Коварство и свекровь Александрова Наталья

— Попугай-то чем виноват? — как ни в чем не бывало проговорил Леня, устраиваясь на прежнем месте и придвинув ближе к себе блюдо с оладьями. — Мы живем в свободной стране, и преследовать говорящую птицу за ее разговорчивость несправедливо. Итак, ты должна одеться в самые простые шмотки. Косметика тоже должна быть дешевой…

— Ну, уж это чересчур! — возмутилась Лола. — Ты ни за что не заставишь меня пользоваться дешевой косметикой! Она может испортить кожу! И вообще, это унизительно! Лучше совсем никакой косметики, чем дешевая…

— Совсем никакой? — переспросил Леня, наклонив голову набок. — Нет, это не годится. Без косметики у тебя будет вполне приличный вид, а нам нужен…

— Неприличный? — ужаснулась Лола. — Ты хочешь послать меня на панель?

— Ну что ты, Лолочка! — Леня наклонил соусник, но слишком густой соус никак не хотел выливаться на оладьи, пришлось выкладывать его ложкой. — Наши дела еще не так плохи… до таких крайностей дело не дошло, и я надеюсь, в ближайшее время не дойдет… просто для той роли, которую тебе придется сыграть, вид у тебя должен быть умеренно вульгарный. Но, впрочем, если тебе такая роль не под силу…

— Мне не под силу? — Лола чуть не взорвалась от возмущения. — Да я могу сыграть все что угодно! Я играла Джульетту и леди Макбет! Я играла Корделию и Дездемону! А для твоих преступных целей я исполняла роли светских дам и горничных, сотрудниц милиции и доярок… и что — хоть раз я не справилась с ролью?

С этими словами она ухватила одну оладью и съела ее просто так, без соуса.

— Справилась, справилась, — отмахнулся от нее Маркиз. — И сейчас справишься! Но для этого тебе придется воспользоваться дешевой рыночной косметикой!

— Да если это нужно для роли — я вымажу лицо битумным лаком! Я сделаю себе сто татуировок! Я нанесу боевую раскраску индейцев племени навахо!

Каждый выкрик сопровождался съеденной оладьей.

— Вот и умница, — удовлетворенно проговорил Леня и осторожно от Лолы отодвинул полегчавшее блюдо. — Индейскую боевую раскраску пока не надо, но я это на всякий случай запомню… мало ли, пригодится.

— Подожди-ка, — Лола подозрительно уставилась на Маркиза. Она почувствовала, что партнер снова ее перехитрил и заставил играть по своим правилам. — Подожди-ка. Мы ведь с тобой партнеры. Так?

— Ну, так, — согласился Маркиз.

— А раз партнеры — я хочу знать, в чем суть новой операции. Что мы делаем и для кого…

— Ну ладно… — вздохнул Леня и начал рассказ, с сожалением поглядывая на остывающие оладьи. Лола же, налив себя кофе, поудобнее устроилась на стуле, поглаживая песика и внимая своему компаньону.

Неделю назад Лене Маркизу позвонил старый знакомый и попросил встретиться, как он выразился, с одним интересным человеком.

— Возможно, вы договоритесь о небольшой работе.

Леня на тот момент ничем не был занят, а когда он не работал, он чувствовал себя не в своей тарелке. Он не находил себе места, терял аппетит и интерес к жизни. Короче, он скучал. Поэтому легко согласился на предложенную встречу.

Встреча была назначена в небольшом, но очень дорогом и приличном ресторане на так называемом Старом Невском.

Ресторан по причине дневного времени и заоблачных цен был почти пуст. Кроме самого Маркиза и его собеседника, присутствовала парочка толстых американцев за угловым столиком, которые очень громко обсуждали достоинства русских женщин. К счастью, говорили они по-английски.

«Интересный человек», с которым беседовал Леня, выглядел очень странно, особенно в интерьере дорогого ресторана. Он был такого маленького роста, что его ноги едва доставали до пола. Казалось, что сейчас он начнет болтать ногами под столом, как шаловливый первоклассник. Круглое личико казалось одновременно старческим и детским, и на нем было навеки отпечатано выражение трогательной обиды. Одет он был в дешевый серенький костюмчик, чем-то напоминающий школьную форму шестидесятых годов. Шею его украшал блекло-голубой галстук с сальным пятном на самом видном месте.

