Любовь не обсуждается Невеличка Ася

Глава 12. Страсть

Меня трясло от страха.

Мне придется объяснять Тобольскому, для кого я делала это фото. Что я ему скажу? Что за его спиной общаюсь еще и с его братом?

Черт!

Я подскочила и почти свалилась с кровати, когда наконец-то ответил Саша. Не выдержал.

«Не думал, что от вида моего члена ты уснешь».

Я решила не отвечать. Я не знала, что ему ответить! Я не понимала, какую игру эти двое затеяли со мной. А вдруг Никита знает о нас с Сашей и совсем не против? А если Саша назло Никите подкатывает ко мне?

Удаляя с телефона все провокационные фото и сообщения, я клялась сама себе, что больше никогда не куплюсь на приставания Сашки. А с Никитой постараюсь разделаться как можно быстрее.

Но кажется, и он пришел к тем же выводам.

Никита приехал ко мне в рекордно короткие сроки.

– Это было самое экстравагантное приглашение лишить тебя девственности, которое я получал, – глухим хрипловатым голосом протянул Тобольский, стягивая галстук и отбрасывая его на спинку кресла, стоящего возле зеркала.

Я протолкнула ком в горле, чтобы опротестовать:

– Я не…

И заткнулась.

Так. Стоп. Если он считает, что я фоткалась для него, то мне не придется оправдываться! И если он готов лишить меня девственности, то мое заточение скоро кончится!

Все складывалось удивительно удачно.

Я нервно облизала губы и улыбнулась.

Никита проследил взглядом за моим языком и посмотрел в глаза своими темными омутами. Довольно сложно выдержать взгляд Никиты, особенно когда меня трясло от сделанного и готовящегося.

Но я послушно следила за его неспешным раздеванием. А он точно никуда не торопился. За галстуком аккуратно снял запонки и положил на столик к зеркалу. Расстегнул рубашку, с каждой пуговицей оголяя свой мощный торс. Повесил ее на спинку кресла, опять же аккуратно, чтобы не помялась, и сел, снимая ботинки и носки.

Я забыла как дышать, когда Никита встал и вытащил из шлеек брюк ремень.

До этого я уже успела подумать, почему он весь такой офисный в такой поздний час явился ко мне в квартиру. Ведь не мог он в полночь вскочить с кровати, сказать жене, что его срочно вызывают на работу. Потом надеть на себя деловой костюм, не забыть запонки, неспешно повязать галстук… Или дома ему жена галстук завязывает? А потом выехать ко мне.

В общем, судя по виду Никиты, он даже не заезжал домой после работы. Тогда почему не торопится? Он же всегда уезжает от меня домой и следит за временем.

Но сегодня Никита явно не спешил.

– Я буду осторожен, – прошептал он, опускаясь на постель рядом со мной.

А я как загипнотизированная могла смотреть только на его огромный стоящий член.

Он не влезет в меня! Он просто порвет меня нахрен!

Наверное, мой вид с вытаращенными глазами сказал Никите больше, чем я могла бы описать.

– Ты боишься? – удивился он.

– Я… никогда раньше этого не делала, – напомнила я, но ему это признание понравилось.

Он широко улыбнулся и лег на постель поверх одеяла, убирая руки за голову.

– Хочешь познакомиться с ним? – с усмешкой предложил он. – Не кусается, честно. Можешь исследовать, трогать где хочешь и как хочешь. Условие только одно – никаких увечий. Как тебе?

Пока я глядела на его член, как кролик на удава. А уж предложение потрогать вообще вводило меня в ступор. Может, потому что я Никиту не люблю?

Но куда девать собственное любопытство? А оно подзуживало! Когда мне дают карт-бланш, зачем упускать такую возможность?

– А можете закрыть глаза? – осторожно попросила я.

– Без проблем.

Никита так и остался лежать в расслабленной позе, но глаза прикрыл. Только его кривая улыбочка никуда не пропала.

Я невольно облизнулась и неуверенно протянула руку к члену. Тот дрогнул еще до того, как я до него дотронулась. Нервно отдернула руку и хохотнула.

Черт! Ну подумаешь, член. Ну что такого? Почему я не могу нормально разделить интим с мужчиной?

Снова потянулась рукой к органу.

– Зачем тогда ты прислала мне эту фотографию, если не была уверена? – раздался голос Никиты, и я снова убрала руку.

Что сказать? Проговорюсь, могу нарваться и Сашу подставить.

– Вы же разрешили исследовать? – с вызовом проговорила я. – Передумали?

– Трогай, – усмехнулся Тобольский.

– Тогда не мешайте. Отвлекаете.

Никита промолчал, все также с улыбкой разглядывая меня.

– И глаза закройте, – напомнила я.

Только когда все было исполнено, я без лишних проволочек схватила член и тут же отдернула руку. Ощущения были странными.

Я даже ладонь к носу поднесла, чтобы проверить, не остался ли на коже запах. Но нет, все было обычно, а испытать это ощущение еще раз очень хотелось.

Твердое и мягкое одновременно, нежное и жесткое, пульсирующее, живое, с елозящей кожицей, горячее и подрагивающее, как совершенно независимый от Тобольского орган.

Очень странно.

От знакомства с собственной вагиной у меня такого трепета не было. Это совсем не то, что держать за яйца взрослого мужчину!

Но дойти до яиц моей смелости пока не хватило. Я с упоением трогала, гладила, касалась кончика члена. Меня забавляло, как он подрагивал, а из дырочки выделялась смазка.

Следующим шагом стал запах. Я его чувствовала. Специфический, мускусный, но странно будоражащий.

Я наклонилась ниже, случайно сжимая член сильнее и скользя рукой по стволу. Теперь дернулся Никита. С его губ сорвался тихий стон, а бедра самопроизвольно поддались вперед, как будто требуя повторить движение.

Если уж исследовать, то почему бы и не его реакцию на мои касания?

Я посмотрела в его лицо и повторила движение рукой.

Кадык дернулся, Никита запрокинул голову, с шипением выдыхая воздух, и открыл помутневшие от страсти глаза.

Ладно, должна признать, что со своим членом он был неотъемлемой частью. Я только не знала, что особый кайф наблюдать, как мужчина в твоих руках становится податливой глиной.

И это пьянило похлеще вина.

Скользнула пальцами ниже, вдавливая набухшую венку в возбужденную плоть. Довела до яичек и остановилась. Ощущения от касания изменились.

Тобольский следил за собой и своим телом, нигде ни единого лишнего волоска. Но тонкая кожица, обволакивающая яички все равно оставалась пушистой. Именно от нее шел насыщенный мускусных запах. Более сильный, чем даже от выделений на головке.

– Можно, я потрогаю? – не знаю, зачем спросила, но сейчас я боялась сделать Никите больно.

– Конечно, – прохрипел он.

С момента, как его глаза приоткрылись, он больше и не думал их закрывать, наблюдая за каждым моим движением. Пока меня это не смущало, я не обращала внимания, сосредоточенная на изучении его гениталий.

Все же это поразительная разница, рассматривать пособие или картинку в учебнике, смотреть порно или обнаженные фото. Или вот так вживую трогать, нюхать, осязать.

Я сама за собой не заметила, как возбудилась от этой игры. Меня повело не меньше, чем Тобольского. Дыхание участилось, а пальцы подрагивали, когда я гладила его мошонку.

Черт побери, но ведь такое сближение с мужчиной непроизвольно создает связь! Пусть я его не люблю, но я уже допущена к его интимным секретам. Пусть он не говорит словами, но всеми своими реакциями он показывает мне, как уязвим и восприимчив!

К тому же мое студенческое прошлое говорит о том, что если хочешь унизить человека, стоит проехаться по его скрываемым ото всех моментам. А интим – это то, чем не трясут перед другими.

Вот я думаю, если громко заявить, что Тобольский сильно не равнодушен к девственницам, это ударит по его репутации? А ведь я это знаю! И знаю, как трепетно он к ним относится, сколько денег спускает, ухаживая за ними, пока они не потеряют свою ценность с ним.

– Поцелуй его, – отвлек меня Тобольский от мыслей.

– Что? – не сразу поняла я.

Никита подбородном указал на поблескивающую головку.

– Поцелуй. Попробуй.

– Я… я не готова к минету, – честно предупредила я, снова становясь кроликом, с ужасом смотрящим на одноглазого удава.

– Я не заставляю. Но тебе не любопытно, какой он на вкус?

До того, как Никита спросил, я даже не задумывалась над этим. Но теперь мне, конечно же, стало любопытно!

Что со мной? Неужели я порчусь под его влиянием? Или это подходит мой срок годности? Ведь когда-нибудь мне придется распрощаться с девственностью.

– Только закройте глаза, – снова напомнила я.

Уж если и удовлетворять свое любопытство, то не под его пристальным взглядом!

Но Никита не спорил. Он сразу прикрыл веки, полностью доверяясь мне, неопытной девчонке. Зато без его надзора стало как-то свободнее.

Я вернулась к члену, погладила твердый ствол, натягивая на головку мягкую, эластичную кожу. Смазка распределилась по головке, от чего та заблестела в свете ночника.

Никита пробовал меня на вкус. Я еще помню свое шоковое состояние не только от его поступка, но и от своих собственных впечатлений. Но готова ли я сделать такое для него?

Я склонилась, высунула язык. Всего лишь лизну. Это же не минет? Что тут такого?

Но в голове тут же транспарантом заорали заглавные буквы: он им ссыт!

К горлу тут же подкатила тошнота, я зажала рот руками и рванула в туалет.

Нет, нафиг! Никакое любопытство не заставит меня сделать это

Когда я вернулась, Никита прикрылся одеялом и что-то читал в телефоне. Мне было неловко. Я не знала, как оправдаться. Да и нужно ли?

– Я не смогла, – все же прошелестела я, подходя к постели.

– Привыкнешь, – спокойно ответил он и положил передо мной телефон.

Я только заметила, что это мой. Тобольский копался в моем телефоне! Внутри похолодело и снова подступила тошнота.

О, нет!

– Объясни, какого хрена Саня шлет тебе члены? Ира, что у тебя с Сашей?

Как он нашел? Я же все удалила!

Никита не был дураком. Это был его телефон и там наверняка были нужные настройки, чтобы все восстановить.

Черт! Скорее всего, он уже связал торчащие концы вместе и понял, для кого предназначался тот снимок.

Я жалко улыбнулась, сделала один шаг назад, второй… А потом развернулась и побежала в ванную. Закрылась на защелку за секунду, как Никита ударился в дверь.

– Открой! – рявкнул он.

– Нет. Уезжайте домой. Вас жена ждет!

– Открой. Мы только поговорим.

– Я не хочу разговаривать.

– Хорошо, не будем. Открой.

А потом Тобольский просто рванул дверь, выдирая и ручку, и щеколду с корнем, схватил меня и перекинул через плечо.

Я верещала недолго, только до момента, как он уронил меня на кровать и прижал сверху.

– Я не знаю, что за игру ты ведешь с моим братом, но ты – моя! И пока я не отпущу тебя – ты останешься моей.

Больше мы не разговаривали. Он сразу заткнул мне рот властным поцелуем и уперся концом между ног.

Не знаю, какая мешанина из чувств была у меня в голове. Страх, унижение, вина в какой-то степени, но уж точно не возбуждение. Я слышала про секс после ссоры и что эмоциональные качели всегда накаливают страсть… Но это не про меня.

Я была в этом уверена.

Поэтому свой первый стон в его открытый рот стал неожиданным для меня, а не для него. Его это улыбнуло. И он продолжил свое наступление на мое безоружное и неготовое к его натиску тело.

Я изгибалась, но все чаще не для того, чтобы вырваться, а чтобы, наоборот, как можно ближе к нему прижаться, потереться о его жесткое, угловатое тело с выпирающими в нужном месте отростками.

Когда Никита нарочно выдвинул бедра вперед и сильнее вжался мне между ног, я почти дугой выгнулась от наслаждения и подспудного желания большего. Но вот от его пальцев, нагло отодвинувших кромку белья и погрузившихся между моих влажных складок, я захныкала.

Почему-то я была уверена, что он снова раздразнит меня и бросит. Но я неправильно думала. Я недооценила его собственнические чувства, его эгоизм и жадность.

То, что сегодня ночью все будет до конца, я поняла, когда его жадные губы впились в сосок, втягивая его в рот на грани терпимости. Еще чуть-чуть, и я бы закричала. Но Никита филигранно чувствовал, когда надо остановиться.

Он дул на сосок и тут же прикусывал другой, заставляя меня извиваться от боли и желания. Я пылала и плавилась в его руках, уже избавленная от белья и стыда. Мне было все равно, где его губы и что вытворяют, я могла только просить еще и еще.

Наверное поэтому не сразу сообразила, зачем Никита поменял положение тела, а потом вскрикнула, почувствовав его конец внутри себя. Но боли не было. Наоборот, мне снова было мало!

– Уже все? – разочаровано прохрипела я, пытаясь рассмотреть его лицо.

Но Никита был напряжен, а не расслаблен.

– Нет, – выдохнул он. – Мы же не спешим?

Наверное, нет. Хотя я растерялась. Это уже секс или все еще прелюдия?

Никита вышел, а я разочаровано простонала. Пусть с этой штуковиной между ног было странно, но мне понравилось обнимать ее внутренними мышцами. А теперь я чувствовала только боль от растяжения.

Когда он второй раз вставил только головку, буквально чуть-чуть, я подсмотрела, то поняла, что он пытается меня растянуть, чтобы причинить как можно меньше боли.

Но я-то уже сосредоточилась на этих его проникновениях и возбуждение схлынуло. Стало просто неприятно. Я выжидала, когда же уже все кончится.

– Нет, Ира, так не пойдет, – пробормотал Никита и надавил на клитор, оглаживая и дразня его подушечкой большого пальца.

Небо сразу закатилось, тело тряхнуло от новой волны запущенного им тока, и я растворилась в будоражащих ощущениях. И это было прекрасно! Наверное лучше, чем секс.

Потом снова поцелуи, буквально высасывающие душу. И объятия, в которых хотелось раствориться.

У меня кружилась голова от его запаха, его прикосновений, его хриплых слов, как он сходит с ума из-за меня. Я сама сходила. Такой взрыв чувственных ощущений невозможно себе представить, ни разу не ощутив. И невозможно забыть, если хоть раз такое пережил.

Вот именно в этот момент, когда я растекалась патокой под ним, млея от новых для себя переживаний, стараясь запомнить каждый прекрасный миг, чтобы потом не торопясь подумать, Никита сделал рывок своим огромным членом, зажимая меня руками как в тиски и придавливая к постели.

А я закричала, обожжённая болью изнутри!

Глава 13. Секретики

Утром я чувствовала себя развалиной.

Вроде все как обычно, и все равно как-то не так. Никита остался спать в моей кровати, а Костя вовремя заехал, чтобы отвезти в универ.

– Босс не против? – тихо поинтересовался он.

– Не против чего? – я не сразу сообразила, чего это Костя тревожится.

– Ну… это… Может, тебе сегодня прогулять учебу?

Я скривилась. Одна мысль, что Тобольский снова полезет мне своей штуковиной между ног, ужаснула.

– Я не могу пропускать! У меня экзамены на носу!

Кто бы думал, что желание избежать секса так мотивирует к учебе.

На лекциях я больше прислушивалась к себе, чем к преподавателю. Вроде не больно. Но как-то неприятно. Вроде не тянет, и все равно хочется завернуться в одеялко и полежать.

И поплакать.

– Ты чего? – не выдержала Гелька моих мысленных стонов и вздохов.

Я пожала плечами. Не уверена, что готова поделиться с подругой своим первым опытом. У меня самой еще нет четкого понимания, что все произошло. Но надо знать Гельку и ее настойчивость, чтобы понимать, что никакая тайна дольше чем до обеда во мне не удержится.

– Долго так свербеть будет? – задала я главный вопрос, после того как все ей рассказала.

– А насколько у него большой? – застряла подруга на своем интересе.

– Ну, большой. Больше, чем я способна в себя вместить.

– На руке покажи, – допытывалась она.

А мне ничего не оставалось, как примерно прикинуть и выдать неприличным жестом.

– Не может быть! – заключила она.

– Может, – подтвердила я, заливаясь краской.

– Таких не бывает, – продолжала гнуть свое Гелька.

– Я сама видела! И не только…

– У страха глаза велики, – заключила она. – Так что теперь? Когда обратно?

Я не сразу сообразила, о чем она, а потом до меня дошло! Раз я лишилась главной особенности для Тобольского, значит, скоро он меня отпустит.

Настроение сразу поднялось, но Гельку я с собой брать не стала. Вдруг меня уже сегодня от ворот поворот ждет?

В машине Костя несколько раз кряхтел, пытаясь о чем-то заговорить, но созрел, когда мы почти уже приехали.

– Сергеич галстуки завязывать ненавидит, – брякнул он и снова закряхтел.

– И что? – осведомилась я.

Если вчера собирать информацию о Тобольском было еще актуальным, то после ночи стало неважным совершенно.

– Ему Катя, жена, вяжет. У нее узел особенный. Подушечкой, такой…

Я продолжала таращиться на Костю, не понимая, чего он от меня то хочет.

– Ну ты это… Не пытайся повязывать ему галстук, когда он от тебя уходить станет. Пусть лучше снимет и в карман сунет.

– А! – наконец до меня дошло, что Костя пытается максимально изолировать Никиту от ревности жены, а жену от подозрений на своего мужа. – Конечно. Без проблем.

Поднимаясь на лифте, я пыталась придумать отмазки для Тобольского, если он приедет и снова захочет близости. Для меня это стало бы пыткой.

Но Никиту ждать не пришлось. Только открыв дверь, я сразу почувствовала его тяжелый парфюм, который давно бы выветрился, не будь его хозяин в квартире.

– Пришла?

Никита стоял в брюках и рубашке, на шее висел перекинутый, но не завязанный галстук. Он быстро, отточенным движением посмотрел на часы и удовлетворенно кивнул.

Я уже открыла рот, чтобы выдать заготовленное оправдание, когда Никита проговорил:

– Успеваем. Заедем еще поужинать. Голодна?

Вот как открыла я рот, так и стояла с открытым, не зная даже, что ответить.

– Куда успеваем?

– В театр. Тебе есть чего надеть?

– А если нет, Зоюшку пригласим?

Никита поморщился, но кивнул.

– Или по дороге в ресторан заедем в бутик и купим тебе подходящие шмотки. Ты как? Разбираешься в них?

– Спрашиваешь!

И что-то мне так полегчало на душе, что в постель меня сегодня не потянут, что даже настроение улучшилось. Я скинула сумку с плеча, подошла к Тобольскому и взялась за концы галстука.

Его взгляд остановился на моих губах. Я его чувствовала. Он прожигал. Но вместо того, чтобы наклониться и поцеловать, криво улыбнулся и спросил:

– Умеешь?

– Конечно.

Я ловко завязала галстук, выбрав узел «Виндзор», чтобы подушечка была идеальной, отошла и улыбнулась, довольная результатом. Тобольский окинул себя взглядом в зеркало, удовлетворительно хмыкнул и, не поправляя узел, взялся за пиджак.

– Поехали?

– Я в душ. На минуточку.

И поскакала освежиться и переодеться. Все же театр после универа без легкого макияжа и прически покорять не стоило.

От вечера я была в полном восторге!

Обалденный ужин у Заславского. Причем я даже не представляла, что Тобольскому так легко забронировать у него столик! А едой шефа я была покорена и обескуражена.

Потом восхитительный спектакль, где мне даже разговоры по телефону и постоянная переписка в мессенджере Тобольского не мешали.

А главное скоропалительный отъезд самого Никиты, стоило ему проводить меня до дверей.

– Даже поцелуя не будет? – изумилась я, видимо, немного перебрав шампанского за ужином.

Никита быстро вернулся, легко коснулся губ и скрылся в лифте.

Ну идеальный же вечер! Я даже язвительно похихикала, представив жену Катю, рассматривающую мой идеальный узел на галстуке.

Выкуси! Раз не можешь уследить за похождениями своего муженька. Любила бы, давно приструнила или кастрировала!

Вот с этой сладкой мыслью я рухнула в постель и проспала до самого будильника, пропустив четыре сообщения: одно от Никиты и три от Саши.

Никиту игнорировать я не могла, точнее, не хотела. Он мне в благодушном настроении куда больше нравился, чем рассерженный. Поэтому быстро настрочила ответ, что-то такое нейтральное, из разряда «собираюсь в универ, вечером в общагу готовиться, потом домой».

Подождала пару минут, но он не ответил. Поэтому я с легким сердцем спустилась к Косте, села в машину и поехала учиться.

Сообщения же Саши перечитала три раза, но так и не ответила. Мне нужно было серьезно подумать, нужен ли в моей жизни еще и Саша? Если у меня с его старшим братом скоро закончится, то я ни под каким соусом не хочу больше встречать на своем пути ни одного Тобольского, как бы классно они ни целовались.