Любовь не обсуждается Невеличка Ася
В памяти тут же всплыло последнее интимное фото Саши. И я живо представила, как он умело орудует своим органом. Теперь то я имела полное растяжимое представление о том, что происходит между мужчиной и женщиной, как она себя при этом чувствует.
На удивление внизу живота приятно потянуло. Даже мурашки побежали по бедрам, заставляя вздрогнуть от неожиданности.
Да ладно? Почему я так странно реагирую всего лишь на воспоминание о фото члена?
Или это реакция на Сашу?
Почему я вообще загоняюсь этими мыслями? Не проще ли переключиться на приятное?
Из приятного, мои встречи с Никитой продлятся недолго. Я вернусь в общагу, к своей привычной жизни. Восстановлю документы, дождусь возвращения родителей из экспедиции и уеду к ним. Закончу учебу в Штатах. Так всем будет проще.
Но на все это нужно время и деньги. А я все же буду скучать по квартирке и обильном и дорогом питании из ресторана. Эх…
– А разве он тебе не дает наличку? – спросила Гелька, когда я поделилась с ней своими мыслями.
– А разве должен? У меня же карта.
– Ты могла бы каждый день снимать с нее нал и копить. Он свалит, а денежка останется, – учила она. – Чего ты как маленькая?
Я фыркнула. Сложно объяснить, почему я раньше не снимала деньги – боялась спровоцировать Тобольского. Но теперь, когда потерянного не вернуть, снова боюсь, теперь привлечь нежелательное внимание к моему хомячеству. Ведь он заметит и спросит, зачем мне деньги. Пять тысяч каждый день. И что я ему отвечу?
– Скажешь, что девочки не могут без денег. На ноготки нужно, на прически… Придумай чего-нибудь!
– Легко тебе, – разозлилась я на подругу. – Но мы обе знаем, что если ему не понравится, отвечать мне придется!
Вот тут Гельке пришлось согласиться, но разговор заставил меня задуматься о накоплении.
По дороге к банкомату Геля неожиданно дернула меня за рукав:
– Это нормально, что Стас сегодня весь день за нами таскается?
Я оглянулась через плечо и хмыкнула. За нами действительно вальяжно вышагивал Тобольский-младший, раздраженно пиная свою сумку на длинном ремне.
– А точно весь день? Что-то я не замечала.
– Точно-точно. Как его не заметить?
Гелька была какой-то нервной, когда поблизости находился Стас. Вот и сегодня она дергалась больше обычного. Это я Стаса могла не заметить, но перевозбужденное состояние моей подруги я точно чувствовала и теперь расшифровала.
– Хочется ему, пусть ходит. Не обращай внимания. Пока ты со мной, он не подойдет.
– В том-то и дело, – непонятно пробурчала Геля, а на мой вопросительный взгляд ответила: – Непонятно, за тобой или за мной он наблюдает?
От такого ответа стало еще загадочнее:
– За тобой-то зачем? – удивилась я.
– Да так…
После этой отмазки она втолкнула меня в отделение с банкоматами, а сама осталась на улице. Я пожала плечами, сняла наличность, даже немного потаращилась в телефон, ожидая звонка с вопросом от Тобольского, но он не позвонил, и я успокоилась.
Вернулись мы с Гелькой на лекции без происшествий, я даже Стаса поблизости больше не видела, а вот в перерыве он снова нарисовался возле нашей аудитории.
– Гель, я в туалет, – проговорила ей тихо и пошла по коридору мимо Стаса.
Тот отвернул морду, словно со мной не знаком, но стоило дойти до конца коридора, он помчался за мной.
Вот за углом я его и поймала.
– Ты за мной следишь, что ли? – обалдела я, схватила его за ворот, не отпуская от себя.
– Пусти, – буркнул он, пытаясь отцепить мои пальцы от собственной рубашки.
– Сначала объясни, чего ты вынюхиваешь!
– Вот еще, – недовольно запыхтел он, – нужна ты мне, как же. Просто папка попросил приглядывать за тобой. И все.
От неожиданности я разжала пальцы.
– Папка? Попросил? Зачем?
Стас брезгливо сморщился:
– А я знаю? Значит, не доверяет тебе. Все вы шлюхи! Ни одного члена пропустить не можете…
– Что?..
Но мой вопрос прозвучал уже в спину уходящему Стасу.
Что это еще за новый поворот? Тобольский вообще сбрендил, если заставляет сына шпионить за мной?
Он, гад, еще доверия от меня хочет?!
Взведенная до крайности, я взяла телефон и набрала его номер.
Никита долго не отвечал, выводя меня из себя еще больше. Когда я услышала его хриплое «алло», меня понесло:
– Не смей приставлять ко мне своего ублюдка! Ты не имеешь никакого права следить за мной. И тем более считать шлюхой! – последнее я уже кричала, заткнулась, только когда на меня обернулись окружающие студенты.
– Все сказала? – каким-то спокойным и ледяным тоном ответил Никита. – У меня прав больше, чем у тебя, Ира. Прошу не забывать. Не нравится компания моего сына, приставлю к тебе отряд спецназа. Такое сопровождение для моей драгоценной шлюхи сойдет?
Я вряд ли смогла бы описать свое состояние. Злость не прошла, но теперь она перемешалась с ужасом. Как я посмела дерзить Тобольскому, когда уже лишилась своего главного и единственного преимущества?
Я бессмертная, что ли?
– И последнее. Мой сын – не ублюдок. Тебе придется принести мне извинения.
– Извини… – на автомате просипела я.
– Не так. Лично. Вечером.
И он отключился. А я осталась стоять в опустевшем коридоре, заранее трясясь от обещанной расплаты.
Господи, ну что он мне может сделать?! Еще раз трахнет?
Но разум подкидывал невероятное количество способов изощренной расправы, от которых Тобольский мог получить многократный оргазм, а вот я вряд ли.
Глава 14. Любовь – сука
Я резко остановилась на крыльце универа, как будто врезалась в невидимую стену. А в меня врезалась Гелька, чуть не сшибла с ног.
– Ой, извини. Ты чего?
Но потом посмотрела в ту же сторону, в которую смотрела я.
На парковочном пятачке перед универом стояли в ряд три черные похоронные катафалки Тобольского. Я даже не сомневалась, что приехали за мной, а не за Стасом.
– Ну… Я, пожалуй, пойду, – тихо проговорила Геля и слилась.
В плечо тут же врезался крепкий костяк и раздался голос Стаса:
– Чего застыла? Вперед!
У меня просто не оставалось выбора. Я шла к машинам, подгоняемая сзади Стасом.
Дверь у первой машины приоткрылась, Стас радостно обогнал меня и отчитался:
– Сдал-принял!
– Молодец, – раздался голос Никиты, потом протянулась рука и вручила Стасу пять тысяч наличкой.
– Только мамке не говори, – предупредил Стас отца, отсалютовал мне и пошел в обратном направлении к универу.
Я проводила его взглядом и повернулась к Никите.
– Садись, – кивнул он внутрь машины и захлопнул дверцу со своей стороны.
Я обошла его катафалк и села внутрь.
– Привет, – неожиданно мягко произнес Никита, положил мне ладонь на шею и привлек к себе, нежно касаясь губами.
Я ожидала чего угодно, но не вот этого вот скучающего Тобольского, не нежных объятий и точно не поцелуя при встрече.
– Проголодалась? Есть хочешь?
И снова этот услужливый тон и ласкающие интонации. Чего мне от такого Никиты ждать? Мягким он казался еще страшнее и непредсказуемее.
Я покачала головой. Сейчас даже при сильном голоде не смогла бы проглотить ни кусочка.
– Тогда двигаем на квартиру. – распорядился он и тут же закрыл нас от водителя и охранника.
Я с трудом сглотнула, наблюдая за Тобольским. Он заметил мой взгляд и улыбнулся.
– Ты должна помнить, что правила не меняются, пока я их не меняю. Ты – моя. И я могу быть спокоен, только когда ты под присмотром.
Я невольно усмехнулась:
– А заставлять сына следить за любовницей – это нормально? Или пока мамка не узнает?
– Она не узнает.
Пусть тон так и оставался мягким, под ним уже чувствовалась сталь. Дальше на разговоре я настаивать не стала. И Никиту слова интересовали в последнюю очередь.
Он сам переместил меня к себе на колени и сразу же нашел губы своими.
Требовательный, жесткий поцелуй раскрывал его больше, чем любой разговор. Я отдалась сразу же, вообще не видя причин для сопротивления.
Он соскучился. Ему хотелось много и сейчас же. Но он сдерживал себя сам и контролировал каждое движение. Даже скольжение языка в моем рту было четко выверено, чтобы сносить мне крышу и выбивать тихие вздохи, но не терять разум самому.
Снизу мне между ног упирался его толстый и жесткий член. Я чувствовала его давление через ткань брюк и своего нижнего белья. И это давление было упоительное.
Для меня в машине, сейчас оно оставалось безопасным. Это как пистолет на предохранителе. Можно играться, шутить, приставлять к виску, но он все равно не выстрелит. А вот чувство опасности, что заигрываешь с оружием, сносило крышу.
И я бесстрашно ерзала на Никите, алчно желая, чтобы он тоже хоть чуточку потерял свой сраный контроль и застонал.
Но Тобольский держался. Только его дыхание стало резким и хриплым. Только пальцы сильнее вонзались в ягодицы и прижимали к железобетонному члену. Только глаза закатывались, и он все чаще отпускал мои губы и начинал страстно вылизывать шею, ухо и опускаться к плечу, груди.
Когда мы приехали к башне, я уже мало что соображала, мечтая поскорее оказаться с ним наверху и честно выдержать наказание. Или искренне попросить прощения.
Глаза Никиты горели. Он всматривался в мое лицо, не пропуская ни одну излучаемую мной эмоцию.
Хотя что там можно было увидеть? Нетерпение? Желание? Или дикую страсть, которая сжирала меня изнутри?
Я и сама не знала, как объяснить мое собственное вожделение. Тело стало жить само по себе, совершенно не подчиняясь разуму и здравому смыслу. Я неприлично текла и мысленно насаживалась на его член, почти поскуливая от нетерпения и пустоты внутри.
Сколько можно ждать?
В лифте мы продолжили грязные развратные ласки. Тобольский закинул мои ноги себе на бедра и вжал в зеркало лифта. Сжимал одной рукой ягодицы, другой хватал за грудь, рыча от удовольствия мне в рот. А я готова была кончить от одного этого звука!
Не помню, как ввалились в квартиру, не помню, как оказались голыми в кровати, помню только, как он вошел в меня, а я зашипела от удовольствия и кончила сразу же, без дополнительных движений.
Открыла глаза несколько минут спустя под его успокаивающий шепот:
– Тихо, моя маленькая, не торопись… Все будет еще лучше…
Он гладил мои виски, вглядывался в глаза и улыбался. А потом качнулся и мой мир снова завертелся вокруг его члена. Я застонала, выгнулась и удивленно охнула, начиная понимать, что одним оргазмом сегодня дело не закончится. Я готова отрываться и орать при каждом его выпаде!
Кричать «еще», умолять войти поглубже, посильнее, чтобы тут же орать от переполняющих меня ощущений. Невероятных. Неописуемых. Настолько постыдных, что я чувствовала, как горели мои уши.
Но не могла остановиться или остановить его.
Еще, еще, еще…. Пожалуйста!
И Никита врывался в мое тело, каждый раз ставя точку под моим восклицательным знаком. Я кричала и тут же просила снова.
Выгибалась и умоляла не останавливаться.
Рыдала и требовала больше!
Когда его тело сотряслось надо мной, Никита содрогнулся и тихо застонал, замирая глубоко внутри меня, я почувствовала особенную, какую-то невероятную близость между нами. Новую, только что зародившуюся…
Неужели доверие?
Потому что сейчас, когда я обнимала его руками за шею, ногами за бедра, когда наш пот смешивался и впитывался в простынь, наполняя всю спальню запахом секса, когда он дрожал в моих объятиях и шептал мое имя, я чувствовала себя центром его вселенной.
Ну а для меня он неожиданно стал осью мироздания. Я готова была вращаться теперь вокруг него, для него, во имя него!
Еще никогда не чувствовала мужчину настолько близко к себе. Настолько, что хотелось сойти с ума, когда он вышел и отстранился.
– Как ты?
Я кивнула, еле сдерживая слезы. Собственное открытие новой реальности потрясло настолько, что я никак не могла прийти в себя.
– Ты сейчас, – тут я запнулась, но выдавила: – домой?
– Чуть попозже, – ответил Никита, поворачивая меня боком и шлепая по заднице. – А если с тобой все нормально, предлагаю быстро в душ и повторить.
– Правда? – от счастья даже защекотало где-то в груди. Я даже надеяться не могла, что такое можно повторить! С ним! Снова!
И до поздней ночи мы повторили трижды. Каждый раз я задыхалась от наполненности и мне даже в голову не пришло анализировать, как пошло он брал меня в душе, повернув к стене, заставив упереться ладонями в плитку. Когда он вошел сзади, я снова открыла для себя оргазм с другой стороны. И ощущения были совершенно не похожими на предыдущие.
А главное, эти полноценные оргазмы не шли в сравнение ни с каким мастурбированием или петтингом. Его губы уже творили со мной волшебство, но даже рядом не стояли с его членом!
Когда Никита донес меня до постели и заставил встать на четвереньки, я уже не задумывалась над позами и собственным бесстыдством. Я могла только брать и отдаваться. Никакие откровенные рассказы Гельки не могли бы мне объяснить, как можно влюбиться в мужчину после одной ночи.
Но когда Никита ушел, а я без сил растянулась в постели, я совершенно точно поняла, что пропала.
Люблю его так, что не переживу, если он завтра выселит меня из квартиры и забудет.
Я поняла, что не готова заканчивать с ним отношения, когда для меня они только-только начались.
На утро в машине я вспомнила про план Гельки разузнать побольше о пристрастиях Никиты, чтобы соблазнить его. Но теперь у меня ставка была выше, чем просто секс.
Секс, конечно, тоже. Он вообще раскрылся для меня с неожиданной стороны. Без боли, без сожаления и с полным желанием отдаться мужчине полностью, без остатка.
Я осознавала, что это скорее наваждение и оно пройдет, как несколько раз накатывало и проходило у Гели. Но сейчас я безумно цеплялась за впервые испытанное чувство благоговения.
Мне было страшно, если Никита прервет наши отношения сейчас, когда все только-только закрутилось. Как можно прервать такое чудо между нами?
Не представляю.
Хотя если углубляться в тему, я не представляла, как его жена Катя сквозь пальцы смотрит на его похождения. Я бы не смогла. Я бы умирала каждую минуту, когда не рядом с ним.
– Катя не знает, что у Никиты есть любовница? – это первое, что я спросила Костю.
Вот дура! Но я не могла справиться с внезапно навалившейся ревностью к его жене!
Господи, ведь если Катя мирится, то наверняка получает в постели от Никиты тоже самое, что и я. А делиться мне было жалко. Я, оказывается, жуткая жадина!
– Конечно знает, – удивился Костя.
– И про меня?
Он только фыркнул, не отводя взгляда от дороги.
– Почему она терпит? – в конец расстроилась я.
– Почему вы, бабы, терпите мужиков?
– Потому что любим?
Вот тут Костя расхохотался:
– Ради денег! Кто ей сейчас обеспечит такой уровень жизни, если она посмеет перечить хозяину? Вот поэтому. Пока сидит тихо, обеспечена мехами, крутым домом, фешенебельным отдыхом. И все олл-инклюзив, как понимаешь.
Из всей его речи я выделила главное:
– Так она не любит его?
В этот раз Костя не смеялся и некоторое время молчал, прежде чем ответить.
– Почему же, любит… Просто любовницы приходят и уходят, а она остается с ним всегда. Вы из разной весовой категории, Ирка. Ты временное развлечение, а она постоянная женщина.
На этом желание разговаривать пропало. Такое сравнение, причем не в мою пользу, откровенно расстраивало. Мне казалось, все преимущества на моей стороне. Пусть я уже не девственница, зато он у меня первый и единственный. Я молода и красива. Активная и сообразительная. Очень быстро приспосабливаюсь к меняющимся условиям, потому что я гибкая не только телом, но и характером.
А еще не капризная.
Совершенно точно, я бы могла стать гораздо лучшей женой, чем его подержанная Катя.
Настроение немного приподнялось, когда я заметила крутящегося рядом со мной Стаса. Значит, сделка с отцом у них продолжалась. Стас присматривает за мной и получает деньги. А это значило только одно, Никита пока не планирует со мной расставаться.
– Геля, расскажи, как привязать к себе мужчину? – спросила я подругу за обедом.
– Кого ты хочешь привязать? – деловито осведомилась Гелька, оглядывая столики в столовой и конечно же сразу натыкаясь на Стаса взглядом. – Тобольского, что ли?
– А почему бы и нет? – покраснела я, отодвигая тарелку с пюре и сосисками и обхватывая стакан с горячим какао.
Геля тоже перестала есть и удивленно уставилась на меня:
– Ты влюбилась, что ли?
Вот как она так сразу догадалась?
– Не думаю, – соврала я, но взгляд отвела. – Просто подумала, что пока не отложила денег, не стоит нарываться.
– Это ты правильно подумала, – одобрила Гелька. – Ну, смотри, с мужиками все просто. Их надо удивлять в постели.
– Как?
– По-разному, – протянула подруга. – Все зависит от пристрастий твоего парня. А… Ну да… У твоего же особый винтик.
Наконец-то она вспомнила, а я тяжело вздохнула:
– Не могу я его удивлять. Я не знаю о сексе столько, сколько он.
– А может, в этом и фишка? – оживилась Геля.
– Какая?
– Не быть осведомленной, а подцепить его как раз на невинности и неопытности?
По моему растерянному виду, Гелька поняла, что я не вкуриваю.
– Он любит девственниц, которые вообще неопытные, могут удивить партнера только своей наивностью и не испорченностью.
Кажется, до меня стало доходить, что пыталась мне сказать Геля.
– Поэтому, чем дольше ты протянешь со своей наивностью, тем больше привяжешь к себе.
– То есть, потеря девственности еще ничего не значит?
– Ну если он сразу тебя не кинул, значит, можно еще подыграть, – улыбнулась подруга.
А я так хотела у нее расспросить про минет, про позы, чтобы не удивляться потом в спальне. Но теперь резко перехотела. Возможно, удивление – это единственное, что еще удерживает Никиту рядом со мной!
– Вообще, мужчинам нравятся неконфликтные девушки, которые не доставляют им неудобства, – задумчиво протянула Геля, заставляя меня снова вслушиваться. – Вот я советовала тебе вытянуть из Кости секретики, но ты же мимо ушей пропустила?
– Почему же? Я кое-что спрашивала…
– Что?
– Ну-у-у…
Я замолчала. Ведь спрашивала я про жену Никиты, а не про самого Никиту.
– Все с тобой понятно, – отмахнулась Гелька. – А совет все еще в силе. Если ты не будешь нарываться на неприятности с Тобольским, будешь ублажать и угождать, он сам не захочет тебя бросить.
– Правда?
– Конечно! – уверенно проговорила Геля. – Уж поверь мне, я столько мужиков отшила в своей жизни. А ведь ни один уходить не хотел.
Вот тут я сморщилась, вспоминая истории подруги про внезапно оборвавшиеся отношения.
А мне таких не хотелось. Никита приобрел для меня особую значимость, и терять я его не собиралась.
Глава 15. Разведка боем
Ворваться в благоустроенную жизнь любимого мужчины с разбега не получилось. Три дня я пропадала в блаженстве и нирване. Он приезжал сразу после работы ко мне, и мы не сговариваясь бросались друг на друга. Я помнила подсказку Гельки, быть скромнее и сдержаннее, но пока не получалось. Я жаждала его так же дико, как он меня.
Все три дня.
А потом все резко оборвалось.
Никита пропал. Выдалось это как раз на пятницу, поэтому я не сразу сообразила и не сразу приступила к допросу Кости.
Вечером в пятницу я просто гипнотизировала телефон. Тобольский не отвечал на сообщения, а когда я попыталась позвонить, абонент оказался вне зоны доступа.
В субботу вечером я уже рыдала в телефон Геле, убеждая ее, что все кончено, Тобольский меня бросил. Она утешала, даже хотела приехать, но я ее остановила.
– Нет, Гель, вдруг он объявится? Неудобно будет! К тому же Кости нет, а я тебя на улицу ночью не выгоню…
Наплела с три короба в надежде, что я ошиблась с Никитой, что он меня не бросил, а просто отвлекся на дела.
В воскресенье я окончательно сдулась. Не находила себе места. Не знала, как жить дальше. Искала причины, почему я еще здесь, в арендованной им квартире. А в одиннадцать вечера не выдержала и набрала номер Стаса.
Не помню, откуда он у меня взялся, но не удивилась и упорно названивала, пока этот придурок не принял звонок.
– Тебе чего?! – заорал он, перекрикивая шум вечеринки и звуки музыки.
Я растерялась. Звонила с таким отчаянием узнать, где Никита, а теперь как-то глупо себя почувствовала. Что у него спросить? Куда пропал его отец? Почему он мне не отвечает?
Вот черт!
– Привет. У вас все в порядке? Я не могу дозвониться до твоего отца.
– Он в Париже с мамкой.
Стас еще что-то говорил, но все слова слились в один отвратительный гул чужой вечеринки.
Никита с женой в Париже.
Офигеть!
Все мои страдашки перекрыло лютой ненавистью.
Он не предупредил, не ответил ни на одно сообщение. Просто повез жену в Париж. Жену, не меня!
Просто мы разной весовой категории. Со мной можно вот так пренебрежительно обращаться, не замечать, не считаться с моими чувствами, а жена – это другое. Она роднее, весомее, может, даже любимее и желаннее.
Читать бесплатно другие книги:
