Вся ярость Хантер Кара

Протокол допроса Надин Эпплфорд, произведенного в полицейском участке Сент-Олдейт, г. Оксфорд, 8 апреля 2018 года, 18:15

Присутствуют: детектив-инспектор Р. Галлахер, детектив-констебль В. Эверетт, мисс С. Роджерс (представитель опеки)

Р.Г.: Для протокола: мисс Салли Роджерс присутствует как представитель опеки, защищающей интересы несовершеннолетней мисс Эпплфорд. Надин не задержана; ей сообщено о том, что она может в любой момент позвать свою мать и адвоката. В настоящий момент миссис Диана Эпплфорд находится в соседнем помещении. Итак, Надин, наверное, ты гадаешь, почему ты здесь.

Н.Э.: (Молчание.)

Р.Г.: Что ж, я тебе скажу. Мы провели новые анализы пластикового пакета, которым душили твою сестру. На нем обнаружены следы ДНК.

Н.Э.: (Молчание.)

Р.Г.: У тебя есть мысли насчет того, чьи эти ДНК могут быть?

Н.Э.: (Отводит взгляд.) Откуда мне знать?

Р.Г.: Ты абсолютно уверена в этом?

Н.Э.: Послушайте, оставьте меня в покое – я же сказала вам, что не знаю.

Р.Г.: Боюсь, знаешь, Надин. Не ведаю, много ли тебе известно о ДНК, но, в частности, по ним можно узнать пол человека. Также можно узнать, являются ли два человека родственниками. Так вот, мы провели дополнительные тесты и выяснили, что двое из тех, кто держал этот пакет, являются близкими родственниками. Практически наверняка это мать и дочь.

Н.Э.: (Сплетает руки.) И что с того?

Р.Г.: Ты не знаешь, к. то эти мать и дочь?

Н.Э.: Я же вам сказала: ко мне это не имеет никакого отношения! Не могу понять, зачем вы все это у меня спрашиваете.

Р.Г.: (Протягивает лист бумаги.) Это результаты теста, Надин. И они показывают – без малейшей вероятности ошибки, – кто эти мать и дочь. Это ты, Надин. Ты и твоя мама.

Н.Э.: Нет, неправда… этого не может быть! Криминалисты ошиблись!

Р.Г.: Как я уже говорила, боюсь, вероятность ошибки исключена. Поэтому я снова спрошу у тебя: ты можешь рассказать нам, что случилось с твоей сестрой?

Н.Э.: (Возбуждается.) Я же вам сказала – это была не я!

Р.Г.: Ты не можешь объяснить, почему этот конкретный пакет в конечном счете использовался при нападении на твою сестру?

Н.Э.: Откуда мне знать? Наверное, кто-то его подобрал… мало ли что?

Р.Г.: Ты должна понимать, что вероятность этого крайне Мала…

Н.Э.: Я же вам сказала – я не знаю…

Р.Г.: Надин, где ты была в то утро, когда на Фейт напали?

Н.Э.: В школе. Я вам уже говорила.

Р.Г.: У кого-либо из твоих знакомых есть фургон?

Н.Э.: Нет.

Р.Г.: Универсал, внедорожник – что-либо подобное?

Н.Э.: Нет.

Р.Г.: У тебя хорошие отношения со своей сестрой?

Н.Э.: При чем тут это?

Р.Г.: Когда я была в твоем возрасте, временами мне хотелось выцарапать своей сестре глаза. Она просто жутко выводила меня из себя. У тебя никогда не возникало такого чувства?

Н.Э.: Нет.

Р.Г.: Даже несмотря на то, что из-за сестры тебе пришлось переменить школу? Даже несмотря на то, что из-за нее ты лишилась всех своих подруг? Представляю, как тебе было плохо.

Н.Э.: Да не так уж и плохо. К тому же теперь у меня уже есть новые подруги.

Р.Г.: Фейт очень переживала по поводу нападения, так?

Н.Э.: Ну да, и что с того?

Р.Г.: Ей очень плохо с тех пор.

Н.Э.: Наверное.

Р.Г.: Уверена, ты этого не хотела.

Н.Э.: Я этого не делала – я вам уже говорила! Я не имею к этому никакого отношения. (Вот-вот расплачется.) Почему вы спрашиваете у меня обо всем этом дерьме?

Р.Г.: Мы поговорили у тебя в школе, и нам сказали, что в то утро, когда напали на твою сестру, тебя не было на регистрации. Нам сказали, что в 11:15 ты пришла на урок географии, но никто не знает, где ты была до того. Ты можешь это объяснить?

Н.Э.: (Молчание.)

Р.Г.: Надин, ты была на огородах? Ты причастна к тому, что произошло с твоей сестрой?

Н.Э.: (Молчание.)

В.Э.: Надин, зачем тебе принимать на себя всю вину? Мы знаем, что был еще кто-то. Тот, кто управлял фургоном. Кто это, Надин? Почему ты его выгораживаешь?

Н.Э.: (Обращаясь к представителю опеки.) Я теперь могу идти домой?

Р.Г.: К сожалению, Надин, не можешь. Пока что. Но если ты хочешь, мы можем сделать небольшой перерыв.

С.Р.: По-моему, это очень хорошая мысль.

Допрос прерван в 18:35.

– Это было все равно что смотреть ту штуку по телику, – говорит Куинн. – Как там она называется? Где нужно определить, кто лжет.

– «Блеф-клуб», – подсказывает Сомер.

– Но я ведь прав, да? – продолжает Куинн, поворачиваясь к ней. – Пусть вслух она ничего не сказала, но зато язык ее жестов работал на полную громкость. Если б она была Пиноккио, черт возьми, ее нос отрос бы до долбаного Бирмингема!

– Пусть так, – мрачно произносит Гислингхэм, – но язык тела не скажет нам, кто сидел за рулем фургона, а нам нужен он.

В Блэкберд-Лейс идет дождь. Сильный, настойчивый, обескураживающий дождь, от которого окрестности кажутся еще более унылыми. Эверетт оставляет свой «Мини Купер» под фонарным столбом – она знает, что к чему, – затем поднимает воротник и бегом преодолевает несколько ярдов до дома Бразертонов. Дверь долго не открывается.

– Что вам угодно? – спрашивает старик. Он все в тех же бежевых штанах, но теперь у него на поясе фартук, а на левой руке – варежка-прихватка. – Эшли нет дома.

– Извините, мистер Бразертон, что беспокою вас. Я только хотела задать вам один вопрос. Вам – не Эшли.

Старик долго смотрит на нее.

– Это «официальный» вопрос?

Эверетт слегка краснеет. Потому что старик прав: она никому не сообщила о том, что едет сюда. Констебль печально усмехается.

– Не совсем.

– И ответ на него поможет упрятать Эша за решетку?

– Нет, – поспешно возражает Эверетт. – Нет, уверена в этом. Наоборот, он может ему помочь.

Старик отступает назад.

– В таком случае вам лучше зайти в дом. А то вы встретите здесь свою смерть.

Сомер не сразу находит нужный адрес. Особенно в темноте, в сильный дождь. Однако в конце концов она подъезжает к современному жилому зданию недалеко от Иффли-роуд. Взглянув на номер квартиры, шлепает по залитой водой дорожке к подъезду. Нажимает кнопку, и с треском оживает домофон.

– Кто там?

– Эрика Сомер. Это Джесс?

Пауза.

– Кто дал вам этот адрес?

– Мать Фейт. Она сказала, что сегодня вечером Фейт отправилась к тебе в гости. Она здесь?

Дверь открывается, и выходят две девушки, укутанные в модные куртки с отороченными мехом капюшонами, в резиновых сапогах. Обе смеются. Сомер так и подмывает проскользнуть в подъезд у них за спиной, пока не закрылась дверь, но она заставляет себя остаться на месте: ей нужно, чтобы Джесс и Фейт были полностью уверены в себе.

Она возвращается к домофону.

– Я просто хотела проверить, как дела у Фейт.

После некоторого молчания щелкает язычок замка.

– Заходите.

Квартира на последнем этаже. Лифт не работает, поэтому Эрика, приближаясь к нужной площадке, сбавляет скорость. Однако дверь впереди уже открыта. Там стоит Джесс. Времени всего девять вечера, но она уже в пижаме и длинном пестром халате, судя по виду, когда-то бывшем мужским.

При виде Сомер Джесс поднимает брови.

– Нам нужно прекратить эти встречи.

В одной руке у нее кружка. Над ней поднимается пар. Однако это не кофе, а какие-то травы, терпкие.

– Как она? – спрашивает Сомер.

– Не очень, – морщится Джесс.

Они говорят вполголоса. Словно в квартире находится больной.

– Минут двадцать назад звонила ее мать, – продолжает Джесс. – Она сказала, что вы задержали Надин – арестовали ее.

– Сожалею – у нас не было выбора, – Сомер вздыхает. – С теми уликами, которые у нас теперь есть.

– До этого Фейт была еще ничего, но с тех самых пор она не перестает плакать. Не может поверить в то, что Надин с ней так поступила.

– Мы этого не знаем. Пока что не знаем.

Джесс пожимает плечами.

– Наверное, вы считаете такое возможным, иначе не допрашивали бы ее. У вас есть сестра?

Эрика колеблется, затем кивает.

– Да. Вообще-то есть.

– Ну тогда вы сами все понимаете. Как бы вам понравилось такое?

– Имени ее я не знаю, – говорит мистер Бразертон, вытаскивая чайный пакетик из кружки и бросая его в мусорное ведро.

– Но у Эшли есть подруга?

Старик презрительно фыркает.

– Скорее, была, если хотите знать мое мнение. По-моему, с тех пор как все это началось, он ее больше не видел.

От чуткой «антенны» Эверетт это не укрывается. Возможно, тут ничего нет, но с другой стороны…

– Как ее зовут? – спрашивает она, принимая предложенную кружку.

– Понятия не имею. Сюда он девиц не приводит.

У Эверетт внутри все обрывается.

– Значит, вы ее ни разу не видели?

Старик шарит в буфете и достает печенье с изюмом. Эверетт старается не думать о том, сколько времени пакет пролежал там.

Старик шаркает к столу и садится.

– Если честно, я видел ее раза два, издалека. Где-то пару месяцев назад, точно. Но она стояла спиной ко мне. Темные волосы, длинные.

«То есть это может быть кто угодно, – думает Эверетт. – В том числе и Надин Эпплфорд».

– Но одно я точно помню, – продолжает старик, протягивая ей печенье. – Эш учил ее водить.

Сомер усаживается в кресло напротив Фейт. Та обхватила колени руками, положив на них щеку. На плечах у нее вафельное полотенце.

– Как ты? – мягко спрашивает Эрика.

Ответа нет. Сомер видит у девушки на лице слезы.

– Я просто пришла проведать, узнать, как у тебя дела. К сожалению, в настоящий момент я мало что могу тебе сказать.

Кажется, только сейчас Фейт замечает ее присутствие. Она поднимает голову и вытирает глаза.

– Мама сказала, пакет был из нашего дома.

– Знаю, – Эрика вздыхает. – Мы по-прежнему не можем это объяснить. К сожалению, Надин почти ничего не говорит.

Фейт снова роняет голову. Сомер даже представить себе не может, что это такое: обнаружить, что человек, который вроде бы любит тебя, тебя предал. Причем так зло, так расчетливо, так жестоко…

– Ты знаешь кого-нибудь из друзей Надин?

Фейт поднимает на нее взгляд и молча качает головой.

– Ты не знаешь, у кого-нибудь из них есть фургон? Любая машина, которая могла быть той, в которой тебя везли?

Еще одно едва заметное покачивание головой, слезы потекли снова. Фейт начинает раскачиваться из стороны в сторону, крепче стиснув колени.

– Извини, Фейт, но я должна была задать этот вопрос.

Джесс подсаживается на диван к Фейт и ласково обнимает ее за плечо.

– Я сейчас приготовлю что-нибудь поесть, – шепчет она. – Гамбургер с сыром, как ты любишь.

Фейт никак не откликается на эти слова, но руку с плеча не сбрасывает.

Когда Сомер несколько минут спустя останавливается у входной двери и оборачивается, подруги по-прежнему сидят в той же самой позе; единственными звуками являются стук дождя в окно и тихое шипение газа в плите.

Отправлено: пн. 08/04/2018, 21:55

Важность: высокая

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Эшли Бразертон – СРОЧНО

Что-то не давало мне покоя насчет всей этой штуки с Надин, поэтому я просто снова отправилась к деду Эшли. Он мне сказал, что у Эшли была подруга, которую тот учил водить. На стоянках, на площадках. Имени ее мистер Бразертон не знает, он лишь дал туманное описание ее внешности, но по тому, что он сказал, это определенно могла быть Надин.

Только из того, что ей всего пятнадцать лет и у нее нет прав, еще не следует, что она физически не могла управлять фургоном. А если она подруга Эшли, то также должна была знать о запасном ключе у двери черного входа.

На мой взгляд, возможно, в то утро, когда Фейт подверглась нападению, Надин приехала туда на автобусе и «одолжила» фургон, пока Эшли и его дед были на похоронах. Времени у нее было очень-очень мало, но, полагаю, она могла уложиться. А в тот день мистер Бразертон и Эшли поставили фургон на соседней улице, чтобы оставить место для катафалка, что упростило задачу забрать его незаметно.

Понимаю, все это большая натяжка, но такое осуществимо. Помните, что сказала свидетельница про водителя, низко натянувшего на лицо кепку? Если за рулем сидела Надин, в этом был большой смысл. Она не хотела, чтобы увидели ее возраст.

У нас также будет очевидец. Хорошее объяснение тому, почему Надин отказывается назвать своего сообщника: она просто не может этого сделать, поскольку никакого сообщника не было и в помине.

В. Э.

– Констебль Эверетт? Это Рут Галлахер. Я только что получила ваше сообщение.

Галлахер стоит на светофоре в Саммертауне. Она не знает, что Эверетт всего в какой-нибудь сотне ярдов от нее, свободной рукой вываливает в миску из банки кошачий корм.

– Это была чертовски остроумная догадка – вы молодец!

– Спасибо. Меня вдруг осенило: если фургон Эшли действительно кто-то брал, почему не его девушка? Почему не Надин?

– Но относительно времени вы правы – ей нужно было просто волшебным образом успеть на автобус. Причем в обе стороны: она должна была не только забрать фургон из Блэкберд-Лейс, но и пригнать его обратно, после чего еще вернуться в школу.

– Понимаю, но там всего пять миль – такое возможно. Впритык.

– Ну, может быть, нам придется проверить это самим, но всему свой черед. Вы уже говорили с Эшли?

Галлахер слышит на заднем плане тихое завывание – но это не ребенок, а, скорее, кошка. И очень настойчивая.

– Я пыталась, – говорит Эверетт, чуть повышая голос, – но поскольку он не может работать с порезанной рукой, он уехал с друзьями в Блэкпул. А на звонки, к сожалению, он не отвечает.

– Вы не просили его деда помочь вам? Эшли скорее ответит ему, чем на звонок с незнакомого номера.

– Да, мы звонили, но попали на голосовую почту. Однако не волнуйтесь, мистер Бразертон обещал завтра утром перезвонить снова. И если понадобится, я отправлюсь к нему и прослежу, как он это сделает.

Адам Фаули

9 апреля 2018 года

08:25

Когда я приезжаю в больницу, Алекс еще спит. Я сажусь у изголовья ее постели, она шевелится и открывает глаза. И улыбается, той сладостной медленной первой улыбкой нового дня, от которой у меня переворачивается сердце.

– Разве вы сейчас не должны быть на работе, детектив-инспектор Фаули?

– Полагаю, социальные службы нашего района какое-то время смогут обойтись и без меня.

Вчера было выступление в клубе общества глухих о том, как полиция работает со свидетелями-инвалидами, сегодня будет рассказ о профессии в средней школе Каттлслоу. Все это очень важно, и кто-то должен этим заниматься. Вот только я бы предпочел, чтобы этим занимался кто-нибудь другой.

Алекс медленно усаживается в постели, натягивая на себя одеяло. Инстинктивно, не задумываясь. Словно защищая ребенка, даже от меня. Из коридора доносится грохот тележки с завтраками.

Я наклоняюсь к Алекс и беру ее руку.

– Долго задержаться не смогу, однако еще вернусь, как только освобожусь.

Алекс снова улыбается, но теперь это слабая, грустная улыбка.

– Это просто издевательство, ты не находишь? Все эти годы я хотела, чтобы ты не задерживался на работе допоздна, – и вот ты каждый день возвращаешься домой рано, а виновата в этом я.

– Ты тут не виновата, и, если повезет, долго так не продлится. До меня дошли слухи, что Рут Галлахер близка к тому, чтобы задержать виновного в убийстве Саши Блейк. Это один из учителей школы. И даже если это он, в конце девяностых он жил на севере Уэльса, поэтому никак не может быть подозреваемым по делу Пэрри, которого мы пропустили. Так что постарайся выбросить это из головы, хорошо?

– Она тебе нравится, да? – спрашивает Алекс. – Эта Рут Галлахер.

– Да, нравится. Она хорошо делает свое дело, но не выставляет это напоказ. И ей удалось заставить ребят делать то, что она хочет, без того, чтобы их ломать. А это непросто.

– Даже Куинна? – спрашивает Алекс.

– Даже Куинна. Вероятно, потому, что дома у Галлахер есть сын-подросток, и она просто перенесла на Куинна технику общения с ним.

Мы обмениваемся улыбками. Я убеждаю себя в том, что на щеках Алекс чуть больше румянца, и, возможно, это действительно так.

Я встаю и напоследок еще раз сжимаю ей руку.

– Адам! – окликает меня Алекс, когда я уже у самой двери. Однако, когда я оборачиваюсь, я вижу, что она передумала. – Так, пустяки. Подождет.

– Вот насколько далеко нам удалось продвинуться, – говорит Рут Галлахер. – Эверетт получает «отлично», однако до тех пор, пока мы не поговорим с самим Эшли, это только предположения.

Идет утреннее совещание, и в оперативном штабе собрались все. Предчувствие чего-то важного буквально осязаемое, как запах кофе из офисной кофеварки. Возможно, наконец удастся расколоть это проклятое дело.

– Что говорит Надин? – спрашивает Гислингхэм.

– Ничего, – отвечает Галлахер. – Тут никаких сюрпризов. Хотя ее мать утверждает, что, во-первых, никогда не слышала ни о каком Эшли Бразертоне, и, во-вторых, никакого кавалера у Надин нет. Что, как подтвердит любой родитель подростка, не имеет никакой доказательной ценности. Однако дело обстоит именно так, и поскольку больше у нас ничего нет, мне не остается ничего другого, кроме как выпустить Надин под поручительство матери и отправить домой.

Куинн поднимается на ноги и проходит к доске. У него единственного настоящий кофе, купленный в кафе, тут также никаких сюрпризов. Он смотрит на фотографии, затем оборачивается к остальным.

– Ну, если хотите знать мое мнение, тут мы поперли не в ту степь.

«У тебя никто не спрашивал», – думает Эверетт, чувствуя, как шерсть у нее встает дыбом. Как это в духе Куинна – ставить палки в колеса, черт побери…

– Почему вы так считаете? – ровным голосом спрашивает Галлахер.

– Ну вы только посмотрите на нее – я имею в виду Надин. Эшли Бразертон превосходит ее на целую голову. Он бы даже взгляд на ней не остановил!

После этих слов в комнате волнение. Наверное, кто-то думал то же самое, однако вслух это высказал только Куинн.

Галлахер поднимает бровь.

– В нашем ремесле я хорошо усвоила одно, констебль Куинн: если в расследовании полагаешься на свои личные предположения, скорее всего, очутишься в полном дерьме.

Сомер и Эверетт переглядываются между собой: им еще не приходилось работать с инспектором-женщиной, но в этом определенно есть свои преимущества.

– Итак, все ясно? – Галлахер обводит взглядом присутствующих. – Невзирая на сомнения констебля Куинна, мы будем исходить из предположения, что связь между Надин и Эшли Бразертоном существует, – до тех пор, пока не будет доказано обратное. И параллельно мы также проверим, могла ли девушка физически добраться первого апреля до Блэкберд-Лейс и обратно и вернуться к уроку географии. Тому, кто сам вызовется проверить автобусы, в награду шоколадное печенье, в противном случае я сама выберу жертву.

Адам Фаули

9 апреля 2018 года

10:08

Я замечаю ее, как только сворачиваю на стоянку. Ее трудно не заметить в любой обстановке, особенно здесь. Она просто стоит у входа, с перекинутой через плечо сумкой, длинные золотисто-каштановые волосы забраны в озорной хвостик. Ботфорты выше колена со шнуровкой спереди и юбка, доходящая лишь до середины бедра. Она дважды смотрит на часы за то время, пока я запираю машину. И затем замечает меня.

– Инспектор Фаули, – говорит она, быстро направляясь ко мне. В ее голосе нет вопроса, повышающегося тона. Она знает, кто я такой.

– Я занят. Поговорите с пресс-секретарем.

Она останавливается, прямо у меня на пути.

– Уже говорила. Он мне ничего не сказал.

– Ну, я также вам ничего не скажу. Я больше даже не веду это дело. Как вам прекрасно известно.

Я иду дальше, и она следует за мной.

– Однако вы по-прежнему к нему причастны – если убийца будет найден, это окажет прямое воздействие на дело Пэрри. Вот над чем я работаю…

– Послушайте, мисс?..

– Боуэн. Николь Боуэн.

– Расследованием занимается инспектор Галлахер. Поговорите с ней.

Она корчит гримасу.

– Говорила. Она послала меня в задницу. Открытым текстом.

Я не могу сдержать скупую улыбку. Затем замечаю за спиной у Николь Боуэн, как включает поворотник и сворачивает с дороги машина. Это красный «Ягуар»-купе, который, как мне кажется, я уже видел. Догадка перерастает в уверенность, когда я вижу, кто за рулем. Это Виктория Паркер, мать Изабель. И мне не хочется, чтобы чертова Николь Боуэн с ней встретилась.

Я разворачиваюсь и иду дальше, однако Боуэн не отстает от меня.

– До меня дошли слухи, – говорит она. – Говорят, вы кого-то задержали. По делу об убийстве Блейк.

Я останавливаюсь и разворачиваюсь к ней лицом.

– Кто вам это сказал?

Она делает ко мне шаг.