Мышеловка на три персоны Александрова Наталья

— Не знаю, может, они продолжают скрываться в моей квартире!

После такого сообщения толпившиеся на площадке соседи немедленно утратили интерес к происходящему и начали понемногу расходиться. Ирина с Катей выскользнули из своего укрытия, смешались с уходящими и тихонько спустились вниз по лестнице, стараясь не привлекать к себе внимания.

Оказавшись на улице, Катя облегчённо вздохнула и заметно повеселела.

— Ну видишь, она мне вовсе не померещилась ! — заметила она, покосившись на окна четвёртого этажа.

— Но все события нашли вполне реальные объяснения, — парировала Ирина, — и никакой тени отца Гамлета…

— Но и никакой пользы от нашего похода, — расстроилась Катя, — только переполошили кучу людей, не дали им спокойно выспаться…

Сама Катя очень любила поспать, поэтому с пониманием и уважением относилась к чужому покою.

— Никакой пользы? — задумчиво повторила Ирина. — Действительно, кому могли понадобиться эти уставы?

— Может быть, какому-нибудь ненормальному букинисту? Вдруг это — ужасная библиографическая редкость?

— Вряд ли! Их ведь печатали миллионными тиражами! Даже тут их несколько ящиков. Постой-ка, — Ирина замерла и повернулась к подруге, — а что ты там говорила? Что у этих прежних соседей…

— Мурзикиных, — подсказала Катя.

— Ну да, Мурзикиных! Ты сказала, что у них был точно такой же комод?

— Ну да, — Катя энергично кивнула, — один к одному!

— И стоял он на том же месте?

— На том же, — подтвердила Катя, — а к чему ты клонишь?

— К тому, что убийце нужен был не этот комод, а тот, мурзикинский! Он забрался в квартиру, не зная, что жильцы сменились, залез в комод, но вместо того, что он искал, наткнулся на сотни уставов… а в это время появилась Ирина Сергеевна, ну он и заехал ей ящиком…

— А что же он такое искал? — глаза Кати заинтересованно загорелись.

— Вот этого мы с тобой и не знаем… а куда дели тот, старый комод?

— На помойку, — печально отозвалась Катя, — а оттуда его уже давно увезли на городскую свалку…

— На свалку! — эхом повторила Ирина, при этом у неё возникло такое выражение лица, что Катя сразу поняла — подруга что-то придумала. Но Кате так хотелось спать, что она даже подумывала, не остаться ли ночевать в собственной квартире, чтобы не тащиться ночью к Ирине. Однако подруга была настроена решительно и не отпустила Катю от себя, ведь наутро они все равно собирались ехать на берег залива разыскивать неизвестную и таинственную спутницу профессора Кряквина, существование которой он так тщательно скрывал.

— Жанке мы звонить ни за что не будем! — заявила Катя. — Она и так вчера весь вечер насмехалась надо мной! Валика она и раньше недолюбливала, а теперь, когда ещё эта непонятная история с его бабой…

— Зачем же ты ей рассказала? — недовольно спросила Ирина. — Вот уж точно, Катька, что язык — твой самый первый враг!

— Я же не постороннему человеку, а близкой подруге, — обиделась Катерина, — а Жанка сначала заинтересовалась, а потом сказала, что мы с тобой… ой, я не буду повторять дословно, а то ты рассердишься.

Да ты не трудись, я вполне представляю, что наша Жанночка хотела сказать, — вздохнула Ирина. — Что нам с тобой нечего делать, и от этого мы с жиру бесимся. Выдумали какую-то постороннюю бабу и тратим кучу усилий, чтобы её отыскать. Я это делаю из склонности к детективным расследованиям, и ещё потому, что хочу потом описать все это в очередном детективном романе, а ты — по глупости и легкомыслию. Так она говорила?

— Примерно, — вздохнула в свою очередь Катя, — только выражения употребляла похлеще. И я даже подумала — может, она права. Ну в какой-то степени… Во мне говорит личная обида, а ты страдаешь со мной за компанию…

— Да я вовсе не страдаю, — рассмеялась Ирина, — и вовсе не собираюсь описывать потом в романе историю твоего мужа! Просто я думаю, что если мы раскроем его тайну, то он перестанет молчать на допросах, и адвокат сможет его защитить.

— Ну, тогда едем туда скорее, на этот Канонерский остров!

Ради спасения Валика Катя готова была даже не пить вторую чашку кофе.

Собрались быстро, и в самый последний момент Ирина не смогла устоять перед умоляющими Яшиными глазами и взяла кокера с собой.

Однако на Канонерский остров они не поехали, а поехали на Петроградскую сторону, к Петровскому стадиону, причём Ирина настояла, чтобы передвигаться на общественном транспорте.

— И зачем мы сюда притащились, — ныла Катька, шлёпая по набережной речки Ждановки, — ну, хорошо, конечно, здесь, не так жарко у воды, но мне-то не до отдыха и не до гуляния!

— Как будто мне до гуляния! — рассердилась Ирина. — Не ной, вон даже Яша идёт спокойно!

Они перешли мостик и пошли дальше вдоль набережной. Понемногу каменная облицовка уступила место обычному пологому берегу, заросшему травой, на котором расположились всевозможные лодки. По летнему времени, однако, многие лодки были на плаву — слегка покачивались на лёгкой волне, привязанные к причалу.

— Ой, как интересно! — оживилась Катя. — А я тут никогда не была…

— Это стоянка для частных лодок, — объяснила Ирина, — тут мы и найдём того, кто нам нужен.

Лодки были самые разные — от крошечных неказистых судёнышек до солидных, с каютой и мачтой, почти яхт.

— Настоящие яхты на заливе, — объяснила Ирина, — а тут — так, любители, кто победнее.

Народу, однако, при лодках было не слишком много — утро, рабочий день. Прошёл всклокоченный мужичок с ведром краски. Из одежды на нем были заляпанные той же краской синие тренировочные штаны и тапочки на босу ногу. Этот при деле, поняла Ирина, отрываться ради них не станет. Мужичок зашёл на крошечную деревянную пристань. В углу, отгороженном металлической сеткой, лежали старые буйки, очевидно для них и была предназначена краска. Сидел рядом с буйками такой же мужичок, только и вовсе без штанов, в одних плавках, и глубокомысленно глядел на воду, почёсывая в затылке. На самом проходе на пыльных досках валялась крупная нечёсаная дворняга в позе убитого льва. Поскольку была она совершенно неподвижной, то Яша испуганно попятился и прижался к Ирине.

— Может, она сдохла? — спросила Катя, и тут же пёс, не открывая глаз, издал тихий рык, от которого Яша присел и едва не сделал лужу.

— Мужики! — крикнул с соседней лодки невидимый бас. — У вас штопор есть?

— Щас придём! — оживились трудящиеся люди и рванули с пристани на берег, позабыв про буйки и краску.

Дворняга оживилась, мигом собрала лапы в кучу, встряхнулась, причём в воздух поднялась, туча пыли, как будто выбивали ковёр, и потрусила за мужиками, вывалив на плечо язык, отчего-то весь в крапинках.

— Неужели он тоже выпивает? — невольно спросила Ирина, едва успев убрать с дороги Яшу, чтоб не задавили.

— Кто — Шанхай? — удивился мужичок. — Не, он только закусывает. Но посидеть за компанию всегда готов. Колбаску очень уважает или сало…

Подруги пошли дальше.

— Ирка, — зашептала Катерина, — ты только погляди!

У берега покачивалась красавица лодка. Была она новая, сине-голубая. Загорелый парень в шортах копался в моторе.

— Вот бы на такой покататься, — шептала Катька, — давай к нему обратимся!

— Не надо, — Ирина оттеснила Катю от лодки, — отвезти он, может, и отвезёт, но цену заломит… Нам это не по карману.

Дальше двое смурных работяг конопатили на берегу огромный баркас и даже не взглянули в их сторону.

— Эй, девочки! — крикнул им кудрявый мужчина цыганистого вида. — Вы лодку ищете? Так могу довезти куда нужно!

Ирина скосила глаза на его лодку. Она была неухоженная, в ржавых потёках старой краски. И сам хозяин производил не лучшее впечатление, Ирине очень не понравились его жуликоватые бегающие глазки.

— Постой, куда же ты, рыженькая! — Хозяин лодки правильно угадал в Катерине сомнение.

— Да твоё корыто при первой же волне развалится! — ответила Катька.

И только в самом конце стоянки им улыбнулась удача. Мужчина лет пятидесяти, в очках, с аккуратно подстриженной бородкой клинышком, закончил протирать свою моторку и теперь любовно её оглядывал. В ответ на приветствие он молча скрылся в каюте, чтобы, как выяснилось, надеть старенькую, но чистую футболку, так ему было приличнее разговаривать с дамами. Представился мужчина Борей и охотно согласился отвезти подруг к месту назначения. Он вытащил из каюты карту и обсуждал с Ириной, куда нужно плыть. Катя с Яшей в это время уничтожали тайно взятую Катериной в экспедицию пачку печенья.

— Место это мне знакомое, — говорил Борис, да, мне здесь все места, что на воде, знакомые Только сразу в залив нам выходить не нужно, это и дальше будет, и волна все же может быть. Вас не укачивает?

— Я не знаю, — растерялась Катя, — может быть, Яшу укачивает.

— Тогда поплывём по Неве.

— Ну, Катерина, сон-то мой в руку оказался, — усмехнулась Ирина, — видела я твоего мужа во сне, как он вместо со слоном Неву переплывает…

Немного поторговались, но в цене быстро сошлись, утрамбовали в лодку Катерину с Яшей, потом Ирина отвязала носовой конец так Боря называл толстую длинную верёвку — и ловко прыгнула в лодку, чем заслужила одобрение их капитана. Мотор оказался мощный, лодка ходко шла мимо стадиона и Тучкова моста, потом миновали и Биржевой мост, и вот уже перед ними разлилась Большая Нева.

Погода была отличная, синее небо отражалось в воде, и она казалась бы ослепительно синей, если бы не солнечные блики. Пахло свежестью, хотелось все бросить и плыть навстречу ветру далеко-далеко. Яша радостно лаял на пролетающих чаек. Мотор гудел ровно, все были счастливы.

Справа медленно проплывали красивые дома Университетской набережной.

— Хорошо-то как, — тихонько вздохнула Катя, — в таком городе живём, и так редко на красоту смотрим.

Проплывали под мостом лейтенанта Шмидта, и встречный буксир гудел что-то сердито. Потом ловко обогнули нарядный речной трамвай. Палуба была набита весёлыми японцами, они щёлкали фотоаппаратами и кричали что-то своё, Яша радостно лаял в ответ.

— Даже есть захотелось от восторга, — призналась Катя.

— Слушай, имей совесть, — зашипела Ирина, — неудобно перед человеком.

Борис все-таки услышал и молча подал Катерине узелок с чёрными сухарями.

— Больше ничего нет, — сказал он, застенчиво улыбаясь.

Катька поглядела на него с такой нежностью, что Ирине захотелось стукнуть её по затылку. Но проплывали мимо Васильевского острова, и Ирина, заглядевшись на берега, решила не портить себе настроения. Катерина с кокером хрустели сухарями на заднем сиденье.

— Уже скоро, — сказал Борис.

И вот показался залив.

— Ой! — пискнула Катя, увидев серо-голубой простор. — Да как же здорово! Это же рисовать нужно!

Вот ради этого и живу, — сообщил Борис, — здесь только и отдыхаю… Сейчас ещё немножко пройдём вдоль берега и высажу вас в удобном месте. Судостроительный — вон он, вам, я думаю, туда не нужно. Там у них один мусор на берегу.

И верно, проплывали они мимо железных бочек, арматуры, остовов кораблей. Валялась на берегу ржавая лебёдка, из живых существ видны были только неизменные чайки.

Понемногу железяки уступили место обычному мусору. Между куч сухого тростника виднелись странные сооружения — не то шалаши, не то сараюшки, кое-как сколоченные из старых ящиков и ржавых кусков железа.

— Вот оно и есть, — сказал Борис, — если человека какого спрятать, то лучше места не найдёшь…

Лодка обогнула небольшой мысок и приткнулась к деревянным мосткам. Борис вынул складную удочку и сказал, что подождёт их. сколько нужно, все равно у него выходной.

По заросшей травой тропинке подруги осторожно двинулись вперёд.

— Что-то мне страшновато, — призналась Ирина, — место тут глухое, ты, Катька, не топай и не кричи громко…

Крадучись, они миновали груду камней, потом осторожно перешагнули через нагромождение ящиков, Катька едва не увязла в кучах сухого тростника, и наконец услышали голоса. Подруги спрятались за старый полусгнивший баркас, валявшийся на берегу, и осторожно поглядели по сторонам. Яша тоже вёл себя странно — не бегал за чайками, а жался к ногам Ирины.

Неподалёку стояло несколько шалашей — тех, что они видели с залива, место возле них было вытоптанное и достаточно чистое. Посредине был сложен самодельный очаг из огромных камней, на нем стоял большой закопченый котёл, в котором, судя по запаху, варилось рыбное блюдо. Недалеко от очага располагалось самое большое жилище — низ из брёвен, а верх — из толстых, хотя и разномастных досок. Крыша была из железа, крашенного рыжим корабельным суриком. В доме было вырублено крошечное оконце, в которое вставлен осколок стекла. Дверь по летнему времени раскрыта, но никого не видно.

— Смотри, — прошептала Катя, — это, наверное, дом того типа, который тут самый старый. Гриша говорил — один дед тут уже десять лет живёт, хижину построил из плавника. А что — прямо дача… Да ещё на берегу моря…

— Дача! — передразнила Ирина. — Это летом ещё куда ни шло. А зимой… Холод, ветер… И пахнет помойкой.

На самом деле пахло кроме рыбы ещё гниющими водорослями, тянуло дымом от костра. Катерина тихонько чихнула, зажимая нос, а когда отняла руки от лица, то остолбенела.

Из домика к костру вышла женщина. Она была высока и стройна, с длинными ногами и тонкой талией. Кожа была упругая и гладкая, и совершенно чёрная. Подругам так хорошо удалось разглядеть фигуру женщины, потому что на ней ничего не было кроме коротенькой юбочки из разноцветных лоскутков кожи.

— О-ох! — протяжно и зловеще произнесла Катерина и стала выбираться из-за баркаса.

— Катька, не смей! — испуганно зашипела Ирина, но её никто не слушал.

Чёрная женщина вынесла из дома какой-то тюк и принялась развешивать на верёвке чёрные шёлковые одеяния — стирала она их, что ли…

— Господи, — сказала Ирина тихонько Яше, переползая за баркасом так, чтобы было лучше видно, — это она, та самая тётка, которую привёз Катькин муж из Африки. И за каким чёртом он её притащил, хотела бы я знать?

Негритянка оглянулась, услышав, надо полагать, Катькино грозное пыхтенье. Ирине было отлично видно, как глаза её сердито сверкнули. С высоты своего роста она смерила Катерину презрительным взглядом и разразилась длиннейшей тирадой на непонятном языке.

— Ах, вот как? — закричала Катя в ответ. — Это, «значит, я тут лишняя? А ты зачем притащилась из своей Африки к нам? И что тебе нужно от моего мужа? Как это — твой муж? Это мой муж! Мой муж Валик, и я его никому не отдам! А ты можешь катиться обратно на чёрный континент! Колбаской! По Малой Спасской!

Ирина вылупила глаза и чуть не села на Яшу. Вот это дела! Оказывается, профессор там, в Африке, нашёл себе чёрную жену! И не придумал ничего лучше, как притащить её сюда!

Негритянка орала своё, а Катька своё, и как ни странно, они прекрасно понимали друг друга. Катерина упёрла руки в боки и шла на свою соперницу, толстая, маленькая и растрёпанная. Та глядела на неё сверху очень сердито. Ирина подумала, что если дойдёт дело до рукопашной, то Катька проиграет, эта чёрная жена сделает её одной левой. Яша, очевидно, подумал то же самое, потому что вырвался у Ирины из рук и побежал защищать Катю.

— Я неряха? — спрашивала Катя в ярости. — Я лентяйка? Я не умею готовить? Сама такая десять раз!

— Катька, — спросила Ирина, подбегая, — а как ты её понимаешь?

— Отстань! — Катерина засучила рукава и сделал шаг вперёд с намерением вцепиться второй жене своего мужа в жёсткие курчавые волосы.

— Эй, дамочки, а что это вы тут делаете? — раздался сердитый голос.

Ирина оглянулась, а Яша испуганно гавкнул.

— Не лезь не в своё дело! — сгоряча и не оглядываясь огрызнулась Катя.

Ирина же увидела грозного старика с кустистыми седыми бровями и длинной пегой бородой. Старик был загорелый до черноты и такой худой, что почти не отбрасывал тени. Ещё он был босой и голый по пояс. Несмотря на худобу, кое-какая сила в этом теле все же была, потому что когда старик вроде бы мягко взял Катю за локоть, она не смогла вырваться.

— Это кто же к нам прибыл такой скандальный? — с угрозой спросил старик. — Мы тут живём тихо, никого не трогаем, и в гости, между прочим, тоже никого к себе не приглашаем. И мне до всего есть дело, что тут происходит, потому как я тут — хозяин. А ну, говори быстро, кто такая? — рявкнул он на Катю.

Ирина огляделась по сторонам и уже присмотрела подходящую досочку, чтобы можно было легонько шлёпнуть старичину сзади по голове и дать деру на берег. Но помощь пришла с неожиданной стороны.

— Дядя Костя! — вскричал неслышно подошедший Борис. — Ты чего это шумишь? Таких женщин симпатичных выгоняешь… Это знакомые мои, я их привёз…

— О, Борька, — подобрел старик, — а я себе думаю — как же дамочки к нам попали. Какое-такое дело у них важное?

— Неласково гостей встречаете, — усмехнулась Ирина, — хоть мы к вам и без приглашения, но вроде пока ничего вам плохого не сделали. А вы сразу кричать… угрожать…

— Это я кричал? — удивился старикан. — Да я прибежал, потому что гвалт услышал! Эта вон, он кивнул на Катю, — Маню нашу обижает. Л Маню нельзя обижать, она хорошая, простая душа…

— Кто твою Маню обидит, тот трех дней не проживёт! — закричала Катя. — И вообще, не вмешивайся не в своё дело!

Самое интересное, что негритянка тоже крикнула старику что-то сердитое. Тот очень удивился и отступил.

— Думаю, нам вмешиваться не стоит, — сказала Ирина, — у них дело личное…

— Известно, отчего две бабы ссорятся — мужика не поделили, — согласился старик и вдруг поглядел на Катю очень внимательно:

— Так вы?..

— Вот именно, — зловеще произнесла Катерина и сделала шаг к старику.

Тот отвёл глаза и попятился.

— А почему вы её Маней называете? — спросила Ирина, чтобы немного разрядить обстановку.

— Так у неё имя такое, что простому человеку произнести невозможно. Длинное, на конце вроде Маха Н'Кала. Ну, ребята её в Махачкалу перекрестили, а сокращённо — Маня.

— Ну, дядя Костя, ты даёшь, — засмеялся Борис, — кого только здесь у вас не встретишь…

— Постойте! — вскричала вдруг Катерина. — Дядя Костя… ведь вы Константин… Сергеевич… вот, фамилию забыла, ведь это вы года два назад в университете доклад делали… что-то на тему быстрого одичания бомжей… Меня Валик приводил…

— Да-да, — старик приосанился и представился по всей форме:

— Константин Сергеевич Маслов, доктор наук, доцент… бывший, правда…

«Ещё один ненормальный учёный!» — мелькнуло в голове у Ирины.

— Собираю материал для книги, называться она будет «Исследование процессов спонтанного одичания цивилизованного человека на примере жизни бомжей города Санкт-Петербурга и Ленинградской области», — с гордостью сообщил Константин Сергеевич, и по тому, как заблестели его глаза, Ирина поняла, что он сел на своего любимого конька.

Поскольку Катерина глядела сердито, то бывший доцент повернулся к Ирине и начал рассказывать. Ей ничего не оставалось, как согласно кивать головой.

— Вы не поверите, — вещал старик, — как быстро дичает современный цивилизованный человек в определённых благоприятных для этого условиях. Причём речь идёт не только о внешней стороне, у этих людей полностью меняется мировоззрение. На первом этапе они начинают поддаваться суевериям. Например, мои подопечные, — старик махнул рукой куда-то в сторону залива, — всерьёз уверены, что если рано утром перепрыгнуть через пустую картонную коробку, то в этот день тебя обязательно ждёт удача — ну, можно найти целый ящик пустых бутылок, либо же на берег вынесет отвязавшуюся лодку… На следующем этапе одичания люди начинают придумывать себе богов. Совсем как древние. Боги, конечно, языческие, один» отвечает за погоду, другой — за удачную рыбную ловлю, третий — опять-таки за сбор стеклотары… Они молятся этим богам, приносят им жертвы…

— Человеческие? — ужаснулась Ирина.

— Пока дело ограничивается стеклянными бусами и разноцветными тряпочками, — охотно объяснил Константин Сергеевич, — но если процесс одичания пойдёт так же быстро, как я наблюдаю сейчас, то не исключено…

В это время Катерина решительно отодвинула подругу в сторону и встала перед бывшим доцентом, как лист перед травой.

— Ты кончай нам макароны на уши наматывать! — грозно заговорила она. — Бомжи у него, видите ли, тут одичали! Жертвы богам приносят! Я хоть и не дикая, а сейчас такое устрою — точно человеческие жертвы будут! Тебе, старому своднику, мало не покажется!

— Катька! — воскликнула Ирина. — Как ты с человеком разговариваешь? Неудобно же!

— Молчи! — завизжала Катя, в такой ярости Ирина подругу никогда не видела. — Молчи лучше! Откуда эта тут взялась? — она махнула рукой в сторону африканской жены профессора Кряквина, которая, надо сказать, успокоилась, вела себя тихо и даже умудрялась что-то делать по хозяйству.

— Ну вот так я и знал! — вскричал старик и топнул босой ногой. — Так я и чувствовал, что будут проблемы! Говорил ведь Валентину, что ничего хорошего из этого не выйдет. Не послушал он, упросил меня Маню тут немножко подержать — дескать, потом он что-нибудь придумает. Да что тут придумать-то можно? Ведь это же не мышь белая — в карман не спрячешь… Куда ж, говорю, ты её денешь? Здесь не арабский восток, двух жён иметь нельзя… Опять же Пушкин ещё говорил, что жена, мол, не рукавица, с белой ручки не стряхнёшь и за пояс не заткнёшь…

— Уж это точно… — согласилась Ирина, — только вы лучше Пушкина оставьте в покое…

— А он, Валентин, все твердит своё — главное, говорит, время нужно выиграть, а потом он Катюшу, вас то есть, как-нибудь подготовит. Вот и подготовил, ёлки-палки, на меня все свалил…

— Интересно, на что профессор рассчитывал? — задумчиво спросила Ирина.

— Я бы её в дом все равно не впустила, твёрдо ответила Катя, — мало мне масок африканских и копий с топорами, так ещё эта будет по ночам пугать! Она же дикая совсем, соседи все поголовно в осадок выпали бы, когда увидели!

— Да уж, генеральша Недужная была бы в шоке, — согласилась Ирина, — а профессор не говорил, для чего он притащил это чудо из Африки? Да ещё с таким трудом, по чужому паспорту…

Чтобы смягчить свои слова, Ирина улыбнулась негритянке. Та в ответ оскалила в улыбке сахарные зубы и погладила вертевшегося рядом Яшу. Кокер, надо сказать, нисколько её не боялся, и Ирина посчитала это хорошим знаком.

— Ужасная история, — вздохнул бывший доцент, — Валентин очень спешил, но все же кое-что рассказал. Он, видите ли, очень подружился там с вождём местного племени. И однажды несколько мужчин пошли на охоту и попали в засаду. Там есть какие-то болотные люди, они совсем дикие. Так вот, один молодой человек, между прочим сын вождя, был ранен отравленной стрелой и должен был умереть. Шаман уже готовился петь смертную песню, но профессор решил попробовать противоядие, хотя шаман был против. И представьте, противоядие помогло, шаман перестроился и начал петь оздоровительную песню, сын вождя выздоровел. Теперь они активно его применяют, это противоядие, а нашёл его профессор. В награду вождь подарил профессору Маню — он сам собирался на ней жениться, взять её восьмой женой, и отдал самое дорогое. Сами понимаете, от такого подарка профессор никак не мог отказаться, это было бы равносильно самоубийству. А когда пришло время уезжать, то выяснилось, что жену нельзя оставить. У них если муж отказывается от жены, то её нужно убить… — вот не знаю точно, голову ей отрубают или на кол сажают…

— Валик! — воскликнула вдруг Катя, заливаясь слезами. — Какой он благородный! Он просто не мог допустить, чтобы её посадили на кол!

Негритянка вдруг быстро-быстро заговорила, размахивая руками. На глазах её показались слезы.

— Да-да, — кивала Катя, — Валик замечательный. Честный, добрый, благородный… И такой смелый…

— Ну, вроде разобрались, — вздохнул молчавший до этого Борис, — вообще-то возвращаться нужно, а то погода может испортиться, — он озабоченно поглядел на небо, где появилось тёмное облако, быстро увеличивающееся в размерах.

У Валентина Петровича неприятности, — тихонько сказала Ирина, — некоторое время он не сможет навещать Маню. Вы уж приглядите тут за ней. А потом будем думать, что же с ней делать.

— Не беспокойтесь, — заверил бывший доцент, — ребята мои хоть и быстро дичают, но Маня сама себя в обиду не даст. Побила тут маленько одного-двух, так теперь они её очень уважают. Опять же, по хозяйству… постирать чего и готовит очень даже неплохо…

На прощанье Катя достала из кармана зелёненькую шёлковую косыночку и подарила её чёрной жене своего мужа. Всю обратную дорогу они обнимались с Яшей на корме лодки и синхронно вздыхали.

В городе Катерина совсем приуныла, и разумеется, нечего было и думать отпустить её домой одну. Ирина решила, что пускай пока Катька будет у неё на глазах, а то как бы чего не вышло. Она в полной прострации, ещё газ забудет выключить, или снова соседку зальёт…

Дома Катерина тут же завалилась на диван в гостиной, громко всхлипывая и сморкаясь. По телевизору очень кстати шёл фильм про Африку, и это вызвало новый приступ меланхолии. Чтобы не видеть этого безобразия, Ирина ушла на кухню. Вечер пролетел у неё в хозяйственных хлопотах, но между делом Ирина все раздумывала, что же такое можно предпринять, чтобы вызволить из тюрьмы профессора Кряк-вина. Адвокат что-то молчал, и Ирина подумала, что Катька не так уж неправа, когда утверждает, что Жанка подсунула им не самого хорошего, как говорится — на тебе, боже, что нам негоже. Стало быть, нужно самим что-то делать, потому что терпеть в доме Катерину становится все сложнее.

К ночи Катерина и не думала успокаиваться, после меланхолии на неё, как обычно, напал жор. Ирина ужинать в двенадцатом часу категорически отказалась и ушла в ванную. Вернувшись, она услышала, как Катька воркует по телефону.

— Да, дорогой мой, конечно, — пела Катерина, — вы не представляете, как я вам благодарна! Вы удивительный, просто удивительный человек! Просто не человек — ангел! Голубчик, вы просто вернули меня к жизни! Я никогда не забуду все, что вы для меня сделали!

— Перед кем это ты так распинаешься? — полюбопытствовала Ирина. — Кто этот удивительный и замечательный человек?

— Вася Килькин, — призналась Катя.

— Неужели он так поздно звонил? — нахмурилась Ирина.

— Это я ему позвонила, — Катерина не отвела глаз, — наговорила комплиментов, пожаловалась на судьбу и убедила его дать свидание с Валиком.

— Он же говорил, что не положено!

— А он неофициально. Вызовет Валика на допрос, а тут я, как бы случайно зайду, — объяснила Катя. — Только ты со мной не ходи.

— Да очень надо, — возмутилась Ирина, — слушать, как вы будете отношения выяснять!

Больше-то ведь от твоего профессора ничего не добьёшься! Только не раздеритесь там, в кабинете, а то у Килькина неприятности будут!

Ирине показалось, что она только что заснула, как её кто-то принялся будить.

— Катька, имей совесть! — пробормотала она сквозь сон и попыталась натянуть на себя одеяло, но кто-то упорно тащил его за другой конец.

Она промычала что-то сердитое и открыла глаза. Разумеется, это была не Катя, это был Яша. Кокер сидел на полу возле кровати, вцепившись зубами в край одеяла, и смотрел на хозяйку таким проникновенным, жалостным взглядом, что она не выдержала и поднялась.

— Бессовестная собака, — выговорила она с глубоким искренним чувством, — неужели ты не мог подождать ещё часик?

Яша дал понять, что не мог, что если она немедленно не выведет его на прогулку — последствия могут быть самыми ужасными.

Ирина понимала, что кокер использует откровенный шантаж, но вынуждена была принять условия ультиматума. Зевая и натыкаясь на мебель, завистливо косясь на безмятежно дрыхнущую Катерину, она оделась, прицепила поводок и вывела бессовестного шантажиста.

Приходилось признать, что он разбудил её не так уж рано, многие собачники уже вывели своих питомцев. Яша оживился и бросился к знакомым собакам — общаться и узнавать последние новости. Как и предполагала Ирина, дела, из-за которых он поднял её ни свет ни заря, оказались только предлогом.

«Все из меня вьют верёвки, — горестно думала она, наблюдая за резвящимися собаками, — и дочь, и Катька, и даже собственный пёс! И я каждый раз как последняя дура попадаюсь на ту же удочку и иду у них на поводу, вместо того чтобы проявить твёрдость и заниматься любимым делом!»

Яша побежал за своей знакомой колли Джессикой. Четвероногая красотка то отбегала, то останавливалась, явно заигрывая с симпатичным кокером, и таким манером собаки удалились от пустыря и завернули за угол дома. Ирина на некотором удалении следовала за ними. Обойдя дом, она оказалась возле помойки.

— Яша, — окликнула она своего непослушного любимца, — нашёл где гулять! Пойдём обратно, к остальным собакам!

Кокер сделал вид, что не слышит.

Ирина огляделась и обратила внимание на остановившуюся возле помойки машину. Это был аккуратный новенький грузовой микроавтобус с яркой надписью на борту.

«Супер Клининг» — прочитала она, — это фирма, где работает Березкин! Ах, Сашка, трепло кукурузное! «Вывоз промышленных отходов»! На самом деле его фирма вывозит обычный бытовой мусор с городских помоек!

Однако микроавтобус не был похож на мусоровоз — слишком чистенький, да и маловат для таких целей. Из него выскочили трое крепких парней в синих комбинезонах и направились к помойке. Ирина от нечего делать наблюдала за ними.

Только сейчас она заметила, что около помойки стоял выброшенный кем-то из жильцов резной буфет. Красивый буфет из тёмного дуба, лет сорок назад такие ещё попадались во многих домах, но потом их стали выбрасывать — слишком много места занимали эти дубовые великаны, они просто не помещались в малогабаритные квартирки хрущёвского и брежневского периода. А вот этот дожил до наших дней и только теперь попал на помойку… видно, умерла старая хозяйка, и её дети или внуки решили навести в квартире порядок.

Парни в синих комбинезонах ловко опутали буфет ремнями, поднатужились и потащили его в свой автобус.

«Ага, наверное, жизнь этого буфета ещё не кончена, — сообразила Ирина, — на такую мебель снова мода, и фирма „Супер Клининг“, помимо своей основной деятельности, подбирает выброшенные раритеты и находит им новых хозяев!»

Буфет благополучно погрузили, и синий микроавтобус отбыл в неизвестном направлении.

— Яша! — окликнула Ирина своего обнаглевшего кокера, — пошли домой, если ты не хочешь, чтобы я на тебя всерьёз рассердилась!

Яша понимал по её интонациям, когда хозяйка не шутит, и, понурившись, потрусил к ней, обменявшись с разочарованной Джессикой печальными взглядами. Ирина взяла его на поводок и направилась к дому.

Катя, как ни странно, уже поднялась и крутилась на кухне, напевая себе под нос популярную когда-то песенку «Люблю я макароны». Увидев её, Яша бурно обрадовался и завилял хвостом в надежде на подачку. Сердобольная Катя тут же, покосившись на подругу, сунула кокеру кусок ветчины.

— Ты мне испортишь собаку! — привычно проворчала Ирина и направилась в ванную комнату.

Но в это самое время зазвонил телефон. Звонил Сашка.

— О, ты дома! — в его голосе звучала бурная радость. — А ты что — на работу совсем не ходишь?

Ирина не успела придумать обтекаемый ответ, но он его, по-видимому, и не ждал.

— Чем занимаешься?

— Да вот как раз хотела тебе позвонить… — проговорила Ирина и тут же сообразила, что одноклассник её неправильно поймёт и сделает из её слов далеко идущие выводы. Так и получилось.

— Так я к тебе сегодня после работы приеду, — радостно сообщил он, — только ты уж подруге своей скажи, чтобы не приходила в самый неподходящий момент!

«Это ты думаешь, что в неподходящий», — подумала Ирина, но вслух сказала совсем другое:

— Извини, сегодня вечером у меня дела… важная встреча…

— Ну вот, — расстроился Березкин, — все время у тебя какие-то дела! А сама говорила, будто хотела мне позвонить!

— Да я хотела у тебя одну вещь спросить… твоя фирма — она ведь не только промышленными отходами занимается?

Березкин закашлялся и ответил что-то невразумительное. Ясно было, что вопрос ему не понравился.

— Да я ничего… — стала оправдываться Ирина, — я без всякой задней мысли, просто хотела узнать. У меня одни знакомые несколько дней назад вынесли на помойку туалетный столик… а потом передумали и хотели его забрать обратно, но столика уже не было…

— Раньше думать надо было твоим знакомым, — недовольно проворчал Березкин, — после драки кулаками не машут!

— Да они сами понимают, что глупость сделали! Что уж теперь… они бы этот столик выкупили, только не знают, к кому обратиться. Может, ты что-нибудь посоветуешь?

— Ну, посоветовать-то можно, — снова приободрился Саша, сообразив, что от него не требуется ничего серьёзного, — у нас вообще страна советов! — он громко хохотнул, видимо довольный своей шуткой, затем добавил более серьёзным тоном:

— Пусть твои знакомые зайдут в магазин «Старая усадьба» на улице Жуковского. Очень может быть, что там они найдут свой столик.

Только пускай поторопятся, а то ведь уйдёт вещь! Сама понимаешь, старина сейчас ценится! А ты, Иришка, как следует подумай — может, плюнешь на свои дела? Я бы к тебе заехал!

— А на тебя в этом магазине можно сослаться? — продолжала Ирина гнуть свою линию, делая вид, что не расслышала последнего предложения.

— На меня? — Березкин слегка замялся. — Да нет, на меня лучше не надо… так не положено… там свои порядки…

«Понятно, — сообразила Ирина, — не такая уж ты в своей фирме величина! Небось в этом магазине тебя никто всерьёз не воспринимает!»

— Ну так как насчёт сегодняшнего вечера, — не сдавался Саша, — может, передумаешь? Я шампанского куплю, в том же ларьке… как оно тебе прошлый раз, понравилось?

Ирина хотела высказаться насчёт этого шампанского, но сдержалась. Вместо этого она пообещала пригласить одноклассника как-нибудь в другой раз и повесила трубку.