Замок лорда Валентина Силверберг Роберт

4

Может, это и был дракон Кинникена, а может, другой, не столь громадный, но он был достаточно велик, длиннее «Бренгалина», он шел на них с готовностью и без колебаний – то ли ангел мести, то ли другая немыслимая сила – неизвестно, но масса его была бесспорно чудовищной.

– Где Гарцвел? – заорал Слит. – К оружию!

Валентин засмеялся.

– Можно ли остановить гарпуном эту мчащуюся гору, Слит! Ты хорошо плаваешь?

Большая часть охотников была занята своей добычей. Но кое-кто оглянулся, и на палубе закипела бешеная деятельность. Гарпунер повернулся кругом и стоял с оружием в каждой руке. Другие бросились к соседним куполам. Валентин, ища взглядом Карабеллу и других, увидел бросившегося к рулю Гарцвела. Лицо скандара было мертвенно бледным, глаза – безумными, словно он увидел посланца смерти.

– Спустить лодки! – закричал кто-то. Лебедки завертелись. Все дико метались вокруг. Один хьорт с почерневшими от страха щеками погрозил Валентину кулаком и грубо схватил его за руку.

– Ты навел его на нас! Ни одного из вас нельзя было пускать на борт!

Откуда-то возникла Лизамон и отшвырнула хьорта, а затем обвила Валентина могучими руками, как бы защищая его от любого нападения.

– Знаешь, а ведь хьорт прав, – спокойно ответил Валентин. – Мы приносим несчастья. Сначала Залзан Кавол потерял свой фургон, теперь этот несчастный Гарцвел теряет…

Раздался страшный удар, когда атакующий дракон врезался в борт «Бренгалина». Корабль накренился и тут же качнулся в другую сторону. Страшная дрожь сотрясала его обшивку. Второй удар – крыльями по корпусу, третий – и «Бренгалин» подскочил.

– Пробоина! – отчаянно закричал кто-то. Все вещи катались по палубе; громадный котел сорвался с креплений и сбил трех матросов, ящик с топорами перевернулся. Корабль продолжал раскачиваться. Валентин увидел на дальней стороне, где еще висел недавний улов, громадного дракона. Чудовище плавало кругом, готовясь к новой атаке. В целенаправленности его убийственных действий уже не было никаких сомнений.

Дракон ударил – «Бренгалин» страшно закачался. Валентин крякнул – руки Лизамон чуть не раздавили его. Он не видел никого из своих, не знал, живы ли они. Корабль явно тонул: слышно было, как в трюм вливается вода. Хвост дракона поднялся над палубой и снова ударил. Все растворилось в хаосе. Валентин почувствовал, что летит, он плавно вознесся, затем опустился и погрузился в воду.

Он попал во что-то весьма похожее на водоворот, и его страшно закрутило и потащило вниз. В его голове звенели слова баллады о Лорде Малиборе. Это правда, что Корональ, увлекшийся охотой на драконов, десять лет назад вышел в море на самом красивом в Пилиплоке охотничьем корабле и не вернулся. Корабль пропал со всей командой. Никто и не знал, что произошло, но, по обрывочным воспоминаниям Валентина, правительство говорило о неожиданном шторме. Вполне возможно, подумал Валентин, что там был этот самый зверь-убийца, мститель за драконов.

И вот теперь второй Корональ, наследник Малибора, встретился с той жесткой участью. Он ожидал смерти в быстринах Стейча, но уцелел; здесь же, в сотнях миль от любого спокойного места, рядом с разъяренным чудовищем, он куда в большей опасности, но плакать бесполезно. Божество явно отвернулось от него. Ему тяжко было думать, что те кого он любил, умрут с ним потому только, что были лояльны, что поклялись идти с ним на Остров, связали себя с неудачником-Короналем и неудачником-капитаном и теперь должны разделить их судьбу.

Его затягивало в глубину, и он перестал думать о приливах и отливах удачи. Он боролся за каждый вздох, кашлял, выплевывал воду и снова глотал ее. А затем его накрыла тьма.

С тех пор как Валентин утратил свое прошлое и оказался возле Пидруда, он никогда не задумывался о философии смерти. Ему хватало жизненных проблем. Он смутно вспоминал, чему учили в школе – что все души возвращаются к Божественному Источнику в тот последний момент, когда происходит высвобождение жизненной энергии, и идут по Мосту Прощания, мосту, которым управляет Понтификс. Но правда это или нет, есть ли мир по ту сторону жизни и каков он, Валентин не задумывался. Однако теперь он пришел в себя в таком странном месте, которое превосходило всякое воображение самых плодовитых мыслителей.

Не есть ли это послежизнь? Гигантское помещение с толстыми влажными розовыми стенами; потолок местами высокий, сводчатый, поддерживаемый мощными колонами, а местами понижается почти до пола. В этой комнате помещались две полусферы, испускающие слабый голубой свет. Воздух скверный, насыщенный паром с резким горьким привкусом, крайне неприятным. Валентин лежал на мокрой скользкой поверхности, грубой, с глубокими складками, все время вздрагивающими. Под рукой чувствовались какие-то конвульсии глубоко внутри. Текстура пола не напоминала ничего известного Валентину, а слабое, но заметное движение внутри его позволяло думать, что место куда попал Валентин не мир после смерти, а просто галлюцинация.

Валентин осторожно встал. Одежда была мокрая, один сапог он где-то потерял, на губах вкус соли. Он был потрясен и изумлен. Стоять на этой беспрерывно дрожащей поверхности было трудно. Оглядевшись, он увидел что-то вроде слабо сиявшей растительности, толстой, мясистой, безлистной, выходящей из пола. Она тоже все время изгибалась от внутреннего движения. Пройдя между двумя колоннами и через участок, где пол почти сходился с потолком, он увидел нечто вроде пруда с зеленоватой жидкостью. За ним ничего не было видно из-за тумана.

Он подошел к пруду. Очень странно, там были сотни ярких рыб, которых он видел в море накануне охоты. Но они не плавали, они были мертвыми и разлагались, мясо отваливалось от костей, а внизу, под водой, был толстый, в несколько футов, ковер из таких же костей.

Позади вдруг послышался рев. Валентин оглянулся. Стены комнаты пришли в движение, подались назад, в понижающейся части потолка появилось большое отверстие, и из него хлынул поток воды, затопив Валентина до бедер. Он едва успел добраться до колонны и обвить ее руками, в то время как вода хлестала вокруг с ужасающей силой. Он устоял, хотя были моменты, когда он думал, что его снесет. Но затем потолок закрылся, поток прекратился, вода всосалась в щели, образовавшиеся в полу, остались только рыбы. Пол начал содрогаться, отчаянно бьющиеся рыбы покатились к зеленоватому пруду. Попав туда, они быстро перестали двигаться.

И вдруг Валентин понял.

Он не умер, и он не где-то в послежизни. Он в брюхе дракона.

И он захохотал. Откинув голову назад и закатывался хохотом. Что еще оставалось делать? Кричать? Ругаться? Громадное животное одним глотком втянуло в себя Короналя Маджипура, как мелкую рыбешку. Но он слишком велик, чтобы его отправить в тот переваривающий пруд, поэтому он сидит на полу драконьего желудка. А дальше? Поселиться здесь до конца дней и обедать сырой рыбой из улова дракона?

Комедия, подумал Валентин.

Но и трагедия, потому что все остальные погибли в крушении «Бренгалина». И он скорбел только о них теперь. Навеки умолк звонкий голос Карабеллы, пропала навсегда удивительная точность руки и глаза Слита, скандары никогда не наполнят воздух множеством ножей, серпов и факелов, кончилась, едва начавшись, жизнь Шанамира…

Валентин не мог перенести мыслей о них. Он освободил мозг от скорби, боли и чувства утраты и снова захохотал, протягивая руки к стенам этой странной комнаты.

– Это замок Лорда Валентина! – крикнул он. – Тронный зал! Я приглашаю вас всех отобедать со мной в большом пиршественном зале!

Из темной дали послышался голос:

– Клянусь своими кишками, я принимаю это приглашение!

Валентин изумился сверх всякой меры.

– Лизамон?

– Нет, Понтификс Тиверас и его косоглазый дядя! Это ты, Валентин?

– Да. Где ты?

– В глотке этого вонючего дракона. А ты где?

– Невдалеке от тебя! Но я тебя не вижу.

– Пой, – предложила она. – Стой на месте и пой, а я постараюсь дойти до тебя.

Валентин запел как можно громче:

Лорд Малибор был красив и смел

И любил бурное море…

Снова послышался ревущий звук: Гигантская глотка животного вновь открылась, чтобы впустить морскую воду и кучу рыбы. Снова Валентин ухватился за колонну, когда поток ударил его.

– Ох, во имя пальцев Божества, держись, Валентин, держись, – закричала Лизамон.

И он цеплялся изо всех сил и прижимался к столбу. Откуда-то Лизамон окликнула его и потребовала, чтобы он продолжал петь, Валентин повиновался. Он слышал: как она наугад подхватила балладу, пробираясь через замысловатые драконьи внутренности, и, наконец, увидел ее в слабом свете. Оба улыбались друг другу, засмеялись и обнялись.

Но при виде ее он снова вспомнил тех, кого наверняка нет в живых, и это снова вызвало в нем боль и стыд. Он закусил губу и отвернулся.

– Ты что, Милорд? – растерянно спросила она.

– Остались только мы с тобой, Лизамон…

– Да, но хвала Божеству и за это.

– Но остальные были бы живы, если бы не сделали глупости идти за мной…

Она схватила его за руку.

– Милорд, ведь скорбь не вернет их к жизни, если они умерли.

– Знаю, но…

– Мы спасены. Если мы потеряли друзей, это очень печально, но это не твоя вина. Они пошли за тобой по своей воле, верно? И если пришло их время, то оно пришло, и с этим ничего не поделаешь. Горюй о них, Милорд, но радуйся, что мы спасены.

– Да, скорбь не вернет их к жизни. Но что за спасение для нас? Долго ли мы просуществуем тут, Лизамон?

– Достаточно для того, чтобы вырваться на свободу. – Она вытянула из ножен вибромеч.

– Ты думаешь, мы сможем прорубить тропу наружу? – ошеломленно спросил он.

– А почему нет? Я прорубалась и через худшее.

– Как только ты дотронешься этой штукой до драконьей плоти, он нырнет на дно. Здесь мы в большей безопасности, чем под водой в пяти милях глубины.

– В самое темное время тебе говорили, что ты оптимист, – возразила она. – Где же теперь твой оптимизм? Дракон живет на поверхности. Он будет метаться, но не нырять. А если мы и окажемся на пять миль ниже поверхности – по крайней мере, быстрая смерть. Ты все равно не сможешь вечно дышать этой вонью и гулять в рыбьем брюхе.

Лизамон коснулась мечом боковой стенки. Толстая влажная плоть слегка вздрогнула, но не отпрянула.

– Видишь? У него здесь нет нервов, – сказала она, вводя оружие чуть глубже и поворачивая. – Здесь только дрожь и сокращения. – Она продолжала углубляться. – Как ты думаешь, он никого больше не проглотил кроме нас?

– Я слышал только твой голос.

– И я – только твой. Фу, ну и чудовище! Я пыталась удержать тебя, когда нас перекинуло через борт, но потом нас ударило и я выпустила тебя. Но мы все-таки попали в одно и то же место.

Она уже вырыла дыру в фут глубиной и в два шириной в боку драконьего желудка. Дракон, казалось, вовсе не заметил этого.

– Пока я режу, сходи посмотри, нет ли кого-нибудь еще. Только не уходи далеко, слышишь?

– Я буду осторожен.

Он пошел вдоль стены желудка, звал, но ответа не получал. Тем временем Лизамон уже глубоко врубилась в тело дракона. Повсюду были навалены куски мяса, а сама она забрызгана кровью.

– Как по-твоему, далеко до конца? – спросил он.

– С полмили.

– Ну да?

Она засмеялась.

– Я думаю, десять-пятнадцать футов. Давай очищай отверстие за мной. Эта мясная куча растет быстро, я не успеваю ее откидывать.

Чувствуя себя мясником и не слишком радуясь этому, Валентин стал хватать куски и отбрасывать их подальше. Он вздрогнул от омерзения, когда увидел, что сокращения желудка смели куски мяса к пищеварительному пруду. Но, похоже, тут годились любые протеины.

Все глубже проникали они в брюшную стенку дракона. Валентин вдруг оглянулся.

– Отверстие за нами затягивается!

– Зверь, живущий вечно, должен уметь залечивать раны, – ответила Лизамон.

Валентин с беспокойством следил, с какой поразительной скоростью заживлялась рана, нарастала новая плоть. Что, если их закупорит в этой нише?

Лизамон заметно стала уставать, а нора закрывалась почти с той же скоростью, с какой Лизамон рубила.

– Не знаю, смогу ли… – прошептала она.

– Дай мне меч.

– Ты с ним не справишься! – засмеялась она и с яростью вернулась к борьбе, изрыгая проклятия по адресу драконьей плоти, растущей вокруг нее.

– Здесь мясо другое – плотнее. Может, это слой мыщц под шкурой…

И вдруг на них хлынула вода…

– Пробились! – закричала Лизамон, повернулась, схватила Валентина, как куклу, и толкнула вперед, в отверстие на боку дракона, продолжая крепко держать его за бедра. Он едва успел набрать в легкие воздух, прежде чем очутился в зеленых объятиях океана.

Лизамон выскочила сразу же за ним, держа его теперь за лодыжку, а потом за руку, и они метнулись вверх.

Им казалось, что они целые часы добирались до поверхности. Голова Валентина болела, ребра разрывались, грудь горела.

Он выскочил на чистый свежий воздух и вяло поплыл, усталый, дрожащий, стараясь отдышаться. Лизамон плыла рядом. Их грело прекрасное яркое солнце.

Он был жив и невредим, он освободился от дракона. И плыл где-то во Внутреннем Море, в сотнях миль от любого берега.

5

Когда первые минуты изнеможения прошли, Валентин поднял голову и огляделся. Дракон был еще виден в нескольких сотнях ярдов, но казался спокойным и медленно плыл в противоположном направлении. «Бренгалина» не было и следа, только разбросанные обломки и никого живого.

Они подплыли к большому обломку и легли поперек него. Долгое время оба молчали. Наконец Валентин спросил:

– Плывем к архипелагу или прямо к Острову Снов?

– Плыть – тяжелая работа, Милорд. Нам бы сесть на спину дракона.

– А как им управлять?

– Дергать за крылья.

– Сомневаюсь. Во всяком случае, в драконьем брюхе нам подавали свежую рыбу каждые несколько минут.

– И гостиница большая, – поддержала Лизамон, – только плохо проветривалась. По-моему, здесь лучше.

– Но долго ли мы сможем так плыть?

Она странно взглянула на него.

– Ты сомневаешься, что нас спасут?

– В данном случае разумное сомнение.

– Мне было предсказано во сне от Леди, – сказала Лизамон, – что смерть придет ко мне в сухом месте и когда я буду очень старой. Я еще молода, и это место наименее сухое во всем Маджипуре за исключением, может быть, середины Великого Океана. Бояться нечего. Раз не погибну я, не погибнешь и ты.

– Хороший вывод, – сказал Валентин.

– Что будем делать?

– Ты умеешь составлять послания, Милорд?

– Я Корональ, а не Король Снов.

– Любой мозг может достичь другого, если его направить как надо. Думаешь, такие способности только у Короля и Леди? Маленький колдун Делиамбер беседует с мозгами ночью, и Гарцвел говорил, что он во сне разговаривал с драконами и ты…

– Но я еще не вполне в себе, Лизамон, то, что осталось от моего мозга, не пошлет послания.

– Пошли послание по воде Леди, своей матери, или ее людям на Острове, или народу архипелага. У тебя есть сила. Я глупая, я только и умею размахивать мечом, а твой мозг, Милорд, высоко ценился в Замке, и теперь, когда нам необходимо… Сделай это, Лорд Валентин! Зови на помощь и помощь придет.

Валентин был настроен скептически. Он мало знал о сети общения во сне, которая, похоже, связывала всю планету. Да, часто бывало, что мозг призывал мозг, и, конечно, были Силы Острова и посланные с Суврейла прямые сообщения с каким-то механическим усилением, но сейчас, когда он дрейфует здесь, в океане, на куске дерева, а его тело и одежда запятнаны плотью и кровью гигантского зверя, а дух так истощился от неожиданных бедствий, что даже пресловутая вера в удачу и чудо дала крен – как он может надеяться вызвать помощь через такую бездну?

Он закрыл глаза и попытался сконцентрировать энергию мозга в одной точке в глубине черепа. Он представил себе яркую искру света, скрытый луч, который можно бросить вдаль. Но все было бесполезно. Он вдруг обнаружил, что думает о каком-нибудь зубастом сознании, которое скоро начнет щипать его болтающееся в воде ноги. Он со страхом подумал, что, если и сможет послать послание, то не дальше чем в мозг дракона, разрушившего «Бренгалин» и убившего всех его обитателей. И тогда дракон вернется и закончит свою работу. Но он все-таки попытается, несмотря на свои сомнения, он обязан сделать это для Лизамон Холтен. Он напрягся, едва дыша, и старался сделать что-то для сообщения.

Он продолжал свои попытки до самого вечера. Быстро наступила темнота, и вода странно засветилась призрачным зеленоватым светом. Они боялись уснуть одновременно, чтобы не соскользнуть с обломка и не потеряться, поэтому установили дежурство. Когда настала очередь Валентина бодрствовать, он с трудом удержался от сна и боялся, что вот-вот потеряет сознание. Время от времени он пытался посылать сообщение, но ничего не получалось. Мы пропали, думал он.

К утру он спал. Во сне он старался добраться своим мозгом до далеких мозгов, а потом скатился в глубокий сон.

Его разбудило прикосновение руки Лизамон к его плечу.

– Милорд!

Он открыл глаза.

– Теперь можешь прекратить посыл. Мы спасены!

– Что?

– Лодка, Милорд. Видишь, на востоке.

Он тяжело поднял голову. Да, к ним плыла лодка. Весла блестели на солнце. Галлюцинация, подумал он. Иллюзия. Мираж.

Но лодка подошла. Чьи-то руки подняли его и осторожно положили, кто-то поднес к его губам фляжку с холодным питьем – вином или водой, он не понял. С него сняли мокрую, грязную одежду и завернули во что-то сухое и чистое. Чужие, двое мужчин и женщина с гривами рыжеватых волос и в незнакомой одежде. Он слышал, как Лизамон разговаривала с ними, но слова расплывались, и он не вникал в их смысл. Неужели он вызвал этих спасителей своей передачей мысли? Кто они? Ангелы? Духи? Валентин лежал, полностью изнуренный. Он подумал, не сказать ли потихоньку Лизамон, чтобы она не упоминала его истинной личности, но даже на это у него не хватило энергии. Он понадеялся на ее здравый смысл. Не станет же она городить абсурд на абсурд: "Он Корональ Маджипура, инкогнито, и нас проглотил дракон, но мы прорубили себе выход. "Да, конечно, для этих людей это было бы венцом невероятного. Валентин слабо улыбнулся и уплыл в сон без сновидений.

Он проснулся в веселой солнечной комнате с окнами на широкий золотой пляж. На него серьезно и сосредоточенно смотрела Карабелла.

– Милорд! – тихо сказала она. – Ты меня слышишь?

– Это сон?

– Это остров Мардиджил в архипелаге – сказала она. – Тебя подобрали вчера в океане, тебя и Лизамон. Островные рыбаки искали в море выживших, поскольку корабль затонул.

– Кто еще жив? – быстро спросил Валентин.

– Делиамбер и Залзан Кавол здесь, со мной. Здешние жители сказали, что Кон, Шанамир, Виноркис и какие-то скандары – не знаю, наши или нет – подобраны рыбаками соседнего острова. Некоторые из охотников на драконов спаслись на своих лодках и тоже добрались до острова.

– А Слит? С ним как?

– О нем ничего не знаю. Но поиски продолжаются. Может быть, он на другом острове. Их здесь много. Божество до сих пор хранило нас, наверное, и теперь не раскидает по сторонам.

– Она слегка улыбнулась. – Лизамон рассказала невероятную историю, как вас обоих проглотил громадный дракон и вы прорубили себе выход вибромечом. Островитянам очень понравилось. Они считают, что это самая замечательная сказка после легенды о Лорде Стиамоте…

– Так оно и было, – сказал Валентин.

– Что, Милорд?

– Дракон проглотил нас. Она сказала правду.

Карабелла засмеялась.

– Когда я впервые увидела во сне, кто ты есть на самом деле, я поверила сразу. Но этому…

– Внутри дракона, – сказал он, – были колонны, поддерживающие свод желудка, и в одном конце отверстие, через которое каждые несколько минут хлестала морская вода, а в ней рыбы; рыба постепенно двигалась к зеленоватому пруду, где и переваривалась. И мы тоже переварились бы, но нам повезло. Так она рассказывала? Ты думаешь, мы все это придумали, чтобы позабавить вас?

– Да, она рассказывала то же самое. Но мы думали…

– Это правда, Карабелла.

– Стало быть, это Божественное чудо и ты будешь прославлен во все времена.

– Я уже прославился, – кисло заметил Валентин, – как Корональ, потерявший трон и занявшийся жонглировать за недостатком королевских занятий. Это обеспечит мне место в балладах рядом с Понтификсом Ариоком, который объявил себя Леди Острова. А теперь еще дракон украсил легенду, которую я сотворил для себя. – Выражение его лица вдруг изменилось. – Надеюсь, вы никому из здешних не говорили, кто я?

– Ни слова, Милорд.

– Хорошо. И дальше помалкивайте. Им и так во многое насчет нас трудно поверить.

Островитянин, худощавый, загорелый, с большим пучком светлых волос, что, видимо, здесь было общим стилем, принес Валентину поднос с едой: немного бульона, кусок жареной рыбы, треугольные ломти плода с темно-синей мякотью и крошечными алыми семенами. Валентин сразу почувствовал зверский голод.

Позднее они с Карабеллой гуляли по берегу.

– Я опять решил, что навеки потерял тебя, – тихо сказал он.

– Разве я так важна для тебя, Милорд?

– Даже выразить не могу, как важна.

Она грустно улыбнулась.

– Какие приятные слова, Валентин! Я зову тебя Валентин, а не Лорд Валентин. А сколько очаровательных женщин ждет Лорда Валентина в Горном Замке?

Он и сам иногда задумывался об этом. Была ли у него там любовница? Может, и не одна? Может быть, даже невеста? Многое из прошлого все еще оставалось скрытым. А если он доберется до Замка, и его встретит ожидающая его женщина…

– Нет, – решительно сказал он. – Ты моя, Карабелла, а я твой, а что бы ни было в прошлом – если было – относится к прошлому. Теперь у меня другое лицо и другая душа.

Она смотрела скептически, но не спорила, и он слегка поцеловал ее нахмуренный лоб.

– Спой мне ту песню, что ты пела в Пидруде в фестивальную ночь.

Она улыбнулась и тронула струны арфы:

Моя любовь прекрасна, как весна и нежна, как ночь…

Он обнял ее за плечи и они пошли дальше по берегу. Здесь было изумительно хорошо, тепло и спокойно. Многоцветные птицы сидели на изогнутых ветвях невысоких деревьев, а кристально чистое прозрачное море лизало песок. Воздух был полон аромата незнакомых цветов. Вдали слышались смех и негромкая музыка. Велико искушение, подумал Валентин, бросить все фантазии насчет Горного Замка и навсегда остаться на Мардиджиле, на рассвете выходить на рыбачьей лодке, а все остальное время валяться под жарким солнцем.

Но для него не могло быть такого отречения. Залзан Кавол и Делиамбер, здоровые и хорошо отдохнувшие после морских испытаний, явились днем к нему и тут же заговорили о продолжении путешествия.

Залзан Кавол, как всегда бережливый имел деньги при себе, когда "Бренгалин затонул, так что по крайней мере половина их богатства была спасена, даже если Шанамир потерял остальное. Скандар выложил блестящие монеты.

– С этим, – сказал он, – мы можем нанять рыбачью лодку до Острова. Я говорил с нашими хозяевами. Этот архипелаг девятьсот миль длиной; он состоит из трех тысяч островов, из них больше восьмисот обитаемы. Здесь никто не берется пройти весь путь до Острова, но за несколько реалов мы можем нанять большой тримаран до Родмент Грон, находящегося примерно в середине цепи островов, а там мы, вероятно, найдем транспорт на оставшийся путь.

– Когда отплываем? – спросил Валентин.

– Как только все соберемся, – ответил Делиамбер. – Мне сказали, что кое-кто из наших уже на пути сюда с ближайшего острова.

– Кто?

– Кон, Виноркис, Шанамир, – сказал Залзан Кавол, – и мои братья Ирфон и Роворн. С ними капитан Гарцвел. Гейбор Херн утонул, я видел его гибель: его ударило балкой… А о Слите ничего не известно.

Валентин коснулся руки скандара:

– Я скорблю о твоей последней потере.

Залзан Кавол хорошо владел собой.

– Давай лучше порадуемся за тех, кто остался жив, Милорд, – сказал он.

Ближе к вечеру пришла лодка с соседнего острова. Все выжившие начали обнимать друг друга, только Гарцвел стоял в стороне, оцепеневший и растерянный, потирая обрубок руки. Он, казалось, был в шоке. Валентин протянул ему руки, но Гарцвел упал на колени, коснулся лбом песка и дрожащими руками сделал знак горящей звезды.

– Милорд… – прошептал он. – Милорд.

Валентин недовольно оглянулся.

– Кто проболтался?

Все молчали, потом Шанамир испуганно сказал:

– Я, Милорд. Я не хотел ничего плохого. Скандар так переживал потерю своего корабля… Я хотел утешить его и сказал, кто был его пассажир, и сказал, что капитан войдет в историю Маджипура через твое путешествие с ним. Это было до того, как мы узнали, что ты жив. Милорд, я не хотел ничего плохого! – губы мальчика дрожали.

– Ничего плохого и нет. Я прощаю тебя, Гарцвел!

Испуганный драконский капитан скорчился у ног Валентина.

– Встань, Гарцвел, иначе я не могу с тобой разговаривать…

– Милорд…

– Вставай. Ну, пожалуйста, встань!

Скандар ошалело посмотрел на Валентина.

– Ты сказал – пожалуйста?

Валентин засмеялся.

– Я видно, забыл привычки власти. Ладно: встань! Я приказываю!

Гарцвел, дрожа, поднялся. У него был жалкий вид, у этого маленького трехрукого скандара с потускневшим, запачканным песком мехом, удрученным лицом.

– Я принес тебе несчастье, а тебе только этого не хватало. Прими мои извинения. Если судьба снова улыбнется мне, я исправлю беду, причиненную тебе. Я тебе это обещаю. Что ты думаешь делать сейчас? Соберешь свою команду и вернешься в Пилиплок?

Гарцвел с несчастным видом покачал головой.

– Я не могу вернуться. У меня нет корабля, нет репутации, нет денег. Я потерял все и никогда не восстановлю потерю. Мои люди свободны от контракта с тех пор, как «Бренгалин» затонул. Теперь я один. И разорен.

– Тогда пойдем с нами на Остров Леди, Гарцвел.

– Как, Милорд?

– Мы не можем остаться здесь. Я думаю, островитяне предпочли бы не иметь поселенцев, и здешний климат не годится для скандаров. И, я думаю, драконий охотник не может стать рыбаком: он будет страдать всякий раз, забрасывая сеть. Поедем с нами. Если мы не уйдем дальше Острова, ты, может, найдешь успокоение в службе Леди. Если же мы продолжим путь, тебе будет честь, когда мы поднимемся на Замковую Гору. Что скажешь, Гарцвел?

– Мне страшно быть с тобой рядом. Милорд.

– Разве я такой страшный? Разве у меня драконья пасть? Посмотри на других, что-то они не зеленеют от страха. – Валентин хлопнул капитана по плечу и обернулся к Залзану Каволу. – Никто не заменит тебе погибшего брата, но я даю тебе хотя бы компаньона твоей расы. А теперь – не начать ли нам готовиться к отъезду? До Острова еще много дней пути.

Через час Залзан Кавол договорился, что утром их повезут на восток. В этот вечер гостеприимные островитяне устроили им роскошный пир с холодным зеленым вином, сладкими сочными фруктами и изысканным свежим мясом морского дракона. От этого последнего блюда Валентина стало тошнить, и он было уже отодвинул его в сторону, но увидел, что Лизамон жует так, словно ей вовек уже не видать мяса. В качестве упражнения в самоконтроле он решился силой проглотить кусок, но вкус был так неотразим, что Валентин сразу же отказался от всех неприятных мыслей, связанных с морскими драконами.

Пока они ели, солнце село и быстро стемнело, как всегда в тропиках. По небу шли дрожащие тона янтарного, фиолетового, красного и золотого. Да, благословенные острова, подумал Валентин, исключительно радостное место даже для этой планеты, где большинство мест – счастливые и полные жизни. Население, кажется, было в основном однородное – красивый длинноногий народ человеческой расы, с густыми золотистыми волосами и гладкой, медового цвета кожей. Встречались, правда, и вруоны, и даже гейроги, а Делиамбер сказал, что на других островах народ разных рас. По его словам, островитяне почти не соприкасаются с континентами, живут своей жизнью и мало чего знают о делах большого мира. Когда Валентин спросил одну из хозяек, проезжал ли мимо них Лорд Валентин Корональ из своего вояжа по Зимролу, она взглянула на него и простодушно спросила:

– А разве Корональ не Лорд Вориакс?

– Нет. Я слышал, что он умер года два назад, – сказал кто-то из островитян, и это было воспринято за столом как новость.