По ту сторону жизни Ильин Андрей

– Чего делать будем?

– Прорываться.

Кто-то потянул из кармана гранату, но даже чеку выдернуть не успел. Выстрел, один! И боец, получивший пулю в хребет, ткнулся лбом в траву. Снайпер! На дереве! Который видит их сверху, как на ладони.

И снова голос:

– Оружие на землю! Обоймы и магазины выбросить!

И тут же пулемётные и автоматные очереди перед самыми головами. И сочные шлепки свинца в кочки. И пулемёт сзади. И не понять кто и откуда стреляет.

– Некуда вам деваться, на мушке вы! Три секунды на размышление, потом огонь на поражение. Время пошло!

И еще один залп над головами и понятно, что при такой плотности огня, который со всех сторон, не уцелеть. Поторопились они, поверили в удачу и… напоролись! Как в сказке про Колобка, который от волка и медведя ушёл! Но… не ушел!

– Раз!..

И кто-то первый отбросил автомат. И за ним другие. Потому что никаких шансов!..

– Руки за голову и рожами в землю.

Легли, руки на затылки припечатав. И тут же сапоги со всех сторон набежали, оружие подальше отпнули и по спинам прикладами забарабанили. Вот и всё. Вот и отбегались…

Амба!

– Ну что, будем говорить или в молчанку играть?..

Стол. Табурет к полу привинченный, окно зарешеченное и три барбоса.

– Ну?

Удар сзади по почкам. И еще один.

– Только туфту не гони, не надо. Приятели твои во всём признались…

А дальше привычная «песня» зэка:

– Да вы что, гражданин начальник, я всё расскажу… Я только правду… Я же понимаю, мамой клянусь…

Только, походу, нет у следаков времени на долгие беседы, потому как сбили зэка с табуретки на пол и стали пинать сапогами. А сапоги офицерские, узконосые, которыми, если в ребро угодить, легко косточку сломать можно.

– Скажешь, всё скажешь!

Удар!.. Удар!.. Удар!..

– Кто вас на побег подбил? Говори…

– Никто не подбивал, случайно это вышло – кто-то замок открыл…

– Кто? Кто конкретно?

– Я не знаю, не видел, я спал… Честное слово, гражданин начальник, я проснулся, когда конвой уже мочили, ну, то есть, напали.

– Кто мочил? Кто конкретно?

– Я не видел, там темно было!

И снова удары такие, чтобы не убить, но и без опасения покалечить…

– Давай следующего…

Завели, посадили, в морду кулаком ткнули для острастки.

– Кто первый на конвоиров напал?

– Я не видел, я спал…

– Все спали, никто не видел… А кто резал их заточками? Кто? Говори…

И кровь брызгами во все стороны на заляпанный табурет.

– Зачем так-то… Товарищ Берия запретил меры физического воздействия.

– Чего?! Умный?! А ну, иди сюда, умный…

И за волосы схватив, о колено лицом со всего маха!

– Следующий…

Конвейер. Такой, что на пол уже не ступить, чтобы не поскользнуться на красном.

– По какой статье сидел?

– Так в деле всё есть.

– Ты мне дело в нос не суй, отвечай, когда спрашивают!

И снова про побег, про сберкассу, про убитого участкового…

– Этого убери, следующего давай…

К вечеру всех собрали, вдоль стены в коридоре выстроили. Еле стоят зэки, на месте покачиваясь.

Ярится следак.

– Ну что, уроды?! С вами всё понятно, убийство работников Органов при исполнении служебных обязанностей – там, в вагоне, в сберкассе и в лесу, когда вас брали. В лесу вы, мрази, чуть ли не взвод покрошили. Кто кого жизни лишил мне разбираться некогда, вы друг на друга всё валить станете. Да и неважно это – все сбежали, всем ответ нести. По самой верхней планке. Понятно?

– Не имеешь права, начальник! – крикнул кто-то из строя. – Без суда.

– Что?! Кто сказал? Мне суд не указ, потому что я полномочиями наделён. По законам военного времени, как взятых с оружием в руках. Вы что думали, я с вами цацкаться стану? Тут дело ясное и дополнительных уточнений не требует. Вас еще там, в лесу, почикать надо было. Ну, да и теперь не поздно… Всё, следствие закончено, если кто что новое сказать хочет или с Органами посотрудничать – шаг вперёд! Нет?.. Ну, тогда и разговора нет! – Осмотрелся злобно. – Выводи их во двор. Только прежде руки свяжи, а то они шибко шустрые, еще учудят чего.

– Пошли!

Вышли. Двор мрачный, закрытый со всех сторон, ворота какие-то, несколько заложенных кирпичами окон. И стена… обшитая досками, а в досках дырочки! Много дырочек, как будто в нее кто-то толстенные гвозди вколачивал – вколотил, да вытащил. Только не гвозди это, а пули. И там, в стороне, на земле что-то сложено и брезентом прикрыто, но если присмотреться, то фигуры угадываются человеческие! И еще трактор в углу тарахтит на холостом ходу, звуки заглушая… Вот значит как!

Подбежал какой-то, с иголочки, лейтенант, козырнул:

– Товарищ подполковник. У нас тут еще… К тем… – кивнул на тела под брезентом. – Мы не успели… С ними как – теперь или после?

Подполковник недовольно поморщился:

– Давай теперь, нечего машину два раза гонять. Эти подождут, им спешить некуда.

Из двери вывели несколько мужчин в рваной, заляпанной одежде, сильно побитых, в ссадинах и кровоподтёках. Один перебитую в локте руку придерживал. По виду местные. Вышли, смотрят на небо, щурятся на свет, на месте растерянно топчутся.

– Туда, к стенке шагай!

Пошли цепочкой. Встали.

Откуда-то выскочил комендантский взвод с карабинами. Разбежался, встал шеренгой.

– Отделение! Заряжай!

Заклацали вразнобой затворы…

– То-овсь!

Взлетели карабины, упёрлись стволами в людей у стены.

– Цельсь!..

Странные команды, неуставные, какие-то потешные, как из художественных фильмов. Да и нет в уставах прописанных под расстрелы команд, так что тут каждый как хочет изворачивается.

– Лейтенант, кончай самодеятельность, давай быстрее управляйся, – приказал подполковник. – Нечего тут цирк устраивать. Люди ждут…

– Так точно! – козырнул лейтенант. Вскинул руку и тут же опустил: – Пли!

Разом громыхнули, эхом отражаясь от стен, выстрелы. Пули ударили в близкие тела, пробивая их насквозь, ткнулись в дерево. Жертвы, откинувшись, стали валиться назад и друг на друга. Лейтенант, выдернув из кобуры наган, шустро подбежал к ним и, вглядываясь в каждого и шевеля ногой головы, сделал несколько выстрелов в лица.

– Давай, утаскивай.

Подбежали какие-то солдаты, подхватили за ноги, за руки еще агонизирующие, еще дёргающиеся тела, поволокли к куче, накрытой брезентом.

От трактора прибрёл мужик в промасленном ватнике, спросил:

– Мне мотор глушить, а то горючки почти не осталось?

– Погодь маленько.

Солдаты расстрельной команды стояли, переминаясь с ноги на ногу, не зная чем себя занять. Другие волокли трупы, которые только что были людьми. И всё это было буднично и скучно и от того… страшно. Потому что никого и ничья смерть здесь не удивляла и была поставлена на поток.

Подполковник посмотрел на часы, махнул.

Раздалась команда:

– Первая десятка – пошла!

Солдаты комендантского взвода построились, выровнялись.

– А ну, быстро!

Автоматчики, заколотили по спинам зэков прикладами, подгоняя к стене.

– Вы что творите! Это произвол! Ответите перед законом! – крикнул кто-то.

– Отвечу, – ухмыльнулся подполковник. – Вот у меня и бумажка имеется. Объяснительная по поводу вашей попытки к бегству, которую я пресёк. А вы как хотели? Здесь вам – не там, мы каждый день вот тут «братьев» в распыл пускаем. Такое у нас тут судопроизводство – ускоренное. Давайте, вставайте.

Первая десятка встала у стены.

Лейтенант, встав сбоку от своего взвода, крутил барабан нагана, впихивая в пустые гнезда патроны, чтобы добивать раненых. Другие солдаты, те, что таскали трупы, ждали в сторонке. Трактор тарахтел…

Подполковник глянул исподлобья. Вздохнул.

– Если кто что надумал – выходи.

– Я! – вдруг сказал кто-то. И сделал шаг от стены.

Подполковник с интересом глянул на него.

– Молодец. Правильно решил. Может, кто еще? – Огляделся по сторонам.

– Я.

– И я тоже.

Из ожидающей расстрела толпы вышли два зэка.

– Кто еще? – Пауза. – Больше никого? Тогда… привести приговор в исполнение.

Теперь лейтенант уже не красовался. Просто сказал:

– Изготовиться к стрельбе.

Карабины взлетели, упёрлись.

– По моей команде! – Лейтенант вскинул руку…

Но что-то случилось, потому что всегда что-то случается в отлаженном механизме армии.

– Отставить!

Из двери выскочил какой-то капитан. Подбежал, ударил ближнего солдата по винтовке, клоня дуло к земле.

Подполковник удивлённо вскинул брови:

– В чём дело?

– Отставить расстрел. Эти люди по нашей части.

– Что значит по «вашей»? У меня приказ ликвидировать бандитский элемент, оказавший сопротивление на месте. Вы кто такой? – В голосе подполковника зазвучали стальные нотки.

Капитан подошёл, раскрыл удостоверение. И развернул какую-то бумагу.

– По этим заключённым ведётся особое следствие. Теперь я их забираю. Здесь список.

Подполковник пожал плечами.

– А этих? Они согласились сотрудничать со следствием.

– И этих тоже. Всех.

– Они наших людей положили, чуть не два взвода. И раньше… – вяло возразил подполковник. – Лучше бы их теперь…

– Я знаю. Но у меня приказ. Выводите их во внутренний двор, там ждёт автозак.

Ошарашенные зэки стояли ни живы, ни мертвы, вернее – уже почти не живые, но еще не мёртвые.

– А ну, пошли!

Зэков вывели во внутренний двор, где точно стояли две с железными будками машины.

– По одному… Шагом марш!

И зэки стали забираться по ступеням и садиться, тесниться на узких скамейках, уже ничему не удивляясь. Потому что судьба зэка так переменчива – сегодня ты под расстрелом ходишь, а завтра армией командуешь или секретное КБ возглавляешь.

– Быстрей, быстрей, шевелись, уроды!

И зэки бежали и прыгали, и взбирались. А из окна второго этажа за ними кто-то внимательно наблюдал. Какой-то гражданский мужчина в сером пиджаке…

Товарищ Берия сидел. Все прочие стояли. По стойке «смирно». Немалые даже для этого кабинета чины.

– Как такое могло случиться? – тихо, но так, что мороз по коже пробирал, вопрошал товарищ Берия. – Чекисты, чёрт вас побери, наследники Дзержинского! Сорок семь трупов, не считая раненых. Сорок семь! Я требую объяснений!

– Противник… Выучка… Фактор внезапности… – жевали сопли бравые генералы и полковники. – Кто мог подумать, предположить, что простые зэки окажутся хлеще отъявленных фашистских диверсантов? Как заговорённые…

– А вы? У вас сборный отряд боевых офицеров-фронтовиков или вы барышень-курсисток набрали?

Генералы вздыхали и потели затылками.

– Что этот, как его… «Оборотень»?

– Ушёл, – тихо ответил кто-то из присутствующих.

– Ушёл? А вы кто, начальник областного МГБ или хрен собачий на поводке? У вас люди, техника, вам армия и пограничники в помощь. Как он мог уйти?!

– Не могу знать! Сейчас ведётся следствие по факту…

– Каковы потери у противника?

– Один убитый и трое раненых.

– Что? Один к сорока семи?! – взъярился Берия.

– Так точно!

– Каким образом? Меня интересуют подробности! Факты!

– Первая группа была ликвидирована тихо, холодным оружием, в том числе были убиты все служебные собаки. Вторая – в ходе скоротечного огневого боя. Они зашли с флангов и тыла…

– Это что, случайность?

– Нет, выучка. И еще… Они понимали, что им отступать некуда. Они ведь зэки.

– А вы без пяти минут лейтенанты, – пригрозил товарищ Берия. – Идите, готовьте мне подробный доклад о случившемся. В деталях. Я хочу понять, почему какие-то зэки положили чуть ли не два взвода боевых офицеров, потеряв лишь одного своего приятеля. Что это за диверсанты такие? Задача ясна?

– Так точно!

– Тогда пошли… Вон пошли!

Дверь захлопнулась. Товарищ Берия нажал на кнопку звонка. Но не того, который соединялся с общей приёмной. Другого…

В кабинет тихо зашёл человек в пиджаке и начищенных штиблетах.

– Садись, Пётр Семёнович. Что скажешь?

– Скажу, что в ходе проверки в боевых условиях вверенный мне личный состав проявил себя с наилучшей стороны.

– Давай без обтекаемых фраз. По существу.

– А если по существу, то здесь, как в футболе, счёт говорит сам за себя. При этом против них были не мальчики, были боевые офицеры с фронтовым опытом.

Лаврентий Павлович забарабанил пальцами по столу.

– Ты давай без фанфар – по пунктам доложи. Что с внедрением и ликвидацией банды «Оборотня»? Ушёл?

– Так точно, ушёл. Группа вступила в контакт, но… он смог обезоружить моих людей. Это было условием встречи, и они были вынуждены подчиниться. Там не было шансов.

– Провалил дело! Упустил бандита, который в руках у тебя был, а теперь по твоей милости совработников резать будет, как цыплят!

– Виноват.

– Почему не организовали преследование?

– Не успели. «Оборотень» знает лес и успел скрыться по заранее намеченному маршруту. А дальше… Дальше я вывел облаву на своих людей и им стало не до того. С последующей задачей они справились.

– Хочешь сказать, что они такие ухари, что смогли положить пять десятков опытных бойцов? Что это не случайность, не стечение обстоятельств, а ожидаемый результат? Или, может, ты им подыграл?

– Никак нет! Кандидатуры офицеров в группу преследования я подбирал и утверждал лично сам, случайные люди туда не попадали, приказ был стрелять на поражение. Всё было как в реальных боевых, как на войне. Тем не менее…

– Считаешь, они прошли проверку?

– Не все и не во всех группах. В других ситуация чуть иная, там погибло до четверти личного состава, но остальные показали себя с самой лучшей стороны.

– Отказники?

– Есть. Двое перешли на сторону «Оборотня», еще трое сломались во время инсценировки расстрела, согласившись сотрудничать со следствием. В других группах примерно та же ситуация.

– Не слишком суровая проверка? Под дулами кто угодно может слабину дать.

– Но остальные-то не согласились. Я не могу доверять своим людям, не проверив их в деле, не хочу подставлять свою голову, она у меня одна.

– Теперь веришь?

– Почти.

– Что значит «почти»?

– Стопроцентно я не могу доверять даже себе…

– А мне? – испытующе глянул сквозь пенсне Лаврентий Павлович.

«Пиджак» на мгновение замялся. Но ответил:

– И вам, товарищ Берия. Никому. Извините… «Верю – не верю» – это для гаданий на ромашке по поводу своей избранницы. Я предпочитаю опираться на факты, а не на догадки. В первой группе пять бойцов дали слабину, хотя проверки в лагере прошли. Значит, это потенциальные предатели. И очень хорошо, что они сломались теперь, а не в реальных боевых.

– Ты чуть не четверть бойцов своими проверками извёл.

– Хоть половину! Лучше пусть из десяти останутся трое, но те, которые не будут знать сомнений, подчиняясь приказу. Вам нужны были проверенные люди, вот я и проверяю… Эти вам не подойдут. Что с ними делать?

– Сам разбирайся. Это твои люди.

– С теми, которые из-под расстрела, – могу. А которые с «Оборотнем» ушли, с ними как быть?

Лаврентий Павлович недовольно поморщился:

– Задал ты мне задачку… Теперь мне из-за тебя целые армейские операции придётся затевать – ловить, кого ты упустил. Там-то они хоть лишнего не сболтнут?

– Не должны. Если «Оборотень» узнает, кто они на самом деле и кому служат, они пяти минут не проживут. Так что будут молчать! Это в их интересах.

– Ну, спасибо, успокоил… Ладно, постараюсь я добыть твоих бойцов.

– Лучше живыми.

– А вот это не обещаю – местные кадры шибко на «Оборотня» злы и с его людьми церемониться не станут. Ладно, иди. И скажи пусть ко мне дежурный офицер зайдёт…

Дверь закрылась и открылась.

– Товарищ министр…

– Не ори, не на плацу. Полковника Милованова ко мне, срочно. Где он там у тебя?

– В приёмной дожидается.

– Зови.

– Товарищ Берия… по вашему приказанию…

– Дверь поплотнее закрой… Вот так… Теперь садись, Сергей Сергеевич. Сюда, поближе. Догадываешься, зачем пригласил?

– Так точно!

– Что у тебя нового по «Оборотню»?

– Всё в порядке – перешёл за запасную базу. Потерь нет. Мы его заранее предупредили о начале операции и коридор обеспечили. А бежавшие зэки – ну, вы, наверное, о них слышали, которые конвой порезали и в лесу скрывались…

Лаврентий Павлович кивнул.

– Они удар на себя приняли, облаву оттянув, как «Оборотень» и предполагал. Так что всё прошло штатно. Очень удачно сложилось.

– Люди «Оборотня» ничего не заподозрили?

– Никак нет. Всё прошло как надо. Сейчас они на дальней базе отсидятся, а через две недели, когда уйдут войска, вернутся на место.

Лаврентий Павлович удовлетворённо хмыкнул.

– Передай «Оборотню» что ему присвоено внеочередное звание – хорошо работает. Надо бы подумать о представлении его к Герою. Сколько он бандитов помог обезвредить?

– Шесть отрядов, которые к нему примкнули, а после были выявлены и уничтожены. Кроме того, ликвидировано девятнадцать бойцов его отряда из наиболее агрессивных.

– Это хорошо. Пусть новых под себя набирает. И отряды формирует. Так будет лучше, чем если ловить весь этот бандитский элемент поодиночке. Молодец «Оборотень», на блюдечке их нам приносит… Утечки через местные органы МГБ и милиции быть не может?

– Исключено, по «Оборотню» они ничего не знают, считая его удачливым бандитом.

– Руководство МГБ?

– Как вы приказали – не в курсе. Вся оперативная информация замкнута на четырёх человек, включая вас. Связь идёт обезличенно через тайники. Для близких и друзей майор Михайлов умер два года назад – погиб при выполнении служебного долга на территории Польши. Тело в закрытом гробу передано семье и захоронено на кладбище по месту жительства его жены. Так что все связи оборваны.

– А если местные до него доберутся? Через нашу голову? Он ведь им там как кость поперёк горла. Мы же за него им выговоры чуть не каждый месяц в личные дела пишем.