Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 2. Молот Тора Риордан Рик
Вот и сейчас, едва я вылез на крышу, как увидел четыре прекрасно знакомых личности, хотя мне было совершенно неясно, как они там очутились.
Сэм и Амир бурно о чем-то спорили под огромным рекламным щитом. И это был не просто какой-то рекламный щит, а знаменитый светящийся логотип нефтяной компании Ситгоу. Такой, знаете, шестифутовый квадратище из светодиодных ламп, омывающий крышу бело-оранжево-синим сиянием.
А на краю крыши сидели с крайне скучающим видом Хафборн Гундерсон и Алекс Фьерро.
Сэм и Амир, поглощенные спором, меня не заметили. Зато Хафборн мне тут же кивнул, хотя, похоже, и абсолютно не удивился моему появлению.
– Ну и что у вас здесь творится? – подошел я к своим коллегам-эйнхериям.
Алекс кинула кусок гравия. Он запрыгал по крыше, как пущенный по воде блин.
– Ой, здесь жутко весело. Самира решила привести Амира, чтобы он поглядел на рекламу Ситгоу. Это связано как-то с радугами. Ну, и ей потребовался в сопровождение родственник мужского пола.
– И ты… – Я, не договорив, моргнул.
Алекс отвесила мне эффектный поклон.
– Ну, я ведь ей родственник.
Мозги у меня на какой-то момент заклинило, но потом я сообразил, что Алекс сейчас пребывает в мужском обличье. По каким признакам мне это стало ясно, кроме его собственных слов, я объяснить не берусь. Одет он был в обычной своей манере. Стиль унисекс. Всегдашние высокие розовые кроссовки, обтягивающие джинсы зеленого цвета и розовая футболка с длинными рукавами. Прическа тоже обычная. Разве что зеленые волосы с непрокрашенными черными корнями, пожалуй, теперь отросли длиннее, чем прежде, и были зачесаны волной на сторону.
– В общем, сейчас обращайся ко мне в мужском роде. И разрешаю тебе перестать на меня таращиться.
– Да я не… – начал было я мямлить, но, заткнувшись, переключился на Хафборна: – А ты что здесь делаешь?
Берсерк, ухмыльнувшись, расправил ладонью свою футболку с логотипом хоккейной команды «Брюинз», которую, как и джинсы, надел, наверное, с целью не отличаться от смертных. Может, это ему бы и удалось, если бы не висящий на ремне за спиной боевой топор.
– Я-то? – широко улыбнулся он. – Сопровождаю сопровождающего. Мой лично гендер при этом не изменился. Но за вопрос спасибо.
Алекс двинула его с такой силой, что это сделало бы честь самой Мэллори Кин.
– Ой! – поморщился Хафборн. – Вот уж не думал, что аргры способны так больно драться.
– А я тебе что говорил по поводу этого термина? – угрожающим тоном произнес Алекс. – Только мне дано право определять, что и в какой момент для меня мужественно или немужественно и женственно или неженственно. Не вынуждай меня снова тебя убивать.
Хафборн закатил глаза.
– Убил ты меня пока что всего один раз, да и то в нечестном бою, а за завтраком я взял реванш.
– Подумаешь, – усмехнулся Алекс.
И тут до меня дошло: за полтора дня моего отсутствия они подружились в духе моих дорогих соседей по девятнадцатому этажу – переругиваясь и при случае убивая.
– Значит, Магнус, тебе удалось вылечить друга-гнома? – спросил Алекс, отцепляя гарроту от пояса.
– Да, но откуда ты уже знаешь? – удивился я.
– Сэм просветила. – И Алекс начал плести из гарроты кошкину колыбельку, лишь чудом не отсекая при этом пальцы острой как бритва проволокой.
Итак, Сэм рассказала Алексу-Алекс, что с нами произошло. Добрый знак? Они начали доверять друг другу? Или отчаянное стремление остановить Локи попросту пересилило в Сэм осторожность? Мне очень хотелось узнать у Алекса, насколько мой сон про Локи, который стоял в его номере, обращаясь к нему (тогда ей!) с какой-то, по его словам, простой просьбой, а он (тогда она) метал в ответ керамические горшки, соответствует действительности? Однако ее (то есть его) гаррота была сейчас чересчур близко от моей шеи, и я отложил расспросы до более подходящего времени.
– Тебе надо подойти к ним, – мотнул подбородком Алекс в сторону Сэм и Амира. – Они тебя ждали.
Счастливая парочка все еще спорила. Сэм, судя по ее жестам, о чем-то молила Амира, а тот вдруг с такой силой дернул себя за волосы, будто бы вознамерился вытащить из головы мозги.
Я хмуро глянул на Хафборна.
– Откуда им было известно, что я окажусь здесь? Я даже сам не знал этого.
– Вороны Одина, – изрек с таким видом наш дорогой берсерк, точно логичнее объяснения не могло и существовать. – Подойди же скорее к ним. Иначе они никогда не закончат спорить, а мне уже скучно.
«Скучно» в трактовке Хафборна означало, что он тут торчит понапрасну, в то время как мог бы или сам кого-то убить, или понаблюдать, как кто-то другой интересным способом убивает противника. По мне, так стоял бы уж подольше здесь, но тем не менее я спешно направился к Сэм и Амиру.
Своим появлением я прервал их беседу, однако Сэм вместо того, чтобы хряпнуть меня своим топором, восприняла мой приход с большим облегчением.
– Ты очень кстати, Магнус! – Свет от эмблемы Ситгоу мазнул по ней, окрасив ее жилет орехово-красным. – Как Блитцен?
– Почти в порядке. – Я начал в подробностях излагать, как все было, но слушала меня Сэм рассеянно, то и дело косясь на Амира, который по-прежнему прилагал большие старания, чтобы вытащить из башки мозги. – Вы-то, ребята, чем здесь занимаетесь? – завершив свой рассказ, поинтересовался я.
– А то сам не догадываешься, – отрывисто хохотнул Амир. – Как обычно.
Бедняга звучал уныло. У него явно не было про запас запылившегося мешочка с рунами. Я даже глянул с опаской на его пальцы, проверяя, не обзавелся ли он, случайно, каким-нибудь кольцом с проклятием.
Сэм стояла, сложив ладони домиком возле губ. На лице ее отражались растерянность и усталость. Сегодня ей определенно не стоило управлять самолетом.
– Магнус, – снова заговорила она. – С тех пор как ты нас покинул, мы с Амиром все время ведем разговоры о… – Она выдержала короткую паузу, да мне и не требовалось разъяснений, о чем они говорят. Ясное дело, на тему ее параллельной жизни. – И вот теперь я его привела сюда доказать…
– Доказать что? – спросил я.
– Что все эти боги – правда, – резко вскинул вверх руки Амир. – И Девять Миров. А наша нормальная жизнь просто ложь.
– Амир, – дрогнул голос у Сэм. – Наша жизнь не ложь, просто она гораздо сложнее, чем тебе кажется.
Он покачал головой. Шевелюра его после попыток вытягиванья мозгов наружу была вздыблена, словно гребень рассерженного петуха.
– Управлять рестораном сложно. Жить так, чтобы мой отец и мои и твои бабушки с дедушками были довольны, – тоже. Ждать еще целых два года, когда мы с тобой сможем пожениться, при том, как я люблю тебя, еще сложнее. Но эти валькирии, боги, эйнхер… Ох, я даже это и выговорить не могу!
– Я тоже люблю тебя и хочу быть с тобой, – тихим голосом отвечала Самира, и я не понял, то ли она при этом зарделась, то ли ей на лицо опять попал свет от рекламы Ситгоу. – Но мне нужно, чтобы ты понял, вот и пытаюсь тебе показать.
Оказавшись свидетелем их разговора, я ощущал себя дискомфортно, как эльф в шортах. К тому же меня грызло чувство вины. Ведь это я убедил Самиру быть абсолютно честной с возлюбленным, потому что он сильный и способен принять правду. Неужели ошибся? Вот чего мне совсем не хотелось бы.
Инстинкт побуждал меня их оставить наедине друг с другом, но в то же время я чувствовал: без свидетеля они бы так откровенно поговорить не сумели. Вот поди и пойми этих современных помолвленных тинейджеров.
– Сэм, если хочешь ему показать наши странности, то чего же проще. Вытащи, например, свое сияющее копье и полетай с ним над крышей, – предложил я. – Ты же умеешь кучу всего такого.
– Но ни одно из моих умений смертные замечать не могут, – покачала головой она. – Вот такой парадокс, Магнус. Я не должна показывать свои возможности ни одному смертному. А если даже и попытаюсь, то ничего не получится. Стоит мне крикнуть: «Эй, поглядите, как я летаю!» – и я обнаружу, что летать не могу.
– Ну, полный бред, – проворчал я.
– Вот это правильно, – одобрил мои слова Амир.
Сэм топнула от досады ногой.
– Ну, а что бы тебе самому не попробовать, Магнус? Докажи-ка Амиру, какой ты классный эйнхерий. Прыгни до самого верха рекламы Ситгоу.
Задрав голову, я прикинул на глазок высоту. Футов шестьдесят. Трудно, но выполнимо. Все бы прекрасно, да вот концентрации сил не возникло. В голове плыл туман, мышцы вдруг сделались как желе, и я чувствовал, что попытайся сейчас подпрыгнуть, только выставлюсь на посмешище. Алекса с Хафборном это, конечно, сильно поразвлечет.
– Понял и прочувствовал, – покивал я Сэм и, посмотрев на Амира, продолжил: – Но вот ты заметил, когда мы с Хэртом из самолета выпрыгнули?
– Ну-у, наверное, да, – растерянно протянул он. – Сэм мне все время про это напоминает, но сам-то я помню все хуже. Ты правда летел тогда с нами?
У Сэм вырвался стон.
– Память Амира вовсю пытается компенсировать нестыковки. Разум его, конечно, гораздо гибче, чем у Барри. Тот просто вовсе забыл о вас, едва мы приземлились. Но и Амир, как видишь…
Я поймал ее полный тревоги взгляд. Мне стало ясно: она не просто хочет быть честной с возлюбленным, но и пытается перестроить его сознание. Удайся ей это, его восприятие Вселенной расширится и он, так же как мы, станет видеть все Девять Миров. А не удастся, из памяти его в лучшем случае просто сотрется все, чему он оказался свидетелем, а в худшем – в его сознании останутся вечные шрамы и он уже никогда не будет прежним Амиром. И Самиру он по-любому не сможет воспринимать как прежде. Вечно станет подозревать, будто с ней что-то не так.
– Но почему ты выбрала именно это место для доказательств? – не было ясно мне.
Вопрос мой, кажется, ее совершенно не удивил, и ответила она мне на него таким тоном, будто до этого много раз внутренне обосновывала свое решение.
– Видишь ли, из всего сверхъестественного смертным легче всего увидеть мост Биврёст. Нам с тобой все равно нужно пройти по нему к Хеймдаллю. Вот я и подумала: если Амир с моей помощью увидит Биврёст, то его восприятие наконец начнет расширяться.
– Биврёст, – повторил я. – Радужный мост в Асгард.
Вновь задрав голову, я воззрился на самый большой рекламный щит во всей Новой Англии. Реклама Ситгоу. Бензин этой фирмы рекламируется над площадью Кенмор уже примерно столетие.
– Ты имеешь в виду…
– Да, – подхватила Сэм. – Это самая постоянная точка в Бостоне. Радужный мост стоит здесь на причале если не постоянно, то большую часть времени и…
– Ребята, – перебил ее Амир, – вам совершенно необязательно что-то доказывать мне. Давайте я просто поверю вам на слово. – Он захихикал. – Я ведь люблю тебя, Сэм. И верю тебе. Просто сейчас у меня, наверное, нервный срыв. Наплевать. Пройдет. Все классно. Просто займемся-ка чем-нибудь другим.
Он торопился свернуть поскорее тему, и я понимал его. Ведь даже мне, успевшему повидать говорящие мечи, вяжущих варежки зомби, самого богатого на свете пресноводного окуня и еще множество разной другой сверхъестественной мути, лишь с трудом верилось, что мелькающий светодиодами логотип Ситгоу на самом деле – портал в Асгард.
Когда надо в чем-нибудь убедить человека, порой кроме слов полезно ткнуть его в бок, коснуться руки или сделать что-то такое еще. Сэм этой возможности была лишена: религия ей запрещала до свадьбы прикасаться к Амиру. Я же вполне мог такое позволить себе и схватил его за плечи.
– Слушай, приятель, ты все-таки попытайся. Знаю, конечно, что ты мусульманин и в кучу богов не веришь, но…
– Они не боги, – вмешалась Сэм. – Просто могущественные существа.
– Да кто угодно, – подхватил я. – Вы мусульмане. Я вообще атеист. Но верь или не верь, эта публика существует. Да, непонятно, в башке не укладывается, и все же…
Амир закусил губу.
– Не знаю, Магнус, но мне от этого неуютно как-то.
– Понимаю, чувак. – Ясно, что он пытался меня услышать, но словно бы сквозь затычки в ушах. – Думаешь, мне самому от этого слишком уютно? Я тоже многого предпочел бы не знать.
Я чуть не брякнул ему про кузину Аннабет и греческих богов, но вовремя умолк. Иначе у него точно случится взрыв мозга.
– Короче, попробуй сейчас сфокусироваться на мне, – велел ему я. – Смотри мне в глаза. Хоть это ты можешь?
По виску у него покатилась крупная капля пота, и он с усилием тяжеловеса, толкнувшего вес в триста фунтов, встретился со мной взглядом.
– Молодец. Теперь слушай и повторяй за мной: «Мы сейчас вместе посмотрим вверх».
– М-мы с-сейчас вместе п-посмотрим вверх. – Никогда раньше не слышал, чтобы Амир заикался.
– И мы увидим Радужный мост, – не ослаблял натиска я.
– М-мы увидим… – Пауза. – Р-радужный м-мост.
– И наши мозги не взорвутся.
– Н-не взорвутся.
– Раз! Два! Три! – выкрикнул я.
Мы глянули… О боги! Радужный мост был там!
Перспектива заметно сместилась. Мы теперь смотрели на рекламу не перпендикулярно, а под углом в сорок пять градусов, а верхушка эмблемы Ситгоу выгнулась в ночное небо разноцветной сияющей аркой.
– Амир, ты это видишь? – спросил я.
– Я в это не верю, – таким тоном пробормотал он, что мне стало ясно: увидел.
– Спасибо Аллаху, милосердному и сострадательному! – воскликнула Сэм, одарив меня самой лучезарной улыбкой из всех, которые я когда-либо видел в жизни.
И почти тут же с небес послышался резкий, отнюдь не божественный окрик:
– Эй, ребята! Да поднимайтесь скорей!
Глава XXXI. У Хеймдалля есть селфи почти со всеми
Амиру чуть было не удалось совершить прыжок, достойный эйнхерия. Не держи я его, наверняка взлетел бы от удивления футов на шестьдесят вверх.
– Что это было? – спросил он.
– Ты услышал его? – просияла Самира. – Это просто Хеймдалль приглашает нас подняться наверх.
– Н-наверх? Т-туда? – попятился от рекламы и Радужного моста Амир.
Хафборн и Алекс уже подошли к нам. Алекс, глянув на космический мост, радугой возносящийся в небо, кажется, не особенно впечатлился и лишь спросил:
– А на нем безопасно?
– Ну, в данном случае, вероятно, да, – склонил голову набок Хафборн. – Их же Хеймдалль пригласил. А без приглашения тот, кто ступит на эту радугу, вмиг превращается в пепел.
– Что-о? – взвыл Амир.
– Мы не сгорим, – сердито косясь на Хафборна, заверила жениха Сэм. – С нами все будет в порядке.
– Я с вами, – отозвался Алекс. – Вам же, двум психам, – указал он на Сэм и Амира, – нужен сопровождающий, который при случае вас предостережет от чего-нибудь безответственного.
– Безответственного? – Голос Амира скакнул на пол-октавы вверх. – К примеру, как лезть по горящей радуге в небо?
– Да все нормально, чувак, – ободряюще хлопнул я его по плечу, хотя для меня-то понятие «нормально» за последние несколько месяцев сильно расширилось.
– Ну, вы тогда развлекайтесь, а я, пожалуй, останусь здесь, – скрестил на груди руки Хафборн.
– Сдрейфил? – задиристо бросил Алекс.
Берсерк хохотнул.
– Да нет. Просто уже однажды встречался с Хеймдаллем. И мне, пожалуй, такой чести хватит.
Слова его меня немного насторожили.
– Ну, и какой же он?
– Сами увидите, – фыркнул Хафборн. – До новой встречи в Вальгалле. – Счастливо обследовать межпространственные просторы.
Сэм улыбнулась.
– Мне просто не терпится показать тебе это, Амир. Пошли.
Она первой шагнула к эмблеме Ситгоу и испарилась в многоцветном сияющем пятне.
– Сэм! – трагически проорал Амир.
– О, как же круто! – воскликнул Алекс и, шагнув следом за Сэм, тоже исчез.
– С ними полный порядок, Амир. Выше нос, старина! – Я хлопнул его по плечу. – Сейчас я с тобой расплачусь за все фалафели, которыми ты кормил меня, пока я был бездомным. Потому что благодаря мне ты увидишь Девять Миров.
Амир шумно вздохнул. Да уж, в выдержке ему не откажешь. Другой бы, откройся ему вдруг такое, уже валялся бы на крыше, свернувшись калачиком, или вообще бы рыдал от паники. Сами подумайте: резкий голос с небес вдруг зовет вас, невеста почти немедленно пропадает…
– Магнус, – посмотрел он пристально мне в глаза.
– Да?
– Напомни мне, если потом забуду, что я тебе больше не дам ни одной фалафели.
И мы дружно прыгнули на оранжевую полосу света.
Ну и на что здесь было смотреть? Четверо тинейджеров просто брели вперед по ядерной радуге. Нас окружало теплом мерцающее свечение. Мы словно шли по пшеничному полю, утопая по пояс в колосьях, только колосьями этими был свет.
Я умудрился где-то посеять солнечные очки из Альфхейма. Впрочем, сомнительно, что они бы мне здесь помогли. Свет на Биврёсте, конечно, был тоже весьма интенсивный, но совершенно другой. Глаза он не выжигал, но яркие и насыщенные цвета заставляли их пульсировать в унисон, как сердца-близнецы. А вот кожу припекало серьезно. Мне казалось, что миллиметр ее уж точно потом с меня слезет. При каждом шаге мост издавал утробный грохот, напоминающий закольцованную аудиозапись взрыва. Похоже, Хафборн был прав: без приглашения Хеймдалля мы бы, едва ступив на Биврёст, испарились.
Бостонские небоскребы за нашими спинами превратились в туманное марево. Небо над нашими головами сделалось черным, на нем засияли тысячи звезд. Я видел такое раньше только во время наших ночных походов с мамой. Мне мигом вспомнился запах наших костров, на которых мы поджаривали зефир, а потом, уютно устроившись возле огня, наперебой рассказывали друг другу разные истории или придумывали новые созвездия вроде Мигунчика или Вомбата. Ох, сколько же мы смеялись тогда. Прямо до колик. Горло у меня сжалось. Больше этого никогда не будет.
А мы все шли, шли и шли, и мне уже стало казаться, что у этой радуги нет конца. Мысли мои были далеки от всяких там горшков с золотом, лепреконов и Асгарда. Я все сильней опасался, как бы Хеймдалль, решив подшутить над нами, не заставил Биврёст исчезнуть. Обречет нас болтаться здесь в пустоте, а на прощанье прокричит своим резким скрипучим голосом: «ВЫ БЫЛИ ПРАВЫ! МЫ НЕ СУЩЕСТВУЕМ! ЛОЛ!»
Темное небо начало мало-помалу сереть. На горизонте возникли контуры города. Алые стены. Золотые ворота. А за ними – шпили и купола дворцов, которые принадлежали богам. Я до сего момента видел Асгард лишь однажды, да и то из окна Вальгаллы, а следовательно, изнутри. При взгляде извне он произвел на меня еще более сильное впечатление. Я попытался вообразить себе, как иду по Биврёсту вместе с армией великанов. При одном взгляде на эту величественную и неприступную крепость у меня бы лично ушла надежда, что в нее можно вторгнуться.
На мосту перед нами стоял, широко расставив ноги, высокий воин с огромным мечом.
Я представлял себе Хеймдалля похожим на кинозвезду – вежливым и невозмутимым. В реальности он немного разочаровывал.
На нем были туника из стеганой ткани и шерстяные легинсы. И то и другое бежевого цвета, который, как зеркало, отражал все цвета Биврёста. Такой вот четко рассчитанный камуфляж для полного слияния с радугой. Светлые, почти белые волосы Хеймдалля мелко вились, как овечья шерсть. Лицо покрывал сильный загар. Неизбежный результат, если тысячу лет стоишь на радиоактивном мосту. «Только бы при таком облучении он не решил завести детей», – невольно подумалось мне.
В целом он смахивал на одного из тех придурков, с которыми избегают садиться рядом в школьном автобусе. Решительно отличали его от подобных ребят две вещи: обнаженный меч размером почти с него самого и огромный, закрученный спиралью бараний рог, висевший на левом его плече. Эти огромные штуки весьма впечатляли, хотя носить их при себе Хеймдаллю, по-моему, было весьма неудобно. При малейшем его движении они стукались друг о друга, и казалось, что стоит ему споткнуться, как собственное оружие его убьет.
Чем ближе мы подходили, тем он нам энергичнее махал, а рог и меч все чаще сталкивались друг с другом: дзинь-тук, дзинь-тук.
– Что случилось, ребята? – наконец пронзительно проорал он.
Мы остановились. Сэм отвесила ему церемонный поклон.
– Лорд Хеймдалль, польщены вашим приглашением.
– Лорд? – глянул с недоумением на нее Алекс.
Амир ущипнул себя с силой за переносицу.
– Вижу, но не верю.
Хеймдалль поднял кустистые брови. Радужки его глаз были серые, как алебастр.
– О-о! И что же ты, интересно, видишь? – Взгляд его устремился куда-то в неясную даль. – Имеешь в виду того малого с ружьем из Цинциннати? С ним полный порядок. Просто идет на стрельбище. А вот огненный великан и впрямь направляется из своего Муспелльхейма сюда. Хотя нет. Он упал. Ой, как смешно! Жаль, не успел заснять.
Я уставился в ту же точку, куда он смотрел, но не увидел ничего, кроме посеревшего неба и еще заметных на нем звезд.
– Неужели вы?.. – вырвалось у меня.
– У меня превосходное зрение, – отозвался бог. – Способен разглядеть все, что творится в каждом из Девяти Миров. На уши тоже не жалуюсь. Мне был прекрасно слышен ваш спор на крыше, вот я и кинул вам радугу.
– Вы слышали наш спор? – с ужасом выдохнула Самира.
– До единого слова, – улыбнулся Хеймдалль. – Вы оба такие милые! Можно я сделаю с вами селфи, пока мы не перешли к делу?
Амир что-то промямлил.
– Отлично! – воскликнул Хеймдалль и принялся весьма рискованным для себя и для окружающих образом маневрировать с мечом и рогом.
– Помощь не требуется? – предложил я.
– Нет, нет, я уже все нашел.
– С твоей помощью он бы не выглядел так смешно, – склонившись к моему уху, прошептал Алекс.
– Я все услышал, – тут же сообщил бог. – Я слышу, как в пятистах милях отсюда растет кукуруза. И как в Йотунхейме рыгают у себя в замках морозные великаны. Естественно, Алекс, моих ушей не миновали твои слова. Но можешь не беспокоиться. Я все время делаю селфи. Давай-ка взглянем.
Он завертел свой огромный рог, будто отыскивая на нем какую-то кнопку. Меч в его согнутой руке угрожающе накренился своим шестигранным клинком в нашу сторону. Интересно, как бы отнесся к нему Джек? Зашелся бы от восторга, назвав горячей-штучкой-дамой-мечом или попросту посчитал его высокопрофессиональным защитником? Или отметил бы в нем все эти качества одновременно?
– Ага! – воскликнул с довольным видом Хеймдалль.
Видимо, ему удалось отыскать нужную кнопку. Рог уменьшился до размера самого большого смартфона, который мне приходилось когда-либо видеть. Экран его в корпусе из полированного бараньего рога был размером с квадратную итальянскую пиццу.
– Значит, твой рог – это телефон? – похлопал глазами Амир.
– Полагаю, технически это фаблет, – отозвался Хеймдалль. – Именуется мой рог/фаблет Гьялларом. Возвестителем Судного дня. Как дуну разок в него, моего малыша, богам становится ясно: в Асгарде беда. И они прибегают. А протрублю дважды, тогда уж привет: Рагнарок.
Определенно, он был очень горд своей миссией провозвестника Последней Битвы, которая уничтожит Девять Миров.
– Ну а большую часть времени я им пользуюсь, чтобы делать фото, передавать СМС и прочее в том же роде, – договорил Хеймдалль.
– Совсем не страшно, – отметил Алекс.
Бог громко расхохотался.
– Знал бы ты, что здесь творилось, когда один раз я послал по ошибке эсэмэску со словом «апокалипсис». Ужасный конфуз. Пришлось потом отправлять по всему списку контактов опровержение: «Ложная тревога». Но многие боги все равно прибежали. Я, к счастью, успел сделать гифку, как они несутся по Биврёсту, а потом понимают, что все спокойно. Бесценный видеодокумент.
Амир продолжал ошалело моргать, похоже, воспринимая слова Хеймдалля как полную околесицу.
– Вы отвечаете за наступление Судного дня? Вы правда Ас? – озвучил свое потрясение он.
– Ас, – подтвердил Хеймдалль. – Один из сынов Одина. Но, говоря откровенно, Амир, я считаю, Самира права. – И, склонившись к нам поближе из опасения, как бы люди на кукурузных полях за пятьсот миль отсюда его не расслышали, он добавил: – Я, как и она, не расцениваю нас как богов. Достаточно посмотреть на Тора, когда он валяется в бессознательном состоянии на полу. Или на Одина, который утром в халате орет на Фригг за то, что она воспользовалась его зубной щеткой. Какая уж тут божественность. Как говорили мне мои матушки…
– Матушки? Во м-множественном ч-числе? – снова стал заикаться Амир.
– Все верно. Я был рожден девятью матерями, – кивнул бог.
– К-каким образом?
– Ох-х, – шумно выдохнул Хеймдалль. – Это такое мучение на День Матери. Обзвонить с поздравлением девять женщин. Преподнести девять букетов. В детстве я пытался приготовить и подать каждой из них в постель завтраки. Девять штук в общей сложности получалось. Ужас, ужас и ужас! Ну да ладно. Давайте лучше запечатлимся.
Обняв Сэм и Амира, которые были совершенно потрясены, когда между их головами вклинилось озаренное радостной улыбкой лицо бога, он попытался вытянуть на руке свой фаблет. Рука оказалась слишком короткой. Кадр в камеру не попал.
– Может, помочь? – было шагнул я к нему.
– Нет, нет, – запротестовал Хеймдалль. – Кроме меня, никому брать в руки этот могучий фаблет не дозволено. Но не волнуйся. Сейчас все будет в порядке. Минутку терпения.
И он, отступив чуть назад, вновь завозился с мечом и чудесным рогом, пытаясь составить из них единое целое. Если в процессе он по случайности отправил еще несколько незапланированных эсэмэсок со словом «апокалипсис», не удивлюсь. Во всяком случае вертелся и извивался он в разные стороны долго. Но, как говорится, победителей не судят. Фаблет в результате четко повис на острие меча.
– Та-дам! – пропел триумфально бог. – Мое лучшее изобретение на сегодняшний день.
– Вы изобрели палку для селфи? – спросил Алекс. – А я-то думал, чья это заслуга?
– Не палку, а меч для селфи, – поправил его Хеймдалль и, снова протиснув лицо между головами Сэм и Амира, скомандовал: – А теперь скажите: «Норвежский сыр!»
Раздался негромкий щелчок. Хеймдалль, еще немного поизвивавшись, отцепил Гьяллар от меча и глянул на получившийся снимок.
– Великолепно!
Вслед за чем фото было продемонстрировано нам как редкостная и невиданная диковинка.
– Кто-нибудь говорил вам, что вы безумны? – спросил Алекс.
– Безумно веселый, – кивнул Хеймдалль. – Сейчас покажу вам другие снимки.
Сгрудив всех нас вокруг фаблета, он принялся листать фотографии. Не знаю уж, как себя чувствовали остальные, но мое внимание отвлекал запах. От Хеймдалля изрядно несло овцой.
Он показал нам величественную панораму Тадж-Махала с впечатляющим обликом Хеймдалля на первом плане. Трапезную в Вальгалле, запечатленную крайне туманно, зато с ясно видимым носом Хеймдалля. Обращение президента Соединенных Штатов к народу, где среди публики в первых рядах затесался Хеймдалль.
Фотки со всех Девяти Миров, и все исключительно селфи.
– Надо же, – восхитился я. – Какое постоянство.
– А вот здесь мне моя рубашка не нравится, – с сожалением поцокал языком он, демонстрируя кадр, на котором эльфийские полицейские избивают светящимися дубинками хульдру, а Хеймдалль в бело-синем полосатом поло улыбается подле них. – Зато у меня имеется потрясающий снимок Асгарда, где я, хмуря лицо, притворяюсь, что ем дворец Одина.
– Это все удивительно интересно, Хеймдалль, – не выдержала Самира. – Но мы все-таки очень надеемся на вашу помощь.
– А хотите, сейчас забацаем наше общее селфи на фоне Асгарда? – будто не слышал ее страж Биврёста. – Ну, разумеется. Кто же такого не хочет.
– Вообще-то, – снова вмешалась Сэм, – мы ищем молот Тора.
Восторг в алебастровых глазах Хеймдалля погас.
– О нет. Только не опять. Я уже Тору множество раз говорил: «Ничего не вижу!» Но он все равно каждый день мне названивает. Эсэмэсками бомбардирует, шлет портреты своих козлов, которые ну совершенно мне не нужны. «Посмотри получше! Посмотри получше!» Но его нигде нет. Можете убедиться сами.
Он снова принялся листать фотки.
– Видите? Нету молота. Вот я с Бейонсе. Но никакого молота. Хм-м. Может, мне себе новый профиль сделать: «Нет молота»?
– Знаете, – потянулся вдруг будто спросонья Алекс, – я лично собираюсь здесь лечь. Чтобы не убивать никого раздражающего.
И, растянувшись на Биврёсте, он принялся изображать обеими руками плавно порхающих в радужном свете ангелов.
– Понимаю, Хеймдалль, что вам очень не хочется, но все-таки просим вас посмотреть еще хоть разок, – сказал я. – Мы полагаем, Мьёльнир спрятан под землей и…
– Ну, тогда это все объясняет! – не дав мне договорить, воскликнул Хеймдалль. – Сквозь цельные камни я могу видеть максимум на милю, а если он находится глубже…
– Тогда вот подсказка, – быстро проговорила Сэм. – Мы, в общем-то, знаем, кто его взял. Великан по имени Трим.
– Трим? – поморщился Хеймдалль, словно речь шла о ком-то, с кем он нипочем бы не стал делать селфи. – Этот мерзкий безобразный…
– Он хочет жениться на Сэм, – сообщил Амир.
Читать бесплатно другие книги:
