Дневник Паланик Чак
Когда вдруг понимаешь, что прошло полчаса, а дерьмо так и течет у тебя по ногам, и над тобой кружат мухи, выпей еще.
Она не рассказывает об этом Энджелу.
Здесь, в исчезнувшей прачечной комнате, Мисти делает зарисовки, Энджел делает снимки. Он говорит:
— Что вы можете мне рассказать об отце Питера?
Отец Питера, Харроу. Мисти он нравился. Она говорит:
— Он умер. А что?
Энджел делает снимок и прокручивает пленку на следующий кадр. Он кивает на надписи на стене и говорит:
— Написание строчных «л» говорит очень о многом. Первый элемент буквы означает привязанность к матери, второй — нисходящий — взаимоотношение с отцом.
Отец Питера, Харроу Уилмот. Все называли его Гарри. Мисти встречалась с ним только раз, когда приезжала в гости перед свадьбой. Перед тем, как она забеременела. Гарри устроил ей долгую, обстоятельную экскурсию по острову Уэйтенси. Они ходили по улицам, он показывал ей облупившуюся краску и просевшие крыши больших домов с гонтовой кровлей. Ключом от машины он выковыривал куски известки из щелей между гранитными блоками церкви. Они видели, как потрескались и вспучились тротуары на Платановой улице. Видели прожилки плесени на фасадах магазинов. Закрытый отель, опустошенный пожаром, был черен внутри и обшарпан снаружи, его оконные сетки покраснели от ржавчины. Ставни перекосились. Водосточные трубы прогнулись. Харроу Уилмот приговаривал: «Из грязи в князи и снова в грязь за три поколения». Он говорил: «Как бы мы ни умножали свои капиталы, дольше трех поколений они не продержатся».
Отец Питера умер вскоре после того, как Мисти вернулась в институт.
Энджел говорит:
— Можете раздобыть для меня образец его почерка?
Мисти продолжает срисовывать надписи. Она говорит:
— Я не знаю.
Просто для сведения: если ты провела день на природе, голышом, вся измазанная в говне и забрызганная розовой рвотой, это еще не значит, что ты настоящая художница.
Равно как и галлюцинации. Там, на мысе Уэйтенси, когда Мисти мучилась резями в желудке, и струи пота стекали ручьями по ее волосам и щекам, ей привиделось странное. Когда она вытиралась салфетками из отеля. Полоскала рот вином. Махала руками, отгоняя мух. В носу по-прежнему щипало от рвоты. Глупо, слишком глупо было бы рассказывать об этом Энджелу, но тени на краю леса зашевелились.
Из сумрака среди деревьев проступило металлическое лицо. Фигура шагнула вперед, и мягкая почва на краю луга просела под тяжестью бронзовой ступни.
Если ты учишься в художественном институте, тебе знакомы кошмарные галлюцинации. Ты знаешь, что такое флешбэк. Ты употребила немало веществ, которые могли накопиться в жировых тканях, готовые вылиться в кровь и устроить тебе дурной сон посреди бела дня.
Фигура сделала еще шаг, ее нога погрузилась в землю. В солнечном свете бронзовые руки местами сделались ярко-зелеными, местами — тускло-коричневыми. Плечи и голову покрывал белый птичий помет. Фигура шагала вперед. При каждом шаге рельефные мышцы перекатывались под бронзовой кожей на бедрах. При каждом шаге бронзовый фиговый лист шевелился в паху.
Сейчас, глядя на акварельный рисунок, лежащий на сумке Энджела, Мисти чувствует себя неловко. Аполлон, бог любви. Мисти пьяная и больная. Обнаженная душа похотливой художницы средних лет.
Фигура приблизилась еще на шаг. Идиотская галлюцинация. Пищевое отравление. Статуя голая. Мисти голая. Оба грязные в круге деревьев, обрамляющих луг. Чтобы прочистить мозги, чтобы прогнать этот ужас, Мисти начала рисовать. Чтобы сосредоточиться. Это было рисование без всякой мысли. Мисти закрыла глаза, поднесла карандаш к блоку акварельной бумаги и почувствовала, как он царапает по листу. Не глядя, она выводила прямые линии, растирала их боковой стороной большого пальца, чтобы затенить контур.
Автоматическое письмо.
Когда карандаш остановился, Мисти пришла в себя. Фигура исчезла. Спазмы в желудке почти прекратились. Жидкая пакость подсохла, и Мисти смогла отряхнуться. Потом она закопала салфетки, свои испорченные трусы и скомканные рисунки. Приехали Табби и Грейс. Они разыскали свою недостающую чайную чашку, или сливочник, или что там еще. К тому времени вино закончилось. Мисти была одета и пахла чуть лучше.
Табби сказала:
— Смотри. Ба подарила на день рождения.
Она вытянула руку, демонстрируя кольцо, сверкающее на пальце. Квадратный зеленый камень, ограненный, блестящий.
— Это хризолит, — сказала Табби и подняла руку над головой, чтобы в камне отразился закат.
Мисти уснула в машине, теряясь в догадках, откуда у Грейс взялись деньги. Грейс везла их обратно в город по Главной улице.
Мисти только потом заглянула в альбом. И удивилась не меньше, чем все остальные. Ей не пришлось править рисунок. Она только добавила цвета акварельными красками. Надо же, что творит подсознание. Откуда взялось это кресло? Что-то из юности, какая-то иллюстрация на лекциях по истории искусства.
Предсказуемые мечты бедной Мисти Клейнман.
Энджел что-то ей говорит.
Мисти переспрашивает:
— Что?
И Энджел говорит:
— Сколько вы хотите за этот рисунок?
Он имеет в виду деньги. Цену. Мисти говорит:
— Пятьдесят?
Мисти говорит:
— Пятьдесят долларов?
Эта картинка, которую Мисти нарисовала с закрытыми глазами, голая и напуганная, пьяная, с резями в животе, от которых ее выворачивало наизнанку, это ее первая проданная работа. Самое лучшее, что Мисти сделала в жизни.
Энджел открывает бумажник, достает десятку и две двадцатки. Он говорит:
— Можете еще что-нибудь рассказать об отце Питера?
Просто для сведения: когда они уходили с луга, там были две ямки в земле. Два следа рядом с тропинкой. На расстоянии примерно в два фута, слишком большие для человека. Слишком далеко друг от друга. Цепочка ямок уводила обратно в лес, слишком больших, слишком широких для человеческих шагов. Мисти не рассказывает об этом Энджелу. Он подумает, что она спятила. Спятила, как ее муж.
Как ты, милый мой Питер.
Сейчас от ее отравления осталась только убийственная головная боль.
Энджел подносит картинку к носу и нюхает. Морщит нос, нюхает снова и убирает картинку в боковой карман сумки. Он видит, что Мисти за ним наблюдает, и говорит:
— Не обращайте внимания. На секундочку мне показалось, что пахнет говном.
15 июля
Если первый за четыре года мужчина, который смотрит на твои сиськи, окажется полицейским, тебе надо выпить. Если окажется, что он уже знает, как ты выглядишь голой, надо выпить еще.
Двойную порцию.
За восьмым столиком в Орехово-золотом зале сидит какой-то мужик, просто какой-то мужик, твой ровесник. Крупный, с сутулыми плечами. Его рубашка подобрана по размеру, разве что чуть тесновата на животе, белом поликоттоновом воздушном шаре, слегка нависающем над ремнем. Волос на висках у мужчины почти не осталось. Высокие залысины по бокам его лба тянутся длинными треугольниками голой кожи, ярко-красной, сожженной солнцем. Словно длинные острые рожки, торчащие надо лбом. Рога, как у черта. Раскрытый блокнот на спирали лежит на столе, и мужик что-то в нем пишет, наблюдая за Мисти. На нем темно-синий спортивный пиджак и галстук в полоску.
Мисти несет ему стакан воды, ее руки трясутся так сильно, что слышно, как стучат кубики льда. Просто, чтобы ты знал: у нее третьи сутки болит голова. Болит так, словно в мозгах копошатся личинки. Черви высверливают ходы. Жуки роют тоннели.
Мужик за восьмым столиком говорит:
— Смотрю, народу у вас немного.
Его одеколон пахнет гвоздикой. Это тот самый мужчина с парома, мужчина с собакой, которая решила, что Мисти мертва. Полицейский. Детектив Кларк Стилтон. Расследование преступлений на почве ненависти.
Мисти пожимает плечами и вручает ему меню. Мисти обводит взглядом зал, золоченую краску и деревянные панели, и говорит:
— А где ваша собака?
Мисти говорит:
— Что будете пить?
И он говорит:
— Мне нужно встретиться с вашим мужем.
Он говорит:
— Вы — миссис Уилмот, как я понимаю?
Ее имя написано на табличке, приколотой к нейлоновой розовой униформе: Мисти Мэри Уилмот.
Голова болит так, словно в затылок вбивают гвоздь, тюк-тюк-тюк молотком, произведение концептуального искусства, молоток бьет все сильнее, долбит в одну точку, пока ты не забываешь обо всем остальном в этом мире.
Детектив Стилтон кладет ручку на стол и подает Мисти руку для рукопожатия. Он улыбается и говорит:
— На самом деле, я и есть окружная оперативная группа по расследованию преступлений на почве ненависти.
Мисти пожимает ему руку и говорит:
— Может быть, чашечку кофе?
И он говорит:
— Да, пожалуйста.
Голова болит так, словно она надувной мячик, перекачанный воздухом. Воздух все закачивают и закачивают, только это не воздух. Это кровь.
Просто для сведения: Мисти уже говорила детективу, что Питер в больнице.
Что ты в больнице.
В тот вечер на пароме она рассказала детективу Стилтону, как у тебя съехала крыша, и ты оставил семью в долгах. Как тебя выгоняли из всех институтов, как ты втыкал в себя брошки. Как ты уселся в машину, стоявшую в гараже, и включил двигатель. Твои граффити, твои бредовые надписи на стенах замурованных кухонь и прачечных комнат в чужих домах, это был просто еще один признак твоего сумасшествия. Вандализм. Это очень печально, сказала Мисти детективу, но Питер подгадил ей так же, как всем остальным.
Сейчас около трех часов дня, затишье между обедом и ужином.
Мисти говорит:
— Да. Конечно, съездите к моему мужу.
Мисти говорит:
— Вы хотели заказать кофе?
Детектив, он что-то пишет в блокноте и спрашивает:
— Вы не знаете, состоял ли ваш муж в какой-нибудь неонацистской организации? В какой-нибудь радикальной расистской группировке?
И Мисти говорит:
— Что, правда?
Она говорит:
— Тут готовят отличный ростбиф.
Просто для сведения: это даже мило. Оба держат блокноты, ручки на изготовку. Это дуэль. Перестрелка.
Если детектив Стилтон видел надписи Питера, он знает, что Питер думал о голой Мисти. О ее обвисших сиськах, похожих на парочку дохлых карпов. О ее толстых ногах, оплетенных варикозными венами. О руках, пропахших резиновыми перчатками. О Мисти Уилмот, царице горничных. Что думал ты о своей жене.
Детектив Стилтон пишет и говорит:
— Значит, вы с мужем были не слишком близки?
И Мисти говорит:
— Я всегда думала, мы были близки.
Она говорит:
— А теперь даже не знаю.
Он говорит, продолжая писать:
— Вы не знаете, состоял ли Питер в Ку-клукс-клане?
И Мисти говорит:
— Очень рекомендую куриный суп с клецками.
Он говорит, продолжая писать:
— Вы не знаете, существует ли подобная расистская группировка на острове Уэйтенси?
Голова болит так, словно в затылок вбивают гвоздь, тюк-тюк-тюк молотком.
Кто-то за пятым столиком машет рукой, и Мисти говорит:
— Может быть, чашечку кофе?
Детектив Стилтон говорит:
— Вы хорошо себя чувствуете? Как-то вы плохо выглядите.
Как раз сегодня, за завтраком, Грейс Уилмот сказала, что страшно переживает из-за испорченного куриного салата — так страшно переживает, что записала Мисти на завтра к доктору Туше. Конечно, приятно, когда о тебе беспокоятся, но это еще один долбаный счет, который придется оплачивать.
Когда Мисти закрывает глаза, она готова поклясться, что голова раскаляется изнутри. Ее шея словно чугунная, сплошной мышечный спазм. Складки кожи на шее слиплись от пота. Голова втянута в плечи по самые уши, сами плечи зажаты. Голову не повернуть, уши мгновенно обжигает болью.
Питер рассказывал о Паганини, возможно, величайшем скрипаче всех времен. Он страдал туберкулезом, сифилисом, остеомиелитом челюстной кости, расстройством желудка, геморроем и мочекаменной болезнью. Паганини, не Питер. Из-за отравления ртутью, которую доктора прописали ему от сифилиса, у него выпали зубы. Кожа сделалась серо-белой. Голова облысела. Паганини был ходячим трупом, но, играя на скрипке, уносился в бессмертие.
У него был синдром Элерса-Данлоса, наследственное заболевание, от которого его суставы стали такими подвижными, что он мог отогнуть большой палец и прикоснуться к запястью. Если верить Питеру, то, что терзало Паганини, превратило его в гения.
Если верить тебе.
Мисти приносит детективу Стилтону чай со льдом, которого тот не заказывал, и он говорит:
— Зачем вам в помещении темные очки?
Дернув головой в сторону больших окон, она говорит:
— Свет слишком яркий.
Она подливает ему воды и говорит:
— Режет глаза.
Рука трясется так сильно, что Мисти роняет ручку. Вцепившись одной рукой в край стола, чтобы не упасть, она наклоняется поднять ручку. Она шмыгает носом и говорит:
— Извините.
И детектив говорит:
— Вам знаком некто Энджел Делапорт?
Мисти шмыгает носом и говорит:
— Вы готовы сделать заказ?
Почерк Стилтона. Энджелу Делапорту надо это увидеть. Буквы высокие, устремленные ввысь, энергичные, идеалистичные. Ярко выраженный наклон вправо, упрямый, напористый. Сильный нажим на бумагу означает крепкое либидо. Как сказал бы Энджел. Нижние петельки строчных «у» направлены вертикально вниз. Это означает решительность и несомненные лидерские качества.
Детектив Стилтон смотрит на Мисти и говорит:
— Как бы вы описали отношение ваших соседей к приезжим? Есть какой-то враждебный настрой?
Просто для сведения: если твоя мастурбация продолжается не более трех минут, потому что у вас одна ванная на пятнадцать человек, надо выпить еще.
На теории искусства вам расскажут, что женщинам нравятся мужчины с высокими выпуклыми лбами и тяжелыми квадратными подбородками. Какой-то социолог из Военной академии США провел исследование, согласно которому наиболее привлекательными считаются мужчины с прямоугольными лицами, глубоко посаженными глазами и ушами, плотно прилегающими к голове.
Именно так выглядит детектив Стилтон, приплюсуйте лишь несколько лишних фунтов. Сейчас он не улыбается, но морщинки у него на щеках и «гусиные лапки» в уголках глаз ясно указывают на то, что улыбается он помногу. Он улыбается чаще, чем хмурится. Отметины счастья. Может быть, из-за лишнего веса, но его вертикальные межбровные морщины и горизонтальные линии на лбу — морщины тревоги — почти незаметны.
И вдобавок ко всему перечисленному, ярко-красные рожки надо лбом.
Визуальные сигналы, на которые ты реагируешь. Алгоритм привлекательности. Ответ на вопрос, почему мы любим тех, кого любим. Даже если мы реагируем неосознанно, все равно эти сигналы — причина, по которой мы делаем то, что делаем.
Знаем то, чего не знаем.
Морщины как определение характера по почерку. Графология. Энджелу это понравится.
Милый мой Питер. Он отрастил длинные волосы, потому что у него оттопырены уши.
У тебя оттопырены уши.
У Табби уши, как у отца. У нее длинные черные волосы, как у отца.
Как у тебя
Стилтон говорит:
— Жизнь на острове меняется, и многим это не нравится. Если ваш муж действует не в одиночку, мы можем столкнуться с массовыми случаями насилия. Поджоги. Убийства.
Если Мисти опустит глаза, ее сразу потянет упасть. Если она повернет голову, зрение затуманится, и вся комната на миг превратится в смазанное пятно.
Мисти вырывает из блокнота чек, кладет его на стол и говорит:
— Желаете заказать что-то еще?
— Последний вопрос, миссис Уилмот, — говорит детектив.
Он отпивает свой чай со льдом, смотрит на Мисти поверх ободка стакана и говорит:
— Я бы хотел побеседовать с родителями вашего мужа, если это возможно.
Мать Питера, Грейс Уилмот, сейчас живет здесь, в отеле, говорит ему Мисти. Отец Питера, Харроу Уилмот, уже умер. Тринадцать или даже четырнадцать лет назад.
Детектив Стилтон что-то записывает в блокноте. Он говорит:
— От чего умер ваш свекор?
Кажется, от сердечного приступа. Мисти точно не знает.
И Стилтон говорит:
— Похоже, вы не особенно хорошо знаете своих родственников по мужу.
Боль долбит в затылок, тюк-тюк-тюк молотком, и Мисти говорит:
— Кажется, вы хотели заказать кофе?
16 июля
Доктор Туше светит фонариком в глаза Мисти и просит ее поморгать. Он светит ей в уши. Светит ей в ноздри. Выключает свет в кабинете и просит Мисти направить фонарик в рот. Точно так же фонарик Энджела Делапорта заглядывал в дырку, пробитую в стене у него в столовой. Это старый врачебный прием — высветить носовые пазухи, чтобы они проявились, засияли красным под кожей, и можно будет проверить, нет ли там затемнений, означающих закупорку, очаг инфекции. Синусовые головные боли. Доктор Туше запрокидывает Мисти голову и смотрит ей в горло.
Он говорит:
— Почему вы решили, что это было пищевое отравление?
И Мисти рассказывает ему о поносе, о спазмах в желудке, о головных болях. Мисти рассказывает обо всем, кроме галлюцинаций.
Он надевает ей на руку манжету тонометра, закачивает в нее воздух и сбрасывает давление. Взгляды обоих прикованы к манометру. Стрелка вздрагивает с каждым ударом сердца. Боль в голове Мисти бьется в такт пульсу.
Потом ей приходится снять блузку, и доктор Туше поднимает одну ее руку вверх и ощупывает подмышку. Доктор носит очки и сосредоточенно смотрит в стену, пока его пальцы заняты делом. Мисти наблюдает за ними в зеркале на стене. Ее бюстгальтер натянут так туго, что лямки врезаются в плечи. Рыхлый живот свисает над поясом брюк. Ее ожерелье из поддельного жемчуга провалилось в глубокие складки жира сзади на шее.
Пальцы доктора Туше, они внедряются, зарываются, ввинчиваются ей в подмышку.
Окна в смотровом кабинете — матированное стекло, блузка Мисти висит на крючке на двери. В этом же кабинете Мисти рожала Табби. На стенах — бледно-зеленая плитка. На полу — белый кафель. Тот же самый смотровой стол. Здесь родился Питер. Здесь родилась Полетта. Уилл Таппер. Мэтт Хайленд. Бретт Питерсен. Все жители острова младше пятидесяти лет. Этот остров так мал, что доктор Туше также и похоронных дел мастер. Он готовил к погребению тело отца Питера, Харроу. Готовил к кремации.
Твоего отца.
В Харроу Уилмоте было все, что Мисти хотелось бы видеть в Питере, когда тот станет старше. Мисти смотрела на свекра так же, как молодые мужчины смотрят на своих предполагаемых тещ, чтобы понять, в кого превратятся их юные невесты лет через двадцать. Гарри был именно таким мужчиной, за которым Мисти хотелось быть замужем, когда ее молодость отцветет. Высокий, с седыми бачками, прямым носом и длинным раздвоенным подбородком.
Но теперь, когда Мисти закрывает глаза и пытается представить Харроу Уилмота, она видит лишь пепел, который развеяли со скал над морем на мысе Уэйтенси. Длинное серое облако.
Мисти не знает, где доктор Туше бальзамирует покойных. Может быть, прямо здесь, в смотровом кабинете. Если он доживет, то подготовит и тело Грейс Уилмот. Доктор Туше осматривал Питера на месте неудавшегося самоубийства.
Твоего неудавшегося самоубийства.
Если кислород все-таки перекроют, доктор Туше подготовит тело.
Твое тело.
Доктор ощупывает ей подмышки. Проверяет, нет ли там уплотнений. Раковых опухолей. Он знает, где нужно надавить на позвоночник, чтобы твоя голова запрокинулась. Поддельные жемчуга еще глубже уходят под складки кожи сзади на шее. Глаза доктора скошены в сторону, он не смотрит на Мисти. Он напевает какой-то мотивчик. Уносясь мыслями в дальние дали. Сразу видно, что он привык работать с телами мертвых.
Сидя на смотровом столе, наблюдая за ними обоими в зеркале, Мисти говорит:
— Что раньше было на мысе?
Доктор Туше испуганно вздрагивает. Он поднимает глаза. Его брови изогнуты в удивлении.
Как будто с ним заговорил покойник.
— На мысе Уэйтенси, — говорит Мисти. — Там статуи. Как в заброшенном парке. Что там было раньше?
Его пальцы вонзаются глубоко между сухожилиями у нее на загривке, и он говорит:
— Пока не построили крематорий, там было кладбище.
Это было бы даже приятно, но пальцы у доктора ледяные.
И Мисти не видела ни одного надгробия.
Его пальцы прощупывают ее шею под челюстью, проверяют, не увеличены ли лимфатические узлы. Он говорит:
— Там есть мавзолей, вырытый прямо в холме.
Сосредоточенно глядя в стену, доктор хмурится и говорит:
— Ему не меньше двух сотен лет. Спросите у Грейс, она знает лучше меня.
Тот самый грот. Миниатюрное здание банка. Каменный Капитолий с колоннами и резной аркой. Все рассыпается и держится только корнями деревьев. Запертые металлические ворота, темень внутри.
Боль вгоняет свой гвоздь еще глубже в затылок, тюк-тюк-тюк молотком.
Дипломы на зеленых кафельных стенах, они давно пожелтели, затуманились под стеклом. Во влажных потеках. Засижены мухами. Даниэль Туше, доктор медицины. Обхватив двумя пальцами запястье Мисти, доктор Туше проверяет ее пульс по своим наручным часам.
Его мышца, опускающая угол рта, тянет вниз уголки губ, и рот получается хмурым. Доктор прикладывает свой холодный стетоскоп между лопатками Мисти и говорит:
— Сделайте глубокий вдох и не дышите.
Холодная головка стетоскопа ползает по спине Мисти.
— Теперь выдыхайте, — говорит доктор. — И снова вдохните.
Мисти говорит:
— Вы не знаете, Питеру делали вазэктомию?
Она делает глубокий вдох и говорит:
— Питер сказал мне, что Табби — божье чудо, и я не должна делать аборт.
И доктор Туше говорит:
— Мисти, вы много пьете в последнее время?
Млядь, у них такой маленький городок. И бедная Мисти Мэри, она городская алкоголичка.
— В отель приходил детектив из полиции, — говорит Мисти. — Спрашивал, нет ли у нас на острове Ку-клукс-клана.
И доктор Туше говорит:
— Покончив с собой, вы не спасете дочь.
Он говорит в точности, как ее муж.
Читать бесплатно другие книги:
