Темный Властелин Деркхольма Джонс Диана

Глава 9

— Кажется, Барнабас сильно разволновался, — сказал Блейд.

— Если б мы сказали ему правду, он бы разволновался еще сильнее, пробормотал Дон.

Они все сгрудились на террасе, наблюдая, как Мара объясняет Барнабасу, что Дерку пришлось уехать на несколько дней. Мара не стала снимать экстравагантный наряд Чародейки — просто набросила сверху плащ. Вид у нее был до крайности усталый.

— И опять она в этом кошмарном платье! — заметила подошедшая Шона.

Она только что оседлала для целительницы обычную лошадь. Целительница наотрез отказалась возвращаться домой на Калетте и даже на Ките.

— А по-моему, оно красивое, — заявила Эльда.

— По-твоему, — сказала Калетта.

— А мне оно тоже нравится, — сказал Кит. — И из-за него кажется, будто мама вот только-только сюда явилась.

Насчет дальнейших действий особых споров не возникло. Всем было и без того понятно, что мистер Чесни о происшествии с Дерком узнать не должен. На Барнабаса же никто не полагался — он мог и проболтаться. Блейд даже не осознавал, насколько все они не доверяют волшебнику. Это дошло до него лишь сегодня утром, когда Барнабас взбежал на террасу и весело спросил у сидящего на страже Кита:

— А где Дерк? Солдаты уже прибыли.

Услышав от Кита, что Дерк ненадолго уехал, Барнабас просто-таки поразительно изменился. Он побледнел и так поник, что у него даже кудри обвисли.

— Но ему нельзя уезжать! — вскричал Барнабас. — Он — Темный Властелин! Это… это безответственно!

— Боится, что ему самому придется всем этим заниматься, — заметила Лидда.

Дон тем временем шмыгнул прочь — предупредить Мару.

Вскорости Мара выбежала из-за дома плащ, черные кружева и водопад волос. Барнабас возмущенно обернулся к ней.

— Что это там Дерк затеял?

Mapa выглядела сердитой, раздраженной и запыхавшейся. Казалось, будто она и вправду только что явилась сюда из тетушкиного дома. На самом же деле она все утро старательно зачищала пятна гари перед воротами. А сейчас она вернулась из дальней части долины, где были спрятаны коровы мэра. Ей удалось уговорить старого больного дракона перебраться туда. По словам Дона, добравшись туда, дракон первым делом сожрал двух коров.

— Она пыталась не дать ему объесться. Она говорит, его зовут Чешуй — или что-то вроде этого, — доложил Дон, усевшись рядом с остальными.

Объяснения Мары затянулись.

— Надеюсь, мама не забудет рассказать нам, что она напридумывала, — заметила Шона. — А то может неудобно получиться…

— Божественные закуски! — пробормотала Лидда. — Вот что его отвлечет. Давай, Эльда. А остальные расспросят маму.

Барнабас нетерпеливо повернулся к поднесенному Лиддой блюду с пирожками по рецепту Амру и принял от Эльды кофе. Пока он был занят, Калетта умудрилась втиснуться между Барнабасом и Марой и слегка оттеснить их друг от друга.

— Я не стала усложнять, — прошептала Мара Шоне под прикрытием большого крыла Калетты. — Сказала ему, что один очень старый дракон проснулся после трехвекового сна — в общем, все чистая правда. Только я сказала, что старый дракон проснулся на севере и что драконы помладше прислали письмо с просьбой о помощи, и Дерк тотчас умчался. В конце концов, именно так ваш отец и поступил бы.

— Но ты ему сказала, что пока мы будем вместо папы? — шепотом уточнила Шона.

— Повторила несколько раз, — заверила ее Мара. — Барнабас был просто в ужасе, когда подумал, что ему придется одному иметь дело с солдатами. А теперь дай я пойду переоденусь в нормальное платье, не то совсем окоченею.

Через полчаса они добрались до входа в долину, люди — верхом, а грифоны — по воздуху, и поняли, почему Барнабас так испугался перспективы управляться со всем в одиночку. У развалин деревни собралась огромная толпа людей. На всех были блестящие черные доспехи и черные шлемы, и у каждого на боку висел длинный меч в черных ножнах. Большинство из них просто стояли. Некоторые бродили кругами. Некоторые сидели на земле. И во всех чувствовалось что-то неправильное и нехорошее. Красотка, на которой прилетела Шона, отказалась подходить к ним. Остальные лошади задрожали, и их бросило в пот.

— Что такое с этими людьми? — спросила Калетта, вглядываясь в ближайшего солдата. На лице у него застыло бессмысленное выражение.

— Ничего страшного, — успокаивающе произнес Барнабас. — Просто их опоили зельем, прежде чем переправить сюда.