Оценивая внешний вид человека, Маркиз в первую очередь обращал внимание на его обувь. Именно обувь больше всего говорит о материальном положении хозяина, о его привычках и особенностях поведения. Так вот, сидевший напротив Маркиза малыш был обут в дешевые светло-коричневые ботинки, больше всего напоминавшие детскую обувь чехословацкого производства тех же шестидесятых годов. Тогда такие полуботинки называли странным словом «баретки». Баретки Лениного заказчика были сношены с внешней стороны, что обычно говорит о мрачности и замкнутости характера. Все это было не совсем понятно. Ленины услуги стоили дорого, и обладатель коричневых бареток вряд ли в состоянии их оплатить. С другой стороны, он назначил встречу в весьма дорогом ресторане, и явно чувствует себя здесь вполне комфортно.

Появившись в ресторане, Ленин собеседник назвался Сергеем Сергеевичем, но вряд ли это было его настоящее имя.

— Так вот, одна моя знакомая, женщина весьма преклонного возраста, — говорил Сергей Сергеевич, одновременно проглядывая меню, — назовем ее для определенности Анной… гм…

— Спиридоновной, — подсказал Маркиз.

— Ну, пусть Спиридоновной, — маленький человечек поморщился. — Так вот, как я уже сказал, она была весьма немолода… ей было уже почти девяносто…

— Вы говорите — «была», значит, сейчас ее уже нет на этом свете? — уточнил Леня.

— Молодой человек, не перебивайте меня! — Сергей Сергеевич снова поморщился. — Мы дойдем и до этого! Да, ее уже нет! Она скончалась две недели назад!

— Извините, я весь внимание, — проговорил Леня, виновато улыбнувшись. — И примите мои искренние соболезнования по поводу ее кончины.

В это время к столику подошел официант, и Сергей Сергеевич замолчал.

— Вы определились с заказом? — осведомился молодой человек с лицом и осанкой наследного принца.

— Салат от шефа, — процедил Сергей Сергеевич, свободно откинувшись на спинку стула. — Моллюски «Сен-Жак» по-провансальски и бокал шардоне девяносто восьмого года. Кофе и десерт я, возможно, закажу позднее.

Леня тоже сделал заказ, и официант удалился.

— Здесь очень хорошая кухня, — сообщил Сергей Сергеевич, окинув ресторан удовлетворенным взглядом.

В полутемном зале было не больше десяти столиков. Помещение оформлено в уютном и неброском стиле маленького парижского бистро. Такие же кружевные занавески на окнах, такие же фотографии начала двадцатого века, развешанные по стенам, такие же бархатные диванчики. Правда, мало какой парижский ресторан может похвастаться такой изысканной кухней и таким выбором вин.

— Итак, ваша знакомая скончалась неделю назад, — напомнил Леня.

— Да… Анна…

— Полуэктовна, — подсказал Леня.

— Допустим… — маленький человечек поморщился. — Она обещала оставить мне одну ценную вещь. Собственно, это была единственная сохранившаяся у нее ценная вещь. Сами понимаете — война, блокада и прочие неприятности… Короче, у нее сохранились старинные карманные часы.

— Золотые? — из вежливости уточнил Леня.

Он уже хотел сказать Сергею Сергеевичу, что тот зря потратил свое время: такими мелочами, как часы, пусть даже золотые, он не занимается, и его обычный гонорар значительно превышает их цену.

— Золотые, — подтвердил маленький человечек, словно прочитав Ленины мысли. — Но не просто золотые. Иначе я не обратился бы к вам. Я знаю, сколько вы берете за услуги.

Леня скромно улыбнулся.

— Эти часы, по легенде, принадлежали императору Александру Первому. И эта легенда достаточно правдоподобна. Во всяком случае, на внутренней крышке часов бриллиантами выложен вензель императора. Кроме этого, часы украшены еще не одним десятком первоклассных бриллиантов, рубинов и изумрудов. Особенно хорош крупный изумруд, вставленный в середину циферблата. Я уж не говорю о прекрасной работе и исторической ценности часов. В общем, по художественному уровню эта вещица даст сто очков вперед любому из пресловутых пасхальных яиц Фаберже…

Леня уважительно присвистнул:

— И что же случилось с этой милой вещицей? Ее поперли безутешные родственники?

— Именно это я и хотел бы выяснить.

— А вообще… — Леня пристально, посмотрел на своего собеседника. — Вы сказали, что старушка обещала оставить вам эти часы. Следует ли понимать это так, что в завещании она их не упомянула?

— Именно так, — невозмутимо кивнул Сергей Сергеевич. — Об этих часах, кроме нее и меня, не знала ни одна живая душа. По крайней мере, так я считал до недавнего времени. И это меня вполне устраивало. А если бы они были упомянуты в официальном завещании, волей-неволей о них стало бы известно слишком многим людям. Что, как вы понимаете, совершенно не входило в мои планы. Я уж не говорю о налоге на наследство, который вот-вот будет отменен, но на тот момент составлял очень значительную сумму.

— Тогда как же…

— Я же просил вас, молодой человек, не перебивайте! — Сергей Сергеевич раздраженно повысил голос. — Я вам все объясню! Во-первых, Анна…

— Сигизмундовна, — подсказал Маркиз.

— Пусть так. Анна Сигизмундовна намеревалась оставить мне эти часы в благодарность за оказанную ей услугу.

Суть этой услуги не имеет отношения к нашему делу, но в свое время она значила для покойной очень много. И вот, чтобы отблагодарить меня, она сообщила, где спрятаны часы. Покойная жила в коммунальной квартире…

— Как, разве они еще есть? — удивился Леня.

— Есть, и вы даже не представляете, как их много! Особенно в центральных районах города. Так вот, в ее комнате находится старинный камин, отделанный голландскими изразцами. Если нажать на четвертую слева плитку, откроется тайник, в котором она и прятала часы. Тайник устроен очень хорошо, его нельзя ни простукать, ни найти случайно. Только человек, знающий секрет, может его открыть. А знали секрет только двое — я и Анна…

— Мефодьевна, — подсказал Маркиз.

— Пусть так, — отмахнулся от него Сергей Сергеевич. — Однако, когда после смерти старушки я попал в ее комнату и открыл тайник, он был совершенно пуст.

— Грустная история, — сочувственно проговорил Леня. — Никому нельзя верить. Даже милым интеллигентным старушкам. Судя по всему, ваша знакомая еще кому-то пообещала часики… кому-то, кто тоже оказал ей услугу.

— Исключено! — резко возразил Ленин собеседник. — Я знал ее много лет и не сомневаюсь — она меня не могла обмануть! Часы похитил кто-то, кто бывал в доме. И я обратился к вам в надежде, что вы сможете выяснить, кто это сделал, и вернуть мне вещицу.

— Кто-то, кто бывал в доме? — задумчиво повторил Леня. — А вы знаете всех, кто там бывал?

— К счастью, Анна…

— Леопольдовна.

— К счастью, она жила достаточно замкнуто, и у нее бывали только четверо. По крайней мере, в последние годы. Это ее племянница, сосед по квартире, участковая медсестра, которая делала ей уколы и другие процедуры, а также ваш покорный слуга. Так что, как видите, список подозреваемых невелик.

В это время к столику подкатили тележку с заказанными блюдами, и Сергей Сергеевич снова замолчал.

На этот раз пауза затянулась, поскольку кухня оказалась выше всяческих похвал, и обсуждать дела за едой было бы так же неуместно, как жевать гамбургер, любуясь полотном Леонардо да Винчи.

— Вот, Лолка, собственно, и вся история, — закончил Леня свой рассказ. — Как ты понимаешь, я взялся за эту работу. Ну, во-первых, мы сейчас ничем серьезным не заняты, а творческий простой губителен при нашей профессии, как и при любой другой. Во-вторых, ты же знаешь, как я люблю дорогие старинные безделушки! Подержать такие часы в руках, полюбоваться ими — это отдельное удовольствие, которое ожидает меня в конце работы. Так сказать, небольшой бонус. Разумеется, в случае ее благоприятного завершения…

Ты слишком много думаешь об удовольствиях! — ворчливым тоном заметила Лола, чтобы оставить за собой последнее слово. Маркиз проигнорировал эту реплику и продолжил:

— Так вот, я собрал кое-какую информацию обо всех троих подозреваемых — племяннице покойной старушки, участковой медсестре и старичке-соседе. Самой подозрительной мне показалась племянница, так что именно с нее мы и начнем.

— Для этого мне и понадобится одеться в дешевые рыночные тряпки?

— Именно! Поскольку тебе придется втереться к ней в доверие, а эта самая племянница работает на вещевом рынке и сразу определит происхождение твоих вещей.

Лола была прирожденной актрисой, и когда перед ней появлялась новая роль, она увлеченно работала над ней, пока не становилась другим человеком, не перевоплощаясь на все сто процентов.

Так и на этот раз — она не ограничилась дешевыми рыночными тряпками и турецкой косметикой. Лола заперлась в ванной и перед зеркалом отрабатывала жесты и мимику.

Через два часа из ванной вышла разбитная девица с самыми вульгарными манерами, одетая в короткие светлые брючки и ярко-красную маечку. Волосы были зачесаны на один бок и заколоты яркой безвкусной заколкой, в ушах — такие же крупные безвкусные серьги. Перевоплощение оказалось таким полным, что кот Аскольд при виде ее выгнул спину и зашипел, и даже обожаемый Пу И не пошел к ней на руки, а тоненько заскулил и забился под кровать.

— Ты видишь, Леня, — грустно проговорила Лола, — на какие жертвы я иду ради нашего общего дела? Собственная собака меня не узнает! Это же просто ужасно!

— Собака, может, и не узнает, — критически оглядев боевую подругу, проговорил Маркиз, — а великий режиссер Станиславский сказал бы: «Не верю!» Ты должна не только выглядеть, ты должна думать и говорить по-другому…

— А! — Лола визгливо рассмеялась. — Ну, Ленчик, уморил, ща сдохну! Ты, блин, прикинь — псина поверила, а ты, как лох: «Не верю!»

— Ну ладно, — Леня махнул рукой. — Так еще ничего… Теперь послушай, в чем будет заключаться твоя задача.

Лола достала блокнотик и приготовилась записывать, как прилежная ученица за учителем. Леня поморщился:

— Неужели ты так не запомнишь? Ну ладно, можешь записать, только потом свои записи обязательно уничтожишь. Сожжешь, например, или съешь…

Лола, продолжая изображать старательную ученицу, подняла руку:

— А можно будет съесть эти записи с соусом?

— С каким еще соусом?

— Ну, лучше, конечно, «Тысяча островов»… — ответила Лола на полном серьезе, выразительно похлопав сильно накрашенными ресницами. — Но в крайнем случае хотя бы с майонезом…

— Нет! — раздраженно рявкнул Маркиз. — Съешь всухомятку! Ты не в ресторане! И вообще, немедленно прекрати этот цирк! Я хочу поручить тебе серьезное дело, а ты резвишься…

Кажется, ты что-то перепутал, Ленечка, — обиженно отозвалась Лола. — Это ты у нас по профессии — цирковой артист, а я актриса серьезная, драматическая, репертуарная, так что не тебе учить меня серьезному отношению к делу…

Она взяла на руки Пу И, который вертелся вокруг, тихонько повизгивая, и посмотрела на Маркиза:

— Продолжай, Ленечка, мы с Пу И внимательно тебя слушаем!

Пу И в подтверждение ее слов преданно уставился на хозяина и склонил голову на бок.

— По-моему, Пу И и то серьезнее тебя относится к делу! — неодобрительно проговорил Леня, но тем не менее продолжил:

— Ты должна втереться в доверие к этой самой племяннице. Должна стать ее лучшей подругой…

— Ничего себе! — Лола присвистнула. — Ты слышал, Пу И, чего от нас хочет этот эксплуататор?

— Но ведь ты — выдающаяся актриса, — усмехнулся Маркиз. — И вообще, не свисти в доме,, денег не будет.

— Тиран и деспот! Ну ладно, как хоть зовут эту племянницу? Или это секретная информация?

— Нет, отчего же! Зовут ее очень просто… зовут ее… — Леня наморщил лоб. — Как же ее зовут? Такая простая фамилия. .. что-то такое криминальное… ну ладно, одну минуту! — и он перелистал страницы своего собственного блокнота. — А, ну вот, конечно… зовут эту племянницу Оксана Воробьева.

— Ага! — завопила Лола, так что Пу И от неожиданности подскочил и свалился на пол. — Ага, сам не можешь запомнить, а от меня требуешь!

Тут она заметила неприятность, случившуюся с Пу И, и наклонилась, чтобы поднять своего любимца.

— Пуишечка, детка, ты не ушибся? — заворковала Лола над песиком, снова усадив его на колени. — Это все из-за него, из-за этого безжалостного человека! Он нещадно эксплуатирует своих близких, нарушая трудовое законодательство и технику безопасности!

Пу И закатил глаза и сделал вид, что он при смерти, и спасти его может только целый пакет орехового печенья.

— Лолка, немедленно прекрати этот цирк! — прикрикнул Леня на свою разыгравшуюся подругу.

— Ну ладно! — Лола надулась. — А почему это ты считаешь, что в фамилии Воробьева есть что-то криминальное?

— Ну, воробей… здесь слышится «вор» и «бей»… Прекрати! — Леня стукнул кулаком по столу. — Опять ты пытаешься отвлечь меня от дела!

— Пу И, он совсем не понимает шуток! — грустно вздохнула Лола. — Ну ладно, я внимательно слушаю!

При всех Лолиных недостатках, она хорошо знала, когда Маркиз всерьез сердится, и умела вовремя остановиться.

— Я внимательно слушаю! — повторила она. — Для чего мне нужно втереться в доверие к этой Оксане?

— Ты должна узнать о ней буквально все. Чем она дышит, что ест, с кем спит, что ей снится… но главное, что тебе нужно узнать — каково ее финансовое положение. Как у нее с деньгами, и не появились ли у нее большие деньги в самое последнее время.

— Ты думаешь, она уже успела загнать часики и теперь на радостях покупает дорогие обновки? — с недоверием проговорила Лола. — Если у нее есть хоть капля мозгов, она не будет спешить! Затаится на несколько месяцев, а то и на год, и только потом реализует теткино сокровище…

— Ты правильно сказала — если у нее есть хоть капля мозгов. А если нету?

— Тем более, за такой короткий срок она вряд ли успела реализовать часы! Ведь это не какая-нибудь пустяшная безделушка, которую можно продать в любом ларьке…

Вот поэтому тебе и придется проявить свои способности! — Леня повысил голос. — Думать, думать надо! Может быть, она и не продала часы, но уже предчувствует появление больших денег и присматривается к таким вещам, о которых раньше и думать боялась! Ну, там, шубы, украшения.. . что я тебя учу? Ты ведь женщина и должна чувствовать такие вещи лучше меня! Может быть, у нее особенно остро стоит квартирный вопрос. Живет в однокомнатной клетушке с курятником вместо кухни и собачьей будкой вместо ванной. Тогда она не сможет выждать целый год и уже сейчас начнет на радостях подбирать варианты… в общем, собери о ней всю информацию, какую сможешь!

— Ну, ладно… — Лола тяжело вздохнула. — Пуишечка, детка, извини, но мне придется заняться делом. И я, к сожалению, не смогу взять тебя с собой. А насчет орехового печенья обращайся к этому жестокому человеку, тирану и эксплуататору!

— Подожди, — проговорил Леня. — Нужно решить вопрос с твоим транспортом. По моему замыслу, у тебя должна быть машина.

Он позвонил своему приятелю по кличке Ухо, который прекрасно разбирался в машинах и мог в считанные часы раздобыть любое транспортное средство от детского педального автомобильчика до самого продвинутого «хам-мера». Услышав, что понадобилось Маркизу на этот раз, Ухо даже немного обиделся. Однако дело есть дело, и через час возле Лениного подъезда стояла проржавевшая и явно побывавшая не в одной аварии старенькая «пятерка».

— Ну и ведро! — проговорила Лола, в сердцах пнув видавшую виды машину.

— А ты на себя посмотри! — огрызнулся обиженный в лучших чувствах Ухо. — Типа, что заказывали, то я и притаранил. А по дороге, между прочим, такой «бумер» видел! — его глаза мечтательно затуманились. — И чего это Маркизу «пятера» понадобилась!

— Ладно, — вздохнула Лола. — На ведре так на ведре…

— Если надо будет для дела — и на помеле полетишь! — строго прикрикнул на нее Леня.

— А если гаишник привяжется? Не могу же я с собственными правами на угнанной тачке разъезжать! На помеле хоть не задержат, у нас пока летающих гаишников нету!

— Зачем с собственными? — Ухо выгреб из кармана стопку документов и отдал Лоле. — Выбирай, какие тебе больше нравятся. У меня этого барахла на целый автопарк хватит!

Галия Юсуфовна Мынбаева, — прочитала Лола на первом документе. — Нет, это мне не подходит… явно не моя масть… так… Каринэ Ашотовна Геворкян… ну, Ухо, ты даешь! Я же все-таки не жгучая брюнетка… по крайней мере, сегодня… Сорока… Евгений Михайлович! Да ты что, это же вообще мужские!

— Ой, правда? — Ухо заглянул через ее плечо. — А я смотрю — Сорока, решил что женщина! А дальше и не прочитал!

— Вот что значит — настоящий мужской шовинизм! По твоему мнению, все женщины только и умеют трещать как сороки… — Лола вытащила из стопки следующий документ:

— Савушкина Людмила Петровна… а вот это вполне подходит! И возраст примерно такой же…

— Ну, вот видишь, как хорошо! — удовлетворенно проговорил Ухо. — А вот тебе доверенность от хозяина… правда, немножко помятая, но так даже лучше, достовернее!

Через полчаса старенькая бежевая «пятерка» подрулила к вещевому рынку возле станции «Удельная». Жизнерадостная, ярко размалеванная девица, в которой почти невозможно было узнать Лолу, выбралась из машины, захлопнула дверцу и, призывно вихляя бедрами, подошла к лотку, на котором были разложены разноцветные китайские одеяла.

— Слышь, подруга, — обратилась она к скучавшей возле лотка женщине неопределенного возраста с неестественно светлыми волосами и чересчур румяным от свежего воздуха лицом. — Ты Ксанку Воробьеву не знаешь? Говорили, где-то тут она стоит…

— Ксанку, говоришь? — переспросила продавщица, окинув Лолу оценивающим взглядом. — А чем она торгует-то, эта Ксанка? Ты мне фамилию не говори, фамилия нам по барабану, мы в паспорт друг дружке не заглядываем!

— Торгует? Да вроде джинсами, — ответила Лола, изобразив на лице умственное напряжение.

— Так это, наверное, Ксанка Рыжая! — оживилась продавщица и оглушительно завопила:

— Галю! Галю!

Лола даже попятилась от такого крика. Огромная ворона с испуганным хриплым карканьем сорвалась с фонарного столба. Все остальные не обратили на крик внимания, а тс летая тетка в облегающих трикотажных штанах бирюзового цвета и ядовито-розовой маечке, торговавшая на соседнем лотке лифчиками нечеловеческих размеров, повернулась и как ни в чем не бывало осведомилась:

— Ну, че тебе, Анжелка? Менты, что ли, идут? Так я с ними сегодня уже разговаривала!

— Не, — отозвалась Лолина собеседница. — Вот тут девочка интересуется насчет Ксанки Рыжей. Ты ее сегодня не видала? Вы ведь с ней вроде в подругах ходите!

— Ну, скажешь тоже, в подругах! — обиделась Галина. — Я эту клячу ваще видеть не хочу! Я на нее за вчерашнее обиделась… договорились, что она бутылку принесет, а я закусь, а она, корова кривоногая, так и не появилась…

— Так ты, короче, не знаешь — торгует она сегодня или как?

— Не! — Галина ухмыльнулась. — Ей в таком виде неделю нельзя на рынке показываться! Всех покупателей распугает!

— А че? — заинтересовалась Анжела. — Тенгиз приложил?

— Какое там! — Галина замахала руками и понизила голос. — У ней Костик из «Крестов» вышел!

— Да ты что? — Анжела округлила глаза. — И чего?

— Известно чего! Приревновал! Кто-то ему про Тенгиза наболтал, ну он и разошелся,..

— Кто-то? — подозрительно переспросила Анжела. — Уж не ты ли подружке посодействовала?

— Ой, да больно мне надо! — отмахнулась Галина. — Что у меня, других дел нету?

— Сделать гадость — сердцу радость! Была бы богатая — в кино бы ходила, а так за счет подруги развлеклась…

, — Ой, ну ты прям про меня так плохо думаешь! Я еще Костика-то и не видала! Без меня кто-то постарался! Короче, она уж и так и этак оправдывалась, а он и слушать не стал, так отделал — мама не горюй! Она даже очки черные надела, у Надьки взяла, так никакого толку, на пол-лица синячище!

— Ну надо же, как ревнует! — мечтательно вздохнула Анжела. — Ревнует, значит, любит! А тут стоишь, как памятник, и хоть бы кто посмотрел…

— Ладно ты, памятник! Нашла чему завидовать! Так, короче, Гиви ей и сказал, чтобы на рынок не совалась, пока эта красота не пройдет… типа, больничный выписал! А тебе ваще-то зачем Ксанка? — Галина подозрительно уставилась на Лолу. — Уж нет ли у тебя к Костику интереса? Так ты, того, лучше про него забудь! А то, знаешь, я за подругу… — и толстуха угрожающе выдвинула вперед свой необъятный бюст, как оружие массового поражения.

— Да нет, — Лола на всякий случай попятилась. — Я вообще-то работу ищу, ну, мне одна подруга и сказала, что Ксана может в этом деле посодействовать…

— Ксана? — Галина гулко расхохоталась. — Да чего она может-то! На нее на саму-то Гиви круто катит, как бы не выгнал на улицу! Особенно теперь, как Костик-то вышел… а ты че — где-нибудь уже торговала, опыт имеется?

— Да я так, то там, то здесь… — уклончиво ответила Лола, — зато у меня машина имеется, — она с гордостью показала на старенькую «пятерку». — И права есть, так что я могу товар возить…

— Машина — это хорошо, — уважительно проговорила Галина. — Только товар Гиви сам возит, никому не доверяет! Так что иди, девочка, тут тебе ловить нечего!

Лола ехала от рынка в самом отвратительном настроении. Вся ее маскировка пропала зря. Зря она вырядилась в ужасные тряпки, зря накрасилась дешевой турецкой косметикой, зря нюхала бензин в салоне раздолбанной «пятерки»! Надо же было такому случиться, чтобы именно сейчас, не раньше и не позже, вышел из «Крестов» некий Костик, и так приревновал племянницу умершей старухи, что той теперь неделю на люди показываться нельзя! Леня будет очень недоволен, потому что заказчик ждать не будет.

Лола вздохнула и поморщилась. Бензином в машине пахло просто ужасно.

И руля «пятерка» почти не слушалась, как не слушается родителей хулиганистый пятиклассник.

«Не мог Ухо подобрать что-нибудь поприличнее! — раздраженно думала Лола, косясь на светофор и выкручивая руль до предела, чтобы выехать на проспект Энгельса. — Пусть бы старенькую машину, но в приличном состоянии…»

Додумать эту мысль она не успела. Откуда-то сбоку перед ней выскочил серебристый «мерседес». Лола вдавила педаль тормоза в пол, тормоза, к счастью, не подвели, и «пятерка» резко остановилась. Правда, полностью избежать столкновения не удалось, бампер «пятерки» задел крыло «мерседеса», послышался отвратительный скрежет металла, посыпались стекла…

«Ну, только этого не хватало! — подумала Лола. — Сейчас этот козел из „мерседеса“ начнет качать права! Потребует купить ему новую машину! Вызвоню Леньку, пускай сам разбирается!» — и она вытащила из бардачка мобильный телефон.

Однако водитель «мерседеса» повел себя совершенно неожиданным образом. Подойдя к Лолиной машине, он наклонился и озабоченно проговорил:

— Вы не пострадали?

— Кажется, нет, — удивленно ответила Лола. — Но ваша машина…

— Вы уверены? А что с вашим лицом? — и мужчина протянул ей белоснежный платок.

— А что с моим лицом? — забеспокоилась Лола, повернувшись к зеркалу заднего вида и одновременно поднеся к лицу платок. Лицо было вроде бы в порядке, только ужасная турецкая тушь, как и следовало ожидать, размазалась. Лола провела платком под глазом, вытирая черный след, и неожиданно почувствовала головокружение.

«Все-таки я, наверное, ударилась головой, — подумала она, — или это от запаха бензина…»

Улица вокруг нее странно заколыхалась, перед глазами поплыли радужные круги, и Лола потеряла сознание.

А потом проснулась в чужом доме, в чужой постели, и какие-то совершенно незнакомые люди упорно называли себя ее родственниками.

От усилий, вызванных интенсивными воспоминаниями, голова у Лолы заболела сильнее. И сильнее заломило все кости.

«Это они меня наверняка чем-то отравили! — в испуге подумала она. — Смочили носовой платок какой-то гадостью, я вдохнула и потеряла сознание…»

Теперь она вспомнила все — и адрес той квартиры, где жила вместе с Леней и животными, и номер телефона, и даже номер собственного мобильника. В голове прояснилось, только Лола никак не могла сообразить, зачем кто-то придумал так над ней издеваться. Кто эти люди и что им от нее надо?

Лола села на кровати и заметила, что на ней снова надета та же ненавистная ночная сорочка с отвратительными цветами на груди. Она застонала в голос.

В ответ на ее стон отворилась дверь, и в комнату вошло новое лицо. Лицо это приблизилось к кровати и оказалось очень высоким мужчиной. Даже не мужчиной, а юношей, потому что слишком ярко блестели его глаза, а на губах играла почти детская улыбка.

— Доброе утро! — радостно сказал вошедший, и голос был настолько высок, что никак не мог принадлежать мужчине, а только взрослеющему подростку.

Лола молча смотрела на него, не отвечая на приветствие. Юноша улыбнулся еще шире и спросил:

— И как мы сегодня спали?

Интонация не оставляла сомнений — именно так фальшиво-радостно говорят только доктора. Причем с тяжелыми больными. Кажется, в прошлом ее сне речь шла о каком-то докторе, который ей может помочь, эта старая ведьма проговорилась… Однако какой-то он слишком юный… И волосы длинные, лицо закрывают. Голос опять же… разве такие доктора бывают?

Мужчина подошел ближе и наклонился. Лола увидела, что он вовсе не так молод, это из-за улыбки возникало такое впечатление. Глаза же смотрели серьезно, пронзительно даже. Мелькнуло в них что-то такое, чему Лола не могла дать названия. Впрочем, возможно, это ей показалось.

— Так как же мы спали? — повторил доктор.

— Не знаю как вы, а я отвратительно.

— Что, извините? — лицо доктора удивленно вытянулось. Лола прерывисто вздохнула и прижала руки к груди, чтобы остановить сильно бьющееся сердце.

— Доктор, помогите мне, пожалуйста!

— Конечно, моя дорогая, мы, доктора, для того и существуем, чтобы помогать людям! Только вы не выполняете наш договор. Я не называю вас больной, а вы не называете меня доктором, просто Эдик, и все!

Лола хотела сказать, что у нее не было с доктором никакого договора, что она видит его впервые в жизни, но отчего-то промолчала.

Снова отворилась дверь и появилась та самая тетка, что называла себя Лолиной свекровью. Когда Лола проснулась утром, «свекровь» навестила ее в спортивном костюме, потом была одета подчеркнуто скромно — джинсы, свободная рубашка. Сейчас на ней был вполне приличный темно-синий костюм, туфли на каблуках, а на голове — крошечная синяя шляпка с вуалью. Из-под вуали смотрели на Лолу все те же злобные носорожьи глазки. Лола поежилась. Ни костюм, ни шляпка не помогут этой женщине стать человеком.

— Вправьте ей мозги, Эдуард! — сказала «свекровь», неприязненно поглядывая на моложавого доктора. — Кажется, именно для этого вы ходите в наш дом.

— Всенепременнейше! — кротко ответил доктор, но Лола видела вблизи, что глаза его потемнели от негодования. — Думаю, мы поговорим наедине.

— Вы только послушайте, что выдумала эта ненормальная! — продолжала «свекровь», не обращая внимания на намек доктора и не двинувшись с места. — Она до того дошла, что не узнает собственного мужа! Да что там, она и себя не узнает! Говорит, что она не Алина Кравчук, а какая-то Люся Савушкина!

Имя это «свекровь» произнесла с такой ненавистью, что в воздухе затрещали искры.

— Алина, но что случилось? — с легким упреком спросил доктор.

— Не делайте из меня дуру! — вспылила Лола. — Вы прекрасно знаете, что я не Алина! И никогда ею не была. Что за цирк вы тут устроили? Зачем вам это нужно? Если это похищение, то изложите, наконец, ваши требования! Какого черта вы привезли меня в этот дом? — Она хотела продолжать, но закашлялась от нестерпимой сухости в горле.

— Ну? — поинтересовалась «свекровь» у доктора. — Слышали? Она превзошла саму себя!

— Я вас попрошу выйти, — сказал доктор.

— И не подумаю! — взвилась «свекровь». — Нечего с ней миндальничать!

Доктор промолчал. Он повернулся и в упор поглядел на старуху. Та пыталась отвести глаза, потом сникла и вышла из комнаты, горбясь и подволакивая ноги.

— Ну, а теперь перестанем нервничать и возьмем себя в руки, — строго сказал доктор. — Понимаю ваши чувства, сам, надо сказать, вашу свекровь терпеть не могу, но надо же держать себя в руках!

Лола угрюмо молчала и отворачивалась. Доктор обошел кровать и заглянул ей в глаза. Лола тоже присмотрелась и заметила, что глаза у него очень яркие, темные, притягивающие взгляд. Своими глазами он как бы вытягивал Лолу из невидимого кокона и куда-то уводил за собой. И она совсем не сопротивлялась, ей вдруг ужасно захотелось идти за этим человеком далеко-далеко, куда он позовет. Лола забыла все, забыла, где она находится, забыла, что на ней ничего нет, кроме дурацкой сорочки с цветочками, она хотела идти и идти, сбивая ноги в кровь, не думая ни о чем. Только за ним.

Стоп! — наваждение прошло, Лола опомнилась и осознала себя в постели в зеленой спальне.

«Еще не время, — говорил ей взгляд доктора, — ты должна подождать немного. Но я обязательно позову тебя!»

— Что это со мной? — удивленно спросила Лола.

— Ничего страшного. Все уже позади. Так о чем мы говорили? Вы утверждаете, что вы не Алина? И не хозяйка этого дома?

— Д-да… — неуверенно ответила Лола, отчего-то ей вдруг расхотелось спорить.

— Конечно, Люся Савушкина — тоже очень хорошее имя, — улыбаясь, заметил доктор Эдик, — но не нужно впутывать эту женщину в ваши семейные дела.

«А вот и ошибаешься, — тут же подумала Лола, — Люси Савушкиной нет в природе. Это Ухо дал мне такие права. А я-то думала, откуда в голове это имя? Теперь нужно держаться этой версии, чтобы окончательно не запутаться…»