Берег. Территория любви Крынская Юлия
— У нас есть пословица «готовь сани летом», но сейчас я точно не готова тебе ответить, — Юля отложила вилку: «Ты меня уже покупаешь?» — Спасибо, безумно вкусно.
— Что же, — Эдвард собрал тарелки обратно в пакет и взглянул на часы. — Теперь иди в душ, а потом спать. Ты сегодня рано встала и совсем не отдыхала. Давай посмотрим, что у тебя есть из вещей полезного.
Он вытащил из-под кровати знакомую до боли спортивную сумку Роберта с сине-желтой эмблемой «Оксфорд юнайтед». Юля, не в силах видеть вещей, напоминающих ей о счастливых днях с Робертом, ретировалась в сторону душевой.
— Подожди. Куда ты? — окликнул ее Эдвард.
Юля не ответила и закрылась на защелку.
Слезы досады, раскаяния, воспоминаний душили ее, и она разрыдалась, усевшись на крышку унитаза. Послышался осторожный стук в дверь, но Юля включила воду в раковине и заткнула уши: «Я ничего не понимаю! Еще три дня назад Роберт шептал мне слова любви. Что пошло не так? С чего вдруг ему взбрело в голову, что Эдвард мне дороже? Как он посмел отступиться от меня сейчас, когда мне так необходима помощь? Неужели все его велеречивые слова ложь, и больная я ему не нужна. Сколько папа рассказывал страшных историй, когда муж бросал жену, а жена мужа в больнице. А уж он-то повидал немало. Может, и к лучшему, что так все вышло? Но за Эдварда я замуж не пойду. Ненавижу мужчин! Ненавижу! Уйду к чертям собачьим с работы, если меня еще за прогулы не уволили, и долой рутину. Деньги, заработанные с Конни, заканчиваются, а на зарплату мелкого управленца я прозябать не намерена. Какой же сегодня день? Мой отпуск, думаю, уже пролетел».
— Джулия, с тобой все в порядке?
«Да пошел ты! — мысленно огрызнулась Юля. — Задурманил мозг своими лекарствами…»
— Джулия, ответь или мне придется позвать санитаров выломать дверь!
Эдвард настойчиво постучал.
— Нормально все! — рявкнула она, зачерпнула из-под крана ледяной воды и умыла лицо. Сил не осталось совсем, но Юля разделась, залезла под душ и повернула на полную оба крана. Упругая теплая струя ударила по ее плечам. На угловой пластмассово полке завалялся небольшой обмылок. Волосы не оценили такого промыва, требуя бальзама, зато тело с наслаждением впитало в себя аромат мыла, названное отчего-то в советские времена «детское». Юля выключила воду и стянула с крючка маленькое полотенце, за дверью послышалась возня и задергалась ручка. Она открыла рот, чтобы крикнуть, что сейчас выйдет. Тут раздался треск. и весьма условная защелка не выдержала.
На пороге тяжело дыша, стоял Эдвард. Юля хватала воздух ртом, не зная, что прикрыть полотенцем.
— Моя родная, — он шагнул к ней и заключил в объятия. — Такая теплая.
— Эдвард, я… — от волнения Юля не могла больше выдавить из себя ни слова.
— Девочка моя, — он ухватил ее за волосы и заставил взглянуть на него. — Как ты меня напугала. Я думал ты опять решила умереть.
Эдвард провел пальцами по ее лицу.
— Мне нужно одеться, — Юля попробовала отстраниться, но он не позволил.
Холод кафельной стены обжег ей спину.
— Я люблю тебя, — настойчивое возбуждение зазвучало в его голосе. — Как же я люблю тебя.
Он требовательно припал к ее губам, лаская плечи и раздвигая сжатые ноги коленом. Юля ошарашенно соображала, как усмирить пыл нежданно свалившегося на голову любовника, а он уже покрывал ей поцелуями шею, грудь и дразнил кончиком языка предательски набухшие соски. Юля ухватила его за светлый вихор волос и оторвала от своего тела.
— Сен-Барт.
— Что Сен-Барт? — он выпрямился, с трудом переводя дыхание.
— Мы поедем втроем на Сен-Барт? — Юля смотрела на Эдварда, и видела горящий взгляд Роберта, только вокруг глаз у сына не было морщинок.
— Вдвоем, — Эдвард вновь коснулся губами ее груди.
— Пусть тогда это случится там.
Он выпрямился и удивленно посмотрел на нее.
— Я что-то неправильно понял?
Юля вздохнула, опустив глаза. Эдвард взял ее за подбородок, и она почувствовала, как краска заливает щеки.
— Я люблю Роберта, — выдавила она.
— Я знаю, — вздохнул он и подал ей халат. — Но мне показалось… Неважно. Пойдем в палату.
Юля прошла вперед. На постели лежал черный спортивный костюм с красно-белыми полосками и маленькой пантерой на груди, а рядом кофейного цвета ажурное белье с шелковыми вставками. Юля кинула халат на стул и взяла в руки лифчик: «Как же я соскучилась по белью! Интересно, Эдвард выудил из сумки первое попавшееся или повыбирал? Мог бы и попроще что достать. Впрочем, не мог. Роберт «попроще» не покупал».
— Больше не стесняешься?
— После того как ты облизал меня всю, нет. Никогда не была ханжой, — Юля силилась застегнуть крючки, но не получалось.
— Ценю в тебе это качество, — за спиной послышались шаги, и руки Эдварда перехватили из ее пальцев непослушную застежку. — Но, если ты так будешь со мной разговаривать, я тебя отшлепаю.
— Мне уже называть тебя папой? — Она взяла трусы, наклонилась чтобы вставить ногу, и ее повело в сторону.
Он молча забрал у нее белье из рук, помог натянуть трусы, а затем одел на нее брюки и кофту. Развернул к себе, как куклу и застегнул молнию.
— Какой сегодня день? — прервала она неловкую паузу.
— Пятнадцатое октября, пятница, — Эдвард явно сердился на нее.
Юля взяла его руку и поднесла к губам.
— Эти пальцы держали мое сердце, — она развернула к себе его ладонь и медленно провела по ней языком. — Прости меня, пожалуйста.
— Принято, — взгляд его просветлел. Он взял со стола расческу и усадил Юлю на стул. Зубья путались в непромытых бальзамом волосах, и Эдвард посетовал, но уже без обиды в голосе. — Подождать пока я принесу нормальный шампунь ты, конечно, не могла. Терпи теперь! Буду разбирать гнездо из спутанных волос. Потом чай будем пить. Пять часов скоро.
Юля запрокинула голову:
— А у тебя коньяка, случайно, нет?
Он щелкнул ее пальцами по носу.
— Есть, но его мы с тобой будем пить не сегодня.
Юлю свербило желание спросить Эдварда о Роберте, но чувство гордости удерживало ее от этого шага. Он тоже избегал всяких упоминаний о сыне. Телефон по-прежнему лежал где-то в сумке, и Юля боялась его доставать. Она ждала, что Роберт вернется.
— Я хочу видеть Джулию, — Роберт вошел в кабинет главврача и плюхнулся на стул у входа. — Куда ее перевели? Отец отключил трубку, она не включила!
— Слышал, ты улетаешь? — Виктор сидел за столом и заполнял бумаги.
— Ночью, через Москву. Где Джулия?
— У нее сегодня был сложный день, — Виктор отпил из большой синей кружки с болтающимся на нитке ярлыком от чайного пакетика.
Роберт скривился, "тампоны", как он их называл, не признавались в его семье.
— У меня тоже, — он встал и прошелся по кабинету, разглядывая корешки папок на стеллажах. — Отчасти благодаря вам.
— Нелегко было отказаться от такого вкусного пирожка?
— А я ни от чего и не отказывался! — резко обернулся Роберт. — У всех случаются недоразумения. В какой она палате?
— Недоразумения, говоришь? — Виктор отложил наконец ручку и набрал пароль на клавиатуре компьютера. — Давай посмотрим.
— У вас везде, что ли, камеры понатыканы? — Кулаки сами собой сжались от злости. — Бесплатное эротическое шоу? Я не хочу больше ничего смотреть.
— Даже то, как твоя девушка, чуть не вышла сегодня из окна? По недоразумению, — Виктор развернул карамельку из вазочки на столе, положил в рот и откинулся на спинку кресла. — Если не ошибаюсь, это ее третий летальный исход по твоей вине, незадавшийся только благодаря умению Эдварда.
Кровь застыла в жилах.
— Что произошло?
— Тебе на пальцах показать?
Роберт подошел и встал за спиной Виктора.
На экране появилась Юля. Она лежала в постели, и сердце заскакало солнечным зайчиком в груди при виде нее. Но вот Юля с трудом поднялась с постели, распахнула настежь окно и застыла. Роберт схватился за спинку стула так, что побелели костяшки пальцев. Затем, оттолкнувшись, ногой от тумбочки Юля запрыгнула на подоконник как кошка и подалась вперед.
— Принцесса! Нет! — дернулся всем телом к монитору Роберт.
По палате промелькнула фигура, в которой он узнал отца. Эдвард в охапку схватил Юлю и стащил с подоконника. Из груди Роберта вырвался облегченный вздох, но в следующий момент, отец слился с его возлюбленной в поцелуе, Виктор нажал на паузу и, сложив руки на столе, заявил:
— Вот поэтому, дружище, у нас везде видеокамеры. Мы не ставим решетки на окна, но люди сюда попадают после войны со сломанной психикой. Наша задача — уберечь их от самоубийства, наркотиков и вернуть к нормальной жизни. Теперь, когда я познакомился с Юлей, я понял, что у гражданских проблем не меньше. Оставь ее в покое, пожалуйста, не доводи до греха.
— Номер ее па-ла-ты и от-де-ле-ния? — по слогам произнес Роберт, не в силах оторвать взгляд от экрана.
Виктор тяжело вздохнул.
— Отделение экспериментальной медицины, первая палата.
— Корпус?
— Из кабинета выйдешь, слева лифт. На панели кнопка с цифрой пять, — Виктор встал и прошел к дивану. Вытянувшись на нем, он взял со стола серый томик Хемингуэя: — Попроси отца зайти ко мне.
Роберт вышел из кабинета, хлопнув дверью, и нервно затыкал в кнопку вызова лифта: «Джу, прости меня! Сам не знаю, что за блажь нашла на меня. Дело в том, что ты такая… Такая…»
— О, Господи! Приедет этот лифт когда-нибудь? — завопил он по-английски, стукнув кулаком по дверям.
— Он застрял, — прощебетала медсестра, в коротеньком халатике, процокав мимо каблучками. — Дальше по коридору пройдите.
— Спасибо, — натянуто улыбнулся ей Роберт и припустил к лестнице. Перескакивая через две ступеньки, он взлетел на пятый этаж и неожиданно вспомнил, как однажды Юля, не растерявшись, вывела его из гостиницы, чем спасла от крупных неприятностей. Она не испугалась, не бросила его, а просто взяла за руку и спасла. И вот так же они бежали по лестнице… А он, мудак, как волшебник недоучка, напортачил и бросил. Так в чьем сердце больше любви? Все подозрения, что Юля любит Эдварда, а не его,показались Роберту вымученными. Он взвыл: — Какая же я тварь!
Без стука Фаррелл-младший ввалился в палату. Юля спала на спине, чуть приоткрыв рот и склонив голову набок. Один рукав ее был закатан и, бинтовая повязка белела на сгибе локтя. На тумбочке в эмалированном лотке лежали пустые ампулы и шприц. Сзади скрипнула дверь, и из ванной вышел Эдвард.
— А, это ты? — в удивлении замер он. — Джулия проспит до утра. Зря пришел.
— Специально усыпил? — прошипел Роберт, прижав отца к стене. — Ты же обещал, не торопить события! Я поступил глупо, подло! Я хочу все исправить!
Эдвард сбросил руки сына с плеч.
— Остынь, старина.
Роберт плюхнулся на кровать рядом с Юлей, и облако нежности окутало его, заставив забыть о злости. Он вгляделся в ее умиротворенное, как у ангела, лицо: «Неужели ты хотела покончить с собой? А ведь предупреждала меня тогда, на побережье. Как я мог все забыть?».
— Во сколько у тебя самолет?
Роберт не отвечал.
— Принцесса, проснись, — он смотрел на нее, безмятежно спящую, и сердце его выло волком от тоски. — Родная моя, будь ты хоть аферисткой, хоть стриптизершей, я приму тебя любую!
Юля во сне облизнула губы, и Роберт, не удержавшись, припал к ним.
— Ты перечитал в детстве сказок, — усмехнулся за спиной Эдвард. — Я еще раз тебе говорю, она не проснется.
— Звучит зловеще, — Роберт повернулся к отцу, который по-хозяйски расселся за столом, и пилкой обрабатывал без того идеальные ногти на руках. — А я смотрю, ты тут неплохо устроился. Но учти, я первый добегу до алтаря.
— Боже, какие страсти, — съязвил Эдвард, проверив уголки ногтей на остроту. — Вперед! Лично я не собираюсь с тобой бегать наперегонки.
— Но ты целовался с ней!
— Ей нужна была встряска… Откуда знаешь?
— Здесь стоит видеокамера, если ты не в курсе!
— Черт побери! Стоп… И тебе это Виктор показал?
Роберт обвел глазами палату, вспомнил увиденное на экране, прикинул угол обозрения и уставился на часы, висевшие на стене напротив окна.
— Давай выйдем.
Эдвард проследил за взглядом сына.
— Давай.
По коридору они дошли до лестницы, теперь все им казалось подозрительным.
— Бесполезно куда-то идти. Похоже, везде уши, — передернул плечами Эдвард, — Говори, что ты хотел.
— У меня ночью билет на Москву, там на Мюнхен и в Лондон, — Роберт старался не смотреть на отца, затаив на него обиду. — Я вернусь, как только улажу дела. Прошу тебя, не трогай Джулию.
— Мне нужно было отвлечь ее! — вздохнул Эдвард и положил руку сыну на плечо. — Но, похоже, я только сильнее на нее запал, говоря твоим языком. Она для тебя кукла, причем ты ломаешь — я чиню и, волею случая, нарушил правила игры. Сегодня мы оказались с Джулией на той грани, что если бы не ее здоровье, то ты нас и сейчас застал бы в постели. Однако я не хочу ссориться ни с тобой, ни с Джулией. Обещаю, что сам не буду форсировать события. Дадим ей право выбора.
— По рукам, но только потому, что сегодня я понял, как она любит меня, — Роберт впервые улыбнулся за день. — А я не ожидал от тебя такой прыти.
— Ты про окно?
— Про у окна, — злость, скрипя зубами, покинула его сердце. — Черт побери! Я даже должен поблагодарить тебя за это.
— А мне, видимо, стоит ответить, что всегда буду рад помочь? — улыбнулся Эдвард.
— Я пойду к ней.
— Иди, посиди. Но разбудить поцелуями тебе ее все равно не удастся. Я ей завтра передам, что ты заходил, — пожал плечами Эдвард и почесал затылок. — Чертов прогресс, везде камер понатыкали. Ну Виктор, ну сукин сын!
— Этот сукин сын просил тебя зайти.
Глава 22
От аромата горячего ржаного хлеба, смешавшегося с уже знакомыми, бодрящими нотами бергамота, щекотало в носу. «Судя по звяканью посуды кто-то накрывает на стол. И этот кто-то судя по запаху бергамота не Роберт, — вздохнула она и, не открывая глаз, неожиданно осознала, что лежит в пижаме под одеялом. — Странно, последнее, что я помню, Эдвард сказал, что нужно сделать уколы антибиотика и противовоспалительного. И что? Очередной провал в памяти или этот докторишка опять меня обездвижил. Что сейчас: утро, день, вечер? В последнее время я сплю сутками. Но это полбеды. Я не я из-за этих проклятых прокачек по вене. Так однажды очнусь беременной на Карибах, и привет».
— Знаю, что ты проснулась, — обронил Эдвард по-английски.
— Доброе утро, — Юля неохотно открыла глаза и взглянула на часы на стене, но их там не было. Она напрягла память, вспоминая английские слова. — А где часы? Сколько времени?
— Часы сломались, — уклончиво ответил Эдвард. Сегодня он пришел к ней в голубой рубашке, с закатанными в три четверти рукавами, и синих джинсах. Юля невольно залюбовалась его статью. — Времени — десять утра. Вставай, умывайся, завтракай.
Она немного помялась, но наступила себе на горло и спросила беззаботным тоном:
— Где Роберт?
Юля, прогоняя "утренние вертолеты" из головы, села в кровати и потянулась за халатом. Эдвард шагнул к ней и помог встать.
— Думаю, скоро приземлится в Лондоне.
— Он… Он так и не приходил? — Юля перешла на русский, земля поплыла у нее из-под ног.
— Ну почему? — Эдвард продолжал говорить на своем языке. — Вчера вечером провел около тебя пару часов.
Юля не увидела насмешки в его глазах. Взгляд пылал так же призывно, как и вчера. Неведомая сила притягивала и ее к нему. Казалось, что напряжение, повисшее в их общем поле, сейчас пробьет мощным разрядом молнии и швырнет в объятья друг друга. Она судорожно составляла в голове абракадабру из знакомых английских слов.
— И кто из вас вчера мне делать раздевать?
Эдвард не сдержался и прыснул от смеха, но продолжил урок английского.
— Пусть это останется для тебя загадкой.
— Эдвард? — отчего-то на сердце полегчало, и она слегка стукнула его кулаками в грудь.
Он цокнул языком и развел руками.
Юля фыркнула и продефилировала в ванную. Со вчерашнего дня здесь появились приятные мелочи: красивые полотенца, стаканчик с новой зубной щеткой и пастой, мыльница с душистым куском мыла, мандариновый гель, шампунь, бальзам, мягкая бумага и освежитель. Юля забралась в душ в томительных размышлениях: «Зачем он приходил? Просто попрощаться? Кто-то меня оговорил перед ним? Или испугался, что я теперь никогда не стану прежней?»
Юля выключила воду, шагнула к зеркалу и удивленно замерла. На запотевшем стекле проступила надпись:
«I'm sorry my beloved Princess[1]». Не веря своим глазам, Юля пальцами коснулась заветных слов, но тут же отдернула их, в испуге, что они исчезнут: «Мой мобильник! — схватилась она за сердце. — Вдруг Роберт мне звонил?». Она наскоро вытерлась, обмотала голову полотенцем и, запахнув халат, поспешила из ванной. Эдварда в палате не было, но Юля только обрадовалась этому. Она плюхнулась на колени, достала из-под кровати сумку и перетрясла платья, юбки, брюки, но так и не нашла своего телефона. Кроме одежды, обуви и косметички в отдельном пакетике лежали кошелек, драгоценности, ключи от машины, паспорт и права. «А когда я в последний раз видела трубку? В прошлой жизни в руках Сергея. И что делать теперь? Просить у мистера Фаррелла, — Юля надела спортивный костюм и представила воображаемый разговор: — Эдвард, можно я позвоню Роберту с твоего телефона? Зачем, Джулия, у тебя же есть я! Ты можешь обсудить все со мной». Она взяла с тумбочки щетку, в задумчивости расчесала волосы и уставилась на стол, накрытый на двоих: «Приятно, все-таки, что Эдвард такой внимательный».
В дверь постучали.
— Войдите, — встрепенулась она.
— Джулия, — Фаррелл-старший прошел к столу. — Садимся завтракать. Через час приедет Кирилл Иванович и полиция.
— Полиция! — фыркнула Юля. — Громко сказано.
— Да, кстати, выкажи к следователю уважение и не рычи на него, как тигр с тумбы. — Эдвард налил чай из термоса, положил на остывший тост кусочек сыра и поставил перед ней. — Разговаривай так, будто ты тоько что вернулась из монастыря или института благородных девиц.
— Попробую, хотя нервы ни к черту. Как ты думаешь… — Юля сделала несколько глотков чая и свернула на опасную дорожку. — Роберт вернется?
— К тебе? — резанул в лоб Эдвард. — Не знаю. Разбирайтесь сами.
Слова прозвучали как пощечина. Юля отвела глаза: «А что ты хотела? Чтобы Эдвард еще подсветил над вашей постелькой в безлунную ночь?»
— Я не нашла своего телефона…
— Роберт собирал твои вещи. Ничего не могу сказать по этому поводу.
Встреча с долговязым, лысоватым с бесцветным лицом следователем Нафанаилом Колышковым, оставила горький осадок в Юлиной душе. Он задавал неприятные, порой неожиданные вопросы. Сергей имел в запасе хорошего адвоката и, видимо, поставил себе целью растоптать достоинство без пяти минут миссис Фаррелл.
— Сколько вам платили за ночь работы в клубе? — впивался в нее клещом Нафанаил.
— Я танцевала в клубе Сергея только один раз, в день моего похищения.
— Я спрашиваю не про танцы. Он утверждает, что познакомился с вами, как с девушкой, обслуживающей клиентов.
— В силу моей добродетели, это исключено, — Юля поймала одобрительный взгляд Эдварда.
— Как лечащий врач, я подтверждаю, — вставил он.
— Добродетели, — хмыкнул в кулак блюститель закона, но тут же кашлянул и вернулся к допросу. — Сергей утверждает, что вы неоднократно делали гиминопластику.
— Опровергаю, — снова вмешался Эдвард. — Если понадобится заключение, мы соберем медицинскую комиссию.
Следователь сделал пометки в своих бумагах.
— Вы профессиональная танцовщица эротического кордебалета? — как бы между прочим спросил он.
— Моя подопечная работала одно время в известном танцевальном коллективе, но к данному делу это отношение не имеет, — вставил ремарку Кирилл Иванович.
Эдвард удивленно вскинул брови, и Юля натянуто улыбнулась ему.
— В клубе нашли заграничный паспорт на ваше имя. С какой целью вы изготовили фальшивый документ? — не унимался Нафанаил.
— Я впервые узнала о нем от Сергея в ту ночь. Он затеял пересечь нелегально польскую границу, прихватив меня с собой.
— Не под дулом же пистолета он вас собирался везти, — вновь отошел от регламента допроса следователь, — Значит был между вами какой-то сговор?
Здесь вмешался Кирилл Иванович:
— Давайте учитывать только факты. Похититель избивал мою подопечную на протяжении всего вечера, побои зафиксированы и приложены к делу, а также угрожал ей убийством. При попытке бегства Юлию ранил охранник клуба, приставленный Сергеем следить за ней. Соответственно, она не собиралась бежать за границу со своим бывшим женихом. Перед похищением она обручилась с Робертом Фарреллом и оформляла документы на выезд в Великобританию. С бывшим женихом Сергеем Филатовым, на момент происшествия ее уже ничего не связывало.
Следователь беспристрастно кивнул и сделал очередную запись у себя.
— Филатов утверждает, что вы похитили у него крупную сумму и сбежали за день до свадьбы.
— Да, я сбежала от него, но не из-за денег, — кивнула Юля и взглянула на Эдварда. То, что ей предстояло сказать, вызывало у нее неловкость перед Фарреллом-старшим, человеком совсем иного воспитания и мировоззрения, но адвокат накануне предупредил, что на этот вопрос нужно будет ответить как можно более обстоятельно. — Я впервые осталась ночевать у Сергея за день до свадьбы. Мы договорились, что он не тронет меня до брачной ночи. Но он приставал, и его ласки оказались невыносимы и настолько противны мне, что утром я осознала, что не смогу делить постель с этим мужчиной.
Эдвард с интересом уставился на Юлю, и она почувствовала, как запылали кончики ушей. До того как следователь обвинял ее в несуществующих грехах, Юля только диву давалась ушату помоев, что вылил на нее Сергей, но понимала, что Эдвард не верит оговорам. Однако сейчас пошел разбор полетов, и рассказывать о том, что она лежала в объятьях другого мужчины оказалось стыдно. Даже при Роберте ей было бы проще об этом говорить.
— Продолжайте, — напомнил ей о своем присутствии следователь.
— Когда я взяла одежду со стула, из кармана брюк Сергея выпал маленький диск, — продолжила Юля. — Я подняла его, и в этот момент мой жених вернулся в комнату из ванной. Он обвинил меня в шпионаже и ударил по лицу так, что я отлетела к стене.
— Побои зафиксированы, — дополнил Кирилл Иванович.
Эдвард кивнул.
— Он кричал, что убьет меня, — Юля взяла с тумбочки стакан воды и сделала пару глотков. — Но он запутался в в брюках, я поднялась с пола, ударила его бутылкой по голове и сбежала, случайно прихватив диск…
«Как говорится, или он украл, или у него украли, а все же была там какая-то неприятная история», — Юля к концу разговора горела желанием сомкнуть свои пальцы на жилистой шее следователя, без того затянутой воротничком нестираной давно рубашки. От него за версту несло потом и бюрократией. Она закрыла глаза, когда поняла, что разговор пошел на второй круг, и Эдвард мгновенно свернул встречу, выставив следователя из палаты. Кирилл Иванович взглянул на часы.
— Все путем. Вы большая умница. Увидимся! — он пожал Юле руку и повернулся к Эдварду. — Вы проводите меня?
— Конечно.
— Отвратительная процедура, — возмутился Фаррелл-старший по возвращении в палату. — Я понимаю, детка, как тебе было неприятно отвечать, тем более при мне. Но поверь, я счел нужным свое присутствие из соображения твоей безопасности, а не из любопытства. А что он там плел про кордебалет? Ты когда-то позволила себе неприлично танцевать?
Юля успела взять себя в руки до прихода Эдварда. Она стояла, подпирая локтями подоконник, как раз вспоминая свою танцевальную карьеру, резко взлетевшую вверх и оборвавшуюся после ножевого ранения в спину.
— Ну давай распни меня теперь, — с вызовом взглянула она на Эдварда. — Да, я два года работала в эротическом шоу-балете. Объездила всю страну с выступлениями. Но это такое же искусство, как и все другое! Эстетика тела, красота движения… Так и знала, что это ужаснет тебя!
— Не ужаснуло, скорее удивило другое, — пожал плечами Эдвард. — Почему я не узнал об этом раньше. Вообще, в последнее время мне многое кажется странным.
— Ты о чем?
Эдвард подошел к Юле. Они, не сговариваясь, повернулись к окну и замерли плечом к плечу.
— Да так, не бери в голову, — он сжал ее ладонь в своих пальцах. — Что касается твоего прошлого, то мне скорее интересно. Станцуешь, когда поправишься для меня?
Эдвард снова стоял слишком близко, а его крепкая рука обжигала. Каждой своей клеточкой тела Юля ощущала его желание вновь перейти запретную черту и чувствовала себя уязвимой. Она взглянула на профиль Эдварда, высеченный точно из камня. Он был красив, как бывают красивы величественные набережные больших городов. В уголках его глаз застыли морщинки, но они только добавляли истинного мужского шарма лицу. Его синий взгляд под темными бровями казался почти черным, а губы сомкнулись в твердую линию. Терпкий аромат дорогого одеколона будоражил ее сознание. Голубая рубашка подчеркивала ширину всегда гордо расправленных плеч и груди. Эдвард относился к тому редкому типу мужчин, перед которым Юля ощущала себя будто жертва перед опасным хищником. Она хорохорилась до последнего, но все заканчивалось тем, что ее внутренняя альфа робко пряталась на глубине.
— Ты говорил, что мы можем погулять, — она нашла в себе силы вытащить руку из его ладони и отошла на безопасное расстояние. — Хочешь поедем кататься по городу? Ладно, я, раненная, но тебе-то не надоело сидеть в этой резервации?
— Надоело, — он повернулся вслед за ней, — Но как мы поедем?
Юля присела на корточки и достала из сумки ключи от машины и показала Эдварду.
— Поедем с ветерком.
Она наклонилась, чтобы достать джинсы. Острая игла впилась ей в плечо, и стены палаты поплыли перед глазами. Сквозь уплывающее сознание она услышала звук открывающейся двери и увидела склонвшееся над ней лицо Виктора. "Почему на нем плащ, а не халат. Это было последнее, о чем она подумала.
— Ты все-таки решился?
— Так будет лучше для всех.
Виктор постучался, когда Юля, напевая детскую песенку о лете, красилась, чтобы поехать гулять.
— Ты уже на ногах? Привет, красавица! — он вошел в палату и притормозил у открытой двери в ванную.
— Виделись! — не очень вежливо ответила Юля, не прерывая увлекательного занятия по прокраске каждой реснички.
— Ты мне нравишься! — Виктор прислонился плечом к косяку двери.
Юлина рука дрогнула: «Тебя мне еще не хватало для полного счастья».
— Это не то, что ты подумала…
— А откуда вы знаете, что я подумала? — она упорно не смотрела на него.
— Работа такая. Вообще, я пришел предложить тебе дружбу.
— Timeo Danaos et dona ferentes[2]— Юля закончила с ресницами и повернулась к Виктору.
— Да ладно тебе! Никаких даров. Всего лишь телефон Роберта. Он забыл его дома в спешке. Хотел отдать Эдварду да разминулся с ним. Передашь?
— Не вопрос, — вежливо улыбнулась Юля и протянула руку.
— Интересные тут контакты у него, — рассмеялся Виктор и нажал на клавишу в мобильнике. Экран вспыхнул серым тусклым светом.
— Рыться в чужой записной книжке для вас нормально? — нахмурилась Юля, закусив губу.
— Мне же нужно было узнать чей он?
— А у вас дома проходной двор? — она повернулась к зеркалу и взяла карандаш для губ.
Виктор проигнорировал ее колкость и принялся листать адресную книжку Фаррелла-младшего.
— Алекса Пятница, Большие титьки, близняшки…
— Замолчите немедленно, — она заткнула уши ладонями и отшатнулась от зеркала. Виктор положил телефон на раковину и подхватил Юлю под локоть.
— Мне неприятно причинять тебе боль, — Виктор снова развернул ее к зеркалу и сказал уже без тягучей ленцы в голосе, — Но ты собралась за Роберта замуж, а мне отчего-то тебя жалко. Ты классная девчонка, потому позволь дать тебе совет человека, прожившего уже полвека. Твое сердце бьется только благодаря Эдварду, а его, с недавних пор, только ради тебя. Не ведись на молодого повесу, он наиграется и бросит. Уже бросил.
— С чего вы взяли?
Читать бесплатно другие книги:
