Твоя тень Дивер Джеффри

Чуть больше года назад резко возросшая популярность этого конгрессмена привлекла внимание Клуба состоятельных дельцов Среднего Запада и Юга. Головной офис этого закрытого элитного заведения базировался в Техасе. Филиалы поменьше располагались в Вашингтоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Члены клуба управляли компаниями, общественными некоммерческими организациями и даже университетами. Принимали туда исключительно белых мужчин – женщинам вход, естественно, был категорически запрещен. Хотя клуб не имел официального названия, одно меткое словцо, придуманное каким-то дьявольски либеральным репортером, консервативным дельцам пришлось по душе.

«Эта шайка ключников, – так окрестил их тот одержимый журналист в своей пламенной публикации, – прячет у себя за пазухой связку ключей от всех дверей. Дверей, за которыми скрыто благосостояние нашей с вами нации!»

С того самого мгновения состоятельные дельцы, не лишенные чувства юмора, с радостью стали величать себя не иначе как «Ключниками».

Первостепенной задачей «Ключники» считали поддержку политиков, разделявших их взгляды на сильную Америку. Сокращение штата федерального правительства, ограничение налогообложения, минимальная вовлеченность в геополитику и, самое главное, запрет на иммиграцию – вот основные тезисы, принятые закрытым клубом. Любопытно, что «Ключники» не расценивали «Движение чаепития», религиозных правых и прочих, выступавших против абортов и однополых браков, как своих союзников. Более того, они насмехались над такими организациями и считали их тезисы непродуманными и глупыми.

Нет, «Ключников» такая ерунда не волновала! Методичное умерщвление самостоятельного зажиточного американца социалистической пропагандой, а также размывание чистоты великой нации из-за кровосмешения с иммигрантами – вот что беспокоило их больше всего. А такие, с позволения сказать «лидеры», как Уильям Дэвис, по их мнению, вели страну к моральному разложению и банкротству.

Обычно продвижение столь резвых кандидатов в президенты, как Дэвис, «Ключники» тормозили, нажимая на финансовые рычаги: активно спонсировали их оппонентов, устраивали публичные разоблачения неугодных политиков или журналистов и разворачивали настоящие кампании по их травле.

Но иногда требовались и более решительные действия.

И вот однажды Питеру Симески, заведовавшему одним из скромных мозговых центров «Ключников», поступил звонок с просьбой срочно урегулировать вопрос с Дэвисом.

Урегулировать так, как сам Симески посчитает нужным.

Любым возможным способом, не останавливаясь ни перед чем.

«Ключники» знали, к кому обращаться. Этот человек зарекомендовал себя как солдат, выполнявший приказ любой сложности, причем без помощи старших по званию – за что его особенно ценили.

У Питера Симески уже имелся внушительный послужной список. Где тот журналист, любивший копаться в грязном белье сильных мира сего? Кормит рыб на дне морском. Несчастный случай – никто не застрахован! А та экологическая активистка? Свела счеты с жизнью. Не вынесла бремени ответственности – такое тоже случается сплошь и рядом!

Что ж, почему бы конгрессмену Дэвису и не пополнить этот список? Такая романтичная смерть – погибнуть во имя талантливой певицы от руки самого преданного ее фаната. Для воплощения этого грандиозного плана Симески и понадобился козел отпущения.

«Привет, Эдвин!»

Идея использовать самого преданного поклонника пришла Питеру и Майре – эти двое были не просто деловыми партнерами – прошлой зимой, когда они только-только подрядились на службу к Дэвису. Симески дотошно изучил жизнь босса и наткнулся на одну прелюбопытнейшую слабость – любовь к творчеству некой Кейли Таун. Конгрессмен даже взял на вооружение ее песню «Покидая дом родной» для избирательной кампании и рекламы своих политических взглядов.

Симески погрузился в чтение опусов, которые писали в Сети фанаты Кейли Таун, и вышел на одного совершенно невменяемого типа – другие так и называли его Эдди Невменоз, – поклонника по имени Эдвин Шарп.

Ну просто идеальный кандидат!

Питер Симески обратился к своим старшим – «Ключникам», обладавшим невероятными связями, и через день получил доступ к учетным записям электронной почты как Эдвина, так и Кейли.

Однако, к великому сожалению, в сообщениях Эдвина и его письмах к звезде не читалось между строк никаких угроз. Тем не менее Питер сделал ставку на неуравновешенность и болезненную навязчивость молодого человека – и не прогадал! Они с Майрой принялись строчить ему письма от лица Кейли, создавая у Эдвина впечатление, будто певица польщена его вниманием и даже хочет встретиться с ним тет-а-тет. Они тешили Шарпа иллюзиями, ловко прикрываясь деспотичным отцом певицы. Лже-Кейли предупреждала Эдвина, что на людях будет к нему равнодушна, и просила парня хранить молчание, потому что злобный папаша, узнав про их связь, сразу положит любви конец.

Милый Эдвин, прошу тебя, удаляй все мои электронные письма! В том числе из корзины! И рукописные тоже, умоляю, не храни! Сожги их! Господи, я так боюсь гнева отца!

Именно Симески и Бэббидж пригласили Шарпа на концерт во Фресно в пятницу. Лже-Кейли обещала увидеться с ним сразу после выступления. Встретиться наедине.

Милый Эдвин, что бы я ни говорила на людях, я очень хочу тебя видеть! Я даже мечтала о тебе прошлой ночью! Мы взрослые люди, и ты наверняка знаешь, что и девушек посещают такие мысли…

Эти строки были гордостью Майры Бэббидж.

Именно после этого послания Эдвин во всем своем психотическом великолепии заявился во Фресно и навис над городом, точно дамоклов меч. Даже сами заговорщики не предполагали, что их предприятие увенчается таким колоссальным успехом!

Симески и Бэббидж следили за Эдвином во Фресно. Они выяснили его распорядок дня и выкрали из дома кое-какие вещи, чтобы затем подкинуть на место убийства конгрессмена.

Пора было уже перейти к финальному акту пьесы.

«Сегодня или никогда!» – сказали друг другу Питер и Майра.

Выдавая себя за помощницу Кейли, Майра позвонила Эдвину и объяснила, что певица хотела бы с ним повидаться.

«Эдвин, будь осторожен, – инструктировала его коварная женщина. – Езжай в „Ярмарку моды“, сбрось копов с хвоста и жди меня позади торгового центра, около грузовой эстакады магазина „Мэйси“, понял?»

Майра проехала мимо и помахала ему рукой. Малахольный Эдвин, ухмыляясь во все тридцать два зуба, подбежал к угнанному внедорожнику и залез на заднее сиденье. И только он повернулся, чтобы пристегнуть ремень безопасности, как Бэббидж ткнула его электрошокером, вколола молодому человеку снотворное и связала его. Затем она поднялась в интернет-кафе «Яванская хижина», располагавшееся в торговом комплексе, и написала то самое сообщение, между строк которого читалась прямая угроза жизни конгрессмена Дэвиса.

И теперь Майра везла Эдвина, пребывавшего в полубессознательном состоянии, в хижину, где их ждал ни о чем не подозревающий Уильям.

«Через несколько минут план будет приведен в действие, – размышлял Питер Симески. – Бэббидж подъедет к дому, улыбнется Тиму Рэймонду и всадит ему пулю промеж глаз. Ну а я тем временем появлюсь на пороге гостиной и расстреляю конгрессмена и всех остальных. Затем мы с Майрой затащим Шарпа в дом и убьем его выстрелом в голову из пистолета Арутяна. В руку Эдвину вложим пистолет и посыплем ее отработанным порохом…»

Завершив ликвидацию, Питер планировал позвонить в службу спасения и разыграть панику: «…Выхватил у мертвого детектива пистолет… и убил… убил этого чертова психа!..»

«Составь план и неуклонно следуй ему…»

Но иногда что-то идет не по плану и приходится импровизировать.

Кэтрин Дэнс…

«Агент КБР, выжившая в ходе разыгравшейся трагедии, может сослужить нам хорошую службу, – размышлял Симески. – А то больно уж подозрительно все будет выглядеть, если уцелеем только мы с Майрой! Но как все устроить таким образом, чтобы чертова баба не поняла, что стрелок – это я?

