Элла покинула здание! Гринь Анна

Я медленно глубоко вдохнула, заставляя себя сосредоточиться только на аромате одеколона, и расправила плечи. Дальше я поднималась уже куда спокойнее и в большую комнату вслед за начальником вошла совершенно собранная, уже заранее зная, что там увижу.

Нынешняя Торговая улица в прежние времена смотрела фасадами на большую торговую площадь, носившую простое и емкое название Рынок. Площадь была огромна, и деревянные строения купцов и лавочников занимали ее так тесно, что по дощатым настилам, прикрывавшим тогда голую землю, едва могли пройти в ряд два человека. Но место было важное, богатое. Все купцы стремились попасть именно на Рынок, ведь там ковались настоящие состояния, на которые можно было безбедно жить многие годы, и там продавались лучшие товары. И торговцы, дабы показать свою силу и зажиточность, стали выкупать дорогую землю вокруг Рынка и строить для себя хоромы.

Дома из белого и серого камня, добыча которого велась в каменоломнях в трех сотнях миль от Гаруча, всего пару десятков лет назад получившего статус столицы нового королевства, вобравшего в себя сразу три ранее существовавшие державы, вырастали быстро. Каждый купец стремился построить хоромы побогаче, отделать самым лучшим мрамором и резьбой; каменотесы брали огромные деньги за свою работу. Но уже тогда власти новой столицы обязали купцов соблюдать некоторые требования, что и определило нынешний вид улицы.

Дома выше четырех этажей не допускались, каждому купцу разрешалось строить фасад не более чем на пять окон в ряд. Чтобы выхлопотать себе послабления, купцы доплачивали. И порой очень много.

Через сотню лет Рынок решено было очистить от торговых рядов — Гаруч развивался и ширился, и власти желали отдать дорогую землю под застройку. Площадь исчезла, а дома, прежде стоявшие по ее периметру, получили новый адрес. На месте Рынка возвели важные учреждения.

Спустя еще сколько-то лет в домах на Торговой сменились жильцы, и теперь здесь обитало много просто очень богатых людей, переделывавших внутреннее убранство домов на свой вкус.

Дом, в котором мы оказались, когда-то строили сразу несколько купцов. На каждого из них выделялось не так уж много земли вокруг Рынка, и, не желая терять метры на необходимые между домами проулки, торговцы построили одно здание, но с тремя отдельными входами. Их примеру последовали и другие, но этот дом явно был одним из первых.

За подобный подход торговцев можно было бы назвать скрягами, ведь свои состояния купцы Рынка делали на соли, пряностях, только начавших свое распространение гномских механизмах, но это было лишь внешней оберткой. Фасад дома выглядел дорого, но сдержанно, а вот внутри скрывалась настоящая роскошь.

Да, прошли столетия с тех пор, как дом был построен, сменились поколения жильцов и владельцы, но все внутри дышало роскошью. Я не обратила на это внимания, когда входила в дом и поднималась по лестнице, но в большой комнате на втором этаже царило истинно королевское великолепие.

Старинная и потертая, но все еще очень крепкая массивная мебель из дорогого ильма закрывала от зрителя большую часть стен. Комнату заполняли высокие шкафы, полные толстенных книг, зеркала с частично облезшей амальгамой в старинных резных рамах, столы на тяжелых ножках в виде вставших на дыбы коней и множество других предметов, отчего создавалось впечатление, что посетитель оказался не в чьей-то гостиной, а в старой лавке или каком-то хранилище, куда просто снесли лишнюю мебель. Собравшимся в комнате жандармам и работникам магконтроля было здесь явно тесно.

Но даже мебель не могла скрыть изначального великолепия. С высокого потолка на посетителей смотрела не потускневшая за многие годы роспись. Массивные люстры на цепях давали ровно столько света, чтобы оценить и талант художника, изобразившего леса, луга, возвышающийся на горке старый город и выезжающую из его ворот шумную процессию, и состоятельность заказчика, пожелавшего украсить картину золотом и сверкавшими то тут, то там цветными камешками, вряд ли бывшими просто стекляшками. Искусно изображенные псы, лошади и всадники кое-где сбегали даже на стены; казалось, что вот-вот услышишь и лай, и ржание, и даже раскатистый смех людей, отправлявшихся на увеселительную охоту.

На стенах золота становилось больше. Оно текло от росписи на потолке побегами, цветочными бутонами и усыпанными камнями ярко-синими цветами, рассыпавшими бледные голубые блики по мебели, рамам, вазам, теснившимся на шкафах, и по наборному мозаичному полу там, где он не был прикрыт блестящими шелковыми коврами, расцветавшими не менее прекрасными и экзотическими синими цветами.

Цвел на одном из этих ковров и темно-бурый цветок…

Стараясь дышать не слишком глубоко и как можно реже, я вслед за начальником приблизилась к широкому креслу у стены, пытаясь рассмотреть то, что от зрителя спрятали под белой казенной материей. Очертания не оставляли сомнений, что ткань скрывает человеческую фигуру.

— Доброе утро, Марьян, — приветствовали Белянского, и я скосила глаза на рейяна, сидевшего на маленьком складном стульчике.

«Метаморф, — мгновенно поняла я, разглядывая молодого мужчину. — Или потомок метаморфов, как я».

Сухощавый и длинноногий, этот рейян выделялся на фоне одетых в черную форму жандармов своей ярко-синей шевелюрой. На носу молодого мужчины сидели круглые очки с желтыми стеклышками, на клетчатом шерстяном костюме виднелись потертости и чернильные пятна.

— Кому доброе, а кому не очень, Вирсен, — с невеселой усмешкой ответил мой начальник, натягивая на руки тонкие перчатки, поданные метаморфом. — Вот у него, — он кивнул на тело под простынею, — утро явно не задалось.

Синеволосый согласно кивнул и бегло посмотрел на меня.

— Кто это с тобой? — спросил он.

Я вовремя заслонила лицо платочком, скрыв свое удивление. В каких облаках витал судмедэксперт, если не слышал, что у Белянского новый секретарь?

Мужчина мгновение смотрел на меня, а потом вновь уставился на свои бумажки, чуть кривя губы, и я прекрасно понимала его почти нескрываемое недовольство.

Многие метаморфы откровенно недолюбливали себе подобных. Об этом мне рассказывала тетушка, в отличие от меня унаследовавшая дар к изменению внешности. По ее словам, нелюбовь эта таилась на инстинктивном уровне, неосознанно требуя постоянно разбавлять кровь изменяющихся, а не смешивать ее с себе подобными. А небольшое общее число магов-матаморфов позволяло им почти не пересекаться друг с другом.

— Элла Бонс, мой секретарь и помощник. А это Вирсен Харт, единственный вменяемый эксперт Центрального управления, — сказал Белянский и медленно откинул материю, чтобы разглядеть тело. Значит… уже третий? Уверен?

Метаморф оторвался от бумаг, секунду посверлил меня хмурым взглядом темно-серых глаз (его волосы стали чуть темнее), а потом вернулся к лежавшей у него на коленях папке и продолжал писать, попутно рассказывая Белянскому:

— Уверен. Я пришел пораньше, заглянул в жандармерию по делам и выехал с ребятами, когда им позвонили и сообщили об убийстве.

— Кто сообщил? — спросил Белянский.

На самом деле мой шеф мог и не выезжать на место преступления. Его работа заключалась вовсе не в том, чтобы лично расследовать убийства, но, похоже, старший следователь управления свою работу понимал совсем не так, как гласили инструкции.

И чего тогда он мне о них напоминал?

Заниматься расследованием должен был кто-нибудь из подчиненных рейяна, а по штату ему полагалось не менее трех следователей, работавших посменно, что обеспечивало постоянное присутствие работника подразделения в управлении. Магические убийства происходили гораздо реже обычных и в десятки раз реже нападений и краж, поэтому такого количества сотрудников вполне хватало для поддержания правопорядка.

Если бы все происходило по инструкции, то к полудню на мой стол легли бы все необходимые отчеты, показания и заключения, которые я бы подшила в папку и подала начальнику вместе с чашкой кофе. Он бы прочел и в дальнейшем читал бы отчеты подчиненных о ходе расследования, внося свои предложения и замечания. И то, что сейчас шефу говорил Харт, Белянский прочел бы на бумаге, а не стоя над телом.

«Кто же знал! — подумала я, слушая Вирсена и стараясь дышать пореже. — Кто же знал, что мне так не повезет!»

Я рассчитывала именно на кабинетную работу, не предполагавшую прямого участия старшего следователя в расследованиях. Если, конечно, это не расследования, освещаемые прессой, вроде убийства кого-то из придворных или столичных богатеев.

Обычно столь высокий пост не занимали молодые и энергичные рейяны. На подобную должность, если верить словам моих преподавателей, выдвигались люди с большим опытом и десятками успешно раскрытых дел. Обычно, переселяясь в отдельный офис, такой заслуженный работник имел за плечами не менее двадцати-тридцати лет службы на благо королевства.

«Нужно будет расспросить Феклу о достижениях шефа», — решила я.

— Сообщила прислуга покойного, — между тем говорил Харт, умудряясь параллельно заполнять бумаги. — У достопочтенного… — Судмедэксперт перелистнул пару страниц назад и прочел собственноручно написанное: — У достопочтенного профессора Марсиса Блежецкого служили трое: горничная, кухарка и старый дворецкий. Неделю назад он дал всем им длинные выходные, а сам собирался на несколько дней уехать по делам в Старгорье, в магуниверситет. Слуги собирались подготовить дом к возвращению хозяина, поэтому и пришли сегодня рано утром.

— И оказалось, что никуда их хозяин не уехал, — невесело хмыкнул Белянский.

Я чуть сдвинулась, наконец разглядев то, что скрывалось под простыней. Казалось, я свалюсь в обморок сразу же, как увижу тело, но мне хватило выдержки даже не пикнуть. Сосредоточившись на своем дыхании и разговоре мужчин, я разглядывала бедного профессора.

Он был не слишком стар — в его густой темной шевелюре едва-едва показалась седина, да и морщины пока не избороздили его лицо. Не было дряблой кожи, пигментных пятен. Наверное, если бы встретила его при жизни, то посчитала бы рейяна крепким мужчиной лет пятидесяти-пятидесяти пяти. Щеки умершего были гладко выбриты, одежда, хоть и находившаяся сейчас в беспорядке, выглядела новой. Мужчина производил впечатление человека, который знал себе цену и никогда не забывал об аккуратности и чистоте. Казалось, он вот-вот возмущенно выпрямится, отряхнет одежду, приведет себя в порядок и потребует от набившихся в комнату жандармов объяснить, что они делают в его доме. Несмотря на сильный запах, стоявший в комнате, мужчина не походил на давно умершего, скорее на сильно напуганного тем, что он, почтенный профессор, предстал перед посторонними с двумя воткнутыми в глазницы короткими кинжалами.

Я сглотнула и отступила на шаг.

— Слуги решили, что его просто убили, поэтому позвонили жандармам, а не напрямую нам. Услышав подробности, я решил съездить и сам посмотреть. И не ошибся. Точнее скажу потом, но пока все выглядит ровно так же, как в двух предыдущих делах, Марьян, — с горечью произнес Харт. — Похоже, ты оказался прав и в Гаруче появился маньяк. Следы, вероятнее всего, рассеялись, но при тщательном осмотре я смогу выяснить, как именно обездвижили тело. Мужчина сопротивлялся, но очень недолго. Пытался сбросить чары, но не смог. Его толкнули в кресло или он осел в него сам, а потом убийца один за другим вонзил кинжалы. Жертва конвульсивно подалась вперед… видишь следы на ковре… а потом затихла. Вряд ли у убийцы все заняло более пяти-семи минут.

Белянский в раздражении стиснул челюсти и вернул материю на место.

— Лучше бы я был не прав, Вирсен, — прошептал мой шеф. — Лучше бы я был не прав.

Харт покосился на меня и, продолжая составлять первичный отчет, заметил:

— Вы на удивление хорошо держитесь, рейна.

В других обстоятельствах я бы широко улыбнулась в ответ, но сейчас больше всего хотелось как можно меньше двигаться и еще меньше думать. Я промолчала и глянула на начальника. Тот задумчиво обходил комнату, разглядывая вещи и мебель. Время от времени маг останавливался то у стен, то у шкафов, трогая элементы отделки.

Когда начальник вышел из комнаты, я последовала за ним. Первый ужас от столкновения с делом об убийстве и неуверенность прошли, и я вновь была собранна и замечала то, что происходило вокруг, но провожающие любопытными взглядами жандармы меня мало интересовали. Размеренно дыша, я шагала за шефом, держа наготове блокнот и ручку. Все отчеты будут составлены и лягут на стол Белянскому, пройдя через мои руки, самой мне бегать и записывать за работавшими на месте спецами не требовалось. Другое дело — личные записи рейяна Белянского. Не зря же он меня за собой потащил. Обязательно будет что-то диктовать, чтобы не потерять наблюдения с места преступления. Система и формулировки в данный момент не важны, для подшивки в дело шеф или лично перепишет свои мысли в соответствии с правилами, или поручит это мне.

Я угадала и вскоре уже вовсю строчила на белых листочках, стараясь писать разборчиво — начальник вполне мог потребовать записи по возвращении в управление.

— Мебель не сдвинута, ничего нигде не сломано, явных следов крови нет. Значит, убили профессора именно в той комнате. Если бы его убили в другом месте, то на ковре были бы кровавые следы от самой двери, а у ног жертвы не натекла бы целая лужа. — Шеф внимательно осмотрел открытый саквояж в спальне и стопки одежды рядом с ним, гардероб профессора. — Только в той комнате установлены многочисленные охранные артефакты. Артефакты старые и надежные, раз их не меняли с постройки дома.

Я молча записывала. Шефу лучше знать. Я присутствие каких-либо магических предметов не ощущала, ведь видеть излучаемое ими сияние мог лишь магически одаренный человек.

— Что это значит? — сам у себя спросил Белянский, а я замерла, выжидая.

Шеф уставился на меня, подошел и, пальцем наклонив блокнот, уставился на выведенные мною строчки.

— Не строчите бездумно? — хмыкнул он. — Хорошо.

Я спокойно посмотрела на начальника, пытаясь понять, что он имеет в виду.

— Хорошо держитесь, — сухо похвалил рейян. — Так что это значит, Бонс?

Я моргнула, запоздало понимая, что так туго натянула вожжи самоконтроля, боясь внезапной собственной реакции, что превратилась в заторможенную курицу и сейчас тупо пялюсь на начальника, едва соображая, чего он от меня хочет.

«Элла! — рявкнула я на себя. — Соберись!»

Быстро проглядев то, что еще минуту назад записала, я осторожно произнесла:

— Ну, его там убили… и, видимо, профессор опасался за свою жизнь, раз не избавился от охранных артефактов прежних владельцев.

Шеф кивнул и уточнил:

— Это все?

Я секунду подумала, а потом тихо честно призналась:

— Шеф, я впервые видела мертвого… убитого. Я в принципе с трудом соображаю, а вы от меня каких-то выводов хотите.

Марьян не ожидал, что розововолосая девица будет держаться так отважно. Еще до того, как они вошли в дом, Элла Бонс побелела и перестала держать лицо, но платок ей Белянский предложил не из вежливости или жалости. Рейяну не было дела до переживаний помощницы. Но рейна проявила чудеса выдержки: в обморок не грохнулась, не ринулась прочь, попутно ища уборную, и не закатила истерику. И, что Марьян оценил более всего, не стала бравировать своей выдержкой.

«Хм… Возможно, все не так безнадежно», — с некоторым удивлением признал он, глядя в темно-голубые глаза.

— Потерпите, Бонс, — немного смягчившись, сказал рейян. — Мы не задержимся тут дольше, чем требуется.

Девушка не ответила, но Марьян отметил, как на краткий миг на ее лице промелькнуло удивление. Но он тут же об этом забыл. Старшему следователю не было дела до мыслей помощницы, его волновало дело, в котором появилась третья жертва.

— Дверь не взломана механически, — сказал Белянский, и Элла глянула записи, где об этом уже упоминалось. — Явных следов взлома нет, но подождем отчет жандармов. Всегда есть вероятность, что замок вскрыл профи. Но обычно профи лезут в дом, чтобы ограбить, а не для того, чтобы убить.

— Может… может, он не ожидал встретить в доме владельца? — предположила Элла.

— Маловероятно, — покачал головой Марьян. — Истинный профи, который собирается ограбить такой дом, будет долго ходить вокруг, вызнавая распорядок дня обитателей, и выберет для проникновения наилучшее время. Например, ночью.

— Ночью? — переспросила Элла.

— Профессор Блежецкий полностью одет, — чуть раздраженно заметил следователь. — Его постель убрана и заправлена. Возможно, он сделал это сам, но я почти уверен, что Харт установит, что жертва погибла в тот самый день, когда отпустила прислугу.

— Было светлое время суток, он собирал вещи в дорогу, — пробормотала девушка. — Ну да… Вор, ковыряющийся отмычками в замке, тут не вяжется.

— И вор, даже если бы он убил человека, не ушел бы из дома без трофеев, — кивнул Белянский. — А карманные часы профессора остались при нем, в гардеробе множество дорогих запонок, зажимов для галстука, и по дому много подобной дребедени, которую можно незаметно вынести из дома. И, что самое главное, кинжалы. Они не из этого дома. Их принесли с собой.

— Почему? — спросила секретарша. — Вы говорите, это уже третье такое дело. Значит, предыдущие жертвы были убиты такими же кинжалами?

— Не точно такими же, но на этих кинжалах, как и на других, отчетливые следы черной магии.

Элла Бонс тихо охнула и закусила губу. Секунду Белянский смотрел на нее, а потом продолжил рассуждать вслух:

— Магический взлом также исключен, хотя можно допустить, что за неделю со дня смерти все следы развеялись. Э-э… Берсений! — Марьян направился к одному из работников управления. — Соседей уже опросили?

— Как раз этим занимаемся, — ответил рейян.

— Обязательно узнайте, слышал ли кто-либо странный шум и наблюдал ли кто-либо странное магическое возмущение, — велел Белянский и хмуро глянул на сотрудника, заметив, что тот, вместо того чтобы слушать, пялится на Эллу Бонс. — Слышишь?

— А?.. Да, — отмер мужчина. — Марьян, мы же свое дело знаем.

Белянский промолчал. Он уже десять лет служил в магконтроле и прекрасно знал, как большая часть сотрудников знает свое дело. И эту самую часть ему хотелось выгнать взашей.

— Вероятнее всего, никакого возмущения не было, — сказал он Бонс, и та послушно сделала пометку в блокноте. — Близко центр города, на Торговой живут состоятельные люди, у многих из которых дома хранятся ценности. Будь хоть один намек на то, что в чей-то дом проникли, любой из местных поднял бы шум, опасаясь, что непойманный вор или убийца в следующий раз нацелится на еще кого-нибудь из горожан. Это не гражданская ответственность, это страх за свою жизнь или свои деньги. Но тем не менее к жандармам обращения не было. Ведь не было?

— Нет, Марьян, — согласился Берсений, услышав вопрос. — Но всегда есть шанс, что кто-то что-то заметил, просто не придал этому значения.

Старший следователь кивнул и двинулся обратно на второй этаж.

— Взлома не было, — сказал он, остановившись на площадке и с прищуром глядя на дверной проем комнаты, где было обнаружено тело. — Профессор сам впустил убийцу в дом. Причем тот появился у него в тот же день, когда профессор намеревался уехать в Старгорье. И профессор знал этого человека. Знал настолько хорошо, что впустил в дом, и при этом так хорошо, что решил вести с ним беседу не в удобной библиотеке, где проводил большую часть времени, где был его кабинет и где явно принимал посетителей, а именно в той комнате, напичканной охранными боевыми артефактами. Вот только активировать их не успел…

ГЛАВА 6

На один короткий миг шеф из хмурого следователя-самодура превратился в просто молодого измотанного мужика. Он не улыбнулся, не стал ко мне добрее, но промелькнувшая в его взгляде человечность привела меня в чувство. Чуть удивившись этому внезапному проблеску, я смогла наконец полностью сосредоточиться на работе. Сладковатое зловоние все еще навязчиво било в нос, перед глазами стояла картинка увиденного, но теперь это не мешало мне думать.

«С другой стороны, может, и стоило бы изобразить из себя нежную фиалку?» — задумалась я на миг, но тут же отбросила эту мысль. Я хочу, чтобы меня считали милой и женственной, а не плаксивой истеричкой.

Слушая шефа, я то просматривала записи, то вносила в блокнот замечания Белянского, наконец сумев охватить всю картину происшедшего в доме.

— Значит, кто-то убивает людей, предварительно их обездвижив? — спросила я, пользуясь тем, что начальник увлечен и не против обсуждать дело с собственной секретаршей. — Но зачем такие сложности? Зачем закалывать их кинжалами? Да еще в глаза!

— Сразу видно, что вы, Бонс, не маг, — ответил шеф, входя обратно в комнату с телом. — Кинжалы — это одновременно и орудие убийства, и способ зачистить следы. Если это дело является звеном целой цепи преступлений, как я предполагаю, то Харт при обследовании оружия подтвердит присутствие остаточных следов заклинания, способного уничтожить душу человека.

Я не удержалась от восклицания. Даже не имея магического образования, о подобном я слышала.

— Значит, ни один маг не сможет прочесть последние воспоминания жертвы?

— Именно, Бонс, — согласился шеф. — И это самая отвратная ситуация из всех, потому что пока не слишком понятно, как связаны между собой три убитых мага.

— А то дело из архива? — спросила я, вспомнив, что в описании убийства тридцатилетней давности также присутствовали кинжалы. — Как оно связано с этими убийствами?

— Это еще предстоит выяснить, — поморщился Белянский, стягивая перчатки. — Надеюсь, оно прольет свет на эти убийства.

— То дело осталось нераскрытым, — припомнила я.

— Я уже сейчас могу с почти полной уверенностью сказать, что тут не похожее, а идентичное убийство, Марьян, — предупредил Харт, поднимаясь и складывая стульчик. — Воложецкий, можете приступать!

Парочка жандармов подступила ближе и принялась раскладывать принесенные с собой носилки. Я посторонилась, чтобы им не мешать, с шипением ударилась локтем об один из шкафов.

— Как же тут много мебели, — потирая локоть, просопела я и наклонилась, чтобы подобрать уроненный блокнот.

— Бонс, замрите! — внезапно скомандовал Белянский, но я уже успела выпрямиться.

Шеф с перекошенным лицом кинулся ко мне, жестами требуя отойти в сторону. Я нахмурилась и обернулась, пытаясь понять, что же случилось. Совсем рядом раздался глухой хлопок, а потом звон. Я отскочила в сторону и, не успев испугаться, уставилась на разлетевшиеся по полу и ковру осколки большой вазы, а потом что-то сильно толкнуло меня в ногу спереди.

— Хракс вас побери, Бонс! — рявкнул шеф, оказываясь рядом. — Да вы…

Белянский схватил меня за плечи, довольно ощутимо сдавив, громко и витиевато выругался и с опаской посмотрел в глаза, будто ожидая, что я вот-вот упаду в обморок.

— Шеф, вы чего? — тихо спросила я, переждав проникновенную речь о моей осторожности, и передернула плечами. — Ну да, неприятность. Ваза разбилась. Извините, пожалуйста.

Я глянула на присутствовавших в комнате, и их вытянутые лица навели меня на запоздалую догадку, что от меня что-то ускользнуло. В повисшей тишине я осторожно улыбнулась и еще раз дернула плечами, надеясь, что начальник меня наконец отпустит.

— Шеф, отпустите, пожалуйста, — шепотом попросила я. — Все нормально.

Рейян прищурился, чуть отодвинулся, продолжая меня удерживать, и внимательно вгляделся в лицо.

— Бонс, у вас, похоже, шок, — как можно мягче сказал он. — Вы просто не сознаете этого. В вас только что попал заряд одного из охранных артефактов.

Я моргнула и зажмурилась, осознавая случившееся. Захотелось громко и цветисто выругаться. Таки высвободившись из захвата Белянского, я склонилась, оценивая нанесенный мне ущерб.

— Хракс, это ведь была почти новая юбка! — обреченно простонала я, запуская палец в прожженное отверстие размером со старый серебряный грош. Сквозь дыру отчетливо просвечивала дыра и в чулке. — Мрак!

Я переступила с ноги на ногу и едва не взвыла, когда ткань с треском разошлась до самого края подола, превратив мою облегающую аккуратную юбку чуть ниже колена в юбку с весьма фривольным разрезом с одной стороны, заканчивавшимся ровнехонько на пару сантиметров выше резинки чулка.

— Мрак… — простонала я, глядя на это безобразие.

Когда я выпрямилась, то совершенно не удивилась, что взгляды всех находившихся в комнате мужчин сосредоточились на мне. Точнее, на выглядывающей из разреза ноге. Лишь Вирсен Харт продолжал строчить свой отчет.

— Бонс, вам надо в маггоспиталь, — держа руки так, чтобы поймать меня, если все же надумаю свалиться на пол, сказал шеф.

— Не надо, — просопела я. — Я… цела. Только юбку порвала.

— Но в вас попало, — напомнил рейян.

— Вам показалось, — решительно улыбнулась я, решив играть в несознанку. — Я зацепилась за что-то, а магический заряд просвистел мимо меня.

— Бонс, — прищурился Белянский так, что я без слов поняла, что шеф моему объяснению не верит. Я бы и сама не поверила, обгорелая ткань тому доказательство!

— Шеф, я правда цела, — сказала я. — Честно!

Белянский прищурился еще сильнее, отчего его глаза превратились в щелочки. Под взглядом шефа мне стало неуютно, но я заставила себя моргнуть и посмотреть на рейяна невинными глазами.

— Бонс?

— Правда-правда, шеф! — выпалила я и пару раз кивнула, надеясь, что Белянский не станет докапываться до истины.

— У меня должны быть запасные простыни, — невозмутимо сказал Вирсен Харт, привлекая наше внимание.

Он на миг оторвался от своих бумажек, задумчиво глянул на мои ноги, а потом перевел взгляд на моего шефа и указал рукой на свою сумку. Я тоже глянула на вещи судмедэксперта и чуть поморщилась. Это не укрылось от метаморфа, его волосы разом стали ярко-желтыми, и он с раздражением произнес:

— Простыни чистые, само собой. Они проходят три цикла обычной и два цикла магической очистки, так что вам нечего бояться, рейна Бонс.

Я вежливо улыбнулась, но с места не сдвинулась, лишь прикрыла верхнюю часть незапланированного разреза блокнотом. Белянский хмуро оглядел меня с ног до головы. Причем так, что я ни на секунду не усомнилась, что допрос с пристрастием мне еще устроят. Помолчав, шеф повернулся к жандармам и, гипнотизируя их взглядом, как вышедший на охоту крокодил, тихо спросил:

— Кто потревожил охранный контур? Кому надо оторвать руки по самые ноги?

Жандармы переглянулись. Те, кто занимались телом, живо вернулись к делу, собираясь поскорее смотаться из-под грозного взгляда высокого начальства. В комнате присутствовали как жандармы магконтроля, так и обычные, которых слуги вызвали первыми, и теперь и те и другие посматривали друг на друга.

Оно и понятно! Существовали правила, следуя которым, работники магконтроля обязаны были проверить каждый имевшийся в здании артефакт, но проверить так, чтобы тот не сыпал убийственными молниями направо и налево. А теперь оказалось, что кто-то плохо сработал, пуская легкий импульс в сторону вделанного в ручку шкафа магпредмета, и тот сработал на поражение от первого же толчка.

— Что за балаган?! — рявкнул Марьян Белянский так, что тренькнули и закачались люстры. — Вы все на работе. Не болтайте, отвлекая друг друга, а занимайтесь делом!

Шеф подошел к Харту, продолжавшему невозмутимо строчить на листе бумаги, вытащил у него из сумки сложенную простыню и кинул мне.

— Продолжим, — сказал рейян, оглядев всех так свирепо, что жандармы замерли, как кролики, и тут же разбежались в разные стороны, демонстрируя чудеса рвения.

— Ваш адрес! — потребовал шеф, когда мы снова погрузились в казенный транспорт. — Я довезу вас, на работу вернетесь, когда переоденетесь.

— Лиловый переулок, дом три, — ответила я, стараясь не выглядеть в повязанной на талии простыне как посетительница купален. Та почти сливалась с блузкой, делая из меня немного потрепанную нимфу в тоге.

— Итак, Бонс, объяснитесь? — потребовал шеф через пару минут, когда я расслабилась и уже надеялась, что рейян не станет меня допрашивать.

Я повернула голову, собираясь невозмутимо улыбнуться и заверить, что ничего не было и начальнику показалось, но Белянский прожег меня таким взглядом, что я тут же выпалила:

— На меня не действует магия.

Белянский моргнул и осведомился:

— Нейтрал? Врожденное?

Я кивнула, прекрасно сознавая, чем мне грозит такое признание.

— Родители считают, что причиной возникновения стала кровь метоморфов в нашей семье, — пояснила я. — Они изучали вопрос, когда я родилась, и обнаружили, что среди потомков метаморфов довольно часто встречаются те, кто получил неудачное смешение генов. Так, у меня нестандартная внешность, но изменить ее я не могу. Краска просто смывается с волос, а магия… Магия на меня в принципе не действует.

— Совсем? — с исследовательским интересом уточнил рейян.

— Это как врожденная антиспособность, — поморщилась я. — С годами научилась контролировать себя. Мне удается использовать артефакты, если очень нужно. Но если я не контролирую себя, то могу… испортить любой магпредмет.

— Поглощение энергии? — предположил следователь.

Я покачала головой:

— Нет. Я скорее как бы ломаю их. Начинаются сбои. Или магические предметы просто перестают работать. Ну а заклинания на мне банально не работают. Если бы мой весьма своеобразный дар распространялся еще и на одежду, — нахмурившись, тронула место, где под простыней начинался разрез на юбке. — Мрак…

— Интересно, — чуть помолчав, сказал шеф. — А при контакте с носителями магического дара что-то происходит?

— Нет, — покачала головой. — Моя тетушка-метаморф, даже держа меня за руку, могла без проблем менять внешность. А родители колдовали…

Я покосилась на начальника и вздохнула.

И как теперь жить? Моя особенность или способность была настолько редкой и индивидуальной, что превращала меня почти в урода по меркам как людей, так и магов. К тому же у всех, у кого появлялось что-то похожее, были отличия, так что нейтралов нельзя причислять к своеобразному подвиду, как метаморфов или перевертышей.

Эх… А я ведь хотела скрыть это ото всех! Жить, как другие. Вот чем я хуже?

Глубоко вздохнув, я отвернулась и, стараясь не съезжать на середину бугристого сиденья, стала смотреть в окно.

Я ждала новых вопросов от шефа или выволочки за то, что в личном деле о моей особенности нет ни слова, но Белянский помалкивал. Неужели сочувствует или проявляет чудеса понимания? Я глянула на шефа, но тот хмуро и сосредоточенно просматривал мои записи в блокноте, а потом и вовсе начал шарить по сиденью.

— Шеф, вот ручка, — глядя на пальцы начальника, ощупывавшие мое бедро, спокойно произнесла я и протянула рейяну искомое.

Тот даже взгляд от блокнота не оторвал, взял ручку, которую я ему прямо под нос сунула, что-то промычал и стал делать пометки, черкая поверх моих аккуратных строчек.

Хракс! Я же потом его каракули не разберу!

Косясь на страницу и пытаясь прочесть то, что написал Белянский, я изогнулась всем телом и едва не повалилась на шефа, когда самоход подпрыгнул на каком-то камне. На мое счастье, начальник не заметил ни моего вскрика, ни того, как я проехалась пятой точкой по сиденью, прижавшись ею к рейяну, ни того, как я ужом возвращалась на прежнюю позицию.

— А вы могли бы аккуратнее ехать? — взвилась я, стараясь не думать о том, что начинаю перенимать манеру шефа на всех рычать.

ГЛАВА 7

— Я даю вам час, Бонс, — сказал Белянский, когда гном затормозил тарантайку у подъезда моего дома. При этом начальник даже не взглянул на меня, продолжая делать пометки в блокноте. — У нас много дел.

Проводив черный самоход взглядом, я медленно и глубоко вздохнула, встряхнулась, как кошка, и строго сказала себе:

— Это могло произойти в любую секунду, так что все к лучшему! Пусть уж лучше шеф знает одну неприятную для меня, но в общем-то безобидную тайну. А вот вторую… вторую я выдать не могу!

Решительно кивнув, я направилась к дому и едва не столкнулась с Себастьяном Калтуховским, с удивительной для его роста и комплекции прытью загородившим мне дорогу. Медленно оглядев этого необъятного рейяна с носков начищенных до блеска штиблет до лоснящегося от радости лица, я постаралась не зарычать от недовольства.

— Рейна Бонс! — произнес он, чеканя каждое слово. Мне почудилось, что мне прямо в мозг забивают гвозди. — Какое совпадение!

— Здравствуйте, рейян Калтуховский, — максимально вежливо ответила я и отступила на пару шагов, доводя расстояние между нами до приемлемого.

— Прогуливаете работу в первую же неделю? — пробасил мужчина и рассмеялся, будто бы сказал что-то очень веселое.

— Нет, — начиная терять терпение, ответила я. — Из-за маленького происшествия старший следователь позволил мне забежать домой. Извините, но я очень спешу, рейян Калтуховский.

Пусть Лиловый переулок и был глухим и сонным местом, где стояли маленькие аккуратные домики из желтого кирпича с немного гротескной отделкой из белого камня, напоминая об архитектурной избыточности, присутствовавшей во внешнем облике зданий, возведенных пару веков назад по всему королевству, пусть домики утопали в зелени, мешавшей жильцам первых этажей вести наблюдение за дворами, но мне совсем не хотелось торчать на улице в хракской простыне дольше необходимого.

— Дражайшая рейна, — прочувственно произнес главный судмедэксперт Центрального управления магконтроля, — не переживайте вы так из-за работы! — Мужчина шагнул ближе и сжал в своих лапах мою руку, попутно пытаясь заглянуть в глаза. — Такому прелестному созданию не следует перетруждаться. Марьян подождет.

Я попыталась удержать на лице вежливую полуулыбку, но та медленно и неотвратимо превращалась в раздраженный оскал.

— Рейян Калтуховский, — мягко сказала я, — спасибо, что переживаете, но мне на самом деле нужно спешить. С вашего позволения…

Я высвободила руку и попыталась обойти мужчину. Но не тут-то было! Калтуховский развернулся, почти задев меня своей бочкообразной грудью, и решительно перехватил чуть повыше локтя.

— Рейян… — прошипела я.

— Дорогая рейна, куда же вы, — пробасил мужчина, — постойте.

Меньше всего мне хотелось стоять и слушать Себастьяна Калтуховского.

— Рейян Калтуховский, — теряя терпение, выпалила я, — что вы себе позволяете?

Я грозно сверкнула глазами и кивнула на пальцы мужчины, которыми он довольно ощутимо впился в мою руку. Судмедэксперт тут же конечность убрал, сложил руки на объемной груди и с улыбкой произнес:

— Ах, простите. Я сделал вам больно? Я вовсе не хотел этого. Но… прекраснейшее создание… драгоценная рейна, разве вы можете вот так уйти? Бросите меня посреди улицы? Это ведь невежливо.

Я на миг прикрыла глаза, чувствуя, что кастрюлька с моим терпением не просто нагрелась — через край хлещет кипяток, выжигая все на своем пути. Глубоко вдохнув и выдохнув, я снова посмотрела на рейяна и максимально спокойно выговорила:

— Рейян Калтуховский, мы с вами не договаривались о встрече, а столкнулись случайно. И в данный момент у меня нет времени вести с вами светскую беседу. Мне нужно вернуться на работу меньше чем через час. Поэтому, пожалуйста, дайте мне пройти.

Мужчина оглядел меня с высоты своего немалого роста и, понизив голос, доверительно, как ему казалось, произнес:

— Зачем все эти игры, дражайшая Эллочка?

Я не удержалась и зло вздернула брови, а мужчина продолжал:

— Спешить на работу? Правда думаете, что хоть кто-то поверит, что вы пришли в управление для того, чтобы работать?

Я прищурилась, начиная понимать, где мой шеф заполучил такой плохой характер. Пообщаешься вот с такими умниками и без шкуры перевертыша начнешь на людей кидаться.

— Зачем, — с удовольствием продолжал между тем судмедэксперт, — зачем все эти игры? Вы ведь в управлении лишь для того, чтобы найти себе подходящего мужа, да? Или, что более вероятно, возлюбленного? Мужья, как известно, не всегда щедры, а вот любовники понимают, что за приятное общество нужно расплачиваться.

Я вновь зажмурилась и медленно втянула носом воздух. Выдохнуть получилось лишь с третьей попытки.

Что?! Я потратила три года на занятия по четыре раза в неделю только для того, чтобы обзавестись мужем? Я училась и набивала шишки только для этого? Так он думает? Серьезно?!

— Рейян Калтуховский! — чувствуя, как красная пелена застилает глаза, выпалила я. — Да как вам такое в голову пришло? Я пришла в управление магконтроля, чтобы работать. Не выдумывайте!

— Сколько уж было таких историй и таких оправданий! — радостно расхохотался мужчина, шагнув ко мне. Я вынужденно отступила, оказавшись под козырьком крыльца своего подъезда. — Я же все понимаю. Девушки вроде вас верят, что именно в магконтроле им светит встретить важного начальника, который бросит к их ногам златые горы… ну или хотя бы разведется с прежней женой. И вам всем кажется, что должность и образование делают вас куда более выгодным приобретением, чем обычные девушки из хороших семей.

Я шумно выдохнула и отступила еще на шаг. Теперь даже очень любопытные зрители не могли меня увидеть — Калтуховский своей массивной фигурой полностью перекрыл обзор.

— А раз так, зачем все эти сложности? — радостно проговорил мужчина, придвигаясь ко мне и почти вжимая меня в скрипнувшую дверь. — С Белянским вам ничего не светит. Наш дорогой старший следователь вообще не способен ужиться с людьми. Тем более с женщиной. Дубинский порой бывает мил, но у него мать и целый выводок племянников, сидящих у него на шее. К высокому начальству вас просто не подпустят. А мелкие сошки вам разве нужны?

— И вы решили предложить мне себя, раз уж мы столкнулись? Чего время зря терять, да? — четко выговаривая слова, спросила я. Первая ярость была подавлена, я вновь себя контролировала. Меня захлестывала веселая злость, и я наблюдала за рейяном как бы немного со стороны, видя его самомнение и ликование. — В качестве кого же, если не секрет?

— Вам решать, драгоценная Эллочка, — тоном конферансье произнес Калтуховский и победоносно улыбнулся.

Глядя на его лоснящийся лоб и чуть заалевшие щеки, я кивнула и тоном прилежной школьницы ответила:

— Хорошо. Я решила.

Калтуховский улыбнулся еще шире и шагнул ближе. Я нашарила ручку двери и нажала ее, а потом шагнула назад, оказавшись в подъезде.

— Что же вы решили? — самодовольно спросил рейян.

Страницы: «« « 12345678 » ... »»