Первая печать Осояну Наталия
«Ненавижу вас, – подумала она. – Ненавижу всех!»
Из толпы выбрался широкоплечий мужчина средних лет; каждое его движение таило в себе необыкновенную, почти нечеловеческую силу. Это был Марро, старшина цеха эйламских каменотесов, славившийся своей рассудительностью и любовью к справедливости. Фиоре хотелось спросить: «Ты-то зачем пришел сюда? Почему не попытался остановить их?..»
– Повтори, что ты сказал.
– У вас есть два пути, – послушно заговорил Теймар. – Вы можете убить меня сейчас, и тогда ничего не изменится в судьбе Эйлама, он будет тонуть в трясине невыполнимых желаний до тех пор, пока не погибнет. Но вы можете отпустить нас, и тогда я уничтожу навь.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
– Уходим! – крикнул Марро, взмахнув рукой. Примерно треть собравшихся его послушались – люди побросали на землю все, что намеревались использовать для убийства грешника, их лица изменились, просветлели. – Не знаю, парень, получится ли то, что ты задумал. Но твоя уверенность вселяет в меня надежду.
Теймар молча поклонился, и в тот же миг одинокий булыжник пролетел там, где мгновение назад была его голова. Каменотес ахнул, изумленно огляделся; люди, что еще не успели разойтись, всполошились.
– Это Фарли! – взволнованно проговорила Фиоре. – Больше некому!
Грешник повернулся к ней.
– Да какая разница? – сказал он, смешно сморщив нос. – Нам пора идти…
Пятнадцать лет назад, когда новая граница между морем и сушей пролегла прямо через Эйлам, часть города рухнула и исчезла в бушующих волнах, а уцелевшие кварталы застыли на краю обрыва, за которым простирались владения воды и тумана. Здесь пролегала черта, которую мало кто отваживался пересечь.
– Туман… – пробормотала Фиоре и остановилась. – Ненавижу…
– Не в этот раз, – произнес Теймар. – Сегодня можешь не бояться.
– Не бояться? – переспросила она с улыбкой. – А вот скажи честно, ты испугался там, стоя перед разозленной толпой без оружия? Испугался ведь, я точно знаю.
Вздохнув, грешник наклонился и подобрал камень величиной с куриное яйцо.
– Брось его в меня.
– С ума сошел?!
– Бросай!
Он отступил на несколько шагов, и девушка послушно исполнила просьбу-приказ – швырнула камень, целясь в голову. «Ты сам напросился! – возникла вдруг мысль, полная раздражения. – Теперь увернись, если сумеешь!»
Теймар резко поднял руку, его ладонь ослепительно сверкнула.
Не долетев совсем чуть-чуть, камень осыпался на землю мелкой крошкой…
– Видела? – Золотые глаза насмешливо прищурились. – Мне не нужно оружие.
– Но ты боялся! – упрямо повторила Фиоре. – Я почувствовала!
Парцелл молчал, и она уже ощутила нарастающую злость, как вдруг собственная память услужливо напомнила ей то, о чем не хотел говорить грешник.
Толпа… опасность…
Он, как выяснилось, вполне мог защитить себя.
А она – нет…
– Зачем тебе правда? – негромко спросил Теймар. – А-а, не знаешь ответа. Все-то вам, искателям истины, неймется – правду подавай, и все тут. Ты вроде в нави не первый год живешь… Должна бы знать лучше меня, что свои настоящие желания и побуждения люди никому не открывают, потому как ими чаще всего не стоит гордиться.
– Ты будто мысли читаешь, – проговорила девушка, смущенно опустив глаза. – И с толпой тоже легко справился, рассказав, что может случиться, если тебя… – Она осеклась, потому что грешник вдруг рассмеялся, и в его смехе послышалось металлическое эхо – дьюс тоже развеселился. Ее смущение достигло предела, словно море во время высокой воды, и подходящих слов для того, чтобы выразить чувства, не нашлось.
– Фиоре, – произнес Теймар, перестав смеяться, – ты ведь не можешь не понимать, что совет не доверять грешнику возник не на пустом месте? Он ведь просто обязан иметь под собой какое-то основание.
– Да, но ведь ты сам говорил…
– …говорил, что не лгу. Верно. Но если я солгал? – Она ошеломленно уставилась на своего странного спутника. – Всегда ли для обмана необходима ложь? Правильный ответ – нет. Иной раз вполне достаточно истины… Да, мой дьюс, освободившись, разрушит город. Но для этого он должен именно освободиться – вырваться на волю самостоятельно или при помощи того, кто сломает связывающую нас печать. Если же меня убьют, он преспокойно отправится к себе в иномирье! Заметь, я ни разу не сказал, что моя смерть повлечет разрушение Эйлама.
– Теймар, да ты просто…
– Поэтому тебе следует хорошенько запомнить одну несложную вещь, – продолжил грешник, не обратив ни малейшего внимания на ее возмущенный возглас. – Я не могу лгать, но и всей правды никогда не говорю, а люди… Что люди, впрочем? Они склонны обманывать себя без посторонней помощи. – Золотой взгляд вдруг сделался тяжелым. – Уж лучше не верь мне. Поняла? – Фиоре кивнула. – Вот и славно. Идем!
И они пересекли границу, ступив во владения фаэ.
«Иди к на-ам… к на-а-ам…»
Из-за тумана двое почти не видели друг друга и продвигались вперед – или, точнее, вниз – очень медленно. Теймар шел первым, тщательно выбирая тропинку, ведущую по крутому склону; однажды Фиоре удалось разглядеть, что его правая рука скользит по скале, плотно прилегая к сероватому камню с черными прожилками, и пальцы иной раз делаются длинными и узловатыми, словно корни какого-нибудь из здешних растений. Его рука врастала в скалу.
Девушка невольно порадовалась, что ее запястье он сжимает левой кистью.
«Сюда-а… скорее…»
Туманные фаэ были тут как тут, но грешник не солгал: их песни потеряли свое жутковатое очарование, утратили силу, и вскоре она уже обращала на них немногим больше внимания, чем на завывания ветра в невидимых скалах. Гораздо больше ее интересовал другой звук – негромкий, но отчетливый шорох где-то далеко внизу. Там как будто ворочалось что-то огромное, беспокойное…
– Море совсем близко, – сказал Теймар. – Ты, похоже, ни разу его не видела?
– В детстве, когда еще не появился туман… – ответила Фиоре. – Это было давно.
– А я вырос у моря. – Грешник вдруг остановился, прислонился к скале. Его голос казался то близким, то далеким. – В доме с белыми стенами и ярко-зелеными ставнями. Неподалеку росла апельсиновая рощица, а у самого порога чуть ли не весь год цвели алые цветы, которые прежний хозяин дома привез откуда-то с востока. Никто в городе не знал, как они называются, представляешь? Помню их запах – такой сладкий, медовый…
– А море?
– Оно было теплым. Мы жили на берегу лагуны, туда не заходили шторма – так, иной раз небо хмурилось, только и всего. Волны шелестели по золотому песку нежно, словно он был шелковым. По утрам на круглых камнях у самой воды всегда сидели фаэ и пели свои бестолковые песенки. – Фиоре вдруг показалось, что эту историю она уже слышала, и в тот же миг Теймар замолчал. Потом он произнес совсем другим тоном, сухим и жестким: – Впрочем, не верь мне. Я все это выдумал. Нет никакого дома на берегу, и красных цветов нет. У таких, как я, нет ничего… кроме собственной шкуры.
Он потащил ее за собой с такой силой, что Фиоре подумалось: если она споткнется и упадет, грешник не заметит и будет по-прежнему волочить тяжелое тело словно бездушную куклу. Девушка растерялась, затем рассердилась, но сделать так ничего и не смогла.
Туман рассеялся, и она увидела море.
В ее собственных воспоминаниях, равно как и в коротком рассказе Теймара, оно было совсем другим – ласковым и каким-то… нежным. Нежным, словно пушистая серая кошка. К такому фаэ можно было испытывать лишь светлые и добрые чувства, и Фиоре наконец-то поняла: именно они хранились в самом дальнем уголке ее памяти.
Но сейчас перед ней было совсем другое море: серая бескрайняя гладь, чей блеск наводил на мысли о стальном лезвии, способном нести лишь боль и смерть. От внезапно нахлынувшего ужаса Фиоре едва не задохнулась; она даже отступила на несколько шагов, но дальше отступить не сумела – подняться по скале без помощи Теймара ей было не под силу. Стоять на месте тоже оказалось опасно, потому что ноги постепенно погружались в серый песок. Пришла паника: «Он меня обманул! Заманил в ловушку!»
Тысяча глаз наблюдала за Фиоре из-под воды.
«Тебе не спрятаться! – пропели фаэ воздуха, принявшие облик вольно парящих серых перьев. – Ты наша, наша теперь! Навеки!»
– Умолкните, серые трещотки! – Грешник, скривившись, махнул рукой. – Идем.
– Не пойду… – проговорила она севшим голосом. Слова, сказанные вслух, неожиданно придали сил. – Ты потащил меня сюда… зачем? Море требует жертв?
– Да, – просто ответил грешник, чье бледное лицо вновь сделалось бесстрастным. – Но не сегодня и не сейчас. А тащил я тебя сюда потому, что толпа борцов за справедливость вполне могла бы сначала наведаться домой к той, которая дала приют отступнику, пропащей душе… Полагаю, с таким количеством гостей твой милый домик не справился бы.
– Так ты все знал заранее?!
Теймар молча отвернулся. Фиоре сжала кулаки и почувствовала, что вот-вот кинется на него, не совладав со злостью, как вдруг неподалеку раздался чей-то смех, до боли похожий на смех Черной хозяйки.
Звонкий девичий голос произнес:
– Ах, до чего мне по нраву ваши ссоры! Злые души в гневе вспыхивают, словно маленькие солнца! Я даже немного завидую вашей горячей крови.
Фиоре огляделась и увидела несколько больших черных камней шагах в пяти от того места, где они с Теймаром стояли. На одном камне восседало нечто студенистое, полупрозрачное и совершенно бесформенное, но чем больше она глядела на загадочное существо, тем плотнее оно становилось, а очертания рыхлого тела делались все более узнаваемыми и весьма… привлекательными.
Секунд через пять перед ними была девушка, чье прикрытое лишь длинными зеленоватыми волосами тело могло легко вскружить голову любому мужчине. Прелестную картинку, правда, чуть портили ступни – пальцы ног срослись в подобие шипастых плавников, – но даже самый взыскательный взгляд не добрался бы до них, остановившись на более интересных частях тела.
«Кто кому должен завидовать?» – подумала Фиоре, мрачнея.
– Ну, продолжайте же! – требовательно воскликнула водяная фаэ. – Я только-только согрелась от вашего огня!
– Сейчас-сейчас, – пообещал Теймар и, опустившись на колено, сунул правую кисть в песок. Любопытная фаэ чуть привстала, чтобы разглядеть, что он делает; ее прозрачные глаза, и без того нечеловечески большие, сделались попросту огромными.
Внезапно в них словно мелькнула искра.
Фаэ подалась назад, но это было все, что ей удалось сделать: из песка вдруг вынырнула гибкая змея-веревка и петлей захлестнула ногу водяной красавицы. Второй конец веревки оказался в руке у Теймара, и грешник немедленно за него дернул.
– Ай-ай-ай! – заверещала фаэ, вцепившись в свой камень руками и ногами. Ее глазищи вспыхнули зеленым огнем, милое личико исказила злобная гримаса. – Ты что делаешь?! Отпусти! Отпусти сейчас же, а не то я позову на помощь!
– Зови, пожалуйста, – добродушно позволил золотоглазый. – Морскому отцу будет интересно узнать, что ты нарушила его приказ и опять грелась на солнышке. Он ведь не зря запрещает тебе и твоим сестрам заниматься этим дурацким делом – в минуты отдыха вы очень уязвимы. Не в меру смышленые люди с горячей кровью то и дело берут вас в плен и требуют потом исполнения разных глупых желаний. Ты, верно, считала себя особенной? Пускай сестры уже тысячу раз попадались, с тобой ничего подобного случиться не может… то есть не могло.
С минуту фаэ молча смотрела на грешника и тяжело дышала, словно ей не хватало воздуха. Ее лицо менялось, делаясь все более уродливым, но тело оставалось по-прежнему привлекательным, и Фиоре почему-то усмотрела в этом жестокую насмешку над всем человеческим родом и в особенности над женской красотой.
Узкие губы разошлись, обнажив два ряда острых треугольных зубов.
– Чего ты хочешь?
– Поговорить, – сказал Теймар со спокойной улыбкой и небрежно намотал на руку веревку, сотворенную из песка. – Только поговорить, а потом я тебя отпущу на все четыре стороны.
– Валяй, – пробормотало чудовище и, чуть помедлив, прибавило несколько словечек, от которых Фиоре мгновенно залилась краской.
Грешник поморщился:
– В какой таверне ты набралась такого? Ладно, это не мое дело. Расскажи-ка лучше, что привело сюда морского отца пятнадцать лет назад…
– Лет? – переспросила фаэ. – Я не знаю, что это такое.
Теймар тяжело вздохнул.
– Забыл, что они не ведут счет времени, – проговорил он негромко, обращаясь к Фиоре, а потом вновь повернулся к дочери моря. – Сюда, в эти края, твой народ пришел по какой-то причине, так ведь? Она-то меня и интересует.
– Причина? Ты, сын пыли… – процедила фаэ сквозь зубы. – Ты не поймешь.
Фиоре глазом моргнуть не успела, как грешник дернул за веревку и, волоком протащив фаэ по песку, схватил ее сначала за волосы, а потом за шею. Тело дочери моря сохранило человеческие очертания, но стало прозрачным и каким-то рыхлым, ее безобразная физиономия исказилась не то от гнева, не то от страха, но Теймар этого как будто не заметил. Его правая рука держала пленницу мертвой хваткой, а голос превратился в скрежет, от которого Фиоре пробрала дрожь.
– Посмотри в эти глаза. – Каждое слово падало, будто топор палача. – Ты меня назвала сыном пыли, несчастная?!
Вот теперь не осталось сомнений, что фаэ смертельно испугана: она не могла издать ни звука. Фиоре вдруг почувствовала жалость к этому глуповатому существу, которое не разглядело под человеческой наружностью нечеловеческую суть.
«Своего врага надо знать не только в лицо, – подумала она, – но также на слух, по запаху и изнутри…»
– Я повторяю вопрос: зачем твой народ пришел сюда?
– Встреча… – прохрипела фаэ. Грешник немного ослабил хватку. – Б-была назначена встреча… битва… как же вы, люди, это называете?.. А-а, да. Поединок один на один.
– Дуэль, – сказал Теймар. – С кем?
Дочь моря вновь захрипела, в горле у нее что-то забулькало.
– Я не могу произнести его имя… – плаксиво проговорила она.
– Кто он такой? Человек, дьюс или фаэ?
– Фаэ, – прозвучало в ответ. – Фаэ земли… Он опоздал на поединок – эти каменные сердца всегда опаздывают… И тогда морской отец решил, что нам пора идти за ним… Но я больше ничего не знаю, клянусь солью! Тебе лучше спросить какую-нибудь из дочерей рек…
– Здесь нет ни одной реки!
– Есть… – чуть слышно прошептала морская дева. Ее большие глаза помутнели, полупрозрачная кожа стала покрываться слоем белесого налета, а тело начало усыхать, становясь все меньше и меньше. – Есть… Ищи их под землей… Я больше ничего не знаю…
Грешник, нахмурившись, что-то неразборчиво пробормотал себе под нос, а потом размахнулся и без видимых усилий забросил фаэ в воду. Веревка из песка рассыпалась, словно ее и не было. Дочь моря, гневно оскалившись, выдала череду отборных ругательств и, превратившись в большую серебристую рыбину, ушла на глубину.
Лишь тогда Фиоре осознала, что произошло нечто странное.
– Ради семи печатей, – прошептала она, – как все это понимать?..
– Ты же слышала, – ответил Теймар, устало пожимая плечами. – Она рассказала…
– Нет-нет, я не об этом! Что ты с ней сделал? Я читала, что фаэ можно обмануть, но ты же попросту запугал ее, силой заставил говорить! И эта веревка… Ведь песок – вещь нерукотворная, а такие вещи не подчиняются печатям!
Грешник прошел мимо нее и сел на камень, где недавно отдыхала фаэ.
– Значит, теперь ты это понимаешь так же хорошо, как я? Любопытно… Все верно. Я же сказал, что не печатник. Сегодня утром. Забыла? – Девушка покачала головой: нет, она не забыла. – Наш мир устроен очень причудливо: печати помогают людям справляться с дьюсами, но лишь самые сложные из них действуют против фаэ, да и то – всего лишь несколько секунд. Что же делать, если нужно обуздать непокорного стихийного духа? Это, в общем-то, невыполнимая задача… для тех, у кого нет под рукой сговорчивого дьюса, чей уровень достаточно высок. – Он поднял правую руку и пошевелил пальцами. – Все просто. Я… потом мой дьюс… фаэ песка… и дочь моря.
– Так ты любого фаэ можешь… обуздать?
Теймар усмехнулся:
– Нет, конечно. Ты посмотри на меня – я же сейчас не смогу встать с этого камня! Эта веревка отняла столько сил, что хватило бы на печать размером с квартал Тишины. Я немного отдохну, а потом мы пойдем дальше.
– Дальше? – Фиоре скривилась. Многое стало понятным, но среди обуревавших ее противоречивых чувств не было места жалости к уставшему грешнику. – А зачем мне идти с тобой? Сам сказал, что взял меня сюда из-за тех идиотов, что возомнили себя вершителями правосудия, но теперь-то они не опасны. Я вполне могу пойти домой…
– Иди. – Теймар улыбнулся. – Смотри только, не заблудись в тумане.
– Ах ты, проклятый… – Она сердито топнула ногой, не в силах подобрать слово. Некстати вспомнилось ругательство, которое взбесило ее золотоглазого спутника совсем недавно: «Сын пыли». Интересно, отчего он так разъярился? – Проклятый грешник! Что же мне делать теперь?
Он вздохнул и укоризненно покачал головой:
– Немного подождать, я же сказал. А потом мы отправимся к дочерям рек. Неужели художница в тебе не соскучилась по новым впечатлениям? Сидя в Эйламе, ничего необычного не нарисуешь.
– Искуситель… – пробормотала Фиоре. – Ладно, отдыхай…
– О-о, до чего ты великодушна, – усмехнулся Теймар и закрыл глаза.
Девушка поняла, что грешник погрузился в себя, отрешившись от всего остального мира… Быть может, он советовался со своим дьюсом или обдумывал то, что удалось узнать от фаэ. В любом случае она ненадолго оказалась предоставлена самой себе. Так случалось раньше не раз, но уже довольно давно Фиоре не видела моря.
…шум ветра.
…привкус соли на губах.
…чей-то пристальный и тяжелый взгляд.
– Кто ты? – беззвучно спросила она. – Мне кажется, я тебя знаю.
«Я тоже тебя знаю».
Тучи ненадолго разошлись, сверкнуло солнце – будто осколок стекла посреди дорожной пыли. Отблески лучей запрыгали по воде, и она заискрилась, ненадолго оживая. «Интересно, – подумала девушка, – как выглядит фаэ солнечного луча? На кого он похож?..»
«Ты приходила сюда много раз».
– Этого не может быть! Я за всю свою жизнь ни разу не выходила из города!
«Но я знаю тебя… Хотя ты и впрямь раньше была другой… Вы, люди, все время меняетесь! Ты часто сидела на берегу и смотрела на птиц, летящих над водой. Ты пела… И за тобой иногда приходила женщина».
Фиоре почувствовала озноб:
– Женщина? Какая женщина?
Солнечный свет янтарной рекой полился через прореху в облачном покрове, и сквозь стальную морскую гладь проступил сияющий цвет, по сравнению с которым лазурная краска – одна из тех, которые Фиоре использовала чаще всего, – показалась бы бледной и невыразительной. Чья-то невидимая рука постепенно вытирала многолетнюю пыль, покрывавшую восхитительный рисунок.
«Вы с ней одинаковые».
Раздался громкий треск – черные камни один за другим сдвинулись с места и переползли ближе к воде. На одном из них по-прежнему сидел грешник, словно не заметивший, что произошло. «Камни пьют воду, – подумала Фиоре. – Что-то тут не так… Хотя… какая разница? Все живые существа способны испытывать голод и жажду, а они-то уж точно живые».
«Ты… вернешься? Скажи… мне надо знать…»
Фиоре понятия не имела, как следует отвечать могущественному фаэ, вдруг снизошедшему до беседы с простой смертной. Мысли путались, правильные слова никак не желали идти на ум, поэтому она, немного помолчав, сказала:
– Приду!
…шум ветра.
…соль на коже.
…немигающий взгляд золотых глаз.
– С кем это ты сейчас разговаривала? – спросил Теймар.
5. Спящая
«…Я впервые встретил тебя через три дня после того, как пришло море. – Лицо Кьярана было непривычно суровым, и от этого маленькая Фиоре притихла, испуганно глядя на своего опекуна. – Мы искали в полуразрушенных кварталах выживших людей, но нашли только тебя. Помнишь, что ты делала?»
«Нет».
«Сидела на краю обрыва, свесив ножки в пропасть, и пела. Тот язык, на котором ты пела… За всю свою долгую жизнь я не слышал ничего похожего. Наверное, это и правда был язык морских фаэ. Ты была такой веселой, словно и не замечала, что вокруг царят смерть и разрушение».
«Я ничего не помню…»
«Знаю… – пробормотал Кьяран, хмуря брови. – Но люди помнят все. Ты должна пообещать мне, что никогда больше не пойдешь к морю, потому что кое-кто вбил себе в голову, что ты… ох… что ты не человек. Если пойдет слух, будто именно ты призвала сюда море, нам не жить. Ты понимаешь?»
Она была слишком мала, чтобы понять.
Но, конечно же, согласилась…
– Такая вот история, – пробормотала Фиоре, опустив голову. – Кьярану не удалось выяснить, кто были мои настоящие родители и что с ними произошло. Мои воспоминания не помогли – в Эйламе оказалось слишком много темноволосых женщин с ласковыми голосами и высоких мужчин, которые умеют подбрасывать маленьких девочек до самого неба. Вот удивительно, да?
– И ты не сумела ничего вспомнить об их профессии?
– А чего ты ждал от ребенка пяти лет от роду? – Она нахмурилась. – Да еще и после того, как фаэ перевернули вверх дном весь Эйлам… Хотя, если честно, именно битву моря и суши я совсем позабыла. Кьяран и Ансиль мне рассказали все, что видели сами, но я никак не могу отделаться от ощущения, что они упустили самое важное.
Теймар вздохнул и подпер подбородок золотой рукой.
– Ты не фаэ.
Фиоре, краснея, взглянула на него:
– Что ты сказал?..
– Не фаэ, – повторил грешник, чуть заметно усмехнувшись. – Кьяран зря переживал. Ты совершенно обычный человек из плоти и крови. Я видел людей, которые сделали свои тела пристанищем для стихийных духов, – до сих пор мороз по коже, едва вспомню эту встречу. Совсем недавно мне довелось лицезреть фаэ зимней стужи, которая отчего-то решила принять облик земной девочки-подростка. Ты не такая… Ты просто человек, который слышит море. Такое бывает, хотя и довольно редко.
«…Она странная, странная, странная! Кьяран, ну зачем тебе понадобилась эта приблуда? Если уж так захотелось, чтобы в доме появился ребенок, отчего ты не выбрал обычное дитя, которого море лишило родителей? Объясни мне, Кьяран! Я твоя дочь, я имею право знать…»
– Твоя уверенность меня радует, – сказала Фиоре, криво улыбаясь.
– Не иронизируй, я говорю вполне серьезно. Теперь о том, почему море пришло сюда… Впрочем, разве ты ничего не поняла из рассказа той студенистой дурочки? Вижу, не поняла. Все очень просто: оно заявилось в ваши края исключительно ради сражения со Спящим Медведем.
Она невольно огляделась, но Спящий был надежно скрыт отвесной скалой, и о его присутствии можно было лишь догадываться по еле ощутимому напряжению в воздухе.
А ведь Кьяран столько раз рассказывал о битве между сушей и морем…
– Они должны были сразиться еще восемь веков назад, – продолжил Теймар. – Но в тот раз Марвин-печатник вмешался и остановил Спящего, не дав ему продвинуться дальше на юг. Водяные фаэ ждали очень долго, а потом их терпение лопнуло. Раз гора не пришла к морю, то море пошло к горе… И ты к этому не имеешь никакого отношения.
– Но зачем им сражаться?
– Это уже не наше дело. – Он встал, огляделся. – Идем?
Они зашагали вдоль берега. Теймар шел впереди, останавливаясь лишь затем, чтобы помочь Фиоре перебраться с одного валуна на другой. Девушка понятия не имела, куда ее ведет грешник, но противиться ему не было сил.
Морские волны, шурша, накатывали на берег и вновь уходили прочь.
Идти было тяжело – ноги то скользили по мокрым камням, то утопали в песке.
Шаг вперед… еще шаг…
Словно во сне.
…река.
«Тебе лучше спросить какую-нибудь из дочерей рек».
…реки, текущие под землей!
– Фиоре!
«Ты ведь знаешь, что за этим стоит, не так ли?»
«Он тоже знает, просто не говорит!»
– Фиоре!
Грешник тряс ее за плечи. Он выглядел обеспокоенным. Растерянно оглядевшись по сторонам, девушка увидела вокруг очень странные черные скалы, похожие на шипы, вздымающиеся выше человеческого роста. Лес этих каменных шипов заслонял и море, и склон, вдоль которого они шли совсем недавно; казалось, что за скалами кто-то прячется. Быть может, та тень из ее видения? Тень, похожая… на медведя.
Фиоре не помнила, как попала сюда.
– Ты шла за мной будто кукла какая-то, – сказал Теймар, нахмурившись. – Я позвал – ты не ответила, за руку взял – она холодная. Что с тобой? Тебе плохо?
– Не знаю, – тихо проговорила девушка и вновь боязливо огляделась. Кто-то большой и опасный притаился за черными камнями, и грешник почему-то не чувствовал его присутствия. – Куда ты меня привел? Не вижу здесь никакой реки.
– А если посмотреть внимательнее?
– Не вижу, – упрямо повторила Фиоре. – Давай уйдем, мне страшно.
Грешник вздохнул и покачал головой. Девушка лишь теперь осознала, что он сжимает ее кисть правой рукой – искусственные пальцы были теплыми на ощупь, живыми. Она вдруг почувствовала себя в нави: привычное медленное течение дневной жизни безвозвратно исчезло, сменившись бурливой горной рекой событий, происходивших против ее воли.
– Посмотри себе под ноги, – сказал Теймар.
Она повиновалась и увидела лишь серый песок – влажный, словно по нему только что прошлась волна. Поодаль семенил маленький краб, торопясь уползти в нору. Чуть дальше из-за валуна выглядывал его собрат побольше, сам похожий на замшелый камень.
Но потом что-то острое прошлось по тыльной стороне ее ладони…
…и в тот же миг мир стал золотым.
Мертвые черные скалы заполыхали так, что глазам сделалось больно на них смотреть. Фиоре невольно зажмурилась, но тут вдруг пришла странная мысль: нельзя, ни в коем случае нельзя упускать ни единого мгновения этого удивительного зрелища! Ничего подобного ей не суждено увидеть и за всю оставшуюся жизнь, поэтому нужно смотреть, хоть дивная красота и причиняет боль!..
– Погоди немного, – посоветовал Теймар. – Сейчас глаза привыкнут.
Он снова оказался прав: вскоре сияние чуть померкло, и она сумела разглядеть, что его источают пульсирующие огни, заточенные в сердце каждого камня. Вероятно, точно такие же пламенные сердца были и у каждой песчинки, но маленькие размеры не позволяли разглядеть их по отдельности, а все вместе они превращались в драгоценный золотой ковер под ногами. Фиоре перевела взгляд на грешника и вздрогнула: его тоже обливал с ног до головы теплый золотистый свет.
– Куда подевались цвета? – испуганно спросила она. – Что с ними случилось?
Вместо ответа Теймар поднял ее правую руку и показал на знак, тускло светящийся на тыльной стороне ладони. «Это печать, – поняла девушка. – Он применил ко мне свою магию!» Внезапно нахлынувшая злость почти сразу угасла: что ж, печать так печать.
Ведь иначе-то нельзя.
– Это ненадолго, – сказал грешник, будто оправдываясь. – Мне просто показалось, что ты должна все увидеть сама. Скоро действие печати закончится, и цвета вернутся обратно.
– Почему это место… такое?
– Не знаю. Где-то рядом вход в Риаррен, но это не могло притянуть сюда так много силы творения. Полагаю, все из-за битвы, которая случилась восемь веков назад, – наверное, фаэ земли и моря столкнулись именно здесь.
– Что такое Риаррен?
– Царство подземных вод. – Теймар улыбнулся. – Загадочный и прекрасный мир.
«…Говорят, речные фаэ испокон веков настроены благодушно по отношению к людям, – однажды сказал Кьяран. – Хотел бы я знать, так ли это на самом деле. Единственная наша река, Арейна, пересохла еще до того, как сюда пришел Спящий, и теперь от нее не осталось даже воспоминаний – так, несколько строк в летописях. Фаэ ручьев слишком легкомысленны, духи колодцев ни с кем не разговаривают, а фаэ подземных вод никогда не поднимаются на поверхность. Жаль, очень жаль, что все так устроено в нашем мире…»
– Я вспомнила! – взволнованно проговорила Фиоре. – Здесь когда-то была река! Она называлась Арейна. Только это было очень…
Она хотела сказать «давно», но не смогла договорить – грешник больно сжал ее ладонь, а другой рукой взмахнул, указывая вниз. Золотистый песок пришел в движение, едва прозвучало имя реки, исчезнувшей в незапамятные времена: он с тихим шуршанием стал осыпаться, словно кто-то копал в нем яму изнутри. Фиоре даже не успела испугаться как следует, а перед ними уже появился темный провал, у самого края которого начиналась узкая лестница.
Ступени вели вниз, во мглу.
– Вход в Риаррен? – спросила она вполголоса. Грешник кивнул, хотя и не очень уверенно. – Хм… немного напоминает логово муравьиного льва. Ты все еще хочешь туда попасть?
– Вне всяких сомнений, – ответил золотоглазый и тотчас же шагнул вперед.
Фиоре, чуть помедлив, последовала за ним. Как только ее нога коснулась первой ступеньки, золотистое сияние погасло и наступила тьма – густая и плотная, почти что осязаемая. Девушка в испуге подалась назад и больно стукнулась спиной о каменную стену, возникшую из пустоты.
– Теймар!
– Я здесь! – откликнулся грешник из темноты. – Погоди, не шевелись… – Миг спустя его рука вновь нащупала и сжала ее запястье. Фиоре облегченно вздохнула и, всмотревшись во мрак, попыталась разглядеть лицо спутника. Отчего-то ей казалось, что глаза Теймара должны светиться как у кота, но она ошибалась. – Не бойся. Я тебя не отпущу.
– Где мы? Это и есть Риаррен?
– Я полагаю, его преддверие. Нас впустили, значит, надо идти дальше…
Фиоре ощутила, как он тянет ее за собой, но не двинулась с места.
Читать бесплатно другие книги:
