Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета Риордан Рик

Глава 67. Ещё разок, по дружбе

– У НАС ЕСТЬ КОРАБЛЬ ФРЕЙРА! – крикнул Ти Джей.

Я понятия не имел, что это за корабль такой, но слишком устал и плохо соображал, чтобы задавать вопросы. Я чувствовал себя так, будто мороз и жара, которые я легко переносил всю жизнь, теперь решили отыграться за старое. Лоб горел как в лихорадке, глазные яблоки, казалось, вот-вот вытекут от жара, зато в животе образовался ледяной ком.

Я тяжело брёл вперёд. Земля с каждым шагом становилась всё мягче. На берегу я уже проваливался в неё, как в болото. Волны бились о камни. Руки отваливались под весом Гуниллы.

У меня стали заплетаться ноги, и Самира схватила меня за локоть:

– Ещё немного, Магнус. Не отключайся.

Мы вышли на берег. Ти Джей достал тряпочку вроде носового платка и бросил её в прибой. Тряпочка сама собой развернулась на воде, а через десять секунд перед нами уже стоял викингский драккар в натуральную величину, с двумя огромными вёслами, деревянной головой вепря на носу и зелёным парусом, на котором красовался логотип отеля «Вальгалла». На носу корабля виднелась надпись белыми буквами:

ТРАНСФЕР

для постояльцев отеля «Вальгалла»

– Забирайтесь! – сказал Ти Джей.

Он первым запрыгнул на палубу и забрал у меня тело Гуниллы. Ноги тонули в мокром песке, но я всё-таки сумел перевалиться через борт. Сэм убедилась, что все благополучно поднялись на корабль, и только тогда к нам присоединилась.

По острову прокатился низкий гул, словно кто-то выкрутил на максимум громкость басового усилителя. Остров Вереска канул в чёрные волны. Парус корабля сам собой развернулся, весла принялись грести, и драккар поплыл на запад.

Обессиленные, Блитцен и Хэртстоун рухнули на носу. Они принялись было препираться, кто из них рисковал собой глупее, но оба так устали, что дискуссия быстро скатилась до вымученного состязания в пинках и тычках, словно у второклассников.

Сэм, опустившись на колени возле Гуниллы, скрестила ей руки на груди и закрыла её голубые глаза.

– А две другие? – спросил я.

Икс понурился. Он уложил валькирий на корме, но было видно, что им уже не поможешь. Он тоже скрестил им руки.

– Храбрые воительницы, – проговорил он и нежно коснулся губами лба одной и другой.

– Я не знал их, – сказал я.

– Маргарет и Ирен. – Голос Самиры дрогнул. – Они… они никогда особенно меня не любили, но… они были хорошими валькириями.

– Магнус! – окликнул меня Ти Джей с середины палубы. – Ты нам нужен.

Они с Мэллори стояли на коленях возле Хафборна Гундерсона. Берсеркская сила всё-таки покинула викинга. Его грудь представляла собой кошмарную мозаику из ран и ожогов. Левая рука была изогнута под неестественным углом. В слипшихся от крови волосах и бороде застряли веточки вереска.

– Хорошая… битва, – просипел он.

– Не разговаривай, ты, идиот здоровенный! – всхлипнула Мэллори. – Да как ты посмел допустить, чтобы тебя так отделали!

Он вяло ухмыльнулся:

– Прости… мамочка.

– Ты только держись, – умолял Ти Джей. – Вот отвезём тебя в Вальгаллу, а там… Там, если что, воскреснешь.

Я положил руку Гундерсону на плечо – и тут же ощутил такое, что чуть не отдёрнул её. Он очень пострадал. Исцелять его было всё равно что шарить в миске с битым стеклом.

– Не успеем, – сказал я. – Мы его теряем.

Мэллори Кин разрыдалась:

– Не вариант. Нет. Как же я тебя ненавижу, Хафборн Гундерсон!

Он закашлялся, на губах его выступила кровь:

– Я тоже ненавижу тебя, Мэллори Кин.

– Подержите его, – сказал я. – Я сделаю что смогу.

– Подумай сначала, малыш, – вмешался Блитцен. – У тебя и так сил почти не осталось.

– Я должен.

И я мысленно погрузился в тело Хафборна, ощутил все его сломанные кости, внутренние кровотечения, ушибы органов. Меня окатило ужасом. Повреждений было слишком много, и смерть была слишком близка. Один я не справлюсь.

– Джек! – позвал я.

Меч подлетел и повис рядом:

– Да, команданте?

– Хафборн умирает. Мне нужна твоя сила, чтобы исцелить его. Можешь одолжить мне её?

Меч нервно загудел:

– Могу, команданте. Но есть проблема: едва ты снова возьмёшь меня в руки…

– Знаю. Я заплачу за все усилия, которые мы приложили.

– Я ведь не только Волка связал, – сказал Джек. – Я ещё и помогал призвать золотой свет, кстати, очень здорово получилось, с позволения сказать. А потом ещё и Мир Фрейра.

– Мир… – Я понял, что он имеет в виду: ту волну, что прокатилась от меня, вырвав оружие у всех вокруг. Но сейчас было не до этого. – Отлично. Да. А теперь – за дело.

Я взял меч в руки. В глазах у меня потемнело. Хорошо, что я уже сидел, а то бы упал. Борясь с тошнотой и головокружением, я положил меч плашмя на грудь Хафборну.

Тепло заструилось сквозь меня. Свет упал Хафборну на бороду, превратив её в красное золото. Я направил остатки своей силы в его жилы, восстанавливая разрушенное, сращивая рассечённое…

Следующее, что я помню – это как я лежу на палубе и смотрю на наполненный ветром парус, а друзья трясут меня и окликают по имени.

А потом я очутился на залитом солнцем лугу у озера. Над моей головой было синее небо, тёплый ветер ерошил мне волосы.

Мужской голос за спиной произнёс:

– Добро пожаловать.

Глава 68. Не будь коварщиком, бро

ОН БЫЛ ПРЯМО КАК ВИКИНГ из Голливуда и больше походил на киношного Тора, чем сам Тор.

Светлые волосы падали ему на плечи. Его загорелое лицо, синие глаза и жёсткая бородка отлично смотрелись бы на красной ковровой дорожке или на пляжах Малибу. Он сидел, откинувшись на спинку трона из живых ветвей дерева, застеленного оленьей шкурой. На коленях у него лежало нечто вроде скипетра – олений рог, с краю обмотанный кожей, чтобы удобно было держать. Когда он улыбнулся, я узнал собственную застенчивую ухмылку и несимметричный подбородок. У него даже волосы над правым ухом топорщились точно так же, как у меня.

Я понял, почему мама полюбила его. Дело было не в том, что он хорош собой, и даже не в том, что ей нравились мужчины в потёртых джинсах, фланелевых рубашках и походных ботинках. Просто он излучал тепло и спокойствие. Каждый раз, когда я исцелял кого-нибудь, каждый раз, когда призывал силу Фрейра – я заимствовал ауру этого парня.

– Папа, – сказал я.

– Магнус. – Фрейр встал. Он моргал и явно не знал, куда девать руки. – Я так рад наконец-то тебя увидеть. Я… я бы обнял тебя, но подозреваю, тебе это не понравится. Тебе нужно больше времени…

Я бросился вперёд и крепко-крепко его обнял.

Это было совсем на меня не похоже. Вообще-то я не любитель обниматься, особенно с незнакомцами.

Но он не был незнакомцем. Я знал его так же хорошо, как маму. Я наконец по-настоящему понял, почему мама так упорно таскала меня в походы. Каждый раз, когда мы оказывались в лесу летним днём, каждый раз, когда солнце выглядывало из-за туч, Фрейр был с нами.

Может, у меня и были причины обижаться на него, но я не обижался. После того как я потерял маму, у меня не осталось сил на брюзжание. Годы, проведённые без дома, научили меня, что нет смысла ныть по поводу того, чего тебе не досталось, чего ты заслуживаешь, что честно, а что нет. Поэтому в ту минуту я был просто счастлив.

Он осторожно положил руку мне на затылок. От него пахло костром, сосновой хвоей и сморами[93]. Неужели в Ванахейме их делают?!

Тут до меня дошло, почему я здесь очутился. Должно быть, я умер. Или, в лучшем случае, опять умираю.

Я отстранился от отца, чтобы спросить:

– Мои друзья…

– В безопасности, – заверил меня Фрейр. – Ты чуть не умер, когда исцелял берсерка, но он будет жить. И ты тоже. Ты отлично справился, Магнус.

От его похвалы мне стало неловко.

– Три валькирии погибли. И все мои друзья были на волосок от смерти. А я только связал Волка и отправил Сурта обратно в Муспельхейм, да и то всю работу сделал за меня Джек. И на самом деле это ничего не изменило.

Фрейр рассмеялся:

– Магнус, ты изменил всё! Ты держишь меч в своих руках, и от тебя зависит, как сложится судьба Девяти миров. Что же до гибели валькирий – они пожертвовали собой по доброй воле. Не принижай их подвиг, виня во всём себя. Ты не можешь предотвратить все смерти, как я не могу помешать наступлению осени… или избежать собственной участи, когда начнётся Рагнарёк.

– Твоей участи… – Я схватился за кулон, который уже снова висел у меня на шее. – Твой меч у меня. Ты можешь…

Фрейр покачал головой:

– Нет, сын. Как и говорила твоя тётя Фрейя, я уже никогда не смогу владеть Мечом Лета. Хочешь убедиться – спроси его самого.

Я потянул за кулон. Джек снова стал собой и немедленно разразился таким потоком ругательств, что я не решусь повторить.

– И вот ещё что! – вопил он. – Отдать меня ради того, чтобы жениться на великанше! Что это было вообще, чувак?! Сначала мечи, а потом уж «горько» кричи – понимаешь, о чём я?

Фрей печально улыбнулся:

– Здравствуй, старый друг.

– А, так мы снова друзья?! – возмутился Джек. – Не-а. Ничего подобного. Между нами всё кончено. – Он помолчал. – Хотя твой сын ничего. Он мне нравится. Главное, чтобы и он не попытался выменять меня на руку какой-нибудь великанши.

– Этого я точно не планирую, – пообещал я.

– Вот и отлично. Но что касается твоего противного папашки, этого изменного коварщика…

Я пожелал, чтобы меч снова превратился в кулон:

– Коварщика?

Фрейр пожал плечами:

– Я сделал свой выбор очень давно. Отказался от меча ради любви.

– Но когда настанет Рагнарёк, ты умрёшь, потому что у тебя больше нет меча.

Он поднял олений рог:

– Я буду сражаться этим.

– Рогом?

– Знать свою судьбу – одно. Смириться с ней – другое. Я исполню свой долг. Этим рогом я сражу множество врагов, в том числе Бели, одного из их военачальников. Но ты прав. Даже если я убью их всех – я не смогу одолеть Сурта. В конце концов, я умру.

– Как ты можешь так спокойно говорить об этом?!

– Магнус… Даже боги не вечны. Я не трачу силы на то, чтобы препятствовать смене времён года, а стараюсь, чтобы месяцы, отведённые мне, были как можно более плодородными и изобильными, полными радости. – Он коснулся моего лица. – Но ты уже и сам это понял. Ни один потомок Одина, или Тора, или даже благородного Тюра не смог бы устоять перед посулами Хели, перед сладкими речами Локи. Только сын Фрейра, владеющий Мечом Лета, мог принять свершившееся, как принял ты.

– Принять то… что мама…

– Да. – Фрейр взял что-то со своего трона и вложил мне в руки. Это оказался запечатанный керамический горшочек размером с сердце. – Ты знаешь, чего бы она хотела?

Я не мог говорить. Просто кивнул, надеясь, что Фрейр по моему лицу поймёт, как я ему благодарен.

– Ты, мой сын, дашь надежду Девяти мирам. Знаешь, что такое «индейское лето»? Вот и ты будешь для нас таким временем – последним глотком тепла, света и роста перед долгой зимой, которую принесёт Рагнарёк.

– Только… – Я прокашлялся. – Только не надо на меня давить.

Фрейр сверкнул белозубой улыбкой:

– Конечно. Ещё столько всего нужно сделать. Асы и ваны разбросаны по Вселенной. Локи набирает силу. Даже связанный, он стравливает нас друг с другом, отвлекает от главного. Я виноват, потому что тоже позволил отвлечь себя. Слишком долго я не был в мире людей. Только твоя мать сумела… – Он умолк и посмотрел на горшочек в моих руках. – Я столько говорил о том, что нужно отпустить прошлое, а сам… – Он сочувственно улыбнулся мне. – Она была по-настоящему живой. Она бы тобой гордилась.

– Папа… – Я не знал, что ещё сказать. Может, попробовать снова произнести это слово? Раньше оно мне не особенно требовалось. – Не знаю, справлюсь ли я.

Он достал из кармана фланелевой рубашки помятый клочок бумаги – листовку «ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК», какие раздавали Аннабет с её отцом в день моей гибели, – и протянул мне:

– Ты будешь не один. А пока отдыхай, сын. Обещаю: на этот раз тебе не придётся ждать нашей новой встречи шестнадцать лет. А ты пока позвони своей двоюродной сестре. Вам надо поговорить. Помимо всего прочего, тебе пригодится её помощь.

Мне послышалось в этом недоброе предзнаменование, но ответить я ничего не успел. Не успел я моргнуть, как Фрейр исчез. Я сидел на палубе драккара, сжимая в руках листовку и горшочек. Рядом со мной сидел Хафборн Гундерсон и прихлёбывал из кружки хмельной мёд.

– Слушай. – Он ухмыльнулся окровавленными губами. На месте большинства его ран красовались шрамы. – Я обязан тебе жизнью. Хочешь, обедом угощу?

Я заморгал и огляделся по сторонам. Корабль стоял на одной из рек, текущих через фойе Вальгаллы, и был пришвартован к причалу. Как мы туда попали, я представления не имел. Остальные мои друзья стояли на причале и разговаривали с менеджером отеля, Хельги. Все мрачно разглядывали выгруженные на причал тела трёх валькирий.

– Что происходит? – спросил я.

Хафборн допил свой мёд:

– Нам велено явиться в Трапезную Павших на суд танов и эйнхериев. Надеюсь, они хоть дадут нам пожрать, прежде чем снова убьют. Умираю от голода.

Глава 69. Так вот кого учуял Фенрир в главе 63!

ДОЛЖНО БЫТЬ, мы добирались до Вальгаллы целый день, потому что в Трапезной Павших Героев народ уже вовсю ужинал. Летали валькирии с кувшинами мёда, эйнхерии кидались друг в друга хлебом и жареной сэхримнирятиной. Тут и там отплясывали группки музыкантов.

Пока наша процессия торжественно шла к столу танов, шум весёлой пирушки постепенно стихал. Почётный караул валькирий нёс на носилках укрытые белыми полотнищами тела Гуниллы, Ирен и Маргарет. Я до последнего надеялся, что когда мы прибудем в Вальгаллу, павшие валькирии воскреснут. Разве валькирии не могут стать эйнхериями? Но они не воскресли. Мэллори, Икс, Ти Джей и Хафборн шли следом за носилками. Мы с Самирой, Блитценом и Хэртом тащились в хвосте.

Воины сверлили нас гневными взглядами. Взгляды валькирий были и того хуже. Удивительно, как нас не убили ещё по пути к столу танов. Наверное, хотели полюбоваться на наше унижение. Они не знали, что мы сделали. Для них мы были просто сбежавшие негодяи, которых вернули и привели на суд и с которыми доставили тела трёх валькирий. Нас не заковали в кандалы, но я всё равно волочил ноги, будто мои лодыжки были связаны Андскоти. Горшочек я прижимал к груди. Что бы ни случилось, я его не потеряю.

Мы остановились перед столом танов. Хельги, Лейф и всякие разные Эрики хмуро уставились на нас. Даже швейцар Хундинг, с которым мы так сдружились, смотрел на меня потрясённо и с разочарованием, будто я спёр у него шоколадку.

Помолчав, Хельги проронил:

– Объяснитесь.

Я не видел причин что-либо скрывать. Я говорил негромко, но мои слова эхом разносились по залу. Когда я дошёл до битвы с Волком, у меня пропал голос, и Самира продолжила дальше.

Когда она закончила, таны долго молчали. Насколько я мог судить, они уже не столько злились, сколько пребывали в нерешительности, но мне было не легче. Что бы там ни говорил отец, я не гордился тем, что сделал. Я остался в живых только потому, что три валькирии пожертвовали собой, сдерживая великанов, чтобы мы могли связать Волка. Ни одно наказание, назначенное танами, не будет хуже угрызений моей собственной совести.

Наконец, Хельги встал:

– Такого серьёзного дела нам не приходилось рассматривать уже много лет. Если вы говорите правду, вы совершили настоящий подвиг. Вы не дали вырваться на свободу Фенриру Волку. Вы заставили Сурта вернуться в Муспелльхейм. Но вы действовали бесчестно, не спросив дозволения танов и… в сомнительной компании. – Он презрительно покосился на Хэрта, Блитцена и Сэм. – Верность, Магнус Чейз. Верность Вальгалле прежде всего. Танам необходимо удалиться, чтобы обсудить вопрос и принять решение, если только Один не пожелает дать ответ. – И он посмотрел на пустой деревянный трон, который, разумеется, остался пустым. Вороны Одина, сидящие на спинке, не сводили с меня чёрных блестящих глаз.

– Хорошо. – Хельги вздохнул. – Мы…

И тут слева от меня раздался громовой голос:

– Один желает дать ответ.

По пиршественной зале прокатился ропот. Икс поднял серое как камень лицо и уставился на танов.

– Икс, – прошептал Ти Джей. – Нашёл время для шуточек!

– Один желает дать ответ, – упрямо повторил полутролль.

Он вдруг изменился. Обличье тролля соскользнуло на пол, будто камуфляжная ткань. На месте Икса теперь стоял человек, похожий на отставного сержанта. Его могучую грудь и мускулистые руки обтягивала форменная футболка-поло отеля «Вальгалла». Седые волосы коротко подстрижены, борода подчёркивала резкие черты обветренного лица. Левый глаз скрывала чёрная повязка, а правый был синим, как вены на руках. На поясе у него висел меч – такой внушительный, что Джек, оставаясь в виде кулона у меня на шее, почтительно затрепетал.

На бейдже у него значилось «ОДИН. ВСЕОТЕЦ, ВЛАДЕЛЕЦ И ОСНОВАТЕЛЬ».

– Один! – Самира опустилась на одно колено.

Бог улыбнулся, взглянув на неё с высоты своего роста. А потом, кажется, заговорщицки подмигнул мне, хотя наверняка сказать было трудно: у него ж только один глаз.

Имя разнеслось по залу, передаваясь из уст в уста. Эйнхерии вскочили на ноги. Таны встали и низко поклонились.

Один, ранее известный как полутролль Икс, широким шагом обошёл стол и уселся на свой трон. Вороны немедленно перепорхнули ему на плечи и дружески ущипнули за уши.

– Так-так! – громогласно заявил Один. – И что же богу нужно сделать, чтобы ему тут налили чарку мёда?

Глава 70. Нам приходится вытерпеть PowerPoint судьбы

ОДИН ПОЛУЧИЛ СВОЙ МЁД, произнёс несколько тостов, встал и начал расхаживать перед троном, рассказывая, где он был в последние десятилетия и чем занимался. Я настолько обалдел, что большую часть его выступления пропустил мимо ушей. Думаю, многие эйнхерии разделяли мои чувства.

Все только начали приходить в себя, когда по приказу Одина включились экраны Валькир-ТВ. Эйнхерии заморгали и заёрзали, словно отходя от массового гипноза.

– Я всегда стремился к знанию! – провозгласил Один. – Девять дней и ночей провисел я на древе, страдая от боли, чтобы открыть тайну рун. Я выстоял долгую очередь среди метелей и бурь, чтобы познать чары смартфона.

– Что? – тихо брякнул я.

Блитцен закашлялся:

– Забудь.

– А недавно, – продолжал Один, – я прошёл через тренинг по мотивационным речам в отеле города Пеория, чтобы овладеть… этим!

В его руке откуда-то взялся пульт дистанционного управления, и на всех экранах возник заглавный слайд презентации в PowerPoint. На слайде по кругу шла надпись «ПЛАН ОДИНА: КЛЮЧ К УСПЕХУ В ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ».

– Что происходит? – шёпотом спросил я Самиру.

– Один всегда пробует что-то новое, – тихо ответила она. – Ищет новые источники знаний. Он очень мудр, но…

Хэртстоун украдкой показал: «Вот почему я работаю на Мимира».

– Как видите, – Один расхаживал по залу так, что вороны били крыльями, чтобы не свалиться у него с плеч, – всё, что совершили эти герои, они совершили с моего позволения и вооружённые моими знаниями. Я был с ними постоянно, если не во плоти, то в духе.

На экранах появился новый слайд, на сей раз с какими-то тезисами, которые Один принялся нам раскрывать. Я их толком не прочитал, потому что глаза не особо слушались, но говорил он о том, почему скрывался в Вальгалле под видом полутролля по имени Икс.

– Я хотел посмотреть, насколько охотно вы примете в свои ряды такого воина и как будете исполнять свой долг, полагая, что я ничего не узнаю. Вам всем необходимо работать над развитием собственных талантов и самосовершенствоваться.

Он объяснил, почему выбрал Самиру аль Аббас в валькирии:

– Если дочь Локи ведёт себя столь отважно – почему остальным это не под силу? Самира продемонстрировала семь качеств героя, которые я подробно описал в своей книге «Семь качеств героя». Печатное издание вскоре появится в сувенирной лавке отеля «Вальгалла».

Он растолковал, что на самом деле означало пророчество норн.

– «Выбор неверен, смерть неверна», – процитировал он. – Неверный выбор сделал Локи, когда решил, что этого юношу будет легко сбить с пути. Однако вместо этого Магнус Чейз повёл себя как настоящий герой!

Несмотря на эту похвалу, я подумал, что Один мне больше нравился в виде молчаливого полутролля, чем в качестве ведущего мотивационного семинара. Остальные в зале, похоже, не знали, что и думать, хотя некоторые таны прилежно конспектировали речь.

– Это позволяет мне перейти к заключительной части презентации – «Признание достижений». – Один щёлкнул пультом – и на экранах появился портрет Блитцена.

Фото явно было сделано во время состязания в мастерстве с Младшим. По лицу Блитцена ручьями стекал пот, а само лицо было перекошено от боли, словно кто-то уронил ему на ногу кузнечный молот.

– Блитцен, сын Фрейи! – провозгласил Один. – Благородный гном, сумевший выиграть путы Андскоти, чтобы связать Фенрира Волка. Он последовал велениям своего сердца, обуздал страх и верно служил моему старому другу Мимиру. В награду за проявленную отвагу, Блитцен, ты освобождаешься от обязанностей перед Мимиром и получаешь средства, необходимые для открытия собственного магазина одежды, о котором ты давно мечтал. Потому что, признаться… – Один взмахнул рукой – и поверх форменной футболки отеля на нём возник кольчужный жилет, – после состязания я подобрал первый образец твоей работы и готов утверждать, что этот предмет одежды украсит любого, кто стремится не отставать от моды.

По рядам эйнхериев прокатилось одобрительное бормотание, раздалось несколько восторженных ахов и охов.

Блитцен низко поклонился:

– Благодарю, владыка Один. Нельзя ли… Позволено ли мне будет… Могу ли я ссылаться на ваше мнение для продвижения моего бренда?

Один благожелательно улыбнулся:

– Ну конечно! А теперь – следующий герой. Эльф по имени Хэртстоун!

На экранах появилась фотография Хэртстоуна, сделанная, когда он валялся без сил на окне в замке Гейррёда. На лице эльфа застыла глупая усмешка, руки замерли в жесте «стиральная машина».

– Этот благородный эльф рискнул всем, чтобы заново открыть магию рун. Он стал первым истинным чародеем среди смертных за много веков. Без его помощи наши герои не смогли бы преодолеть многие из встретившихся им трудностей и успешно выполнить свой квест. – Один лучезарно улыбнулся Хэртстоуну. – Друг мой, ты тоже освобождаешься от службы Мимиру. Я сам отведу тебя в Асгард и передам тебе познания о рунах в ходе девяностоминутного персонального обучающего курса, а также вручу тебе DVD и мою книгу «Изучаем руны со Всеотцом» с автографом!

Ему вежливо похлопали.

Хэртстоун, похоже, был совершенно ошарашен, но сумел-таки изобразить «спасибо».

Изображение на экранах снова сменилось. Теперь на нём появилась Самира у прилавка «Фалафельной Фадлана», вся красная от смущения. По другую сторону прилавка, наклонившись к ней, ухмылялся Амир.

– О-о-о-о-о-о! – зашумели эйнхерии. Немало было и таких, кто заржал.

– Убей меня немедленно, – шепнула Самира. – Очень прошу.

– Самира аль Аббас! – воззвал Один. – Я лично произвёл тебя в валькирии, оценив твою отвагу, стойкость и великолепные задатки! Многие здесь отнеслись к тебе с недоверием, но ты не отступила. Ты следовала моим приказам. Ты исполняла свой долг, даже когда тебя осудили и изгнали. Тебе я предоставлю выбор. – Он помолчал, выразительно глядя на тела валькирий перед столом танов. Дождавшись, пока в зале воцарится почтительная тишина, Один продолжил: – Гунилла, Маргарет, Ирен – все они знали, что служба валькирии опасна. Все они отдали свою жизнь ради сегодняшней победы. В конце концов они поняли, чего ты стоишь на самом деле, и стали сражаться на твоей стороне. Думаю, они бы согласились с моим решением вернуть тебя в ряды валькирий.

У Самиры подогнулись колени, и ей пришлось опереться на плечо Мэллори Кин, чтобы не упасть.

– И я предлагаю тебе выбрать, кем стать в этом качестве, – говорил Один. – Мне нужен новый капитан валькирий. Я не знаю никого, кто подошёл бы для этого лучше, чем ты. Эта работа позволила бы тебе проводить больше времени в мире смертных, возможно, ты смогла бы даже отдохнуть после изнурительного и страшного квеста. Или, – добавил он, сверкнув синим глазом, – я могу дать тебе куда более опасную работу. Ты будешь подчиняться лично мне и выполнять мои особые поручения, когда в том возникнет нужда. Поручения эти будут связаны с огромным риском, но и вознаграждение будет велико.

Сэм поклонилась:

– Всеотец, это великая честь для меня. Я никогда не смогла бы заменить Гуниллу. Всё, о чём я прошу, – это предоставить мне возможность доказать свою верность Вальгалле столько раз, сколько потребуется, чтобы ни у кого не осталось во мне сомнений. Я выбираю более опасную работу. Приказывайте, и я вас не подведу.

– Очень хорошо, – сказал Один. – Ты вновь сделала мудрый выбор, Самира. О твоих обязанностях мы поговорим позже. А теперь… Магнус Чейз!

И на экране появился я – на полпути с моста Лонгфелло в реку, с распахнутым в вопле ртом.

– Сын Фрейра, ты вернул из забвения Меч Лета. Ты не позволил ему попасть в руки Сурту. Ты проявил себя… ну, может, и не как великий воин…

– Вот спасибо, – тихонько пробормотал я.

– …но как выдающийся эйнхерий. Думаю, я выражу общее мнение всех присутствующих за этим столом танов, сказав, что ты тоже заслуживаешь награды. – Один бросил взгляд направо и налево.

Таны заёрзали и поспешно согласились:

– Да. Кхм. Безусловно.

– Это решение далось мне нелегко, – сказал Один, – но если тебе по-прежнему кажется, что Вальгалла не самое подходящее для тебя место, я могу отправить тебя в Фолькванг, ко двору твоей тётки. Возможно, тебе, как сыну вана, тот мир придётся больше по душе. Или же, – его синий глаз, казалось, пронзил меня взглядом насквозь, – я могу позволить тебе вернуться в мир смертных и освободить тебя от обязанностей эйнхерия.

По залу прокатился ропот, в воздухе сгустилось напряжение. По лицам собравшихся я догадался, что такое предлагают не часто. Один здорово рисковал. Если он отпустит на землю одного эйнхерия, то тем самым создаст прецедент. Что будет, если и остальные захотят вернуться?

Я посмотрел на Сэм, Блитцена и Хэртстоуна. На своих товарищей по этажу – Ти Джея, Хафборна и Мэллори. Впервые за долгие годы я не чувствовал себя бездомным.