Стёртый Томпсон Лиза

Глава тридцать вторая. Пуговица

Пока мы шли к Рэгу, Чарли засыпал меня вопросами.

– Ты говоришь, я умный. А ещё я чем-нибудь отличаюсь от Чарли в твоём мире?

Я сунул руки в карманы.

– Э-э… ну да, немножко.

Чарли ухмыльнулся и снова хлопнул меня по руке. Это жутко раздражало.

– Ну, колись, чем? Какой я там?

Я пожал плечами:

– Да не знаю. Просто другой. Причёска не такая. Больше… сам на себя похож, что ли.

Он прыснул.

– Я же не заучка, нет? – Чарли расхохотался. – Ты представь меня ботаником, а? Ха!

«Как раз так и есть, – подумал я про себя, – и мне ты таким больше нравишься».

Я пнул камешек. Он отлетел от садовой ограды и подкатился к Чарли. Чарли занёс ногу, но промахнулся. По крайней мере, со спортом у него было всё так же неважно.

– Уж с Маркусом Гранди в моём мире ты точно не водишься. Не понимаю, как вы подружились?! Ты его на дух не переносишь.

Чарли пожал плечами:

– Мы с ним приятели.

Я цокнул языком.

– Да ну? Что это за приятель, который чуть тебя не задушил на глазах у всей школы?

Чарли выдавил улыбку и нервно засмеялся.

– Ой, да он же в шутку! Маркус – он такой, понимаешь? Всё время прикалывается. С ним весело.

Я хмыкнул:

– Что-то никто не смеялся. А ещё в моём мире тебе нравится физика, ты ходишь в научный кружок и читаешь всякие заумные книжки. В последнее время ты только и говоришь, что о космосе, и даёшь мне слушать записи.

– В смысле песни?

Я рассмеялся:

– Не-а, это слишком обычно! Недавно ты дал мне послушать звуки солнца. Якобы какие-то учёные их записали. Звучало, конечно, странно.

У Чарли загорелись глаза.

– Звуки солнца? Ух ты! Не знал, что такое возможно… хотя, конечно, вполне…

Он наморщил лоб – Чарли всегда так делал, когда глубоко задумывался, – а потом посмотрел на меня и помотал головой, как будто стараясь вытряхнуть из себя настоящего Чарли.

– Давай уже скорее посмотрим, что там в этом серванте, – проворчал он, ускоряясь. – Попробуем раз и навсегда от тебя избавиться.

Рэг мыл посуду на кухне. Он слегка растерялся, но я быстро ему всё объяснил.

– А это мой друг Чарли, – добавил я, и Чарли как будто нахохлился. Похоже, ему не понравилось, что я назвал его своим другом. – Я обещал показать ему всякие старые штуковины из твоего серванта. Помнишь, Бекс недавно приходила на них смотреть? Ты же не против? Ему надо подготовить доклад.

Чарли недовольно запыхтел. Рэг ничего не заметил и молча кивнул, широко нам улыбнувшись.

– Что с ним такое? – спросил Чарли, когда мы вышли в гостиную.

– С памятью нелады, – объяснил я. – Ну, можно сказать, что его мозг как компьютер, который то и дело стирает файлы и теряет к ним доступ.

Чарли кивнул – наверное, всё понял. Я открыл сервант, и он с восхищением уставился на «засушенную голову». Достал и повертел в руках.

– По-моему, это старая туфля, – сказал я.

– Волосатая? Вряд ли, – ошеломлённо ответил Чарли. Он положил голову обратно на полку, и я поморщился.

– Вот самое интересное, – я открыл деревянное яйцо и протянул кусок паруса.

Чарли знал про «Марию Целесту», и у него глаза на лоб полезли, когда он увидел эту тряпку. Потом я показал ему палец с перчатки Амундсена и носовой платок Амелии Эрхарт. К этому моменту Чарли уже чуть не задыхался от восторга.

– С ума сойти! – сказал он, внимательно всё рассматривая. – Они… они же бесценные! Им место в музее!

Я широко улыбнулся:

– Здорово, да? Мне кажется, это они как-то меня стёрли. Что думаешь?

Чарли быстро закивал.

– Взгляну на яйцо? – спросил он.

Мы сели на пол, и я поместил открытую шкатулку между нами. Чарли изучил каждый лепесток.

– Луи Лепренс, – прочитал он вслух. – Кто это?

Я пожал плечами:

– Понятия не имею.

Чарли достал из кармана джинсов телефон и залез в интернет.

– Нашёл! Луи Эме Огюстен Лепренс – французский изобретатель…

Он показал мне чёрно-белую фотографию усатого господина, который держал в руке цилиндр. Выглядел господин стильно. Чарли промотал страницу вниз.

– Тут написано, что он изобрёл прототип видеокамеры и снял первый в истории фильм в 1888 году! Ух ты! И как это я о нём не знал?

Он полистал ещё и вдруг замер.

– Ого, ты послушай! В сентябре 1890 года Луи Лепренс сел на поезд в Париж. Когда поезд прибыл на парижский вокзал, Лепренса в нём не оказалось. Его тело не нашли ни в поезде, ни на рельсах. Так же как и его багаж. Никто никогда его больше не видел.

Я побледнел.

– Четыре исчезновения… четыре! Только как это поможет мне вернуться?

Чарли убрал телефон.

– Ты стоял рядом с яйцом, когда это произошло?

– Да! Держал его в руках. И оно ещё сыграло какую-то мелодию. Там внутри музыкальный механизм.

Чарли посмотрел на маленькую коробочку и потыкал в неё пальцем. В ней что-то застучало.

– Похоже, сломалась. Пробовал чинить?

– Ты что, шутишь? – ответил я, скрестив руки на груди. – Да от меня пользы – ноль. Я же её и сломал!

Чарли снова заглянул в яйцо и прищурился.

– Надо как-то её открыть и посмотреть. Тут крошечные золотые винтики. – Он выпрямился. – Обычная отвёртка не подойдёт. Может, разобьём его?

– Что?! Да я же после этого точно не смогу вернуться!

Чарли вздохнул:

– Извини, Максвелл. Не знаю, что тогда делать. Нужен специальный инструмент.

Я посмотрел на него и ухмыльнулся.

– Что? – спросил он.

Я торопливо убрал всё обратно в яйцо и поднялся.

– Я знаю, кто нам поможет! Пойдём!

Глава тридцать третья. Продавец

Я добежал до главной улицы и перешёл на шаг. Потому что вдруг сообразил, что добрый владелец магазинчика вполне может меня узнать. Наверняка он заметил, что чехол пропал, и догадался, кто его стянул. Возможно, даже позвонил в полицию. Только я очень нуждался в его помощи и готов был рискнуть.

– Куда мы так несёмся? – спросил Чарли, нагоняя меня.

– В «Теле-Фон». Скорее, пока он не закрылся!

Рэгу я сказал, что провожу Чарли домой, но про то, что захвачу с собой яйцо, говорить не стал.

Чарли до сих пор выглядел потрясённым и слушал меня вполуха.

– Неужели это правда носовой платок Амелии Эрхарт? С ума сойти! – бормотал он с ужасно счастливым видом. – А палец с перчатки Амундсена?! Невероятно! Это всё надо показать эксперту. Провести тесты и датировать, убедиться, что по годам всё сходится. Согласен?

Мне было не до того.

– Честно говоря, мне всё это как-то до фонаря. Я хочу домой, но не знаю, смогу ли вернуться. Мой пёс умер, Чарли! Потому что никто его не спас! Я должен вернуться.

Мы подошли к «Теле-Фону» как раз в тот момент, когда свет в окнах погас.

– Скорее, он закрывается! – закричал я и толкнул дверь. Владелец уже шёл к выходу с большой связкой ключей.

– Извините, парни, мы закрываемся. Приходите завтра в восемь утра. А, это снова ты!

Он посмотрел на меня, и я задержал дыхание. Владелец улыбнулся и больше ничего не добавил. Я немного успокоился и сказал:

– Извините, что мы вас беспокоим, но нам очень нужна помощь. У нас сломалось музыкальное яйцо.

Владелец надел куртку и застегнул молнию.

– Музыкальное яйцо, да? Не знаю, заметили вы, ребятки, или нет, но это магазин телефонов – ну, знаете, таких штуковин, в которые молодёжь всё время пялится.

Он усмехнулся своей шутке. Чарли шагнул к нему.

– Мы просто хотели одолжить отвёртку, чтобы его открыть. Это ненадолго.

Я достал шкатулку.

– Пожалуйста!

Владелец вздохнул:

– Ладно, давайте его сюда.

Он включил свет и достал очки из футляра.

Я бережно опустил яйцо на стол. Это был мой единственный билет домой, и не хотелось ещё сильнее его повредить.

– Ничего себе, какая красота!  воскликнул владелец. – Как оно открывается?

Я нажал на выступ, и лепестки раскрылись. Сокровища всё ещё лежали внутри. Наверное, надо было оставить их в серванте. Я поспешно сунул их в карман.

– Кажется, механизм вот в этой коробочке в центре, – сказал я.

– Там крошечные золотые винтики, – добавил Чарли, показывая на шкатулку. – У вас есть для них отвёртка?

Владелец сощурился и посмотрел на нас поверх оправы очков.

– Конечно. Секунду.

Он ушёл в кладовку.

Чарли посмотрел на меня:

– Может, попросишь его сразу починить шкатулку? Я в механизмах не разбираюсь. Без него мы не справимся.

Мне было неловко. Я украл у него чехол, а он помог мне больше, чем кто-либо другой в этом мире. Владелец вернулся с мешочком и налобным фонарём.

Он широко нам улыбнулся, включил фонарь и наклонился к яйцу.

– Здесь нужна осторожность, – сказал он, доставая из мешочка миниатюрную отвёртку. А потом, высунув кончик языка от усердия, принялся откручивать винтики, вертя яйцо.

– Мы… э-э… мы тут подумали… – пробормотал я. – Может, вы могли бы его починить?

Владелец медленно перевёл дыхание, отложил золотой винтик и взялся за следующий.

– Так… Это же ты недавно заходил ко мне?

Он положил отвёртку на стол, снял очки и посмотрел на меня в упор. Он знал. Знал, что я украл чехол. Я опустил глаза и кивнул.

Он долго молчал, а потом сказал:

– Обычно за такую работу я беру деньги, но ты, будем считать, уже мне заплатил.

– Да? – выдохнул я. Это что, какая-то хитрость и сейчас он уличит меня в воровстве?

Владелец кивнул, снова надел очки и ткнул в крошечный винтик отвёрткой.

– Ага. Рассказал про своего друга, который слушает звуки солнца. На выходных поищу записи в интернете и сам послушаю. От тебя я узнал что-то новое. Пусть это будет платой за починку шкатулки.

Он по-доброму мне улыбнулся. Я посмотрел на Чарли, и тот расплылся в улыбке. Владелец вынул последний винтик и снял деревянную крышечку. Мы увидели серебряные шестерёнки. Он наклонил яйцо, и на стол выпали маленькая деталька и миниатюрный рулон бумаги. Чарли взял бумажку и положил в карман. Интересно, что там было написано? Мы переглянулись.

– Потрясающе! – воскликнул владелец, разглядывая механизм. – Какая тонкая работа! Отвалился всего один валик. С этим мы быстро справимся.

Он взял пинцет и вернул валик на место. А потом встал и закрыл яйцо с тихим щелчком.

– Теперь оно будет играть? – спросил я и покрутил выступ.

Из шкатулки полилась музыка, а через несколько секунд остановилась. Владелец широко мне улыбнулся и убрал отвёртку и пинцет в мешочек.

– Спасибо! Спасибо вам огромное! – сказал я, сжимая яйцо в руке.

– Не за что. Ну, идите. Мне уже давно пора домой.

Мы с Чарли вышли из магазина, и он вынул из кармана свёрнутую бумажку.

– Что это? Там что-нибудь есть? – спросил я, пытаясь заглянуть ему через плечо. Чарли развернул листок, и я увидел четыре строчки, написанные изящным почерком. Он прочитал:

Мы посмотрели друг на друга, и Чарли перевернул листок.

– Это ещё не всё! – объявил он и прочитал дальше:

Он взглянул на меня.

– И всё? – выдохнул я. – Четыре предмета, четыре ноты – это всё, что меня стёрло? И может вернуть назад?

Чарли широко улыбнулся:

– Похоже на то. Попробуй прямо сейчас. Ну, вернуться.

– Прямо здесь? Сейчас?

Чарли пожал плечами.

– Ладно, – согласился я. – В самом деле, зачем терять время.

Мы сели на скамейку. Я открыл яйцо и сложил всё обратно, а потом закрыл лепестки до щелчка.

– Ты будешь смотреть? – смущённо спросил я. Чарли снова пожал плечами. Я покрутил выступ на шкатулке, и заиграла мелодия. На четвёртой ноте я прошептал: «Хочу снова существовать».

А потом закрыл глаза и снова открыл. Чарли всё ещё сидел рядом и смотрел на меня.

– Не сработало, – сухо заключил он.

– Почему? Мы же его починили!

– Дай взглянуть. – Чарли забрал яйцо и открыл. – Парус «Марии Целесты», платок Амелии Эрхарт, перчатка Амундсена… а где пуговица?

Я ошалело на него уставился.

– Серебряная пуговица Луи Лепренса! – добавил Чарли.

Я сунул руку в карман, но ничего не нащупал.

– Пропала! Наверное, Бекс её взяла!

Глава тридцать четвёртая. Один

– Поверить не могу – моя родная сестра! Стянула пуговицу прямо у меня из-под носа! – возмущался я, пока мы шли к Чарли домой. Я даже не сомневался, что это она. – Я показал ей пуговицу, а после этого она стала вести себя как-то странно и резко ушла. Видимо, с самого начала она просто хотела что-нибудь украсть!

Чарли помолчал.

– Пуговицу надо вернуть, – сказал он наконец. – Другого выхода нет. Похоже, когда все четыре предмета сложены вместе, пробуждается какая-то особая сила…

Он осёкся. К нам шёл Маркус Гранди со своей компанией лоботрясов. Чарли посмотрел на них и шепнул мне:

– Ничего не говори.

– Привет, Чарли! – крикнул Маркус. – Как делишки? – Он увидел меня и оскалился.

– Привет, Маркус, – ответил Чарли. – Да нормально. Вот иду домой.

Маркус повернулся ко мне:

– Ты тот болван, который решил наплести про меня всякую чушь?

Я ухмыльнулся:

– Ты же знаешь, что это не чушь, Маркус. Или тебе напомнить?

Он попробовал поиграть в гляделки, но быстро отвёл взгляд.

– Ну ладно, некогда нам тут лясы точить. Да, парни?

Его приятели закивали, и Маркус пригрозил Чарли пальцем.

– Думай, кого выбираешь в приятели, – прошипел он, и они ушли.

Чарли опустил голову.

– Не понимаю, почему ты с ним дружишь, – сказал я. – Тебе такие друзья ни к чему.

– Заткнись, – огрызнулся Чарли. – Откуда ты знаешь, что мне нужно и как мне живётся? Ничего ты не знаешь.

Я поспешил его нагнать и чуть не споткнулся.

– Да ну? В моём мире ты гораздо счастливее. Не пытаешься казаться кем-то другим. Ты не из крутых, Чарли. И чем скорее это поймёшь, тем лучше!

Чарли остановился и посмотрел на меня.

– Слушай, мне плевать, кто ты такой. Плевать, вернёшься ты в свой выдуманный мир, ну, откуда ты там выполз, или нет. Но не надо мне указывать, как жить. Тебя это не касается.

Ничего себе! Ещё недавно ему было не плевать!

– Ты чего? Я думал, мы друзья.

Чарли помотал головой:

– Не говори глупостей. Видеть тебя больше не хочу, понял? Если у тебя в голове не совсем пусто, ты должен понять, что пора уже от меня отвязаться.

Он постучал меня по голове, как будто проверяя, есть ли там вообще что-нибудь.

– Но… как же мой пёс? Я должен вернуться, иначе он погибнет! Помоги мне!

Чарли рассмеялся:

– Да нет никакого пса! И почему я тебе поверил?.. Оставь меня в покое.

Я дал ему немного уйти вперёд, а потом догнал и попытался ещё раз:

– Чарли, пожалуйста! Помоги мне вернуться домой!

Но мой старый друг повернулся ко мне спиной и ушёл.

Глава тридцать пятая. Эмили

Я медленно плёлся к Рэгу. Мне почти удалось вернуть друга, и вот я снова его потерял. Моя сестра оказалась воришкой и лгуньей, которой нельзя доверять. И теперь надо думать, как добыть пуговицу. Я зашёл в бунгало через кухню.

– Это ты, Максвелл? – крикнул Рэг из комнаты. Мы недавно расстались, поэтому он легко меня вспомнил. Рэг сидел в гостиной на кресле у камина. Увидев меня, он помрачнел.

– Что случилось?

Я плюхнулся на диван и уставился на оранжевое свечение в газовом камине.

– У меня… никого не осталось. Ни семьи. Ни лучшего друга. Ни пса. У меня никого здесь нет. Никого.

Рэг медленно кивнул:

– А… понимаю. Понимаю.

– Я не знаю, что делать, Рэг! Как к ним вернуться? Я ужасно по ним скучаю!

У него на глаза нвернулись слёзы.

– Мне так жаль, Максвелл. Терять близких очень тяжело.

Я посмотрел на доброго старика:

– У тебя есть семья, Рэг?

Раньше я как-то не задумывался над этим вопросом. Рэг шлёпнул губами. Я молча ждал, пока он что-нибудь скажет.

– Мою жену звали Эмили, – наконец произнёс Рэг. – Мы были счастливы и очень любили друг друга.

Он сглотнул и пару раз моргнул, глядя в пустоту.

– Мы всё делали вместе. Нам хорошо жилось.

Я молча его слушал. До этого я не думал о том, есть ли что-то в жизни Рэга за стенами бунгало. Да я и не видел, чтобы он выходил когда-нибудь из дома.

– Как-то мы побывали в Италии. Чудесное вышло путешествие, – с улыбкой продолжил он. – Сестра Эмили, Элис, и её муж Джек тоже с нами поехали. Мы вчетвером крепко дружили. Целый месяц отдыхали вместе. Это было просто волшебно. Прекрасная страна! Ты там бывал?

Я помотал головой. Рэг улыбался, но глаза у него оставались грустными. Он наклонился отпить чаю, но передумал и отставил чашку.

– С… с Эмили что-то случилось? – прошептал я.

Рэг прокашлялся и невидящим взглядом посмотрел в стену.