Сколько стоит любовь? Лоуренс Стефани

Глава 23

Все еще ослепленная и онемевшая, Прис, спотыкаясь, плелась по коридору. Перед этим они долго взбирались по высокой узкой лестнице, и Уоллес не отставал от нее ни на шаг, заботливо придерживая за талию.

– Вот мы и пришли, – объявил он наконец, втолкнув ее в комнату.

Она споткнулась о порог и едва не упала. Едкий запах, который чувствовался с момента ее появления, сразу усилился Запах пота, мужчин и чего-то вроде плесени. Прис, которой и без того не хватало воздуха, едва не потеряла сознание и отчаянным усилием воли удержалась на ногах. Сейчас не время проявлять неуместную чувствительность. Ей понадобится каждая унция хитрости, силы, сообразительности и отваги, чтобы разрушить планы Уоллеса.

Она ощутила, как он дергает за узлы шелкового шарфа, закрывавшего ее лицо. Еще секунда – и узел разошелся. Когда Уоллес размотал шарф, она облизала сухие губы и огляделась.

Сначала Прис показалось, что ее впечатления были ошибочны и Уоллес привел ее черным ходом в какой-то особняк. С первого взгляда комната походила на роскошно обставленную спальню, с широкой кроватью, дополненной красными бархатными занавесками и алым атласным покрывалом. Стены были оклеены вычурными обоями цвета крови. Но стоило присмотреться, стало ясно, что бархат был тонким, дешевым, атлас – чересчур кричащим и засаленным, кровать – старой и обшарпанной, наволочки – изношенными и пожелтевшими от старости, кружевная отделка – рваной.

Картина складывалась достаточно отчетливая.

Уоллес развязал ей руки.

Она круто развернулась, но он загораживал выход.

– Что это за дом?

К ней вернулся дар речи, а тон был твердым и уверенным.

– Это заведение весьма популярно и известно под названием «Святилище миссис Миллер», – услужливо сообщил Уоллес, не спуская с нее глаз.

Подозрения Прис усилились.

– Так оно и есть, – улыбнулся Уоллес. – Миссис Миллер – аббатиса, а это – настоящее святилище, не для девушек, которые здесь служат, а для джентльменов, которые навещают дом, чтобы удовлетворить свои желания самыми разнообразными… – стоит ли добавлять «эзотерическими»? – способами.

Кстати, главная специализация этого дома – лишение невинности молодых девиц из хороших семей. Просто удивительно, какое множество старинных родов постигли тяжелые времена. Вот барышням и приходится продавать свои прелести. Вас, разумеется, вряд ли назовешь нищей, но все же… – Он пожал плечами. – Вы тоже здесь.

Прис невольно передернулась. Правда, она давно лишилась невинности, но чем ей это может помочь?

Отступив, она сложила руки на груди и снова огляделась.

Всего одна дверь, да и та за спиной Уоллеса. И ни одного окна.

Диллон придет за ней. И Рас тоже. Она знала это, чувствовала всем сердцем. Нужно только продержаться, пока они не найдут ее.

– Почему здесь? – выпалила она. – Почему именно так? Если таково средство мести Диллону и Расу, ему явно чего-то не хватает. Возможно, более прямого подхода?

Улыбка Уоллеса леденила кровь.

– Наоборот, дорогая. Я льщу себе мыслью, что задуманная мной месть поразит вашего брата и жениха в самое чувствительное место и они не сумеют защитить себя или вас.

Он чуть подвинулся, шаря глазами по ее телу. В его взгляде не было сладострастия: только холодный расчет. И ни малейших эмоций, словно он оценивал качество говяжьей туши.

– Подумайте сами, – продолжал он, сверля ее белесыми глазами, – сколько жених вложил в вас своей любви. – Уоллес презрительно фыркнул. – Да и своей гордости, глупей он этакий. Но, так или иначе, вы слишком много значите для него. Что же до вашего брата… он не просто брат, а близнец. И следовательно, его чувства к вам достаточно глубоки, и он считает вас частью себя. И что, по-вашему, станется с ними, – злорадно продолжал он, – когда они узнают, что, разорив меня, погубили вас? И что ваш позор – дело их рук?

Прис молча смотрела на него, стараясь выбросить из головы ужасные слова. Нет смысла раздумывать над тем, что станется с Диллоном и Расом, иначе она, парализованная страхом, потеряет способность действовать. Может, на это и рассчитывал Уоллес?

Впрочем, он видел в ней всего лишь типичную, пусть и исключительно красивую, молодую леди. Такую, которая при малейшей опасности падает в обморок. Которой в голову не придет сопротивляться.

Уоллес даже не скрывал своего торжества.

– То, что я задумал, дорогая, будет идеальной местью и Кэкстону, и вашему брату. Все, что они ценили, любили, будет разрушено до основания, и они уже никогда не смогут оправиться от этого удара. И последствия этого удара будет преследовать их до конца жизни. Угрызения совести убьют их, и они унесут сознание вины в могилу. – Его глаза сверкали. Он смаковал, наслаждался каждым своим словом. – Несмотря на все их влияние и связи, они бессильны исправить то, что будет разбито моими усилиями. Хотите знать, что именно будет разбито? Вы.

Прис затрясло. Но она вынудила себя надменно вскинуть подбородок.

– И что же вы задумали?

Похоже, ему нравились пространные речи. Возможно, он любовался собой. И чем дольше будет разглагольствовать… Уоллес широким жестом обвел комнату:

– Как я уже упоминал, заведение обслуживает определенный класс джентльменов, имеющих деньги и положение. На этот вечер вам предназначено быть развлечением для молодых аристократов, угодить которым чрезвычайно сложно. Миссис Миллер была счастлива помочь мне. Она, как хорошая хозяйка, старается удовлетворить всех своих клиентов. Не сомневайтесь, они будут весьма довольны тем, что вы сможете им дать. Все четверо – аристократы, порочные и злобные негодяи, склонные к самым гнусным извращениям. Они видели вас и знают, каким украшением бальных залов в этом сезоне вы служили. С тех самых пор они жаждут насладиться вашим телом. И сегодня их мечты сбудутся.

Губы растянулись в недоброй улыбке. Глаза снова блеснули.

– Сопротивляйтесь сколько угодно: они это обожают. И будут насиловать вас всеми известными способами. – С этими словами он повернулся и направился к двери, но, уже отодвинув засов, обернулся: – Если переживете эту ночь, я сделаю все, чтобы Кэкстон и ваш брат узнали, где вас найти. И жалею лишь об одном: что не смогу остаться и видеть их искаженные горем лица. Но уверен, что вы и они все поймут. Желаю вам доброй ночи, леди Присцилла.

Издевательски поклонившись, он удалился.

Прис тупо смотрела ему вслед, еще не осознав в полной мере, что он задумал. И не могла найти ни слов, ни вопросов, чтобы задержать его.

Щелканье засова вернуло ее к действительности. Она прерывисто вздохнула и направилась к двери. Но только попыталась ее толкнуть, как дверь распахнулась. На пороге появился молодой джентльмен, за спиной которого толпились еще трое. Как и предупреждал Уоллес, все они принадлежали к ее классу, о чем говорили аристократические черты еще юных, но уже потасканных лиц. Глаза под тяжелыми веками нагло шарили по ее телу. Девушка медленно отступила. Они надвигались на нее, и в каждом шаге сквозила уверенность, что им позволены любые подлости.

Все четверо были одеты дорого, щегольски. На губах играли сладострастные улыбки.

Судя по виду, жестокому, открыто выжидающему, ждать от них пощады не приходилось. Она пятилась, пока ноги не прижались к краю кровати. Надежды не было. Они хоть и выпили, но были вовсе не пьяны. В глазах светились злоба и ненависть.

И тогда она поняла, что следующие несколько часов станут худшим кошмаром в ее жизни.

Кучер наемного экипажа натянул поводья, и Диллон выскочил на мостовую, прежде чем лошадь остановилась. Рас вывалился вслед за ним.

Улица была пуста.

– Который дом? – спросил Диллон кучера.

Тот кнутом показал на узкое здание на противоположной стороне улицы.

– Это заведение Бетси Миллер.

Диллон метнулся к двери. Рас бросился за ним.

Черная карета, преследовавшая их от самого Мейфэра, проехала чуть дальше и тоже остановилась. Диллон, не удостоив ее взглядом, стал колотить в дверь.

Мольбы ни к чему не приведут, крики тоже. Судя по тому, как они пожирают ее глазами, улыбаясь в предвкушении наслаждений, Прис чувствовала, что им это понравится, что плач и рыдания только подогреют их аппетиты.

Бежать было некуда. И лучшего места отбиваться не придумаешь. По крайней мере с обеих сторон никого нет, да и за спину пока что не зайдут.

Они заперли дверь и стали разоблачаться, швыряя фраки на шаткий стул в углу. Двое уже успели закатать рукава.

– Итак.

Негодяй, в котором она инстинктивно ощутила главного, которого следовало отвлечь прежде всего, медленно приближался, готовый схватить ее, если она вздумает вырваться.

Ей вспомнились частые драки с братьями в детстве. Она переступила с ноги на ногу, прикидывая, кого следует вывести из строя первым.

– Четверо… на двоих больше, чем нужно. Но…

– Прелестная леди Присцилла, – ощерился предводитель. Остальные выстроились полукругом. Но она по-прежнему наблюдала за главным.

– С таким соблазнительным ртом, роскошной грудью, длинными-длинными ногами и сладкой маленькой попкой… – почти мурлыкал он. – Господи, сколько наслаждения вы подарите нам сегодня!

Его голос слегка изменился, предупредив о надвигавшейся опасности.

Она успела приготовиться как раз в тот момент, когда он и его товарищ метнулись вперед, схватили ее за руки, смеясь над попытками вырваться, и без труда повалили на постель.

Прис отчаянно боролась, лягаясь и пиная нападающих: уверенные в своих силах, они не позаботились связать ей ноги. Тонкое покрывало, на котором она извивалась, издавало омерзительный запах, окутывавший ее приторно-сладким облаком и, как ни странно, придававший сил, о существовании которых она не подозревала.

Они сыпали оскорблениями, пытались прижать ее к матрацу. Она укусила кого-то за руку, откатилась в сторону и ощутила, как носок туфли вонзился в цель. Предводитель взвыл, схватился за низ живота и рухнул, но, не удержавшись, скатился на пол.

Столь неожиданное поражение на миг пригвоздило нападавших к месту. Прис прицелилась и влепила кулак в аристократический нос второго сластолюбца.

Тот не успел опомниться и поэтому получил по полной. Из носа брызнула кровь, и молодой человек, с визгом отпрянув, прижал руку к лицу, но тут же отнял и с ужасом уставился на окровавленную ладонь. Побелев как полотно, он закатил глаза и упал прямо на Прис, придавив ее своим телом, как раз когда она попыталась приподняться на локтях.

Оставшиеся двое зарычали, готовые разорвать ее в клочья.

Прис ощущала, как их ненависть душит ее. Они схватили ее за руки и, стоя на коленях, удерживали ее своей тяжестью.

Прис билась, как рыба на песке, но лежавшее на ней бесчувственное тело не давало двигаться. Они обездвижили ее, прежде чем столкнуть его с постели.

Она застонала, но продолжала борьбу, стараясь не слушать непристойности, которые они изрыгали, похотливые обещания несказанных наслаждений.

Но силы ее слабели. Она проигрывала битву. Воздуха не хватало, голова кружилась, а они хватали ее ноги сквозь порванное платье, пытаясь развести их.

И тут раздался оглушительный грохот.

Но они ничего не слышали и все старались вдавить ее в постель. Ухмыляющиеся лица были все ближе, ближе…

И вдруг исчезли. Как по волшебству поднялись в воздух и куда-то подевались.

Прис повернула голову и увидела, как один из них с силой ударился в стену. Похожий тупой стук с противоположной стороны комнаты позволял предположить, что и второго постигла та же участь.

Прис закрыла глаза, втянула столь необходимый воздух в легкие, с трудом приподнялась на локтях и только тогда попыталась разглядеть, что происходит.

В одном углу комнаты Рас работал кулаками, превращая в фарш одного из нападавших. Диллон следовал примеру будущего родственника и старался вколотить в пол второго.

Кое-как ухитрившись приподняться, она встала на колени и заглянула за край кровати. Предводитель, все еще всхлипывая, извивался на полу. Ей ужасно захотелось встать и снова лягнуть его в то же место. Но сначала она перебралась на другую сторону кровати и снова взглянула вниз. Тот, кто потерял сознание, по-прежнему валялся безжизненной тушей.

Остальные двое теперь пребывали в том же состоянии. Рас выпрямился как раз в тот момент, когда его противник соскользнул вниз по стене.

Прис взглянула на Диллона. Он уже отвернулся от безжизненного тела своей жертвы и с тревогой смотрел на нее.

– С тобой все в порядке?

Она смотрела на него, видела страх в его глазах и сознавала, что не может говорить. И поэтому кивнула.

Он одним прыжком оказался рядом, схватил ее в объятия и прижал к себе. Она обнимала его с тем же отчаянием.

– Ты пришел вовремя.

Она ни на секунду не сомневалась, что так и будет.

– Я думал, мы не успеем, – пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы.

И она снова расслышала в его словах не просто страх, а безумный ужас.

– Ты успел.

Она продолжала обнимать его одной рукой, а вторую протянула Расу и вцепилась в его пальцы.

– Вы оба успели.

Рас тоже стиснул ее пальцы, после чего отступил и оглядел бесчувственного мужчину у кровати. С порога раздался тяжкий вздох.

Рас оглянулся и застыл. Диллон, стоявший на коленях и загораживавший собой стоявшую на коленях Прис, повернул голову.

Прис, все еще обнимавшая Диллона, вытянула шею, игнорируя его осторожные попытки отстранить ее.

– До чего же трудно в наши дни найти достойную помощь! В дверях стоял Уоллес, с ненавистью взирая на присутствующих. В руке он держал пистолет.

– Похоже, леди Присцилла, придется мстить непосредственным виновникам моего разорения.

Он спокойно поднял пистолет и прицелился в Диллона. Диллон отпустил Прис и повернулся. Рас бросился между ним и Уоллесом.

– Нет! – крикнула Прис, загораживая Диллона. Раздался выстрел.

Повалив Диллона на пол, Прис услышала знакомый свист пули: Уоллес едва не попал в цель. В замкнутом пространстве комнаты отдача казалась громче пушечного выстрела. К несчастью, Диллон свалился на извивавшегося предводителя четверки, а Прис приземлилась сверху. Все трое покатились по полу в путанице рук, ног, тел и юбок.

Наконец Диллон поймал Прис, поднял и увидел Раса, пытавшегося вырвать второй пистолет из рук Уоллеса. Выругавшись, он толкнул Прис себе за спину и попытался высвободить ноги из-под тела стонущего, придавленного им человека. И это ему удалось. Случайно подняв глаза, Уоллес увидел это, отпустил пистолет и изо всех сил толкнул Раса. Тот пошатнулся. Уоллес отступил в коридор. Рас, которому удалось сохранить равновесие, бросился за ним. Но Уоллес оказался хитрее. Нелегкая принесла в этот момент дородную бабищу, которая при виде драки дико завизжала. Уоллес легко приподнял ее и буквально швырнул в Раса. Оба упали, загородив дверь.

Диллон, немедленно оказавшись рядом, оттолкнул женщину и рывком приподнял Раса. Тот перепрыгнул через неожиданное препятствие и бросился за Уоллесом. Но Диллон вовремя поймал его за руку.

– Не стоит.

Женщина неожиданно замолчала. Стук шагов Уоллеса замер внизу. Послышался грохот захлопнувшейся двери. Диллон выдохнул и отпустил Раса.

– Он сам выбрал судьбу. Пусть летит прямо навстречу заслуженной награде.

Рас ошеломленно уставился на него, но, тут же все поняв, кивнул:

– Те джентльмены в черном экипаже?

– Ну, джентльменами их можно назвать только с огромной натяжкой.

Прис слушала, но ничего не понимала. Придется расспросить их позднее. Сейчас же она испытывала огромное облегчение от того, что оба живы и здоровы, а ей не придется бояться четверых джентльменов, чьими телами был усеян пол.

Осторожно приподнявшись, она откинула с лица растрепавшиеся волосы и попыталась уложить их в узел. При этом случайно задела ухо и поморщилась от боли. Пальцы почему-то стали влажными. Она взглянула на свою руку. Ладонь окрасилась красным. Значит, Уоллес не промахнулся…

Она подняла глаза.

Диллон и Рас помогали ноющей женщине подняться. Та громко заверяла их в своей невиновности. Прис быстро поднялась и взбила локоны, чтобы закрыть пораненное ухо, после чего незаметно вытерла руку об алое покрывало. По крайней мере на таком кровь не видна.

Предложив женщине удалиться в гостиную и выпить подкрепляющего, Диллон вытолкнул ее и закрыл дверь.

Рас уже рассматривал свои жертвы. Пнув одного носком туфли, он спросил Диллона:

– А с этими что прикажешь делать?

Последовала короткая дискуссия. Наконец, вместо того чтобы выбить из них дух, как предлагал Рас, которого горячо поддерживала в этом намерении сестра, они потребовали все необходимое у мадам, связали негодяев по рукам и ногам, заткнули рты и потом стащили их вниз и вытолкнули на улицу, где нашли экипаж и приказали кучеру ждать. Рядом стоял еще один, тот, который привез Прис в бордель. Джо коснулся кепи:

– Я тут подумал и решил, что не слишком-то хорошо выгляжу в глазах дамы. Вот и решил узнать, не помочь ли чем.

Прис улыбнулась ему:

– Спасибо. Можете погрузить к себе этих четверых негодяев? Они не доставят вам бед. И следуйте за нами.

Черная карета исчезла. Два наемных экипажа направились назад к Мейфэру.

После первой остановки, охваченная злобной жаждой мести, горящей в жилах, Прис прижалась к Диллону, пока экипаж вез их к следующему месту назначения.

– Ты прекрасно умеешь изобретать дьявольские планы, – улыбнулась она.

Он поднял руку и благоговейно обвел контуры ее лица.

– Когда меня подстегивает вдохновение.

Его голос как ласка, молитва, признание в любви. Мельком посмотрев на Раса, старательно изучавшего фасады пролетающих мимо домов, он наклонил голову и поцеловал невесту. Не страстно. Благодарно. Облегченно.

Она вцепилась в лацканы его фрака и отвечала на поцелуй так же нежно.

Экипаж остановился. Диллон поднял голову и огляделся.

– Следующий.

Их месть была изощренной и поразительно действенной. Дело в том, что Диллон узнал всех четверых «джентльменов». Им было известно, кто такая Прис, но они сознательно пошли на то, чтобы унизить и изнасиловать леди Присциллу Деллоуэй, дочь графа. И поскольку ночь еще не кончилась, Диллон, Рас и Прис объезжали все дома, в которых давались балы и вечеринки, и доставляли туда поочередно каждого из четверки, полураздетого, связанного и жалко пресмыкавшегося перед победителями. Вся беда в том, что каждого передавали на руки мамаше.

Четыре пожилые светские леди еще в жизни не терпели подобного унижения. Сыновья покорно стояли перед ними на коленях в присутствии многочисленных свидетелей. Бедным дамам пришлось выслушать историю преступления их сыновей. К счастью, жених и брат невесты, виконт Рашуорт, один из самых завидных женихов в городе, успели вовремя спасти несчастную девушку.

Для самой троицы эта месть была всего лишь отчаянной игрой, но все, кто стал свидетелями этого зрелища, были потрясены и возмущены. Все, особенно дамы, преисполнились праведного негодования и встали на защиту леди Присциллы и в ее лице остальных невинных девиц из высшего общества.

Злосчастная четверка была опозорена навеки!

Было уже поздно, когда они вернулись на Беркли-сквер.

Охваченные эйфорией по поводу успешного завершения своих похождений, они вошли в холл дома Горации и очутились в бедламе.

Они покинули дом так поспешно, что никто не понял, куда подевались жених с невестой. Их появление, да еще в таком виде, поразило собравшихся. Посыпались упреки и требования объяснить, что случилось.

Насилу успокоив гостей и хозяев, Диллон рассказал свою историю. Спасение Прис посчитали чудом. Еще по дороге сюда они сговорились ничего не утаивать.

Присутствующие с трудом верили собственным ушам. Под конец рассказа стало ясно, что достопочтенный Хей-ден Аберкромби-Уоллес больше не принят в обществе. Описывая его поспешное бегство, Диллон втайне был почти уверен, что Уоллес к этому времени вообще не числится в списках живых.

Все, разумеется, пришли в ужас, подогреваемые негодованием и праведным гневом, но были рады выслушать необыкновенную историю, хотя бы каким-то боком поучаствовать в падении джентльмена, который едва не поставил под удар весь мир скачек.

Диллона, Раса и Прис объявили героями. Те, кто не знал о подмене, умоляли рассказать, в чем дело. Барнаби, счастливый, что все закончилось, и одновременно раздосадованный своим отсутствием на поле битвы, поехал на Боу-стрит, чтобы известить обо всем полицию.

Тем временем бал Горации, уже почти закончившийся, неожиданно оживился. Музыканты тихо играли в своей нише, пока гости сидели, разговаривали и обсуждали все случившееся этой ночью.

Диллон посмотрел на Прис. Та, как всегда, сияла учтивой светской улыбкой, хотя на самом деле едва держалась на ногах. Он был почти уверен, что она не слушает очередную светскую львицу, что-то ей втолковывавшую.

Едва дама отошла, он коснулся руки Прис и сжал похолодевшие пальцы.

– Едем домой.

Домой к Флик, где он сможет справиться с мучительными, терзающими его эмоциями. Он еще сам не понимал, что с ним творится. Сейчас в его чувствах преобладали страх, ужас и облегчение, но все это захлестывало его и отступало, оставляя за собой нечто обнаженное. Незащищенное. Неоспоримое.

Он скрывал все, что с ним творилось, от всех. Даже от нее. Но сейчас, глядя в глаза Прис, он позволил ей увидеть все, что одолевало его, и просто сказал:

– С меня довольно.

Слегка поколебавшись, она кивнула:

– Я скажу Расу и Юджинии.

Диллон ждал у двери. Вместе они нашли Горацию, которая при создавшихся обстоятельствах позволила им незаметно ускользнуть. Диллон подхватил Прис под руку и вывел из бального зала в прохладу ночи.

Джейк, их кучер, терпеливо ожидал все это время. Он усадил их и повез на Халф-Мун-стрит, до которой и пешком было идти минут десять. Диллон настоял на щедрых чаевых, хотя Джейк твердил, что с него было достаточно поразительных приключений сегодняшнего вечера. Они расстались с добрыми пожеланиями.

Диллон открыл дверь своим ключом. В доме все было тихо. Слуги спали, а хозяева еще оставались на балу. Диллон и Прис бесшумно поднялись по лестнице, и, когда вошли в спальню, сознание того, что все плохое кончено, накрыло их успокоительным крылом.

Прис подошла к туалетному столику, поставила свой ридикюль, сбросила плащ на табурет. Диллон зажег канделябр на комоде, снял фрак и жилет, после чего подошел к камину и стал ворошить угли.

Прис со вздохом рухнула на стул, молча наблюдая, как пламя вспыхивает, поднимается и освещает лицо Диллона.

Она с готовностью помогла ему опозорить четверых молодчиков, стояла рядом, когда они рассказывали гостям Горации свою историю. Теперь же ощущала себя не только грязной оборванкой, растрепанной, в смятом платье и с синяками на запястьях, но и испачканной внутри, словно все ее эмоции были осквернены.

Что же до Диллона… она не поняла выражения его глаз, но почувствовала, что с момента сцены в борделе он крепко держал в узде свои реакции, не выказывая ничего из того, что им владело. Однако никто не знал лучше ее, что его самообладание тоже имеет свои пределы.

Он взял полено и сунул его в пламя. Прис бессознательно восхитилась игрой мышц под тонким полотном его сорочки. Только в его присутствии она чувствовала себя защищенной. Только с ним она хотела оставаться одна в такие минуты. Почти все последние ночи он провел с ней в этой комнате. И сегодня ей отчаянно недоставало бы его.

Скоро в камине уже гудел огонь, и в комнате постепенно становилось тепло. Диллон встал, глядя на игру оранжевых языков. Она тоже поднялась и подошла к нему.

Их пальцы переплелись.

Чуть позже он подвинулся к ней и обнял.

Она с готовностью запрокинула голову, и он нашел ее губы.

Прис прижалась к нему, искушая и обольщая своими губами и телом, обещая ослепительные, исступленные наслаждения, предлагая свою страсть, сердце и душу в обмен на все, что мог дать он.

Диллон жадно вернул поцелуй. Ее голова закружилась.

Стальная властная рука сжала ее талию. Другая рука откинула локоны, чтобы коснуться лица.

Острая боль пронзила ее. Она дернулась, поморщилась, прежде чем вспомнить…

– Что это? – насторожился он, мгновенно вскинув голову. Взглянул на свои пальцы и снова откинул ее волосы. – Боже, да ты ранена!

Прис на мгновение зажмурилась. Черт!

– Всего лишь маленькая царапина. – Она попыталась оттолкнуть его. Но рука еще крепче сжала талию.

– Царапина? Когда… – начал он, но тут же все понял. Увидел слабые следы ожога вокруг рваной раны на самом краешке прозрачной раковинки. Совершенный алебастровый изгиб был навеки искажен. Она не умрет. Рана заживет. Но идеальный изгиб больше никогда не станет идеальным.