Что ж, буду стрелять Дэнс в спину, чтобы парализовать, – решил Симески. – А затем убью Арутяна и Дэвиса, выкрикивая что-нибудь вроде: „Эдвин, нет! Что ты творишь, ублюдок!“ Если все пройдет без заминки и Кэтрин не потеряет сознания, то мои слова занесут в протокол. И тогда Эдвин станет козлом отпущения. Ну а если Дэнс все-таки отбросит копыта? Что ж, чему быть, того не миновать!

Будешь знать, как отказывать приличным людям! – Питер вдруг припомнил недавние события, распаляясь праведным гневом. – Неужели обязательно быть такой стервой? Всего лишь ужин, мать твою! Небось не переломилась бы!»

Питер Симески глянул на стрелки «ролекса».

«Три минуты до начала представления. Майра Бэббидж, должно быть, уже свернула с шоссе и направляется прямо к убежищу».

Встав у прохода в гостиную, Питер попытался уловить звук приближающегося автомобиля Майры, но шум матча, который транслировали по телевизору, и толстые стены дома гасили все звуки извне.

– Что это там? – вдруг раздался голос Кэтрин. – Никак машина?

– Похоже на то, – неуверенно отвечал ей конгрессмен. – А может, послышалось?

«Два выстрела в спину Дэнс, два – в голову Арутяна и еще два – в голову Дэвиса, – настраивался Симески. – Что все-таки лучше выкрикнуть?

„Господи, это же он! Тот самый преследователь!“ – мысленно попробовал Питер, однако этот возглас показался ему неубедительным.

„Господи Исусе! Эдвин! Нет!“ – придумал он еще один вариант. – А так убедительно? Вроде бы ничего…»

У Дэвиса зазвонил телефон.

– Алло?.. Привет! Да, мы в доме, – ответил конгрессмен и объявил остальным: – Это Майра приехала.

– Слушайте, а ведь она наверняка не в курсе, что за ней мог быть хвост, – сказал Арутян.

Симески услышал обрывок разговора: Дэнс говорила что-то про талант Шарпа узнавать все и вся про всех. Затем она добавила:

– Если этот тип еще и Майру выследил, то, боюсь, мы в нешуточной опасности – даже толстые стены этого убежища Эдвина не удержат!

«Ха, если бы ты только знала, как близка к истине! Вы и в самом деле в нешуточной опасности! – подумал Симески и глянул на „ролекс“. – Одна минута».

– Конгрессмен Дэвис, отойдите, пожалуйста, от окна, – скомандовала Кэтрин.

– Но ведь это всего лишь Майра.

– Давайте соблюдать правила безопасности.

Тем временем Симески натянул латексные перчатки, открыл сумку для ноутбука и достал краденый пистолет.

«В этой великой стране, – подумал Питер, – разжиться оружием не проблема даже для ребенка!»

Симески пристрелял и зарядил пистолет еще накануне. Днем ранее он сделал с десяток выстрелов и собрал отработанный порох, чтобы после ликвидации объекта посыпать им ладони Эдвина. На всякий случай он проверил пистолет еще раз и повторил про себя: «Два выстрела, еще два и еще два».

– Питер? – послышался из гостиной голос конгрессмена.

– Секундочку. Кофе кто-нибудь желает? – отозвался Симески.

– Нет, спасибо, – рассеянно поблагодарил помощника Дэвис. – Майра приехала.

– Отлично!

– А вы, Кэтрин? Деннис? Может, выпьете чашечку?

Однако и Дэнс, и Арутян отказались.

Симески прильнул к смежной с гостиной стене и вжался в нее спиной, оставаясь вне поля зрения: с минуты на минуту должны прогреметь выстрелы: Майра против Рэймонда.

– Представляете, – сказал Арутян, – мы вот так однажды сидели здесь с самим президентом! Он приезжал инкогнито на совещание с нашим губернатором. Пришлось даже подписать бумаженцию о неразглашении. Чтобы я не проговорился, кто именно тут был, прикиньте?

– Что ж, может, сыграем в «Двадцать вопросов»? А то я страсть как хочу знать, который же из президентов все-таки приезжал к тебе в гости, Деннис! – воскликнула Кэтрин.

Усатый детектив хохотнул.

– Не далее как на прошлой неделе, – подал голос Уильям, – я, между прочим, ездил в Кэмп-Дэвид – это загородная резиденция президента США, если кто не в курсе… Так вот, там с нами как раз и сыграли в подобную игру, только она почему-то больше походила на перекрестный допрос с пристрастием – веселого, скажу я вам, мало!

«Последние слова Дэвиса, – настраивал себя на нужный лад Симески. – Или нет? Интересно, о чем думает этот малахольный Шарп перед лицом смерти? Уж явно не свою обожаемую певичку с наслаждением вспоминает!»

– Смотрите-смотрите! Тройной аут! – воскликнул конгрессмен, прибавляя звук. Зрители на стадионе взревели от восторга.

Питер в очередной раз глянул на «ролекс»: Майра должна уже выстрелить в Рэймонда. Услышав выстрелы, он переступит порог гостиной и сделает то же самое.

«Два. Затем еще два. И еще два.

А потом крикну: „Эдвин! Нет! Боже мой!“»

Симески переложил пистолет в левую руку, вытер вспотевшую ладонь о брюки и снова взялся правой за рукоятку оружия.

«Давай, Майра, сейчас или никогда!» – мысленно поторопил он подельницу.

Выстрелов, однако, не последовало.

Прошла еще минута. Из гостиной раздавались только рев болельщиков да восторженное верещание спортивного комментатора.

«Да что, черт возьми, происходит?» – недоумевал Питер, чувствуя, как на лбу проступает пот.

Наконец снаружи прогремели выстрелы.

«Пять выстрелов зараз? – еще более изумился Симески. – Автоматная очередь? Ну и что бы это могло значить?

Твою ж мать! Неужели какой-то помощник шерифа прибыл сюда заранее, а сейчас выскочил, как чертик из коробочки? – лихорадочно соображал он. – Или Майру остановил дорожный патруль? Копы увидели связанного по рукам и ногам Эдвина, нашли пистолет, раскололи злоумышленницу и примчались сюда спасать мир?»

Все стихло.

«Составь план и неуклонно следуй ему… – талдычил Симески свою мантру. – Но иногда не все идет по плану и нужно импровизировать. А чтобы импровизировать, необходимо располагать фактами».

Да вот только фактами он не располагал.

Питер решил действовать во что бы то ни стало: придется расстрелять всю оцепеневшую от страха троицу прямо у окна.

«Два, два и еще два выстрела… И одна пуля Рэймонду, если Бэббидж его еще не укокошила! – проговаривал он про себя новый план действий. – Затем замести следы… Жаль, конечно, Майру. Сдается мне, это не Майра прикончила Рэймонда, а совсем наоборот! Бедняжка! Но жертва ее не напрасна! На кону судьба великой страны!»

Симески крепко сжал рукоять пистолета, сдвинул рычажок предохранителя и глубоко вдохнул. В следующее мгновение он змеей метнулся в арочный проем гостиной и уже собирался открыть огонь по Арутяну и Дэнс, но так и застыл на месте. Побелевший кончик пальца, поджавший спусковой крючок, вновь налился кровью.

Комната пустовала.

На панели системы безопасности мигала зеленая лампочка.

«Какого черта?! Похоже, кто-то отключил сигнализацию снаружи, чтобы Дэвис, Дэнс и Арутян смогли бесшумно ускользнуть! – соображал Питер, оглядывая гостиную. Тут его взгляд упал на боковое окно: рама поднята. – Так вот, значит, как эта троица сбежала!»

Он вдруг заметил на полу блокнот с желтыми страницами.

«Заговор! Симески и Майра! Возможно, кто-то еще. Уходим через боковое окно. НЕМЕДЛЕННО!» – прочитал Питер.

«Вот черт… Кто это написал? – в полнейшей растерянности задался он вопросом и тут же сам себе ответил: – Кто-кто! Эта провинциальная клуша Дэнс, кто же еще! Оставила в дураках и меня, и „Ключников“!»

Как Кэтрин сообразила, Питеру оставалось только догадываться.

«Но как-то ведь она додумалась! Может, подсказал кто? Прислал сообщение на телефон? А затем она предупредила Рэймонда… И только Майра выбралась из машины, как он…»

– Эй, Симески, бросай оружие! Руки вверх! – раздался из-за спины бас Денниса Арутяна.

Помощник шерифа, похоже, вернулся в дом через заднюю дверь.

«Так, Дэнс, наверное, будет прикрывать его с парадного входа. Сильно сомневаюсь, что Арутяну, этой деревенщине, хоть раз в жизни приходилось стрелять в людей!» – оценивал обстановку Симески. На боевом счету Питера числилось аж восемь душ, однако при этом он каждую ночь спал сном младенца.

– Детектив, да в чем дело? – невозмутимо спросил Питер, оглядываясь назад. – Это какое-то недоразумение. Услышав выстрелы, я выскочил спасать конгрессмена. Вы что, целитесь в меня? Да вы с ума сошли!

– Последнее предупреждение! А ну бросай оружие!

«Просто обернись и стреляй, а затем вали отсюда! – приказал себе Симески, думая о солидном банковском вкладе на Каймановых островах и о частном самолете, который „Ключники“ предоставили в полное его распоряжение. – Да этот усатый со страху обделается, когда я наведу на него ствол. Мелкая сошка!»

Опустив пистолет, Питер начал медленно оборачиваться.

– Я только… – начал было он, однако слова потонули в грохоте выстрела, а грудь обожгло.

В следующую секунду прогремело еще два выстрела. Кожу обожгло еще раз, но боль была уже не такой сильной.

– Оба мертвы?

– Так точно, – отрапортовал детектив Арутян шерифу Аните Гонсалес.

В кабинет Гонсалес набилось человек десять – ну просто не продохнуть! Присутствовал даже Мэдиган, правда пока еще неофициально.

«В конце концов, если бы не он, то покушение на Дэвиса не удалось бы предотвратить и лежали бы мы все сейчас в сырой земле», – подумала Дэнс и поежилась.

К радости Арутяна, ненавидевшего отдуваться перед журналистами, приехал и местный специалист по связям с общественностью. А пресс-конференция, похоже, назревала нешуточная. Дело-то серьезней некуда.

Были здесь и Линкольн Райм, и Томас Рестон, и Амелия Сакс, и Майкл О’Нил, и Тим Рэймонд. Конгрессмена же, от греха подальше, отправили обратно в Лос-Анджелес на частном самолете.

– Сообщники у Симески и Бэббидж были? – спросила Гонсалес.

– За этим покушением непременно кто-то стоит, но исполнителей только двое – Симески и Бэббидж. Агенты КБР и Эми Грейб, руководитель Федерального бюро расследований Сан-Франциско, уже устанавливают возможные связи.

– Мне кажется, в этом замешаны так называемые «Ключники» – независимая группа дельцов-политиканов.

– Дельцы-политиканы? – пробормотал Мэдиган, зачерпывая ложкой мороженое. – Мудаки они, а не дельцы! Чокнутые!

– Эти чокнутые очень богаты, влиятельны и хорошо организованы – с ними нельзя не считаться, – заметил Линкольн Райм.

– Перед смертью Симески и Бэббидж что-нибудь сказали? – осведомилась Гонсалес.

– Не успели. Когда я получил сообщение от Кэтрин, Майра шла прямиком на меня. Медлить я не стал. Пустил очередь, – невозмутимо пожав плечами, сказал Рэймонд. – Стрелял с десяти шагов. Если бы она подошла ближе, то сейчас я не сидел бы перед вами. Под полой плаща эта дамочка прятала пистолет сорок пятого калибра, готовая в любое мгновение открыть огонь.

Дэнс заметила, что Рэймонда бьет легкая дрожь. Но напугало его, похоже, не убийство Майры, а то, что он проглядел заговорщиков среди приближенных Дэвиса.

– Что касается Симески, – сказал Арутян, – то этот отморозок и не думал бросать оружие. Если что, я дважды просил его одуматься.

«В отличие от Рэймонда, Арутян спокоен, как пульс покойного Симески, – глянув на детектива, иронично подметила Дэнс. – Впрочем, как и всегда!»

– А что с Эдвином? – спросила Анита.

– А его мы нашли связанным и без чувств на заднем сиденье внедорожника, который угнала Майра. Она шарахнула парня очень мощным шокером и вколола бедняге снотворное, но врачи говорят: ничего, оклемается.

– Кэтрин, но как ты догадалась? – поинтересовался Мэдиган.

– Это не моя заслуга, – ответила Дэнс, кивая на Линкольна и Амелию.

– Все молодцы, – беспечно отвечал Райм. – Каждый внес свою лепту. Кстати, шериф, этот твой Чарли весьма толковый специалист! Не отпускай его в Нью-Йорк, а то я мигом к себе переманю.

– Линкольн не шутит. Он уже так делал, – прокомментировал Томас, – и не раз.

Линкольн, выражая свое неудовольствие, посмотрел на молодого человека и поднял бровь: мол, какого черта?

«Похоже, что насчет Шина он и впрямь не шутит», – наблюдая немую сценку, подумала Кэтрин и прервала затянувшуюся тишину:

– Так вот, объясняю. На месте убийства Бобби и на заднем дворе Эдвина, где, как он утверждал, за ним шпионили, криминалисты Чарли обнаружили улики, которые ну никак не вязались с расследованием.

– Да, Эдвин говорил мне, – скривился Мэдиган, – но я упорно отказывался ему верить.

– Помет чаек – первая необычная улика.

– Я, вообще-то, дал этой улике рабочее название «Птичье дерьмо», – вмешался Райм. – Причем это явно испражнения птиц, обитающих на берегу океана. Прошу заметить, местные пернатые выдать дерьмо, отличающееся такой концентрацией рыбных останков, попросту не способны. Второй необычной уликой стали микопестициды и минеральное масло. – Линкольн кивнул на Амелию и прибавил: – Вот она, в отличие от меня, в садоводстве хорошо разбирается. Цветы я не уважаю – не вижу в них никакого смысла, хотя помидорами Сакс полакомиться люблю!

– В общем, – продолжала Дэнс, отвечая на вопрос Мэдигана, – я вспомнила, что конгрессмен Дэвис недавно выступал в Монтерее, откуда он и его помощники, похоже, и привезли следы птичьего помета на подошвах обуви. Помимо прочего, по пути сюда они посетили кучу экоферм – от Уотсонвилла до Калифорнийской долины. Вот чем объясняются следы микопестицидов и минерального масла.

– Неужели птичье дерьмо отвело подозрения от Шарпа? – изумился Мэдиган.

– В какой-то мере – да. Оно натолкнуло меня на мысль, что Эдвин тут ни при чем, – засмеялась Дэнс. – Кстати, Линкольн потом взялся за ум и переименовал улику из «птичьего дерьма» в «помет морских птиц».

– Да ничего подобного! Это все Сакс своими шаловливыми ручонками подправила, – проворчал Райм.

– Как я уже говорила, все это навело меня на определенные мысли. Я стала перебирать в голове недавние события и вспомнила, как неестественно звучало то последнее сообщение от Эдвина.

– Кинесика стиля, – пошутил О’Нил.

– В точку! – отозвалась Дэнс и показала им распечатку.

Я читал все твои пресс-релизы. Ты говорил что любишь Кейли. Ты говорил что любишь ее музыку. Если это любовь то почему ты изпользуешь Кейли? Крадешь как и все остальные частичку ее души? Зачем ты спер песню Покидая дом родной? Небось решил привлечь внимание латиносов к своей гребаной изберательной компании а на Кейли плевать хотел! Эх ты! Чертов лицимер!

– Совсем не похоже на Шарпа. Сейчас объясню почему. Во-первых, наш приятель никогда не бранится, а уж тем более в письмах. Во-вторых, для него допустить грамматическую или пунктуационную ошибку – смерти подобно. Посмотрите, тут ни одной запятой, а название песни не взято в кавычки. А уж орфография: «иЗпользуешь», «избЕрательная кОмпания», «лицИмер»! В-третьих, Эдвин всегда тщательно обдумывает тему письма, а тут она даже не указана. Все это выглядит так, будто сообщение наваял какой-то глупец, полагающий, что грамотность и психическое расстройство несовместимы.

