Берег. Территория любви Крынская Юлия

Роберт замер, как от пощечины, и повернулся к ней. По лицу ее текли слезы.

— Я никого никогда не любил. Ты права, но никому ничего и не обещал, — он достал из кармана чистый платок и подал Селене. — Однако, представь себе, это со мной произошло.

Она взяла платок, но тут же отшврнула в сторону.

— Это к расставанию! — взвизгнула Селена.

— Мы расстаемся, — Роберт досадливо оглянулся на приоткрывшуюся дверь главреда. — если то, что было между нами называлось отношениями. Ты хорошая девушка. Я желаю тебе встретить своего человека.

— Но я… я люблю тебя, — Селена схватилась за воротник его куртки.

Роберт решительно отцепил ее руки.

— Но я не люблю тебя! Мне очень стыдно перед тобой, перед собой и перед… Впрочем, это тебя не касается. Прости меня, если сможешь, и позволь уйти. Я, действительно, очень спешу.

Он проводил ее на место и, усадив на стул, быстро вышел из приемной. Решить вопросы о рукописи оказалось гораздо проще.

Роберт подумал, что есть еще один человек в Лондоне, кому он не мог не рассказать о переменах в своей жизни. С Кори они дружили ещё с университета. Наверное, это была единственная женщина до встречи с Юлей, с которой он мог беседовать часами. Они с Кори нравились друг другу, но Роберт, будучи студентом, предпочитал доступных девушек, а его подруга придерживалась строгих правил. Потом он выбрал войну, а Кори вышла замуж за их однокурсника. Несколько лет назад она попала в автомобильную аварию и передвигалась только в инвалидном кресле. С мужем Кори разошлась и жила с родителями. Роберт на правах старого друга часто навещал ее, когда возвращался домой.

Он сел в «астон мартин» и набрал номер, трубку на том конце сняли сразу.

— Привет, — воскликнула Кори. — Ты в Лондоне?

— Привет! — искренне обрадовался Роберт, услышав ее голос. — Я вернулся и хотел бы заехать к тебе, но только на полчаса.

— Жду, приезжай.

Он без пробок добрался до Хемпстеда и вскоре уже звонил в знакомую дверь. Кори открыла сама и, откатившись в сторону, пропустила Роберта квартиру. Он чмокнул ее в щеку и прошел в знакомую «красную» комнату. Здесь не менялось ничего. Родители Кори долгое время работали в Индии, и гостиная представляла собой уголок культуры этой страны. Персикового цвета обои с обрамлением из деревянных перекладин, коралловые шторы с затейливым круглым орнаментом, золотой Будда, выглядывающий из-за красного дивана, усеянного пестрыми подушками, пуфики и кресла с изогнутыми ножками, резная мебель и непонятного назначения кувшины в огромном количестве.

— Ты голоден? У меня на плите томится индюшатина с горошком и сливочным соусом.

— Нет, спасибо.

Роберт не обедал, но есть не хотелось. Он сел в кресло, а Кори подъехала к нему и замерла, будто читая у него по лицу. Роберт откинулся на спинку, утонув в сером взгляде Кори.

— Ты приехал сказать мне что-то важное, — она тяжело вздохнула. — И я, кажется, догадываюсь что.

— Ты всегда была умной, — Роберт взял ее тонкие, вечно холодные пальцы и с уважением прикоснулся к ним губами.

— Ты полюбил, — Кори взяла его руку в свои ладони. — Преобразился, твои глаза горят по-новому, и ты стал… чужим.

— Мы всегда останемся друзьями.

— Да, конечно, да, — снова вздохнула она, — но это уже будет совсем по-другому. Вы женитесь?

— Да. Дату еще не знаю, но ты приглашена, конечно же. Приедешь?

Кори, не ответив, отъехала к окну.

— Это должна быть очень необычная женщина, раз смогла покорить твое сердце, — она стянула с руки резинку и связала светлые волосы в хвост.

— И снова ты права, — усмехнулся Роберт, думая, насколько термин «необычная» неспособен вместить в себя все характеристики Юли. — Она покорила меня с первого взгляда, и я не мыслю существования без нее. Прости, что говорю тебе об этом.

— Не извиняйся, — она повернулась к нему. — Кто, как не ты, достоин настоящей любви? Из России?

— Да, — Роберт подошел к Кори, достал из-за пазухи фотографию и протянул ей. — Это моя Джулия, Юлия.

Она взглянула на изображение и вернула ему.

— У нее очень светлое лицо. Человек с такой улыбкой не может быть плохим.

— Ты не ответила на мой вопрос, — Роберт поправил плед на ее коленях.

— Я приеду… Наверное, — Кори потупила взгляд.

— Родная моя, — произнес он тихо, — я хочу, чтобы ты знала: в моей жизни всегда останется место для нашей дружбы.

Она провела руками по его волосам, а Роберт губами нежно коснулся ее лба.

— Я должен идти.

— Да, иди, — плечи ее ссутулились, а взгляд потускнел. — Мне нужно побыть одной.

Роберт внимательно взглянул на нее, но Кори мелодично рассмеялась.

— Не переживай, я взрослая женщина и не сотворю глупости. Будь счастлив и сделай счастливой свою… Юлию, Джулию. Так ее зовут?

Роберт встал перед подругой на колено и поцеловал ей руку.

— Ты замечательная, Кори, — выдохнул он. — Скоро увидимся.

Роберт испытывал невероятное облегчение, покончив с тяготившими его отношениями с Селеной. Но легкий привкус горечи остался после визита к бывшей однокурснице. Она не плакала и не скандалила, но он знал, что Кори — единственная из всех подруг, кто действительно его любил. Роберт поднял глаза на крайнее окно второго этажа, и не увидел Кори. Это был первый раз в жизни, когда она не выглянула, чтобы помахать ему рукой.

Кофейный аромат и позвякивание посуды на тележке разбудили его.

— Чай, кофе? — стюардесса в белой блузке и с кокетливо повязанным синим платочком на шее улыбнулась ему.

— Кофе, пожалуйста, — Роберт поднял спинку, и итальянка тут же выпрямилась рядом с ним. Она снова коснулась его плечом, и он доверительно прошептал ей. — Не знаю за что хвалят европейские тюрьмы, я вышел оттуда с честокой..

У итальянки вытянулось лицо, как у пони и, похоже, пропал дар речи. Зато до самой Москвы она не коснулась больше его ни разу.

После томительных перелетов и пересадок Роберт купил в аэропорту «Пулково» роскошный букет белых хризантем и, взяв такси, приехал в Зеленогорск. Свет в окне Юлиной палаты улыбнулся ему приветным огоньком, и он припустил бегом к больнице.

— Роберт, разденьтесь! — крикнула ему Ирина, высунувшись по пояс из-за стойки, но он лишь помахал ей рукой и, послав обворожительную улыбку, скрылся в лифте. На пятом этаже Роберт проскочил мимо пустовавшего поста медсестры, ввалился без стука в палату номер один и застыл в дверях, потеряв дар речи.

Юля стояла у окна, как и в тот день, когда он ее потерял, казалось, навсегда. Распущенные золотистые волосы касались обнаженных плеч, а грудь призывно манила, вздымаясь при каждом вздохе. Во рту у него все пересохло: «Платье цвета индиго… Ты была в нем, когда я сделал тебе предложение, — Роберт скользнул взглядом по ее ногам. — И те же лаковые туфли на высоких каблуках. Как ты стоишь на них после всего, что случилось, моя прекрасная леди Винтер?». Юля смотрелась странно в окружении безликой палаты, словно очутилась здесь случайно и казалось вот-вот исчезнет.

— Львенок!

Роберт не услышал, а прочитал это по ее губам. В Юлиных глазах он увидел любовь и прощение, радость и боль. И только сейчас понял, сколько нежности вкладывала Юля в некогда презираемое им прозвище.

Он швырнул на кровать кожаный портфель и хризантемы, и заключил ее в объятья.

— Джу, любимая, — хрипло бормотал он по-английски точно в бреду, и слова царапали ему горло. — Прости меня, пожалуйста. Я сам не знаю, что тогда на меня нашло. Чувство вины, ревность, страх снова оступиться и подвергнуть тебя опасности.

— Но ты же обещал, — шептала Юля, запрокинув голову назад. — Вместе навсегда.

Он покрывал тонкую шею поцелуями, пьянея от аромата волос, тела и духов:

— Так легко меня отпустила. Мне показалось, что ты не любишь своего львенка, только пытаешься полюбить, но считаешь слабаком. Все так запуталось, моя милая Кэнди. Кэнди, — повторил Роберт и, выпрямившись, провел тыльной стороной ладони по ее щеке. — Можно я буду так тебя звать?

Юля отшатнулась и выдавила одну из знакомых ему дежурных улыбок.

— «Принцесса» мне нравилась больше.

— Опять блочишь меня? — в шутку нахмурил он брови.

— Хорошо, — выдохнула она. — Ты ведь не просто так решил меня назвать?

— Сын Викора, Артур знает тебя, — улыбнулся Роберт, удерживая ее в своих объятьях. — А ты его нет. Он рассказал мне о твоем втором имени, оно классное. Я знаю, что ты работала танцовщицей, и…

— Расхитительницей чужих сердец?

— Это я и без него знал! Что касается танцев, то поверь — в нашем с тобой доме хватит места для жарких приватов. Ты будешь танцевать только для меня, согласна на такой ангажемент?

Юля положила ему руки на плечи и улыбнулась.

— И чтобы никогда не смела сомневаться во мне, договорились? — Роберт опустил руки ей на поясницу, нащупал указательными пальцами позвоночник, платье стало немного велико Юле в талии: «Совсем исхудала моя девочка».

— Я испугалась, что это ты…

Он приник к ее губам, не дав закончить. Он всем сердцем желал поверить в то, что дела пошли на лад, прижимая к груди, ставшее таким хрупким, тело. Роберт прерывался лишь для того, чтобы вновь увидеть сияющие от счастья глаза. Затем касался горячих губ кончиком языка и вновь растворялся в сладком поцелуе.

— Уедем отсюда, — попросила Юля, когда он спустился к шее, ощущая бешеное биение пульса под тонкой атласной кожей.

— Да, любимая, скоро уедем, — ему хотелось сорвать с Юли одежду и уже не останавливаться.

— Роберт! — окрик немного отрезвил его. — Я сняла для нас номер в гостинице, и мы немедленно уедем отсюда.

Он ошарашенно посмотрел на нее.

— А тебя отпустят?

— А мы разве будем кого-то спрашивать? — Юля вынырнула из его объятий и, подхватив с постели хризантемы, вдохнула их аромат. — Эти цветы всегда мне напоминают об осени, ранней красивой осени с ее яркими красками и томлением духа. Мы познакомились с тобой в самую прекрасную пору, мой король лев!

— Меня повысили в ранге? — Роберт только сейчас обратил внимание на то, что Юля еще до его приезда собрала вещи и поставила сумку около выхода.

— Тебя возвели в него в первый же день, — подмигнула ему Юля и сунула подмышку небольшой пакет. — Поехали?

— Ты, может, наденешь что-нибудь еще?

— Надену, — улыбнулась Юля. — Бери сумку, спускайся и выходи на улицу.

У Роберта перевернулось все внутри.

— Пойдешь налево до угла здания, увидишь служебный выход. Жди меня там внизу.

Юлин взгляд подсказал, что лучше с ней не спорить сейчас. Роберт подхватил сумку с ее вещами, портфель и направился к выходу.

— Цветы возьми с собой, пожалуйста.

Он обернулся, и Юля с улыбкой сунула букет ему в руки.

— Теперь иди, — подмигнула она ему. — Только отцу не звони пока.

Роберт прошел к лифту, медсестра так и не вернулась на пост. Ему показалось это странным, но мысли его сейчас были заняты Юлей: «Что это? Женский каприз или обстоятельства толкнули ее на побег?». В раздумьях он спустился на лифте вниз, вышел на улицу и замер от удивления. Снег крупными хлопьями валил с темного неба, куполом накрывшего все земное. Снежинки медленно кружили в воздухе, оседали на мокрый асфальт и растворялись в лужах, чуть коснувшись их зеркальной поверхности. Звенящую тишину разрезал звук сирены, подъехавшей к воротам больницы машины скорой помощи, и Роберт поспешил в сторону служебного выхода.

Он переминался с ноги на ногу на углу дома уже минут десять, поглядывая на часы. Наконец скрипнула дверь, но вместо Юли вышла толстая санитарка в бесформенном синем халате, такого же цвета шапке и с маской на лице. В руках она сжимала пакет с мусором и блестящий бак с медицинскими отходами. Кряхтя, санитарка спустилась по лестнице и по-старушечьи поковыляла к помойке. Роберт уже хотел отвернуться, но взгляд его упал на непропорционально тонкие ноги этой женщины, немного выглядывающие из-под халата и болтающиеся в резиновых сапогах не по размеру.

Он пошел следом за ней и свернул за кирпичную ограду помойки.

— Как ты узнал? — рассмеялась Юля, стягивая с себя халат и разматывая полотенца с рук. Ее талию обхватывала простынь в несколько слоев.

— Для толстой старушки уборщицы у тебя слишком очаровательные ножки, — Роберт не знал смеяться или снова расстраиваться. Теперь он воочию убедился, что дурь из Юли ему придется выкуривать еще очень долго.

— Достань мне плащ и сумку, — она сунула халат и простыни в мешок и обхватила себя за плечи руками.

— Завтра пальто тебе купим, — проворчал он, подавая ей плащ. — Простудишься ведь. Совсем головы нет.

— Откуда ей взяться, когда сплошные сотрясения. Домой заедем и заберем мои теплые вещи, — обронила Юля, застегивая пуговицы. Она достала из сумки ключи от своей машины и протянула ему. — "Мерс" мой сможешь без шума забрать?

— Как ты себе это представляешь?

Юля закусила губу, и тут лицо ее озарила улыбка. Но Роберт уже все понял:

— Угонять машину мы не будем.

Юля негромко рассмеялась.

— А ты знаешь, где здесь можно незаметно исчезнуть с территории?

Роберт лукаво взглянул на нее, понемногу заражаясь азартом.

— Представь себе, да.

За окном «Англетера» по мокрому асфальту летели в авто припозднившиеся водители, минуя Исаакиевскую площадь. Юля со времен гастролей воспринимала жизнь в гостиницах, как способ бежать от себя. Сейчас мысли бродили по закоулкам ее прошлой жизни. Юля взяла бокал с широкого подоконника и опустила взгляд на Роберта. Он сидел на полу у ее ног, прислонившись к батарее и говорил с отцом по телефону. Макушку больше не венчала копна волос: «Мой львенок вернулся из Лондона совсем другим. Более уверенным и еще более близким». Беглая английская речь Роберта изредка прерывалась фразами, которые он произносил по слогам, и тогда становилось понятно, о чем разговор:

— Ничего с ней не случится! — Роберт погладил Юлю по ноге. — Не может Джулия больше в этом аквариуме, а я вообще против вмешательства в нашу личную жизнь.

Двухкомнатный люкс стоил своих денег не только видом из окна. Затейливые серые обои, изображающие деревья с обрезанными макушками красиво гармонировали с алого цвета мягкой мебелью и белыми льняными шторами, схваченными в боках красными подвязками. Воздушные конструкции светлых тонов прикроватного столика и тумбочки придавали немного домашнего уюта номеру. Две настольные лампы под круглым белоснежным абажуром излучали мягкий теплый свет: «Как же здесь хорошо. После больницы, пропахшей минтаем и лекарствами, «Англетер» мне кажется родным домом».

— Хочешь, приезжай сюда со своими уколами.

— Я больше не дам мне ничего колоть, пока не прочту название на ампуле! — обронила Юля, услышав знакомые слова

«Совсем в голове каша, — Юля отпила из бокала глоток вина и зажмурилась. Терпкий на вкус букет аргентинского мальбека раскрылся на языке и ударил в голову. Она сделала еще глоток. — Может, мне действительно все приснилось? Гостиница сегодня кишит туристами, как весной канава головастиками, а во сне я шла за Эдвардом по пустынным коридорам. Все помню урывками. Но почему я так явственно ощущала оргазм. Надеюсь, пока разум бродил в параллельных мирах, моим телом никто не воспользовался? Сомнительное удовольствие, но и не таких извращенцев видел свет. Собственно говоря, наша ночь с львенком расставит все на свои места… Не о том я думаю сейчас, не о том! Как мне выбраться из лап большого брата? Надеюсь, за побег из больницы меня не расстреляют из черной «волги» на рассвете у выхода из отеля. Ну надо так влипнуть! Вот бы проснуться и узнать, что это тоже был сон. Димка только завтра приедет, больше мне и посоветоваться не с кем».

— Хорошо… Хорошо… Хорошо… Все! Давай! — Роберт выключил трубку и подергал Юлю за край платья. — Отец велел стоять над тобой с опахалом.

— А стою над тобой я, — Юля рассеянно улыбнулась ему: «Включи в себе женщину, дорогуша».

Роберт сел на колени и потерся о ее бедра коротко стриженной головой.

— Ты ластишься как кот.

— Лев влюбился в принцессу, как глупый котенок.

Юля неторопливо сняла туфли. Ноги устали от каблуков, и кончики пальцев тут же благодарно отозвались теплом, пробежавшим по телу.

— Принцессы не спят с жителями саванны, обрати мен этой ночью в свою львицу, — медовым голосом промурлыкала она и, опустившись на колени, провела руками по черному платью, от груди до бедер.

— Саванна охренеет, — голос Роберта дрогнул на выдохе.

Взгляд голубых глаз бесстыдно раздевал ее.

— Тогда для начала освоим частицу мирового океана, — дрожь передалась Юле.

Роберт в немом вопросе приподнял одну бровь. Его лицо с высокими, чертовски красивыми скулами и ямочками на щеках приблизилось к Юле настолько, что она почувствовала тепло дыхания с ароматом бабл гам. Она отпрянула, чтобы дать себе еще немного форы.

— Я буду ждать тебя в ванной, — Юля поднялась, включила музыкальный канал погромче и, трепеща от нахлынувшего волнения, удалилась.

В ванной она стянула с себя платье и замерла перед зеркалом. Ключицы проступали наружу, плечи заострились, лишь грудь выглядела налитой, как и прежде. Шов напоминал о недавней трагедии, но скрыть его не представлялось возможным. Юля наклонилась над просторной угловой ванной, заткнула сливное отверстие золотистой пробкой и пустила из крана мощную струю теплой воды. На раковине стояли миниатюрные бутылочки с бирюзового цвета гелями, и Юля щедро выдавила содержание одной из них в ванную. Белоснежная пена размножилась сугробами по поверхности воды, а воздух наполнился ароматом нероли и жасмина. Юля оставила на своем теле островок кружева, и шагнула в воду.

Роберт поднялся с коленей и неспешно расстегнул маленькие черные пуговицы на рубашке. Взялся за пряжку ремня, но подумал и решил остаться пока в джинсах. Больше всего он сейчас боялся кончить, не успев начать. После изнурительных двух месяцев воздержания естество пробуждалось от одной мысли о Юле. Он стянул покрывало с кровати, отогнул одеяло и, сунув руки в карманы, задумался: «Как бы я хотел, чтобы твой первый раз случился не в гостинице, а в Фаррелл-Холле. Хорошо хоть не на заднем сидении автомобиля. Наша совместная жизнь, с самого начала, череда чужих комнат и казенных постелей. Никогда не заморачивался этим, а с тобой вдруг захотелось лежать на медвежьей шкуре у камина в собственном доме или покрывать твое тело поцелуями на дубовом ложе под льняным светлым балдахином. Даже моя квартира мне сейчас кажется недостойной тебя, — Он вздохнул и окинул взглядом широкую кровать с высокой, обитой красной тканью спинкой. — Но ты поступила правильно, моя милая Кэнди, нам пора стать одним целым. Господи, да я, оказывается, раньше ходил по свету половинкой".

Роберт подошел к столику, допил вино из бокала, не почувствовав вкуса, и поспешил в ванную.

Юля весь вечер витала где-то в своих мыслях и отвечала невпопад, что можно было списать на усталость и мандраж перед первой близостью. Однажды он ее уже видел такой. В ночь знакомства. Сейчас Юля глядела на него испуганно, укутавшись в облачка белоснежной пены. Волосы, собранные на макушке, придавали ее лицу утонченность средневековой барышни, а шея казалось длинной как у нарисованной балерины: «Чувствую себя стриптизером на детском утреннике», — Роберт присел на край ванной и коснулся острой, блестящей от воды, коленки.

— Ты не против, если я заберусь к тебе?

Юля не ответила, будто уловив его смущение, и, улыбнувшись, повернулась к нему спиной. Аппетитная грудь в рваных хлопьях пены на мгновение промелькнула над поверхностью воды. Роберт чуть в джинсах не запрыгнул в ванную. Трясущимися пальцами он расстегнул ремень, пуговицу, рванул молнию и стянул брюки. Приятное тепло воды окутало его тело, когда он, дрожа от желания, сел позади Юли. Она прижалась к Роберту спиной, и его ладони устремились вниз по ее упругому животу.

— Люблю тебя, — пробормотал он, как в бреду, и провел языком по нежной шее. Не удержался, прикусил кожу у плеча. — Хочу тебя, только тебя. Ты…

Юля вывернулась из его объятий, сев перед ним на колени, и слова застряли у него в горле. Сердце словно переместилось из груди в ее ладони и остановилось под взглядом зеленых русалочьих глаз.

Он притянул Юлю к себе и впился с жадностью голодного хищника в манящие полуоткрытые губы. Но она вырвалась и села с другого края ванной. У Роберта перехватило дыхание, а по телу пробежала судорога.

— Я не могу расслабиться! — расстроенно прошептала Юля и, обхватив колени руками, уткнулась в них головой. — Прости.

Роберт через силу улыбнулся.

— А ты отпусти ситуацию, — он млел от предвкушения долгожданной близости, касаясь ступнями ее гладких бедер. Пена скрывала волнующие изгибы, и руки сами собой тянулись к вожделенному телу. — Тебе больше не нужно играть. Позволь мне сегодня все сделать самому…

Юля молчала.

— И не здесь, а в постели, — улыбнулся он и кивнул в сторону двери: — Саванна ждет.

Роберт выбрался из ванной. Юля покраснела при виде его обнаженного тела, и он довольно улыбнулся: «Нечестно, конечно, но я еще больше вгоню тебя в краску. Твой первозданный страх будет мне помощником сегодня». Роберт неспешно растерся махровым полотенцем под ее взглядом, избегавшим опускаться ниже линии живота.

— Я тоже хочу увидеть тебя всю, — перешел он на английский. — И больше не могу не прикасаться к тебе.

Уголки ее губ нервно дрогнули. Юля взялась за бортик ванной и неспешно поднялась, прикрыв грудь. Роберт улыбнулся, увидев кружевные трусики: «Для танцовщицы эротического балета, ты чересчур целомудренна. Но, разрази меня гром, я никогда еще не получал такого наслаждения от простого созерцания женщины». Он шагнул к ней и коснулся губами ее пальцев.

— Ты самое совершенное создание на земле, — Роберт завернул Юлю в полотенце и, подхватив ее невесомое тело на руки, отнес в комнату.

В номере Юля соскользнула с его рук и прислонилась к стене. Одеяло, отогнутое в немом приглашении, и задернутые гардины смутили ее.

— Оставь меня минут на пять, — голос ее дрожал.

Роберт улыбнулся одними кончиками губ и вернулся в ванную.

Юля предусмотрительно попросила поставить свечи в номер за отдельную плату и решила, что настало время их попользовать. Она замоталась в полотенце и, отлепившись от стены, трясущимися руками с третьей спички умудрилась зажечь огонь. Казалось бы, воцарилась атмосфера для совершенного слияния двух тел и сердец, но Юля ощущала себя актрисой, невыучившей роль на премьере. Ей нечего было вспомнить хорошего из своего опыта общения с другими мужчинами. Слишком часто Юлю норовили изнасиловать то чересчур ретивые поклонники в гастрольном туре, то питерские бандиты. А то, что произошло в подвале дома Сергея вообще вспоминать не хотелось.

Ее взгляд перебегал от пламени свечи к кровати, видевшейся теперь плахой, на которой сейчас ее предадут как минимум четвертованию. У нее учащенно стучало сердце и закладывало уши.

«О чем я думала раньше? Я совершенно не готова! Нужно или успокоиться, или бежать, — мысли путались в голове. — Почему я так волнуюсь? Это же Роберт… Я сама его выбрала и хочу ему доверять. Он тот, кого люблю… мой будущий муж!»

Юля задохнулась от нахлынувших вдруг воспоминаний обо всем, что случилось с ними, с того момента как она пришла в себя в доме Виктора. Сейчас ей казалось, что это случилось полжизни назад. За это время они с Робертом успели стать чем-то гораздо большим, чем просто пара. И всегда его прикосновения дарили ей истинное наслаждение, его взгляды, мимолетная ласка и поцелуи заставляли ее трепетать от блаженства: «Если Фаррелл-старший при всей своей ангельской сущности действует на меня завораживающе, наверное потому и приснился этаким завоевателем, то Роберт — моя вселенная, центр мироздания. Тогда почему и чего я боюсь?»

Тревога улеглась, сменившись радостным ожиданием. Юля обвела взглядом комнату, решая, ждать ли ей Роберта у стены или присесть на кровать: «Конечно, можно раскинуться томной наядой на простынях. Но не будет ли это слишком дерзко для девственницы?»

Еще раз, прислушавшиь к звукам в номере, Роберт нетерпеливо вздохнул, дав четверть часа Юле, чтобы она успокоилась и перестала дрожать. То, что любимая сбежит, он больше не боялся.

Роберт прислонился к стене и вздохнул: «Какая же она соблазнительная!» Закрыв глаза, он вновь вспоминал ее гладкую, теплую кожу с остатками летнего загара, фантастические изгибы плеч, рук, груди, ровную поверхность живота и по-мальчишески узкие очертания бедер, что пленили его еще в первый день, когда он нашел Юлю в лесу. На память пришло как отец осматривал ее. Она лежала на столе без сознания, в одном белье, совершенно беззащитная: «Тогда мне показалось, что даже твои лодыжки выточены самим создателем. За всю жизнь не видел более совершенного существа и не желал женщины с такой силой и безудержной страстью».

Роберт принял прохладный душ, привел чувства и разум в порядок. Он четко сознавал, как трудно в постели будет совладать с собственными демонами, и очень боялся напугать Юлю. Ему хотелось медленно, ступень за ступенью, привести ее к вершинам блаженства. В номере стояла тишина. Роберт коротко выдохнул, повернул ручку двери и шагнул через порог.

Он замер от удивления, когда оказался в комнате, освещенной не меньше, чем дюжиной красных и белых свечей. Сердце забилось сильнее, когда он увидел Юлю, лежащую на постели. Роскошные золотистые волосы рассыпались по подушке, а ноги, чуть согнутые в коленях, раздвинулись под его взглядом, будто приглашая: «Мать моя женщина, до чего она хороша!»

Приближаясь к ней, он даже не чувствовал холода паркетной доски босыми ногами.

— Саванна ждет! — прошептала она.

Эти слова, ставшие сегодня для них негласным паролем, пожаром распространились по его жилам и ударили в голову. Пульс участился.

— Похоже на сон, — Роберт тяжело сглотнул, любуясь ее телом.

— Ты доволен? — Юлин голос дрожал, а веки подрагивали в безотчетном волнении.

Плоть налилась желанием, отвечая за него.

— А ты не видишь? — с трудом выдавил он и качнул бедрами вперед.

Взгляд ее зеленых глаз потеплел, а ноги раздвинулись чуть шире.

Несмотря на огромный опыт, ничто в мире не должно было бы его изумлять, но при виде того, как Юля раскрылась перед ним, он на мгновение потерял дар речи. Его мужская плоть рвалась в бой так, будто рассчитывала действовать самостоятельно.

Молчание, видимо, смутило ее, она потянулась за одеялом.

— Не смей! — резко осадил он.

Юля замерла и изумленно уставилась на него.

— Лежи спокойно, — приказал он, но уже более мягко. — Ты никогда больше не будешь такой, как сегодня.

— Роберт, я… — Юля села на постели и закрылась руками.

— Ляг, как лежала и позволь мне любоваться тобой. Я слишком долго этого ждал.

Она хотела возразить, но, вспомнив о недавней размолвке, послушно легла на подушки.

— Разведи ноги в стороны.

Роберт заставил себя оторваться от созерцания прекрасного и до недавнего времени запретного.

— Любимая! — проговорил он потрясенно. — Поверить не могу, что ты моя. Пожалуй, ко мне только сейчас пришло осознание того, что нас ждет поистине волшебная ночь.

Его губы расплылись в широченную улыбку: «С комплиментами покончено, приступим к практике, дорогая!»

Роберт стоял раздетый, и Юля залюбовалась его плечами, ладно сложенными из рельефных мускулов. Его кожа, отливала бронзой, в мерцающем отблеске пламени свечей.

Но вот он шагнул к кровати и плотоядно взглянул на Юлю. Сердце ее заколотилось как птица, попавшая в сеть.

Его плоть величественно выступала далеко вперед и показалась Юле огромной. Она впервые имела возможность рассмотреть мужской орган не в анатомичке, да еще и в эрегированном состоянии.

Роберт вытянулся около нее, подперев голову рукой.

Она завороженно взглянула ему в глаза, и, отбросив смущение, спросила:

— А можно его потрогать?

Роберт прерывисто вздохнул и закусил губу.

— Буду рад, если вы подружитесь.

Она села на колени и, пылая изнутри до кончиков ушей, с интересом обхватила его член рукой.

— Такой твердый, теплый, и … Нежный, — выдавила она из себя комплимент и погладила его, неуверенно двигая кольцом пальцев вверх и вниз.

Спина Роберта выгнулась дугой. Юля разжала пальцы, но он удержал их.

— Прошу тебя, продолжай! Вот так… — он, обхватил ее руку своей ладонью, задал ритм, после чего отпустил. Юля чуть сильнее сжала пальцы и, осмелев, задвигала быстрее. Роберт вскрикнул и содрогнувшись всем телом излился себе на живот.

— Принцесса, — он смущенно взглянул на нее и вытерся краем простыни, — рядом с тобой я перестаю себя контролировать. Со мной подобное случалось только в студенческие годы. Поклянись, что будешь такой всегда!

— Любопытной? — улыбнулась Юля, усевшись на него сверху.

— Живой и страстной, как сейчас.

Все страхи покинули ее, она жаждала скорее узнать силу мощи любимого мужчины внутри себя.

— Я хочу тебя. Сделай меня своей женщиной.

— Ты уже моя женщина, — сказал он, слегка подбросив ее бедрами. — На века.

Роберт притянул ее за плечи и жадно впился в губы, одной рукой ловко проникнув между ног и вызвав в животе сладкий трепет. Юля ласкала спину и бедра возлюбленного и внутренне ликовала, когда ощущала чувственную дрожь, бежавшую по мужскому телу.

Его затяжной поцелуй дурманил рассудок, и она не поняла, как оказалась снизу. Застонав, Юля вцепилась ногтями в кожу его спины, негласно требуя неизведанного блаженства. Она боялась, что ее разорвет внушительная плоть возлюбленного, но решила довериться ему во всем.

Роберт навис над ней, сверкнув в темноте белоснежной улыбкой, подмигнул и уже через мгновение ее сосок оказался втянутым в рот и прикушен острыми зубами, окончательно лишив разума.

— Так нельзя! — она подалась навстречу его звериному поцелую: боль усилилась и прозвучала приятной истомой внизу живота. Роберт осторожно прикусил второй сосок, одновременно сжав пальцами первый, а после подул на них и пощекотал кончиком языка.

Бедра непроизвольно подались вперед, а между ног стало влажно. Пальцы возлюбленного уже блуждали там, и один внезапно легко проник в нее. Юля вся внутренне сжалась, в ожидании боли, что испытала однажды во сне.

— Впусти меня, — края острых зубов царапнули ей ухо, — и я покажу тебе рай.

Он вновь спустился к груди и своими ласками довел Юлю до исступления. Ей казалось, что кроме вожделения в этом мире больше не осталось ничего. Жадный мужской рот вновь захватил в плен сосок, и безжалостно втянул его. Юлины ноги разъехались в разные стороны, и тут же к первому пальцу присоединился второй, раздвинув ее тугое лоно еще сильнее. Через секунду его большой палец прижал бугорок плоти, и она едва не потеряла сознание. Мастерство его прикосновений покоряло женщину, проснувшуюся в ней.

Роберт поцеловал ложбинку между ее грудей и устремился вниз. Порхая языком по трепещущему животу, он пощекотал впадинку ее пупка. Юля рассыпалась мозаикой в новых ощущениях. Пальцы по-хозяйски размеренно скользили внутри нее.

Юля почувствовала на себе его изучающий взгляд и открыла глаза. Роберт поднялся на колени и раздвинул ее ноги еще шире.

— Потрясная растяжка, но боюсь, ты не совсем готова, — капельки пота блестели на его коже.

— Я вся горю, моя кровь бурлит как огненная лава в вулкане, — смутилась Юля, — Разве этого недостаточно?

— Попробуем усилить ощущения на несколько градусов, — усмехнулся Роберт, и его рука покинула нежное лоно.

Юля вновь забыла как дышать, когда ощутила шершавую поверхность языка там, где только что орудовали ловкие, длинные пальцы. Роберт прикусил зубами, а затем втянул губами маленький бугорок. Она вскрикнула от неожиданности и отпрянула, но Роберт вернул ее бедра на место, заставив покориться и этой ласке.