Северное сияние Робертс Нора

— Не знаю. Она все время плачет. Громко. А потом спит. Долго-долго. Но она меня уже за палец держала. И еще она сосет мамину сисю, чтобы молока попить.

— Вот оно как, — только и сказал Нейт.

— Принести вам молока? Стакан? — предложила Мег, наливая Дэвиду кофе.

— Розе сказали, что ты тут за нее пашешь. — Дэвид положил себе сахар. — Просила передать спасибо. Мы все тебе благодарны.

— Не за что. — Мег обернулась на Чарлин. — Вы тут думайте, что заказывать будете, а я тем временем молоко принесу.

Пикап Нейт оставил для Мег, а сам пошел в участок пешком. Солнце светило не ярко, однако было уже светло. Горы были затянуты тучами — такими, как он теперь знал, которые несут большой снегопад. Но ветер поутих, и мороз отпустил. От ходьбы мышцы разогрелись, в голове прояснилось.

Он то и дело встречал знакомые лица, обменивался приветствиями в той машинальной манере, как это делают люди, когда видятся изо дня в день.

И с долей удивления ему подумалось, что он, кажется, нашел свое место в этом мире. Не просто убежище или укрытие ото всех и вся, а надежное место.

Он не мог припомнить, когда его в последний раз посещала мысль о переезде в другой город или переходе на другую работу. И давно не приходилось прилагать волевых усилий, чтобы утром встать с постели. Он перестал сидеть вечерами в темноте, не ложась спать из боязни ночных кошмаров.

Иногда это гнетущее чувство еще возвращалось, ложилось на его голову, плечи, душу, но теперь этот гнет уже не был таким непосильным, как раньше.

Нейт еще раз взглянул на горы и подумал, что он в долгу перед Патриком Гэллоуэем. За то, что взломал черный панцирь, который он вокруг себя воздвиг, заставил выйти из бездонной тьмы, и теперь, пока не свершится правосудие, он уже не сможет, да и не захочет остановиться.

Его прогулка была прервана появлением внедорожника Хопп.

— Еду навестить Розу с малышкой.

— Передавайте привет.

— Сам бы съездил. Есть новости. Послезавтра горноспасатели проводят плановый сход лавины, так что дорога на Анкоридж будет закрыта.

— Опять!

— Время от времени федералы устраивают такие штуки, чтобы снег в горах не накапливался. Одна такая лавина запланирована на десять утра понедельника, то есть послезавтра. Пич только что получила уведомление. Я заскакивала в участок — она мне сказала. Надо вам выпустить бюллетень на эту тему.

— Я прослежу.

— И еще. По школьному двору шатается лось. Двое ребят решили его погонять, так он с перепугу влупился в две припаркованные машины, потом бросился на обидчиков. Дети теперь в школе, но лось очень раздосадован. Чему улыбаешься? — возмутилась она. — Ты когда-нибудь видел рассерженного лося?

— Никак нет, мэм, но подозреваю, что скоро увижу.

— Если не удастся выпроводить его из города, придется пристрелить. — Он перестал улыбаться, и Хопп удовлетворенно кивнула. — Иначе будут пострадавшие.

— Я займусь.

Он ускорил шаг. Не хватало еще в лося стрелять, тем более возле школы. Пускай считают его слабаком, но кровопролития не дождутся.

Нейт энергично вошел в участок. Там были все его сотрудники и еще Эд Вулкотт. У Отто лицо от злости приобрело багровый оттенок, и они с Эдом только что не бодались.

Лавины, рассерженный лось, взбешенный зам, взбешенный банкир. Чудненькое утро.

— Вовремя, — начал Эд. — Шеф, мне надо с вами переговорить. Наедине.

— Придется ждать. Пич, информацию о спуске лавины передай на радиостанцию. Пусть объявляют в течение дня каждые полчаса. И напечатай листовки, разошли по всему городу. Питер, ты поедешь за город и лично оповестишь каждого, кто живет южнее Волчьего распадка, что они на несколько дней будут отрезаны от города.

— Слушаюсь, сэр.

— Шеф Бэрк!

— Минуточку, — остановил он Эда. — Отто, у нас возле школы бродит растревоженный лось. Кое-каким машинам уже причинены повреждения. — Он подошел к оружейному шкафу. — Сейчас поедешь со мной, попробуем его выпроводить.

Он отпер шкаф, выбрал себе дробовик — в искренней надежде, что применять его не придется.

— Я уже десять минут как жду, — возмутился Эд. — Неужели нельзя перепоручить какого-то лося помощникам?

— Можете здесь меня дождаться, или я заскочу в банк, как только освобожусь.

— Как вице-мэр…

— Как вице-мэр, вы мне порядком надоели, — закончил Нейт. — Отто, поедем на твоей машине. Моя осталась в «Приюте». Едем!

— Ишь, губами зашлепал, как рыба, вытащенная из воды, — прокомментировал Отто уже на улице. — Он тебя, Нейт, за это поджарит, как пить дать. Эд не любит, когда ему перечат.

— Есть люди поважнее Эда. В данном случае указание избавиться от лося поступило от мэра. — Он забрался в машину. — Стрелять не будем.

— Зачем тогда дробовик?

— На всякий случай, может, пугнуть придется.

Три городские школы — начальная, неполная средняя и средняя — занимали комплекс из трех приземистых зданий, с одной стороны примыкавших к симпатичной рощице, а с другой — граничащих с полем. В хорошую погоду малышам разрешалось дважды в день выходить в поле на прогулку.

А поскольку большинство детей были из местных, то хорошей погодой фактически считалась любая — за исключением разве что снежного бурана.

Старшеклассники предпочитали до и после занятий тусоваться в роще — возможно, что и покуривали.

Во дворе имелся флагшток, к этому часу на нем должны уже были развеваться два флага —Соединенных Штатов и Аляски. Однако флаги вяло трепыхались где-то на середине высоты.

— Должно быть, лось появился в момент подъема флага, — предположил Нейт. — И ребята кинулись его гонять.

— Чем наверняка его только возбудили.

Нейт взглянул на автостоянку — две машины были изрядно помяты.

— Похоже на то.

Теперь он видел и лося, тот стоял на опушке рощи и терся рогами о дерево. На снегу была тонкая дорожка крови. Поскольку о раненых разговора не было, Нейт решил, что это кровь самого лося.

— Мне кажется, он уже больше никому не мешает.

— Похоже, поранился о машину, и настроение у него, должно быть, скверное. Если останется тут, жди беды — особенно если какой-нибудь умник улизнет от учителя и примется опять его гонять. А то ведь еще могут и домой за ружьем сбегать.

— Черт. Подъедем поближе, может, он сам уйдет.

— А скорее — бросится.

— Отто, я не собираюсь стрелять в лося, который мирно чешет рога о дерево.

— Так выстрелит кто-то другой, пока он будет в городе болтаться. Лосятина — вкусное мясо.

— Другой, но не я. И вообще — в городе никто стрелять не будет.

Отто подал машину вперед. Лось повернул голову. Нейт с ужасом увидел, какие злые у него глаза.

— Дьявол! Черт! Твою мать! Ну-ка, гудни. Сохатый оказался на удивление проворен. Но и они тоже не дремали. Зверь ринулся на них галопом — по-видимому, рев мотора и гудок не так испугали, как разъярили его. Продолжая ругаться, Нейт высунулся из окна и выстрелил в воздух. Лось продолжал наступать, Отто, тоже с бранью, едва увернулся от столкновения.

Нейт перезарядил и опять выстрелил в воздух.

— Вали его! — закричал Отто, резко выкручивая руль, так что Нейт чуть не выпал из машины.

— Не стану! — Теперь Нейт выстрелил в сугроб в каком-то полуметре от нарушителя спокойствия.

На сей раз в сторону отвернул лось. И нескладно затрусил в лес.

Нейт еще пару раз пальнул, чтобы тот не вздумал вернуться.

Потом откинулся на спинку сиденья и два раза глубоко вздохнул. Сзади донеслись радостные крики и смех — дети снова выбежали из школы.

— Сумасшедший! — Отто снял шапку и провел рукой по своему бобрику. — Точно, сумасшедший. В Балтиморе, говорят, человека убил, а в какого-то лося стрельнуть не можешь.

Нейт еще раз глубоко вздохнул и отогнал возникшую перед глазами сцену в переулке.

— Этот лось не был вооружен. Едем, Отто. Меня ждет вице-мэр. А ты можешь в моем кабинете писаниной заняться.

Вице-мэр ждать в участке не стал. По словам Пич, он выскочил следом, на ходу разразившись тирадой о том, какой ошибкой было приглашать на пост начальника полиции напыщенного чужака.

Выслушав ее на ходу, Нейт передал дробовик Отто, прихватил рацию и зашагал к банку.

Он шел и представлял себе, что где-то в огромном мире есть место, где морозы бывают еще крепче, чем в феврале в городе Лунаси на Аляске. И молился, чтобы там никогда не оказаться.

Небо прояснилось, а это означало, что о потеплении лучше забыть. Однако солнце оставляло надежду на то, что ко второй половине дня температура поднимется градусов до тридцати. Жара! Солнце окружал радужный нимб, яркий ореол из красного, голубого и золотого сияния. По словам Питера, это явление называлось незнакомым словом «галу».

Иначе — «ложное солнце».

Люди передвигались по улицам, пользуясь благоприятной погодой, чтобы переделать накопившиеся дела. Некоторые издали здоровались с Нейтом взмахом руки или приветственным возгласом.

Джонни Тривани, окрыленный надеждами жених, болтал на тротуаре с Бесс Мэки, а Деб мыла окна магазина с наружной стороны — так, словно на дворе была весна.

В окне радиостанции маячила голова Митча Даубера, он крутил диски и читал в микрофон сводки городских новостей. Нейт помахал ему рукой. Он уже предвкушал, как Митч отпустит что-нибудь философское насчет обращенного в бегство лося.

Февраль. Нейт стоял на углу улиц Центральной и Денали и не мог поверить, что зима незаметно приближается к концу. На носу март. А еще ближе — шестидесятидневный срок, который он сам себе отмерил как точку возврата. Однако он все еще здесь.

И, можно сказать, даже прижился.

В задумчивости он перешел улицу и вошел в банк.

У банковской стойки стояли два клиента, еще один — у окошка почты. По тому, как все вскинули на него глаза, можно было догадаться, в каком состоянии вернулся Эд.

Воцарилось молчание, Нейт кивнул и решительно вошел в служебную зону.

Хотя у банка не было своей парковки и перед входом не мигал лампочками банкомат, офис производил вполне современное впечатление. Ковровое покрытие, на стенах — картины, все строго и солидно.

Он направился к кабинету с именем Эда Вулкотта на двери и постучал.

Эд сам открыл дверь и язвительно фыркнул:

— Придется вам подождать. У меня телефонный разговор.

— Хорошо. — Дверь захлопнулась у него перед носом, но Нейт невозмутимо сунул руки в карманы и стал разглядывать картины.

Одна — с изображением тотема в заснеженном лесу — была подписана Эрнестом Нотти. «Родственник Питера?» — удивился Нейт. Как многого он еще не знает о жителях этого города.

Нейт огляделся. Стеклянной перегородки между клерком и клиентом не было, зато имелись камеры наблюдения. Он это заметил еще в тот раз, когда открывал счет.

Разговор в зале возобновился, до него долетали обрывки. Вечер кино, благотворительная сладкая ярмарка в пользу школьного ансамбля, погода, приближающиеся традиционные гонки на упряжках «Айдитарод». Обычные новости маленького городка. В своем отделении банка в Балтиморе он бы такого не услышал.

Эд дал себе покуражиться и продержал его в холле минут десять, после чего с каменным выражением лица, но легким румянцем на щеках открыл дверь.

— Должен вам сообщить, что я подал на вас жалобу мэру.

— Хорошо.

— Мне не нравится ваше высокомерие, шеф Бэрк.

— И это принято к сведению, мистер Вулкотт. Если это все, что вы имели мне сообщить, то позвольте откланяться, меня ждут дела.

— Я хотел узнать, как продвигается следствие по поводу кражи моего имущества.

— Этим занимается Отто.

— Моему имуществу причинен значительный ущерб. Украдено дорогостоящее рыболовное снаряжение. Я полагаю, я заслуживаю внимания со стороны шефа полиции.

— И вы его имеете. Ваше заявление приобщено к делу, расследование по нему ведется по всем правилам. И я, и мои сотрудники отнеслись к факту кражи со всей серьезностью. Составлена детальная опись похищенного, и если у вора хватит ума им воспользоваться, попытаться продать или хотя бы упомянуть в разговоре, он будет немедленно арестован, а вещи возвращены законному владельцу.

Эд сощурился:

— Наверное, будь я бабой, вы бы занимались мною с большим интересом.

— Не думаю, что вы были бы в моем вкусе. Мистер Вулкотт, — продолжал он, — вы огорчены и даже рассержены. У вас есть на это полное право. К вам проникли воры. Тот факт, что это, скорее всего, сделали по глупости какие-то подростки, никак не умаляет содеянного. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы вернуть вашу собственность. Если вам станет легче, я готов извиниться за то, что был с вами резок. Меня в тот момент беспокоило, что дети в школе могут пострадать от неуправляемого животного. У вас в этой школе учится двое детей. Полагаю, их безопасность для вас также должна быть важнее, чем ход расследования кражи.

Румянец с щек Эда схлынул, и по глубокому вздоху Нейт понял, что гроза миновала.

— Как бы то ни было, вы вели себя грубо.

— Это правда. И невнимательно. Сказать по правде, у меня сейчас вообще масса забот. Например, убийство Патрика Гэллоуэя. Самоубийство Макса. — Он помотал головой. — Соглашаясь на это место, я, честно говоря, не рассчитывал, что мне придется заниматься чем-то более серьезным, чем, скажем, такое вот ограбление.

— Это настоящая трагедия. — Эд опустился в кресло и наконец предложил присесть Нейту. — Трагедия и шок. Макс был мне другом, близким другом. — Он потер затылок. — Я-то считал, что хорошо его знаю. Кто бы мог подумать, что он замышляет самоубийство. Оставить жену, детей… — Он поднял ладони, словно молил о прощении своего друга. — Думаю, меня это расстроило даже сильней, чем кажется со стороны. И это меня гложет, гложет… Я тоже должен перед вами извиниться.

— Это необязательно.

— Я сам нагнетал напряженность вокруг этой кражи. Защитный механизм психики. Легче беситься из-за пропажи удочек, чем думать о гибели Макса. Я помогаю Кэрри с организацией похорон, немного — с финансами. Смерть влечет за собой кучу формальностей. Тяжело. Тяжело этим всем заниматься.

— Нет ничего более грустного, чем хоронить друга. Тем более такого давнего.

— Очень давнего. Хорошие были времена. И дети у нас вместе росли. Да еще эта история с Пэтом…

— Его вы тоже знали?

Он улыбнулся:

— Еще до женитьбы на Арлин. Или, выражаясь ее словами, до того, как она меня приручила. Я ведь не всегда был таким респектабельным горожанином и примерным семьянином. Пэт был… авантюрист, я бы сказал. Хорошие времена, ничего не скажешь. На свой лад, конечно.

Он огляделся по сторонам, как будто сидел не в своем кабинете, а в чужом и не мог вспомнить, как тут оказался.

— Все это кажется невероятным. И то, и другое.

— Обнаружение тела Гэллоуэя для всех стало шоком.

— Я думал, он подался в сторону моря. И все так решили. В этом не было бы ничего удивительного. Правда. Он был натура беспокойная, безрассудная. Этим-то он к себе и привлекал.

— Вы с ним в горы ходили?

— Господи… — Эд выпрямился. — Я раньше любил горы. И испытание, и адреналин — все вместе. Я и сейчас люблю. Только хожу редко — времени нет. Сына вот лазить учил.

— Говорят, Гэллоуэй был отличный альпинист.

— Превосходный. Правда, и в этом плане безрассудства хватало. По мне, так даже лишку, хоть мне и было всего тридцать.

— Есть какие-нибудь соображения: кто бы мог пойти с ним в горы в феврале?

— Никто, и поверьте, я об этом все время думаю. Подозреваю, он с кем-то сговорился — может, с группой — и повел их на вершину. Он мог такое учудить, это точно. Чтобы подзаработать, а заодно испытать прилив адреналина. И кто-то из них его убил. Почему — одному богу известно. — Он покачал головой. — А разве следствие ведет не полиция штата?

— Они. Я просто так спрашиваю, из любопытства.

— Сомневаюсь, что они найдут убийцу. И даже мотив. Шестнадцать лет. Господи, как мир изменился, — проворчал он. — Вот так живешь — и не замечаешь. Знаете, я ведь когда-то один в банке управлялся. Здесь и жил. Деньги держал вон в том сейфе.

Он показал на черный сейф, стоявший на полу.

— Не знал.

— Я сюда приехал в двадцать семь лет. Хотел найти себе место под солнцем, обустроить его по своему вкусу. — Он опять улыбнулся. — Пожалуй, это мне удалось. Первыми клиентами у меня были супруги Хопп и судья Ройс. Нужна была смелость, чтобы деньги мне доверить. Никогда этого не забуду. Но у нас была мечта построить город и мы его построили.

— Хороший город.

— Да, хороший. Я горжусь, что приложил к нему руку. Здесь тогда был старик Хайдел со своим «Приютом странника». Тоже деньги у меня держал, только не сразу решился. Потом другие потянулись. Пич с третьим мужем. Нет, со вторым. Они какое-то время жили за городом, сюда только за покупками приезжали. А когда он умер, она перебралась в город. Отто, Бинг, Деб и Гарри. Чтобы здесь жить, нужно характер иметь. И верить в лучшее.

— Это точно.

— Что ж… — Он потянул воздух носом. — Пэт тоже верил, но на свой лад. И характер у него был. Насчет силы воли не скажу, но с ним было весело. Надеюсь, теперь он упокоится с миром. Как думаете, узнаем мы когда-нибудь, что там все-таки произошло?

— Шансов немного. Но думаю, Кобен сделает все возможное. Будет искать летчика. И всех, кто мог видеть Гэллоуэя перед тем, как он пошел на вершину. Не исключаю, у вас будут интересоваться, с кем он обычно летал в горы.

— Обычно с Джекобом. Но если бы его вез Джекоб, он бы наверняка забил тревогу, когда Пэт не вернулся. — Он пожал плечами. — Стало быть, рассуждая логически, это был кто-то другой. Дайте подумать…

Он взял серебряную ручку, задумчиво постучал о письменный прибор.

— Вспоминаю, когда мы с Джекобом ходили, то он иногда нанимал… Как же его? Ветеран Вьетнама. Лейке… Лукес! Вот как его звали. Потом был этот псих — Двупалый. Может, мне позвонить Кобену, сказать?

— Не помешает. Ну, мне пора. — Он встал и протянул руку. — Надеюсь, мистер Вулкотт, мы все прояснили.

— Эд. Зовите меня Эд. Да, прояснили. Чертов бур. Сколько денег за него отдал! Теперь вот ломай голову. Он, правда, застрахован, удочки тоже, но это же дело принципа!

— Понятно. Послушайте, съезжу-ка в ваш сарайчик, огляжусь там.

На лице Эда появилось удовлетворенное выражение. — Вот спасибо — так спасибо. Я там новый замок повесил. Сейчас дам ключи.

Разобравшись с лосем и вице-мэром, Нейт поехал навестить Розу. Он, как и положено, повосторгался младенцем, похожим на черноволосую черепашку в розовом одеяльце.

Потом заскочил в участок, предупредил Пич, что едет на озеро еще раз осмотреть рыбацкий домик Эда. По дороге ему вздумалось забрать от «Приюта» Рока с Буллом — чтобы часок побегали на свободе.

Он ехал и слушал радио — музыкальный рок-канал. Под ритмичную музыку и езда казалась легче.

Рыбацкий домик Эда в гордом одиночестве стоял на обледенелом берегу, обшит, похоже, кедровой вагонкой. Нейт ожидал что-то поскромнее. Домик венчала островерхая крыша.

В отдалении сбились в кучку хибарки других рыбаков.

«Помещичий дом и деревня крепостных», — подумалось Нейту.

Лайки носились по льду с восторгом школьников, распущенных на каникулы. Нейт тем временем по целине шагал к домику.

Стояла удивительная тишина — как в церкви, лишь ветер негромко насвистывал свою песнь в кронах заснеженных деревьев. На льдисто-голубом небе продолжали переливаться радужные пятна «ложного солнца». Замерзшее озеро сверкало в его лучах.

Ощущение полного одиночества и безмолвия было настолько сильным, что, услыхав высоко над головой крик, Нейт машинально выхватил пистолет.

В небе кружил великолепный золотисто-бурый орел. Собаки весело задирали друг друга, потом принялись кувыркаться в снегу.

Отсюда будет виден самолет Мег, сообразил Нейт. Ярко-красный, он должен контрастно выделяться на фоне белого озера, в дальней его части. Если присмотреться, то увидишь и другие следы пребывания человека. Дымок из трубы, силуэт дома в лесу… Он засмеялся. Может, стоит попробовать себя в зимней рыбалке? Что-то есть в этом примитивном забрасывании лески в прорубь и молчаливом многочасовом сидении на льду.

Он подошел к домику, и первое, что увидел, была ярко-желтая непристойная надпись на двери.

«Еще один след присутствия человека», — подумал Нейт и полез за ключами.

Эд повесил на дверь два солидных новых замка.

Нейт отпер. Вошел.

Художники постарались и внутри. Непристойности красовались на всех стенах. Он начинал понимать негодование Эда. Он бы тоже возмутился, появись в его доме такие тексты.

Вот стойка, откуда взяли удочки. До вторжения вандалов здесь царил идеальный порядок.

Инструменты, походная плитка и стулья остались в сохранности, а вот шкаф, в котором, по-видимому, хранились припасы и виски, был распахнут настежь и опустошен.

Ему попались специальные противогололедные накладки на подошву — надо будет и себе такие купить. Аптечка, запасные рукавицы, шапка, старая, выношенная парка, снегоступы и несколько теплых одеял.

Снегоступы висели на стене, как раз под одной из кричащих надписей. Когда их в последний раз надевали, определить было невозможно.

Газ для плитки, весы для взвешивания улова, два устрашающего вида ножа. Журналы, портативный радиоприемник. Запасные батарейки.

Ничего такого, что не должно лежать в рыбацком домике на Аляске.

Он вышел и обогнул домик. Посмотрел на самолет Мег и туда, где начинался ее лес.

Попробовал представить, как Эд Вулкотт, крепкий мужчина при всей его надменности, рыщет по лесу на снегоступах.