Дюна: Герцог Каладана Андерсон Кевин
Он, правитель планеты, недооценил размах производства айлара, недооценил силу Чена Марека и масштабы его контрабанды – уже дважды! – но что еще хуже, он так и не понял причины фанатичного мужества людей Марека. Ни один цивилизованный человек не смог бы допустить даже в мыслях, что кому-то придет в голову использовать лазерный луч для стрельбы по защитному полю, причем преднамеренно. Правила Великой Конвенции были настолько глубоко запечатлены в умах всех жителей Империи…
Кто этот наркобарон, кто его поддерживает, откуда он берет средства? Теперь Лето не станет недооценивать Чена Марека; герцог поклялся себе, что обрушится на этого преступника всей военной мощью Дома Атрейдесов. Очень скоро его вооруженные силы разгромят любую оборону торговцев папоротником барра.
Прибыв в замок, он немедленно вызвал к себе Сафира Хавата, Гарни Холлика, Дункана Айдахо и еще нескольких советников на экстренный военный совет. Войска Атрейдеса выступят, как только будут вооружены солдаты, подготовлена амуниция, заправлены горючим корабли и составлены планы.
Перед встречей Лето уединился в своем личном кабинете и активировал больше светошаров – послеполуденное небо было теперь затянуто темно-серыми, почти черными тучами. Изящно украшенный фонтан в углу тихо журчал, успокаивая и настраивая на безмятежный лад, но ничто не могло успокоить герцога. Четыре человека погибли! Он решил побыть в одиночестве, чтобы подумать. В горле у Лето пересохло. Если бы он разрешил Полу лететь с пилотами…
Вдруг он увидел, что на столе лежит массивный металлический цилиндр, недавно доставленный курьером. Леди Джессика оставила его здесь. Лето отметил, что печать не сломана. Он знал, что Джессика никогда не злоупотребит его доверием и не станет без разрешения читать его личную почту.
Герцог повертел в руках цилиндр, посмотрел на эмблему с изображением бегущего оленя и узнал герб Дома Верденов. Он сел. Цилиндр заинтересовал его. Наконец-то он получил ответ от герцога Фаусто Вердена относительно помолвки его дочери с Полом.
Он ощутил чье-то присутствие в кабинете, обернулся и увидел Джессику, одетую в синее платье, окинул любящим взглядом ее длинные волосы, уложенные в высокую прическу, закрепленную шпильками и резным гребнем. Он сразу вспомнил, что именно в этом платье она снялась для голограммы, которую он взял с собой на Оторио. Казалось, что все это было очень и очень давно, хотя прошло всего два месяца. Зеленые глаза Джессики сияли, она с трепетом ожидала, что же окажется внутри.
Лето поднял почтовый цилиндр.
– Ты, конечно, знаешь, что это.
– Я подозревала, что это послание касается и меня, так же как и тебя, и нашего сына, но не стала его вскрывать.
– Я часто делил свои герцогские обязанности с моей леди, – мягко произнес Лето.
Он приложил палец к распознающей отпечатки пальцев печати, открыл цилиндр и извлек листок бумаги с изображением того же бегущего оленя. Лето уже хотел было прочесть письмо вслух, однако осекся, пробежав его глазами. Он яростно смял письмо, но бумага тотчас разгладилась, как только герцог разжал руку.
– Этот… напыщенный… хорек!
Джессика мгновенно оказалась рядом с Лето. Пока герцог приходил в себя, она прочла следующее:
Герцог Атрейдес, я очень удивился, получив Ваше послание. Итак, моя милая дочь привлекла внимание Вашего сына как потенциальная супруга. Она привлекает внимание многих достойных молодых людей, однако все они, к великому несчастью, ниже ее по положению.
Дом Верденов – выдающийся член Ландсраада, могучий Великий Дом, располагающий местом в совете директоров КАНИКТ. Поскольку я, так же как и Вы, являюсь герцогом, я должен с большой осторожностью и осмотрительностью принимать политические решения. Имя Верденов становится все более почетным по мере увеличения нашего благосостояния. Мы предполагаем, что Падишах-Император окажет нам честь и расширит наши владения теперь, когда освободились столь многие места в Ландсрааде. Я намереваюсь в самом ближайшем будущем лично встретиться с Шаддамом IV.
Лето болезненно поморщился, но на этом письмо не закончилось.
Дом Атрейдесов владеет лишь одной планетой, и, хотя я уверен, что Каладан – замечательное место, оно, по моему мнению, не подходит для постоянного проживания моей дочери. В недавнем прошлом Дом Атрейдесов располагал бльшими богатствами и бльшим влиянием, но после того как Вы по собственной воле отказались от ресурсов Дома Колона, Ваши вес и влияние в Ландсрааде заметно уменьшились, а блеск Вашего имени потускнел. Как мне кажется, это не свидетельствует о мудрости правителя, и я не разделяю подобный подход к управлению.
Далее следовали совершенно тошнотворные по смыслу и форме слова:
Я всячески одобряю Ваше стремление войти в высокое сообщество наших Домов, но не могу смириться с мыслью о помолвке моей дочери с Вашим сыном-бастардом, который даже не является истинным наследником. Мы считаем, что моя дорогая Джуну найдет более приемлемого спутника в самом скором будущем. Я понимаю Ваш интерес и полностью вам сочувствую,
Фаусто Верден, герцог Дросса.
Верден добавил к письму еще одну шпильку ниже своей подписи:
Лорд Атикк мой друг, и я знаю, что сделал с ним Ваш каладанский наркотик.
Лето швырнул письмо на пол, испытывая ярость, правда, совершенно иного рода, чем та, которая была вызвана потерей четырех бомбардировщиков с экипажами. Письмо герцога Вердена стало еще одной из множества мелких подлых нападок, оскорбивших его и его сына. Лето грохнул кулаком по столу.
– Он говорит, что Пол недостоин такой чести!
Джессика подхватила с пола письмо, тоже глубоко переживая оскорбление.
– Но в Ландсрааде у тебя точно такое же положение, как у герцога Вердена.
Она перечитала письмо и задумалась.
– Ничего страшного, – сказала она. – Мы сделаем другой выбор, мы найдем невесту, которая лучше подойдет Полу.
– Это понятно, что Джуну Верден ни в коем случае не является подходящей партией для нашего сына. Ее семья недостойна породниться с Домом Атрейдесов.
Лето понимал, что сама девушка нисколько в этом не виновата. На самом деле Лето не имел ни малейшего представления о ее характере, но герцог Верден ответил в оскорбительном тоне, не совместимом ни с каким кодексом поведения.
– Он оскорбляет моего сына!
Лето вырвал письмо из руки Джессики и снова попытался его смять, но бумага непостижимым образом каждый раз как ни в чем не бывало разглаживалась. Тогда Лето швырнул послание в фонтан.
– Следовательно, он оскорбляет и меня, и весь Дом Атрейдесов! – Герцог понизил голос. – Он – и это совершенно ясно! – обвиняет меня в распространении айлара, хотя я стараюсь его уничтожить.
Джессика заговорила умиротворяющим тоном, и он вдруг задумался, не пытается ли она манипулировать им, пользуясь Голосом Бинэ Гессерит. Как раз сейчас он не желал успокаиваться, хотя ему нравилось то, что делала Джессика. Он чувствовал, что стал ближе к ней, потому что она злилась вместе с ним.
– Такого поведения следовало ожидать, – сказала она. – Фаусто Верден продемонстрировал свои непомерные амбиции. Мы знаем об этом по сообщениям из Ландсраада и по официальным заявлениям Кайтэйна. Как он вообще получил столь влиятельное директорство в КАНИКТ? Теперь он ринулся заполнять вакуум, образовавшийся после трагедии на Оторио, надеясь получить из рук Императора некоторые из оставшихся без правителей планет, вероятно, самые ценные.
– А я вот этого не делаю, – сказал Лето, чувствуя нарастающую горечь. – Неужели это характеризует меня как человека, лишенного всякого честолюбия? Именно так меня воспринимают в Ландсрааде? Потому что я не желаю шарить в карманах трупов? Потому что я недостаточно напорист и не хочу греть руки на пепелище Оторио?
Джессика, несмотря ни на что, старалась успокоить своего герцога.
– Это делает тебя преданным Каладану, таким, каким ты был и остаешься всегда!
– Но теперь эта моя преданность может навредить Полу! Неужели я навредил моим наследственным правам тем, что не участвую в мелкой политике? Даже мой отец знал, как играть в имперские игры.
– Так же, как и ты, Лето, – сказала Джессика. – Когда захочешь. Имперская политика никогда не была в центре твоего внимания.
– Первый долг правителя – верность Ландсрааду и Империи, гласит кодекс. Достаточно ли одного Каладана для Дома Атрейдесов? Я думал, что да, достаточно. Я думал, что Пол будет удовлетворен, но теперь надежда на брак рухнула…
Джессика положила ладонь на руку Лето.
– Это только один ответ, первый, пробный шар. Это благородное семейство совершенно очевидно не подходит Дому Атрейдесов. Их отказ – завуалированное благословение. Не думай больше о нем. Пол даже не знает эту девушку. Он говорит, что мечтает о другой.
Но Лето было не так легко успокоить.
– Этот человек назвал его бастардом.
Злые слова Вердена достигли своей цели. Лето был разбит этой мыслью. Не ошибся ли он, не ухватившись за возможности, открывшиеся после катастрофы на Оторио? Не ошибся ли он, сосредоточившись на своем народе, а не на богатстве и власти? Не стоит ли ему подумать об усилении своего влияния и о расширении владений? Обладая большей властью и большим богатством, он сможет больше сделать и для народа Каладана.
Однако о некоторых вещах надо подумать уже сейчас, несмотря ни на что. Лето вспомнил свой визит к императорскому двору после того, как узнал о том, что Император Элруд шантажом склонил герцога Паулуса к участию в свержении Дома Колона. Лето восстановил честь семьи и исправил положение. Теперь же Верден его в этом обвиняет.
Однако Ландсраад отныне стал другим. Он, Лето, не хотел воспользоваться кровопролитием и трагедией, но на самом деле многие планеты остались без правителей, их благородные монархи погибли. Если не Атрейдесы, то какие-то другие аристократы займут эти троны. Так почему не он? Почему не заложить для Пола более мощный наследственный фундамент, почему не управлять новыми планетами в традициях справедливости Дома Атрейдесов?
Но на Каладане сейчас были свои проблемы, в том числе и Чен Марек с его смертоносной наркоторговлей. Разве это не первоочередная задача? Первая обязанность герцога…
– Есть много других вариантов, Лето. В Доме Верденов нет ничего выдающегося. Это к лучшему, что нам не придется больше иметь с ним дело. Мы найдем лучшую партию для Пола.
– Я могу вычеркнуть его имя из списка, – согласился Лето, – но оскорбление останется.
Ему стало жарко, несмотря на прохладу. Это был второй тяжелый удар, последовавший сразу после трагической гибели пилотов.
– Я поручу Хавату составить новый список. Я хочу видеть все имена и на этом основании сделаю свой выбор.
В глазах Джессики вспыхнул огонь, и она отвела взгляд в сторону.
– Я буду рада помочь тебе, мой герцог. В самом деле, пока ты будешь готовить операцию против наркобарона, возможно, стоит использовать опыт Сафира Хавата в военных действиях. Позволь мне заняться списком кандидаток.
– Хават уже все знает, – сказал Лето. – Я хочу, чтобы этим занимался он. – Герцог смягчил тон и взгляд, понимая, что напрасно обидел Джессику. – А пока ты поможешь мне рассказать обо всем Полу.
Джессика улыбнулась и положила руку на плечо Лето.
– Я всегда стараюсь облегчить твое бремя, Лето. Я сама позабочусь об этом и все скажу Полу. – С этими словами она направилась к двери. – Ты уже повоевал сегодня и должен как можно скорее подготовиться к еще более тяжким сражениям.
Стоя в дверях комнаты Пола, Джессика смотрела на сына. Ему уже исполнилось четырнадцать, но он был мал для своего возраста и в глазах Джессики до сих пор оставался ребенком, хотя умом она понимала, что мальчик уже вырос и превращается в мужчину. В школе Ордена сестер ее учили оценивать детали объективно, абстрагироваться от личных чувств и находить наилучшие ответы. Но в этом случае ответ был сложен.
Обучение Бинэ Гессерит было направлено на преодоление слабости любви. Некоторые сестры принимали это за запрет открывать другим свое сердце, за приказ быть холодными, отстраненными и поверхностными в чувствах. Однако другие сестры утверждали, что опыт любви – основополагающий человеческий опыт и его нужно пережить, не поддаваясь любви и преодолевая ее слабость. Это была очень зыбкая почва.
Из Бинэ Гессерит Джессике прислали список имен девушек, генетические линии которых Орден хотел пресечь, со строгим предписанием исключить эти имена из рассмотрения, не считаясь ни с какими трудностями. Некоторые имена из этого черного списка действительно были предложены Сафиром Хаватом по ходу предпринятого им отбора. При таком обилии вариантов ей не составило труда обратить внимание Лето на другую кандидатку, которой оказалась Джуну Верден. Джессика была счастлива, что ей удалось так легко выполнить свою миссию.
Теперь вопрос опять встал ребром из-за политических амбиций, не предусмотренных Джессикой.
Но сначала надо объясниться с Полом.
После того как она все рассказала и объяснила сыну, Джессика внимательно оценила гамму чувств, отразившуюся на лице Пола: оскорбление, растерянность, но также и облегчение. Она понимала, о чем думал в этот момент ее сын, так как воспитала в нем способность к глубокому анализу.
Пол положил руки на стол и посмотрел на мать.
– Прошу тебя, мама, сядь, нам надо обсудить это.
– Я понимаю, что это тяжелый удар, Пол…
– Это удар для моего отца, – ответил он. – По его чувству собственного достоинства. По сути дела я, конечно, нахожу такой ответ оскорбительным и разочаровывающим, но я не знал эту девушку, не был влюблен в Джуну Верден, и на меня не производят особого впечатления любовные песни, которые постоянно поет Гарни. Эти песни не обо мне.
– Да, это так, – признала Джессика, садясь рядом с Полом. – Речь идет о Доме Атрейдесов, о нашем ранге, нашем благосостоянии, нашем престиже.
– Нет, мама. – Пол покачал головой. – Речь идет о Доме Верденов, об ограниченном аристократе с низкой самооценкой, о человеке, который убедил себя в том, что сможет выловить крупную рыбу внезапно доставшейся ему сетью. Герцог Верден мог отклонить наше предложение уважительно, но он умышленно решил унизить наш Дом. Такой поступок многое говорит о характере этого человека. Он слабый запуганный мелкий человек, и такой ответ дает ему возможность почувствовать себя более важным, сильным и могущественным.
Джессика удивленно вскинула бровь.
– Очень проницательный анализ.
– Ты же сама учила меня искусству анализировать. Женится на тебе мой отец или нет, но ты – самая подходящая для него пара.
Джессике стало тепло от таких слов.
– Бинэ Гессерит, даже не понимая того, превзошли сами себя, когда назначили меня в наложницы герцогу. Они считали это просто удачной деловой операцией. – По ее лицу скользнула мимолетная улыбка. – Иногда Орден сестер проявляет качества, о которых и сам не имеет представления.
Я ненавижу, когда меня принуждают или уговаривают совершать действия, которые я считаю нецелесообразными. Когда ко мне обращаются с такими предложениями даже мои ближайшие советники или друзья, я могу проявить поддельный интерес, но поступлю только сообразно с моими собственными идеями и руководствуясь собственными соображениями.
Падишах-Император Шаддам Коррино IV
Одетый в свой самый роскошный наряд Император шествовал по дворцу мимо придворных, но самым лучшим его украшением была Императрица Ариката. В белой горностаевой мантии, в диадеме, инкрустированной хагальским хрусталем и камнями су, она блистала красотой и царственным величием. Именно такой всегда видел ее Шаддам. Сам он украсил свой мундир, помимо прочего, медалями за военные кампании, которыми он руководил, сидя на троне. Все такие кампании объявлялись победоносными. Медали внушали ему чувство гордости за величие Дома Коррино, укрепляли его власть и тешили его самолюбие.
О других, менее удачных походах и сражениях предпочитали умалчивать.
С недавнего времени, пользуясь обширной сетью своих следователей и шпионов, подключив к аботе сардаукаров, он удвоил усилия для искоренения деятельности аристократов, сочувствовавших Содружеству благородных. С большой тревогой Шаддам узнал, что о мятеже шепчутся практически везде, заговор оказался глубже и шире, чем он предполагал, и теперь требовалось нечеловеческое упорство для уничтожения изменников. Как только следователи обнаруживали какие-либо факты, свидетельствующие против потенциально неверного аристократа, Шаддам тотчас заносил его имя в черный список. Скоро, очень скоро он передаст список сардаукарам, чтобы они окончательно решили этот вопрос. Он не станет миндальничать с изменниками.
Ариката загадочно улыбнулась.
– Ты совсем потерялся в своих мыслях. Надеюсь, в них нашлось место и для меня?
– Конечно, конечно, – поспешил заверить ее Император с такой искренностью, что Ариката сразу поняла: он лжет.
Император и Ариката шагали мимо рядов придворных, как на параде. Толпа разряженных в пух и прах представителей инопланетной знати наперебой сыпала заверениями в преданности, и голоса их сливались в нестройный и надоедливый хор. Шаддам давно научился отсекать этот гомон как бессмысленный шум, умудряясь при этом правильно отвечать на обращенные к нему слова, коротко глядя в глаза очередному собеседнику. Так как Ариката обладала феноменальной способностью запоминать имена, он позволял и ей добавить пару слов в этих обменах репликами, прежде чем они проходили дальше.
Они дошли до конца портретной галереи – длинной череды изображений Императоров из Дома Коррино. Галерея отличалась невероятной длиной и казалась неправдоподобной оптической иллюзией. Да, много было Императоров за десять тысяч лет…
Поблизости, одетая в свою неизменную черную накидку, молчаливо и скромно стояла Мохайем. Отсюда она могла слышать каждое произнесенное слово. Император полагался на Вещающую Истину, она помогала ему определять, кто из аристократов был достоин доверия. Содружество благородных уже успело изрядно расколоть самое основание Империи.
Гвардейцы охраны, выстроившись в прямоугольное каре, оградили императорскую чету от толпы придворных, и аристократы по одному подходили к Императору, пропущенные сквозь кордон. На этот раз, из-за того, что ему требовалось выбрать конкретные имена тех, кому предстояло занять освободившиеся места в Ландсрааде, Шаддам заставил себя сосредоточиться на том, что ему говорили. Он оценивал каждое слово и предложение, брал на заметку настроение и манеру поведения. Было очень важно внушить всякому кандидату спокойствие и чувство собственной важности, но при этом не пообещать ничего конкретного. Император ничего и не обещал, но молча выносил суждение.
Он поговорил с подобострастными главами Домов Боннеров и Суруда, со сдержанным и немногословным лордом Онивонди, и ни один из них не произвел на него благоприятного впечатления. Они были отосланы прочь. Следом за ними к Императору подошел высокий, энергичный человек с маленькой клиновидной бородкой и в нарядной одежде, представленный как герцог Фаусто Верден с Дросса. Герцог низко поклонился, словно только за тем, чтобы показать свою гибкость.
– Сир, вы удостоили меня высокой чести, пригласив ко двору, и я рад и польщен, что вы рассматриваете меня как кандидата на освободившиеся места в Ландсрааде и на расширение моих владений. – Он изъяснялся языком воспитанного и образованного человека, чем произвел на Шаддама впечатление притворщика.
Императрица Ариката улыбнулась и вмешалась в разговор:
– Мы пригласили вас, герцог Верден, как и многих других, в знак нашей милости и простой любезности. Мы считаем одинаково важными всех членов Ландсраада.
Верден засмеялся и решил блеснуть вымученным остроумием:
– Определенно, некоторые аристократы более равны, нежели другие. Например, я вхожу в совет директоров КАНИКТ, несмотря даже на то, что моя планета своим экспортом не превосходит множества других планет. Тем самым я демонстрирую способность как к руководству, так и к торговле. Я мог бы с таким же успехом делать это и на других планетах, где безотлагательно нужна новая администрация. – Он пригладил рукой остроконечные усы. – Все во имя Императора. Первая ответственность герцога – это ответственность перед Империей.
Шаддам испытывал двойственные чувства во время разговора с этим амбициозным аристократом. Он вспомнил записку, поданную ему молодой помощницей Айной Тере относительно наиболее подходящих кандидатов. По мнению Тере, Верден был верен трону, но постоянно выказывал безразличие, а иногда и попросту уклонялся от исполнения имперских обязанностей, и это побудило императорских следователей внимательно присмотреться к досье герцога. Верден родственно был близок к двум Великим Домам, главы которых допускали критические высказывания в адрес Дома Коррино.
Кроме того, герцог Верден под благовидным предлогом уклонился от посещения Оторио.
Император также отметил, что Мохайем тихо стоит рядом и внимательно слушает каждое слово, произнесенное Верденом.
Герцог между тем продолжал говорить:
– Я записал свои предложения о том, как я могу распространить мои методы управления за пределы Дросса – естественно, в сотрудничестве с Империей – к нашей взаимной выгоде. Мой посол вручит эту записку имперскому канцлеру. Надеюсь, вы найдете время благосклонно ознакомиться с ней, сир.
– Ваша записка удостоится того внимания, какого она заслуживает, – холодно произнес Шаддам.
Верден был самоуверен, как индюк. Он был разодет в шелка, расшитые золотом и драгоценными камнями, и, похоже, пытался превзойти в этом отношении самого Императора. Что-то в его голосе и манерах заставило Шаддама насторожиться.
Едва переведя дыхание, Верден продолжил:
– Сир, как обладающему правом голоса члену Ландсраада позвольте мне выразить мое серьезное и искреннее желание продемонстрировать собственную ценность для Империи, сделать более весомым мой вклад в повышение благосостояния ее народов. Надеюсь, что теперь, после немыслимой трагедии, я смогу еще вернее, еще лучше служить вам, сир.
После этого он перечислил те гуманитарные мероприятия, которые финансировали и поддерживали он и его супруга.
Заметив хищный блеск в глазах герцога Вердена, Шаддам сказал:
– Здесь не место для подобных дискуссий, вы не находите?
Конечно, именно это и было целью сегодняшнего приема – оценить каждого кандидата из списка, представленного поисковым комитетом. Места в Ландсрааде должны быть заполнены, а он уже отмел множество соискателей. Ему были нужны только преданные и верные.
– Прошу прощения, ваше величество, но если вы дадите мне еще несколько секунд, то я уверен, вы будете удовлетворены.
Шаддам бесстрастно посмотрел на герцога, но позволил ему говорить. Император хотел, чтобы Мохайем получила как можно больше информации.
– Герцог Верден, я просто горю желанием слушать вас и дальше, но, возможно, вначале вы соблаговолите мне объяснить, почему не присутствовали на торжественном открытии музея Коррино на Оторио? Как умудрились остаться невредимым в то время, как тысячи людей погибли?
Верден побледнел.
– Я… я собирался прибыть на Оторио, сир, но в тот момент моя собственная жизнь была в опасности. Мой дворец на Дроссе был окружен и атакован мятежниками, и все мои ресурсы, все мое внимание были направлены на подавление этого мятежа. Это мое внутреннее дело, но повстанцы задумывали и более масштабные действия, направленные против императорского трона. Я расправился с ними, и теперь мои тюрьмы заполнены до отказа; там содержатся почти пятьсот смутьянов и агитаторов. В настоящий момент я готовлю отчет. Вы сами увидите, какую пользу извлечет ваш трон из моей деятельности.
– О боже, так вы были сильно заняты, – саркастически заметил Шаддам.
Герцог Дросса – какое смехотворное название, подумалось Шаддаму, – был настолько поглощен желанием завладеть вниманием Императора, что совершенно забыл о Вещающей Истину, стоявшей неподалеку. Великолепно! Мохайем обладает потрясающим даром держаться в тени, и люди часто забывают о ее присутствии.
Шаддам решил наконец прекратить этот бессмысленный разговор.
– Предлагаю вам направить вашу энергию на завершение этого важного документа. Я продолжаю отбирать кандидатов среди тех членов Ландсраада, кто претендует на владение освободившимися файфами. Вас известят о моем решении.
После того как явно недовольный герцог Верден отошел, Император сделал знак гвардейцам удержать просителей, чтобы поговорить с Мохайем. По угрюмому выражению ее лица Император видел, что ей есть что сказать.
– Верден – самый вульгарный и очевидный из лжецов, – негромко заговорила Вещающая Истину. Ариката подошла ближе, чтобы лучше слышать, и Шаддам не стал возражать. – Он на ходу сочиняет эту историю о мятеже и нападении на его дворец. Я подозреваю, что он затягивает с представлением доклада, потому что ему надо согласовать детали этой фикции и скомпоновать показания свидетелей.
Осознание масштабов заговора с новой силой поразило Шаддама.
– Он не ожидал, что я его об этом спрошу. Теперь он попался.
– И это еще не все, – сказала Мохайем, оглянувшись, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает. – Фаусто Верден, член Ландсраада и гордый потомок старых героев Империи, явно симпатизирует участникам этого вымышленного заговора против императорского трона. Я слышала интонации его голоса. Заключенные «мятежники», которых он держит напоказ, вероятно, являются его резервной армией.
Император вздрогнул.
– Он помогает Содружеству благородных? Ты не думаешь, что он поддерживал нападение Якссона Ару? Он нарочно и демонстративно проигнорировал мое приглашение посетить Оторио, видимо, зная о взрыве.
Лицо Императора горело. Он решил уйти. Он высвободил руку, которой поддерживал Арикату, чтобы оставить супругу в зале.
– Мне нужно принять несколько посетителей, моя дорогая. Ты же останься и обратись к собравшимся от моего имени. Скажи им что-нибудь приятное, а потом пригласи всех на банкет. Успокой их и ублажи, как ты это умеешь.
Она улыбнулась, приняв это новое задание. Поняв, что Император спешит, гвардейцы быстро расчистили ему путь, оттеснив знать в стороны, чтобы Шаддам мог без задержки покинуть зал.
Придя в свой личный кабинет, Шаддам вызвал командиров сардаукарской гвардии, чтобы немедленно воспользоваться представившимся поводом. Офицеры вошли в кабинет, печатая шаг в своей строгой форме. Вид их вселил в Шаддама энергию. Наконец-то можно будет отбросить все двусмысленности и дипломатию. Сейчас он сделает внятное заявление.
Впереди, около украшенного резьбой стола, стоял полковник-баши Колона, держа в руке офицерскую фуражку. К нему ближе подошли еще два офицера того же ранга.
Шаддам уселся в роскошное кресло и окинул взглядом явившихся сардаукаров.
– Я обнаружил участника мятежа. Это герцог Фаусто Верден. Вещающая Истину подтвердила мои подозрения.
Он ожидал, что на лицах офицеров отразится недоумение или недовольство, но гвардейцы сохранили абсолютно бесстрастный, непроницаемый вид.
– Подготовьте ударный отряд. Дождитесь, когда герцог Верден вернется домой, и совершите карательный рейд. Уничтожьте этого изменника и все его семейство. Это будет недвусмысленным намеком Содружеству благородных о недопустимости неповиновения воле Императора.
Двое из офицеров вытянулись в струнку, приняв к сведению приказ. Однако Колона колебался.
– Сир, все семейство тоже? У Вердена есть малолетние дети и пожилые родственники. Они не могли и не могут причинить Империи никакого вреда. Есть ли необходимость наказывать всех?
– Уцелевших быть не должно! Я хочу пресечь род Верденов, истребить это семейство всех до единого и вычеркнуть их из списков знати Империи. – Он поставил локти на стол. – Это послужит предостережением для всех остальных.
Кивнув, Колона сделал полшага назад.
– Слушаюсь, мой Император.
Шаддам вспомнил о «мятежниках», упомянутых Верденом, о якобы заключенных, содержавшихся в тюрьмах. Скорее всего, они тоже участники заговора.
– Разбомбить все тюрьмы – уничтожить всех заключенных.
Колона отсалютовал первым. Шаддаму нравился этот офицер, этот надежный человек.
Офицеры вышли.
Император взглянул на разложенные на столе документы, взял список, подготовленный Айной Тере, – список аристократов, которых предстояло возвысить.
После удара по владению Фаусто Вердена в Ландсрааде освободится еще один файф.
Исторически сложилось так, что прогресс идет рука об руку с самыми дерзновенными предвидениями. Только слабые лидеры принимают решения, основываясь на принципе: «Так делали всегда».
Якссон Ару. Из листовки «Апология Содружества благородных»
Укрывшись на борту своего личного корабля КАНИКТ, расположенного в чреве лайнера Гильдии, Малина Ару размышляла и работала, уверенная в том, что никто не подозревает о ее присутствии на огромном корабле. Гильдия всегда помогала ей сохранять инкогнито.
Ум Малины был ее кабинетом, и она работала везде, где бы ни находилась. Теперь она была на пути к Тупайлу, то есть почти дома, куда стремилась всей душой. Ее планета не значилась ни в одном маршрутном листе Гильдии, но представитель Гильдии молча отметил ее присутствие, когда ее частное судно причалило к доку лайнера. Все записи о ее прибытии будут зашифрованы, а затем удалены. Безопасность и секретность были главными приоритетами для Малины Ару.
Ностальгия – это проявление слабости, и все же ур-директор скучала по островку безопасности, ожидавшему ее на Тупайле, скучала физически и психологически. Ей не терпелось усесться на любимой веранде, чтобы любоваться дымно-пурпурным горизонтом, побыть там, где все тревоги и заботы отходили на второй план, превращаясь в едва слышный шум.
Недоставало ей и двух обожавших ее остистых псов, Хара и Кара, к которым – единственным существам на свете – она питала по-настоящему теплые чувства.
В своей личной каюте Малина изучала документы, вникала в хитросплетения и тончайшие связи торговли, искала тайные намеки и оттенки, совокупность которых означала миллионы соляриев – доходы или потери. Малину заинтриговало то, что из-за подорожания меланжа многие аристократы Малых Домов отказались от употребления специи и переключились на другие, менее известные вещества. В частности, стало известно об айларе, или каладанском наркотике. Продажи айлара взлетели до небес, хотя Малина никак не могла понять, как вещество перевозилось по регулярным каналам КАНИКТ. Это интересно.
Запомнив финансовый анализ, она приложила печать к правому верхнему углу документа: вещество, содержавшееся в печатке, активировало кислоту чернил, и в течение нескольких секунд бумага бесследно исчезла.
Даже несмотря на то, что Содружество благородных было потрясено до основания немыслимой выходкой Якссона, сторонники движения продолжали сеять семена сомнений среди правящих семейств. Террористический акт встряхнул сонных, самодовольных аристократов, которые поколениями рассуждали о независимости и которым нужен был толчок, чтобы пробудить их от благостной спячки. Другие потенциальные сторонники были на самом деле воодушевлены энтузиазмом (или, быть может, фанатизмом?), выказанным Якссоном.
Как мать она любила его, но не одобряла такого бессмысленного кровопролития, которое лишь подчеркнуло его опасную нетерпеливость. Она не могла оправдать то, что он сделал, но теперь, по прошествии времени, начала видеть некоторые результаты, и результаты, надо сказать, положительные. Неожиданно у Содружества благородных появились новые сторонники, и мало-помалу движение снова стало разрастаться. Вероятно, ее сын, сам того не предполагая, стал катализатором этого роста. Отречение от сына и объявление его вне закона на заседании Ландсраада было всего лишь частью ее далеко идущего плана. Ур-директор Малина Ару никогда ничего не делала без дальнего прицела.
Конечно, Якссону не следовало проявлять такое своеволие, но, возможно, он был прав, во всяком случае, в определенном смысле. Для окончательного разрушения Империи требовалась сильная рука, дубина, а не хирургический скальпель. Громовой удар, нанесенный Якссоном, породил титаническую волну, сотрясшую галактическую Империю, показавшую, чего может добиться Содружество благородных, если в сердцах его членов вспыхнет огонь.
Целям Малины служил и реакционный закон Шаддама о добавочном налоге на специю. Этот налог вбивал множество клиньев в основание Империи и раздражал аристократов, которые прежде и не помышляли о выходе из Империи. С другой стороны, имея столько освободившихся мест в Ландсрааде, Шаддам теперь сможет заполнить его верноподданными и цепными псами, а это сильно осложнит деятельность Содружества благородных…
Лайнер летел согласно заданному маршруту, когда Малина получила сообщение по частному каналу связи от своего контакта в Гильдии: «Ур-директор, мы прибыли на планету Борхис, где сделаем запланированную остановку. Погрузка и выгрузка будут продолжаться два дня. Мы настаиваем на встрече с вами в течение этого времени. Эскорт прибудет на ваше судно и проведет вас на палубу пилотов».
Передача закончилась, и связь прервалась, прежде чем Малина успела ответить. Ей вдруг пришло в голову, что, возможно, Космическая Гильдия что-то пронюхала о ее соглашении с бароном Харконненом и о поставках незарегистрированного меланжа. Хотя и эта специя была баснословно дорога, она была вне досягаемости для Шаддама. Несмотря на то что технически секретная деятельность Малины вредила интересам Гильдии, она надеялась сохранить соглашение в тайне, хотя и не была настолько наивной, чтобы не понимать, что у Гильдии тоже есть свои окольные пути транспортировки специи.
Является ли это приглашение провокацией или пробой сил в какой-то игре? Космическая Гильдия, как и КАНИКТ, была одним из надежных столпов Империи. Эти организации работали раздельно, но деятельность их была неразрывно связана, это были партнеры равного уровня. Ни один представитель Гильдии не мог управлять действиями ур-директора КАНИКТ, но и Малина не могла проигнорировать приглашение. Она встала и стряхнула со стола горку пепла, оставшегося от уничтоженного документа. Малина все же надеялась, что эта встреча предоставит ей какие-то новые возможности, а не обременит новыми обязательствами.
Меньше чем через десять минут после получения сообщения, когда она закончила все приготовления к загадочной встрече, на пороге кабинета появился начальник ее охраны.
– Ур-директор, у входного люка стоит представитель Гильдии и утверждает, что у вас назначена встреча. Я ничего об этом не знаю. – У начальника был озабоченный вид. – Надо ли отрядить команду для вашей охраны?
– Нет, моя безопасность гарантирована, – ответила Малина. Что бы ее ни ожидало, это не будет любительской попыткой покушения. – Вы по-прежнему ничего не знаете о встрече, и никогда о ней не знали. Вы не знаете, что она происходит.
Мужчина поклонился и отступил назад.
– Я не знаю, что она происходит.
Как и все другие суда, погруженные на борт лайнера, корабль Малины Ару был прикреплен к внутренней стенке огромного корпуса. Каждый корабль помещался в отдельном доке, с которым был соединен многочисленными гибкими шлангами. Теперь соединительный гибкий проход был перекрыт только с внешнего конца, что позволило Малине выйти в помещение самого лайнера.
Пройдя соединительный туннель, Малина увидела лысого человека с незапоминающимся лицом, одетого в серый форменный костюм со знаком бесконечности – эмблемой Гильдии – на лацкане. Человек стоял, опустив руки вдоль тела, подавшись вперед и расправив плечи.
– Ур-директор, я пришел, чтобы проводить вас на палубу пилотов. Мы пойдем запасным коридором, чтобы не нарушать вашу приватность.
Повернувшись и ожидая, что она последует за ним, человек неспешным, но твердым шагом зашагал вдоль ярко освещенного безликого коридора. Миновав несколько секций, одетый в серое человек резко повернулся и направился прямо к стене. Он не колебался ни секунды, пройдя буквально сквозь нее. Малина подошла ближе и увидела боковой проход, замаскированный голограммой стены. Она последовала за провожатым сквозь иллюзорную стену и оказалась в полутемном проходе, который вывел ее к лифту. Сотрудник Гильдии жестом предложил Малине войти в кабину. За все это время он не проронил ни слова.
Двери лифта закрылись, и капсула понеслась по лайнеру, повторяя искривленные контуры корпуса. Сначала лифт проследовал вдоль оси гигантского суда, а затем как вкопанный остановился на месте. Малина вышла на пилотскую палубу, оказавшись в овальном зале. Было такое впечатление, что она прибыла на какую-то заурядную деловую конференцию.
Ожидавшая ее женщина была высокого роста, мощная и мускулистая, словно воительница-амазонка; форменный мундир Гильдии сидел на ней как влитой. Малина не смогла сразу сосчитать шевроны на рукаве женщины, но было ясно, что она занимает в Гильдии высокое положение; во всяком случае, в этом помещении она была главной.
Палуба была обрамлена плазовыми иллюминаторами – с одной стороны сквозь них виднелись звезды, а с другой – наполовину освещенный диск планеты. Лайнер покоился на орбите Борхиса, планеты Дома Колона. Яркие точки кораблей причаливали к лайнеру или вылетали из его чрева и направлялись к поверхности планеты. Однако внимание Малины сразу привлек огромный чан в центре рубки. Чан был герметично заперт изнутри и наполнен густым туманом меланжевого газа, в котором плавала деформированная фигура навигатора Гильдии.
Малина прищурилась и пристально вгляделась в эту фигуру. Ее ожидал весьма интересный разговор.
– Я здесь, вы хотели встретиться со мной? – спросила она и посмотрела на высокую женщину, сотрудницу Гильдии, а затем снова обратила взгляд на уродливую фигуру в облаках газа внутри прозрачного чана. Она поняла, в чем будет заключаться суть предстоявшего разговора.
Навигаторы представляли собой человеческих существ с чрезмерно развитым интеллектом; они были настолько накачены специей, что обитали где-то в отвлеченном мире математики, физики и предзнания. В очень редких случаях снисходили они до разговора с обычными людьми. Даже высокопоставленные чиновники Гильдии, наподобие высокой женщины, едва ли могли на равных общаться с этими необычными существами.
– Ур-директор, – странным, приглушенным динамиком голосом заговорил навигатор, – вы представляете КАНИКТ, я представляю Космическую Гильдию. Мы – основа и уток ткани, из которой сплетена Империя.
Малина сделала шаг и подошла ближе к чану. Амазонка стояла неподвижно, наблюдая за нею.
– Специя – это нить, – сказала Малина. Она ощущала сильный запах корицы, исходивший от меланжевого газа, сочившегося из вентиляционных трубок.
Навигатор подплыл ближе к стенке чана, силуэт стал больше, и Малина смогла рассмотреть огромную голову и глаза, сморщенное тело, плававшее в густой газовой субстанции.
– Мы должны поговорить о специи и ткани… о том, можно ли ее расплести и снова сплести. Вы, ур-директор, представляете собой запутанный клубок этих нитей.
Малина нахмурилась.
– Никогда не думала, что навигаторы Гильдии так сильны в метафорах.
– Атазия вам все объяснит, – произнесла уродливая фигура. Сопровождаемый треском в динамике, странный голос умолк. Навигатор исчез в клубах меланжевого газа.
– Наши навигаторы провидят надежные маршруты сквозь галактики, в то время как наши двигатели свертывают пространство и несут нас из одного места Вселенной в другое, – заговорила женщина-чиновник Гильдии Атазия. – Без специи навигаторы не смогут ничего видеть. Космическая Гильдия целиком и полностью зависит от специи.
Малина начала проявлять нетерпение.
– Все это мне известно. В Империи это знает каждый школьник.
– Специя необходима, – сказала Атазия, а затем произнесла нечто удивительное: – Но Империя – это не единственная возможная форма государственного управления. Империя была создана после Батлерианского джихада в качестве удобной конструкции. Дом Коррино захватил главенство в Лиге Благородных, и с тех пор основные властные структуры в течение тысячелетий остаются неизменными.
Ур-директор снизу вверх посмотрела на женщину, которая была выше ее на целую голову, но Атазия не стремилась устрашить Малину.
– КАНИКТ долгое время является частью этой конструкции. Сабильность Империи благоприятствует торговле лучше, чем хаос гражданской войны.
– Независимость и свобода торговли тоже благоприятствуют коммерции, как вам хорошо известно, ур-директор. – Женщина говорила бесстрастным и сухим тоном. – Вы знаете, каких целей стремится достичь Содружество благородных. Мы видели, что сделал ваш сын на Оторио, и мы не одобряем таких действий.
По спине Малины пробежал холодок. Она резко ответила:
– Но я тоже этого не одобряю! Я уже отреклась от Якссона на Кайтэйне и не имею никакого отношения к его террористическому акту. У меня нет связи с ним.
– Вы не полностью порвали с ним, – заметила Атазия. – Нам известно о длительной и тайной связи КАНИКТ с деятельностью Содружества благородных.
– Это не доказано, – возразила Малина, прекрасно понимая всю шаткость подобного аргумента.
– Политические проекции и модели управления показывают, что мириады независимых планет могут получить большую пользу от экспансии цивилизации. Структура Империи, а особенно структура правления Дома Коррино не являются оптимальными ни для Космической Гильдии, ни для КАНИКТ. Учитывая огромные расстояния, отсутствие средств мгновенной передачи сообщений и масштабы самих планет и населяющих их обществ, сохранение авторитарного правления – не лучший выход для нас. Такое правление – лимитирующий фактор.
– Зачем вы все это мне говорите? – поинтересовалась Малина, чувствуя, что начинает выходить из равновесия. – Бизнес сильно пострадает, если разразится гражданская война.
– История учит нас, что война может и помочь бизнесу, – хладнокровно заметила Атазия.
Малине было нечего возразить на это.
– Что же вы хотите от меня услышать?
Ару не могла понять, чего хотят добиться ее собеседники этим беспредметным разговором.
– Мы хотим, чтобы вы выслушали нас. Именно для этого мы и пригласили вас сюда.
Атазия повернулась к чану и застыла в довольно долгом ожидании. Наконец послышался треск включенного динамика и раздался голос навигатора, полностью скрытого в густых клубах оранжевого тумана.
– Мы прозреваем верный путь в пространстве, – произнес сюрреалистический, нечеловеческий голос, – а также надежные и безопасные пути в будущее… Это очень опасная территория.
Риск преодолевается неустанными тренировками и тщательным наблюдением. Но тем не менее плутовка-Вселенная ставит нас перед неизбежным фактом – рискованна сама жизнь, которая в какой-то момент заканчивается смертью. Для всех. Никто на свете не может жить вечно.
Читать бесплатно другие книги:
