Первая печать Осояну Наталия
Она послушно шмыгнула в приоткрытую дверь и в прихожей обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть любопытное зрелище: когда Теймар шагнул через порог, воздух в дверном проеме сгустился, превратившись в плотную завесу, которую, впрочем, грешник преодолел без особого труда. Фиоре виновато потупилась: не зря Кьяран беспокоился, что дьюсу книжной лавки странный гость придется не по нраву! Она знала, что может случиться, если домашний дух взбунтуется по-настоящему…
…и, похоже, именно это должно было сейчас произойти.
Дом вдруг наполнился странными звуками: шорохами, скрипами, разноголосым бормотанием невидимых существ, как будто каждая из обитавших в нем вещей задрожала в испуге. Охранная печать, нарисованная на потолке, ожила: огромный глаз завертелся с бешеной скоростью, и в его непроницаемо-черном зрачке мелькнул пламенный отблеск.
– Тише, тише… – проговорил Теймар, явно обращаясь не к Фиоре и не к Кьярану. – Я не обижу тебя, успокойся.
Он шагнул к стене, но не стал чертить на ней знак, как утром на мосту, а приложил правую руку – и все. Охранный глаз поморгал и с громким лязганьем закрылся.
Наступила тишина.
– Ну вот, – улыбнулся Кьяран. – Все хорошо!
Фиоре взглянула на своего опекуна и с удивлением поняла, что он лишь притворяется слегка обеспокоенным, но на самом деле ничуть не боится ни грешника, ни выходок домашнего дьюса. На лице Кьярана застыло любезно-гостеприимное выражение, и все же из-под него так и рвалось на волю неуемное любопытство – дар и проклятие книжника, обреченного всю жизнь иметь дело со смертоносными созданиями. В самом деле, разве мог золотоглазый парень оказаться более опасным, чем запертый в книге тысячелетний дух, яростный и нечеловечески кровожадный?..
– Ансиль скоро придет готовить обед, – сказал Кьяран. – Мне нужно закончить одно дело, а ты, Фиоре, пока что развлеки гостя!
С этими словами он взлетел по лестнице на второй этаж, и вскоре сверху раздался скрежет, хорошо знакомый девушке, – это двигался сундук с книгами. Еще послышались тихие голоса: один принадлежал Кьярану, а вот другой…
«Малыш Геррет гостит у деда, – подумала она. – Значит, Сола может объявиться в любой момент, как только ей расскажут о грешнике и о том, куда он направился. Плохо!»
– Красивый дом, – задумчиво проговорил Теймар, не замечая, что его спутница помрачнела и нахмурилась. – Когда-то и я в таком жил. – Ей показалось, что вспоминать это ему неприятно. – Ты не покажешь мне, где обитают книги?
О-о, этого вопроса она ждала…
Книги занимали в доме куда больше пространства, чем казалось поначалу.
Таково было свойство всех книжных лавок: они выглядели с первого взгляда маленькими и невзрачными, а на поверку за заурядной внешностью скрывался мощный дьюс, которому ничего не стоило расширить две-три комнаты, отведенные под книгохранилище, или даже создать дополнительный этаж, надежно запертый от всех, кто не относился к ближнему кругу друзей и родных хозяина. Дьюс, подчинявшийся Кьярану, устроил в доме целых два тайных этажа: полуподвальный, где хранились самые древние и опасные книги, закованные в цепи, и еще один, располагавшийся между первым и вторым. Чтобы попасть на него, нужно было на седьмой ступеньке лестницы остановиться и повернуться вокруг своей оси – тогда-то и открывался путь в святая святых.
В верхнем книгохранилище сутки напролет царил ясный полдень, но свет солнца приглушали витражные стекла в окнах, за которыми почти ничего не удавалось разглядеть. В детстве Фиоре могла часами сидеть то на одном, то на другом подоконнике, расплющив нос и щеку о стекло: там, по ту сторону, виднелись лишь смутные тени крылатых существ. Кьяран клялся, что сам ничего не знает, – дескать, он в таком виде получил лавку от своего предшественника и не смог открыть ни одно из окон, как ни пытался, – и все же девочка надеялась, что когда-нибудь ей удастся попасть в мир за цветным стеклом. Что до витражного узора, то он был бессмысленной мешаниной цветных пятен, от которой иногда кружилась голова: аквамарин и аметист, умбра и кармин, кобальт и бирюза сочетались с двумя десятками прочих оттенков, отбрасывая причудливые отблески на каменный пол.
Еще в книгохранилище были потолки в два с лишним человеческих роста, бесчисленные стеллажи, чьи полки ломились от теснившихся книг, две стремянки, одна смирная, а другая – с характером норовистой лошадки, никогда не найдешь на положенном месте, – и печати, печати, печати, по десять-пятнадцать штук на каждой полке. Без них схожие по содержанию книги срастались обложками и обретали истинный разум, а такие дьюсы уже представляли собой угрозу не для квартала – для всего города…
– Кьяран всегда сам водит туда посетителей, так что извини, не могу, – сказала она, а про себя прибавила: «И сейчас, должно быть, Геррет находится именно там».
– По-моему, он не против. – Теймар улыбнулся краем рта. – Или ты боишься меня?