Еще во время той беседы с Шарпом в управлении шерифа у меня стали возникать вопросы. Я поняла, что «прочитать» Эдвина с точки зрения кинесики практически невозможно, поэтому допрос стала вести методом контент-анализа. Сопоставляя услышанное, я осознала, что факты противоречат друг другу. Например, количество писем. Кейли и юристы утверждали, что посланий, включая отправленные обыкновенной почтой, было не более полудюжины, хотя сам Эдвин называл мне совершенно другие цифры. А если вспомнить первый допрос, то Шарп говорил Пайку еще про какие-то вдохновляющие обещания со стороны Кейли, – увлеченно рассказывала Дэнс. – Поначалу я полагала, будто все это плод воспаленного воображения, но затем поймала себя на мысли, что эротоманы искажают значение фактов, но не придумывают и не отрицают их. Эдвин не стал бы просто так преувеличивать количество писем, полученных от певицы, – чего ради? И тогда я пришла к выводу, что кто-то еще, выдавая себя за Кейли, посылает поклоннику письма и тем подогревает его интерес.

Ну и наконец, – покосившись на Майкла О’Нила, произнесла Кэтрин, загадочно улыбаясь, – меня заинтересовало, почему я вдруг так приглянулась Питеру Симески. Он, конечно, сказал мне, что конгрессмен хочет видеть меня в своей команде, и даже наверняка внушил эту мысль самому Дэвису, но двигал им совершенно другой мотив. Он хотел знать, как продвигается расследование. Майра, между прочим, тоже интересовалась, на кого я работаю. Кстати говоря, мобильные телефоны они прикупили, вероятнее всего, когда летали в Сан-Франциско – в том самом магазинчике неподалеку от аэропорта Берлингейма.

– Получается, Прескотта и Блантона убили лишь для того, чтобы убедить нас, что Эдвин Шарп – сумасшедший? – пробормотал Мэдиган.

– Да, как это ни печально. Других причин, как мне кажется, нет, – ответила Дэнс и взглянула на Райма. – После того как я узнала от Линкольна новости о птичьем помете, я сразу задумалась о помощниках Дэвиса и связалась по электронной почте с Ти-Джеем Скэнлоном. Он проверил сотрудников предвыборного штаба, но все они оказались людьми приличными, а Симески и Майра – и вовсе чистыми как стеклышко! Оба производили впечатление ну просто идеальных помощников кандидата в президенты, и оба присоединились к штабу Дэвиса в один день. Скэнлон попытался что-нибудь на них раскопать, но, к своему удивлению, вообще никаких записей не обнаружил. Ти-Джею все это показалось странным. Он продолжил изыскания и вышел на «Ключников». Эта группа неоднократно осуждала политическую программу Уильма Дэвиса, но особенно распалялась, когда речь заходила об иммигрантах.

В общем, решив не рисковать, мы вылезли через боковое окно, – подытожила Дэнс и кивнула Рэймонду. – Раздались выстрелы – это Тим стрелял в Майру. Ну а дальше вы все знаете.

– Уверен, что не хочешь мороженого? – ткнул Мэдиган ложкой в сторону Линкольна. – Может, полакомишься?

– Мне только еще этой вредной привычки не хватало, – отозвался человек в инвалидном кресле.

В кабинет шерифа вошла Кристал Стэннинг.

– Мы только что нашли ту добрую самаритянку.

– Кого-кого? – забыв, что главный теперь Арутян, поспешно спросил Мэдиган.

– Пожилую женщину, которая подсказала Эдвину дорогу.

– А, алиби-бабуля!

– Слова Шарпа подтвердились. Женщина опознала его. Получается, он и в самом деле не нападал на Шери Таун.

Мэдиган вздохнул:

– Что ж, мальчики и девочки, мы жестоко ошибались. Приведите сюда Шарпа. Лично я собираюсь перед ним извиниться.

Через минуту слегка ошалевшего Эдвина доставили в кабинет шерифа: походка нетвердая, волосы торчат клочьями. Заметив Райма и его инвалидное кресло, он, точно ребенок, увидевший что-то из ряда вон, просиял.

Шериф Гонсалес, пересказав Шарпу последние события, раскрыла ему также и подробности, связанные с поддельными письмами.

Дэнс заметила, как Эдвин моментально сник.

– Неужели все письма фальшивые?

Повисла неловкая тишина.

– Да, почти все, – подтвердила Кэтрин. – Настоящие письма Кейли к вам ничем не отличались от тех, что получали тысячи ее остальных поклонников.

Эдвин засунул руки в карманы джинсов.

– Никогда не зашел бы так далеко, если бы знал правду! Уверен, любой потерял бы голову, если бы вдруг начал получать воодушевляющие письма от такой красивой, талантливой и знаменитой певицы, как Кейли. Я бы себе не простил, если бы не откликнулся!

– Мы все прекрасно понимаем, – ласково произнесла Дэнс.

– Эдвин, сынок… Ты, если что, извини, лады? Такая уж у нас работа, – сказал Мэдиган.

Эдвин помолчал, с интересом разглядывая инвалидное кресло Линкольна. А затем уточнил:

– Так что? Меня больше ни в чем не подозревают?

– Нет, – ответил Арутян.

Шарп кивнул и перевел взгляд на Мэдигана:

– Пайк, по поводу той жалобы, на вас и на Мигеля. Я не буду настаивать на продолжении разбирательства. Мне это совсем не интересно. Я всего лишь защищался, понимаете?

– Ну конечно понимаю. Ты все правильно сделал. Все мы переживаем за нашу Кейли – вот и сошли немножко с ума.

– Ну ладно, я тогда, пожалуй, пойду. Можно ведь?

– Да-да, разумеется. Отдыхай, сынок, и приходи завтра давать показания касательно твоего похищения. Сейчас я попрошу кого-нибудь, и тебя подкинут до дома. Не думаю, что сегодня тебе стоит садиться за руль. «Бьюик» заберешь завтра.

– Спасибо вам, детектив, – ответил Эдвин и направился к выходу.

Плечи парня поникли, грудь ввалилась: на этот раз «прочитать» Шарпа оказалось проще простого – всем своим видом он давал понять, что скорбит.

Линкольн Райм, в компании Амелии и Томаса, направил коляску к служебному входу. Кэтрин и Майкл шли следом, чтобы проводить нью-йоркских коллег и пожелать им счастливого пути. На бетонной рампе они остановились попрощаться.

– Что ж, господа, самое время выпить! А затем можно и в Сан-Хосе вернуться.

– В фургоне – ничего крепче кофе, – предупредил Рестон.

– Так я не собираюсь садиться за руль, – едко парировал Линкольн. – Поэтому могу спокойно пить.

– Но вы же знаете, – быстро нашелся Томас, – что иметь открытое спиртное в салоне движущегося автомобиля запрещено!

– Так у меня же стакан-непроливайка, а открывается он лишь тогда, когда я сам того пожелаю, – не сдавался Райм.

– Мы, конечно, можем и дальше стоять тут и препираться, но бары в Сан-Хосе не круглосуточные. Так ведь можно и вообще день без выпивки закончить!

Линкольн Райм фыркнул, а затем, повернувшись к Майклу и Кэтрин, улыбнулся.

– До новых встреч, господа! – Он напряг шею, плавно вытянул правую руку и ухватился за пальцы Дэнс.

Кэтрин поцеловала его в щеку, а затем обняла Сакс.

– В воскресенье увидимся. Приведу с собой детей, – сказал О’Нил и перевел взгляд на Амелию. – Если вдруг интересно, к нам в бюро поступили пистолеты-пулеметы «МП7» от «Хеклер и Кох».

– Это тот самый немецкий пистолет-пулемет с маленькими пятимиллиметровыми пулями?

– Верно. Четыре целых и шесть десятых миллиметра, если быть точным. В понедельник собираемся опробовать их на бумажных мишенях. Ты как, в деле?

– Он еще спрашивает! – воскликнула Амелия.

– А ты, Кэтрин?

– Нет, я – пас. Лучше потусуюсь в баре вместе с Линкольном и Томасом.

«А может, и с Джоном Боулингом!» – подумала вдруг она и поспешила выбросить это из головы.

Линкольн, Томас и Амелия направились к белому фургону. Майкл попрощался с помощниками шерифа, и они с Кэтрин спустились на автостоянку подышать тяжелым раскаленным воздухом Фресно.

– Сильно торопишься домой? – спросила Дэнс и сама удивилась, что вдруг задала такой вопрос. Она поймала себя на мысли, что было бы классно поужинать вместе – только она и Майкл.

О’Нил помолчал, на его лице читалось желание остаться, но он все равно покачал головой.

– Анна должна вот-вот приехать из Сан-Франциско и забрать свои вещи. Надо ей помочь. Да и документы для развода уже готовы.

– Так быстро?