Не буди дьявола Вердон Джон
– Может, не стоит пить столько кофе? – сказала она.
– Наверное, ты права.
Он все равно налил вторую чашку, но, вроде как из уважения к словам Мадлен, вместо двух пакетиков подсластителя высыпал только один.
Мадлен не сводила с него глаз. Ему казалось, что тревога на ее лице вызвана чем-то более серьезным, чем вред кофеина.
Когда он выключил кофемашину и вернулся к окну, она тихо спросила:
– Я чем-то могу тебе помочь?
Этот вопрос произвел на него странное действие. Такой простой, но в нем слышалось так много всего.
– Думаю, нет, – ему самому этот ответ показался избитым и неуместным.
– Ну хорошо, – сказала она, – если вдруг надумаешь, скажи.
Ее мягкий тон заставил его ощутить еще большую неловкость. Чтобы взбодриться, он решил сменить тему:
– Какие у тебя сегодня планы?
– Иду в клинику, само собой. И, возможно, не вернусь к обеду. Возможно, после работы зайду к Бетти. – Она помолчала. – Хорошо?
Она часто спрашивала “хорошо?”. Когда собиралась куда-то пойти, или посадить что-нибудь на клумбах, или выбрать рецепт. Гурни этот вопрос почему-то всегда раздражал, и он всегда отвечал одинаково: “Разумеется, хорошо”. После этого оба замолкали, замолчали и теперь.
Мадлен снова открыла “Войну и мир”.
Гурни взял свой кофе и пошел в кабинет. Сев за стол, он стал обдумывать риски предстоящего предприятия, того, как он один, по сути дела, не подготовившись, придет в хижину Макса Клинтера. И тут его пронзила новая мысль – новая тревога. Он оставил кофе и пошел осматривать машину Мадлен.
Через двадцать минут он вернулся в дом, радуясь, что его опасения не оправдались и к машине Мадлен не прикреплено никаких посторонних устройств.
– За чем это ты ходил? – спросила, оторвавшись от книги, Мадлен, когда он вошел в кухню.
Гурни решил, что лучше всего сказать правду. Он объяснил ей, что и почему искал, а заодно рассказал об устройствах, найденных на их с Ким машинах.
– Как ты думаешь, кто это сделал? – голос Мадлен был спокоен, но уголки глаз напряглись.
– Я не знаю точно, – Гурни нашел формально правдивый, но уклончивый ответ.
– Этот Миз? – почти с надеждой спросила она.
– Возможно.
– Или, может быть, тот, кто поджег наш амбар? И устроил ловушку в подвале у Ким?
– Возможно.
– Может быть, сам Добрый Пастырь?
– Возможно.
Она медленно, глубоко вздохнула.
– Это значит, что он ехал за вами следом?
– Не обязательно. По крайней мере, вблизи его не было. Я бы заметил. Возможно, он просто хочет знать, где я нахожусь.
– Зачем ему это знать?
– Чтобы снизить риски. Чтобы контролировать ситуацию. Естественное желание знать, где находится твой враг в каждый момент времени.
Мадлен глядела на него, плотно сжав губы. Было ясно, что она уже представила себе другое, кровавое объяснение.
Гурни хотел было ее успокоить и сказать, что уже снял маячок со своей машины, но вдруг понял, что тогда она спросит, почему он не убрал трекер и с машины Ким.
На самом деле ответ был прост. Добрый Пастырь мог поверить, что в одном маячке села батарейка, но вряд ли поверил бы, что в то же самое время вышла из строя и проводная система. Но говорить это Мадлен Гурни не хотел, зная, как она испугается, что Пастырь сможет по-прежнему следить за Ким хоть один день. Гурни в этот день и так предстояло одно столкновение, и столкновения с Мадлен он бы не вынес. Приходилось выбирать.
– Ну что, пап, расскажешь, как там у вас прошло?
В кухню вошел Кайл – босой, в джинсах и футболке, с волосами, мокрыми после душа.
– Я же рассказал вчера вечером.
– Вчера ты рассказал очень мало.
– Наверное, я просто хотел спать. Засыпал на ходу. А прошло все хорошо. Без задоринки. Думаю, мы разыграли правдоподобную сцену.
– И что теперь?
Гурни не обо всем готов был рассказывать Мадлен. Его затея могла показаться ей слишком рискованной. Он ответил настолько непринужденно, насколько смог:
– В общем, теперь я прихожу на место и жду, когда он попадется в мой капкан.
Кайл, казалось, был настроен скептически.
– И все?
Гурни пожал плечами. Мадлен отвлеклась от книги и теперь глядела на них.
– И что же это были за волшебные слова? – не унимался Кайл.
– Что-что?
– Что вы сказали, когда разыгрывали… эту вашу сценку… почему он теперь должен вылезти на свет?
– Мы дали ему понять, что у него есть возможность от меня избавиться. Мне сейчас сложно вспомнить, что конкретно… – тут у Гурни зазвонил телефон.
Он посмотрел на экран: звонила Ким. Гурни был благодарен ей за возможность прервать разговор. Но благодарность его длилась не дольше трех секунд.
Ким задыхалась.
– Ким? Что случилось?
– Боже… Боже…
– Ким?
– Да.
– Что случилось? В чем дело?
– Робби. Мертв.
– Что?
– Он мертв.
– Робби Миз мертв?
– Да.
– Где?
– Что?
– Ты знаешь, где он?
– В моей постели.
– Что произошло?
– Я не знаю.
– Как он оказался в твоей постели?
– Я не знаю! Но он здесь! Что мне делать?
– Ты в своей квартире?
– Да. Вы можете приехать?
– Скажи мне, что произошло.
– Я не знаю, что произошло. Я вернулась утром из отеля за вещами. Вошла в спальню. Я…
– Ким?
– Да?
– Ты вошла в спальню…
– А он там лежит. На моей кровати.
– Как ты поняла, что он мертв?
– Он лежал на животе. Я попыталась перевернуть его, разбудить. А у него… из груди… что-то торчит.
В голове у Гурни бушевал вихрь, кусочки пазла закружились в бешеном танце.
– Дэйв?
– Да, Ким.
– Вы можете приехать? Пожалуйста.
– Ким, послушай меня. Прямо сейчас надо набрать девять один один.
– Вы можете приехать?
– Ким, мое присутствие тут не поможет. Надо набрать девять один один. Прямо сейчас. Это самое главное. Ты поняла?
– Да. Но я хочу, чтобы вы приехали. Пожалуйста.
– Я знаю. Но сейчас я повешу трубку, чтобы ты позвонила на девять один один. После того как опишешь ситуацию диспетчеру, перезвони мне. Ты поняла?
– Да.
Гурни повесил трубку, Кайл и Мадлен смотрели на него. Через пять минут, когда он, насколько мог, подробно, пересказывал им разговор, Ким перезвонила.
– Диспетчер сказал, что полиция выехала, – голос ее звучал уже спокойнее.
– Ты в порядке?
– Вроде бы да. Я не знаю. Тут еще эта предсмертная записка.
– Что-что?
– Предсмертная записка. Написанная Робби. На моем компьютере.
– Ты включила компьютер?
– Я просто увидела записку. Прямо на экране. Компьютер был включен.
– Ты уверена, что это именно предсмертная записка?
– Конечно, уверена. Что это еще может быть?
– Что там написано?
– Какой-то ужас.
– Что там написано?
– Я не хочу читать ее вслух. Я не могу. – Она словно бы старалась набрать в грудь побольше воздуха.
– Пожалуйста, Ким, постарайся все же прочесть. Это важно.
– Это правда так необходимо? Там какой-то ужас.
– Постарайся. Пожалуйста.
– Хорошо. Я постараюсь. Хорошо. – И дрожащим голосом она прочла: – “Люди мне омерзительны. Жизнь мне омерзительна. Ты мне омерзительна. Вы с Гурни мне омерзительны. Надеюсь, однажды ты узнаешь правду, и она тебя убьет. Это предсмертная воля Роберта Монтегю”. Вот. Это все. Когда приедет полиция, что мне им сказать?
– Просто отвечай на вопросы.
– Мне сказать им, что вы были здесь вчера вечером?
– Отвечай на вопросы кратко и правдиво. – Гурни помолчал, подбирая слова. – Не стоит рассказывать лишние подробности, которые только запутают дело.
– Но сказать им, что вы здесь были?
– Да. Они захотят знать, была ли ты в квартире, когда ты пришла, когда ты ушла и был ли с тобой кто-нибудь еще. Можешь сказать, что мы были там вместе и обсуждали твой проект. Думаю, не стоит отвлекать их от дела лишними подробностями про Макса Клинтера и его хижину. В общем, говори правду, не лги, но ты не обязана сообщать то, о чем тебя не спрашивают. Понимаешь, о чем я?
– Думаю, да. Мне сказать им, что я ночевала в отеле?
– Обязательно. Им надо знать, где ты была, и ты должна говорить правду. На твоем месте, если бы в мою квартиру кто-то проникал, а местная полиция не реагировала, я бы не стал ночевать дома. Мне было бы спокойнее в отеле, или в Уолнат-Кроссинге, или в квартире друга на Манхэттене. Кстати, а ты ночью выходила из отеля?
– Нет, конечно, нет. Но… – Тут послышался громкий стук в дверь. – Это полиция. Я пойду открою. Потом перезвоню.
Договорив, Гурни так и остался стоять посреди комнаты, тщетно пытаясь осмыслить, каковы факты, что они значат и что срочно надо делать. Он чувствовал себя, как циркач, жонглирующий апельсинами, которому вдруг подкинули арбуз.
Арбуз, начиненный нитроглицерином.
Глава 46
Другого пути нет
– Самоубийство? – спросил Кайл.
– Сомневаюсь, – сказал Гурни. – Это не в его характере. А было бы и в его, все равно убийство выглядит логичнее.
– Ты думаешь, полиция Сиракьюса сможет разобраться, в чем там дело?
– Может быть, если ей немного помочь.
Он помедлил несколько секунд, потом набрал номер Хардвика. Тот сразу же снял трубку.
– Теле-мать-ее! – воскликнул хриплый голос.
– Что-что?
– Как раз собирался тебе звонить, а тут ты. Гребаная телепатия.
– Называй как хочешь, Джек. Я звоню тебе потому, что знаю кое-что, что заинтересует БКР, а ты, возможно, единственный в этой конторе, кто меня выслушает.
– Ну после того, что я тебе скажу ты, может, гроша долбаного…
– Сначала выслушай. Робби Миз мертв.
– Мертв? В смысле, его кокнули?
– Я бы сказал, что да, хотя обставлено все как суицид.
– БКР об этом еще не знает?
– Городская полиция Сиракьюса знает. Так что вы тоже скоро узнаете. Но дело не в этом. Кто бы в итоге ни занимался сбором улик, я хочу, чтобы они тщательно изучили клавиатуру компьютера, на котором была оставлена предсмертная записка. Очень вероятно, что отпечатки пальцев на компьютере будут смазаны – так же, как и на компьютере Рут Блум.
Хардвик молчал, словно пытаясь осмыслить сказанное.
– Где обнаружили труп?
– В квартире Ким Коразон.
Хардвик помолчал еще, дольше.
– В случае с Блум отпечатки на клавиатуре смазаны из-за того, что кто-то печатал в латексных перчатках, желая сохранить изначальные отпечатки пальцев. Как будто бы сообщение написала Блум. Так?
– Так.
– Ну и как это работает в нашем случае? На компьютере Коразон отпечатки пальцев ее, а не Миза. Как убийца мог создать впечатление, что записку написал Миз?
– Он мог попросить его напечатать что-то еще – не знаю, электронное письмо – и только потом убить. А потом, когда Миз оставил на клавиатуре свои пальчики, надеть латексные перчатки и написать записку.
– И что мне делать с этим откровением?
– Когда ты получишь отчет информационной службы, в котором, надеюсь, будет упоминание о предсмертной записке, тебе может случайно прийти в голову сравнить отпечатки пальцев на клавиатуре Ким с отпечатками на клавиатуре Рут Блум. Просто потому что они были знакомы. Ты можешь сказать об этом Баллард в Оберне. И детективу Джеймсу Шиффу в Сиракьюсе.
– А сам ты не хочешь это сделать?
– Я сейчас непопулярен. Любое мое предложение окажется внизу списка, если вообще в него попадет.
Хардвик отрывисто закашлял. Или это он так смеялся.
– Дружище, черт возьми, ты не подозреваешь, насколько прав. Поэтому я тебе и звоню. Отдел по поджогам решил тебя допросить. В качестве подозреваемого.
– Когда?
– Вероятнее всего, завтра утром. Но может быть, и сегодня днем. Я решил тебя предупредить, может, ты захочешь, чтоб тебя не было дома.
– Понятно, Джек. Спасибо. Мне пора. Надо еще кое-что сделать.
– Береги свою задницу, одинокий рейнджер. Эта шайка шутить не любит.
Договорив, Гурни так и остался стоять с телефоном в руке. Мадлен и Кайл сидели за столом. Кайл в изумлении глядел на отца.
– Это невероятно – про клавиатуру и перчатки. Круто. Как ты это понял?
– Это только догадка. Возможно, я ничего и не понял. Тут еще одна проблема. Эти придурки из отдела по поджогам под давлением придурков из ФБР решили допросить меня по поводу амбара.
Кайл разозлился:
– Так разве этот тип, Крамден, уже не допросил?
– Крамден взял у меня свидетельские показания. Теперь они хотят допросить меня как подозреваемого.
Мадлен явно была поражена.
– Подозреваемого? – вскричал Кайл. – Совсем что ли охренели?
– И это еще не все, – сказал Гурни. – Одно или даже не одно отделение полиции, возможно, вздумает допросить меня в связи со смертью Робби Миза, потому что прошлым вечером я был в квартире у Ким. Допрос свидетеля по делу об убийстве может длиться очень долго, а у меня сегодня ночью дело, которое я не хочу пропускать.
Кайл был зол, встревожен и явно чувствовал беспомощность. Он прошел в дальний конец комнаты и стал смотреть в холодный очаг, качая головой.
Мадлен не сводила глаз с Гурни.
– Куда ты поедешь?
– В хижину Клинтера.
– И сегодня…
– Я буду ждать, смотреть, слушать. Посмотрю, кто придет. И буду действовать по ситуации.
– Меня пугает, как спокойно ты об этом говоришь.
– Почему?
– Потому что ты стараешься все преуменьшить, когда на кону – всё.
– Я предпочитаю не драматизировать.
Повисло молчание, потом где-то вдалеке послышалось карканье. Три вороны вспорхнули с прошлогодней травы на нижнем пастбище и полукругом уселись на верхушки тсуг, росших на дальнем берегу пруда.
Мадлен медленно, глубоко дышала.
– А если Добрый Пастырь придет с пистолетом и тебя убьет?
– Не волнуйся. Этого не случится.
– Не волнуйся? Не волнуйся?! Ты серьезно?
– Я имел в виду, что все не так страшно, как ты думаешь.
– Откуда ты знаешь?
– Если он проверял жучки, то он слышал, что мы с Максом встречаемся в его хижине сегодня в полночь. Самое разумное, что он может сделать, – это прийти туда за пару часов до нас, выбрать подходящее место, спрятать свою машину, спрятаться самому и ждать. Я думаю, такая перспектива покажется ему заманчивой. Он хорошо умеет убивать людей ночью на пустынных сельских дорогах. Просто отлично умеет. Он решит, что риск невелик, а выгода огромна. И ему понравятся темнота и пустынное место – это, можно сказать, его зона комфорта.
– Если он и правда думает так, как ты описал.
– Это крайне рациональный человек.
– Рациональный?
– Крайне – он напрочь лишен эмпатии. Поэтому он чудовище, совершенный социопат. Но поэтому же его легко понять. Его ум – это калькулятор, подсчитывающий риски и выгоды, а калькулятор – вещь очень предсказуемая.
Мадлен смотрела на него так, словно он говорил не просто на иностранном языке, а на языке какой-то другой планеты.
Из дальнего конца комнаты послышался неуверенный голос Кайла, все еще стоявшего у очага.
– То есть твой план – просто прийти туда первым? Чтобы ты его поджидал, а не он тебя?
– Примерно так. Все и правда очень просто.
– Насколько ты уверен… в этом плане?
– Настолько, что готов его осуществить.
Отчасти это была правда. Хотя более честный ответ был бы, что времени почти не осталось, надо было действовать, а придумать ничего другого Гурни не мог.
Мадлен встала из-за стола и отнесла в раковину холодную овсянку с недоеденным тостом. Потом застыла, глядя на кран, и в глазах ее читался ужас. Наконец натужно улыбнулась и подняла глаза:
– На улице так хорошо. Я пошла на прогулку.
– Разве тебе сегодня не надо в клинику? – спросил Гурни.
– Мне к половине одиннадцатого. Еще куча времени. В такое утро нечего сидеть дома.
Она пошла в спальню и через пару минут вернулась вся разноцветная: в сиреневых флисовых штанах, розовой нейлоновой куртке и красном берете.
– Я пошла к пруду, – сказала она. – Я тебя еще провожу.
Глава 47
Отлетающий ангел
Кайл подошел к столу и сел рядом с Гурни.
– С ней все в порядке?
Читать бесплатно другие книги:
