Время прощать Гришэм Джон
Порция взяла другую карточку.
— Белый мужчина, сорок один год, работает на подрядчика по строительству оград.
— Разведен, — добавил Гарри Рекс, — женат вторично, отец погиб в автомобильной катастрофе лет пять назад.
— Я бы и от него держался подальше, — сказал Оззи. — Один мой источник утверждает, что его брат был связан с Кланом три года назад, во время процесса над Хейли. Не думаю, что он сам принадлежал к Клану, но находился слишком близко. Они ведь могут выглядеть весьма приличными людьми, а на самом деле — банда головорезов.
— Дам ему четыре балла, — решил Гарри Рекс. — Я думал, вы нам расскажете обо всех черных кандидатах.
— Напрасная трата времени. Для этого суда все черные автоматически получают десять баллов.
— Сколько их в списке, Порция?
— Двадцать один из девяноста семи.
— Их всех можно брать.
— А где Люсьен? — поинтересовался Оззи.
— Джейк куда-то послал его. Что-нибудь удалось узнать о Пернелле Филипсе? Вы говорили, Мосс-младший может знать его.
— Он — троюродный брат жены Мосса-младшего, но они избегают семейных сборищ. Баптистское болото. Я бы много ему не дал.
— Порция?
— Дадим ему три, — отозвалась она с авторитетом ветерана — консультанта по присяжным.
— В том-то и проблема с кандидатским пулом, — вздохнул Гарри Рекс. — Слишком много троек и четверок и явно недостаточно девяток и десяток. Нас разделают под орех.
— Где Джейк? — спросил Оззи.
— Наверху, воюет по телефону.
Люсьен доехал на машине до Мемфиса, оттуда перелетел в Чикаго, далее, на другом самолете, всю ночь до Сиэтла. В полете пил, но вовремя заснул, чтобы не перебрать. Шесть часов пришлось убить в аэропорту Сиэтла, прежде чем подвернулся двухчасовой рейс до Джуно.
Зарегистрировавшись в одном из центральных отелей, он позвонил Джейку, поспал часа три, принял душ, даже побрился и облачился в старый черный костюм, который не надевал лет десять. В белой рубашке и пестром галстуке он вполне мог выдать себя за адвоката, что и собирался сделать.
С потрепанным портфелем в руке он направился в больницу и спустя двадцать два часа после отъезда из Клэнтона пил кофе с местным детективом, который снабжал его последними новостями. Впрочем, новостей было мало. Инфекция спровоцировала осложнение на мозг, и Лонни к общению пока не проявлял способности. Врачи рекомендовали покой, так что в тот день детектив с ним не разговаривал. Он показал Люсьену фальшивые документы, найденные в ночлежке, а также выписку из приказа о демобилизации. Люсьен, в свою очередь, показал детективу две увеличенные фотографии Сета Хаббарда — может, тот найдет хоть отдаленное сходство, а может, нет.
Это был выстрел с дальним прицелом. Детектив позвонил хозяину бара и настоял, чтобы тот приехал в больницу. Поскольку он хорошо знал Лонни, требовалось, чтобы он взглянул на фотографии. Он взглянул, но ничего не увидел.
После того как хозяин ушел, поскольку делать особо было нечего, Люсьен объяснил детективу цель визита. Они разыскивают Энсила уже полгода, но пока так и не напали на след. Его брат, тот, который на фотографиях, по завещанию оставил ему кое-какие деньги. Не то что златые горы, но достаточно, чтобы сковырнуть Люсьена с места и перенести из Миссисипи на Аляску.
Детективу не было дела до судебного процесса, проходящего где-то далеко. Его больше занимал кокаин. Нет, он не верил, что Лонни Кларк — наркодилер. Но они вплотную подошли к тому, чтобы накрыть синдикат, действующий в Ванкувере, и у них имелась кое-какая информация. Они предполагали, что Лонни за хороший куш прятал товар. Конечно, за это ему тоже придется отсидеть, но тут срок измерялся месяцами, а не годами. Нет, ему не позволят поехать в Миссисипи ни под каким предлогом, даже если его настоящее имя Энсил Хаббард.
После ухода детектива Люсьен побродил по больнице, чтобы разобраться в лабиринте коридоров, развилок и тупиков. Палату Лонни он нашел на третьем этаже. У двери стоял человек. Он листал журнал и усиленно старался не заснуть. Люсьен догадался, что это полицейский.
Когда стемнело, он вернулся к себе в отель, позвонил Джейку, чтобы доложить последнюю информацию, и отправился в бар.
Это был то ли пятый, то ли шестой день его пребывания в сырой мрачной комнате с никогда не открывающимися окнами и каким-то образом лишенной света даже днем. Медсестры входили и выходили, иногда легко стучали в дверь, прежде чем войти, иногда появлялись у постели без предупреждения. В обе руки его были воткнуты какие-то тонкие длинные трубки, над головой работал монитор. Ему сказали, что он не умрет, но после пяти или шести дней практически без еды, зато напичканный медикаментами и уставший от беспрестанного мелькания докторов и медсестер, он бы не возражал против долгого забытья. Голова разрывалась от пульсирующей боли, поясницу ломило от лежания на спине, временами отчаянно хотелось выдернуть все трубки, провода и рвануть из этой комнаты.
Электронные часы показывали 11.10.
Может ли он отсюда уйти? Волен ли покинуть больницу? Или за дверью стоит охрана, которая моментально водворит его на место? Никто ничего ему не говорил. Он несколько раз спрашивал у наиболее дружелюбных медсестер, охраняют ли его, но ответы были неопределенными.
Вообще многое было неопределенно. Иногда экран телевизора виделся ясно, иногда по нему словно бежала рябь. В ушах постоянно звенело. Врачи неизменно отвечали, что все пройдет, а медсестры совали очередную таблетку. В любое время суток по палате бродили какие-то тени, кто-то беспрерывно заглядывал в дверь. Возможно, это были студенты-практиканты, возможно, бесплотные тени.
Ему часто меняли лекарства, чтобы посмотреть, как будет реагировать организм. Давайте попробуем это от боли. Это — от ряби в глазах. Это — от теней. Это — для разжижения крови. Это — антибиотик. Десятки и десятки таблеток, и так круглые сутки.
Он снова задремал, а когда очнулся, часы показывали 11.17. В палате царила непроглядная тьма. Единственным источником света был красный индикатор на мониторе у него над головой, которого он не видел.
Дверь тихо отворилась, но из коридора не просочился свет. Это была не медсестра. Мужчина, незнакомый, подошел прямо к его кровати: седые волосы, черная рубашка — пожилой человек, которого он раньше не видел. Глаза у него слегка косили, но взгляд был проницательный. Когда он склонился над кроватью, запах виски ударил Лонни в нос.
— Энсил, что случилось с Сильвестром Риндсом? — спросил мужчина.
Сердце у Лонни замерло, он в ужасе уставился на незнакомца, который мягко положил руку ему на плечо. Запах виски усилился.
— Энсил, что случилось с Сильвестром Риндсом? — повторил непрошеный гость.
Лонни попытался что-то сказать, но язык не слушался. Он заморгал, чтобы сфокусировать зрение, но и так видел отчетливо. И слова тоже слышал ясно, и акцент узнавался безошибочно. Незнакомец был уроженцем Глубокого Юга.
— Что? — с трудом прошептал, точнее, почти беззвучно выдохнул Лонни.
— Что случилось с Сильвестром Риндсом? — в третий раз спросил незнакомец, его лазерно-острый взгляд вонзился в Лонни.
На кровати имелась тревожная кнопка для вызова медсестры. Лонни быстро нажал ее. Незнакомец отпрянул, снова превратившись в тень, и исчез из комнаты.
Наконец явилась дежурная медсестра, одна из неприятных представительниц здешнего медперсонала. Она очень не любила, когда ее беспокоили. Лонни хотелось поговорить, рассказать о незнакомце, но девка и слушать бы его не стала. Она спросила, что ему нужно, и он ответил, что не может уснуть. Она пообещала зайти позже — как обычно.
Напуганный, он лежал в темноте и размышлял. Почему он испугался? Потому что его назвали настоящим именем? Потому что прошлое настигло его? Или страшило то, что он не был уверен в реальности незнакомца? Уж не сходит ли он с ума? Неужели травма головы вызвала необратимые последствия?
Он впал в полузабытье, то погружаясь в темноту, то выныривая из нее, и после каждых нескольких минут сна возвращался мыслями к Сильвестру.
Порция прибыла ровно в девять, и они уселись пить кофе на балконе, наблюдая, как оживает город. Она рассказала, что рано утром завтракала с Летти. Та очень нервничает, близка к срыву, страшно боится суда. Летти устала от постоянного присутствия в доме кучи родственников, от почасовой работы и усилий, требующихся, чтобы игнорировать тот факт, что ее муж сидит в тюрьме за убийство двух мальчиков. Добавьте к этому предстоящий развод и вытягивающую все кишки судебную тяжбу, и станет понятно, почему Летти чувствует себя словно после кораблекрушения.
Порция призналась, что и сама крайне измотана. Она проводит на работе много часов и мало спит. Джейк сочувствовал ей, но до определенной степени. Судебный процесс часто требует восемнадцатичасового рабочего дня, отказа от выходных, и если Порция всерьез собирается стать адвокатом, она должна быть к этому готова.
Уже две недели они натаскивали друг друга, чтобы зазубрить наизусть все девяносто семь имен из списка кандидатов. Например, Джейк говорил: «Эр», Порция тут же отвечала: «Шесть человек: Рейди, Рейкстро, Рис, Райли, Роббинс и Роубард». Или Порция произносила: «У», и Джейк подхватывал: «Трое: Уамплер, Уайтхерст, Уиттен». Туда-сюда, упражнения для памяти, и так несколько раз каждый день.
Отбор жюри присяжных в Миссисипи походил на испытание, но обычно завершался за один день. Джейка всегда удивляло, почему в других штатах эта процедура занимала недели две, а то и месяц. Он, как и миссисипские судьи, не мог постичь смысла подобной системы. Те со всей серьезностью относились к подбору честного и объективного жюри, но времени зря не теряли.
Быстрота процесса будет иметь главное значение, потребуется принимать решения без промедления. У адвокатов обеих сторон не будет времени обдумывать каждое имя и искать его в некой базе данных. Поэтому чрезвычайно важно держать в голове каждого кандидата — его возраст, адрес, место работы, образование, конфессиональную принадлежность и прочую информацию, какую удалось добыть.
Как только имена девяноста семи кандидатов стали известны, Порция получила задание прошерстить судебные архивы. Она провела немало часов над подшивками судебных решений и поземельными книгами последних десяти лет в поисках совпадений. В списках дел, предназначенных к слушанию, искала имена истцов и ответчиков, проигравших и выигравших.
Из девяноста семи человек шестнадцать за последние десять лет прошли через процедуру развода. Она не понимала, какое отношение это могло иметь к тяжбе о наследстве, но, тем не менее, собрала всю информацию. Один джентльмен, некий мистер Эли Рейди, четыре раза подавал иски и все суды проиграл. Она просмотрела залоговые книги и обнаружила десятки жалоб на задолженности по налогам, неоплаченные поставки и субподрядные работы.
Несколько потенциальных присяжных имели долги перед округом по налогам на имущество. В налоговой инспекции она проверила квитанции об уплате автомобильных налогов и составила список автомобилей, которыми владели кандидаты, с указанием марки и года выпуска. Среди них, что неудивительно, было много грузовиков-пикапов.
Работа была скучной, отупляющей, но Порция не сбавляла темп, у нее в мыслях не было все бросить. Заочно проведя две недели бок о бок с этими людьми, она была уверена, что знает их.
Выпив кофе, они, ворча, вернулись к работе. Джейк начал набрасывать план вступительной речи. Порция снова отправилась в штабную комнату к девяноста семи своим новым друзьям. В десять часов в контору ввалился Гарри Рекс с промасленным пакетом сосисок в тесте прямо от Клода. Одну он заставил взять Джейка, после чего подсунул ему конверт.
— Это чек от вашей страховой компании «Лэнд файер энд кэжуелти», от этой банды жуликоватых идиотов. Никогда больше не покупайте у них страховые полисы, поняли? Сто тридцать пять тысяч. Соглашение выполнено. И ни цента из этой суммы не утекло в карман адвоката, так что с вас магарыч, приятель.
— Спасибо. Если ваши услуги так дешевы, принимайтесь за работу.
— Джейк, я очень устал от этого дела. В понедельник помогу вам с отбором присяжных, но потом свалю. У меня куча собственных дел, ждущих поражения.
— Что ж, это честно. Но на отбор жюри все же приходите.
Джейк знал, что на самом деле Гарри Рекс постарается пропустить как можно меньше допросов свидетелей, после чего каждый вечер будет присоединяться к ним в конференц-зале. Там, за пиццей и сандвичами, будет происходить разбор ошибок минувшего дня и обсуждение того, что может случиться на следующий. Он станет критиковать все действия Джейка, с убийственным сарказмом честить Уэйда Ланье, ругать распоряжения судьи Этли. Он станет давать непрошеные советы по любому поводу, постоянно раздувать тлеющее уныние из-за принципиальной невозможности выиграть это дело. Временами будет настолько невыносим, что Джейку захочется запустить в него чем-нибудь тяжелым.
Но Гарри Рекс редко ошибался. Он знал законы во всех тонкостях и со всеми их тайными подвохами. Он читал людей так, как другие читают журналы. Оставаясь незаметным, он наблюдал, как присяжные наблюдают за Джейком. И его советы порой оказывались бесценными.
Несмотря на абсолютно недвусмысленное предупреждение Сета Хаббарда о том, что ни один адвокат округа Форд не должен получить ни малейшей выгоды от его наследства, Джейк решительно намеревался найти способ заплатить Гарри Рексу хоть какой-то гонорар. Сет хотел, чтобы его написанное в последнюю минуту от руки завещание преодолело все преграды, и, понравилось бы это ему или нет, Гарри Рекс Воннер для достижения этой цели являлся фигурой ключевой.
Телефон на столе Джейка беззвучно завибрировал. Он не обратил на него внимания.
— Почему вы все перестали отвечать на телефонные звонки? — поинтересовался Гарри Рекс. — На этой неделе я звонил раз десять, и ни разу никто не ответил.
— Порция была в суде, я занят, а Люсьен вообще не подходит к телефону.
— А вы не подумали об автомобильных авариях, разводах, магазинных кражах, которые уплывают у вас из рук? Людские страдания взывают к вам оттуда, снаружи.
— Все равно мне пришлось бы всем отвечать, что в данный момент мы слишком заняты.
— Что-нибудь слышно от Люсьена?
— Сегодня он пока не звонил, но на Аляске еще только шесть часов утра. Сомневаюсь, что он уже на ногах и действует.
— Боюсь, сейчас он только ложится. Вы идиот, Джейк, что послали туда Люсьена. Черт, он же умудряется напиться по дороге отсюда до дома. А уж дорвавшись до залов ожидания в аэропортах, гостиничных баров и прочих дорожных прелестей, просто угробит себя.
— Он теперь пьет меньше — планирует подготовиться к экзамену и восстановиться в правах на адвокатскую практику.
— Пить меньше для этого старого козла значит заканчивать пить в полночь.
— Когда это вы стали трезвенником, Гарри Рекс? Вы же начинаете прикладываться к своему «Бад лайту» уже за завтраком.
— Я умею удерживать себя. Я профессионал. А Люсьен — пьяница.
— Вы собираетесь помогать нам со списком кандидатов или будете сидеть здесь все утро и поносить Люсьена?
Гарри Рекс встал и тяжело затопал к выходу.
— Позднее. У вас есть холодный «Бад лайт»?
— Нет.
Когда он вышел, Джейк открыл конверт и изучил чек страховой компании. С одной стороны, ему было грустно, потому что чек символизировал окончательное прощание с их старым домом. Конечно, дом сгорел более трех лет назад, но тяжба со страховой компанией давала им с Карлой надежду на то, что его удастся восстановить. Это оставалось возможным, хотя и маловероятным. С другой стороны, чек означал деньги в банке: немного по любым меркам, но после выплаты двух закладных сумм, у них останется около сорока тысяч. Не то что это давало полную свободу, однако в некоторой степени снимало напряжение.
Он позвонил Карле и сообщил, что грядет скромный праздник — пусть вызовет няню посидеть с Ханной.
По телефону голос Люсьена звучал нормально, хотя для него «нормальным» был скрипучий голос человека, мучительно старающегося стряхнуть с себя похмелье. Он сообщил, что у их объекта, Лонни Кларка, была тяжелая ночь; инфекция не поддается лечению, сегодня врачи менее уверены в благополучном исходе, чем вчера, а что самое неприятное, он не способен к общению.
— Ваши планы? — спросил Джейк.
— Покручусь тут немного, может, покатаюсь на машине по окрестностям. Вы когда-нибудь бывали здесь, Джейк? Весьма впечатляет: с трех сторон горы, а прямо перед тобой — Тихий океан. Городок невелик и не то что красив, но пейзаж!.. Мне нравится. Хочу его изучить.
— Люсьен, как вы думаете, это он?
— Сейчас я знаю меньше, чем знал, выезжая из Клэнтона. Это все еще остается загадкой. Копам все равно, кто он и что тут случилось, им важно накрыть наркосеть. Мне здесь нравится, Джейк. Наверное, я немного задержусь, не буду спешить обратно. В суде ведь я вам не нужен.
С этим Джейк, разумеется, был согласен, но ничего не сказал.
— Холодно, но никакой влажности, — продолжал Люсьен. — Джейк, вы можете представить место, где нет влажности? Мне здесь определенно нравится. Буду присматривать за Лонни и поговорю с ним, как только позволят.
— Люсьен, вы трезвы?
— В десять часов утра я всегда трезв. Это в десять вечера у меня начинаются неприятности.
— Не пропадайте.
— Не волнуйтесь, Джейк, я буду на связи.
Они оставили Ханну в Карауэе у родителей Карлы и через час доехали до Оксфорда. Проезжая через кампус «Оле Мисс», в окружении знакомых видов предались воспоминаниям о былой, совсем другой жизни. Стоял теплый ясный весенний день, студенты в шортах, босиком высыпали на улицу. Они перекидывались фрисби на поляне, потягивали холодное пиво и нежились на уже клонящемся к горизонту солнышке.
Джейку в свои тридцать пять, Карле в тридцать один казалось, что их студенческие деньки были совсем недавно, между тем как минуло уже столько времени. Они познакомились на вечеринке, когда Джейк учился на юридическом факультете, Карла была зеленой второкурсницей. После двух недель беспрерывных свиданий он сделал ей предложение, но она ответила «нет». Во всяком случае, пока. Ее родителям вряд ли понравится, если дочь явится домой с обручальным кольцом. Поэтому они обручились негласно, еще за год до того, как объявили об этом официально.
Проезд через кампус всегда вызывал волну воспоминаний. И изумления. Неужели им действительно уже за тридцать? Казалось, еще в прошлом месяце они были студентами. Джейк старался не приближаться к юридическому факультету — этот кошмар еще недостаточно отдалился в памяти.
В сумерках они въехали на центральную оксфордскую площадь и припарковались у здания суда. Около часа бродили по книжному магазину, выпили кофе на тамошнем балконе, потом отправились ужинать в «Даунтаун гриль» — самый дорогой ресторан на восемь миль вокруг. Заимев свободные деньги, Джейк заказал бутылку бордо — за шестьдесят долларов.
Возвращаясь ближе к полуночи, они по привычке медленно проехали мимо Хокат-хауса. В нем кое-где горел свет, величественный старый дом словно манил к себе. На подъездной аллее стоял «спитфайер» Вилли Трейнора с теннессийскими номерами. Все еще немного расслабленный от вина, Джейк предложил:
— Давай навестим Вилли.
— Нет, Джейк! — запротестовала Карла. — Слишком поздно.
— Да брось, Вилли не рассердится. — Он остановил свой «сааб» и дал задний ход.
— Джейк, это неприлично.
— Для кого-нибудь другого, но не для Вилли. Кроме того, он хочет, чтобы мы купили этот дом. — Джейк припарковался за «спитфайером».
— А если у него гости?
— Значит, их станет на двоих больше. Пошли.
Карла нехотя вышла из машины. Все же помешкав немного на узкой боковой дорожке, они взошли на крутое крыльцо. Воздух был напоен душистым ароматом пионов и ирисов. Розовые и белые азалии густо усеивали клумбы.
— Я скажу, что мы покупаем его, — заявил Джейк.
— Мы не можем себе этого позволить, — возразила Карла.
— Мы — нет, а банк может.
Они позвонили и услышали из-за двери голос Билли Холидей. Наконец Вилли, в джинсах и футболке, с широкой улыбкой открыл им.
— Так-так, — воскликнул он, — уж не новые ли хозяева пожаловали?
— Мы были неподалеку, и захотелось выпить, — ответил Джейк.
— Надеюсь, мы вам не помешали, — с явной неловкостью добавила Карла.
— Вовсе нет. Входите, входите. — Вилли приглашающе взмахнул рукой.
Они прошли в гостиную, где на столе в ведерке со льдом стояла бутылка белого вина. Она была почти пуста, и Вилли быстро принес и откупорил другую, попутно объясняя, что приехал освещать процесс. Его последним проектом был ежемесячный журнал, посвященный культуре Юга, и главным материалом первого номера должна была стать подробная история о Сете Хаббарде и наследстве, которое он оставил домоправительнице. Вилли никогда прежде не упоминал об этом.
Джейка взволновала перспектива получить некоторую известность за пределами округа Форд. Известность, которую принес ему процесс Хейли, в свое время опьянила его.
— И кто будет на обложке? — в шутку спросил он.
— Вероятно, не вы, — ответил Вилли, протягивая им бокалы. — Ваше здоровье.
Они немного поговорили о будущем процессе, но думали все трое о другом.
— Вот что я предлагаю, — Вилли сломал лед недоговоренности, — давайте заключим сегодня устный договор, только мы трое.
— Устные договоры не имеют юридической силы в вопросах недвижимости, — уточнил Джейк.
— Вы не испытываете ненависти к адвокатам? — Карла обратилась к Вилли.
— К большинству из них, — ответил он и уже серьезно добавил: — Оно будет иметь силу, если мы так решим. Давайте скрепим рукопожатием нашу секретную сделку, а после суда найдем адвоката, который составит нам письменный договор. Идите-ка вы, друзья, в банк, оформляйте ссуду под залог дома, и мы покончим с делом за три месяца.
Джейк с Карлой переглянулись и на миг замерли, словно идея была абсолютно новой. На самом деле они много раз обсуждали ее до изнеможения.
— А если нам не дадут ссуду? — предположила Карла.
— Не смешите меня. Любой банк в городе выдаст вам деньги под залог этого дома.
— Сомневаюсь, — покачал головой Джейк. — Их всего четыре, и против двух из них я вел дела.
— Послушайте, дом стоит двести пятьдесят тысяч, и всем банкам это известно.
— Я думал, он стоит двести двадцать пять, — вставил Джейк, быстро взглянув на Карлу.
Вилли выпил глоток вина, с довольным видом причмокнул.
— Да, стоил, недолго. Но вы не заглотали наживку в нужный момент. Если говорить начистоту, такой дом стоит четыреста тысяч, в Мемфисе…
— Это мы уже обсуждали. Здесь не Мемфис.
— Хорошо. Но двести пятьдесят — более разумная цена. Так что дом стоит двести пятьдесят.
— Странный способ продавать, Вилли, — сказал Джейк. — Если вам не удается получить назначенную цену, вы ее поднимаете?
— Я не собираюсь ее больше поднимать, Джейк, если, конечно, на горизонте не появится какой-нибудь богатый врач. Двести пятьдесят. Это честная цена, и вы это знаете, ребята. Ну, давайте пожмем друг другу руки.
Джейк и Карла долго смотрели друг на друга, потом она медленно протянула руку Вилли.
— Молодец, девочка, — сказал Джейк.
Сделка была заключена.
Единственным звуком в палате было тихое жужжание монитора где-то сзади над головой. Единственным светом — красные огоньки электронных цифр на экране, отсчитывающих его жизненные показатели. Поясницу ломило, и Лонни попытался немного сменить положение тела. Через капельницу в кровь поступала прозрачная, но сильнодействующая жидкость, которая снимала боль. Сознание то уходило, то возвращалось, но не более чем на несколько мгновений, потом снова меркло.
Он потерял счет дням и часам. Телевизор выключили и унесли пульт. Медикаменты были настолько сильными, что даже самые беспокойные сестры не могли разбудить его ночью, хотя и старались.
Ненадолго приходя в себя, он понимал, что в палате происходит какое-то движение — санитары, сестры, врачи, много врачей… Иногда слышал, как они разговаривают между собой тихими мрачными голосами, тогда Лонни казалось, что он уже умирает. Развитие инфекции, названия которой он не мог даже произнести, не то что запомнить, удалось остановить, и теперь врачи боролись за то, чтобы покончить с ней. Сознание то меркло, то возвращалось.
Незнакомец появился беззвучно и коснулся поручня, ограждающего кровать.
— Энсил, — сказал он тихим, но сильным голосом. — Энсил, вы слышите меня?
Глаза Лонни широко открылись при звуке его настоящего имени. У кровати стоял пожилой человек с длинными седыми волосами, в черной футболке. То же самое лицо, опять.
— Энсил, вы слышите меня?
Ни один мускул не дрогнул на лице Лонни.
— Вас зовут не Лонни, мы знаем это. Вы — Энсил. Энсил Хаббард, брат Сета. Энсил, что случилось с Сильвестром Риндсом?
Как бы ни был напуган, Лонни не пошевелился. Он уловил запах виски, такой же, как накануне.
— Что случилось с Сильвестром Риндсом? Вам было восемь лет, Энсил. Что случилось с Сильвестром Риндсом?
Лонни закрыл глаза и глубоко задышал. Несколько секунд он был без сознания, потом у него дернулась рука, и он открыл глаза. Незнакомец исчез.
Лонни вызвал медсестру.
38
Когда супруга была жива, судья Этли и миссис Этли в течение восьми лет, без единого перерыва, посещали воскресные службы в Первой пресвитерианской церкви. Пятьдесят два воскресенья, восемь лет. Гриппозный вирус прервал эту неизменность. Жена умерла, и судья как-то растерялся, начал раза два-три в год пропускать службу. Но не часто. Он был такой важной фигурой для церкви, что его отсутствие не проходило незамеченным.
В воскресенье, накануне открытия процесса, он в церковь не пришел, и Джейк, увидев это, позволил мыслям отвлечься от службы. Может, старик заболел? Если так, будет ли начало суда отсрочено? Как это отразится на его, Джейка, стратегии? Десятки вопросов — и ни одного ответа.
После службы Джейк со своими девочками поехал в Хокат-хаус, где Вилли на заднем крыльце готовил еду. Это он настоял, чтобы новые владельцы пришли в гости, заявив, что хочет познакомиться с Ханной и показать ей дом и сад. Разумеется, в строжайшем секрете. Джейк с Карлой предпочли бы пока не посвящать дочь в это дело, но в своем радостном предвкушении не удержались. Ханна пообещала никому не выдавать чрезвычайно важный секрет.
После экскурсии, во время которой Ханна придирчиво выбирала себе будущую комнату, они расселись на террасе за дощатым деревенским столом, на котором уже стояли французские тосты и омлет. Вилли перевел разговор с дома на предстоящий процесс. Исподволь, незаметно — в нем снова взыграл журналист — нащупывал он острые углы и чувствительные точки.
Дважды Карла метнула предупреждающий взгляд на Джейка. Тот, впрочем, и сам понимал, что происходит. Когда Вилли спросил, можно ли рассчитывать, что всплывут свидетельства интимных отношений между Сетом Хаббардом и Летти Лэнг, Джейк вежливо ответил, что не может обсуждать этот вопрос.
Неловкость усугублялась по мере того, как Джейк делался все более молчаливым, между тем как хозяин продолжал болтать о слухах, которые до него доходили. Правда ли, что Летти предложила разделить деньги и заключить соглашение? Джейк твердо заявил, что не вправе это комментировать, слухов ходит предостаточно. А когда Вилли настойчиво вернулся к вопросу об «интимных отношениях», уже не выдержала Карла:
— Ради бога, Вилли, здесь семилетняя девочка!
— Да, конечно, простите.
Ханна не пропускала ни слова.
Через час Джейк взглянул на часы и сказал, что ему нужно в контору — предстоят долгий день и долгая ночь. Вилли налил всем еще кофе, гости выпили, поблагодарили за гостеприимство и положили салфетки на стол. Минут пятнадцать ушло на то, чтобы вежливо попрощаться.
Когда они отъезжали, Ханна, глядя на дом через заднее окно машины, сказала:
— Мне нравится наш новый дом. Когда мы сможем переехать?
— Скоро, солнышко, — ответила Карла.
— А где будет жить мистер Вилли?
— О, у него несколько домов, — отозвался Джейк. — О нем можешь не беспокоиться.
— Он симпатичный.
— Да, симпатичный, — согласилась Карла.
Люсьен проследовал за детективом в палату, где Лонни ждал их, сидя в постели. Рядом, словно часовой на посту, застыла коренастая медсестра. Она не улыбалась и, судя по всему, была недовольна вторжением. Один из докторов неохотно разрешил задать больному несколько вопросов. За ночь состояние Лонни улучшилось, он чувствовал себя бодрее, но персонал больницы все еще старался охранять его покой. В любом случае здесь не любили адвокатов.
— Это человек, о котором я вам говорил, Лонни, — небрежно произнес детектив, не делая ни малейшей попытки познакомить их.
Люсьен, в черном костюме, встал в изножье кровати, изобразив на лице притворную улыбку.
— Мистер Кларк, меня зовут Люсьен Уилбэнкс, я работаю на адвоката из Клэнтона, Миссисипи, — представился он.
Лонни показалось, он уже видел это лицо. Среди ночи оно то появлялось, то исчезало, словно призрак.
— Рад познакомиться, — ответил Лонни, все еще чувствуя себя как с похмелья, хотя его голова с момента нанесения того страшного удара еще никогда не работала так четко.
— Мы участвуем в процессе, для которого необходимо разыскать человека по имени Энсил Хаббард, — сказал Люсьен. — Мистера Хаббарда, родившегося в округе Форд, штат Миссисипи, первого августа тысяча девятьсот двадцать второго года. Его отцом был Клеон Хаббард, матерью — Сара Белле Хаббард, у него имелся один брат, Сет, на пять лет старше. Где только мы не искали этого человека, и вот наше внимание привлек тот факт, что вы могли знать его или, по крайней мере, ваши пути могли пересекаться.
— Вы приехали аж из Миссисипи? — удивился Лонни.
— Конечно. Труд невелик. У нас там, представьте, тоже есть самолеты. И мы уже прочесали весь континент в поисках Энсила.
— Что за процесс? — спросил Лонни с тем небрежным выражением, с каким большинство людей спрашивает о чем-то, совершенно их не касающемся.
— Дело весьма запутанное. Сет Хаббард неожиданно умер полгода тому назад, оставив после себя полную неразбериху. Куча деловых интересов и не слишком вразумительные распоряжения относительно наследства. Наша задача как адвокатов — в первую очередь попытаться собрать вместе всю семью, что в случае с Хаббардами не так-то просто. У нас есть основания полагать, что вы можете что-то знать об Энсиле Хаббарде. Это так?
Лонни закрыл глаза — боль пронзила голову, — потом открыл снова, посмотрел в потолок и тихо ответил:
— Простите, это имя мне ни о чем не говорит.
Так, словно он либо ожидал этого, либо не услышал ответа, Люсьен продолжил:
— Не вспомните ли вы кого-нибудь из вашего прошлого, кто мог знать Энсила Хаббарда или упоминал при вас это имя? Помогите мне, мистер Кларк. Подумайте хорошенько. Судя по всему, вы много перемещались по свету, а значит, знали многих людей в разных местах. Я понимаю, у вас болит голова, но уделите мне немного времени и как следует подумайте.
— Это имя мне ни о чем не говорит, — повторил Лонни.
Медсестра посмотрела на Люсьена так, будто готова была влепить ему пощечину. Он не обратил на нее внимания, лишь аккуратно положил потрепанный кожаный портфель в изножье кровати, чтобы Лонни мог его видеть и понял, что в нем, вероятно, находится нечто важное.
— Вы когда-нибудь бывали в Миссисипи, мистер Кларк? — спросил он.
— Нет.
— Вы уверены?
— Конечно, уверен.
— Удивительно, мы-то думали, что вы там родились. Мы заплатили кучу денег одной очень дорогой фирме, которая занимается для нас поиском Энсила Хаббарда. Когда всплыло ваше имя, они взяли след и нашли нескольких Лонни Кларков. Один из них родился в Миссисипи шестьдесят шесть лет тому назад. Вам ведь как раз шестьдесят шесть лет, мистер Кларк, не так ли?
Лонни уставился на него ошарашенно и растерянно, потом медленно произнес:
— Да.
— Тогда как вы связаны с Энсилом Хаббардом?
— Он же сказал, что не знает такого, — встряла медсестра.
— Я не с вами разговариваю! — рявкнул Люсьен. — Это важное судебное дело, очень крупное, им занимаются десятки адвокатов, несколько судов, речь идет об огромных деньгах. Если мне понадобится, чтобы вы сунули в него свой нос, я вас об этом уведомлю. А до тех пор, пожалуйста, не высовывайтесь.
Щеки у медсестры побагровели, и она задохнулась от негодования.
Лонни терпеть не мог эту медсестру, поэтому охотно добавил:
— Прошу вас не говорить за меня, хорошо? Я могу сам о себе позаботиться.
Медсестра, совершенно униженная, отошла от кровати. Люсьен и Лонни, объединившиеся теперь в своем презрении к ней, внимательно посмотрели друг на друга.
— Мне нужно подумать. Моя память то пропадает, то возвращается, к тому же меня так накачали лекарствами…
— С радостью дам вам время, — ответил Люсьен. — Нам очень важно найти Энсила Хаббарда. — Он достал из кармана визитку и протянул ее Лонни. — Это мой начальник, Джейк Брайгенс. Вы можете позвонить ему и удостовериться, что я у него работаю. Он — главный адвокат по этому делу.
— И вы тоже адвокат?
— Да. Просто у меня закончились визитки. Я остановился в гостинице «Глетчер» на Третьей улице.
Ближе к вечеру Гершел Хаббард отпер дверь отцовского дома и вошел. Сколько времени пустует этот дом? Он подсчитал в уме: отец покончил с собой второго октября, в воскресенье. Сегодня второе апреля, тоже воскресенье. Насколько он знал, уборку здесь не делали с тех пор, как он уволил Летти, то есть со следующего после похорон дня. Толстый слой пыли покрывал подвешенный на кронштейне телевизор и книжные полки. В спертом воздухе висел застоявшийся табачный дух.