— Зачем? — спросила Калетта.

— Э… ну… видите ли, все эти люди — преступники. Большинство из них осуждены за убийства, разбой и всякое такое, — пояснил Барнабас. — Туры раз в год вычищают тюрьмы. Я думаю, мистер Чесни договорился с некоторыми правительствами в своем мире, и ему платят, чтобы сбыть осужденных с рук. Прекрасно продуманная сделка! Большую их часть все равно убьют. Но всем им обещано прощение, земля, на которой можно будет селиться, и все такое прочее. Сегодня нам нужно только довести их до лагеря, который я для них приготовил. Тут всего несколько миль.

Блейд за утро успел наспех прочитать те разделы черной книжки, что были посвящены Темному Властелину.

— Но разве нам не следует вести их прямиком в страну Амру?

— Да-да, а по пути жечь, грабить и вытаптывать посевы, — согласился Барнабас. — Но это можно делать не постоянно, а так — то тут, то там. Ваш отец этим займется, когда начнутся туры. Я подготовил для него лагеря на всем протяжении пути. Все в порядке.

Блейд сглотнул.

— А сколько это зелье будет действовать? — спросила Мара.

— Дня три, — ответил Барнабас. — И им обещали заплатить, если они будут вести себя как следует и слушаться Темного Властелина. Обычно все проходит без осложнений.

Семейство Дерка многозначительно переглянулось, потом снова поглядело на армию людей в черном. После объяснений Барнабаса это зрелище показалось им еще более неприглядным. Слишком уж здорово эти люди походили на стаю тараканов, которые сидят и ждут, пока их раздавят.

— Ну ладно, — сказал Кит. — Давайте трогаться.

Вести этих людей было почти все равно что перегонять стадо коров — если бы те вдруг оглохли, заходили на двух ногах и стали вдвое глупее дружелюбных коров. Во всяком случае, так показалось Блейду. И, как заметила Эльда, даже дружелюбные коровы не наталкиваются постоянно друг на дружку. После того как Барнабас при помощи одного из своих скучных, отработанных заклинаний заставил солдат двигаться, понадобился почти целый день, чтобы довести их до лагеря, — и работенка эта была не из легких. Идти пришлось по полям, и вскоре они кое-как приноровились. Грифоны шли сзади, раскинув крылья, и гнали солдат перед собой, а люди ехали по бокам, чтобы не давать толпе разбредаться. Тяжелее всего было преодолевать ворота в изгородях. Они пытались прогонять солдат через ворота группами, но все это тянулось так долго, что Кит решил просто ломать попадавшиеся им на пути стенки.

— Им все равно полагается оставлять за собой разрушения, — сказал он. — Вот пускай и начинают прямо сейчас.

— И вправду! — обрадовался Барнабас. — Я буду рушить стены. А если попадется живая изгородь, то вы с Калеттой можете просто пройти ее насквозь.

— Только не забывайте про колючки! — обеспокоенно крикнула им Мара. — Смотрите, не попортите маховые перья!

Постепенно их передвижение окончательно замедлилось. Солдаты, шедшие в середине, то и дело спотыкались и падали, и тогда кому-нибудь из всадников приходилось пробираться между закованными в черные доспехи телами и ставить упавшего на ноги, пока того не затоптали. Поскольку Красотка отказывалась приближаться вплотную к армии, а Барнабас указывал дорогу и потому ехал впереди, заниматься этим делом по большей части приходилось Блейду или Маре. Блейд сидел на Подружке Нэнси, самой послушной из всех лошадей, и потому возиться с упавшими приходилось в основном ему. И его от этого воротило с души. Да и Нэнси, наверное, тоже. От черных доспехов пахло дегтем, а от самих солдат исходил тошнотворный запах пота, зелья и еще чего-то такого, с чем Блейд никогда прежде не сталкивался, — он предположил, что это и есть запах тюрьмы. И Блейду очень не нравилось, когда его со всех сторон окружали эти тупые, ничего не выражающие лица.

К вечеру стало еще хуже. Солдаты начали спотыкаться так часто, что Дону и Эльде пришлось лететь сверху и предупреждать клекотом, когда кто-нибудь падал. А когда Блейд подбирал последнего из упавших, он обнаружил, что на лицах солдат начинают проступать чувства. И весьма неприятные, надо заметить. Кто-то был угрюм, кто-то — зол. На некоторых лицах читалось глумливое выражение, на некоторых — простая грубость. А на некоторых — откровенная, неприкрытая ненависть. Блейд постарался поскорее выбраться из толпы. У него противно заныло под ложечкой. Он был совершенно уверен, что действие зелья уже заканчивается. И если только Дерк каким-то чудом не встанет на ноги вот прямо завтра, ему с Шоной и грифонами придется вести этих опасных людей от лагеря к лагерю.

Нынешний лагерь представлял из себя большой прозрачный магический купол, установленный посреди поля. От него исходил неяркий сине-зеленый свет, и даже солдаты, похоже, его заметили. Спотыкаться они не перестали, но пошли быстрее. Барнабас открыл проем в стене купола, и солдаты хлынули внутрь. Бленд разглядел внутри кучи тюфяков, груды хлеба, бочки с другой едой и питьем и в отдалении — отхожие кабинки.

— Ну вот. Тут их спокойно можно оставить до возвращения Дерка, — жизнерадостно возвестил Барнабас, запечатывая купол.

К радости Блейда, Кит в это время нависал над волшебником и присматривался, как Барнабас это проделывает. Но Блейду все равно было не по себе. Он заметил, как один из солдат подобрал буханку хлеба, а другой тут же вырвал хлеб у него из рук. Блейд понял, что когда зелье окончательно развеется, начнутся ссоры и драки, и более сильные собьются в стаи и будут терроризировать остальных.

— Может, отобрать у них мечи? — предложил он. Барнабас пожал плечами.

— Обычно мы с этим не возимся. Все равно ведь придется их вооружать для сражений. Не думаю, чтобы мы потеряли в лагерных драках так уж много народу. В среднем убивают человек двадцать, не больше.

— Блейд, это преступники, — негромко сказала Шона, заметив, какое у брата сделалось лицо.

Блейду казалось, что даже с преступниками так обходиться нельзя, но он не знал, что тут можно придумать. На душе у него было паршиво. И не полегчало, даже когда Барнабас попрощался с ними и, бодро громыхнув напоследок, исчез вместе с конем. Почти всю обратную дорогу Блейду думалось об этом лагере, и он никак не мог отделаться от этих мыслей.

Мара договорилась с Фран-портнихой — та окончательно стала напоминать ходячий скелет, — что она посидит с Дерком, пока их не будет. Фран встретила их в воротах. Вокруг нее вилась стая свиней. Животные встревоженно повизгивали, хрюкали и хлопали крылышками.

— Я занялась ужином, — сказала Фран. — А то вас уж больно долго не было. Тут все без перемен. Я целый день только и делала, что отгоняла от Дерка этих свиней.

— Думаю, они просто беспокоятся за него, — пояснила Мара, устало спускаясь с лошади.

— И совы тоже. Спросите хоть у Старины Джорджа, — сказал Фран. — Он уже замучился с этими птицами. Стоит ему хоть на минутку отвернуться, как они тут же шасть в окно, рассядутся и смотрят, будто в последний раз его видят.

— Старина Джордж? — удивилась Шона. — Мама, но ты же хотела забрать его туда, в тетин дом, в качестве отвергнутого любовника.

— Я пошутила! — раздраженно отозвалась Мара. — Он будет помогать управляться с животными, пока Дерк не выздоровеет. А теперь мне нужно сходить взглянуть на дракона.

Она отдала Шоне поводья своей лошади и поспешно направилась на другую сторону долины. Шона раздраженно посмотрела ей вслед.

— Отвергнутый любовник! Скажете тоже! — фыркнула Фран, двинувшись следом за остальными к конюшне. Свиньи тоже потянулись за всеми. — Смотрите, чтобы Старина Джордж не услышал! Это и без того тяжело — походить на палку, — а ежели над тобой еще и смеяться будут… Мы ведь этим занимаемся из одного только уважения к вашему отцу, Шона.

— Да-да, я знаю, — поспешно отозвалась та. — Прошу прощения. Мама просто пошутила.

Всем не терпелось узнать, как себя чувствует Дерк. Блейд передал лошадей Старине Джорджу и ринулся следом за остальными. Даже Кит и Калетта наведались в комнату к Дерку, осторожно пробравшись по лестнице — несмотря на магические подпорки, лестница под ними скрипела — и протиснувшись в дверной проем. Дерк выглядел все так же ужасно. Дыхание его было хриплым и прерывистым, и это повергло всех в еще большее уныние.

— А мама даже не заглянула к нему! — воскликнула Шона. — Она вместо этого побежала проведать этого дракона!

Она так разозлилась, что за ужином спросила медовым голоском:

— Мама, а как там несчастный дракон?

— О, думаю, он скоро поправится, — отозвалась Мара, не обратив ни малейшего внимания на сарказм Шоны. — Бедняжка просто заспал себя едва ли не до смерти. Целительница зашила самые скверные прорехи на крыльях и велела ему отдохнуть несколько недель — и чтобы ел каждый день. Мне кажется, она права. У него уже улучшился цвет чешуи.

