Рыночные силы Морган Ричард
Какое-то время Крис представлял, как дождется ее, сидя в машине, а потом протаранит «Ауди». Размажет по парковке, как Эдварда Куэйна…
Крис тряхнул головой.
Пора ехать. Он завел двигатель, вырулил на съезд и дальше, на улицу. Затем спокойно направил автомобиль на запад. О пробках нечего было и думать – «Смена режима» находилась в пяти минутах езды, а благодаря корпоративному пропуску, голографированному на лобовом стекле, Крис мог парковаться где угодно.
Он оставил «Сааб» на соседней улице, вдоль которой тянулись офисы пиар-консультантов и брокеров данных. Поставил машину на сигнализацию и, пока шел к заведению, ощутил, как постепенно повышается уровень адреналина в крови. Стоял теплый субботний вечер; до Криса доносился гомон вечернего Лондона – люди высыпали на улицы, временами разговоры и смех прерывал одинокий гудок кэба, который пытался протиснуться сквозь толпу пешеходов. Крис смешался с народом и ускорил шаг.
«Смена режима» располагалась в конце оживленной улицы, которая заворачивала под острым углом, напоминая раскрытый перочинный нож. Из открытых и поднятых окон на первом и втором этажах лилась музыка и доносился шум. У дверей выстроилось несколько очередей, но опытный охранник бросил на Криса один взгляд и кивнул, чтобы тот проходил сразу. За спиной послышались жалобы, которые смолкли, стоило Крису обернуться. Он сунул секьюрити десятку и вошел.
Первый этаж был забит людьми: они сидели или стояли прислонившись, все орали, перекрикивая ритм зекиновского ремикса. Мимо проплыла официантка с напитками, одетая в порнографическую версию делового костюма. Крис коснулся ее руки и попытался перекричать гомон:
– Бар «Боливия»?
– Третий этаж, – крикнула она в ответ. – За иракской комнатой налево.
– Спасибо.
Гримаса на лице:
– Что?
– Спасибо.
Девушка с прищуром посмотрела на него. Крис поднялся по лестнице, перешагивая за раз несколько ступенек, нашел иракскую комнату – внутри завывали диджейские ритмы; гигантские экраны показывали снятые с воздуха кадры, на которых полыхали нефтяные колодцы, расцветавшие черно-алыми бутонами; на столах пыхтели кальяны – и просочился сквозь нее. Слева от него светился голографический плакат Че Гевары. Крис фыркнул и, пригнувшись, прошел под ним. Он оказался в относительно тихом помещении, наполненном грустными звуками андских флейт и испанской гитары. Вокруг сидели люди на больших кожаных креслах-мешках и диванах, из которых торчала набивка. Горели свечи, на стенах висело нечто, напоминавшее палаточный брезент.
Лиз Линшоу сидела в углу за низким столиком и читала документ в синей папке. На ней бы черные слаксы и серая полосатая шелковая блуза, застегнутая по центру на одну пуговицу. Примерно в таком же наряде она появлялась на телевидении. Воротник рубашки был поднят, а нижний край колыхался в пяти сантиметрах над поясом брюк, открывая взгляду полоску загорелой подтянутой кожи. Еще два треугольника смуглой плоти виднелись под и над застегнутой пуговицей.
Либо она его не заметила, либо нарочно позволила подойти. Крис замер, сделал над собой усилие, прокашлялся и опустился на соседнее кресло-мешок.
– Привет, Лиз.
– Крис, – она подняла на него глаза, явно удивившись. – Ты раньше, чем я ждала. Спасибо, что пришел.
Она отложила в сторону бумаги, которые читала, и протянула ему через столик худую руку. Рукопожатие Лиз было сухим, уверенным.
– Здесь… – Крис огляделся, – мило. Часто сюда заглядываешь?
Она рассмеялась. В теплых гортанных интонациях слышалось нечто привлекательное и одновременно пугающее. Криса снова посетило тревожное чувство, которое он испытывал, когда говорил с ней по телефону.
– Если не хочу столкнуться с кем-нибудь из сектора инвестиций в конфликты, Крис. Здесь безопасно. Твои коллеги сюда носа не кажут.
Крис скорчил гримасу:
– Это да.
– Только не надо строить из себя крутого. Не такое плохое заведение. Официантов видел?
– Да, встретил одну внизу.
– Хорошие из них декорации, не правда ли.
– Еще какие.
Крис машинально огляделся. В одном углу изгибалась барная стойка. За ней девушка смешивала напитки.
– Что будешь? – поинтересовалась Лиз.
– Я угощаю.
– Нет-нет. Я настаиваю. В конечном счете, ты освободил для меня время, Крис. Меньшее, что я могу сделать в ответ. И, кстати, не облагается налогом. – Она ухмыльнулась. – Расходы на сбор информации. Гостеприимность. Ну, ты знаешь.
– А что, неплохой способ существования.
– Виски, если я правильно помню. «Лафройг», верно?
Крис кивнул, польщенный тем, что она не забыла.
– Если у них есть.
Лиз Линшоу надавила ладонью на столешницу, и под ее рукой высветилось меню. Она прокрутила список и печально покачала головой:
– Увы, «Лафройга» нет. Есть всякие бурбоны. А как насчет «Порт Эллен»? Кажется, это односолодовый с острова Айла.
– Да, один из лучших. – Радость Криса поубавилась: она что, собирала о нем информацию? – Вновь открылась в тридцатых. Хороший напиток.
– Что ж, попробуем его.
Она поставила галочку рядом с названием и провела рукой по кнопке «Отправить заказ». Барменша взглянула вниз, когда стойка мигнула красным, оповещая о новом заказе. Она посмотрела на них и кивнула.
– Ну что, Крис, – Лиз Линшоу откинулась и улыбнулась. – Где ты приобрел привычку пить дорогой виски?
– Мы уже начали интервью?
– Нет, разогреваемся. Но мне любопытно. Ты ведь вырос в зонах. Ист-энд, жилые дома на берегу Темзы. Там вряд ли найдется односолодовый с Айла.
– Не найдется.
– Тебе тяжело об этом говорить, Крис?
– Ты ведь сама девочка из зон, Лиз. Как думаешь?
Принесли напитки, со льдом для нее. Лиз Линшоу подождала, пока официантка уйдет, затем взяла бокал и задумчиво посмотрела на виски. Она покрутила бокал – кубики льда зазвенели, ударяясь друг о друга.
– В моем случае зональное прошлое – это, скажем, художественные вольности. Легенда слегка преувеличена, чтобы звучало поэкзотичнее. В действительности я выросла на окраине Ислингтона[17] в те времена, когда границы не были такими четкими, как сегодня. Мои родители работали и до сих пор работают учителями, причем успешно. Я окончила университет. В моем прошлом нет болезненных моментов.
Крис поднял бокал:
– Счастливица.
– Довольно точное описание. Но не твой случай.
– Увы.
– И, тем не менее, в девятнадцать ты водил в «Росс Мобайл Арбитрадж». Был у них главным перевозчиком, пока не перешел в «ЛС Евро Венчерс». Еще через два года тебя переманили «Хамметт Макколл». При всем этом у тебя никаких квалификаций, ты даже в школе вождения не обучался. Я бы сказала, что для человека, выросшего в зонах, ты не просто сделал поразительный рывок, а добился почти невозможного.
Крис отмахнулся:
– Когда чего-то сильно жаждешь…
– Нет, Крис. В зонах полно людей, которые чертовски хотят выбраться. Но это ни к чему не приводит. В этой игре карты крапленые, выиграть билет в нормальную жизнь практически невозможно, и тебе это известно.
– Я знаю других людей, которым удалось выбраться. – Странно, но теперь он занял позицию Майка Брайанта, которую осуждал еще сегодня утром. – Возьми Троя Морриса.
– Ты хорошо его знаешь?
– Эм, не очень. Он скорее друг Майка, а не мой.
– Ясно. – Лиз подняла бокал в его сторону. – Что ж, ладно. Давай выпьем. За отдел инвестиций в конфликты. И малые войны.
– За малые войны.
Однако Крис встревожился, услышав эту фразу от Лиз. Ему не понравилось, как она прозвучала.
Лиз поставила бокал. Рядом оказался микродиктофон.
– Так каково это – быть восходящей звездой ИК в «Шорн»?
Интервью шло легко, как и виски. В отличие от экранного образа у реальной Лиз Линшоу была притягательная раскованная манера говорить – Крис общался с ней, как со старым другом, которого не видел много лет. Если они поднимали тему, на которую ему не хотелось говорить, Лиз аккуратно переводила разговор в другое русло либо находила особый подход. Они много смеялись, а пару раз Крис едва не выдал ей информацию, которую не имел права обсуждать с кем-либо за пределами «Шорн», благо вовремя опомнился.
К девяти часам дошли до Эдварда Куэйна, а Крис был слишком пьян, чтобы вести «Сааб».
– Он тебе не нравился, верно. – Фраза прозвучала не как вопрос.
– Куэйн? С чего ты взяла?
– Твоя форма.
Крис рассмеялся, затем слегка невнятно произнес:
– Я кто? Гребаная скаковая лошадь?
Она улыбнулась в ответ:
– Ну, если тебе так хочется. Послушай, за тобой числится одиннадцать убийств, включая Митсу Джонс и ее партнера, еще водитель от «Акрополитик» в той же дуэли. Восемь человек ранее. Три – когда ты работал на «ЛС Евро»: два тендера и одна дуэль на повышение. Затем ты перешел в ХМ и вдруг, ни с того ни с сего, убиваешь Куэйна.
– Это был самый простой способ подняться по карьерной лестнице.
– Нестандартно, Крис. Куэйн находился на верхушке, среди тех, кого ты имел право вызвать на дуэль. Выше только партнеры. В другой компании с таким послужным списком Куэйн мог бы даже получить статус партнера.
– Или бы его выгнали с позором, – Крис залпом приговорил виски. – Хочешь знать правду, Лиз? Куэйн был старым козлом. Он давно перегорел и не приносил прибыли. Слишком много пил, нюхал чересчур много дорогого кокаина, трахнул каждую элитную шлюху в Камден Тауне, а платил за все эти удовольствия из премий, которые полагались младшим аналитикам, получавшим в десять раз меньше него. Он был позором «Хамметт Макколл» – его следовало убрать.
– Как патриотично с твоей стороны. Но ведь были мишени попроще, если ты хотел вскарабкаться по карьерной лестнице в ХМ.
Крис пожал плечами:
– Если собираешься кого-то убить, лучше сразу выбирать патриарха.
– И вот что еще любопытно. Четыре дуэли после убийства Куэйна – и ни одна из них не была столь жестокой.
– Мерчесон сгорел заживо, – заметил Крис. Он не стал говорить о том, что крики Мерчесона до сих пор преследовали его в кошмарах.
– Да, он не смог выбраться из горящей машины. Но ты тут ни при чем.
– Разве? Машину покорежил я.
– Крис, ты пять раз наехал на Куэйна. Я видела съемку…
– Лиз, ты что – фанатка экстрима?
На ее губах вновь играла кривая усмешка:
– Если так, я была бы очень недовольна твоими действиями за последние восемь лет. Как я уже отметила, всего четыре убийства, и все чистые, кроме Мерчесона, который случайно сгорел. Кроме этого, семь дуэлей, закончившихся вничью, включая историю, когда ты спас противника и отвез в госпиталь. Да уж, экстрим-сайты тебя за это не похвалят.
– Прости, что разочаровал.
– Расслабься, Крис. Я же не сказала, что я экстримщица. Но когда пытаешься составить профиль человека, такие вещи важны. А я хочу знать, из чего ты сделан.
Их взгляды встретились, Крис долго не отводил глаза. Куда дольше, чем следовало. Он прокашлялся.
– Пожалуй, я поеду домой.
Лиз изогнула бровь:
– Собираешься сесть за руль?
– Я. – Он встал слишком быстро. – Нет, лучше возьму такси.
– Дорого же тебе это обойдется, Крис.
– Ну, я и зарабатываю соответствующе. Тут тебе не гребаная армия, знаешь ли. Мне хорошо платят за то, что я убиваю людей.
Лиз поднялась и положила ладонь ему на руку.
– У меня идея получше.
– Да? – у Криса вдруг зачастил пульс. – И какая?
– Я живу в Хайгейт. Поездка туда на кэбе обойдется недорого. И у меня есть свободный футон с твоим именем.
– Послушай, Лиз…
Она внезапно ухмыльнулась:
– Ой, только не льсти себе, Фолкнер. Я не собираюсь сдирать с тебя одежду и засовывать твой член себе в глотку, если ты об этом беспокоишься. Предпочитаю трахать трезвых мужчин.
Он засмеялся против воли.
– Уж говори, как есть. Нечего меня жалеть.
– Так мы берем такси или нет? – Она тоже хохотала.
Они заказали такси в том же меню, что и напитки. Было еще довольно рано, поэтому проблем не возникло. Лиз заплатила по счету, и они ушли. В иракской комнате гремели жесткие тупые ритмы, вдохновленные трэшевыми группами начала тысячелетия, вроде «Нобл Коз» и «Бушин»; люди дергались в диком танце. Они протиснулись через месиво тел, спустились по лестнице и вышли на улицу, по-прежнему хохоча.
Машина уже ждала их. В вечернем свете она блестела словно принадлежащая им игрушка. Смех застрял в горле. Крис перевел взгляд на Лиз и увидел, что ее веселье тоже испарилось. Однако он не мог прочесть выражение ее лица, которое пришло на смену радости. Несколько мгновений они просто стояли и как два идиота таращились на кэб. И вдруг Крис осознал все с такой силой, будто его приложили рукояткой немекса по затылку. Сарказм и легкое веселье, которые слышались в ее голосе, когда они говорили по телефону, эти знакомые, сводящие с ума гортанные интонации, когда она смеялась. Он внезапно понял, почему Лиз Линшоу казалась такой знакомой.
Она напоминала ему Карлу.
Карлу во время их первой встречи. Карлу, какой она была три-четыре года назад. До того, как они отдалились.
Он вдруг сильно вспотел.
Что за х…
Он потел от страха, по телу прокатилась дрожь. Вот уже лет десять не испытывал такого чистого, незамутненного, экзистенциального ужаса, для которого не установить единственную причину. Страх смерти, страх жизни, страх того, что лежит между жизнью и смертью, и того, что произойдет с тобой в этот промежуток времени. Страх однажды потерять хватку. Он не чувствовал себя так со времен первых дуэлей.
– Эй, вы едете или нет?
Водитель высунулся из окна и указывал пальцем на заднюю дверцу черного кэба, которая распахнулась сама по себе. Внутри горела маленькая лампочка, освещая сиденья, обитые зеленым плюшем.
Лиз Линшоу наблюдала за Крисом, выражение ее лица по-прежнему было невозможно прочесть.
Пот остыл.
Крис забрался в такси.
Глава 20
На западе мрачные горы пронзали синие облака. Сквозь прорези в плотном облачном полотне временами пробивались блеклые лесенки солнечных лучей, одаряя скудным теплом. От одного вида Карла слегка вздрогнула. Темный период года еще не наступил – здесь, далеко на севере, дневной свет пока затоплял небосвод. Так продлится целый месяц. Правда, очертания Лофотенских островов все равно напоминали сторожевые башни города троллей.
– Замерзла? – спросила Кирсти Нюквист с водительского кресла, искоса бросив взгляд на дочь. Временами ее способность улавливать настроения и чувства Карлы попахивала ведьминской силой.
– Если хочешь, можем опустить верх.
Карла покачала головой:
– Не надо, все в порядке. Я просто задумалась.
– Судя по всему, мысли не самые приятные.
Впереди извивалась дорога, недавно проложенная среди блеклого пейзажа. Свежий асфальт напоминал лакричные конфеты. Даже люминесцентную желтую разметку еще не нанесли. Когда они проезжали мимо необработанных долеритовых стен, Карла заметила отверстия и борозды в тех местах, куда устанавливали взрывные скважины. Знак гласил «Океанический мониторинг. Йерлов – 15 километров». Карла вздохнула и заерзала на сиденье. Кирсти вела большой вседорожник «Вольво» очень аккуратно и осторожно – Карле с ее лондонскими водительскими инстинктами такая манера казалась слегка нелепой. За последний час им повстречалось пять автомобилей, из них три стояли припаркованными у автозаправки.
– Туннель, – радостно сообщила Кирсти. – Варежки.
Карла потянулась за перчатками. Это был уже второй туннель у них на пути. В первый раз она проигнорировала мамино предупреждение. Они не проехали и двухсот километров в зоне полярного круга, да и погода стояла прекрасная с того самого момента, как Карла два дня назад приземлилась в Тромсё. Но туннели – штука особая. Глубоко внутри горы не успеваешь преодолеть сотню метров, как арктический холод пробирается в легкие и хватает за пальцы. Кирсти включила фары, и они въехали в мрачный, освещенный натриевыми лампами туннель. Изо рта шел пар – облачка сдувало назад.
– Теперь тебе точно холодно, да?
– Есть немного. Мам, неужели нам нужно тащиться так далеко?
– Да. Я же сказала. Только так мы можем с ним увидеться.
– Неужели нельзя было пригласить его в Тромсё?
Кирсти состроила гримасу:
– Теперь уже нет.
Карла старалась держаться чинно и не смеяться. Кирсти Нюквист перевалило за пятьдесят, но для своих лет она была чертовски привлекательной и меняла любовников как перчатки. Как-то пожаловалась дочери, что не срастается со своими ухажерами. Карла слегка несправедливо заметила в ответ, что причина могла крыться в том, что все ее кавалеры гораздо моложе и годились ей в дети. Мать всегда предпочитала более юных мужчин, но так, чтобы разница в возрасте была не больше десяти лет. Стоило признать, что на варианты из категории пятьдесят плюс смотреть и правда не стоило.
Туннель был шесть километров в длину. Стуча зубами, они выехали с другой стороны на ломаный солнечный свет, и Кирсти издала радостный клич. Температура скакнула вверх – тепло накрыло Карлу словно волна тропической жары. Похоже, мороз продрал ее до костей. Она попыталась унять дрожь.
«Соберись, Карла, чтоб тебя».
Она уже скучала по Крису и ругала себя за это, потому что на фоне счастливой самодостаточной матери со своей тоской выглядела жалко. Да, она злилась на Криса, но гнев, выгнавший ее из дома, испарился к моменту, когда самолет вылетел из Лондона. Прибыв в Тромсё, она изрекала сентиментальные пьяные тирады о расстоянии и утрате.
Выслушав сбивчивый монолог дочери в ночь прибытия, Кирсти увидела возможности для дальнейших действий. Карла гадала, что сделать, чтобы добиться такой невозмутимости – родить ребенка, написать книгу и разорвать отношения? Чего это стоило?
– Вот мы и на месте, – Кристи махнула рукой вперед, и Карла увидела, что дорога уходит вниз к небольшому фьорду. С другой стороны скучковались институтские здания. Они блестели в блуждающем столпе солнечного света. Создавалось впечатление, что дорога шла до самого устья, а затем огибала станцию мониторинга.
– Ее тоже недавно открыли?
– Перенесли. До прошлого года база располагалась на Фарерских островах.
– Зачем? – Тут Карла вспомнила. – Ах, да. БИППЯТ.
– Именно. Твои обожаемые британцы и их Инициатива по переработке ядерного топлива. В Йерлове считают, что вода на территории заражена. На очистку потребуется минимум шестьдесят лет. Нет смысла снимать общие показатели. Уровень радиации слишком велик.
Уже не в первый раз Карла ощутила желание вступиться за свой приемный дом.
– Я слышала, что это лишь жидкость из теплообменника и большого вреда от нее не будет.
– Дорогая, видимо, ты слишком долго прожила в Лондоне, раз веришь всему, что говорят британские СМИ. Когда речь идет о радиоактивном загрязнении, не бывает «лишь». Катастрофа была жуткая – все, у кого есть доступ к независимому телевещанию, об этом знают.
Карла покраснела:
– У нас есть независимые каналы.
– Значит, Крис потратился на то, чтобы обойти блокировку сигнала? – Кирсти смотрела с интересом. – Не думала, что у вас это сработает.
– Нет, он не подпадает под глушение. По лицензии. Для работы.
– А, ясно, – промолвила Кирсти с деланой вежливостью, которая не скрывала ее неудовольствия. Карла снова покраснела, на этот раз еще гуще. Больше она не произнесла ни слова, пока «Вольво» не въехал на парковку у станции мониторинга, шурша колесами по гравию. Они сидели в машине, Кирсти только заглушила двигатель, и Карла пробормотала:
– Мне кажется, это не очень хорошая идея.
– В пятницу ночью она тебя вполне устраивала, – с нажимом сказала мать. – Да и сейчас очень хорошая. Одна из моих лучших идей. Давай, идем.
Пропуск Кирсти в Университет Тромсё раскрыл двери. После небольшого поиска в базе данных здания, установленной на ресепшн, они выяснили, что Трульс Васвик находится на верхнем этаже. Они поднимались по лестнице, и на каждом пролете Кирсти опережала Карлу на несколько ступенек. Когда дочь запротестовала и, пыхтя, попросила снизить темп, Кирсти заметила, что такие упражнения полезны для ягодиц. «Ну же. Всего пять уровней».
Васвика они застали в кафе для персонала. Карла тут же подумала, что он был классическим типажом Кирсти: худощавый с длинными конечностями. От него волнами исходила уверенность и самодостаточность, будто он недавно принял наркотик. На Васвике был свитер с вырезом лодочкой, холщовые рабочие брюки, туристические ботинки и поношенное тяжелое черное пальто, которое он почему-то не стал снимать. Одежда висела на его долговязой фигуре, как небрежно наброшенная драпировка. Длинные черные волосы с проседью остались нечесаными. Выглядел он лет на сорок с хвостиком. Когда Кирсти и Карла подошли к нему, Васвик встал и протянул костлявую руку.
– Привет, Кирсти.
– Привет, Трульс. Моя дочь, Карла. Карла – Трульс Васвик. Рада снова тебя видеть.
Васвик пробурчал:
– Видели Йерлов?
– Примерно час назад.
– Ах, точно. Я не сообразил…
– Присядем? Там есть кофейный автомат, если хотите.
– Тебе принести?
Васвик указал на чашку на столике и покачал головой. Кирсти отправилась к автомату самообслуживания, оставив Карлу наедине с Трульсом. Та неловко улыбнулась Васвику и присела за столик.
– И давно вы знаете маму?
– Прилично, – он пристально посмотрел на нее в ответ.
– Я, эм, ценю, что вы нашли время с нами встретиться.
– Ну, мне все равно нужно быть здесь. Так что никаких проблем.
– Эм, да. И как успехи? Если, конечно, вы можете об этом говорить.
Он пожал плечами:
– По сути, наша работа не конфиденциальная, по крайней мере в этих краях. Мне нужны данные, чтобы завести дело. Информация в Йерлов.
– Дело против британцев?
– Нет, на этот раз французов. – На его лице мелькнуло любопытство. – Так ты там живешь?
– Где? В Британии? Да, живу.
– И тебя это не беспокоит?
Она закусила губу. Вернулась Кирсти с кофе и спасла положение, не дав беседе окончательно развалиться.
– Итак, о чем вы тут? – радостно спросила она.
– Да мы еще не начинали, – ответил Трульс.
Кирсти нахмурилась:
– С тобой все в порядке?
– Если честно, нет, – он встретился с ней взглядом. – Янике погибла.
– Янике Онерхейм? Вот дерьмо. Мне очень жаль, Трульс. – Кирсти погладила его по руке. – Что произошло?
Он невесело улыбнулся:
– Как умирают омбудсмены, а, Кирсти? Ее убили. Мне только сегодня утром сообщили.
– На задании?
Васвик кивнул, сверля взглядом пластиковую столешницу:
– Она проверяла американскую фабрику по производству обуви рядом с Ханоем. Все стандартно: поступали сообщения о нарушении прав человека, местная полиция отказывалась сотрудничать, – он набрал полную грудь воздуха. – Ее машину нашли на обочине примерно в часе езды от города, там, где ее быть не должно. Похоже, кто-то решил прокатить Янике. Изнасиловал. Застрелил. Одна пуля в затылок.
Трульс посмотрел на Карлу – та вздрогнула, услышав про изнасилование.
– А вообще хорошо, что ты об этом узнала. Янике уже третья за этот год. Канадцы потеряли вдвое больше людей. Омбудсмены ООН зарабатывают свои деньги потом и кровью, только порой тратить их уже некому. Из того, что я слышал от Кирсти о твоем муже, вероятно, он не подходит для этой работы.
Как всегда критика в адрес Криса разозлила Карлу:
– Ну, знаете, не думаю, что вы долго протянули бы в инвестициях в конфликты.
Собеседники взглянули на Карлу по-норвежски холодно и неодобрительно.
– Может и так, – наконец вымолвил Васвик. – Я не собирался обижать тебя и твоего мужа. Но ты должна знать, во что ты его втягиваешь. Меньше пятидесяти лет назад это была спокойная офисная должность в каком-нибудь регионе. Но все изменилось. Нашу работу больше не признают – в лучшем случае, нас считают мелочными бюрократами, в худшем – врагами капитализма и подельниками террористов. Мандат ООН отныне – синоним неудачной шутки. Лишь горстка правительств готовы принять меры по результатам наших расследований. Остальные сдуваются под давлением корпораций. Кое-какие страны, вроде США и, конечно, Великобритании, наотрез отказываются поддерживать нашу работу. Они даже не подписали соглашение. Блокируют каждое наше предложение и требуют прозрачности, в результате чего получают данные о всех наших полевых агентах; они предлагают юридическую и финансовую помощь, убежище правонарушителям, которых нам удается уличить. Два из трех дел уходят в архив за недостатком улик и… – он мотнул головой, вероятно в направлении, где лежало тело Янике Онерхейм, – мы хороним наших друзей под хохот СМИ.
Вновь повисла тишина. Раздались шаги – кто-то направился к кофейному автомату.
– Вы ненавидите свою работу? – тихо спросила Карла.
Он едва заметно улыбнулся:
– Не так, как людей, за которыми охочусь.
– Крис, мой муж, ненавидит свою работу. Она его просто убивает.
– Тогда почему он не бросит? – в голосе омбудсмена слышался намек на сочувствие.
Читать бесплатно другие книги:
