Волчье озеро Вердон Джон
– Я попросила шеф-повара приготовить нам на завтрак всего понемножку – омлет, сосиски, бекон, тосты, овсянку, фрукты. И он сам все привез. Из-за этой ужасной погоды помощник по кухне и горничная остались дома, в Бирстоне, да и сам шеф вот-вот уедет, пока не стало еще хуже. По совету вашего друга я попросила повара отнести все вниз, в комнату отдыха.
– Прошу прощения?
Послышался знакомый голос.
– А я говорил, что ты сразу поймешь, ведь ты же понятливый парень.
Джек Хардвик, ослепительно улыбаясь, поднялся с кресла, стоящего возле камина.
– Собственно говоря, – сказал он, многозначительно посмотрев на торшер с флероном из кровавой яшмы, – я подумал, ты наверняка захочешь позавтракать внизу, поближе к котельной. Там теплее и уютнее.
– Ричард пошел в душ. Пойду узнаю, готов ли он, – объявила Джейн.
Как только она вышла из комнаты, Хардвик прошептал:
– Надеюсь, от нас двоих толку будет в два раза больше.
– Ты не боишься, что Фентон узнает, что ты здесь?
– Мне надоело волноваться из-за Фентона. Как только мы докопаемся до правды, его корабль пойдет ко дну. А если он попытается уплыть – я нассу ему на лицо.
– Только в том случае, если наша правда отличается от его.
Иначе и не может…
Его прервала Джейн, стоявшая в дверном проходе.
– Ричард сейчас спустится. Пойдемте скорее вниз, завтрак остывает.
Как только Джейн скрылась из виду, к Хардвику повернулась Мадлен.
Она спокойно, тихо сказала:
– Ричард Хэммонд ни в чем не виновен.
Он с беспокойством посмотрел на нее.
– Ты очень бледная. С тобой все в порядке?
– Нет. Мне нехорошо. Но это никак не связано с Ричардом.
– Ты больна?
– Возможно.
Хардвик был совершенно сбит с толку.
– А почему ты так уверена насчет Хэммонда?
– Я просто знаю.
Хардвик, как бы ища объяснений, взглянул на Гурни.
Так называемая “комната отдыха” была просторным квадратным залом. Там было место для занятий спортом с силовым тренажером и парой беговых дорожек, киноуголок с плюшевыми пуфами напротив большого экрана, диван и кресла для посиделок с друзьями и обеденный стол с шестью виндзорскими креслами.
Ричард и Джейн сели напротив Дэйва с Мадлен, а Хардвик устроился во главе стола. Все взяли себе с буфета еды и коротко обсудили погоду – жуткую метель. Довольно быстро стало ясно, что никому не хочется больше об этом говорить, и в комнате воцарилось напряженное молчание.
В конце концов Джейн заговорила.
– Я бы хотела узнать… о ходе вашего расследования… Может быть, есть какие-то хорошие новости?
– “Новости” есть, – ответил Гурни. – Мы выяснили, что четыре смерти могут быть связаны с исчезновением мальчика-подростка на севере штата тринадцать лет назад.
Ричард посмотрел на него с любопытством, а Джейн – с недоумением.
Гурни во всех подробностях, полученных от Мо Блумберга и Кимберли Фэллон, пересказал им историю того рокового лета в лагере “Брайтуотер”.
При упоминании вероятной гибели Скотта Фэллона Джейн схватилась за сердце.
– Какой ужас!
Выражение Ричарда была непроницаемым.
– То есть Хоран, Бальзак и Пардоза, все трое в то лето были в “Брайтуотере”?
– Похоже на то.
– А при чем здесь Итан?
– Мы подозреваем, что и он мог быть там в то же время.
– Вы, наверное, шутите.
– Почему это?
– Каждое лето, с двенадцати лет и до двадцати одного года, Итан проводил в Швейцарии. Потом, когда умерла его мать и он унаследовал имение на Волчьем озере, он находился здесь день и ночь, пятьдесят две недели в году, преображая это место в процветающее предприятие, каким оно и является сейчас.
– А что он делал в Швейцарии?
– Школа верховой езды, курсы французского и немецкого, стрелковый спорт, спортивная рыбалка и тому подобное. Возможность находиться в обществе других хорошо воспитанных молодых людей. Идея о том, что Итана Голла могли отправить в лагерь для детей рабочего класса в Катскиллах, абсурдна. – Хэммонд притих, слабая улыбка исчезла с его лица. – Подождите-ка, насчет “Брайтуотера” – вы думали, что Итан мог быть замешан в этой кошмарной истории?
– Я вынужден был рассмотреть и такую возможность.
Ричард осуждающе взглянул на Хардвика.
– И вы тоже?
– По моему опыту любой человек может оказаться совсем не тем, кем кажется, – сказал Хардвик и холодно, оценивающе посмотрел на Ричарда.
– Теоретически я соглашусь. Но мысль о том, что он имел отношение к банде, издевавшейся над геями… это… – Он осекся, а затем продолжил: – Пару лет назад, когда Итан убедил меня приехать сюда, он собирался отказаться от всего, от всех своих активов. Он намеревался передать безотзывный траст всего имущества своему фонду “Новая жизнь”, оставив лишь небольшой ежегодный доход от инвестиций, который они с Пейтоном получали бы на протяжении всей жизни.
Хардвик приподнял бровь.
Гурни одобрительно заулыбался.
– Очень щедро с его стороны.
– Вот и я о том же. Вот кем был Итан. Богачом, которого волновало лишь то, как его деньги могут изменить этот мир к лучшему.
Хардвик как-то чересчур громко кашлянул.
– Вы же сказали, он “собирался”? Значит, на деле он этого так и не сделал, да?
– Остен убедил его, что будет больше пользы, если Итан сохранит контроль над активами.
– Что вы подразумеваете под словом “польза”? – перебил его Гурни.
– Если бы все активы безотзывно перешли фонду, Итан уже никак не смог бы контролировать поведение Пейтона.
– Он не мог бы лишить его наследства, если бы от наследства ничего не осталось?
– Именно. А последним доводом Остена, который окончательно переубедил Итана, была идея о том, что основная поддержка фонда не должна исходить от его основателя. Она должна складываться из пожертвований успешных “выпускников” программы реабилитации. Остен очень настаивал на этой идее “отдачи”.
– Каким образом все это касалось Остена?
– Это касалось денег, а значит, и Остена. Конечно, Итан сам принимал решение. Но всегда прислушивался к мнению Остена.
Джейн теребила салфетку.
– Вы сказали, эти три молодых человека были в том лагере… а потом приехали сюда, к Ричарду? А что еще удалось про них узнать?
– Странные подробности. Например, все трое ненавидели геев. И по крайней мере один из них знал, что вы гей, еще до того, как записался к вам на прием. Возможно, и все трое располагали этой информаций – ведь всем им перед приездом сюда звонили с одного и того же номера.
Хэммонд и Джейн недоумевающе переглянулись.
Джейн задала очевидный вопрос.
– Как человеку с подобными взглядами могло прийти в голову обратиться именно к Ричарду?
– У нас есть сведения, что у всех троих значительно улучшилось материальное положение примерно в то же время, когда они сюда приезжали.
Хэммонд, казалось, был ошарашен.
– Вы думаете, им заплатили за встречу со мной?
Гурни пожал плечами.
– Я лишь рассказываю, что нам известно.
Хардвик испытующе посмотрел на Хэммонда.
– Предположим, вы узнали имена трех подонков, забивших мальчишку до смерти лишь за то, что тот посмел быть геем. И точно уверены в том, что они виноваты. Но доказать это в суде невозможно из-за несоблюдения каких-то формальностей. И вы убеждены, что они избегнут наказания. Что бы вы сделали?
Хэммонд печально взглянул на Хардвика.
– Это, вероятно, задумывалось как вопрос с подвохом. Но это очень болезненный вопрос.
– И ваш ответ…
– Ничего. Я бы ничего не стал делать. Я бы хотел убить их, но не смог бы.
– Почему?
Необыкновенные сине-зеленые глаза Хэммонда наполнились слезами.
– Мне просто не хватило бы храбрости.
Комната погрузилась в тишину.
Хардвик задумчиво кивнул, будто ему все стало ясно, будто теперь он доверял Хэммонду больше, чем раньше.
Гурни чувствовал то же самое. Он вдруг понял, что Хэммонд, скорее всего, ни в чем не виноват.
А если виноват, то он самый талантливый лжец на земле.
Глава 46
Полчаса спустя, сидя в “аутбеке” перед шале с Мадлен и Хардвиком, Гурни говорил о том, как важно было оставаться объективными.
Хардвик согласился.
– У меня создалось впечатление, что он говорил правду. А что говорит твоя печенка?
– По большому счету, моя печенка согласна с твоей, – ответил Гурни. – Но мозг подсказывает мне, что нельзя давать печенке право окончательного решения.
Гурни открыл бардачок и достал маленький цилиндрический предмет из посылки, которая прилетела к нему на балкон. Он рассказал Хардвику, что почти уверен, это одно из устройств, которые были установлены в потолке над их ванной, и спросил, не сталкивался ли тот прежде с подобными приборами.
Хардвик зажег лампочку на потолке машины и осмотрел устройство.
– Никогда. Ты отправил Вигг фотографию?
– Да. Но дело в том, что она сама хочет осмотреть эту штуку.
Хардвик скорчился.
– Ты хочешь, чтобы я лично доставил ей эту фигню?
– Ну а что, быстренько смотаешься в Олбани.
Хардвик убрал цилиндрик в карман куртки.
– Очередной геморрой. Ты же понимаешь, что это немного противоречит твоей просьбе о том, чтобы я держался неподалеку?
– Мне тревожно, когда тебя рядом нет. Но эта штука тревожит меня куда больше.
– Ух, я тебе не завидую, если окажется, что это гребаный фонарик.
– Кстати, этот пикап на заднем дворе, это же твой?
– Он принадлежит Эсти Морено, женщине всей моей жизни.
– Вы до сих пор вместе?
– Ты что сомневаешься в моей способности поддерживать стабильные отношения?
– Ага.
– Я дал ей список наших главных действующих лиц. Она попытается что-нибудь раскопать. Кстати, это она узнала о том, что Стекл торговал наркотиками. Она же и тачку мне одолжила. Горько было бросать “понтиак” дома, но, увы, моя любимая машина совершенно не годится для снега. А в прогнозе обещали метель. Что, кстати, напоминает мне о Мо Блумберге.
– Что?
– Совпадение. Не стоит ли нам волноваться, что бывший директор лагеря, который наверняка знает намного больше, чем рассказывает, именно сейчас уезжает в теплые края, подальше от снега?
– Я как-то и не думал об этом волноваться, но теперь, когда ты сказал, наверное, буду.
– А как насчет мамы погибшего парнишки? Ведь из всех возможных мотивов преступления, у нее самые веские основания – отомстить уродам за смерть сына?
– Я, конечно, могу не вычеркивать ее из списка. Но дело в том, что у нее был мотив убить тех троих, что были в “Брайтуотере”. Но зачем она ждала тринадцать лет? И зачем ей убивать Итана?
– Этот вопрос применим не только к Кимберли Фэллон, но и ко всякому, кто хотел бы отомстить. Я сомневаюсь, что кто-либо стал бы руководствоваться в этом деле старой пословицей “Месть – блюдо, которое нужно подавать холодным”. Так что мотив мести мне вообще кажется маловероятным.
– Не спорю, Джек. Но если это не месть, то при чем тут вообще “Брайтуотер”?
– Хрен его знает. В этом деле слишком много вопросов. И вот тебе еще один. Почему письмо, в котором Итан описывает свой сон, так и не было отправлено?
– Может быть, он собирался передать его лично в руки адресату?
– Какому-нибудь психотерапевту, с которым он тайно встречался в Платтсбурге?
– Или Ричарду – вариант, который мы почему-то исключили.
– Наш разговор состоит из сплошных знаков вопроса. Мне пора ехать, чтобы успеть в Олбани и обратно перед тем, как все заметет. Пойду скажу Хэммондам, что уезжаю.
– Будем на связи.
Хардвик кивнул, вылез из машины и пошел к шале.
Гурни же вырулил на приозерную дорогу.
Когда они приехали обратно в гостиницу, напольные часы в холле пробили ровно десять утра. В доме стояла полная тишина, возникало ощущение пустоты. Они поднялись наверх. Мадлен крепко обхватила себя руками.
– Ты можешь что-нибудь сделать с ванной?
– Да там особо нечего делать.
– Ты сказал, что на потолке дыра.
– Да, совсем небольшая щель между потолком и плафоном.
– Ты можешь ее закрыть?
Это было первое, что он сделал, когда они пришли в номер. Нужно было лишь слегка сдвинуть плафон в сторону на несколько сантиметров. Он нанес пару четких ударов ручкой зубной щетки, и все стало на место.
Выйдя из ванной, он увидел, что Мадлен стоит у окна и смотрит на Клык Дьявола. На лицо ее падал свет, и было видно, как подергивается щека. Она все еще была в куртке и в перчатках.
– Ты не мог бы помочь мне написать имейл моей сестре? Я не хочу снимать перчатки. Пальцы даже ломит от холода.
– Конечно. Только возьму свой компьютер. Ненавижу эту экранную клавиатуру на твоем планшете.
Когда он был готов, она, все еще глядя в окно, стала диктовать ему письмо.
“Знаю, мы давно не говорили. И я прошу за это прощения. Наверное, это покажется странным после такого долгого перерыва, но у меня к тебе огромная просьба. Мне нужно, чтобы ты вспомнила время, когда я была подростком, когда мне четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать. Что ты помнишь обо мне? Что за человек я была? Переживала ли ты за меня? Что, как тебе казалось, мне было нужно от тебя, от мамы с папой, от моих друзей… от мальчиков? Ты помнишь, что выводило меня из себя? А что радовало? От чего я грустила? Мне необходимо узнать об этом. Пожалуйста, подумай и расскажи мне как можно больше. Мне необходимо знать, кем я была тогда”.
Мадлен глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Не снимая перчаток, она вытерла лицо, утирая слезы.
Гурни чувствовал себя абсолютно беспомощным. Через несколько секунд он спросил:
– Как подписать?
– Просто сохрани его, а я потом сама допишу и отправлю. Мне просто нужно было записать эти вопросы, пока они у меня в голове, – наконец она отвернулась от окна. – Пойду приму горячий душ, мне нужно согреться.
Оставив дверь открытой, она включила душ. Отойдя в самый дальний от ванны угол, она стала раздеваться.
Гурни сохранил письмо для ее сестры и включил на компьютере спящий режим. Вдруг он вспомнил, что вчера вечером ему звонила Ребекка, и решил прослушать ее сообщение.
“Дэвид, помнишь, ты спрашивал меня про суицид в состоянии транса и я сказала, что где-то это уже слышала. Я вспомнила где. Перерыла онлайн-архив «Нью-Йорк таймс». Почти четыре года назад у них вышел репортаж с одним из осведомителей, сливавших государственные тайны.
Бывший сотрудник ЦРУ утверждал, что в секретном подразделении отдела психологических исследований проводили несанкционированные эксперименты по управлению сознанием с помощью гипноза. Ничего удивительного. Однако цель эксперимента заключалась в том, чтобы проверить, возможно ли привести здорового человека в суицидальное состояние. Согласно источнику, которого звали Сильван Маршалк, на этот проект были выделены значительные средства. Вероятно, идея о том, что можно как по волшебству заставить человека покончить с собой, была весьма привлекательна. Звучит нелепо, но не более нелепо, чем план убить Кастро с помощью взрывной сигары. Судя по всему, к проекту отнеслись довольно серьезно, выделив под него строго засекреченный бюджет, а также отдельную аббревиатуру – ССТ, суицид в состоянии транса.
Спустя неделю его труп нашли в Центральном парке, передозировка наркотиками. Ну и, само собой, официальная версия отрицала существование данного проекта и экспериментов и утверждала, что обвинения Маршалка были просто наркоманскими бреднями.
Такие вот дела, Дэвид. Если вдруг ты вступил в борьбу с этими же ребятами… Бог тебе в помощь. Позвони, как сможешь. Дай знать, что ты жив. Я серьезно”.
Гурни взял компьютер и забил в поиск “Сильван Маршалк”. Первой выскочила статья в “Нью-Йорк таймс”. Даже две статьи. В первой рассказывалось о признаниях бывшего аналитика ЦРУ. Вторая же, вышедшая на неделю позже, была посвящена его смерти от передозировки. Гурни внимательно прочитал обе статьи, но не нашел ничего, о чем не упомянула бы Ребекка. Затем он проверил другие результаты поиска, но все остальные публикации были короче, чем первые две. Никакой более свежей информации он не нашел.
История была весьма пугающей не только из-за своего печального конца, но и потому, что рассказы Маршалка об исследованиях в области “суицида в состоянии транса” придавали достоверности версии Фентона.
Когда из ванной вышла Мадлен, завернутая в полотенце, он все еще сидел на диване, размышляя над тем, что только что узнал.
– Можешь переслать мне имейл для моей сестры?
– Не хочешь отправить его с моего компьютера?
– Нет, я хочу, чтобы ее ответ пришел на мой планшет.
Он открыл черновик письма, ввел имейл Мадлен и нажал кнопку “Отправить”. Убедившись, что письмо ушло, он закрыл свой компьютер.
И в этот момент его озарило.
На несколько секунд он замер, почти не дыша, обдумывая столь поразившую его мысль.
Если бы кто-то нашел в папке “Черновики” этот неадресованный документ, они запросто могли бы решить, что он писал про себя, про свои эмоциональные переживания.
Возможно, такой же неверный вывод был сделан насчет документа, написанного рукой Итана? Может быть, это описание сна, приснившегося кому-то другому, кто по непонятным причинам просто продиктовал его Итану, как Мадлен ему?
Эта гипотеза захватила разум Гурни. Вскоре он был уже на сто процентов уверен, что все так и произошло. Кто-то пришел к Итану и попросил помочь ему – написать письмо психотерапевту, после встречи с которым начались “кошмары”. Итан под диктовку все записал.
Гурни был настолько уверен в своей новой гипотезе, что даже усомнился в собственной беспристрастности. По опыту он знал, что лучший способ испытать версию на прочность – подвергнуть ее безжалостной критике Хардвика.
Но звонить Хардвику из номера, напичканного жучками, ему не хотелось. Просить Мадлен включить маскирующую музыку на планшете именно сейчас, когда она редактирует на нем столь эмоциональное письмо для своей сестры, показалось ему неуместным. А на его далеко не новом компьютере динамик работал очень плохо.
Он зашел в альков.
Мадлен сидела на краю постели и, поджав губы, беспокойно перечитывала свое письмо.
– Мэдди?
– Да?
– Мне нужно сходить вниз.
Она едва заметно кивнула.
– Я ненадолго.
Она ничего не ответила. Он взял ключ и вышел из комнаты, заперев за собой дверь.
В каминном зале все еще витала холодная атмосфера опустошенности. Гурни устроился в кожаном кресле у стены напротив входа, откуда он мог наблюдать за тем, что происходит у стойки регистрации. Надеясь, что Хардвик находится в зоне действия сети, он набрал его номер.
Тот немедленно поднял трубку – ему явно не терпелось поворчать.
– Дорога с Волчьего озера была просто жуткой. А сейчас я ползу по шоссе за громадным снегоочистителем. Обогнать его невозможно. Что у тебя?
– Я хотел посоветоваться с тобой насчет одного момента.
– Ты сейчас про затрахавшую меня невероятность происходящего?
– Нет, я насчет написанного рукой Итана письма.
В трубке Гурни слышал шум снегоочистителя.
Когда Хардвик заговорил, он казался немного спокойнее.
– С письмом явно что-то не так. А ты что думаешь?
Гурни поделился с ним новой гипотезой и рассказал о том, как его натолкнула на эту мысль Мадлен, продиктовавшая ему свое письмо.
Хардвик откашлялся.
– Ну… такое возможно.
Гурни не смутило полное отсутствие энтузиазма со стороны Хардвика. Он объяснил это тем, что тот просто крепко задумался над его версией.
– Такое возможно, – повторил Хардвик. – Но если это был не сон Итана, то чей же тогда? И как так вышло, что обстоятельства смерти Итана во многом повторяют детали сна?
– Вроде того кинжала с головой волка, которым, как считает Фентон, Итан перерезал себе вены? Я не знаю. Безусловно, версия о надиктовывании сна – не окончательная, но она подтверждает, что роль Итана во всей истории сильно отличается от остальных. Мне с самого начала показалось, что он не вписывается в эту компанию.
– Получается, у нас есть три жертвы, которым приснились одинаковые сны, в результате которых они умерли, и еще один человек, который под диктовку записал чей-то сон и тоже умер. Но мне до сих пор не дает покоя наш главный вопрос. Мог ли Ричард или какой-то другой гипнотерапевт вызвать кошмары и последовавшие за ними самоубийства?
– Забавно, что ты сейчас к этому вернулся. Я только что прослушал сообщение от Ребекки Холденфилд о бывшем цэрэушнике, слившем секретные сведения о том, что в агентстве активно изучали этот вопрос – явно полагая, что это действительно возможно.
– Они, естественно, все отрицали?
– Разумеется. Но мне кажется, что интерес, который проявляет к этому делу служба национальной безопасности, может быть связан с этой конкретной программой.
Хардвик с досадой вздохнул.
– В версии о смертоносном гипнозе меня не устраивает, что все стрелки снова указывают на Хэммонда, ведь тогда получается, что Фентон был прав. А это, как я уже говорил, неприемлемый исход дела! Подожди минутку, дружище. Я отложу телефон. Кажется, у меня появился шанс обогнать это чудовище.
Где-то через полминуты Хардвик снова был на связи, а Гурни услышал удаляющийся грохот снегоуборочного монстра.
– Так что нам на данный момент известно, Шерлок?
– Если пока что убрать из этого уравнения Итана, у нас есть три гомофоба, которым предложили денежное вознаграждение за визит к гипнотерапевту-гею. Мы знаем, что все они позднее рассказали о своих кошмарах и в скором времени были найдены мертвыми. Также мы знаем, что следователь, ведущий дело, сосредоточил свое внимание исключительно на Ричарде Хэммонде, который, как он убежден, все и провернул.
– В чем мы и усомнились?
– Именно.
– Хорошо, – теряя терпение, сказал Хардвик. – Давай снова вернемся к главному вопросу. Если это не Хэммонд нашептал им про кошмары, то кто? Это же самое важное, что необходимо узнать. Я прав?
Если это не Хэммонд им нашептал, то кто?
Если это не Хэммонд им нашептал…
Черт возьми!
Уже во второй раз за сегодняшнее утро Гурни чуть не задохнулся от волнения. Он смотрел перед собой, но ничего не видел. Он был полностью сконцентрирован на словах, произнесенных Хардвиком. Он снова прокрутил их в голове.
Читать бесплатно другие книги:
