Песни сирен Макдермид Вэл
— Прекрасно. — Тони был рад, что ему не удастся слишком долго предаваться размышлениям. — Сегодня в моем расписании нет никаких встреч, так что не торопитесь. Вы не выбиваете меня из графика.
— Хорошо. До встречи.
Кэрол положила трубку. Пока что все хорошо. По крайней мере Тони Хилл не кажется узником своего профессионального эго, в отличие от нескольких экспертов, с которыми она имела дело, да и большинства мужчин вообще: он осознает грозящие ей затруднения, симпатизирует ей, обходясь без покровительственного тона, и, к счастью, поддерживает выбранную ею манеру поведения, которая минимизирует ее проблемы. Она раздраженно отогнала мысль о том, что он показался ей привлекательным. Сейчас у нее не было ни времени, ни желания осложнять себе жизнь. Она жила вместе с братом и находила время, чтобы поддерживать отношения с несколькими друзьями, и все это отнимало у нее ровно столько энергии, сколько она могла позволить себе потратить. И потом, последний роман закончился так плачевно, что самоуважение Кэрол сильно пострадало. Она пока не могла легко пойти на новую связь.
Роман с хирургом лондонской «скорой помощи» не выдержал ее переезда из столицы в Брэдфилд, случившегося три года назад. Это было решение Кэрол — переехать на север, так что мотаться туда-сюда, чтобы побыть вместе, тоже пришлось ей. Роб не собирался понапрасну тратить свободное от дежурств время, катаясь на «БМВ» в Брэдфилд, пусть даже теперь там жила Кэрол. Кроме того, медсестры были гораздо сговорчивее и добрее и ценили отдых от ночных смен ничуть не меньше женщин-полицейских. Его грубый эгоизм потряс Кэрол: она поняла, что у нее обманом выманили чувства и силы, которые она потратила на Роба. Пусть Тони Хилл привлекателен, обаятелен, умен и обладает хорошей интуицией, но Кэрол не собиралась снова рисковать своим сердцем. Особенно не с коллегой по профессии. Если ей трудно выбросить его из головы, так это из-за профессионального азарта.
Кэрол провела рукой по волосам и зевнула. За вчерашние сутки она провела дома ровно пятьдесят семь минут. Двадцать из них она простояла в душе в бесплодной попытке победить недосыпание. Большую часть вечера она провела, переходя от одного дома в другой вместе с группой из отдела уголовных расследований. Они расспрашивали местных жителей и тех, кто был задействован в «голубом» бизнесе Темпл-Филдз. Реакция на вопросы варьировалась от категорического отказа сотрудничать до хамства и брани. Кэрол не была удивлена. Округа кипела.
С одной стороны, «голубой» бизнес не хотел сотрудничать с полицией, потому что это плохо влияет на прибыль, с другой, активисты движения возмущенно требовали защиты — теперь, когда полиция, пусть и запоздало, но признала, что на свободе орудует серийный убийца. У кого-то расспросы вызывали ужас, потому что их истинная жизнь была тайной для жен, друзей, коллег и родителей. Другие люди изображали мачо, похваляясь, что никогда не окажутся в подобной ситуации и маньяк с остекленевшими глазами не забьет их до смерти. Кто-то жаждал подробностей, возбуждаясь от одной только мысли о том, что может натворить один человек. А горстка несгибаемых лесбиянок не скрывала радости из-за того, что на сей раз мишенью оказались мужчины.
— Может, теперь они поймут, почему мы были в такой ярости, когда полиция охотилась за Йоркширским Потрошителем, ведь, по их мнению, комендантский час придуман специально для баб! — с усмешкой сказала Кэрол одна из них.
Вымотавшись, Кэрол поехала в отделение, чтобы начать просматривать дела. В комнате следственной группы было странно тихо: большинство следователей находились в Темпл-Филдз либо воспользовались несколькими часами отдыха, чтобы выпить или выспаться. Она обменялась парой слов с коллегами, ведущими два других дела об убийстве, и они неохотно согласились предоставить ей доступ к своим досье при условии, что она вернет им материалы следующим утром. Именно такой реакции она и ожидала: на первый взгляд, они вроде сотрудничают, но на деле все направлено на то, чтобы создать ей еще больше трудностей.
Войдя в свой кабинет, она ужаснулась количеству документов. Пачки заявлений, заключения судебной экспертизы и доклады патологоанатома, папки с фотографиями. Почему, о господи, Том Кросс отказался воспользоваться компьютерной программой ХОЛМЗ с данными по более ранним убийствам? Тогда по крайней мере все материалы можно было бы найти в компьютере, снабженные перекрестными ссылками. Ей осталось бы распечатать нужные сведения для Тони. С тяжким вздохом она закрыла дверь и пошла по пустым коридорам к кабинету дежурного сержанта. Настало время проверить, как выполняются инструкции, данные всем офицерам, которые будут с ней работать. Без помощника она никогда не справится с этой работой за одну ночь.
Помощь ей предоставили — в лице полицейского констебля, так что продраться через материалы оказалось делом непростым. Кэрол просматривала доклады, извлекая из них все, что, как ей казалось, имело значение, и передавала их констеблю для копирования. Даже при таком отсеве собралась устрашающая кипа бумаг, которые им с Тони предстояло переварить. Когда ее помощник в шесть ушел, Кэрол устало погрузила фотокопии в две картонные коробки и пошла с ними к своей машине. Она отобрала полный набор фотографий всех жертв и мест, где были найдены тела, заполнив бланк требования на выполнение свежих копий для следственных групп, чтобы заменить те, которые она взяла.
Только после этого она поехала домой. Но и там она отдыха не дождалась. Нельсон ждал под дверью и, настойчиво замяукав, обвился гибким тельцем вокруг ее ног и заставил пойти прямиком на кухню, к консервному ножу. Когда она положила ему еду в мисочку, он подозрительно фыркнул. Потом голод пересилил желание наказать хозяйку за долгое отсутствие, и он умял всю миску.
— Приятно видеть, что ты по мне соскучился, — сухо сказала Кэрол, направляясь к душу.
К тому времени, когда она вышла, Нельсон явно решил ее простить. Он ходил за ней по пятам, мурлыкая, как низкий гудок парохода, садился на каждую вещь, которую она вынимала из гардероба и клала на кровать.
— Ты настоящий фетишист, — проворчала Кэрол, вытаскивая из-под кота черные джинсы.
Нельсон продолжал выражать ей обожание, ни на минуту не прекращая мурлыкать. Кэрол надела джинсы и с восхищением посмотрела на себя в зеркало. Джинсы были от Катарины Хэммет, но Кэрол они обошлись всего в двадцать фунтов в магазине на улице Кенсингтон-Черч, куда она ходила два раза в год, чтобы выудить вещи этого дизайнера: она любила их больше всего, но даже жалованье инспектора не позволяло ей ходить на показы. Рубашка из льна кремового цвета была от «Френч Коннекшн», полосатый серый кардиган — из отдела мужского платья сети розничных магазинов. Кэрол сняла с кардигана несколько черных кошачьих шерстинок и поймала укоризненный взгляд Нельсона.
— Ты знаешь, что я тебя люблю. Я просто не хочу в тебя одеваться, — объяснила она.
— Вот было бы потрясно, если бы он тебе ответил, — проговорил мужской голос в дверях.
Кэрол повернулась к брату: он стоял, прислонившись к дверному косяку, одетый в боксерские трусы, с взъерошенными белокурыми волосами и непроснувшимися глазами. Он был удивительно похож на Кэрол — словно кто-то просканировал ее фотографию и с помощью компьютера слегка изменил черты женского лица на мужские.
— Я тебя не разбудила? — обеспокоенно спросила она.
— Не-а. Мне сегодня нужно в Лондон. Приехал дядя с мешком денег. — И он зевнул.
— Американцы? — спросила Кэрол, опускаясь на корточки и почесывая кота за ушком. Нельсон тут же перевернулся на спину, подставив круглый животик, чтобы она и его почесала.
— Верно. Они хотят полную демоверсию того, что мы уже сделали. Я говорил Карлу, что ничто пока не доведено до должного уровня, но он сказал, они хотят убедиться, что их деньги не уходят в черную дыру.
— Радости программиста, — прокомментировала Кэрол, взъерошив шерстку Нельсона.
— Я бы попросил! Не просто программиста, а разработчика новейших программ, — сказал Майкл, смеясь над собой. — А как ты? Что происходит на фабрике убийств? Я слышал вчера в новостях, что ты получила еще одно.
— Похоже на то. По крайней мере, начальство наконец-то согласилось, что у нас на свободе гуляет серийный убийца. И прислало нам психолога-криминалиста.
Майкл присвистнул.
— Мать вашу, брэдфилдская полиция входит в двадцатый век. Как к этому отнесся Пучеглаз?
Кэрол скорчила рожу.
— Ему это нравится так же, как если бы ему ткнули в глаз вязальной спицей. Он считает, что это лишняя трата нашего чертова времени, — ответила Кэрол низким голосом, пародируя акцент Тома Кросса. — А когда меня назначили связным, он воспрянул духом.
Майкл кивнул с циничным видом.
— Два зайца одним выстрелом.
Кэрол усмехнулась.
— Ну нет, только через мой труп. — Она встала. Нельсон мяукнул в знак протеста. Кэрол вздохнула и пошла к двери. — Возвращаюсь на работу, Нельсон. Спасибо, что отвлек меня от трупов.
Майкл оторвался от косяка, чтобы дать сестре пройти, и обнял ее.
— Пленных не бери, сестренка, — посоветовал он.
Кэрол фыркнула.
— Мне кажется, ты не вполне усвоил принципы работы полиции, братик.
Сев за руль, она тут же забыла о коте и брате и вернулась мыслями к убийце.
Теперь, через пару часов, когда перед ней лежала стопка донесений от следственной группы, которые она просмотрела за ночь, дом казался таким же далеким воспоминанием, как летний отдых на Итаке. Кэрол с трудом встала со стула, взяла бумаги и пошла в главный кабинет отдела криминальных расследований.
Когда она вошла, сесть было уже негде. Детективы из других участков искали себе стулья. Двое ее констеблей-детективов задвигались, чтобы освободить место, один предложил свой стул.
— Клятая черная морда! — громко сказал чей-то голос в другом конце комнаты.
Кэрол не видела говорившего, но поняла, что это не из ее группы. Она улыбнулась, глядя на младшего полицейского, покачала головой и предпочла устроиться на краешке стола рядом с Доном Мерриком, который кивнул ей с мрачным видом. На часах было девять двадцать девять. В комнате пахло дешевыми сигарами, кофе и отсыревшей одеждой.
