В клетке. Вирус. Напролом Скальци Джон

– Пару лет назад Альтон мне сказал, что один его друг ищет квартиру, – сказал Педро. – Недорогую и без выкрутасов, просто место под офис. Он знал, что я часто делаю работы по электрике для владельцев домов и управляющих, могу присмотреть какой-нибудь уголок и замолвить за него словечко. Так я нашел ему то место на Натрона-стрит. Здание нормальное, только территория вокруг еще облагораживается. В общем, договорились. В благодарность Альтон сунул мне сотню, и на этом все. Так, иногда виделись на каких-то семейных встречах. И вот месяца два назад он снова приходит и просит об услуге. Оказывается, его друг в этой квартире спит с кем попало, и жена хочет прийти туда и сделать фотки, чтобы собрать доказательства для бракоразводного процесса. Я ему говорю: ладно, а я тут при чем? А он такой, мол, надо рубануть электричество в квартире, чтобы она могла войти. Я спрашиваю, почему нельзя ключом, а он говорит, мол, парень этот вроде как не знает, что жена в курсе его делишек, поэтому надо держать все в тайне, и еще у него там сигнализация, потому что в квартире куча дорогущих трилов. А потом Альтон сказал, что хорошо заплатит.

– Сколько? – спросила Ванн.

– Две тысячи долларов. А у меня же сын в колледже. Ну так вот. Он мне говорит, в какой день любовница придет в квартиру, и я при следующей проверке системы устанавливаю одну такую примитивную программку, которая отключает электричество в квартире на тридцать минут. Программка эта изначально кривая, и мне приходится отключить несколько предохранителей во всем доме, чтобы она сработала, но это только на полчаса, поэтому я не очень волнуюсь. Сообщаю Альтону время, а себе пишу напоминалку, чтобы при следующей проверке все вернуть как было, а программу стереть. А потом вдруг узнаю, что квартира сгорела.

– Что, по-вашему, произошло? – спросила Ванн.

– Не знаю, – ответил Педро. – Система была старая, и даже с программным управлением там все равно постоянно случались замыкания и разные другие проблемы. Наверное, кто-то просто включил слишком много приборов в одну розетку, вот провода и не выдержали.

– Вы подтвердите все это письменно, – сказала Ванн.

– Давайте ручку. Что бы там ни было, я вообще ни при чем. Я люблю кузена, но это уже не семейные дела.

– Кроме вашего кузена, никто не замешан? – спросила Ванн.

– Чего не знаю, того не знаю.

– Вы хотя бы слышали про Дуэйна Чэпмена? – спросил я.

– Это тот парень, что квартиру снял? Нет. Но я же не всех жильцов обязан знать. Работаю не на одном объекте – все время в разных домах. Иногда, конечно, приходится и в квартиры заходить. Если хозяев нет дома, впускает управляющий. У этого парня я был только один раз – на первой неделе, как он заселился, ему тогда понадобились мощные силовые розетки для трилов.

– А как насчет Марлы Чэпмен?

– Никогда с ней не встречался.

– Вы назвали ее подружкой Альтона, – напомнила Ванн.

– Ну да, назвал.

– Почему?

– Потому что так и было.

– Вы уверены?

– Да он сам мне сказал, когда я спросил, почему он так парится.

– И вы уверены, что у них был секс?

– Фоток-то у меня нет, если что, – сказал Педро. – Но да, черт возьми, уверен. Я вам так отвечу, мэм. Не сочтите меня сексистом, но мужик может предать своего друга, только если он трахает его жену. Других причин нет.

– Вы, случайно, не Пенсильванский университет окончили? – спросила Ванн следующего адвоката, которого мы встретили спустя два часа, на этот раз на другом конце города, в конференц-зале какого-то отеля, специально для этой цели снятом СХЛ.

– Нет, Джорджтаунский, – ответила адвокат, назвавшая себя Кешия Санборн. – Почему вы спрашиваете?

– Просто так, – ответила Ванн и переключила внимание на Альтона Ортица, который сидел тут же в деловом костюме. – Вы действительно хотите, чтобы ваши интересы здесь представляли СХЛ и мисс Санборн?

– Да, – ответил Ортиц и растерянно посмотрел на Санборн.

– Агент Ванн, существует ли какая-либо причина, по которой вы решили начать эту абсолютно добровольную встречу с атаки на меня? – спросила Санборн. – Потому что такое начало вынуждает меня посоветовать моему клиенту не продолжать этот разговор.

– Я лишь хотела убедиться, что мистер Ортиц понимает, что с этого момента его интересы и интересы СХЛ расходятся. И поскольку вы, мисс Санборн, были настолько великодушны, что согласились взять это дело на безвозмездной основе, исключительно от щедрот своего сердца, думаю, мистеру Ортицу будет вполне резонно спросить себя, насколько ваши советы окажутся выгодными лично ему, а насколько – вашему работодателю.

– Что это значит? – спросил Ортиц.

– Это значит, что нам известно о вас и Марле Чэпмен, – сообщил я.

Ортиц изменился в лице.

– Мистер Ортиц, ваш кузен рассказал нам все, – сообщила Ванн. – О том, как Марла Чэпмен решила, что раз ее муж ходит налево, то, справедливости ради, и она не должна лишать себя этой привилегии.

Я подтолкнул к Санборн конверт из плотной коричневой бумаги.

– Здесь распечатки переписки мистера Ортица и Марлы Чэпмен, – сказал я. – Мы получили ордер на досмотр ее телефона в рамках расследования ее смерти. Мистер Ортиц, примите мои соболезнования.

– Спасибо, – глухо выговорил он.

– Значит, вы были парой, – безжалостно наступала Ванн, наплевав на мои соболезнования. – И у нас есть данные под присягой письменные показания вашего кузена о том, что вы обратились к нему с просьбой нахимичить с электропроводкой в любовном гнездышке Дуйэна Чэпмена, что привело к возгоранию всего здания.

Я подтолкнул Санборн еще один конверт, теперь с показаниями Педро Ортица.

– Вдобавок к этому, – продолжала Ванн, – вы убегали от нас, когда мы пришли поговорить с вами на следующий день, что обычно не расценивается как поведение человека с чистой совестью.

– Агент Ванн, в чем вы обвиняете моего клиента? – спросила Санборн.

– Мисс Санборн, важно не то, в чем я его обвиняю, а то, где здесь ваш интерес. – Ванн пристально посмотрела на нее. – Ваш и СХЛ. Но уж коли вы спросили, отвечу. Мы намерены обвинить вашего клиента в убийстве первой степени. У него были средства, мотив и возможность убить Дуэйна Чэпмена, и, кроме того, есть доказательства, свидетельствующие о том, что он планировал убийство заранее. По крайней мере, с тех пор, как начался их роман с Марлой Чэпмен. – Она снова переключилась на Ортица. – Вы решаете, что Чэпмен вам только мешает и что вы больше не хотите скрывать свои отношения с Марлой. Вы подмешиваете в его капельницу, к его обычным добавкам, нечто, что, по вашему мнению, может пройти все положенные в хилкете тесты, его настигает приступ и затем смерть, а вы с Марлой Чэпмен надеетесь жить в любви и согласии на полученную страховку и компенсацию от лиги. И вам бы все могло сойти с рук, если бы в квартире не случился пожар и кузен вас не выдал.

От изумления Ортиц несколько секунд не мог выговорить ни слова.

– Но это же… это просто бред! – наконец сказал он.

– Мы будем рады услышать от вас альтернативную версию событий, – любезно заметил я.

– Я ничего не добавлял в тот пакет! Проверьте сами!

– Не можем, – сказал я. – В лаборатории испортили тестовый образец. Как доказательство он теперь непригоден.

– Но ведь было же вскрытие, – напомнил Ортиц.

– Пока никаких убедительных результатов. – И это было правдой.

– То есть фактически у вас нет ничего на моего клиента, – сказала Санборн.

– У нас есть показания его кузена, его переписка и, как я уже говорила, его средства, мотив и возможность.

– Все это суд развеет в пыль, если вы будете настолько глупы и все же предъявите обвинения моему клиенту.

– Возможно, – согласилась Ванн. – Если только вы вообще собираетесь защищать его в суде. – Она повернулась к Ортицу. – Видите? В этом и причина, почему я думаю, что СХЛ, работодатель мисс Санборн, будет просто счастлива, если вы заключите со следствием сделку о признании вины, мистер Ортиц. Когда мы уйдем, она начнет вам доказывать, причем весьма убедительно, что если дело дойдет до суда, то там, в сущности, будет представлено наше слово против вашего и наше слово возобладает. Поэтому она наверняка попросит вас подумать о признании вины, чтобы получить меньшее наказание, а прокуроры, разумеется, возражать не станут, так как это сэкономит государственные деньги. И все решится как нельзя лучше. Никто не будет больше ничего вынюхивать и выспрашивать. СХЛ сможет снова вернуться к своим важным делам по внедрению в Европу и Азию, которые были слегка осложнены нашим досадным расследованием.

Ортиц теперь смотрел на Санборн с откровенной злобой.

– Мне кажется, – сказал я, обращаясь к Ванн, – она уже преподнесла ему идею о признании.

– Ну надо же! – воскликнула Ванн. – А ведь вы правы. Даже общественный защитник Педро до такого не додумался.

Ортиц посмотрел на нас.

– Я не убивал Дуэйна. Он был моим другом, – сказал он.

– Другом, чью жену вы трахали, – подметила Ванн. – Не думаю, что он счел бы это проявлением дружбы.

Ортиц закрыл лицо руками. Санборн откашлялась, собираясь что-то сказать, но Ортиц предостерегающе поднял руку, словно говоря: «Даже не думайте».

– У нас есть и другая версия преступления, – рискнул я.

– Какая именно? – спросила Санборн.

– Та, что также основана на пакете с добавками, – пояснила Ванн.

– Но вы сказали, что он испорчен.

– Я не говорила, что он был один.

– Испорченный пакет был частью определенной партии. Той, что предназначалась для Ким Силвы и была переправлена в квартиру Дуэйна Чэпмена, – сказал я.

– Да, – подтвердил Ортиц. – Я поехал туда и взял добавки для игры.

– Мистер Ортиц, к сожалению, коробка, из которой вы взяли пакет, сгорела во время пожара.

– А если найдется еще один пакет оттуда?

– Тогда, в зависимости от того, что мы в нем найдем, ваше имя в конечном итоге может быть снято с обвинения в убийстве, – ответила Ванн.

– Это хорошо, потому что я забрал два пакета, когда уходил из той квартиры, – сообщил Ортиц. – Один из них все еще в доме Дуэйна.

– И вы можете попасть туда?

– Да, у меня остался код от двери.

– Отлично. – Ванн взглянула на настенные часы. – Сейчас половина первого. У нас с Шейном еще есть дело в Трентоне. Это займет пару часов. Давайте встретимся возле дома Чэпмена в шестнадцать тридцать, и вы впустите нас внутрь.

– Значит, вы не будете предъявлять мне обвинение в убийстве?

– Мистер Ортиц, это зависит от того, обнаружится ли пакет там, где вы говорите.

– Почему Трентон? – спросил я, пока мы ждали в машине в нескольких домах от дома Чэпмена.

– Я это сообщила час назад, а вы интересуетесь только сейчас? – сказала Ванн.

Она потягивала кофе из стаканчика, рука с сигаретой свешивалась из открытого водительского окна.

– Я с тех пор думал об этом.

– Это достаточно близкий путь, чтобы казаться правдоподобным, и достаточно далекий, чтобы занять много времени, – ответила она.

– Значит, конкретно с Трентоном ничего не связано.

Ванн скользнула по мне быстрым взглядом:

– Ни у кого конкретно с Трентоном ничего не связано, Крис.

Я уже собрался прокомментировать ее слова и вдруг заметил, как кто-то подошел к крыльцу Чэпмена и остановился у двери. Потом он набрал код и вошел внутрь.

– Надо же, а я ведь и правда должен вам доллар! – сказал я Ванн. – Никак не думал, что они действительно пошлют кого-то прямо к парадной двери.

Когда мы поспорили, я прикрепил маленькую веб-камеру со стороны двора и гаража и постоянно наблюдал за ней. Но так и не увидел ничего, кроме бродячих котов.

– Эти люди очень самонадеянны, – заметила Ванн. – К тому же мы сказали, что уедем из города. Зачем нам врать?

– Но о каких людях вы говорите?

– Это мы сейчас и выясним, – пообещала Ванн и вышла из машины.

Мы подошли к дому как раз в тот момент, когда посетитель уже выходил. Вернее, посетительница. Закрывая дверь, она смотрела в другую сторону, поэтому заметила нас, уже когда спускалась по ступенькам.

Это была Рэйчел Рамси из филадельфийского управления ФБР. В руке она сжимала пластиковую сумку. При виде нас на ее лице отобразилось удивление.

– Что вы тут делаете? – тупо спросила она.

– Мы только что вернулись из Трентона, – сказал я.

– А вот что ты тут делаешь, Рамси? – спросила Ванн.

– Я… – Она замялась на какую-то микроскопическую долю секунды, прежде чем продолжить. – Я проверяю кое-какую новую информацию, возникшую в деле смерти Марлы Чэпмен.

Ванн кивнула на сумку в ее руке:

– И ты сложила эту информацию в пластиковый мешок от «Вава»?[46] Не слишком ли небрежно вы обращаетесь с уликами, агент Рамси?

– Ванн, послушай, – начала Рамси.

– Нет, это ты меня послушай, – перебила ее Ванн. – Ты прямо сейчас передашь эту сумку агенту Шейну. Если там не добавки для капельницы, а что-то другое, я тебя прощу, мы вместе посмеемся над этим недоразумением, а потом ты расскажешь нам все, что вы нарыли по делу Марлы Чэпмен, потому что, как тебе наверняка известно, это дело ведем мы и вы действительно в первую очередь обязаны рассказывать нам то, что находите. Правильно я говорю, агент Шейн?

– В моей очереди сообщений нет ни одного от агента Рамси, – доложил я.

– Но если там и правда добавки для капельницы, Рамси, в чем я не сомневаюсь, ты выложишь нам все от слова до слова, начиная с того, кто приказал тебе забрать их из этого дома.

– А то что? – спросила Рамси.

Ванн закатила глаза:

– Да твою ж мать, Рамси! Ты что хочешь от меня услышать? Что я пристрелю тебя?

– Кстати, она может, – сообщил я.

– Могу, но не стану, потому что у нас нет времени на бумажную волокиту, – сказала Ванн. – И вообще на все это дерьмо нет времени. На тебя нет времени. Мне вообще на тебя насрать, Рамси. Мы потратили целый день, возясь с такими же никчемными уродами, только для того, чтобы добраться до тех, кто нам по-настоящему нужен. Ты всего лишь одна из их числа. Но, как я уже сказала сегодня такому же, как ты, – если тебе очень хочется, я оставлю все дела и сосредоточусь исключительно на твоей персоне.

– И тогда вы можете пожалеть, что вас не пристрелили, – добавил я.

– Не исключено, – согласилась Ванн. – Рамси, если бы у тебя там были не добавки, а что-то другое, ты бы уже передала свой мешок агенту Шейну. Так что кончай тянуть резину.

Во время этой сцены я наблюдал за Рамси. У нее на лице было все написано, а Ванн целый день только и делала, что давила на людей, не давая им времени подумать. У Рамси даже не было под рукой адвоката, который помог бы усмирить этот паровой каток. Она понимала, что попалась, что карьера ее летит под откос, что она, возможно, даже сядет в тюрьму, а Ванн будет только радостно гоготать, когда все это случится.

Насчет последнего я не сомневался.

Но зачем доводить до этого? Пришло время мне сыграть свою партию хорошего копа.

– Рамси, у вас еще есть шанс выпутаться из всего этого, – начал я. – Просто вы прямо сейчас скажите нам то, что мы хотим знать, и сотрудничайте с нами в дальнейшем. Сделайте так, а если кто-нибудь спросит…

– А спросят обязательно, – добавила Ванн.

– …то мы скажем, что вы все время работали на нас, – закончил я. – Разумеется, не во всеуслышание, чтобы не спугнуть тех, кто с вами контактирует. Просто соглашайтесь, и с вами все будет в порядке.

– А если откажешься, мы тебя спалим, – пообещала Ванн. – Дотла.

Рамси посмотрела на меня:

– Вы скажете, что я работала на вас?

– Да, с самого начала, – заверил я.

– Вы серьезно?

Я чуть было не сказал: «клянусь на мизинцах», но вовремя спохватился.

– Да, Рамси. Нам очень нужна ваша помощь. Прямо сейчас. Пока кто-то, из-за кого вы нарушаете закон, не понял, что вы обнаружены.

– Ага, – подтвердила Ванн. – Часики тикают.

Рамси посмотрела на нас обоих, вздохнула и отдала сумку «Вава». Я открыл ее. Там был второй пакет с добавками.

– Говори! – приказала Ванн. – Быстро и по делу.

– У меня не ладилось на работе, – сказала Рамси. – Плохие результаты аттестации: слишком много отгулов, потому что приходится ухаживать за больной мамой. У нее деменция как осложнение от синдрома Хаден, а уход стоит очень дорого, особенно теперь.

– После принятия Абрамса—Кеттеринг, – добавил я.

Она кивнула:

– То, что вы тогда сделали с нашим трилом, оказалось последней каплей. Ведь это я отвечала за него, и на меня все шишки посыпались. В общем, совсем стало хреново. И вот однажды я прихожу вечером домой, а под дверью конверт. Внутри неактивированная криптовалютная карта и записка с номером телефона. Я набираю номер, отвечает какой-то компьютерный голос. Говорит, что на карте достаточно средств, чтобы оплатить уход за моей мамой на полгода. Плата за один месяц уже доступна. Чтобы получить остальное, надо просто избавиться от образца капельницы Дуэйна Чэпмена.

– И вы пошли на это, – сказал я.

– Я была так зла на вас, – призналась Рамси. – Это же из-за вас меня чуть не уволили. А эта сволочь, – она показала на Ванн, – даже не дала мне списать убытки по сгоревшему трилу на вашингтонское управление. Так что конечно пошла. Подмухлевать с образцом и сделать так, что всё списали на обычный косяк лаборантов, было не трудно. Я отправила подтверждение выполненной работы, и остальные средства на карте стали доступны.

– А вы не боялись, что это ловушка? – спросил я.

Рамси посмотрела на меня усталым взглядом:

– Агент Шейн, мне едва хватает средств на уход за матерью. Вы уж простите, что я не стала смотреть в зубы этому нежданному дареному коню.

– А с этим как было? – Ванн кивнула на сумку.

– Меньше чем полчаса назад на мой личный телефон пришла эсэмэска. Объяснили, что искать, дали код от двери и обещали четверть миллиона на другой криптовалютной карте, когда работа будет сделана.

– Что вы сделали с тем первым платежом? – спросил я.

– Ничего, – ответила Рамси. – Еще мало времени прошло.

– Ты не сможешь оставить себе эти деньги, – сказала Ванн.

– Конечно нет, – взглянув на нее, ответила Рамси.

– Вы должны были отдать пакет? – спросил я.

– Да.

– Когда?

– Не знаю. Я должна отослать фотографию, подтверждающую, что он у меня, и чтобы там был виден штрихкод. А потом мы бы договорились о передаче.

Мы с Ванн переглянулись.

– И ты считаешь, это разумно? – спросила Ванн.

– Да ради бога, я же не собиралась встречаться с ними на пустой парковке посреди ночи, – сказала Рамси. – Может, я и не великий агент ФБР, но не круглая идиотка. Мы совершим обмен днем, где-нибудь в людном месте.

– Когда вы собираетесь с ними связаться? – спросил я.

– Вообще-то, я уже должна была отослать фотографию.

– Отправляй, – сказала Ванн.

Через девяносто секунд Рамси прочитала нам ответ:

– «Памятник Джорджу Вашингтону возле Индепенденс-холл. Через час».

Я повернулся к Ванн:

– Что будем делать?

Она смерила меня взглядом с головы до ног:

– Наймем вам трил.