— Да, ему лучше, чем папе, — сказал Блейд.

— Я бы сказала, что вашему батюшке еще повезло, что он встретился с этим драконом, когда тот был полудохлый, — заметила Фран. — Если б дракон был в состоянии дышать огнем, он бы его просто поджарил. Говорят, будто драконий огонь попадает в легкие и сжигает тебя изнутри. Можно проходить так несколько недель, а потом взять да и упасть замертво.

— Просто поразительно! — отозвалась Лидда. Она сидела с раскрытым клювом над тарелкой с тушеным мясом. Как ни странно, Лидда почти не притронулась к еде. Впрочем, готовила сегодня Фран, а ее стряпня была далека от совершенства.

— Драконы и вправду поразительные, — подал голос Старина Джордж. — Они могут убить человека одной силой воли. А вы не знали?

— А могут забраться в мозги и все там повывернуть, — добавила Фран. — Я вот думаю — уж не посмотрел ли ваш несчастный батюшка дракону в глаза? А если посмотрел, то кто ж его знает, что дракон мог с ним сделать.

— А иногда они берут собственную магию волшебника и обращают против него же, — сказал Старина Джордж, накладывая себе третью миску тушеного мяса.

С тех пор как Старина Джордж стал похож на бродячий скелет, ему постоянно хотелось есть.

— Они это песнями своими делают, — добавила Фран. — Надеюсь, вы не позволили, чтобы этот дракон вашему отцу пел?

— Вообще-то, у нас как-то не было особых возможностей ему помешать, — сказал Дон.

— Я изучала драконоведение в университете, и там ничего такого не было, — решительно заявила Мара.

Но это ее замечание нисколечко не помешало Фран и Старине Джорджу припомнить несметное множество других вещей, о которых также не упоминалось в университетском курсе драконоведения. Большая их часть подразумевала, что Дерк теперь, почитай, все равно что покойник. Все это здорово расстроило Эльду. После ужина она убежала наверх и открыла все окна в спальне Дерка. В открытые окна тут же ринулись свиньи, а за ними устремились совы. Эльда так всю ночь и провела в спальне, свернувшись калачиком на ковре и беспокойно прислушиваясь к тяжелому дыханию Дерка. Свиньи сгрудились вокруг нее, а совы сидели рядком в изголовье кровати.

Бленду тоже выпала невеселая ночка. Ему то снилось раз за разом, как дракон обжигает Дерка своим горячим дыханием — во сне Блейд знал, как его остановить, но забывал это, — то он оказывался внутри магического купола, заполненного людьми в черных доспехах. И там все пытались убить друг дружку. Когда Блейд пробовал их остановить, солдаты начинали гоняться за ним, размахивая мечами. В общем, когда Шона разбудила сто ни свет ни заря и велела выгулять собак, Блейд был искренне ей признателен.

Тем же утром Кит созвал всех к себе в сарай, на совет. Кит был очень занят. Его постель была завалена всяческими бумагами: розовая брошюрка, зеленая брошюрка, желтая брошюрка, карта туров, Деркова черная книга, Блейдова черная книга и груды листочков с беспорядочными записями, в спешке сделанными Дерком. На полу была расстелена крупномасштабная карта континента; на ней были аккуратно размечены маршруты различных партий Странников. На стене висел огромный график, нарисованный семью разными цветами. График и карту Кит сделал сам: из грифонов при желании получались непревзойденные каллиграфы. Блейд предположил, что Кит, должно быть, трудился над ними чуть ли не всю ночь.

— А я-то все гадал, куда она делась! — воскликнул Блейд, углядев свою черную книгу.

Последней прибыла Шона, многозначительно прихватив с собой скрипку.

— Что все это означает?

Хвост Кита нервно задергался. Грифон сидел в углу, нависая над расстеленной картой, словно огромный черный холм.

— Я пытаюсь распределить, что нам нужно сделать, — сказал Кит, — и кому где в какой момент нужно находиться. Нам следует исходить из того, что папе придется отлеживаться самое меньшее две недели, а по-хорошему — так месяц. И лучше всего будет, если мы сможем, когда он поправится, передать ему дела в полном порядке. Ты со мной не согласна?

— Согласна, — отозвалась Шона, уныло разглядывая карту.

Все облегченно перевели дух. Стычки между Китом и Шоной обычно бывали ужасны. Лидда тихонько взяла карандаш, вытащила из стопки бумаги, изготовленной Дерком для Кита, несколько листков и приготовилась записывать.

— Отлично, — сказал Кит. — Три партии Странников прибывают сегодня, три — завтра, три — послезавтра. И так на протяжении ближайших полутора месяцев. У каждой партии на пятый день после начала тура запланировано первое столкновение с Силами Тьмы…

— Кожистокрылые летуны, — сказала Эльда, осторожно водя когтем по графику.

— Верно, — согласился Кит. — А еще три дня спустя — Дикая Охота. Еще через день они должны отыскать первый ключик к разгадке. Кто-нибудь знает, какие ключики придумал папа?

Все растерянно переглянулись. Большинство лиц и клювов обратились к Эльде — она обычно бывала в курсе планов Дерка.

— Он кое-что сделал, — сказала Эльда, — но, боюсь, закончить он не успел.

— Не успел, это точно, — сказала Калетта. — Он сказал, что к каждой из моих штуковин нужен разный набор ключиков, и ему нужно как следует подумать.

— На всякий случай лучше это проверить, — сказал Кит.

Лидда аккуратно вывела на листке: «Ключики. 126 х 10». Дон заглянул ей через плечо и воскликнул:

— Но это же получается тысяча двести шестьдесят ключиков! Кошмар какой!

— В тридцати разных местах, — сказала Калетта. — Это я беру на себя.

— Тогда я буду придумывать эти ключики и путеводные нити, — сказала Шона. Вполне подходящая работа для барда. Кит, что там у нас еще неотложного?

— Да почти все. Работы у нас будет по горло, — хмуро отозвался Кит. — По три тура в день. К концу третьей недели у нас тут будет шестьдесят две партии чужаков…

— Шестьдесят три, — поправил его Дон.

— Ну, шестьдесят три, — сказал Кит. — Они расползутся по всему континенту. И всем полагается хотя бы раз в неделю обеспечить приключение, связанное с Темным Властелином. А еще через педелю некоторые могут даже подойти к Финальной Схватке. Возможно, нам придется подыскать кого-нибудь на роль Темного Властелина, чтобы первым партиям было кого убивать — а то вдруг папа еще не поправится. Но самые неотложные вопросы у нас такие: во-первых, как нам добиться, чтобы все приключения происходили в нужном месте в нужный момент? И во-вторых — как нам превратить Деркхольм в Цитадель Темного Властелина? Трансформировать дом папа точно пока не сможет.

Дон приглушенно ойкнул.

— Может, попросить Барнабаса заняться домом? — предложил Блейд.

— Ага, и не забудь ему рассказать, почему этим не может заняться папа, — язвительно заметила Шона. — Кит, преобразовать дом может мама. С тетиным домом у нее все получилось великолепно. Надо было ее попросить, пока она туда не вернулась…

— Она успеет, только если займется этим вот прямо сейчас, — заметил Кит. — Глянь на расписание. Начиная со следующей недели к ней каждый день будет являться по партии. Лидда, пометь там, что надо вызвать ее сюда.

— Она не захочет, — сказала Калетта.

— А придется, — упрямо заявил Кит. — Даже если бы мне или Бленду и было под силу с этим справиться, нам и так придется разрываться на несколько частей. Кто-нибудь себе представляет, как мы сможем попадать в места, отведенные для приключений, или как нам устроить хотя бы ту же Дикую Охоту без помощи папиной магии? Лично я не представляю.

Шона хихикнула.

— Разве что носиться туда-сюда по всей стране и натравливать на Странников собак и дружелюбных коров!

Несомненно, Шона хотела пошутить. Кит уже разинул клюв для гневной отповеди — потом захлопнул клюв и склонился над картой.

— А ты, пожалуй, права! — заявил он. — Если мы не будем держать собак и коров в Деркхольме, а найдем для них место где-нибудь в центре, так, чтобы оттуда легко было добираться до маршрутов Странников…

— Погоди-погоди! — перебила его Лидда. — Но тогда и нам придется где-то разбивать лагерь. А я намерена остаться здесь!

Кит повернулся к Лидде.

— Нет, ты не останешься! Мы нужны повсюду. А если Калетте придется летать и разносить эти ключики…

— Я буду возвращаться сюда, — заявила Калетта, всецело игнорируя тот факт, что половину ключиков следовало раскидать по восточному побережью, а до него было несколько сотен миль.

Все, кроме Лидды и Кита, взглянули на карты и невольно озадачились: и как же Калетта думает с этим управиться?

Лидда же тем временем вскинула клюв и уставилась в горящие гневом глаза Кита. Хохолок у нее — небывалое дело! — встопорщился и встал торчком.

— Папе нужна нормальная сиделка, а не эта глупая Фран, — твердо произнесла она. — И я буду за ним ухаживать. Все равно я собираюсь стать целителем.

Некоторое время они с Китом сердито смотрели друг на друга. Постепенно черный хохолок Кита тоже встал торчком — в точности как у Лидды; только у Кита он был вдвое больше. Эльда курлыкнула и несмело произнесла:

— Я тоже хочу остаться здесь…

— А тебя после той ночи никто никуда и не отпустит, — отрезала Шона.

Блейд тем временем разглядывал карту, не обращая внимания на споры родни. Ему показалось, что Кит не упомянул одну очень важную вещь.

— Я знаю, что нам нужно сделать в первую очередь, — сказал Блейд. — Нам надо переправить этих солдат в их основной лагерь в стране Амру, и поскорее, пока они не поубивали друг друга или еще кого-нибудь. Папа все равно поправится никак не раньше первой битвы. Может, мы этим займемся?

— О боги! Очередное дурацкое предложение! — возопил Кит.

— Кит, оно вполне толковое, — возразил Дон, склонившись над картой. — Мы не можем находиться в шестидесяти трех местах одновременно. Но если мы возьмем армию и животных и двинемся на север, мы сможем опустошать окрестности и отслеживать маршруты туристов — и прямо по ходу устраивать им приключения.

— А ведь верно! — несколько удивленно отозвалась Шона.

— Положитесь на Дона, и он найдет самый легкий путь — лишь бы не работать, — сердито пробурчал Кит. Но когда он взглянул на карту и понял, что идея и вправду может сработать, хохолок его немного опустился. — Хотелось бы мне знать, что папа собирался делать с этими солдатами, — признался он. — Может, тогда стало бы ясно, как он намеревался действовать.

— А я буду прилетать к вам туда, если будет очень надо, — пообещала Лидда.

Кит язвительно хмыкнул.

— Могу себе представить! Что-нибудь непредвиденное на границах короля Лютера, мы посылаем за Лиддой, Лидда вылетает. Мы кое-как справляемся сами. Через три дня появляется Лидда — еле живая, и толку с нее никакого. И к тому же позднее некуда. Ты бы лучше начала тренироваться — летала бы хоть изредка!

— Оставь ее в покое! — рявкнула Калетта. Все расслабились. Похоже, разногласия удалось уладить, и Кит, как обычно, принялся задираться по пустякам.

Глава 10

Пять дней спустя всем им хотелось одного: чтобы этот дракон вообще никогда не рождался на свет. Или чтобы он рухнул где-нибудь, не долетев до Деркхольма. Или чтобы нашелся какой-нибудь другой способ помочь Дерку.

— Может, написать мистеру Чесни, что в этом году туры отменяются? — предложил Дон, раздраженно топорща перья на шее, чтобы они не так промокали от дождя. — В конце концов, не убьет же он нас! А так мы точно угробимся!

Их беспорядочная процессия одолела лишь половину дороги до основного лагеря, а они уже на целый день отставали от расписания, составленного Китом. По пути им попадались все трудности, какие только можно было вообразить. Барнабас разместил промежуточные лагеря на расстоянии дневного перехода друг от друга — то есть того, что он считал дневным переходом. Блейд с Доном до сих пор хотелось знать, как можно заставить людей идти так быстро — даже если люди сами этого хотят. Так или иначе, в первый день они не дошли до лагеря много миль — поскольку задержались из-за устроенного Китом совета, — и пришлось размещать толпу солдат в чистом поле, неподалеку от большого села. Местные жители помогать не спешили. Они позапирались в своих домах и отказались дать Блейду хоть какой-нибудь еды, не считая воза хлеба, причем потребовали заплатить за хлеб наличными. К счастью, Шона прихватила с собой все деньги, какие только удалось отыскать в доме. Крестьяне забрали все, до последней монетки, вполне резонно объясняя это тем, что солдаты вытоптали их поля, — и заявили, что за хлеб Блейд с Шоной им еще должны. Шоне потребовалось все ее искусство барда, дабы уговорить местных жителей занести долг в Блейдову машинку с кнопочками.

— Ну вот, завтра нам просто необходимо довести их до следующего лагеря, — сказала Шона, когда они возвращались в лагерь на этом самом возу.

Воз тянула Подружка Нэнси.

Кит тем временем трудился над заклинанием, которое, как он надеялся, должно было удержать солдат на отведенном участке. Как печально признал сам Кит на следующее утро, возможно, заклинания для шести десятков больших костров, которые он развел, чтобы солдаты могли греться, удались ему куда лучше. Во всяком случае, когда им пришлось снова тронуться в путь, большинство костров все еще продолжали весело гореть — и, похоже, вовсе не собирались гаснуть. Но хуже всего было то, что они не удосужились накануне вечером пересчитать солдат. Теперь приходилось это делать постоянно. Тогда, на первое утро, стало ясно, что почти четверть войска испарилась. Блейд с ужасом представил, что сейчас творят эти солдаты, — но они просто не могли никого отрядить на розыски. Чтобы оставаться в рамках положенного расписания туров, им необходимо было тащить оставшуюся часть этой кошмарной толпы дальше.

Солдаты оказались даже ужаснее, чем предполагал Блейд. Они были изобретательно, нагло, непокорно, убийственно ужасны. Вероятно, Блейду, Шоне и двум грифонам удалось на следующий день довести их до лагеря исключительно благодаря действию зелья. Солдаты идти не хотели. На третий день это сделалось очевидным: они охотно покинули лагерь, но потом просто уселись прямо в грязь у стен купола. Некоторые заработали серьезные царапины и даже раны, ибо Кит и Дон налетали на них и клевали, чтобы заставить их двигаться. Как заметил Блейд, поцарапанные потом дня два хвастались полученными ранами. Клевки не помогали — солдаты дальше не шли. Кит от злости вспомнил костры в лагере и, решив, что хоть это ему удается, снизился и создал вокруг солдат иллюзию огня. Пламя получилось немного тусклым и призрачным, и солдаты лишь повскакали на ноги, да и все. С места все равно никто не двинулся. «Да оно ненастоящее!» — закричали солдаты и снова уселись. И лишь после того как взбешенная Шона натравила на них плотоядных овец, они зашевелились. Точнее говоря, они побежали — а очаровательные белые овечки висели у кого на ноге, у кого на заду. Те, кому овечки не досталось, орали на бегу что-то насчет чудовищ.

Это был единственный случай, когда овцы оказались хоть в чем-то полезны. Все остальное время они создавали не меньше проблем, чем солдаты. Овцы поедали все, что им встречалось на пути — кроликов, мышей-полевок, птиц, — и пока не доедят добычу, с места не трогались. На ночь их нужно было куда-то запирать, иначе они пытались съесть собак. В конце концов Шоне пришлось вести их на магических поводьях, которые Кит с Блейдом первоначально изобрели для солдат.

Поводьями служили длинные нитки, вытянутые из бардовского одеяния Шоны. Идея принадлежала самой Шоне, а магия по большей части Киту, хотя Блейд тоже приложил руку. На третий день Шона возненавидела солдат еще сильнее, чем Блейд или Дон. Солдаты постоянно отпускали всякие замечания в ее адрес. Некоторые из этих замечаний можно было счесть лестными, но даже они относились исключительно к тому, какова Шона без одежды и как с ней надлежит обходиться. Прочие комментарии были просто ужасны. К счастью, Шона ехала на Красотке, а Красотка по-прежнему отказывалась подходить к солдатам ближе чем на сотню ярдов, так что большинства замечаний Шона просто не слышала. Но и того, что до нее все-таки доносилось, оказалось предостаточно. На третий вечер Шона допустила ошибку — принялась играть на скрипке в пределах слышимости солдат. Те тут же сочинили непристойную песенку на этот мотив и принялись ее распевать — причем пели отвратительно. На следующий день их реплики сделались еще более бесстыдными.

На рассвете Шона, не выдержав, закричала, что она уйдет домой, если никто не придумает, как гнать этих типов с такой скоростью, чтобы им было не до разговоров.

— Вот ты и придумывай! — раздраженно огрызнулся Дон. Ему, как и всем остальным, с самого начала пути не удавалось выспаться. — Ты же у нас бард. Придумывать — твое дело.

Тогда Шона придумала поводья, и, к всеобщему облегчению, это сработало. Во всяком случае, поводья работали, если их натягивали поперек выхода из лагеря, так что солдатам волей-неволей приходилось в них входить, и если Дон или Кит летели впереди и волокли солдат за собой.

Но даже при всем при том солдаты как-то ухитрились по дороге поджечь хлебное поле, пастбище на склоне холма и лес. Как им это удалось — не знал никто.

— Да какая разница? — сказал Кит. — Все равно им полагается опустошать окрестности.

Блейд с сожалением оглянулся на стройные деревья, охваченные пламенем и клубами дыма. Ему было жаль лес. Он чувствовал боль деревьев. Это его удивило: Блейд никогда не думал, что его магия настолько схожа с магией Дерка.

Но хлопоты причиняли не только овцы, а и почти все прочие животные — как будто мало было других неприятностей. Например, Большая Клуша куда-то исчезла в первую же ночь. Все мрачно предположили, что ее, должно быть, прихватили с собой сбежавшие солдаты — чтобы съесть. И на второй день то и дело было слышно, как кто-то бормочет: «Просто подумать страшно, до чего огорчится Дерк!»

Тем вечером, когда они наконец-то добрались до лагеря, которого должны были достичь еще вчера, с неба послышался шум крыльев. Все подняли головы, ожидая увидеть Калетту.

— Как там дела с ключиками? — крикнул Кит в темнеющее небо.

— Это не Калетта, это я, — отозвалась сверху Лидда, кружа над головами. — Я не стану садиться — боюсь потом не взлететь. Я просто прилетела сказать, что Большая Клуша сегодня вернулась домой. Хотите получить ее обратно, чтобы она несла вам яйца? Мама сказала, что, если хотите, она ее сюда переместит.

— Оставьте ее себе! Я все равно терпеть не могу яйца! — крикнул в ответ Кит.

— А я люблю! — жалобно сказал Дон.

Но его задавили числом — что, впрочем, случалось нередко.

— Пусть остается там, где она есть! — прокричала Шона. — А что, мама сейчас дома?

— Она забежала на минутку, взглянуть, как там дракон! — ответила Лидда. — Она хочет знать, где вы сейчас! Я скажу ей, что вы пока недалеко ушли!

Лидда развернулась, и вскоре хлопанье крыльев затихло вдали. Воцарилась тишина.

— Не думаю, чтобы она хотела нас обидеть, — сказал Блейд.

— Нет, теперь мы сдохнем, но сделаем все по расписанию! — поклялся Кит.

И они с трудом продвигались вперед, пытаясь идти быстрее и волоча упирающихся солдат по полям и лугам. А на третий день им пришлось задержаться, чтобы похоронить одного из псов и обвязать тушу дружелюбной коровы веревками, чтобы ее могли тащить две лошади. Обоих убили солдаты — за излишнее дружелюбие. Брини — так звали пса — просто подошел к одному из солдат, стоявшему чуть в стороне от толпы. Пес махал хвостом. Он хотел знакомиться. А солдат преспокойно вытащил меч из пожен и отрубил Брини голову. Одна из коров двинулась следом за Брини — посмотреть, куда это он, — и напоролась на целый лес мечей. Блейд с трудом сдерживал слезы.

— Ну ничего, — сказала Шона Киту. — Зато у вас с Доном будет сегодня на вечер много мяса.

— Мы не успеем все съесть — оно испортится, — проклекотал Кит.

Если бы грифоны могли плакать, Кит наверняка бы сейчас плакал.

— Ничего, попробуем, — сказал Дон.

После этого происшествия им пришлось перевести коров в хвост процессии — в этом ничего сложного не было, — и постоянно присматривать за собаками, а вот уже это было куда сложнее. Собаки были сообразительные — такими их вывел Дерк. Они поняли, что случилось с Брини, и возненавидели солдат даже сильнее, чем Блейд и Шона. Так что теперь все псы просто мечтали вцепиться мерзавцам в глотки. Блейду пришлось надергать еще ниток из одеяний Шоны и привязать собак на поводки.

Той ночью они жарили на костре большие куски говядины, а солдаты в лагере скандировали: «Хотим мя-са! Хо-тим мя-са!»

— Я им ни кусочка не дам! — гневно заявила Шона. — Я знаю, что это звучит скверно, но у них там есть свои запасы — а остальное меня не волнует!

Но от этих солдат действительно можно было озвереть — вот в чем беда. На четвертый день, когда солдаты снова затянули свое «хо-тим мя-са», перемежая это свистом и шуточками в адрес Шоны, Блейд понял, что находиться рядом с такой толпой злых людей небезопасно — это плохо на тебя влияет. Как оказалось, Дон полностью разделял его чувства.

— Уж не знаю, как это получается, — признался Дон, — но только из-за них я постоянно чувствую себя слабым, унылым и злобным. Просто не представляю, как Кит это все выдерживает. Его-то они вообще ненавидят!

Это было правдой. К нынешнему моменту солдаты успели понять, что Блейд и Дон — всего лишь подростки. Шона была женщиной, потому они ограничивались непристойными замечаниями в ее адрес. Но у солдат в голове не укладывалось, что четверо подростков, из которых одна вообще девчонка, могут держать в узде несколько сотен взрослых мужчин. Кит же был огромен. Он казался свирепым — и вел себя свирепо, когда солдаты не выполняли его приказов. И выглядел он зловеще, особенно по сравнению с золотистым Доном. Поэтому солдаты решили, что Кит — взрослый волшебник, и к тому же взаправду злой, и что это он держит их в рабстве. И они возненавидели Кита. Их молчаливая ненависть была так сильна, что когда Блейд вдруг оказывался рядом с солдатами вместе с Китом, она жгла его, словно кислота.

Блейд решил, что следует предупредить Кита.

— Говорю тебе: они придумывают, как бы поужаснее с тобой расправиться, если удастся вырваться на свободу, — сказал Блейд. — Разве ты не чувствуешь?