– «Не доверяй грешнику… – процитировала Фиоре, не сумев подыскать достойный ответ. – Ибо он нарушил заповедь великую, превратив свое тело в пристанище для злобного духа, которому нет равных в хитрости и изворотливости…»
Тут она умолкла, но Теймар продолжил все с той же полуулыбкой:
– «…Посему тварь двуликую надобно держать подальше от людей, дабы своими греховными речами не смущала она верных Создателю и пакостными делами не искажала замысел Его». Да, все правильно. Но если вы оба и впрямь мне не доверяете, то нужно было распрощаться за порогом. Ты поздновато спохватилась, Фиоре.
На мгновение вернулся страх.
– Ты и впрямь можешь силой получить все, что тебе не дают по доброй воле, – сказала она, смело взглянув ему в лицо. Эта смелость далась дорогой ценой… – Чего же медлишь? Неужто играешь со мной? Или проверяешь меня?
Грешник, рассмеявшись, бросил свой мешок в угол, где стояла подставка для тростей и зонтиков, – почему-то Фиоре показалось, что мешок сам собой отодвинулся ближе к стене, – а потом шагнул вперед, всем своим видом выражая смирение и покорность… Хотя нет, в его необыкновенных глазах блестели хитрые искорки. «Он и впрямь проверял, – поняла девушка и с негодованием нахмурила брови. – Да кто ему дал право?!»
– Прости, – сказал грешник без тени раскаяния в голосе. – Я не хотел тебя пугать. Мы же поклялись, что не причиним вам вреда. Помнишь?
Эхо появилось опять, и оно точно ей не померещилось. «Мы поклялись»?..
– Хотела бы я знать, что это означает на самом деле, – проговорила Фиоре, и по лицу Теймара пробежала тень. Он как будто призадумался, стоит ли ей что-то объяснить, но принять решение не успел – входная дверь вновь отворилась, и вошла Ансиль.
Сколько Фиоре себя помнила, тетушка всегда выглядела одинаково – что десять-двенадцать лет назад, что сейчас. Невысокая, худощавая, с вечной добродушной усмешкой и сетью тонких морщинок в уголках глаз; густые темные волосы с легкой проседью она собирала в узел на затылке, платья предпочитала простые и обходилась без украшений. Исключение делалось лишь для серебряной цепочки, которую Ансиль надевала по праздникам. Фиоре ничуть не удивилась, узнав, что это давний подарок Кьярана – первый и единственный, оставшийся с тех времен, когда они оба были юными. «Мне не нужен блеск драгоценностей, – говорила тетушка. – Пусть лучше блестят глаза, да не от слез, а от смеха!» Смеялась она часто, но и слез украдкой пролила немало.
Завидев в прихожей постороннего, Ансиль испуганно ахнула, и ручка тяжелой корзины со снедью тотчас же выскользнула из ее пальцев. Вновь грешнику представился удобный случай продемонстрировать свои способности, но он не стал рисовать печать – просто взмахнул золотой рукой, и корзина опустилась на пол плавно, как будто ее подхватили чьи-то невидимые ладони.
– Я не хотел никого пугать. – Парцелл поклонился, чем еще больше смутил тетушку. – Раз уж так вышло, позвольте мне потом осмотреть корзину – ее печать, кажется, повреждена. Хотя можно все оставить по-прежнему… Если, конечно, вас не смутит, что она и дальше будет падать в самый неподходящий момент, пока не сломается окончательно.
– Д-да, конечно… – невпопад пробормотала растерянная Ансиль и взглянула на Фиоре, безмолвно умоляя о помощи.
Приветственный ритуал повторился, а к его завершению как раз спустился Кьяран и спас всех от неловкого молчания, пригласив Теймара осмотреть лавку, – так он обычно поступал со всеми посетителями. «Интересно, куда он подевал малыша?» – подумала Фиоре. Когда хозяин и гость скрылись из вида, Ансиль наконец-то перевела дух.
– Девочка моя, я пятьдесят три года на свете живу, – сказала она, качая головой, – но настоящего грешника вижу впервые, и не где-нибудь, а в пяти шагах от собственного дома! Ну и дела…
– Он меня спас, – укоризненно заметила ее племянница. – Собирали бы сейчас мои косточки на дне провала, если бы там вообще что-то удалось обнаружить.
– Не надо об этом! – Ансиль испуганно замахала руками. – И с чего ты взяла, будто я имею что-то против… э-э… господина Парцелла? Он выглядит весьма прилично, совсем… по-человечески.
– По-человечески? – изумленно переспросила Фиоре. – Тетушка, ты шутишь?
Ансиль вздохнула, в ее взгляде появилась грусть.
– Родная, тебе ли не знать, что внешности доверять не стоит? Я поначалу испугалась, а потом вдруг поняла, что его бояться не надо. Хотя он сам виноват в том, что стал таким… – Фиоре вздрогнула и насторожилась. – Ты ведь помнишь, что Кьяран говорил о грешниках?
Тревога ушла – так вот что Ансиль имеет в виду! Но взамен пришло странное чувство, смесь жалости, испуга и… отвращения. «Они меняют собственные тела, – всплыли в памяти слова Кьярана. – Обычно по мелочи – ноготь искусственный ставят, потому что его можно легко под накладным спрятать, или же зуб коренной… Чем больше жертва, тем сильнее дьюс-подселенец, но немногие решаются впустить в себя по-настоящему сильного духа – слишком велик риск сойти с ума. Обходятся малым, незаметным – и ты можешь годами с человеком общаться, не зная, что он на самом деле грешник!»
Зуб, ноготь…
Фиоре посмотрела на свою правую кисть и содрогнулась от ужаса.
– То-то же… – пробормотала Ансиль. – Пойдем, поможешь мне с обедом.
Обычно работа на кухне помогала отвлечься от неприятных мыслей, но сейчас все происходило с точностью до наоборот: Фиоре чистила картошку, слушала рассказ Ансиль о том, как идет торговля в лавке, и при этом видела перед собой лицо грешника – лицо человека, который завтра может не проснуться, если так решит Черная хозяйка, или же погибнуть через несколько дней, когда станет окончательно ясно, что эйламская загадка для него слишком сложна.
«Вина будет на мне, – повторяла она про себя снова и снова. – Вина будет на мне…»
За обедом Фиоре и Ансиль молчали, а Кьяран и Теймар знай себе болтали без умолку, зачастую переходя на птичий язык книжников, в котором женщины понимали едва ли одно слово из десятка. Грешник оказался знатоком книжного дела, и его советы, судя по тому, как менялось выражение лица Кьярана, были весьма толковыми. «А я не знал! – то и дело восклицал книжник. – Ну же, расскажи мне еще что-нибудь!»
И Теймар рассказывал.
Фиоре все труднее становилось справиться с растущей злостью: золотоглазый словно забыл, зачем он прибыл в Эйлам. Ни он, ни Кьяран ни единым словом не упомянули о спящих; такое можно было бы понять и простить лишь в том случае, окажись они оба потомственными горожанами: эйламцы всячески избегали говорить о сонной болезни, будто это могло помочь в борьбе с нею. «Успокойся, – сказала она себе. – Он устал с дороги, хочет немного расслабиться… Да и откуда ему знать, что завтрашний день может не наступить?»
– Кьяран, хватит морочить голову гостю! – чуть сердито сказала Ансиль, подавая чай. – Ты бы хоть из приличия спросил господина Парцелла, как ему понравился город…
– Прошу, не называйте меня господином! – взмолился грешник, приложив золотую руку к сердцу. – А город прекрасен, что уж говорить. Жаль только, не удалось полюбоваться с высоты на него и на эту великолепную гору, которая словно стоит на страже подле Эйлама… Кстати говоря, я как-то слышал, что Спящий Медведь принес вашему городу славу и богатство. Это правда?
– У подножия горы добывают особую глину, – сказала Фиоре. – Не будь здесь Спящего Медведя, не появился бы эйламский фарфор, который и сделал нас знаменитыми на весь мир. Так или иначе каждый местный житель связан с фарфором – кто-то копает глину, кто-то ее превращает в прекрасные вещи…
Она подняла на уровень глаз тонкостенную белую чашку, на которой изобразила алую розу с каплями росы на лепестках. Один из лепестков был черным, и девушка хорошо помнила, что предшествовало его появлению: когда она дорисовывала цветок, чашка затрепетала в ее руках и попыталась вырваться на волю, чтобы разбиться на осколки. Ей пришлось скрепя сердце испортить собственную работу.
«Дьюсы выше двенадцатого уровня… весьма болезненно воспринимают заточение в какой-нибудь рукотворной вещи и всячески стараются вырваться на волю…»
– Теймар, попроси ее показать тебе мастерскую, – ввернул Кьяран, небрежно выдав сведения, которые Фиоре пока что намеревалась держать при себе. Она досадливо прикусила губу и сжала правую руку в кулак, пряча испачканные краской пальцы. – Она ведь самая талантливая художница Эйлама.
– Не самая!
– Из ее чашек пьет чай герцог Аладоре, – продолжал книжник, посмеиваясь и не обращая внимания на возмущение Фиоре. Он искренне гордился успехами своей воспитанницы, которая за каких-то два года сумела завоевать доверие почти всех мастеров и торговцев Эйлама, людей деловых и несуеверных, и совершенно не желал понимать, что ее ремесло несет в себе не только радость творчества и неплохой заработок. – Около года назад она расписывала блюдо – нарисовала двух танцующих фениксов с огненным оперением. Мне все время казалось, что рисунок вот-вот оживет!
– Очень любопытно, – заинтересованно произнес грешник. – И какие дьюсы вселяются в твои… работы?
– Я слежу за этим, – сказала девушка и сама удивилась тому, как холодно прозвучал голос. – Пятна, трещины, все по правилам. Пока что никто не жаловался!
– Что ж… – вздохнул Парцелл. – Славно. Жаль, я не сумею оценить твое искусство, потому что не различаю цветов.
«Искусство?.. – подумала Фиоре и смущенно покраснела, а потом вдруг осознала, что Теймар сказал о цветах. – Ох… Кьяран, зачем ты затеял этот разговор?!»
Повисло неловкое молчание.
– Наверное, очень сложно быть таким необычным, – заметил старый книжник. – В городах вроде Эйлама грешникам приходится несладко. Люди так легко вершат несправедливость… – Он не смог договорить, умолк с виноватым видом.
Фиоре взглянула на своего опекуна и ощутила, как волна всепоглощающей нежности захлестывает ее с головой.
Он помнит. Прошло семь лет, но он ничего не забыл…
– Вы не знаете, какой я на самом деле и какого отношения заслуживаю, – ровным голосом проговорил Теймар, опустив взгляд. – Поэтому не пытайтесь определить, что справедливо, а что нет… Впрочем, лучше побеседуем о чем-нибудь другом. Вот скажите, кто нас подслушивает последние полчаса?
Книжник потупился – он, как обладатель ключ-кольца, был осведомлен обо всем, что происходило в доме, но не ожидал, что грешник тоже многое чувствует. Для Фиоре и Ансиль случившееся не стало сюрпризом, поскольку они обе хорошо знали характер Геррета и могли с легкостью предсказывать его поступки.
– Малыш, иди к нам! – крикнул Кьяран. – Тебя заметили.
– Не называй меня так! – донеслось откуда-то сверху.
Спустя мгновение одиннадцатилетний внук книжника возник на седьмой ступеньке лестницы, после чего спустился, нарочито громко топая. Сидевший у него на плече томик в красной обложке перелистывал сам себя, шурша страницами; Фиоре знала, что это «Необыкновенные истории» Вара, одна из любимых книг ее названного племянника. Геррет был щуплым и худым, а еще казался болезненно-бледным – почти таким же бледным, как грешник. «Сколько времени Сола держит его взаперти? – подумала девушка. – Почти год. И скоро ему исполнится двенадцать…» Это означало, что любой день мог стать для мальчишки последним. Меры предосторожности, предпринятые Солой и ее мужем, были совершенно бесполезны, поскольку сонная зараза поражала как тех детей, которые много времени проводили на улице, так и затворников поневоле. Фиоре не раз пыталась все объяснить дочери Кьярана, но та не желала слушать и любой подобный разговор превращала в безобразную сцену.
Что до Геррета, то он был осведомлен о своей участи не хуже, чем взрослые.
– Я читал про таких, как ты, – сказал мальчишка немного высокомерно.
– Как невежливо… – пробормотала Ансиль, а Кьяран покачал головой.
Лишь Фиоре знала, что это напускное высокомерие – один из способов спрятать робость и страх перед незнакомцем.
– А правда, что нужно триста тридцать три печати для того, чтобы удержать дьюса в человеческом теле? – спросил мальчик.
– Зависит от дьюса и от тела, – ответил Теймар с очень серьезным видом. – Что ты еще вычитал в своих книгах?
– Потерянные души… так вас называют, – проговорил Геррет, чуть помедлив. – Ну… и еще по-всякому. Как ты потерял глаза?
– Геррет! – возмущенно ахнула Ансиль.
Грешник произнес со странной улыбкой:
– Против собственной воли.
– А руку?
– В каком-то смысле добровольно. Кьяран, у вас очень любознательный внук!
– Да уж, это заметно… – пробормотал книжник. – Геррет, ну-ка иди в комнату и закрой дверь изнутри. Я проверю, можешь не сомневаться! – Мальчишка насупился, но Кьяран был непреклонен, хотя в его голосе не слышалось и малой толики гнева. – Быстро!
Геррет ушел столь же шумно, как появился; через некоторое время на настоящем втором этаже хлопнула дверь. Кьяран удовлетворенно кивнул и обернулся к грешнику:
– Не могу на него сердиться, не могу его наказывать. Все из-за сонной болезни… как подумаю, что… – Голос книжника прервался, но он нашел в себе силы продолжить: – Ты уж прости Геррета, Теймар. Он всего лишь мальчишка!
– Я ничуть не обиделся, – заверил золотоглазый, и Фиоре поняла, что сейчас наконец-то пойдет речь о главном. – Раз уж мы вспомнили о сонной болезни, то мне больше нет нужды опасаться испортить кому-нибудь настроение. Я хочу о многом вас расспросить…
– …потому что намерен разбудить спящих, – закончил Кьяран. Грешник удивленно поднял брови. – Не ты первый, не ты последний. Парень, у тебя ничего не получится.
– Почему?
– Потому что вот уже много лет такие попытки оканчиваются ничем, – сказал книжник, вздыхая. – Потому что с каждым годом дела наши все хуже и хуже. Задавай свои вопросы, я постараюсь ответить… Если это вообще возможно, разумеется.
– Что ж… – Теймар чуть помедлил. – В городе есть печатники?
Кьяран усмехнулся:
– Есть. Ее зовут Имарис, и она вот уже лет пять-шесть совсем не выходит из дома, не принимает гостей, не отвечает на просьбы и мольбы о помощи… Люди считают, она помешалась. Орсо, глава городского совета Эйлама, приказал нескольким торговцам бесплатно отпускать ее служанке все необходимое и великодушно взялся оплачивать счета.
– Он предусмотрителен, – заметил грешник. – Не желает ссориться с Цитаделью, хоть та и не смогла помочь Эйламу… Так, с этим все ясно. Кьяран, а что за сооружения расположены по ту сторону Спящего, у его подножия?
– Это Северные ворота, – ответил опекун Фиоре, чуть заметно смутившись. Девушка же предпочла уставиться на свои руки, чтобы ничем не выдать волнения: безобидный вопрос Теймара был на самом деле весьма опасным. – Там раз в две-три недели проходит что-то вроде ярмарки: торговцы встречаются, заключают сделки… фарфор продают и покупают, а лавочники запасаются продуктами и прочими необходимыми товарами.
– А почему бы то же самое не устраивать в городе? – удивился грешник. – Эйлам велик, и рыночных площадей у вас должно быть не меньше четырех. Или я чего-то не знаю?
– Ну-у… – Кьяран тяжело вздохнул. – Все боятся. Несколько лет назад прошел слух, будто наша земля заражена…
– Глупости! – фыркнул Теймар. – Тут бы уже не осталось ни одной живой души.
– Придет такой день… – прошептала Ансиль, до сих пор хранившая молчание. – Когда я думаю об этом, то невольно радуюсь, что мой сын семнадцать лет назад сбежал из дома и отправился искать лучшей доли. Правда, я уже давно не получала от него писем, но хоть знаю, что он не живет в этом проклятом городе.
– Сбежал из дома? – переспросил грешник с внезапным интересом. – Не записался ли он в войска его светлости Аладоре? Помнится, в те годы как раз начиналась новая война.
Ансиль ошеломленно уставилась на него и не сумела издать ни звука.
– Да, так все и было, – ответил Кьяран вместо нее. – Уж не хочешь ли ты сказать…
– Я встретил этой зимой одного эйламца, – проговорил Теймар с улыбкой. – Ему по виду слегка за тридцать. Широкоплечий такой, рослый… Против меня, конечно, рослым быть нетрудно, но он и впрямь высокий человек. Бывший солдат. Имени своего не назвал, только прозвище – Гром.
Ансиль всхлипнула и закрыла лицо руками. Фиоре вскочила, обняла ее за плечи и растерянно взглянула на Теймара – неужели он все-таки умеет лгать? Ведь поверить, что этот Гром – юноша, о котором она столько слышала от Кьярана, было непросто. Ее сомнения разрешил книжник.
– Я и дал ему это прозвище, – сказал он севшим голосом. – Кейл, когда сюда приходил, вечно дверью хлопал… «Опять, – говорю, – ворвался с грохотом, точно гром весенний?» Так его потом по-другому и не называли!
– В общем, он жив-здоров и даже нашел себе невесту из хорошей семьи, – подытожил грешник. – Очень милая и добрая девушка, ее зовут Дженна. Красивая получилась пара! Живут они, правда, далековато…
– Нет-нет, им не надо сюда приезжать! – испуганно перебила Ансиль. – Пускай там и остаются – главное, чтобы подальше! Ох, ты и не представляешь себе, как порадовал меня!..
Теймар усмехнулся:
– Отчего же, представляю. Может, теперь вы порадуете меня и все-таки расскажете то, что до сих пор скрывали? Я ведь чувствую… не ложь, нет. Тайну. Так что же?
Наступила тишина.
– Давай лучше завтра, – сказал Кьяран, не глядя на грешника.
– Завтра так завтра, – покладисто согласился Парцелл и умолк. Его молчание странным образом подействовало на Ансиль, Кьярана и Фиоре: они вдруг тоже притихли, как будто стало не о чем говорить. Непроницаемое лицо грешника – Фиоре лишь теперь осознала, сколь важно видеть глаза человека, чтобы понимать его истинную сущность! – было спокойным и немного отчужденным. Впрочем, он не мог не понимать, что исподволь захватил власть в доме, подчинив себе не только обеих женщин, но и хозяина вместе с дьюсом.
«Я не доверяю тебе, Теймар Парцелл!»
3. Пробуждение
Навь
Фиоре открыла глаза, когда заглянувшая в окно бледная луна тихим голосом пропела: «Пора вставать!» Река лунного света серебрилась на дощатом полу, перетекая из ниоткуда в никуда; над поверхностью воды, которая на самом деле не была водой, то и дело мелькали пятнистые спины форелей. Перед пробуждением девушка успела увидеть настоящий сон, что случалось очень редко: во сне вчерашний день изменился, они с Теймаром пошли к морю – долго спускались к воде по тропинке, что вилась змеей вдоль осыпающихся скал, а после… Ах, при одной лишь мысли об этом она залилась краской.
Но это был сон, бесплодное видение, которому никогда не стать явью.
Она поднялась, подошла к зеркалу и взглянула на свое бледное лицо, обрамленное прямыми черными волосами. На этот раз Черная хозяйка расщедрилась, нарядила рабыню по-королевски: бирюзовое платье обтекало ее стройную фигуру, изображенные по краю подола и рукавов бабочки трепетали, словно готовясь вот-вот отправиться в полет, и только ожерелье на шее выглядело странно, даже пугающе – на серебряной цепи толщиной в три пальца был подвешен обрамленный в серебро глаз, вне всяких сомнений, живой.
«Я слежу за тобой, ты помнишь? Я всегда слежу за своей собственностью».
Штуковина была на самом деле гораздо легче, чем казалось с виду, но, когда Фиоре попыталась ее снять, глаз завертелся в оправе и металл стал наливаться свинцовой тяжестью.
– Чего и следовало ожидать, – пробормотала она, оставив бесполезные попытки избавиться от жуткого украшения. – Ну что, пора проведать гостя? Ах да… чуть не забыла…
Она приблизила лицо вплотную к поверхности зеркала, от которой веяло ледяным холодом, и заглянула в глаза своему отражению – там, в темноте зрачков, загорелись два красных огонька, а потом послышалось глухое ворчанье. С прошлого раза ничего не изменилось… или, быть может, волчонок подрос лишь самую малость. Так или иначе, сегодня ей некогда было разглядывать своего будущего убийцу.
Фиоре повернулась и решительно направилась к двери.
Ее отражение тяжело вздохнуло и, неуверенно потоптавшись на месте, исчезло в недрах зазеркалья…
Вторая половина вчерашнего дня оказалась монотонной и скучной. Отобедав, они с Теймаром отправились к ней домой, и Фиоре неприятно удивило, что ее домашний дьюс принял грешника очень спокойно, как будто тот уже далеко не впервые пришел в гости. Она даже потерла ключ-кольцо, чтобы удостовериться, не сменил ли дьюс хозяина. А как иначе было объяснить его странное поведение?
«Милый дом, – сказал Теймар. – Вы друг другу подходите».
Он произнес это таким тоном, словно знал всю историю о том, как Фиоре два года назад переселилась из квартала Тишины в предместье Мастеровых. Дело было так: после очередного громкого скандала с Солой она вышла из лавки, направилась куда глаза глядят и через два часа бесплодных шатаний по Эйламу споткнулась о ключ-кольцо, лежавшее на мостовой. Удивляясь, что никто другой не подобрал драгоценную вещицу, она подняла кольцо и вдруг почувствовала, как некая невидимая сила мягко обняла ее за плечи, развернула в сторону предместья Мастеровых, словно указывая дорогу к дому. Он, как выяснилось, пустовал уже довольно давно. Предыдущий хозяин потерял волка и ныне обитал где-то в заброшенных кварталах; никто другой не сумел занять освободившееся жилище, поскольку ключ-кольцо таинственным образом исчезло. На первом этаже дома были кухня и светлая комната, которая идеально подходила для мастерской; на втором – две небольшие спальни. Места было немного, но Фиоре не нуждалась в просторе – ей с лихвой хватало того, что домашний дьюс выбрал ее сам.
«Неужели ты все знаешь? – подумала девушка, глядя на своего загадочного гостя. – Может, ты читаешь мысли?» На самом-то деле она понятия не имела, какую выгоду получает грешник от противоестественной сделки с дьюсом-подселенцем, хотя предполагала, что премия за риск весьма заманчива. Так или иначе, выносливость в число особых талантов золотоглазого не входила: сославшись на усталость после ночных блужданий по лесу, он уединился в своей комнате, где и провел остаток дня, даже не спустившись к ужину. Исподволь подглядывая за своим гостем с помощью ключ-кольца, Фиоре убедилась, что он ничем особенным не занимался – сначала что-то искал в своем дорожном мешке, потом долго сидел у окна и размышлял о чем-то, а после лег спать.
Сама она это время потратила на редкость бездарно – просто сидела над блюдом, которое предстояло украсить росписью, и думала о разных глупостях. Краски медленно сохли, ключ-кольцо становилось то холодным, то горячим, а вечер все никак не наступал…
– Теймар?
За дверью не раздалось ни звука. Фиоре постучалась громче и настойчивее – с тем же результатом. Она досадливо нахмурилась и прикусила губу: в чем дело? В кого он превратился? Можно было ожидать чего угодно – криков, испуганных воплей и стонов, ругательств, – но только не тишины. Как будто там, внутри, кто-то очень крепко спал – по-настоящему спал и видел сны, а не видения нави! «Я хочу увидеть твое настоящее лицо, – с внезапной злостью подумала Фиоре. – Хочу понять, кто ты такой. О чем мечтаешь, что любишь и кого ненавидишь… Да! Хватит прятаться за своей золотой маской, мне нужна твоя истинная сущность!»
Дверная ручка сердито клацнула зубами, и девушка еле успела отдернуть руку – ее дьюс даже во сне относился к грешнику с удивительным почтением. Впрочем, отчасти он был прав: хозяйке дома не следует вламываться в комнату гостя, разве что в исключительных случаях. Сейчас же случай был однозначно рядовой: первый визит в навь мало кого располагал к общению, Фиоре и сама когда-то просидела взаперти целую неделю, не отваживаясь высунуть нос за порог. Так стоит ли удивляться, что комната замкнулась сама на себя?..
– Ладно… – разочарованно пробормотала девушка и отступила. Было грустно, хотя и привычно осознавать, что течение событий ей не подчиняется. – Раз так, то мы с тобой все-таки встретимся утром… Тогда и поговорим, Теймар Парцелл. Спокойной ночи!
В миг, когда прозвучало имя грешника, дверь еле слышно скрипнула.
И открылась.
– Что случилось? – послышался тихий голос Теймара; затем последовал сдержанный зевок. Грешник вел себя так, будто его просто-напросто разбудили среди ночи, и не замечал ничего странного ни вокруг, ни в самом себе. – Фиоре, входи…
Затаив дыхание, она шагнула через порог – и застыла в изумлении.
Не зверь, не чудовище – перед ней оказался человек, в котором ничего не изменилось по сравнению с явью. Человек был в той же одежде, что и днем; он сидел на кровати, одной рукой растирая сонное лицо, а другой пытаясь пригладить растрепанные волосы – это выглядело слегка смешно и очень трогательно. Девушка даже ощутила угрызения совести: «Ох, что он сейчас думает обо мне? И ведь наверняка не захочет поверить в то, что я расскажу!» Но растерянность прошла столь же быстро, как и появилась. Ее сменили испуг и осознание того, что изменения все-таки произошли, да еще какие!
О-о, на этот раз Черная хозяйка и впрямь учудила…
Правая кисть Теймара была живой, из плоти и крови, а когда он наконец-то перестал тереть лицо и взглянул на Фиоре, она увидела его глаза – черные, блестящие. Вероятно, таким он был до того, как превратился в грешника. Отчасти первое впечатление все-таки оказалось верным – она видела перед собой именно человека, а не странное создание, принадлежащее двум мирам одновременно.
– Фиоре, что происходит?.. – заговорил Теймар и осекся, уставившись на свою руку со смесью удивления и восторга. Потом огляделся в поисках зеркала и обнаружил его в углу, возле двери.
Он вскочил, ринулся вперед, но почти сразу упал на колени.
– Теймар!
– Не подходи… – прохрипел грешник, предостерегающе взмахнув рукой.
Девушка послушно замерла. Пойманной птицей билась мысль: «Неужели его волк мог проснуться так быстро?!» – и оставалось лишь проклинать себя за беспомощность.
Грешника скрутила судорога; он застонал и изогнулся так, что хрустнули кости. Казалось, что-то рвется сквозь него в мир, раздирая хрупкую преграду когтями и клыками, не особенно заботясь о том, сколько боли это причиняет.
– А-а-ах-х-х!
Облачко золотистого тумана вырвалось изо рта Теймара, и тотчас же его измученное тело расслабилось. Фиоре ринулась к грешнику, опустилась на пол рядом с ним – ей показалось, что он умер, но на поверку все было не так уж плохо. Он просто…
– Просто сознание потерял, – сказал незнакомый голос откуда-то сверху и прибавил, не скрывая презрения: – Слабак!
Она подняла голову и увидела под потолком золотистое облако, растекшееся плоским блином. У загадочного существа не было ни лица, ни глаз, но Фиоре ощутила его внимательный взгляд, от которого по спине пробежал холодок. Ей никогда не доводилось встречаться с чем-то подобным, в книгах об этом тоже не писали… Но все-таки было в бесформенном облике создания и в его «взгляде» нечто неуловимо знакомое.
– Кто ты такой? – спросила она. – Или что ты такое?
– Мы в некотором роде уже встречались, хотя и не были представлены друг другу. – Облако медленно опустилось вровень с лицом Фиоре, и девушка почувствовала себя весьма неуютно. – Только я в прошлый раз не мог говорить. Это, впрочем, не мешало мне любоваться твоей красотой.
– Кто ты? – повторила она, краснея. – Я не понимаю!
Существо не успело ответить.
– Это дьюс, – сказал Теймар, осторожно приподнимаясь на локтях. – Тот самый дьюс, который служит мне глазами и рукой…
– Эй, я тебе не служу!
– …но я понятия не имею, отчего мы с ним вдруг разделились без обоюдного ущерба, – договорил грешник, не обращая внимания на возмущенный возглас золотого облака. – Фиоре, ты хоть сейчас-то можешь объяснить, что происходит?
– Я за этим и пришла, – ответила она, с трудом оторвав взгляд от его нового-старого лица, показавшегося вдруг довольно симпатичным. – Все объясню, только… сначала посмотри в глаза своему отражению.
– Да-да! – встрял дьюс. – Полюбуйся на свою смазливую физиономию!
Девушка покраснела.
– Вот разболтался… – проворчал Теймар слегка смущенно и, поднявшись, подошел к зеркалу. – Смотрю, – сказал он через некоторое время. – Но ничего странного не вижу… Если не считать того, что я вообще не должен ничего видеть, поскольку грешники с дьюсами выше сорокового уровня в зеркалах не отражаются.
– Ничего не видишь?.. – растерянно переспросила Фиоре. Этой ночью определенно все шло не так, как раньше. – А как же твой волк?
– Волк? Какой еще волк?! – затараторил дьюс, подлетев прямо к ее носу, отчего у Фиоре голова пошла кругом. – Теймар, дружище, эта красивая девушка обладает одним весьма раздражающим качеством: она изъясняется загадками! Слушай, так мы далеко не продвинемся! Предлагаю поискать другого эйламца, более… э-э… толкового. Что скажешь? И ведь тут еще какие-то волки… Я не люблю волков!
– Умолкни! – велел ему грешник и, подойдя к по-прежнему сидевшей на полу Фиоре, подал ей руку, помогая встать. Дьюс раза три облетел вокруг его головы, а потом завис над левым плечом, словно разросшийся до невообразимых размеров жук-светлячок. – Не продвинемся, говоришь? По-моему, мы с первого шага угодили в такие дебри, в такую трясину, что лучше уж какое-то время потоптаться на месте… Я слушаю тебя. Где мы? Что со мной… – Тут он впервые заметил ее новое платье и глаз на серебряной цепи, нахмурился и обеспокоенно покачал головой. – Что с нами произошло?
– Мы спим, как и весь город, – сказала девушка. – Это место называется навь.
– Значит, все вокруг нереально?
– И да, и нет. Утром ты проснешься прежним грешником с золотыми глазами, а следующей ночью вновь станешь таким, как сейчас. И так без конца.
– Тогда я требую, чтобы утро не наступало! – встрял дьюс.
Теймар сердито махнул рукой, заставляя его молчать.
– Жизнь в нави кое в чем похожа на обычную, – продолжила Фиоре. – Если ты здесь умрешь, то умрешь по-настоящему. В остальном запомни одно несложное правило: ночью любое твое желание может исполниться… или же ты можешь встретить то, чего боишься больше всего на свете. Но что именно произойдет, выбираешь не ты.
– Почему?
– Потому что в нави никто из нас не принадлежит себе. – Глаза Теймара расширились от удивления, но он промолчал. – Хочешь знать, как все начиналось? Семь лет назад весь город впервые уснул. Сон охватил не только людей, но и дьюсов… Будто некая могущественная сила попросту перенесла Эйлам в другой мир, существующий по совершенно иным правилам. С тех пор каждую ночь мы попадаем сюда, в навь, а утром возвращаемся к привычной жизни. Как видишь, загадка спящих – лишь одна из множества. Ну что, все еще надеешься ее разгадать?
– Несомненно, – ответил грешник, но уверенности в его голосе поубавилось. – Рассказывай дальше! Эти дети… Здесь они бодрствуют?
Она усмехнулась:
– Не угадал. Спят, как и днем.
– Очень любопытно… – пробормотал Теймар. – Пожалуй, мне и впрямь надо бы на них посмотреть. А что еще, кроме спящих дьюсов, отличает этот Эйлам от настоящего?
– Ну-у… – Девушка помедлила, собираясь с духом. – Черная хозяйка.
– Кто? – удивленно спросил грешник, и в тот же миг…
…тьма.
…бездна.
…падение.
– Держи меня! – крикнула Фиоре, но их руки соприкоснулись только на мгновение. Головокружительный полет сквозь мрак они проделали бы порознь, если бы не дьюс: золотистое облако превратилось в цепкую змею-веревку, которая одним концом обхватила запястье девушки, а другим – Теймара. Правда, после столь самоотверженного поступка дьюс не удержался от очередной шуточки: резко уменьшив свою длину, он швырнул их навстречу друг другу.
Они оказались близко – слишком близко, почти как в ее сне.
– Она безраздельно властвует в ночном Эйламе, – заговорила Фиоре, пытаясь прогнать все думы, кроме мыслей о Черной хозяйке и о том, что надо как можно скорее рассказать Теймару о нави все без утайки. – Награждает и наказывает по своему усмотрению, возносит на вершину и сбрасывает в пропасть… убивает. Никто не видел ее настоящего лица – только разные маски или лживые личины, не похожие ни на кого из живущих в городе людей. Ох, я даже не уверена, человек ли она! Ты сразу поймешь, когда она окажется рядом, – ее присутствие ни с чем не перепутаешь. Будь осторожен, очень осторожен, потому что твоя жизнь в ее власти! И прости, прости меня за то, что я не предупредила тебя днем… Она сделала так, что ни один из живущих в городе не может его покинуть и не может рассказать чужестранцам правду…
– Ой, не нра-а-авится мне все это… – тоскливо протянул дьюс.
Падение сквозь пустоту прервалось столь же неожиданно, как и началось: они плавно опустились на мостовую у самого истока улицы, хорошо знакомой Фиоре, – бульвара Щеголей, который в реальном мире пролегал по дну моря. Здесь же все было так, словно пятнадцать лет назад не произошло никакой битвы между фаэ воды и земли: по обеим сторонам широкой улицы вздымались стены роскошных домов, где когда-то обитали самые богатые и уважаемые семьи Эйлама, а далеко впереди виднелся озаренный огнями дворец Черной хозяйки – единственное строение в нави, никогда не существовавшее на самом деле. В нескольких шагах от того места, где окончился их полет, шумела толпа, но на вновь прибывших пока что никто не обратил внимания.
– Зачем ей это нужно? – спросил Теймар. Фиоре подняла голову и посмотрела ему в глаза: странное дело, они больше не были золотыми, но глядели по-прежнему загадочно. – Скрывать от посторонних ночную жизнь Эйлама, чтобы никто не сумел сбежать до того, как захлопнется ловушка… Но для чего все это?
Девушка пожала плечами.
– А здесь красиво, – спокойно продолжил грешник. – Ну что, пойдем? Ты обещала мне все показать, и я уже изнываю от нетерпения.
– Теймар…
– Что? – вмешался дьюс. – Э-э… молчу.
– Извини, что так вышло… – пробормотала Фиоре. – Мне нужно было настоять, чтобы ты ушел.
Он хмыкнул:
– Думаешь, я бы тебя послушал? Идем, не будем терять время.
На бульваре бесновался карнавал. Стоило сделать всего лишь несколько шагов, как их заметили – подхватили и, смеясь, увлекли за собой. Пришлось постараться, чтобы не потерять друг друга в море масок, каждая ярче и пестрее предыдущей – Фиоре даже не знала, как называются такие цвета. Прекрасные девы и крючконосые старцы, коты, лисы, волки и райские птицы, загадочные лики без пола и возраста – да еще россыпь рубинов, изумрудов, сапфиров, колючие огоньки бриллиантов, легкомысленное трепетание шелка и торжественный шелест парчи.
Под невообразимой роскошью, как было известно девушке, таилась пустота.
– Это же не люди! – гневно воскликнул Теймар и высвободил руку из цепкой хватки черно-белого домино в маске, усыпанной бриллиантами. – Кто они такие?!
Домино, шаркнув ножкой в изящном башмачке, отвесило грешнику поклон и растворилось в шумной толпе. Вокруг них как-то сразу образовалось пустое пространство: души карнавала не желали видеть рядом тех, кто не хотел разделить вечное веселье. Фиоре, потянув рассерженного Теймара за рукав, отвела его в сторону – к небольшому фонтанчику-чаше, увитому виноградной лозой. Растение, ощутив поблизости живую плоть, хищно зашипело и протянуло к ним усики-щупальца, но тут в дело вступил дьюс, которому вдруг захотелось развлечься на свой лад.
– Как ты догадался, что они не люди? – спросила девушка.
– Я увидел в прорезях одной маски темноту… Потом убедился, что они все одинаковые. Знаешь, Фиоре… – Грешник вдруг замялся, как будто не зная, стоит ли продолжать. – Поначалу я несказанно обрадовался, что в этом мире мое тело вновь стало нормальным, но теперь жалею. Мне нужны мои глаза.
– Почему?!
– Там, в реальном мире, мне достаточно один раз взглянуть на вещь, чтобы увидеть ее дьюса вместе со всеми печатями и узнать о ней правду. Иногда это срабатывает и с людьми. Здесь же все по-другому… слишком уж по-другому…
Читать бесплатно другие книги:
