Заговор мерлина Джонс Диана

Послышался плеск воды и шорох гальки. Я догадался, что магид выволакивает мастера молитв на берег, но посмотреть в ту сторону я все равно не решился.

— Ну, тут уж ничего не поделаешь. Остается надеяться, что смерть его была быстрой, — сказал магид, вернувшись ко мне и слегка сглотнув. — Кто это был?

— Мастер молитв из Лоджия-Сити, тот, что хотел убить Романова, — сказал я. И тоже сглотнул.

— То-то вышивка показалась мне знакомой, — сказал Максвелл Хайд. — Это называется — «не рой другому яму». Ну ладно, если тебя тошнит, нам совершенно незачем здесь торчать. Пошли обратно в дом. Я тебя хотел кое о чем расспросить.

Я с радостью устремился прочь оттуда, но, поднявшись на берег, столкнулся нос к носу с козой.

— О господи! Как вы думаете, она не… она не попытается сожрать его?

— Козы, кажется, не хищники, но все равно лучше не рисковать, — сказал Максвелл Хайд, снова ухватил козу за рог и хвост и поволок ее к сараям — она и мекнуть не успела.

— Поди-ка раздобудь веревку, — сказал он мне. — Наверняка в одном из этих сараев должна найтись веревка.

Я заглянул в ближайший к дому сарай, рассчитывая найти там навороченную моторную лодку. Теперь это была всего лишь жалкая рассохшаяся плоскодонка, но над ней на стене висел моток бечевы, рядом с садовым инструментом, пилой и двумя пустыми крючками.

— Я думаю, лопату и топор взяли тут же, — сказал я, вручая Максвеллу Хайду веревку.

Он выглядел несколько раздраженным, оттого что коза Дергалась у него в руках, но тем не менее сказал он довольно спокойно:

— Ну да, думаю, они откуда-то отсюда. Обмотай один конец веревки вокруг шеи этой твари, да поживее!

Мне удалось накинуть веревочную петлю более или менее на нужное место. И тут же я с изумлением увидел, как свободный конец веревки сам собой обмотался вокруг остальной веревки и затянулся прочным узлом.

— Спасибо. Фу! — воскликнул Максвелл Хайд, выпрямившись. Он изрядно запыхался. — Экие непоседливые твари эти козы! И вонючие вдобавок.

Он пошел к дому. Я растерянно оглянулся назад, но другой конец веревки успел каким-то образом привязаться к двери сарая, и коза уже рвалась с привязи. Впечатляет.

— Надо сказать, — заметил магид, — что я немного удивился, увидев окровавленного мальчика, бегущего к вертолету, но я тогда был такой усталый, что не обратил на это особого внимания.

Разумеется, это была кровь! Я почувствовал себя идиотом, вспомнив, как принял ее за вышивку.

— А кто управлял машиной? — спросил у меня Максвелл Хайд.

— Наверное, Джоэл, второй молитвенник, — сказал я. — Разве что с ними был еще и пилот.

— Это вполне мог быть мальчишка, — заметил он. — Он взлетел рывком, на полной мощности, и его мотало из стороны в сторону. А где все это время был Романов?

— Романов был в постели. Он очень болен, — сказал я, словно бы оправдывая его. — Я точно знаю, что он был в постели, потому что я в это время бегал по дому и закрывал окна, на случай, если мастер молитв попытается проникнуть внутрь.

Я услышал себя со стороны — и впервые за все время удивился. Я заботился о Романове и защищал его с тех самых пор, как я тут очутился, а ведь Романов, по всей видимости, готов был прикончить меня за деньги, если бы счел, что я того стою. Мне пришло в голову, что, возможно, мной руководило какое-нибудь защитное заклятие. Но почему-то не верилось. Наверное, я просто восхищался этим человеком.

И я продолжал:

— Они действительно хотели его убить. Они называли его нечистым. Но он ничего им не сделал — разве что снабдил вышивальщиков заклинаниями, которые защищают от радиации.

— Так вот что их разозлило! — задумчиво сказал Максвелл Хайд. — Хорошо. Я сам могу засвидетельствовать, что ты в это время был заперт в доме, дверь была загорожена слоном и крови на тебе не было. Так что ты, думаю, невиновен.

Он открыл дверь, и я прошел на кухню следом за ним. Он сказал:

— Но насчет Романова мне приходится полагаться исключительно на твои слова.

— Сразу видно, что вы пишете детективы, — сказал я. Максвелл Хайд развернулся ко мне с таким видом, что я невольно отшатнулся.

— Я еще и магид, — сказал он. — И разобраться в этом деле — моя обязанность.

Он держался сурово и властно. Я почувствовал себя так, словно сострил вслух на похоронах. Потом он малость расслабился и сказал:

— Но сперва я хочу знать, что ты думаешь вот об этом. Он подвел меня к гостиной, распахнул дверь и спросил:

— — Ну? Что тут происходит?

Я немного офигел. Гостиная теперь выглядела как еще один сарай. Стенки были сколочены из корявых серых досок, поросших понизу зеленым мхом, в старом деревянном Полу зияли дыры. Сквозь щели в стенах блестело море. Окна перекосились и были затянуты паутиной, а что касается двух кресел, на которые я уложил Максвелла Хайда… Хорошо еще, что я накрыл их ковриком. Они превратились в пару гнилых шезлонгов, и ткань на одном из них треснула ровно посередине.

— Думаю, это оттого, что Романов так сильно болен, — сказал я.

Магид нахмурился и взглянул на меня вопросительно.

— Остров и все остальное уменьшается и ветшает с тех пор, как я пришел сюда и нашел его, — объяснил я. — Должно быть, он так болен, что не в силах поддерживать здешнюю магию.

— Это очень маловероятно, — сурово сказал мне Максвелл Хайд. — Этот остров и его обстановка должны функционировать в автономном режиме, иначе Романов просто не мог бы уходить отсюда. Я подозреваю, что все это получает энергию из тех миров, частью которых оно является. Из каждого понемногу, чтобы не нарушить равновесие. Тут все очень продумано. Романов в таких делах спец, парень. А где он сам? Надо на него взглянуть.

— Он там, — сказал я и повел его в спальню.

Там было ужасно. Спальня превратилась в крошечную, убогую комнатенку с толстыми стенами, сочащимися сыростью и покрытыми черными пятнами плесени. Воздух был спертый, болезнью пахло уже очень сильно. Романов выглядел как настоящий труп. Он лежал на узкой кровати и был почти такой же страшный, как мастер молитв. Щеки ввалились, волосы приклеились к потному лбу, так что лицо стало похоже на резкий серый зубчатый череп. Я испытал большое облегчение, обнаружив, что он все еще дышит.

— Фу! — воскликнул Максвелл Хайд.

Я бросился к окну, чтобы отворить его — или хотя бы попытаться, — но магид рявкнул на меня:

— Стоп! Стой, где стоишь, и не двигайся с места!

Я замер на месте, стоя почти на самой куртке Романова.

— Что с ним? — спросил я.

— Сейчас выясним, — сказал Максвелл Хайд.

Он наклонился и очень осторожно коснулся потного лба Романова. Магид крякнул, но Романов даже не шелохнулся. А потом, к моему удивлению, Максвелл Хайд отодвинул палец ото лба Романова, как будто вел им вдоль невидимой нити, провел по воздуху и почти коснулся моего лба.

— Так я и думал, — пробормотал он и провел пальцем обратно в сторону Романова.

— А в чем дело? — спросил я.

— Смотри, — сказал он. — Или тебе не видно?

Но я увидел ее сразу, как только он велел мне смотреть. Между головой Романова и моей тянулась размытая ниточка грязного на вид, серовато-желтого света. Действительно мерзкая. Меня едва снова не стошнило.

— Нет, мне видно, — сказал я.

— Часто ли ты к нему прикасался? — сурово спросил Максвелл Хайд.

Я задумался. Насколько я помнил, я вообще к нему не прикасался.

— По-моему, я до него не дотрагивался, — сказал я. — Мне почему-то не хотелось этого делать. В смысле, я…

— Ну хоть на этом спасибо, — сказал Максвелл Хайд. — А не то он бы, наверное, уже был мертв.

Он выпрямился и посмотрел мне в глаза.

— Мой мальчик, мне потребуется от тебя подробный отчет обо всем, что ты делал с тех пор, как исчез из Лондона. Но для начала, прежде чем ты сделаешь что-либо еще, ты меня очень обяжешь, если немедленно пойдешь и искупаешься в море вместе со слонихой. Сними с себя всю одежду, оставь мне ее на берегу, для дезинфекции, и ныряй в воду. Непременно окунись с головой. Ничто не смывает черную магию лучше соленой воды. Если увидишь, что слониха купается в пресной воде, туда не ходи. Найди настоящее море. Ступай. У меня тут будет достаточно других дел. Я выполз из дома, чувствуя себя прокаженным. Я не знал, смогу ли когда-нибудь снова почувствовать себя прежним. Даже вид Мини, которая лежала на боку в хрустальной голубой воде, поливая себе спину из хобота, меня не подбодрил.

— Мини, эта вода соленая? — спросил я.

— Очень! — весело откликнулась слониха. — У меня от нее в хоботе щиплет!

Я недоверчиво попробовал воду на вкус — она действительно оказалась соленая. Очень соленая. Я как будто язык ошпарил. На самом деле, она была настолько соленая и в ней было так легко плавать, что я заподозрил, не включил ли сюда Романов кусочек Мертвого моря. Мини так обрадовалась, что я тоже пришел купаться, что мне вскоре немного полегчало. Мы бултыхались в воде и поливали друг друга. Она каталась, а я брызгался.

В конце концов я поднял голову и увидел на берегу Максвелла Хайда, который тщательно осматривал мои вещи. Когда я вылез на берег и подошел к нему, он как раз продувал мои ботинки.

— Вот так-то лучше, — сказал он. — Одежда чистая. Давай теперь взглянем на тебя. Повернись. Подними руки. Наклонись, мне надо осмотреть твою макушку… Хорошо. Отлично. Ты теперь тоже чист, — сказал он и протянул мне старое драное полотенце. — Вытирайся и одевайся.

Он пошел прочь.

— С Романовым все в порядке? — спросил я вслед.

— Скоро все будет в порядке! — отозвался он. — И не задерживайся, а то опоздаешь к ланчу!

Когда я пришел в кухню, он стоял у плиты и размешивал в большой сковородке яйца. Мой жалкий латук и недозрелые помидоры превратились в сравнительно сносный салатик, а на столе лежала еще одна свежая булка.

— А я думал, вы не любите яичницу, — сказал я, почесывая слипшиеся от соли волосы.

— Так это было утром, — сказал он. — Достань-ка мне поднос и столовые приборы. Надеюсь, Романов тоже поест.

Когда все было готово, я вызвался отнести поднос Романову, но Максвелл Хайд мне не позволил.

— Я тебя к нему близко не подпущу, — сказал он. — Как ты не понимаешь? Кто-то наложил на тебя чрезвычайно гнусное заклятие, которое было предназначено для того, чтобы погубить Романова и сделать так, чтобы обвинили в этом тебя. Кажется, я его обезвредил, но рисковать я не стану.

Он сам отнес поднос Романову вместе с большим чайником чая и огромной кружкой. Когда он вернулся, вид у него был весьма довольный.

— Похоже, все в порядке, — сказал он. — К нему вернулся аппетит. Кушай, парень. И заодно, пока ты поглощаешь все это, расскажи-ка мне подробно обо всем, что с тобой случилось с тех пор, как ты остановился рядом со мной в лондонском отеле.

И я принялся рассказывать. Максвелл Хайд несколько раз меня останавливал и просил рассказать еще раз, поподробнее, то, о чем я только что говорил. В первый раз это было, когда я рассказывал о заклятии, которое я налагал вместе с Арнольдом, Чиком, Дэйвом и Пьером, чтобы обеспечить безопасность крикетного стадиона.

— А-а, понял! — сказал он, когда я объяснил еще раз. — Так вот что это за мир! Тот, где Британская империя завоевала большую часть Европы и теперь дико боится союза русских с турками. Ну, одно можно сказать наверняка: это заклятие, направленное против Романова, явно не оттуда.

Половина их паранойи — из-за того, что маги у них, по правде говоря, просто никудышные. То, в чем ты принимал участие, — это типичная халтура. А что тебя так огорчает?

Мне снова стало неловко из-за того, во что я втравил этих четырех магов.

— Из-за меня у них будут большие неприятности, — сказал я. — У Арнольда и остальных. Из-за того, что я притворялся их новичком. Я видел, что у них будут проблемы, по тому, как лихорадочно они меня разыскивали.

Максвелл Хайд вздохнул.

— Вероятно, да. Я проверю — мне в любом случае придется это сделать, — но, откровенно говоря, я не представляю, как еще ты мог поступить. Иначе тебя просто расстреляли бы как шпиона. Насколько я понимаю, ты инстинктивно сделал все как надо. Продолжай.

Я принялся рассказывать дальше, и он снова перебил меня, чтобы расспросить поподробнее о черной пантере в лесу, и еще раз — когда я стал рассказывать, как маги меня там разыскивали.

— Ты говоришь, они выглядели как призраки? Подумай хорошенько. Ты хочешь сказать, что они присутствовали там лишь частично, в то время как ты действительно находился там во плоти?

— Ну, мне так показалось, — сказал я. — Я не знал, могут они меня увидеть или нет. Я потому и удрал на темные пути, чтобы скрыться от них. Но потом я сел, подумал и в конце концов решил, что мне лучше пойти и разыскать Романова.

— Погоди-ка, — сказал Максвелл Хайд. — Ты мне говорил, что Романов, по всей видимости, отнесся к тебе с презрением и что ты его очень боялся. Так почему же ты решил, что тебе следует посоветоваться именно с Романовым? Быть может, ты сделал это не по своей воле?

— Возможно, — признался я. — Я знаю, это звучит странно — ведь мне было известно, что ему предлагали деньги за то, чтобы избавиться от меня. Но, думаю, я отправился к нему потому, что он непревзойденный мастер. Он был в сто раз искуснее, чем Арнольд и его парни. И у меня достаточно денег, чтобы ему заплатить. А не может быть такого, что заклятие уже было наложено на меня, еще тогда, когда Романов меня нашел? Он ведь заболел еще до того, как я появился здесь.

— Мы подумаем над этим в свое время, — сказал Максвелл Хайд. — Видишь ли, те, кто это сделал, могли и перестраховаться. Рассказывай дальше.

Я стал рассказывать дальше и наконец дошел до того момента, где я встретился с самим Максвеллом Хайдом. Слушая эту часть моего рассказа, он кривился. Наверное, ему было стыдно, что он так нализался. Тут мы оба услышали, как в глубине кухни что-то загудело, и резко обернулись в ту сторону. В углу стоял большой холодильник и работал.

Максвелл Хайд подпрыгнул от радости.

— Ага! — сказал он. — Романову стало лучше!

Он полез в холодильник, одобрительно хмыкая, и добыл оттуда большой кусок сыра и упаковку клубничных йогуртов. Надписи на коробочках были непонятные, но на мой вкус это был нормальный клубничный йогурт. Мы оба съели по йогурту, а еще один Максвелл Хайд отнес Романову.

Эта помеха меня порадовала. Я все еще испытывал смешанные чувства из-за встречи с этой девочкой, Родди, — то ли она меня смущала, то ли еще что. И мне не хотелось даже упоминать о ней. Теперь у меня было время на то, чтобы придумать, как это сделать. И вот я сидел, смотрел на печку И думал. На самом деле это была уже не печка. Это была белая плита с несколькими дверцами и без огня внутри. Совсем не такая уютная.

Потом Максвелл Хайд вернулся и снова стал слушать меня, положив локоть с кожаной заплатой на стол и опершись на руку твердым солдатским подбородком. Я сумел гладко перейти к своему пребыванию в Лоджия-Сити, потом к встрече с Мини и так до конца, ни разу не упомянув о Родди. Максвелл Хайд кивал и хмыкал, но больше меня не перебивал.

— Хорошо, — сказал он, когда я дошел до того момента, как летательный аппарат поднялся в воздух. — Тут масса пищи для размышлений. Часть из этого мне еще придется обдумать. Но две вещи бросаются в глаза сразу. Первое — это когда именно на тебя наложили это заклятие против Романова. Я некоторое время думал, что это сделал мастер молитв. Это было бы вполне в их духе. Они делают немало грязных дел, прикрываясь словом «молитвы». Но чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что это было сделано еще в Лондоне и сделал это тот самый человек, что послал тебя в иные миры. И прямо у меня под носом! — Он рассерженно фыркнул. — Это говорит о том, как сильно я нервничал. Мне следовало бы заметить. В любом случае, как по-твоему, есть тут логика?

Я кивнул. Это звучало вполне правдоподобно.

— Значит, у тебя есть враг, — сказал Максвелл Хайд. — Кто-то, кто ненавидит тебя почти так же сильно, как и самого Романова. Какие есть идеи на этот счет?

Все, что пришло мне в голову, — что этот таинственный враг должен иметь какое-то отношение к моему настоящему отцу и Корифонской империи. Мы немного порассуждали об этом, но в конце концов Максвелл Хайд мотнул головой.

— Нет, — сказал он. — Никак не сходится. Этот человек должен все-таки больше ненавидеть Романова, чем тебя. Я, конечно, спрошу у Романова, но сильно подозреваю, что он к этой империи никогда и близко не подходил. Он человек разумный. Ну, как бы то ни было, а что касается второго, то мне очень хотелось бы знать, в какой точке своего пути ты переместился на десять лет назад. У меня ушла целая ночь на то, чтобы понять, как это сделать, уже после того, как я понял, что именно надо сделать. Когда ты это понял?

— Ничего я не понял, — сказал я. — Я просто пришел сюда, и все. Но…

Я поразмыслил.

— Возможно, это произошло, когда тропа раздвоилась, — неуверенно предположил я. — Там что-то было не так — но вообще, я не знаю.

— Ну а как именно ты это сделал — можешь представить? — спросил Максвелл Хайд. Я покачал головой. Он вздохнул.

— Видимо, чисто интуитивно. Ну ладно. Самая неприятная часть выглядит достаточно очевидной. Мастер молитв вынуждает тебя привести его к Романову и является сюда с этими двумя мальчишками. После чего они его убивают. Есть какие-нибудь идеи насчет того, почему они это сделали?

Мне вспомнилось неумолимое лицо школьного учителя в золотых очках, и я невольно поджал губы.

— Если бы вы его видели, вы бы поняли. Они, наверное, ненавидели его — ненавидели от всей души.

Максвелл Хайд устремил на меня один из своих пристальных взглядов.

— Это были отвратительные мальчишки, — сказал я. — Мне их тоже не жалко. Но представьте себе самого худшего учителя, который у вас когда-либо был.

Максвелл Хайд слегка поморщился.

— Ну да, — сказал он. — Ну да. Молитвы и побои. Ты думаешь, дело в этом? Значит, мы имеем двух жестоких юных убийц, скрывшихся на летательном аппарате, которые знают, как найти Романова.

Он снова вскочил на ноги.

— Пойду-ка я предупрежу его.

Пока он ходил, я съел два банановых йогурта и один шоколадный и повеселел. Похоже, Максвелл Хайд все-таки не заметил, что я выпустил встречу с Родди. И он явно больше не подозревает в убийстве меня, хотя прежде он, видимо, об этом подумывал. Это делало жизнь светлее.

— Я сообщил Романову, — объявил Максвелл Хайд, вернувшись. — Он говорит, что, как только сможет, сразу же изменит остров, чтобы они не смогли найти его снова. Но что касается этого вашего общего врага, дело становится все таинственнее. К твоей империи он никогда отношения не имел, так что с нею это связано никак быть не может. И вообще до вчерашнего дня он даже не подозревал о твоем существовании. Так что и здесь мы тоже зашли в тупик. Но я обещал ему, что мы избавимся от мастера молитв. Пошли.

Он подошел к двери, ведущей на улицу, и помахал мне свернутой простыней, которая была у него в руках. Я сглотнул и поплелся следом, жалея, что съел эти три лишних йогурта.

Тот конец острова был уже дальше, чем прежде. Мы прошли почти три сотни ярдов, прежде чем встретили Мини, которая печально ошивалась рядом с козой. Обе выглядели несчастными.

— У меня животик болит, — грустно пожаловалась Мини.

— А сколько ты яблок-то съела? — спросил я.

— Два дерева, — призналась она.

— Ну, тогда ты знаешь, кого надо винить, — сказал я. — Попробуй заесть их сеном. А с козой что не так?

— Ей не нравится, что ее привязали, — объяснила Мини.

— Передай ей, что у меня сердце кровью обливается, — сказал я.

Дальше все было просто ужасно. Мне пришлось спуститься по гальке к воде и помогать завернуть мастера молитв в простыню. Это был кошмар, хотя и я старался не глядеть. Вскоре банановый йогурт уже стоял у меня поперек горла, и мне пришлось отойти в сторонку и присесть на траву.

Максвелл Хайд подошел и сел рядом.

— Я подумывал о том, — сказал он, — чтобы закинуть этого дядьку вместе с орудиями убийства дальше по берегу, чтобы они очутились в том мире, к-которому на самом деле принадлежит этот пляж. Конечно, для тамошних жителей это будет весьма неприятным сюрпризом, но для них это будет не так опасно, как для Романова, если оставить его здесь. Труп убитого всегда навлекает несчастья на то место, где произошло убийство. Вся беда в том, что Романов не помнит, откуда он взял это место. Мне придется немного поразмыслить.

Я кивнул, сглотнул и через некоторое время почувствовал себя лучше. Я оглянулся на Максвелла Хайда, который сидел выпрямившись и обхватив худощавыми уверенными руками колено, обтянутое влажным твидом. Я хотел спросить, что он надумал. Но тут он сам оглянулся на меня.

— Нет, — сказал он. — Не сходится. Я ведь говорил тебе, что по пути ты должен помочь трем людям. А в твоем рассказе было только двое, даже если считать слониху за человека и если считать вторым того старика с вышивкой. Или ты считаешь и мастера молитв тоже?

Я ощутил, как мои щеки постепенно разгораются, как та исчезнувшая печка на кухне. Я сказал:

— Ну, может быть, и он…

Его взгляд сделался вдвое пронзительнее. Я буквально ощущал его щекой.

— Давай выкладывай, — сказал он. — Кто был третий?

— Ну… — сказал я. — Была еще та девочка — но, наверное, она ни при чем, я ведь ей еще не помог. Арианрод, но она просила называть ее Родди. Видите ли, она живет в каком-то месте, которое называется Острова Блаженных, и я обещал ей, что приду туда после того, как повидаюсь с Романовым.

Наступило молчание. Я слышал только, как несколько разных морских бризов шумят в ветвях деревьев. Этот шум показался мне зловещим.

— Ну и ну! — сказал Максвелл Хайд. — Ничего себе! Клянусь вечным блаженством! Извини за невольный каламбур. А она была блондинка или темноволосая?

— Темноволосая, — сказал я. — Примерно моя ровесница.

— Ну и ну! — сказал он снова. — А я как раз собирался указать тебе, мой мальчик, что на тебе, похоже, висит незавершенное дело. Но думаю, это оно и есть. Так о чем же тебя просила моя внучка?

— Ваша внучка?! — возопил я. Он кивнул.

— Ну да, кто же еще. Необычное имя, наследственные магические способности, предпочитает, чтобы ее звали Родди, живет на Островах Блаженных. Моя старшая внучка. Собственной персоной.

— Так вы хотите сказать, — ахнул я, — что вы и сами оттуда?

— Именно так. — Он вдруг хихикнул.

— Но как же получилось… — начал я.

— Как получилось, что я печатаю свои детективы на Земле? — переспросил он. — Я печатаюсь еще и на Туле, на Теллансе и во многих других местах. Там все восторгаются тем, как тщательно и подробно прописан мой параллельный мир. Но, разумеется, на самом деле это всего лишь Острова Блаженных. Для меня все это выглядит вполне обыденным — и, что самое неприятное, для обитателей Островов Блаженных тоже. Там моих книжек почти никто не читает. На самом деле, мои книжки продавались так плохо, что я решил использовать свои магидские знания, чтобы заработать пенни-другой в иных мирах. Так чего она хотела, Родди-то? Все-таки умеет он пригвоздить тебя к месту последней короткой фразочкой! Я немного поерзал и сказал:

— У них там заговор. Похоже, в нем замешан мерлин, и она хочет помощи извне.

Максвелл Хайд сощурился. Казалось, будто он пытается разглядеть этого их мерлина прямо отсюда. Потом покачал головой.

— Да нет, разумеется, она ошибается. Наша Родди вечно заводится по пустякам. Этот мерлин еще молод, но он не так прост. Все мерлины такие. Быть может, он что-то затеял, а Родди не разобралась, что к чему. Наверняка так оно и есть. Она ведь еще ребенок. Ладно. Я поговорю с твоим отцом, — сказал он и встал. — Пошли разберемся с этим мастером молитв.

— А о чем вы собираетесь поговорить с папой? — уточнил я, медленно поднимаясь.

Он уже шагал вниз по склону.

— Ну, надо же сообщить ему, что ты цел и невредим, прежде чем я возьму тебя с собой на Острова Блаженных, не так ли?

Я растерянно уставился на него. Он ответил мне серьезным взглядом.

— Послушай, парень, — сказал он, — мало того что у тебя там незавершенное дело. Ты еще умудрился сделать то, что я лично способен делать с большим трудом, да и то лишь предварительно напившись. И плюс к тому ты умеешь разговаривать с животными и устоял перед мастером молитв, когда тот пытался наложить на тебя молитву. На такое не многие способны. Я считаю своим долгом взять тебя с собой на Острова Блаженных и дать тебе хотя бы начальное магическое образование, пока ты не погубил себя или не натворил чего-нибудь, что причинит вред твоему миру. Разумно?

— Что, так хочет Верховная Палата? — обрадовался я.

— Хм! — И он зашагал прочь, хрустя галькой. Потом, обернувшись через плечо, сказал: — Магиды, как правило, имеют право делать то, что считают нужным. Своего рода карт-бланш. Ну, пошли, пошли!