Один из инспекторов поймал взгляд Кэрол и пошел было к ней, но дверь отворилась и в комнату ворвался Том Кросс. По пятам за ним шел Джон Брендон. Вид у суперинтенданта был пугающе кротким. Толпа автоматически раздвинулась, дав возможность ему и Брендону пройти к белой грифельной доске в дальнем конце комнаты.
— Здрасьте, мальчики, — добродушно сказал Кросс, — и девочки, — добавил он, сделав паузу. — Здесь нет никого, кто бы не знал, что у нас четыре нераскрытых убийства. Мы установили личности трех первых убитых — Адам Скотт, Пол Джиббс и Гэрес Финнеган. Пока что насчет четвертой жертвы успехов нет. Ребята из патлаборатории работают сейчас над этим, пытаясь привести лицо в такое состояние, чтобы лошади не пугались, когда мы предоставим фото журналистам.
Кросс глубоко втянул ноздрями воздух. Лицо у него стало еще более благостным.
— Как всем вам известно, я не из тех, кто склонен теоретизировать. И не больно-то хотелось официально связывать эти убийства, потому что средства массовой информации обрушили бы на нас истерику. Судя по утреннему выпуску, я был прав.
И он указал на газеты, которые держали в руках некоторые детективы.
— Однако в свете последнего убийства мы пересмотрим стратегию. Вчера вечером я слил расследования четырех убийств в одно общее.
Послышался одобрительный шепот. Дон Меррик наклонился вперед и прошептал Кэрол на ухо:
— Меняет пластинки так же часто, как музыкальный автомат.
Кэрол кивнула.
— Хорошо бы он так же часто менял носки.
Кросс сердито посмотрел в их сторону. Их замечаний он слышать не мог, но видел, что губы Кэрол двигаются, и этого вполне хватало.
— Тихо! — прикрикнул он. — Я еще не кончил. Следующее. Не нужно быть детективом, чтобы понять: это помещение слишком тесно для нас, так что, как только закончим утренние дела, переведем эту группу на прежний участок на улице Скарджилл, который, как помнит кое-кто из вас, шесть месяцев назад был законсервирован. Вчера вечером там побывала бригада ремонтных рабочих, славные ребята-компьютерщики и инженеры из «Бритиш телеком». Они привели участок во временный рабочий вид.
Раздался тяжкий вздох. Никто не лил слезы, когда старое здание викторианской эпохи на улице Скарджилл закрыли. Продуваемое сквозняками, неудобное, с нехваткой мест на стоянке, дамских туалетов — всего, кроме камер, это здание было предназначено на снос и реконструкцию. Как всегда, в бюджете не хватало денег, чтобы осуществить проект.
— Знаю, знаю, — сказал Кросс, обрывая сетования. — Но мы все будем сидеть под одной крышей, так что я смогу держать вас под присмотром. Я буду осуществлять общее руководство. Вы будете докладывать двум инспекторам — Бобу Стенсфилду и Кевину Мэттьюзу. Они в два счета рассортируют ваши задания. Инспектор же Джордан будет работать на мистера Брендона. — Кросс помолчал. — Которому, я уверен, вы все захотите способствовать.
Кэрол высоко подняла голову и оглядела помещение. Лица окружающих выражали в основном неприкрытый цинизм. Несколько голов повернулись к ней. В устремленных на нее взглядах не было дружелюбия. Даже те, кто мог бы поддержать инициативу создания психологических профилей, были раздосадованы тем, что такая важная работа досталась женщине.
— Значит, так. Боб возьмет на себя порученные инспектору Джордан дела Пола Джиббса и Адама Скотта, а Кевин будет заниматься вчерашней жертвой и Гэресом Финнеганом. Мы вызвали группу, работающую с программой ХОЛМЗ, и они начнут вносить свои данные, как только специалисты воткнут провода куда надо. Инспектор Дейв Уолкотт, которого некоторые из вас помнят с тех пор, как он был здесь сержантом, отвечает за группу ХОЛМЗ. Вам слово, мистер Брендон. — Кросс отошел и жестом пригласил выйти вперед заместителя. Его жест был оскорбительным и вежливым одновременно.
Брендон окинул собравшихся быстрым взглядом. Никогда еще у него не было задачи сложнее. Детективы, собравшиеся здесь, были, по большей части, измучены и разочарованы. Многие из них работали на одном из предыдущих убийств вот уже несколько месяцев, а результаты были практически нулевые. Способности Тома Кросса к накачке вошли в легенду, но даже он столкнулся с упорным сопротивлением, вызванным, не в последнюю очередь, его твердолобым отказом признать связь, существующую между всеми этими преступлениями. Пришло время «сделать» Тома Кросса на его же поле. Грубость никогда не была сильной стороной натуры Брендона, но он тренировался все утро. Под душем, перед зеркалом во время бритья, мысленно, пока ел яйцо, в машине по дороге к участку. Брендон сунул руку в карман брюк и скрестил пальцы.
— Это, наверное, самая сложная задача из всех, что нам доводилось решать. Насколько нам известно, этот парень орудует только в Брэдфилде. В каком-то смысле я рад этому, потому что никогда не видел лучшей группы детективов, чем у нас тут. Если кто-то и сумеет схватить этого ублюдка, так это вы. У вас есть сто и еще десять процентов поддержки со стороны старших офицеров, все ресурсы, которые понадобятся, будут вам предоставлены, нравится это политикам или нет.
Воинственная нотка в голосе Брендона вызвала довольный рокот в комнате.
— Мы будем прокладывать путь не одним способом. Все вы знаете о планах Министерства внутренних дел об учреждении государственного полицейского спецподразделения для создания психологических профилей преступников-рецидивистов. Ну вот, мы с вами станем подопытными кроликами. Доктор Тони Хилл, человек, который будет объяснять дело Министерству, согласился поработать с нами. Дальше. Я знаю, что среди вас есть те, кто считает, что создание профилей — чушь собачья. Но, нравится это им или нет, профили — часть нашего будущего. Если мы будем взаимодействовать и работать с этим парнем, увидим, как это спецподразделение превратится во что-то настоящее. Если мы пошлем его куда подальше, нам, наверное, повесят на шею очень большой камень. Всем ясно?
Брендон обвел собравшихся строгим взглядом, не пропустив и Тома Кросса. Кивки варьировались от полных энтузиазма до едва заметных.
— Рад, что мы с вами поняли друг друга. Работа доктора Хилла состоит в том, что он рассматривает улики, которые мы ему сообщаем, и выдает психологический профиль убийцы, что поможет нам убыстрить расследование. Я назначил инспектора Кэрол Джордан связным между следственной группой и доктором Хиллом. Инспектор Джордан, вы не могли бы встать на минутку?
Встрепенувшись, Кэрол с трудом поднялась, уронив при этом папки. Дон Меррик тут же опустился на колени и принялся собирать разлетевшиеся бумаги.
— Для тех, кто не знает инспектора Джордан, — вот она.
«Замечательно, Брендон, — подумала Кэрол. — Как будто здесь сидит целое подразделение женщин-детективов и можно не понять, кто есть кто».
— Инспектор Джордан будет иметь доступ к каждому документу по данному расследованию. Я хочу, чтобы она была полностью осведомлена обо всем, что происходит. Всякий, кто нападет на какой-нибудь след, должен обсудить это с ней, как и со своим инспектором или суперинтендантом Кроссом. И любая просьба со стороны инспектора Джордан должна расцениваться как совершенно непреложное требование. Если я услышу, что кто-то хитрит, выживает инспектора Джордан или доктора Хилла из расследования, пленных брать не буду. Это же относится ко всем, кто допустит утечку информации о расследовании в прессу. Так что подумайте. Если вы не горите желанием снова натянуть форму и ходить по улицам Брэдфилда до конца дней, будете делать все, что в ваших силах, чтобы помочь ей. Это не соперничество. Мы все заодно. Доктор Хилл здесь не для того, чтобы поймать убийцу. Это ваш…
Брендон замолчал на полуслове. Никто не заметил, как открылась дверь, но слова, сказанные сержантом из отдела связи, привлекли внимание каждого быстрее, чем выстрел.
— Простите, что прервал, сэр, — сказал он напряженным голосом. — Мы установили личность вчерашней жертвы. Сэр, это один из наших.
~~~
Один американский журналист сказал:
— Я видел будущее, и оно осуществляется.
Я знаю, что он имел ввиду. После собаки я знаю, что с Адамом не будет проблем.
Остаток недели прошел в нервном напряжении. Меня даже подмывало воспользоваться одним из этих транквилизаторов, но нет, не время поддаваться слабости. Кроме того, мне нельзя было позволить себе рассеянность. Годы самодисциплины окупились; вряд ли кто-то из моих коллег заметил что-нибудь необычное в моем поведении на работе, разве что мне не удалось заставить себя поработать сверхурочно в выходные, на что обычно я охотно иду.
К утру понедельника готовность моя была на пике. Разрешите представиться, идеальный убийца — начищен и заряжен. Даже погода была на моей стороне. Было свежее, ясное осеннее утро, такой день вызывает улыбку даже на губах у жителя пригорода, которому приходится с утра тащиться на работу в город, а вечером обратно. Около восьми часов я проезжаю мимо дома Адама, нового трехэтажного особняка на улице стандартных домов, с встроенным гаражом в цокольном этаже. Занавески в его спальне задернуты, бутылка с молоком все еще стоит у порога, из почтового ящика торчит «Дейли мейл». Я ставлю машину через две улицы у ряда магазинов и возвращаюсь назад. Прохожу по улице, радуясь, что пока что все делаю вовремя. Занавеси в спальне уже раздернуты, молоко и газеты исчезли. В конце улицы я перехожу на другую сторону в садик и сажусь на скамейку.
Я разворачиваю свой номер «Дейли мейл» и представляю, как Адам читает те же статьи, на которые я смотрю, не видя их. Я пересаживаюсь, чтобы видеть его парадную дверь, не вытягивая шею из-за газеты, и навостряю периферийное зрение. Прямо по плану дверь открывается в восемь двадцать, и появляется Адам. Я небрежно складываю газету, сую ее в урну рядом со скамейкой и иду по улице следом за ним.
Трамвайная остановка находится менее чем в десяти минутах ходьбы, и я оказываюсь прямо позади него, когда он ступает на переполненную платформу. Вскоре трамвай подходит к остановке, и Адам садится в него вместе с несколькими пассажирами. Я немного отстаю, чтобы пропустить двух человек: мне не хочется рисковать.
Войдя в трамвай, он вытягивает шею. Я прекрасно знаю, зачем. Когда их взгляды встречаются, Адам машет рукой и протискивается через толпу, чтобы можно было беззаботно поболтать по пути в город. Я смотрю, как он наклонился вперед. Я знаю каждое выражение его лица, каждый наклон и движение стройного мускулистого тела, его волосы — маленький завиток на затылке все еще не высох. Кожа розовая и блестящая после бритья, запах одеколона «Арамис». Вот он громко рассмеялся чему-то в разговоре, и во рту у меня появляется кислый вкус желчи. Вкус предательства. Как он мог? Это мне положено разговаривать с ним, заставляя его лицо светиться, вызывая на теплых губах прекрасную улыбку. Если уверенность в моей цели когда-то и колебалась, при виде этой парочки, наслаждающейся утренней встречей в понедельник, моя решимость превращается в гранит.
Как обычно, он выходит на площади Вулмаркет. Я менее чем в дюжине ярдов позади него. Он поворачивается, чтобы помахать своей любовнице, которой предстоит вскоре потерять его. Я быстро отворачиваюсь, притворившись, что читаю расписание трамваев. Меньше всего мне в этот момент нужно, чтобы он меня заметил, понял, что я иду по его следам. Я немного задерживаюсь, потом преследование возобновляется. Налево, на улицу Беллвезер. Я вижу, как его темноволосая голова покачивается среди работников магазинов и офисов, заполнивших тротуары. Адам срезает переулок вправо, и я выхожу из «Кроун комплекса» как раз вовремя, чтобы увидеть, как он входит в здание «Инланд ревеню», где работает. Радуясь тому, что это еще не тот понедельник, я прохожу через комплекс, мимо приземистого здания офиса из стекла и металла, и иду по недавно восстановленному викторианскому пассажу.
Я еще успею убить. Эта мысль вызывает улыбку на моих губах.
Я направляюсь в Центральную библиотеку. Нового ничего не оказывается, и я погружаюсь в свою любимую книгу — «Убивать за компанию». Дело Денниса Нильсена никогда не перестанет очаровывать и вместе с тем отталкивать меня. Он убил пятнадцать молодых людей, и никто даже не заметил их исчезновения. Ни у кого не было ни малейшей идеи, что существует серийный убийца-гей, выслеживающий бездомных и неприкаянных. Он заводил с ними дружеские отношения, приводил домой, давал выпить, но он мог получить от них удовлетворение только после того, как они были доведены до совершенства смертью. Тогда и только тогда он мог обнимать их, иметь с ними сношения, ласкать их. Это психоз. Они ничего не сделали, чтобы заслужить свою участь, не совершили ни предательства, ни измены.
Единственной ошибкой, которую сделал Нильсон, был его способ избавляться от тел. Как будто он подсознательно хотел, чтобы его поймали. Разрубить их на куски и зажарить — это прекрасно, но спускать в туалет? Такому умному человеку, как он, должно было быть очевидно, что канализация не справится с таким объемом плотного вещества. Для меня так и осталось непонятным, почему он просто не скормил мясо своей собаке.
Однако никогда не поздно учиться на ошибках других. Промахи убийц никогда не переставали меня удивлять. Не нужно обладать особым умом, чтобы понять, как работают полиция и ученые-криминалисты, и принять соответствующие меры, особенно если те, кто зарабатывает на жизнь, пытаясь поймать убийц, любезно написали подробные учебники о тонкой природе своей работы С другой стороны, почти ничего не известно об их неудачах. У меня не было сомнений, что я никогда не появлюсь в этих каталогах некомпетентности. У меня все спланировано очень хорошо, всякий риск сведен к минимуму и уравновешен пользой, которую он принесет. Единственным отчетом о моей работе станет этот дневник, который не будет опубликован, пока не отлетит мое последнее дыхание. Я жалею только о том, что не смогу прочесть рецензии.
Я возвращаюсь на свой пост в четыре, хотя ни разу еще не бывало, чтобы Адам когда-нибудь ушел с работы раньше 16:45. Я сажусь у окна в кафе «Бургер Кинг» на площади Вулмаркет, расположившись так, чтобы наблюдать за устьем переулка, ведущего к его учреждению. Точно по графику в 16:47 он выходит и идет к трамвайной остановке. Я присоединяюсь к кучке людей, ждущих на приподнятой платформе, спокойно улыбаясь, когда вдали раздается трамвайный гудок. Приятной тебе поездки, Адам. Она станет для тебя последней.
4
Дело в том, что я его «вообразил» и решил начать дело с его горла.
Когда Дэмьен Коннолли из полицейского участка 6-го округа, что расположен в южной части города, не появился к началу своей смены, дежурный сержант не встревожился, как полагалось бы. Хотя полицейский констебль Коннолли и был самым лучшим систематиком в полиции и хорошо разбирался в программе ХОЛМЗ, он был известен своими опозданиями. По крайней мере дважды в неделю он врывался в двери участка через добрых десять минут после того, как его смена приступала к работе. Но когда он так и не появился спустя полчаса после начала дежурства, сержант Клэр Боннер почувствовала легкое раздражение. Даже у Коннолли хватило бы сообразительности понять, что, если он опаздывает больше чем на пятнадцать минут, нужно позвонить и сообщить. В особенности сегодня, когда все участки требовали полной явки специалистов по программе ХОЛМЗ в связи с расследованием дела серийного убийцы.
Вздохнув, сержант Боннер нашла номер домашнего телефона Коннолли и набрала его. Телефон звонил долго, пока наконец не отключился автоматически. Сержант встревожилась. Вне работы Коннолли был нелюдимом. Он был спокойней и, возможно, серьезнее большинства полицейских из смены сержанта Боннер, а принимая участие в общественной жизни участка, всегда сохранял дистанцию. Насколько ей было известно, подружки, в чьей постели Коннолли мог бы заспаться, не существовало. Его семья жила в Глазго, так что поблизости не было родственников, у которых можно было что-то узнать. Сержант Боннер призадумалась. Вчера у их смены был выходной. Когда они закончили работу после предыдущей ночной смены, Коннолли пошел завтракать с ней и полудюжиной других ребят. Он ничего не говорил насчет того, как собирается провести выходной, — разве что выспаться и заняться стареньким родстером «остин хили».
Сержант Боннер прошла через диспетчерскую и поговорила с одним из коллег, занимавших такую же должность в другом отделе. Она попросила его послать одну из патрульных машин к дому Коннолли и проверить, не заболел ли он, не произошел ли с ним несчастный случай.
— Пусть они посмотрят в гараже, проверят, не слетела ли эта его чертова машина с домкрата. Может, он лежит под ней, — добавила она, направляясь обратно.
Был уже девятый час, когда сержант из диспетчерской появился в ее офисе.
— Ребята проверили дом Коннолли. На звонок в дверь никто не ответил. Они хорошенько все осмотрели вокруг, занавески раздвинуты. Молоко — на ступеньках у двери. Насколько они поняли, никаких признаков жизни. Они заметили одну-единственную странность: его машина стоит на улице, а это на него не похоже. Мне незачем вам говорить, что он обращается с этим мотором, как с драгоценностями Короны.
Сержант Боннер нахмурилась.
— Может, к нему кто-нибудь приехал? Родственник, подружка? Может, он поставил в гараж их машину?
Сержант покачал головой.
— Да нет. Ребята заглянули в окно гаража, там пусто. И не забудьте про молоко.
Сержант Боннер пожала плечами.
— Значит, мы больше ничего не можем сделать?
— Вообще-то ему двадцать один год. Я думал, у него хватит ума не попасть в список пропавших без вести, но вы ведь знаете этих тихонь!
Сержант вздохнула.
— Пусть только появится, уж я ему кишки узлом завяжу! Кстати, я попросила Джоя Смита заменить его на эту смену.
Сержант закатил глаза.
— Да уж, вы умеете устроить человеку веселенькую жизнь! Не могли, что ли, поставить другого? Смит ведь полуграмотный.
Прежде чем сержант Боннер успела ответить на упрек, раздался стук в дверь.
— Да? — сказала она. — Входите.
Нерешительно вошла женщина-констебль из диспетчерской. Лицо у нее было опрокинутое.
— Черт, — сказала она, и одного слова хватило, чтобы тревога в ее голосе стала очевидной. — Наверное, вам лучше посмотреть вот на это. — И она протянула им факс, нижний край страницы был неровный — там, где его в спешке оторвали.
Дежурный стоял ближе: он взял тонкий лист и взглянул на него. Потом резко втянул воздух и на мгновение закрыл глаза. Потом, не сказав ни слова, протянул факс сержанту Боннер.
Сначала она восприняла изображение как черные и белые пятна. На мгновение, пока рассудок автоматически ограждал себя от ужаса, она удивилась, почему кто-то, действуя через ее голову, доложил об исчезновении Коннолли. Потом ее глаза превратили знаки на бумаге в слова. «Срочный факс во все участки. Это неопознанная жертва убийства, обнаруженная вчера вечером на заднем дворе публичного дома „Королева Червей“, Темпл-Филдз, Брэдфилд. Фотография будет прислана сегодня до полудня. Прошу распространять и демонстрировать. Всю информацию сообщать ДИ Кевину Мэттьюзу, улица Скарджилл, отдел несчастных случаев, доб. 2456».
Сержант Боннер мрачно взглянула на коллег.
— Сомневаться не приходится, да? — спросила она.
Констебль смотрела в пол, лицо у нее побелело и покрылось холодным потом.
— Вряд ли, черт побери, — ответила она. — Это Коннолли. Не просто «очень похож», а он и есть.
Сержант взял факс.
— Я сейчас же свяжусь с детективом-инспектором Мэттьюзом, — сказал он.
Сержант Боннер встала из-за стола.
— Я съезжу в морг. Им нужно как можно скорее получить акт официального опознания, чтобы начать работать.
— Это совершенно меняет игру, — с мрачным видом сказал Тони.
— Повышает ставки, — добавила Кэрол.
— Вот какой вопрос я задаю себе: знал или нет Хенди Энди, что преподносит нам копа, — тихо произнес Тони, поворачиваясь на стуле и устремляя взгляд в окно, на городские крыши.
— Простите?
Он криво улыбнулся и пояснил:
— Нет, это я должен извиниться. Я всегда даю «клиентам» имена. Это придает им нечто личное. — Он повернулся к Кэрол. — Это вам мешает?
Та покачала головой.
— Это лучше, чем прозвище, которое дали ему в участке.
— Какое? — спросил Тони, подняв брови.
— Голубой убийца, — ответила Кэрол, не скрывая отвращения.
— Это порождает множество вопросов, — бросил Тони, — но, если помогает справиться со страхом и возмущением, что же, неплохо.
— Мне это не нравится. Мне не кажется, что, называя его Голубым убийцей, мы лишаем его безликости.
— А что в ваших глазах может это сделать? Что он убил одного из ваших?
— Со мной это произошло раньше. Как только мы получили второе убийство — первое, которым я занималась, — я была уверена, что мы имеем дело с серийным убийцей. Тогда-то он и стал для меня конкретной личностью. Я хочу схватить этого ублюдка! Мне это необходимо. Профессионально, лично — по-всякому!
Холодное бешенство, прозвучавшее в ее голосе, придало Тони уверенности. Эта женщина намерена сделать все возможное, чтобы обеспечить ему режим наибольшего благоприятствования. В самом ее голосе и в словах, которые она выбрала, звучал сознательный вызов, показавший ему, что ей безразлично, что он подумает о ее намерении. Именно такая соратница ему и нужна. Во всяком случае, в профессиональном смысле.
— И вам, и мне, — сказал Тони. — Вместе мы сможем это сделать. Но только вместе. Знаете, когда я в первый раз занялся составлением профиля, моим объектом был серийный поджигатель. После полудюжины крупных пожаров я понял, как он это делает, почему делает, что это для него означает. Я в точности знал, какой это безумный ублюдок, но все же не мог дать ему имя или лицо. Какое-то время я просто сходил с ума от отчаяния. Потом понял, что это не мое дело. Ваше. Все, что я могу сделать, это указать правильное направление.
Кэрол мрачно улыбнулась.
— Только укажите, и я брошусь вперед, как охотничья собака, — пообещала она. — Что вы имели в виду, поинтересовавшись, знал ли он, что Дэмьен Коннолли — коп?
Тони провел рукой по волосам, и они стали торчком — как у панка.
— Значит, так. Сейчас у нас есть два сценария. Хенди Энди мог не знать, что Дэмьен Коннолли — коп, и выбор может быть не более чем простым совпадением, мало приятным для его сослуживцев, но тем не менее совпадением. Однако это не тот сценарий, который я выбираю, потому что интуиция подсказывает — все его жертвы выбраны очень тщательно. Я думаю, он все основательно планирует. Вы согласны?
— Он все делает так, чтобы не было ни малейшего риска, это очевидно, — кивнула Кэрол.
— Верно. Другой вариант — Хенди Энди очень хорошо знает, что его четвертая жертва — полицейский. И это подводит к двум возможным вариантам. Первый: Хенди Энди знал, что убил копа, но этот факт совершенно не играет роли в том, что он его убил. Другими словами, Дэмьен Коннолли подпадает под все остальные критерии, которые нужны Хенди Энди, и он бы погиб независимо от профессии.
— Второй сценарий мне нравится больше всего, — продолжал Тони. — То, что Дэмьен был копом, явилось главной причиной, почему Хенди Энди выбрал его четвертой жертвой.
— Хотите сказать, он вытер об нас ноги? — спросила Кэрол.
Слава богу, она быстро соображает. Это сильно облегчит им работу. Ей пришлось хорошо потрудиться, чтобы подняться так высоко по служебной лестнице, несмотря на внешние данные и хорошую голову. Она ведь женщина…
— Да, это вполне возможно, — согласился Тони. — Но, я думаю, это скорее проявление тщеславия. Мне кажется, он обозлился, когда суперинтендант Кросс отказался признать его существование. В его собственных глазах он очень удачлив в том, что делает. Он лучше всех. И заслуживает признания. И это желание добиться признания шло вразрез с нежеланием полиции признать, что за всеми убийствами стоит один преступник. Ладно, «Сентинел Таймс» размышляла о серийном маньяке после второго убийства, но это не то же самое, что получить официальную оценку от самой полиции. А после третьего убийства я неразумно подлил масла в огонь.
— Вы говорите об интервью, которое дали «Сентинел Таймс»?
— Угу. Мое предположение о возможности существования двух убийц могло разозлить его.
— Господи! — прошептала Кэрол, разрываясь между отвращением и азартом. — Потому-то он пошел и выследил полицейского, чтобы мы отнеслись к нему всерьез?
— Такая вероятность не исключена. Конечно, Конноли — не случайный выбор. Даже если Хенди Энди важно было обратить на себя внимание полиции, все равно исходной установкой было найти жертвы, которые соответствуют его личным критериям.
Кэрол нахмурилась.
— Значит, вы хотите сказать, что в Коннолли было что-то такое, что отличало его от остальных копов?
— Похоже на то.
— Может быть, это что-то из сексуальной сферы, — задумчиво сказала Кэрол. — В полиции немного геев. А те, что есть, маскируются и не высовываются!
— Вот это темперамент, — рассмеялся Тони, поднимая руки в знак защиты. — Никакого теоретизирования без данных. Мы еще не знаем, был ли Дэмьен геем. Но было бы полезно узнать, в какие смены он работал в последнее время. Ну, скажем, в последние два месяца. Это дало бы нам какое-то представление о том, когда он бывал дома, а это помогло бы полицейским, которые начнут опрашивать соседей. И еще нам следует поговорить с ребятами из его смены, проверить, всегда ли он уходил один или подвозил кого-нибудь до дома. Нам нужно выяснить о Дэмьене Коннолли все, что можно, — и как о человеке, и как о копе.
Кэрол вынула записную книжку и сделала памятки.
— Смены, — пробормотала она.
— Есть еще кое-что о Хенди Энди, — медленно произнес Тони, цепляя всплывшую в голове мысль.
Кэрол настороженно взглянула на него.
— Продолжайте, — попросила она.
— Он очень, очень хорошо делает все, что делает, — ровным голосом сказал Тони. — Подумайте об этом. Полицейский — тренированный наблюдатель. Даже самый тупой и флегматичный из них гораздо более внимателен к тому, что происходит вокруг, чем средний член общества. А из того, что вы мне рассказали, следует, что Дэмьен Коннолли был умным малым. Он был систематиком, а это значит, что он был гораздо способнее большинства полицейских. Насколько я понимаю, работа систематика состоит в том, чтобы быть ходячей энциклопедией участка. Очень здорово иметь всю местную информацию об известных преступниках и досье на диске, но если систематик несообразителен, вся система бесполезна, если я не ошибаюсь.
— В самую точку. Хороший систематик стоит полудюжины низовых сотрудников, — кивнула Кэрол. — Коннолли был одним из лучших.
Тони откинулся на спинку стула.
— Значит, если Хенди Энди выследил Дэмьена, не вызвав у него никакой тревоги, он чертовски умен. Признайтесь, Кэрол, если кто-нибудь неотступно преследует вас, вы ведь это заметите, не так ли?
— Надеюсь, черт побери! — сухо сказала Кэрол. — Но ведь я женщина. Мы, наверное, всегда чуточку осторожнее мужчин.
Тони покачал головой.
— Я думаю, что такой умный коп, как Дэмьен, заметил бы любой хвост, кроме профессионального.
— Вы хотите сказать, что нам следует искать кого-то, кто состоит на службе в полиции? — спросила Кэрол, повышая голос.
— Есть такая возможность. Я не могу сказать ничего определенного, пока не увижу всех улик. Это — то самое? — спросил Тони, кивая в сторону картонной коробки, которую Кэрол поставила у дверей его кабинета.
— Только часть. В машине остались вторая коробка и папки с фотографиями. А я ведь провела серьезный отбор.
У Тони вытянулось лицо.
— Хорошо, что это ваше, а не мое дело. Значит, нужно сходить за вещами?
Кэрол встала.
— Почему бы вам не начать читать, пока я схожу за остальным?
— Сначала мне хотелось бы посмотреть фотографии, так что я лучше пойду и помогу вам, — возразил Тони.
— Спасибо, — кивнула Кэрол.
В лифте они стояли, прислоняясь к противоположным стенкам, и оба ощущали физическое присутствие друг друга.
— У вас не брэдфилдское произношение, — сказал Тони, когда дверца закрылась.
Если он собирается работать с Кэрол Джордан, ему нужно знать ее профессиональные и личные побуждения. Чем больше он узнает о ней, тем лучше.
— Кажется, вы сказали, что оставляете на нас работу детектива?
— Мы, психологи, хорошо умеем фиксировать очевидное. Разве не это утверждают наши критики из полиции?
— Не в бровь, а в глаз. Я родилась в Уорвике. Потом были университет в Манчестере и переезд в Лондон на ускоренные курсы. А вы? Я не сильна в фонетике, но думаю, что вы с севера, хотя ваше произношение тоже не похоже на брэдфилдское, — отозвалась Кэрол.
— Родился и вырос в Галифаксе. Лондонский университет, потом докторская по философии в Оксфорде. Восемь лет в спецбольницах. Восемнадцать месяцев назад Министерство внутренних дел отобрало меня для определения осуществимости этого проекта. — «Дала мало, чтобы получить много, — с иронией подумал Тони. — Кто тут кого изучает?»
— Значит, мы оба с вами здесь чужаки, — подвела итог Кэрол.
— Может быть, поэтому Джон Брендон выбрал вас, чтобы поддерживать со мной связь.
Дверцы лифта открылись, и они прошли по подземной стоянке к парковке для посетителей, где Кэрол поставила свою машину. Тони вынул из багажника картонную коробку.
— Вы, наверное, сильнее, чем кажетесь, — изумился он.
Кэрол взяла папки с фотографиями и усмехнулась.
— И у меня «черный пояс», — сказала она. — Слушайте, Тони, если этот маньяк работает в полиции, что вы надеетесь найти?
— Я ничего не утверждаю. Я теоретизировал и не хочу, чтобы вы придавали этому значение, ладно? Сотрите запись, — пропыхтел Тони.
— Ладно, но какие могут быть признаки? — не отставала она.
Тони ответил не раньше, чем они вернулись в лифт.
— Поведение, которое выдает знакомство с полицией и судебными процедурами, — сказал он. — Но само по себе это ничего не доказывает. В наше время существует такое количество книг о настоящих преступлениях и телевизионных детективов, что каждый может разбираться во всем этом. Слушайте, Кэрол, забудьте. Нужно, чтобы ум ваш был открыт, иначе работа, которой мы занимаемся, ничего не стоит.
Кэрол подавила вздох.
— Хорошо. Но когда ознакомитесь с уликами, скажите мне, что думаете. Если это нечто большее, чем смутная догадка, нам нужно заново обдумать ход расследования.
— Обещаю, — кивнул он.
Дверцы лифта раздвинулись, поставив точку в разговоре.
Вернувшись в свой кабинет, Тони вынул из папки первую стопку фотографий.
— Прежде чем начнете, может, расскажете, что собираетесь делать? — спросила Кэрол, держа наготове блокнот.
— Сначала я просмотрю все снимки, потом попрошу вас ознакомить меня с ходом расследования. Когда это будет сделано, я сам проработаю всю документацию. После этого я обычно черчу профиль каждой жертвы. Потом у нас начнется следующий этап вот с этим, — послушно рассказывал Тони. — А потом я пойду по натянутой проволоке и нарисую профиль преступника. Это кажется вам разумным?
— Это кажется прекрасным. И сколько времени на это уйдет?
Тони нахмурился.
Читать бесплатно другие книги:
