Я спасу тебя от бури Мартин Чарльз

Глава 26

Это случилось после ужина. Броди был готов заснуть, и я подтыкал его одеяло.

– Папа?

– Да, сынок.

Он посмотрел на меня.

– Мама на самом деле не приедет сюда, когда ее отпустят, да?

Я устал от лжи.

– Нет, она не приедет.

В его глазах стояли слезы. Он сглотнул.

– Где она будет жить?

Я покачал головой:

– Не знаю, сынок.

– Я смогу встречаться с ней?

– Да.

– Она собирается жить в городе?

– Не знаю. Мы не говорили об этом.

– Как я буду видеться с ней?

– Еще не знаю.

– Ты любишь маму?

– Не знаю, сынок.

– А раньше любил?

– Да, очень сильно.

Он помедлил, обшаривая взглядом потолок.

– Что случилось?

Правда была в том, что она стала наркоманкой, разорила меня, стала спать с другим мужчиной, а потом попыталась покончить с собой. Я полагал, что могу опустить эту часть правды.

– Сынок, я…

– Ты не мог бы просто привезти ее сюда, и…

– Нет. – Я погладил его по голове.

– Я не понимаю.

– Да. На самом деле я тоже до конца это не понимаю. Я знаю, что тебе больно. Но я просто не знаю, как…

Он перекатился на другой бок, закрыл глаза и выдавил остатки слез на подушку. Я поцеловал его в щеку, выключил свет и сказал Дампсу, что пойду к реке. Этот разговор представлялся мне как-то иначе. Сын застал меня врасплох, и я был совершенно уверен, что плохо справился с ситуацией.

Я уселся на берегу и зарылся в песок пальцами ног. За моей спиной послышались шаги. Она подошла так тихо, что я услышал звук шагов, когда она была уже совсем рядом.

– Можно я сяду?

– Конечно. – Я немного подвинулся.

Мы с Сэм сидели и смотрели на реку. Она подтянула колени к груди, явно задумавшись о чем-то. Наконец она заговорила:

– Спасибо за сегодняшний день.

Я кивнул, и она подтолкнула меня плечом:

– Я многое узнала о тебе.

– Вот как?

Она улыбнулась:

– Ты специально это сделал, не так ли?

– Что именно?

– Поместил меня в компанию болтливых женщин.

Я пустил по воде гладкий камушек.

– Я имел представление, что так случится, и это меня ничуть не беспокоило.

– Твоя жена действительно проходит детоксикацию?

– Да.

– И правда, что это у нее уже в третий раз?

– Да.

– И ты оплачивал все курсы?

Я покатал другой камешек между пальцами.

– Да.

– Что произошло? – тихо спросила она.

– Энди было тяжело смириться с тем, что я работал рейнджером. Сначала все шло нормально. Но один год следовал за другим, и она стала часто пользоваться снотворным, чтобы избавиться от бессонницы, когда я уезжал на задания. Тревога в сочетании с общей усталостью – это изматывало ее. Мы отдалились друг от друга и начали ссориться – вернее, она вопила на меня, а я сидел и слушал. Потом случилась та перестрелка в городе.

Сэм прикоснулась к шраму от ожога у меня на шее.

– Ты имеешь в виду…

– Да, и это стало последней каплей. У нее закончилось терпение, она хотела закончить наши отношения. Поэтому я снял ей квартиру в городе, и мы расстались. В некоторые дни Броди оставался у нее, что было кстати, потому что меня все равно большей частью не было дома, а по выходным я забирал его к себе. – Я запустил еще один камушек. – Мне казалось, что, когда пыль немного осядет, она сама вернется домой.

– А что потом?

– Она сошлась с кое-какими женщинами, стала периодически снимать средства с нашей кредитной линии под залог недвижимости и перехватывала счета на протяжении примерно шести месяцев.

– Сколько она забрала?

– Шестьдесят девять тысяч четыреста семнадцать долларов и двадцать семь центов.

– Ох… – Сэм было рассмеялась, но резко оборвала себя: – На что она потратила столько денег?

– На что она их потратила? Она со своими подругами, разведенными или в разлуке, стала ходить по казино или совершать торговые экскурсии на Манхэттен. Насколько я могу понять, большая часть денег была потрачена на дизайнерскую одежду или проиграна в казино.

Сэм немного помолчала.

– Где она сейчас?

– В нескольких часах езды к востоку оттуда, где мы с тобой впервые встретились на автостраде.

– Как думаешь, она вернется?

– Она может уйти оттуда в любое время, но если она не хочет отправиться за решетку, то ей придется оставаться там, где она сейчас находится.

– Растрата денег с кредитной линии – это не повод для уголовного преследования.

– Четыре или пять лет назад у нее были проблемы со сном, и она убедила местного врача выписать ей рецептурные препараты.

– Для чего?

– Она сказала ему, что у нее депрессия. – Я кивнул. – Пожалуй, это верно; она была сильно подавлена.

– Множество людей принимает рецептурные лекарства, но за это их не преследуют по закону.

– Когда она присосалась к нашей кредитной линии, то начала продавать запрещенные препараты. В результате она оказалась в одной лиге с добрым доктором.

Она кивнула.

– Эрл Джонсон?

– Ну да.

– По словам Джорджии, она интересовалась не только рецептурными средствами.

Я кивнул.

– Я снял для нее квартиру в городе, в сравнительно надежном месте. Там я мог время от времени навещать ее. В общем, однажды днем я заглянул к ней и обнаружил, что ее врач как раз наносил домашний визит. Получилось, что я застиг их с поличным. – Я пожал плечами. – Она была вне себя от ярости и замешательства.

– А где сейчас этот врач?

– У него городская практика, и он работает почти каждый день.

– И конечно, он состоит в браке.

– Если это можно так назвать.

– Почему ты ничего не сделал?

– Например, что? Надо было рассказать его жене?

– Да.

– Это помогло бы?

Она покачала головой.

– Нет, но это могло бы облегчить тебе душу.

– Крайне сомнительно.

– Как она оказалась в клинике?

– Боже, они действительно рассказали тебе обо всем, не так ли?

– Они много болтали.

– После этого она около недели приезжала к нашему дому, накачанная психотропными средствами, и произносила безумные речи. Я запер дверь, не разговаривал с ней, не разрешал ей видеться с Броди и получил защитное предписание, которое запрещало ей приближаться к нашему дому. Потом я сделал то, о чем раньше и подумать не мог.

– Что?

– Подал на развод. Через несколько дней я принес документы в ее квартиру, чтобы она их подписала. Дверь была приоткрыта, и я вошел. Она лежала на полу в ванной, бледно-голубого цвета, а рядом валялась пустая баночка из-под таблеток. Я отвез ее в больницу, где ей промыли желудок. Когда она пришла в себя и обрела способность связно думать, мы применили закон Бейкера[34]. Наручники были мерой предосторожности, но я считал, что наибольшую опасность она представляет для себя самой. С тех пор она с небольшими перерывами находится на программах детоксикации.

– Когда она выйдет на этот раз?

– Меньше чем через месяц.

– А что потом?

– Понятия не имею.

– Но для тебя это важно?

– Разумеется. Она мать моего сына и женщина, с которой я прожил двенадцать лет. У меня с ней было… много общего. Больше, чем с любым другим человеком. Но, с другой стороны, каким-то непонятным образом, мне совершенно все равно.

Она не смотрела на меня.

– Говорят, сегодня ты направил те документы в суд.

Я лишь покачал головой.

– Люблю этот маленький городок.

Она кивнула.

– Слухи расходятся очень быстро. Сегодня секретарша твоего юриста зашла в салон после того, как побывала в суде.

– Вот тебе и политика конфиденциальности.

Сэм рассмеялась.

– Она не упоминала никаких имен, но все понимали, о ком идет речь. – Она покачала головой. – Эти женщины и впрямь считают тебя особенным.

– Ну конечно, я особенный.

– Как Броди переносит все это?

– Страдает. В основном молчит.

– Он замечательный парнишка. Очень внимателен к Хоуп и присматривает за ней в школе. Он сидел с ней за ланчем и не поленился отыскать ее в кафетерии. – Она искоса взглянула на меня. – Настоящий защитник.

– Это все ДНК Стилов. – Я швырнул очередной плоский камешек. – Он – это лучшие стороны его родителей в невинной и полной надежд одиннадцатилетней упаковке.

Сэм опустила пальцы ног в воду, послав легкую рябь. Несколько минут мы оба молчали. Когда Сэм заговорила, ее голос звучал очень мягко, почти робко:

– Джорджия сказала, что заплатит мне в пятницу. С этими деньгами плюс чаевые я надеюсь вскоре расплатиться с тобой.

– Можно не торопиться.

– Похоже, деньги тебе не помешают.

– В данном случае особой разницы не будет.

Она колебалась, выбирая слова:

– Эта городская квартира… она сдается?

– Нет.

– Ты приберегаешь ее для жены, когда она?..

– Нет. Я не имел в виду, что ты не можешь снять эту квартиру. Ты можешь, просто… она не моя. Квартира принадлежит одной женщине в городе, которая сдает ее мне бесплатно.

– Это та самая женщина, которую твой отец…

– Ты действительно услышала всю историю целиком, верно?

– Это заняло большую часть дня.

– Сегодня я сходил туда и немного прибрался. Ты можешь переехать туда в любое время, когда будет удобно. Я просто не знал, как сказать об этом. Не хотел, чтобы ты подумала, будто я выставляю тебя из своего дома. Это хорошая квартира – меблированная, с полностью укомплектованной кухней и приличной ванной. Я говорю «квартира», но на самом деле это хороший дом. Чистый, просторный, с верандой и качелями. Кабельное телевидение и телевизор с плоским экраном. Если бы он не был построен над гаражом, его можно было бы назвать отдельным домом. Ты сможешь ходить на работу и отводить Хоуп в школу. Все совсем рядом.

Сэм наклонилась ближе, прижалась лицом к моей щеке и поцеловала. Ее поцелуй был теплым, мягким и ошеломительным. Она прикоснулась к моему лицу.

– Спасибо тебе.

– Ну… – когда я краснею, то могу сравниться со свеклой, – …всегда пожалуйста.

Она прижала ладонь к моей щеке, немного придвинулась и снова поцеловала – на этот раз в уголок рта.

– Спасибо за все.

За время подъемов и спадов в наших отношениях с Энди и даже после эпизода с врачом я ни разу не изменил ей. Даже не думал об этом. Но этот второй поцелуй разбередил во мне что-то, чему я не мог дать точного определения. Я ничего не сказал, и это было хорошо, потому что все равно не смог бы выдавить ни слова.

Сэм сидела рядом со мной и покачивалась взад-вперед, обхватив руками колени.

– Ты когда-нибудь изменял своей жене?

Я уставился на нее.

– Спокойной ночи, леди!

– Что?

– Ты не ходишь вокруг до около, когда дело доходит до жестких вопросов, не так ли?

– Мне не хватает терпения для игр.

– Это я уже понял.

– Ну, так что? Я серьезно.

– Нет. Я никогда не изменял ей.

– Даже в воображении?

– У меня неплохое воображение, но я не позволяю себе заходить слишком далеко.

– А как насчет меня?

– Что насчет тебя?

– Ты видел меня в своем воображении?

Я рассмеялся.

– Забавно, но, если дело касается тебя, я никогда не нуждался в особом воображении. Между той кабиной грузовика на автостоянке и стоянкой у «Риц-Карлтон» я повидал достаточно.

– Что ты видел?

– То, что трудно упустить из виду.

– Хорошо. – Она улыбнулась. – Я надеялась на это.

Разговор повернул в опасную сторону. С технической точки зрения я больше не был женат. Судебные формальности займут несколько дней. По всем практическим соображениям Энди считала, что мы находимся в разводе с тех пор, как она подписала документы около года назад. Я носил их с собой в папке с пятнами от кофе не потому, что нуждался в ее подписи, а потому, что мне нужно было поставить свою подпись. Мы расстались больше трех лет назад, а три года – это долгий срок без женщины, если ты привык иметь женщину рядом.

Энди встала, собираясь уйти. Я остановил ее:

– Насчет квартиры. Посмотрим завтра?

– Да, завтра.

– Ты уверена, что это нормально для тебя?

Она уперлась рукой в бедро. Изгибы ее тела в лунном свете не ускользали от моего внимания.

– Разреши мне подумать об этом позже. Все, что угодно – это лучше чем жить у Билли, в салоне «универсала» или в последней полудюжине крысиных нор, куда мне приходилось селить мою дочь.

Она огляделась по сторонам.

– Наверное, впервые в ее жизни мы имеем возможность начать все с чистого листа. С хорошими людьми. Я говорю это не для того, чтобы надавить на тебя. Я просто думаю, что это великолепно. Мальчик – замечательный мальчик, почти юноша – сегодня держал мою дочь за руку и пришел на урок вместе с ней. Помог ей почувствовать себя человеком. Жить здесь… лучше, чем я привыкла жить в последнее время. Знаешь, а я сегодня слышала ее смех. Моя дочь смеялась. Понимаешь, что это значит для меня?

Я ждал. Пусть выговорится.

Сэм опустилась на колени рядом со мной и положила руки мне на плечи. Она заговорила, глядя мне через плечо:

– Знаешь, кто заставил ее смеяться?

– Это вопрос с подвохом?

– Нет. – Она усмехнулась. – Это был Броди.

Я кивнул.

– Он кое-что унаследовал от своей мамы. Она могла рассмешить кого угодно.

– Откуда бы он это ни получил, нужно еще уметь правильно сохранить это умение и преподнести в нужный момент. И твои проблемы исчезают за одну ночь. – Я постепенно усвоил, что она была чувствительной и деликатной. Ей нравилось прикасаться ко мне. Честно говоря, это меня ничуть не беспокоило.

Она сжала мое плечо.

– Встретимся утром.

Она пошла прочь, и я был совершенно уверен: она знает, что я смотрю ей вслед. Опять.

Глава 27

Мы высадили Броди и Хоуп возле школы. Он сопроводил ее внутрь, держа в руках ее рюкзачок. Сэм скрестила руки на груди и покачала головой.

– Ты хорошо поработал над его манерами.

Мы сели в автомобиль и поехали дальше. Я никуда не торопился. Она только охала, глядя на проплывающие мимо улицы.

– Это тихий городок. Настоящий Мэйберри.

– У нас есть свои занятные моменты.

– Например?

Мы проехали мимо церкви с левой стороны. Я посмотрел на нее и сказал:

– Несколько лет назад воскресным утром туда вошел мужчина. Внутри было полно народу. Вывеска перед церковью гласила: «ВОЗРОЖДЕНИЕ». Песни, танцы, взаимные улыбки. В общем, он заходит туда и начинает расстреливать людей. Убил восьмерых, прежде чем привратники набросились на него. Тогда он застрелил еще двоих. Когда я прибыл на место, он стал «грузом двести».

– Груз двести?

– Мертвец.

Сэм покачала головой.

– Как я и сказал, у нас есть свои моменты.

– Надо думать, что церковь – это безопасное место.

Я рассмеялся.