Знак чудовища Афанасьев Роман
- Отличная вещь, - сказал он. - Гномья работа. Выпросил у барона, а то приходилось кипятить воду в котелке. Надо сказать, что прогулка до замка себя оправдала. Хотя далась она мне нелегко.
- Как ты забирался на скалу? - спросил тан.
- Левитация. Знакомое слово? Силы у меня уже не те, что раньше, но кое-что я еще могу.
- А зачем вся эта история со смертью?
- Ты не представляешь, как я устал. Мне хотелось побыть одному. Именно одному. Чтобы не видеть никого и ничего. Ты слишком молод, чтобы это понять. Но поверь, такое - бывает. Сначала я построил башню - огромную каменную башню, защищенную лучшими заклинаниями, - и скрылся в ней, как улитка скрывается в своем домике. Но под ее стенами постоянно толпился народ. То король, желающий власти, то мои коллеги, желающие совета или поединка, а то и рыдающие девицы, умирающие от неразделенной любви. Через пару лет я понял, что меня не оставят в покое до самой смерти. И тогда я умер.
- Я представляю, - тихо произнес тан. - Иногда мне тоже хочется… Спрятаться так, чтобы никого не видеть. И никто не видел меня.
Леггер кольнул гостя холодным взглядом, словно сомневаясь, что юнец способен представить такое, но промолчал. Хлебнул отвара. Потом поставил опустевшую чашку на стол.
- Ладно. - Сказал он. - Уже не помню, когда я столько много говорил. Сыт этим по горло. Теперь ты рассказывай.
Сигмон вздохнул, разбавил отвар в чашке кипятком и крепко задумался. Маг не торопил. Просто внимательно разглядывал гостя, словно пытаясь угадать, какая история прячется за этим молчанием. Интересная? Скучная? Страшная? И тан не разочаровал гостеприимного хозяина.
Он рассказал, как стал чудовищем, про Фаомара, про демона и про магов Вента. Про все остальное рассказывать не стал, закончил тем, как убежал из темницы и отправился в Гернийский университет. Когда он замолчал, маг крякнул, протянул руку и ухватился за ворот Сигмона. Отогнул его в сторону, посмотрел на полосу чешуи и покачал головой.
- Фаомар, - протянул он. - Вот, значит, как он закончил дни. Дурная смерть. Я очень расстроился, когда услышал о его несчастье. Должно быть, оно лишило его последних крох ума. Вечно он возился с чудовищами. У него к ним была патологическая, как однажды выразился его наставник Теон, страсть. Когда Фаомар был всего лишь учеником, то умудрился вызвать демона - прямо на занятии. Мне стоило больших трудов загнать тварь обратно в его мир. Но парень остался доволен собой, прямо лопался от гордости. Я знал, что это плохо кончится, но чтобы так… Зря он взялся за это.
- За что?
- За эксперименты с мутацией. Боюсь, это случилось не в последнюю очередь из-за моих записей. Но - ладно. Ты говорил, что пришел за спасением. Что ты хочешь?
- Хочу снова стать человеком, - просто сказал Сигмон. - Обычным человеком, как раньше. Хочу избавиться от этой шкуры, пока окончательно не превратился в чудовище, подобное тому, что стоит в замке у Нотхейма.
- Ты думаешь, это шкура делает тебя чудовищем? - усмехнулся маг. - Ты же…
- Знаю, - перебил тан. - Все зависит от наших поступков. Неважно, какой ты снаружи, важно, что ты делаешь.
- Здравая мысль, - одобрил маг. - И явно не твоя. Кто же это тебя просветил?
- Один вампир.
- О! Ты шел через Дарелен? Тебя кусали?
- Нет, - быстро ответил Сигмон, но тут же вспомнил Арли. - То есть, да. Но всего один раз.
- И как? - жадно спросил маг и подался вперед. - Что произошло?
- Все прошло хорошо. Никаких последствий - мое тело справилось с укусом, словно это был всего лишь овод. Да мне и не грозило превращение в вампира. Они…
- Знаю, - отмахнулся Леггер. - Я все про них знаю. Так что ты хочешь от меня?
- Помоги мне, Леггер, - попросил тан. - Сними с меня эту шкуру, убери все, что не принадлежит мне от рождения. Верни мне мою жизнь. Я все отдам за это. Все. Деньги, имение, последнюю рубаху. Я буду служить тебе, выполню любое твое задание… Даже добуду тот драный рубин из Фирона, что охраняют воины-жрецы. Прошу тебя, помоги!
Маг пожал плечами и промолчал. Но Сигмон не сводил с него просящего взгляда, и старик, наконец, сдался.
- Сигмон, - тихо сказал он. - Мутация необратима. Прости.
- Как необратима?! - воскликнул тан и попытался встать.
Столик покосился, чашка Леггера перевернулась, скользнула на пол и разлетелась вдребезги. Быстрым движением руки маг подхватил падающий чайник и аккуратно поставил его рядом с собой.
- Что значит необратима?
- Потише, парень, - попросил маг, рассматривая осколки чашек. - Ты мне уже полдома разнес. Оставь в покое хоть посуду.
- Леггер!
Хромой вскинул глаза - холодные прищуренные глаза мага, готового нанести смертельный удар.
- Необратима, - значит необратима. Ты никогда не избавишься от этой шкуры, - медленно произнес он. - Мутацию нельзя повернуть вспять. Твое тело изменилось раз и навсегда: Фаомар позаботился об этом.
- Благие небеса! Прошу тебя! Ты же можешь снять это заклинание! Ты же настоящий маг!
- Это не заклинание, - тихо отозвался старик. - Магия выступила лишь в роли инструмента. С его помощью тебя заставили измениться - только и всего. Я тоже могу изменить твое тело, еще раз его изуродовать. Но вернуть тебе прежнюю чистоту… Снять печать… Я не создатель. Всего лишь старый глупый маг.
Сигмон подался назад с размаху сел на пол. Обхватил руками голову и застонал, уже не скрываясь. Все оказалось напрасно. Все. Все беды, лишения, сомнения, надежды. Вся его жизнь оказалась напрасной.
- Не расстраивайся, - посоветовал маг, и взгляд его смягчился. - Все не так плохо. Ты быстр, силен и здоров. Тебе позавидуют многие люди, особенно те, что лишись ноги или руки. А то и того и другого. И главное - ты все еще человек, поверь мне. То чудовище, шкуру которого я так удачно сбыл барону, не было человеком. Ни до изменения, ни после.
- Она растет, - простонал Сигмон. - Шкура растет, и скоро я стану огромной ящерицей. Драконом. Нотхейм первым начнет охоту на меня - возьмет свой меч, заберется на коня и помчится вдогонку. И он будет лишь первым. Вскоре к нему присоединятся и другие. Леггер, умоляю, сделай хоть что-нибудь! Неужели это нельзя остановить?
- А вот этого я не говорил, - сказал маг, поглаживая бороду. - Вернуть назад нельзя, но…
Сигмон отнял руки от лица и на коленях подполз к магу. Ухватил старика за руку, заглянул в его синие глаза и прошептал:
- Прошу тебя, останови это. Я отдам все, что у меня есть.
- Могу попробовать, - согласился маг. - Случай очень интересный, и мне лестно, что ты обратился ко мне. Для старика нет лучше похвалы, чем младое чадо, приползшее на коленях за мудрым советом. Но тут советом не отделаешься. Должен сказать, что шансы помереть у тебя намного выше, чем выжить.
Тан поднялся на ноги, отряхнул колени и сел на чурбачок. Маг не сводил с него глаз, ожидая ответа. Сигмон не колебался ни секунды. Он просто пытался справиться с дрожащим голосом.
- Хорошо, - сказал он. - Все смертны. Мы все когда-нибудь умрем, и не в силах этого изменить. Мы можем только выбирать, да и то не всегда, как именно нам умереть. У меня такой выбор есть. И я хочу умереть человеком, а не затравленной ящерицей, за которой с гиканьем носиться толпа охотников. Я согласен.
- Ну что же, - ответил маг, дернув себя за бороду. - Этого я и ожидал. Раз так, то можно начинать.
- Сколько это займет?
- Несколько часов.
- Так быстро?
- Разрушать всегда проще, чем создавать, - сказал Леггер и пожал плечами. - Быть может чуть быстрее, или чуть медленнее… Но не больше суток, это точно.
Сигмон встал, чувствуя, как к нему возвращается надежда. Зверь, что сидел внутри, тихонько поскуливал, но не решался проявить себя. Он боялся мага.
- Что делать? - решительно спросил Сигмон.
- Ложись на кровать, - велел маг и махнул рукой в сторону тряпья, набросанного в углу. - Только и всего. Ты уснешь, а я смогу сделать все что нужно.
- Сейчас?
- Да. Прямо сейчас. Но постой! Знаешь, сходи прежде на полянку. Облегчись. Мне тут лишние заботы ни к чему.
Сигмон удивленно взглянул на ухмыляющегося мага, но тот, похоже, не шутил. Напряжение, сводившее судорогой мышцы тана, отступило. Он улыбнулся магу, и сразу стало легче, словно с плеч гора упала.
- Хорошо, - сказал он. - Но если дело дойдет до этого… Ты уж меня разбуди.
- Непременно, - отозвался маг. - Тут прачек, знаешь ли, нет.
Сигмон хмыкнул, развернулся, и вышел на поляну. Далеко отходить не стал.
Сначала было даже приятно. Сигмон просто лежал на спине, прикрыв глаза, и медленно дышал животом - так, как велел ему маг. Все тело покалывали сотни невидимых иголочек: Леггер с помощью магии изучал его. Тан, окончательно расслабившись, начал засыпать. Вдыхая свежий воздух наполненный ароматом трав, он думал о том, что еще никогда не чувствовал себя лучше. Разве что в детстве, когда после целого дня игр с деревенскими мальчишками он забирался на сеновал и зарывался в душистое сено.
Сон пришел не сразу. Он подбирался постепенно, накатывал мягкими волнами, так осторожно, что Сигмон понимал - это сон. Он не знал, сколько это продолжалось. Иногда тан не знал, спит он или нет. Порой он путал реальность и сон, ему казалось, что лечение окончено и он - обычный человек без чужой шкуры, - выходит из хижины Леггера и улыбается восходящему солнцу. Но в следующий момент он осознавал, что это всего лишь видение. Постепенно картины изменились: стали неприятными, тревожными. Сигмон бежал, прятался… За ним охотились.
Все чаще стала приходит боль, и тан захотел проснуться. Ему почудилось, что он это сделал, - вскочил с одеял с криком боли, но это опять оказалось видением. Он попытался позвать Леггера, напряг горло и даже выдавил из себя стон. Из темного тумана, подсвеченного багровым заревом костров, вышла темная фигура в длинном плаще и направилась к нему. Чувствуя обжигающее пламя, тан рванулся к магу, и стразу закричал так, что едва не проснулся. Капюшон плаща упал и Сигмон увидел бледное, как у покойника, лицо Фаомара. Безумный маг вытянул руку, указала на тана пальцем, и Сигмона объяло нестерпимо жгучее пламя. А следом пришел и кошмар.
Время застыло. Страшные видения и бесконечная боль терзали Сигмона. Он сходил с ума, горел в огне, истекал кровью. Он умирал сотни тысяч раз. И все начиналось сначала. Пытки Фаомара, подвал, демон, безумный маг, все смешалось в едином кошмаре. Реальность и сон сплавились в горниле страданий и превратились в сияющее орудие пытки.
Сигмон кричал, метался, стонал, пытаясь вырваться из кошмара, окончательно позабыв про Леггера. Ему казалось, что все - правда, что он снова прикован к стене и вот-вот войдет его мучитель. Но пришел демон. Он выглядел немного по-другому, - с ног до головы был покрыт чешуей и напоминал огромную ящерицу. Мощные лапы стояли на ковровой дорожке, а в остекленевших глазах чудовища билось яркое пламя. Демон бросился на Сигмона, и длинные когти вонзились в беззащитное тело. Тан закричал от боли, а когти продолжали терзать его плоть, выхватывая куски мяса из груди и живота. Потом демон взмахнул лапой, и оторванная голова Сигмона покатилась по каменному полу. Тан закричал так, как не кричал еще никогда в жизни. И проснулся.
Он лежал на спине и плавал в собственном поту. Сердце отчаянно колотилось, в ушах стоял непрерывный гул. Оглохнув от этого звука, тан распахнул глаза и замер. Он увидел мир разбитый на тысячу кусочков, словно он отразился в разбитом зеркале. В каждом осколке что-то шевелилось, плавало, сверкало. Все это напоминало огромный калейдоскоп, только вместо стеклышек в нем очутились осколки мира. Закружилась голова, стало трудно дышать…
- Глаза! - крикнули над ухом. - Закрой глаза, болван!
Леггер! Он говорил про глаза. Говорил, что нельзя… Сигмон попытался их закрыть, но не смог. Сверкающе месиво завораживало, тянуло за собой, заставляло погружаться все глубже и глубже в сияющие глубины разбитого мира.
Прохладная ладонь легла на лицо и закрыла Сигмону глаза, как закрывают их покойникам. Сразу стало темно, и тан окончательно проснулся. Он понял, что лежит на покрывалах в хижине старого мага. Да и сам маг рядом, - тан чувствовал биение его магической силы. Все тело горело огнем, словно посыпанное угольями из костра. И болело так, что у тана снова начала кружиться голова. Он попытался пошевелиться, но не смог. Тогда он прикусил губу и застонал.
- Сигмон, - позвал невидимый Леггер. - Как ты?
Тан хотел ответить что он - плохо, но и этого не смог. Онемевшее горло и распухшие губы не слушались. Дурнота накатывала волнами, пытаясь сбросить его обратно в кошмар.
- Не спи, - велел твердый голос. - Давай, поговори со мной. Разговаривай, сукин сын!
- Горячо. - Прошептал Сигмон.
- Это хорошо, - отозвался маг. - Значит, что-то чувствуешь. Это очень хорошо.
Но тан предпочел бы не чувствовать ничего. Теперь он знал, каково приходится отбивной на сковороде. Его жарили - с маслом, пряностями, так, что он уже пошел пузырями, и корочка стала подгорать. И все же, боль отступала. Намного медленнее, чем хотелось Сигмону, но - уходила. Стало легче дышать, и угли за шиворотом казались теперь не такими горячими.
- Сколько, - прошептал тан. - Сколько?
- Что?
- Сколько осталось?
- Совсем немного. Потерпи. Все самое страшное позади. Главное - не открывай глаз.
И сразу после этих слов тан закричал от боли: показалось, с него живьем снимают шкуру. Он забился на покрывалах, закричал, - но глаз так и не открыл. Кровь из прокушенной губы наполняла рот соленой влагой. Комок горечи подпрыгнул к горлу, и вдруг все кончилось. Разом, словно боль отсекли от него острейшей бритвой. Опустошенный, не чувствующий тела, Сигмон откинулся и замер, наслаждаясь покоем.
- Спи, - велел Леггер и хриплый голос дрогнул. - Спи. Снов не будет.
Он снова прикоснулся холодной ладонью к лицу тана, и тот провалился в черное беспамятство. Снов не видел, - как и было обещано.
Глаза открылись сами по себе, без всякого желания: широко распахнулись, словно желая вобрать в себя весь мир. Сигмон жадно хватанул воздух ртом и приподнялся на локтях.
Все было по-прежнему: хижина старого мага осталась на месте, и он все еще лежал на скомканных покрывалах, пропитавшихся его потом. Но боль ушла, и больше не было Фаомара, демона, кошмаров… Это все сон. Всего лишь сон.
Сигмон поднял руку и коснулся груди. Шкура чудовища тоже никуда не делась.
- Эй, - хрипло позвал тан. - Леггер!
Покрывало, закрывавшее вход, откинулось в сторону, и в хижину хлынул поток ослепительного света. В его лучах фигура мага казалась плоским силуэтом, вырезанным из черной бумаги.
- Леггер!
Маг быстро подошел к покрывалам и опустился на колени. Приложил сухую ладонь ко лбу тана и улыбнулся.
- Все в порядке, - тихо сказал он. - Все худшее позади. Тебе нужно только немного отдохнуть.
- Шкура, - выдохнул Сигмон. - Она осталась!
- Я не обещал ее убрать, - напомнил маг. - Но она больше не будет расти. Мне удалось остановить мутацию.
- Да, помню, - пробормотал тан и откинулся на спину. - Но мне показалось, что… Это было больно. Меня чистили как лук, слой за слоем…
- Я пытался, - признался маг. - Но ничего не вышло. Ты умер бы раньше, чем исчезли ли бы первые чешуйки. Прости, Сигмон, но она навсегда останется с тобой. До самой смерти.
- Навсегда. Значит, не вышло. Я по-прежнему - чудовище.
- Ты просто человек в кольчуге, который не хуже и не лучше наемного воина, что не снимает свою броню даже во время сна. Смирись. Научись с этим жить. Только и всего.
- Только и всего! - с горечью воскликнул тан. - Только и всего!
- Тому, кто потерял руку, приходится намного трудней, - напомнил Леггер. - Тебе еще повезло, - ты не потерял, а приобрел. Довольствуйся этим, и чаще вспоминай калек, что не могут самостоятельно даже выйти на двор.
Тан схватил руку мага, сжал, что было сил.
- Что мне делать? - спросил он. - Что мне теперь делать? Что дальше?
- Живи, - просто ответил маг. - Начни все заново. Странник, проповедник, наемник, главарь банды… Живи. Только не пытайся вернуться в прошлое. Тебя там не ждет ничего кроме боли и безумия. Так всегда - что-то начинается, что-то кончается и это часть человеческой жизни. Мы рождаемся, потом растем, меняемся - и внутри и снаружи. И становимся другими. Мы все время изменяемся, каждый день, каждый миг. Это наше проклятие и дар. Человек может стать кем угодно, измениться так, как ему захочется. Но часто он просто не может удержать то, что получил. Все в наших руках. Нужно только приложить силы и терпение, не сворачивать с пути и тогда получишь все, что хочешь. Ты человек, Сигмон. Самый настоящий человек, потому что ты меняешься.
- Да, - прошептал тан. - Я изменился.
- И это случиться с тобой еще не раз. Не жалей о потерянном или приобретенном. Живи. Цени каждую минуту, каждый глоток воздуха, каждое переживание, плохое или хорошее. Это часть жизни. Дыши ей, пей ее, ешь - живи.
Тан отпустил руку мага и приложил ладонь к своей груди, провел по широким чешуйкам, погладил царапину от когтей демона.
- Это не все, - сказал он. - Есть еще внутри. Зверь. Я чувствую его. Он здесь. Он остался вместе со шкурой, и я боюсь, что однажды он вырвется наружу. Почему ты не убрал его? Ты можешь! Во время схватки я чувствовал, как ты придавил его, сковал магией так, что едва не убил. Почему ты его не убрал?
- Потому что это не зверь, - тихо ответил маг. - Это тоже ты, Сигмон. Это часть тебя, часть твоей души, часть твоей личности. Если бы я убил его, то убил бы и тебя.
- Я не такой, - выдохнул тан. - Это не я!
- Ты, Сигмон. Внутри тебя нет никого чужого. Зверь - просто твоя часть, злая, сильная, но - твоя. Она всегда была там, внутри. В каждом из нас есть частичка зверя. Ты не исключение.
- Проклятье! Поверить не могу! И что мне делать с ней, с этой частичкой?
- То же, что и остальные. Усмиряй ее, не давай воли, не позволяй ей взять верх. Но используй, если нужно, чтобы сохранить жизнь - себе или другим. Обращай зло в добро - это люди тоже умеют и магия тут не при чем. И помни - это ты. Не отделяй зверя от себя. И если на то пошло, не зови ее зверем.
- А если я не справлюсь? Если она возьмет верх? Неужели тогда я стану таким, как тот, в замке барона?
- Может случиться и так. С людьми это бывает. И тогда на свет появляется чудовище в обличье человека.
- Да, я знаю, - прошептал Сигмон, вспомнив лавочника Виуда. - Я видел такое. Но с моей шкурой… Я буду слишком силен. Меня сложно будет остановить.
Маг отогнул ворот своей рубахи и потянул за цепочку, висевшую на шее. На свет показался амулет, - блестящий кругляшек из белого металла. Маг взялся за кончик цепочки и стал ее раскачивать.
- Смотри на него, - велел он. - И запоминай. Если будет совсем худо, вспомни этот амулет и думай обо мне. Я почувствую и приду на помощь. Быть может, потребуется все повторить.
- Спасибо, - прошептал тан. - Спасибо, Леггер.
- Не за что, - откликнулся маг. - В жизни осталось так мало интересного. Иногда мне кажется, что я видел уже все, и разучился удивляться. Но оказывается это не так. Приятно чувствовать себя живым.
- А что мне делать сейчас? - спросил Сигмон, чувствуя, как снова начинает кружиться голова.
- Просто лежи. Тебе нужно немного отдыха, только и всего. Можешь поспать.
- Нет! - тан содрогнулся, вспоминая кошмары. - Не надо спать. Не хочу.
- Тогда давай поговорим. Знаешь, давно не слышал новостей из большого мира. Расскажи, как там дела? Стоит вернуться к нему, или там по-прежнему правят глупость, жадность и жажда власти?
- Все это есть. Но есть еще и другое. То, ради чего можно вернуться, - ответил тан, вспоминая водопад черных волос, худые плечи и огромные глаза, - то зеленые, а то черные, как смоль.
- Я расскажу тебе про вампира, - сказал он. - И про одного алхимика, на четверть эльфа, который недавно постригся налысо.
- Звучит заманчиво, - одобрил маг. - Но потом расскажи, где ты взял этот клинок. Удивляющий, да?
- Да, - согласился Сигмон. - И о нем тоже.
Они говорили долго - до самого вечера. Пили чудесный травяной отвар, и болтали обо всем на свете. Сигмон чувствовал себя так, словно родился заново - здоровым и счастливым. И цельным. Больше не было Зверя и Сигмона. Остался только он - тан ла Тойя.
Когда сгустились сумерки, он окончательно пришел в себя, словно и не было никакого лечения. Настала пора уходить. Маг предложил ему остаться на ночь, но Сигмон с огромным сожалением отказался. Рон и Нотхейм наверняка волновались. Оба достаточно безумны, чтобы организовать спасательную экспедицию и забраться на скалу. Или сверзиться с нее, разбиться вдребезги, только потому, что их друг засиделся в гостях. Сигмон знал, что пора возвращаться.
- Смотри, не свались со скалы, - сказал на прощанье маг.
- Я все еще вижу в темноте, - напомнил Сигмон.
- Тогда прощай. Если захочешь навестить меня, - приходи. Даже так: обязательно загляни ко мне через пару лет. Очень интересно, чем дело кончится.
- Конечно, - улыбнулся Сигмон. - Прощай Леггер. Ты самый лучший маг, из тех, что я встречал. Ради тебя, можно терпеть остальных.
Они обнялись на прощанье, и тан ушел в темноту, не оглядываясь. Он знал, что сегодня у него второй день рожденья, и что эту долину он запомнит навсегда.
Всю дорогу, - от вершины скалы до ее подножья, - он беззвучно плакал.
Последние две лиги до замка барона Ворон проделал неспешным шагом. Тан его не торопил. В поспешности не было нужды: близилась полночь, и молоденький месяц едва заметно мерцал среди темных туч. Даже если бы тан поспешил, все равно в замок он приехал бы ночью.
Обратный путь немного затянулся. Тан почти не останавливался, не задерживался в пути, но и не гнал коня. Просто ехал верхом, наслаждаясь каждой минутой путешествия и каждой минутой жизни. Он разговаривал сам с собой, с Вороном, с крестьянами и - наслаждался. Колдовство Леггера изменило всю его жизнь, перевернуло ее, вывернуло наизнанку, ожгло огнем. И подарило покой. В этом не было ничего общего с магией. Колдовство Леггера таилось в другом, - в его отношении к незваному гостю. Беседа со стариком дала Сигмону намного больше, чем все заклинания. Он был счастлив, по настоящему счастлив и покоен - впервые с той поры, как попал в подвал Фаомара. Отшельник совершил чудо - но не магией, а простой беседой. Впервые тан понял, что слова имеют власть над миром - такую же, как сталь и магия. И весь обратный путь он привыкал к новому ощущению, к новому себе, ставшему чем-то больше, чем Сигмон, бывший курьер второго вентского полка. Время курьера ушло. Он вырос, как растет любой человек, и превратился в нового тана Ла Тойя. Долгий путь подходил к концу и Сигмон чувствовал себя счастливым. Мир и гармония царили в его душе, и он желал поделиться ею со своими новыми друзьями.
Деревню, раскинувшуюся у стен замка, он миновал в полной тишине. В домах не горел свет, все жители спали. Даже собаки молчали - то ли в конец обленились, то ли не чуяли в ночном госте угрозы. Темнота Сигмону нисколько не мешала, он все прекрасно видел. Для него ночь оставалась сумерками - и только. Он уверенно правил вороным, улыбаясь молодому месяцу и вдыхая знакомые с детства запахи деревни. Он ехал вперед с блаженной улыбкой на устах, мечтал о том как отпразднует возвращение с друзьями, за щедрым баронским столом, и очнулся только у ворот замка. Они оказались закрыты.
Не веря глазам, Сигмон осмотрел огромные деревянные створки, прикрытые так плотно, что даже щели между ними не было видно. На тех местах, где они стояли раньше, остались только комья вывороченной земли и разбросанный мох. Закрыть ворота стоило больших трудов, но это все-таки сделали.
Изумленный и возмущенный тан собирался крикнуть во все горло, чтобы разбудить охрану, но сдержался. Внутри тревожно шевельнулся зверь, почувствовав опасность. Кто закрыл ворота, что стояли открытыми не один десяток лет? Почему? Осада, враг у стен? Или, быть может, барон ждет нежеланных гостей, но тогда где стража на стенах, что должна высматривать их? Или эти ворота должны остановить всего лишь одного гостя - затянутого от шеи до пояса черной чешуей? Нет. Не может быть. Рон никогда бы этого не позволил… Рон. Что с ним?
Встревоженный Сигмон соскочил на землю, развернул вороного и хлопнул ладонью по крупу. Тот недовольно фыркнул и затрусил в сторону ближайшего деревенского дома. Сигмон проводил его взглядом, потом развернулся и бесшумно скользнул к стене.
Идти на пролом было глупо, поэтому он отошел подальше от ворот, так, чтобы его нельзя было сразу заметить. И лишь потом, прокравшись сквозь заросли лопухов и крапивы, приник к камням и медленно полез наверх. Это оказалось просто - даже сапоги снимать не пришлось. Раствор меж камней давно искрошился и местами осыпался. Дыры в стене встречались такие, что в них без труда можно было просунуть кулак.
«Скоро окончательно превращусь в ящерицу» - думал тан, подтягиваясь на руках - «все по стенам, ползком, тайком… Осталось только хвост отрастить».
Он улыбнулся. Теперь эти мысли не ужасали его, не бросали в холодный пот. Он мог даже шутить насчет ящериц. Магия слов Леггера подействовала безотказно.
Проскользнув между двумя большими зубцами, тан очутился на стене замка. Пустая каменная дорожка тянулась в обе стороны, и было ясно, что по ней никто не ходил лет десять, если не больше. Никакой стражи, никаких дозорных. Тан выпрямился, рассматривая внутренний двор. Ничего необычного. Телеги, пустая кузня, клочья соломы разбросанные по двору… И ни души. Все спят. Надо спуститься, постучаться в дверь и всыпать хорошенько нерадивым сторожам, что из рук вон плохо караулят закрытые ворота. Надо бы. Но вместо этого тан пригнулся и быстро пошел по стене прочь от ворот.
Обогнув замок, и не встретив ни души, он вышел к заднему двору, застроенному деревянными сараями. Сел на холодные камни и попытался припомнить расположение комнаты барона. Окна. В главной зале были большие стрельчатые окна. Тан приподнялся и увидел эти их: высоко над землей, темные, едва различимые на фоне стен. Казалось, замок спит. Но за цветной мозаикой мелькнул отблеск и Сигмон понял - ему туда.
Не долго думая, он соскользнул со стены на сарай и легко, словно и не весил ничего, прошелся по крыше. Ни одна досточка не скрипнула, ни одна связка соломы не зашуршала. Бесшумно, как тень, Сигмон перебрался на крышу следующего сарая и так добрался до стены замка.
Окна залы находились довольно высоко, но тан без труда добрался до них. Он так наловчился карабкаться по стенам, что теперь для него это было не сложнее обычной прогулки по дорожке парка. Добравшись до окна, он вытащил нож, сунул его в щель между камней и наступил ногой на рукоять. Освободившейся рукой, все так же бесшумно, Сигмон приоткрыл ставни и приник к окну. Цветная мозаика сильно мешала, и он завозился под окном, как большая черная ворона, выбирая местечко поудобнее. В этот момент из-за стекла донесся гул голосов и тан замер. Он вытянул шею, нашел в мозаике осколок белого стекла и через него, наконец, увидел зал. Первым, кто попался ему на глаза, оказался барон Нотхейм.
Он сидел в огромном кресле, у самого камина и отблески пламени падали на его лицо и руки, скрещенные на груди. Седые брови нависали над глазами, как комья мха нависают над бойницами крепости. Из-под нахмуренных бровей блестели глаза, и взгляд у них был недобрый. Голова барона наклонилась, и борода закрыла всю грудь. Рукава у рубахи, все той же, крестьянской, были закатаны по локоть и руки, напоминавшие ляжки огромного кабана, покоились на груди.
Нотхейм говорил, вернее, гулко бурчал, но Сигмон никак не мог разобрать слов. Собеседника барона не было видно, в зале слишком темно - его освещал лишь неровный свет камина. Но тан заметил: барону не нравится ни собеседник, ни разговор.
Сигмон поерзал, ухватился за каменный карниз и приник к самому стеклу. Месяц, скрытый тучами, едва светился в вышине, ночь выдалась темная, и тан наделся, что все обойдется. Он должен был услышать, о чем говорят в зале. Ради этого можно рискнуть. Он просто обязан узнать, что происходит в замке.
Сигмон коснулся зверя внутри себя, потормошил его и прислушался. Слух обострился, словно тан действительно превратился в зверя. Он услышал звон комаров, крик птицы в лесу, плеск воды в реке, тяжелое дыхание лошадей у самых ворот замка. Тысячи, сотни тысяч звуков, сливавшихся в тяжелый гул. Но ему был нужен только один. Отсечь все ненужное, отбросить прочь, сосредоточится только на том, что происходит за стеной. Услышать. Сейчас.
Вскоре он стал разбирать слова. Среди звуков ночи они проступали постепенно, нехотя, - словно с трудом всплывали из проруби. Сигмон сосредоточился, стараясь отрешиться от всего постороннего, и выловить из общего гама тоненькую звенящую ниточку разговора. Зверь не подвел.
- Я ничего не обещал, - прогудел барон. - Ничего.
- Вы сказали два дня. Два. - Раздался в ответ низкий голос. - Но его все нет.
- Я не знаю где он, - откликнулся барон. - Он ушел на юг, к горам. Вот и все.
- Вы говорили об этом сотню раз.
- И скажу еще! Понятия не имею, где его носит.
- Барон, если он не вернется завтра, я буду вынужден принять некие меры. Вам это не понравится, но я буду продолжать до тех пор, пока вы не расскажите, куда отправился Сигмон Ла Тойя.
Нотхейм не ответил. Насупился, опустил плечи, и широкий нос барона утонул в густых усах.
- Почему бы вам самим не поискать его, - раздался голос Рона. - Ваш отряд протирает штаны в замке, а ведь вы могли бы давно пойти по следу тана.
- Заткнись, полукровка. Ты пока жив только потому, что из тебя выйдет отличная приманка. Но не стоит меня злить. Можно обойтись и без тебя.
Рон вскрикнул и тан понял, что его ударили. Он сжал пальцы, и каменная крошка с карниза пыльным ручейком канула в темноту.
Наемники. И нет никаких сомнений, - те самые, что охотились за ними в Гернии. Отряд засел в замке, дожидаясь пока вернется главная добыча - Сигмон.
Тан перевел дух. Сколько их? Наверно, немного. Почему Рон и Нотхейм не смогли отбиться? Скорее всего, их застигли врасплох, и наемники захватили замок. Потому и закрыты ворота - они ждут, когда вернется ла Тойя и постучится в двери. И если бы он закричал у ворот… Сигмон сжал зубы. Проклятье. Сколько их всего? Сколько их в зале? И тут ли этот воин доспехе? Нет. Скорее всего, - нет. Тан не чувствовал ничего похожего на тот ужас, что испытал в Гаррене.
- Ками, Терен! Бросьте выродка. Идите проверьте прислугу, скажите, чтобы приготовили что-нибудь пожрать и принесли сюда. Потом можете ложиться спать, а сюда пусть придут Потрох и Гир.
- А я?
- Останься, Перен. Конечно, барон и шарлатан не будут глупить, но мне опротивело смотреть на их мрачные морды. Ведь вы не станете делать глупостей, барон?
Нотхейм не ответил. Он тяжело заворочался, и закрыл глаза, давая понять, что не намерен разговаривать с захватчиками.
Сигмон потянулся на руках и устроился у самого стекла. Скоро в зале останутся лишь двое наемников. Если он не ошибся. Но одним больше, одним меньше - это неважно. Но почему медлят Рон и Нотхейм? Неужели их держат на прицеле? Арбалеты?
Сигмон помотал головой, отгоняя глупые мысли. Сейчас нужно действовать и быстро, пока никто не знает, что он проник в замок. Потом его могут заметить, или увидят коня и поймут, что он рядом. Сейчас еще можно рассчитывать на внезапность. Никак нельзя упускать удобный момент.
В зале раздались гулкие шаги, и зверь внутри Сигмона беспокойно заворочался. Нет - поправил себя тан. Не зверь. Это он сам насторожился, подобрался, и приготовился нападать. Нет никакого зверя, тут только тан Сигмон ла Тойя. Самый обычный человек с острыми когтями и черной чешуей.
Тихо переговариваясь, наемники вышли из зала. Хлопнула дверь. Главарь, оставшийся в зале вновь принялся расспрашивать барона, но Сигмон уже не слышал его.
Тан глубоко вздохнул и досчитал до пяти. Подобрал под себя ноги, оперся носками об узенький карниз, крошащийся под ногами. И прыгнул.
Он влетел в зал в сверкающем облаке осколков мозаики. Время остановилось. На долгий миг тан завис в воздухе, видя и ощущая все - и каждый осколок стекла, и тепло камина и холодный ветер из окна. Одного взгляда ему хватило, чтобы увидеть и вскинутые брови барона, и воина в кирасе рядом с ним, открывшего рот от удивления, и Рона, скорчившегося в кресле и здоровяка в кирасе, стоявшего у стола. Он увидел все сразу, без малейшей паузы. Просто осознал. Это длилось всего лишь миг, один долгий миг. А потом время пустилось вскачь.
Вместе с водопадом осколков Сигмон рухнул на стол и упал на колени. Оттолкнулся ногами, кувыркнулся по длинной столешнице и с размаха заехал сапогом в кирасу главаря. Оттолкнулся от нее, развернулся, и с места, с колен, словно огромная лягушка, прыгнул на здоровяка. Тот успел поднять руки, защищаясь, но Сигмон налетел на него, сшиб с ног, и они покатились по полу.
За спиной зазвенело железо, раздался крик, но тан не обернулся - он уже подмял наемника под себя. Тот вывернулся, ухватил Сигмона за шею, и огромные ладони кузнечными клещами сомкнулись на горле. Тан легко их отодрал от себя, с хрустом, ломая кости как ветки. Здоровяк заорал, забился, но тан ударил его головой в лицо, ухватил за подбородок и вихры на затылке и одним движением свернул шею.
Когда тан вскочил на ноги, все было кончено: здоровяк бился в судорогах у его ног, а главарь в кирасе лежал у камина. Над ним возвышался барон, сжимая в руке кочергу. Главарь был мертв - удар Нотхейма вмял его легкий шлем до самых плеч.
- Сигмон! - раздалось из угла. - Сигмон!
Тан обернулся, увидел Рона и чуть не вскрикнул. Алхимик поднялся на ноги и едва держался на ногах, опираясь на спинку кресла. Его лицо казалось сплошным кровавым месивом, а левая нога, похоже, не гнулась.
- Ронэлорэн, - прошептал Сигмон. - Благие небеса!
- Тан! - воскликнул барон. - Тан, прошу вас, поторопитесь! Помогите Лоре!
Сигмон не успел даже переспросить, кому он должен помочь - в коридоре раздался топот сапог и брань. Дверь распахнулась, и в залу влетели трое наемников с обнаженными мечами.
Барон заревел медведем, вскинул кочергу и ринулся в бой. Наемники прыснули в стороны, расступились, а потом накинулись на Хиддера с разных сторон. Сигмон выхватил меч, готовясь вступить в бой, но сверху, сквозь толстые каменные стены донесся крик - крик ребенка, которому причинили боль.
- Лора! - крикнул барон, взмахом кочерги отбрасывая меч наемника. - Тан! Это прямо над нами, там окно! Они…
Но Сигмон понял все раньше, чем Нотхейм договорил. Не слушая дальше, он бросил меч в ножны и бросился к столу. Конечно. Эти подонки держали в заложниках дочку Нотхейма. Только так они могли усмирить барона и диктовать ему свои условия. Иначе бы Хиддер в момент выставил бы незваных гостей из замка.
С разбега тан прыгнул на стол, оттолкнулся от столешницы ногой и взмыл в воздух. Вытянутые руки ухватились за край стрельчатого окна, вцепились в камень, и тан с размаху хлопнулся животом о стену. Легко подтянувшись, он уселся на край окна.
- Осторожно! - крикнул Рон. - С ними маг!
Но тан не слышал его. Извернувшись, он ухватился за стену и легко, как ящерица, взобрался выше - к следующему окну. Оно оказалось забрано прочной железной решеткой. Сигмон ухватиться за нее и заглянул внутрь.
Их было трое. Один стоял рядом с окном. На вытянутой руке он держал девочку лет десяти, одетую в крошечный охотничий костюм. Держал за шкирку, как кутенка. Еще двое стояли у двери комнаты, прислушиваясь к реву барона. Один из них оказался магом - это Сигмон сразу почувствовал. Он понял, что у него в запасе пара секунд, не больше. Потом в дело вмешается маг и тогда… Тан ухватился за железный прут, и рванул его на себя. Тот вылетел вместе с раствором и канул в темноту под ногами, а тан схватился за второй.
Наемник, державший дочь барона, обернулся на шум и заорал от ужаса: в окно лезло что-то страшное, с белым лицом покойника и горящими глазами демона. Отшвырнув девчонку в угол, он потащил меч из ножен, но опоздал. Чудовище скользнуло в комнату, и в его руках блеснул металл.
Первым ударом Сигмон обрубил наемнику руку с мечом, потом снес ему голову и ногой отбросил обезглавленное тело прочь с дороги. Второй воин успел сделать выпад, клинок царапнул плечо тана, но только скользнул по крепкой шкуре. Сигмон пинком сломал колено наемнику, а когда тот согнулся, ударом рукояти меча разбил голову. Оставалось лишь шагнуть вперед, сделать последний рывок… но маг оказался быстрей.
Он остался стоять у двери. Схватка Сигмона с наемниками дала ему несколько секунд, чтобы подготовиться и встретить тана во всеоружии. Не было огня. Не было молний. Маг всего лишь поймал взгляд Сигмона и тот разом ослабел.
Клинок выпал из руки, колени подогнулись, отяжелели ноги… Сигмон понимал, что маг наслал на него заклинание сна, но поделать ничего не мог. Тело изменяло ему, и сила не могла здесь помочь. Тан упал на колени, попытался отвести взгляд от горящих огнем глаз колдуна, но не смог. В голове мутилось, глаза слипались, словно намазанные медом. А над головой мага разгоралась огненная зарница.
Сигмон этого не видел. Он засыпал. Кричал от отчаянья и засыпал. Зачарованный заклятием он склонялся к полу, и тело оказывалось ему служить. И тогда внутри него снова шевельнулся зверь. Зарычал, встопорщил шерсть на загривке и распрямился. Он, в отличие от своей половины, не спал. Маг просто не знал о нем. У него не было опыта Леггера. И его силы.
«Вперед, - подумал Сигмон, разглядев огонь над головой мага. - Только вперед. Если путь лежит через пламя, то нельзя останавливаться ни на миг. Если нужно спасти себя и других…» Голова закружилась, мир упал на бок, и зверь - часть Сигмона ла Тойя - получил власть над телом.
Сигмон пришел в себя лишь пару минут спустя. Первым делом он осмотрелся, пытаясь найти дочь барона. Она лежала в углу комнаты, там, куда ее бросил наемник, и тихонько плакала. Облегченно выдохнув, тан повернулся и замер. Он плохо помнил, что произошло, помнил только что сражался с магом, шел через огонь и, вроде бы, победил…
Маг висел на стене, прибитый к ней двумя мечами наемников. Отрубленные кисти рук валялись на полу, словно два раздавленных паука. И глаз, - горящих глаз мага, - у него не было. Вместо них зияли черные окровавленные провалы.
Сигмон резко отвернулся и, почувствовав боль в боку, опустил взгляд. Прекрасного черного камзола больше не было. Сгорел дотла. Опаленная огнем шкура блестела, а чешуйки встали дыбом, некоторые были оплавлены, и сильно. Болел бок - словно от удара кузнечным молотом. Сигмон провел обожженной рукой по груди, стряхивая обрывки обгорелой ткани, и зачаровано наблюдая за тем как они осыпаются на пол серым дождем. И тут Лори снова заплакала.
Сигмон очнулся, вскинулся и бросился к ней. Подхватив брыкающуюся девчонку на руки, он выбил ногой дверь, и кинулся вниз по лестнице - на помощь барону.
Он едва не запутался в коридорах замка. Узкие, извилистые, они могли стать настоящей ловушкой для целой армии. Но барон все еще сражался - его боевой клич громом разносился по замку и Сигмон просто шел на голос.
И все же, он немного опоздал. Когда как он вбежал в распахнутые двери залы, бой подходил к концу. Двое наемников лежали на полу, у входа, а третьего барон загнал в угол и охаживал кочергой, как боевым молотом. Рон по-прежнему стоял у кресла, наблюдая за схваткой. Увидев Сигмона, он радостно вскрикнул и барон обернулся.
Сигмон стоял на пороге. Левой рукой он прижимал к себе девочку, а в правой держал обнаженный меч, готовясь в любой момент отразить удар. Заметив дочку, барон крикнул
- Лори!
Читать бесплатно другие книги:
