Любовь не обсуждается Невеличка Ася
– Любой тематический костюм. Для вас в подарок.
Тобольский хохотнул:
– Что, Ирка, будешь медсестричкой или юным космонавтом?
Я тоже поморщилась. Кажется, и это были не вопросы, потому что за меня уже решили.
– Неси костюм студентки.
Администратор вышла, а Тобольский встал и подошел ко мне вплотную:
– Знаешь, условия игры меняются. Если ты не соврала… Если ты действительно девственница, то отложим унижение до лучших времен. Для тебя у меня будет более изысканное развлечение. Пока ты девственница – ты моя. И только моя. Поняла?
Я открыла рот, чтобы спросить, что будет, если я потеряю девственность, но из горла вырвался невнятный хрип. Тобольский словно догадался о вопросе и сам на него ответил:
– А вот если ты лишишься преимущества, то в следующий раз приедешь сюда в багажнике и будешь менять столько тематических костюмов, сколько пожелаю я и мои приятели.
Невольно закатила глаза. Что же как убога их фантазия в части запугивания? Со дня первого знакомства с Тобольскими я уже привыкла к угрозам расправиться со мной в групповушке, так что даже вздрагивать перестала.
– А теперь иди переодевайся. И… не надевай трусы под юбку. Они только будут портить предвкушение.
Тобольский привез меня в пафосный ресторан, где готовить не умели, зато чеки выставляли как за покупку слона.
Но я не кривлялась. Съела все, что передо мной поставили и выпила все, что наливали в бокал. Последним было шампанское.
– Хорошо, что тебе уже больше восемнадцати. Меня не будет мучить совесть, что спаиваю малолетку.
Я усмехнулась.
– У вас есть совесть? – прохрипела я.
Его сильные пальцы схватили меня за подбородок и развернули к нему:
– Думаешь, это смешно? Никогда не смейся надо мной.
Я кивнула. Снова вступать с ним в конфронтацию не хотелось.
– Как тебе меню? – поинтересовался Тобольский.
Я пожала плечами:
– Обычное, – говорила беззвучно, одними губами, но Никита понимал. – Тут плохо готовят…
Последнее замечание его удивило.
– Отчего же? Это самый модный ресторан в городе.
– Модный не значит лучший. Захотите произвести впечатление, приглашайте к Заславскому[1].
– Вот как. Значит на тебя модными ресторанами впечатления не произведешь?
Мне не понравился тон Тобольского, но я рискнула спросить:
– А вы на меня пытаетесь впечатление произвести?
– Хотелось бы.
– Тогда точно не дорогими ресторанами. Мои родители ученые международного уровня. Я успела побывать в разных странах мира и попробовать самую изысканную еду от самих мастеров.
Когда я назвала фамилию своих родителей, Тобольский присвистнул и нахмурился.
– Ты мне заливаешь? У тебя другая фамилия.
– Бабушкина. Специально взяла на время обучения и до того, как выйду замуж и сменю.
– Значит, с тобой будет не так просто, как я надеялся. Тем интереснее. Вставай. Отвезу в общежитие.
Я осталась сидеть. Тобольский недовольно обернулся.
– Меня туда не пустят вашими стараниями, – пояснила я.
– Все меняется, Ира, все меняется. Поехали.
И действительно, комендант разве что в пол не кланялась, когда Тобольский впихнул меня в фойе общежития.
– Поселим, куда захочет! Можем отдельную комнату, можем гостевые апартаменты…
– Я в свою комнату хочу, – смутилась я. – К Гельке.
Комендант быстро посмотрела на Тобольского, и тот кивнул.
– Тогда проходи. Дорогу знаешь.
Но убежать мне не дали. Никита настоял, чтобы проводить. Мы поднимались по лестнице, когда его рука скользнула по ноге к внутренней стороне бедра.
– Мы еще не закончили, как ты понимаешь.
Я остановилась и повернулась к нему. Хотелось закончить здесь и сейчас, а не тащить его в свою комнату.
Его рука уперлась между ног и чуть погладила. Я непроизвольно сжалась, зажав его пальцы бедрами.
Тобольский протяжно вздохнул и поднял на меня глаза, прикрытые тяжелыми веками.
– Мы будем с тобой встречаться. Это не обсуждается, – сразу добавил он, когда я приоткрыла рот, чтобы возразить. – Это часть твоих извинений. Но есть условие.
Я молчала. В какой-то момент я поняла, что уже никогда не избавлюсь от Тобольских. Но сейчас по крайней мере смогу позвонить папе и попросить помощи. Так что пусть выдвигает любые условия. Я помашу ему с трапа самолета, навсегда покидая этот город и эту страну.
– Твоя девственность – моя! Захочешь обмануть меня – пожалеешь.
Я кивнула, он убрал руку и отступил.
– До встречи. Беги.
И я побежала, зная, что он не снимет меня с крючка, пока не наиграется.
Гелька обрадовалась моему возвращению, но утром в универ я собиралась с опаской. Если переночевать в общежитие мне позволили, то согласится ли ректор вернуть меня на курс?
Не выгнал. Никто не пришел и не вывел из аудитории. Вот только окончательно я выдохнула, когда все же столкнулась с ректором, и он поздравил меня с возвращением.
Верх цинизма! Но это я тоже запомню.
– Гель, идем купим мне сим-карту. Я должна позвонить родителям.
– Так звони с моего, – подруга подвинула мне телефон, но я замотала головой.
– Я в любом случае попрошу твой, мой-то телефон скончался от столкновения с этими деби… Тобольскими.
– А чего новый не купишь?
– Нет денег. Все мои документы, карты, деньги, все пропало.
Гелька молча обняла меня, но ничего не сказала. Да я и сама знала, что радоваться нужно, что не пропала.
После пар мы вышли из универа, чтобы дойти с гелькиным паспортом до салона связи. В начале площади, у въезда на территорию студгородка, стояли знакомые черные гробы на колесах. Гелька тоже их заметила.
– Твои?
Я обреченно кивнула.
– Опять за тобой?
Пожала плечами. Мне хотелось надеяться, что не за мной, а за Стасом. Кто я такая, чтобы так много уделять мне внимания?
Но из двери вышел амбал и поманил меня пальцем. Я даже обернулась, очень надеясь увидеть за плечом Стаса. Его не было.
– За тобой, – горько вздохнула Гелька. – Иди. Я сама куплю симку.
– Только посмотри, чтоб тариф для междугородних звонков был экономный. Максимально экономный, пожалуйста!
– Иди-иди, я что-нибудь выберу.
И я пошла.
Амбал услужливо открыл мне заднюю дверцу, я села, и замки сразу же защелкнулись. Меня отпустили, но свобода была только видимостью.
– Поехали, – сказал амбал, занявший место рядом с водителем.
– А куда мы едем? – осторожно поинтересовалась я.
– Увидишь.
– А Никита Сергеевич в курсе?
– Лично распорядился.
– Понятно, – протянула я и замолчала.
Ничего понятно не было. Меня трясло каждый раз, когда я видела то или иное упоминание о Тобольских. Трясло от Стаса, даже от его голоса на другом конце коридора. Трясло от мягкого, словно крадущегося голоса его дяди, просто сулившего очень скорые неприятности. Трясло от его отца, основателя сей безумной семейки.
Но этот сумасшедший дом рано или поздно закончится. Я улечу так быстро, как смогу.
– Приехали.
Я выглянула в глухо-тонированные стекла, ожидая увидеть ресторан Заславского. Ведь Тобольский вчера собирался меня поразить. Может сегодня решил продолжить?
Но мы припарковались возле частной клиники.
– Зачем? – спросила я, чувствуя, что почва уходит у меня из-под ног.
– Никита Сергеевич договорился обследовать.
– У меня есть выбор?
Амбал только усмехнулся и не ответил.
Я вышла из машины и в сопровождении телохранителя пошла в клинику. Там мне улыбались так, что почти выворачивались наизнанку. Помогли переобуться, дали новенький халат и провели к кабинету гинеколога.
– Обследоваться, значит? – хмыкнула я.
– Начнут с самого важного, – сухо подтвердил амбал.
– Ну, конечно. Почему я не удивлена, что именно для Тобольских самое важное?
Амбал втолкнул меня в кабинет и жестом показал врачу на меня. Тот кивнул, словно узнавая. Но он точно не мог меня знать. Я этого гинеколога впервые видела!
– Заходите за ширму, снимайте белье и садитесь в кресло.
После тщательного осмотра, врач отложил инструменты, посмотрел на меня и уточнил:
– Вы Ирина Нестерова, все верно?
– Да.
– Двадцать один год?
– Да.
– Никогда не состояли в интимной связи с мужчиной?
Я напряглась:
– Почему вы спрашиваете? У меня что-то не в порядке?
Врач мягко улыбнулся:
– Нет, физически все хорошо. Но странно, что девственность все еще при вас. Вы лесбиянка?
– Что?!
Моему возмущению не было предела. Я оттолкнула врача, спустила ноги, намереваясь встать с кресла и уйти из этой клиники.
– Это нормальный вопрос, – остановил меня врач, не сдвинувшийся ни на сантиметр. – Никита Сергеевич просил проверить тебя от и до, и, если потребуется, обследовать изнутри. Будет лучше, если ты расскажешь, как расслабляешься. Минет? Анал?
– Я не напрягаюсь, – сквозь зубы процедила давно известный ответ из анекдота.
– Как хочешь, – равнодушно пожал плечами гинеколог. – Тогда тебя ждет полная проверка. Психолог, отоларинголог и УЗИ прямой кишки.
– Я просто не встретила того парня, с которым хотела бы быть вместе, – прямо ответила я, не сводя взгляда с врача.
– В это трудно поверить, но я попробую, – улыбнулся он. – Одевайся. Психолога исключить не могу. Вдруг ты все же с лесбийскими наклонностями.
Он подмигнул, пытаясь списать весь разговор в шутку, и вышел из-за ширмы. Пока я поспешно одевалась, он с кем-то разговаривал по телефону.
– Плева не повреждена. Да, абсолютно уверен. Не восстановленная. Да, отправлю к Пал Андреевичу. Но девчонка на вид совершенно не надкусанная.
Двух слов хватило, чтобы понять с кем разговаривает гинеколог.
С Тобольским.
Ненавижу!
Всех!
Глава 4. Букеты и конфеты
Меня протащили по всем врачам. Психолог копался во мне дольше всего. Мы говорили о моей ориентации, дружбе и влюбленности. Он особенно прикопался, почему я так привязана к Гельке и не обращаю внимания на парней.
– А на кого там внимание-то обращать? На Стасика? Обратила, в результате огребла проблемы с его папашей… Знаете, я не хочу отношений, когда стороны не готовы к ним. Мне не нужны незрелые юноши с ватой вместо мозгов.
На этом психолог внезапно удовлетворился и отпустил меня.
Часа два хождений по кабинетам меня вконец измотали, и я уже взмолилась перед амбалом:
– Отпусти, а? Я есть хочу. Пить хочу. Мне еще лекции переписать нужно!
– Идем, – неожиданно согласился амбал и вывел меня из клиники.
К его машине прибавилось еще две такие же. Настроение у меня упало еще ниже, хотя казалось, куда уж?..
Из средней машины вышел Никита и поманил пальцем. В спину услужливо подтолкнул амбал.
– Снова на колени? – с вызовом спросила я.
Тобольский расхохотался, как будто я пошутила. Но я не шутила.
– Пока не надо. Залезай внутрь. Там тебя ждут подарки.
– Мне ничего не на…
– Залезай, я сказал.
Я только закатила глаза и прошла мимо него в пропахшим им салон. Тобольский сел рядом. А вперед скользнул амбал. Двери закрылись, и наша процессия резво стартанула с мигалками, нарушая все правила движения.
– Телефон. Связь и интернет безлимитные. Пользуйся.
Я прищурилась, пораженная до глубины души щедростью дяди Никиты. Но швыряться подарком не стала. С одной стороны, положение у меня не то, чтобы разбрасываться телефонами, с другой…
– Двухсимочный? – поинтересовалась я, быстро пробегая по экрану пальцем, щелкая меню.
– Да, но вторая заблокирована. Пользуйся той, которую дал.
Его тон четко указывал мое место. Руки с телефоном упали на колени. Смысла изучать подарок больше не было. Буду им пользоваться только для связи с Тобольским.
– Ну, чего приуныла? Это еще не все подарки. Кредитка. Держи.
Я взяла пластик. Без зазрения совести взяла. Они мне прилично задолжали, поэтому буду считать их кредитку компенсацией.
– Безлимит? – поинтересовалась я.
– Обойдешься, – тут же обрезал крылья Тобольский. – Суммы до пяти тысяч тратишь свободно. Свыше – только после моего подтверждения.
Я скривилась. Тайком билет на самолет уже не купишь. Жаль.
Но как-нибудь выкручусь.
– А теперь я жду благодарности, – криво улыбнулся Тобольский, очень сильно напомнив младшего брата Александра.
– За что? За только что надетый красивый поводок и ошейник с камушками? – я сделала удивленные глаза, но тут же меня осенило. – Ах, точно! Спасибо вам, Никита Сергеевич, за внеплановый полный медицинский осмотр. Надеюсь, с результатами и меня ознакомят. Сфоткаю и вышлю родителям.
– Шутки шутить будешь, когда разрешу, – проскрежетал он и резко схватил меня за затылок, приближая к себе. – И благодарить будешь, когда скажу и как скажу.
А потом его губы накрыли мои.
Я ожидала… Наверное, давления. Что он расплющит мои губы как наши университетские парни, засунет свой язык мне в рот по самое горло, обслюнявит, искусает губы…
Но нет.
Прикосновения Тобольского были деликатными. Он не врывался в рот, мягко уговаривал впустить его. Губы были полными и сухими. Никита дотрагивался ими до моих, проводил, немного придавливая, чуть отстранялся и касался снова. Прищипывал мои, но не всасывал, а только оттягивал и снова отпускал.
Раз, еще один… Пока мне не стало любопытно, как он целуется. И я приоткрыла рот.
На этом поцелуй резко прекратился. Тобольский отстранился и довольно улыбнулся.
– Приехали. Отдыхай. Вечером позвоню.
Дверь сзади меня тут же открылась, я чуть не вывалилась из машины. Амбал удержал, даже помог выйти, а потом закрыл дверцу, отрезав меня от внимательного взгляда Никиты Сергеевича, обошел машину, сел, и они уехали.
А я так и осталась стоять у общаги потерянная, удивленная и сжимающая в одной руке телефон, в другой кредитку.
Гелька мне обрадовалась, как родной.
– Ирка, я каждый раз как последний тебя провожаю! У-у-у, уроды, запугали! Уже весь универ на ушах из-за них стоит.
– Может, не на ушах, а под плинтусом? – переспросила я.
– И там тоже, – отмахнулась подруга. – Когда они от тебя отстанут?
Я пожала плечами.
– Наверное, когда сама от них сбегу. Гель, идем покупать телефон и симку. Я деньги с кредитки сниму и отдам тебе частями, ладно?
– А купить сама с кредитки не можешь? – удивилась она.
– Не могу… Он дал мне лимит в пять тысяч, все что дороже с разрешения папочки.
– Же-е-есть.
– И не говори. Но я подумала… Не обновить ли нам гардероб?
Лицо подруги сразу озарилось радостью, но ненадолго.
– Тебе вообще все заново покупать придется.
– А заодно и тебе обновим. Дядя Никита щедрый. И прилично мне задолжал.
Мы не сговариваясь натянули джинсы, быстро накрасились и побежали в ближайший торговый центр опустошать их полки.
До вечера я устала так, что забыла про телефон, звонок родителям, и сразу после душа отрубилась, надеясь выспаться.
Про Тобольского я тоже забыла.
И его звонок не услышала.
Утром меня пробил озноб, когда увидела пропущенный. Руки мелко задрожали, я вскидывалась на каждый резкий или громкий стук, в каждом предугадывая час расплаты.
– Ты идешь? – Гелька остановилась в дверях комнаты.
– Ты иди. Я догоню.
Подруги тем и ценны, что все понимают без слов. Геля перекрестила меня пальцами и ушла. А я открыла список контактов, совершенно не удивилась, когда нашла там единственный номер телефона и набрала.
После длинных, в целый год моей жизни, пяти гудков, Тобольский соизволил ответить:
– Что это было?
– Где? – его вопрос поставил меня в тупик.
– Ирочка, ты должна наизусть заучить одно простое правило – я дважды не повторяю, а то, что говорю, исполняется с первого раза. Повтори.
– Вы правы. Если я прослушала, то вы все равно правы… Никита Сергеевич, я правда не хотела…
– Меня это не волнует. Ты изменила мои планы на вечер. А я охренеть как не люблю, когда все идет не по плану.
– И что теперь делать? Я просто не ответила на звонок. Вряд ли это могло сильно что-то поменять. Тем более ваши планы.
Ответом стало молчание. Он не отбил вызов, но и не отвечал. Я начала нервничать. Что еще его извращенный мозг придумает? Точно знаю, мне не понравится.
– Никита Сер…
– Зови меня по имени.
– Так я же… – мысленно прикусила язык и исправилась. – Хорошо, Никита. Я хочу исправить вчерашнюю оплошность. Скажите как?
– Я подумаю, – и отключился.
До самого вечера я сидела на иголках, ходила на иголках, даже обедала тоже на иголках, не в состоянии отключиться от ожидания возмездия.
– Прекрати уже дергаться, – отругала меня Геля. – Я нервничать из-за тебя начинаю.
– Не представляешь, как нервничаю я!
– И не хочу. Что тебя успокоит?
– Звонок маме и папе! – вспомнила я и чуть не опустилась на колени перед подругой. – Пожалуйста, пойдем купим телефон и симку!
– Идем.
Потратили мы чуть больше, чем рассчитывали, а снимать наличку с кредитки до того, как расплачусь за провинность перед Тобольским, не хотелось.
– Я тебе позже отдам, ладно?
С нетерпением ждала, когда наступит час для приличного звонка. Поднимать родителей в три ночи по их времени такое себе. Одна новость, что я срочно хочу бросить здесь обучение и прилететь к ним в другой конец света, сильно их обеспокоит. Так лучше сообщать эту новость чуть попозже. Когда они выспятся и позавтракают хотя бы.
У меня приближался вечер, а у них благословенное утро. Нервы уже были напряжены до предела.
– Мам! Меня слышно?
Звук немного запаздывал. Мы привыкли общаться с паузами. Сначала много лишних вопросов, о здоровье, о благополучии, об оценках и прочем.
Читать бесплатно другие книги:
