Грехи девственницы Рэндол Анна

Глава 9

Мадлен подала Йену смоченное в холодной воде полотенце. Тот прижал его к затылку и рухнул в кресло.

— Нет, старина, вы все же знали, что это я.

На лице Кентербери не отразилось никаких эмоций.

— Понятия не имел. Принял вас за обыкновенного вора.

— Вы называете меня обыкновенным, огрев по голове сковородой? Вы могли бы дать фору любой торговке рыбой.

Кентербери фыркнул, и алые перья шляпы упали ему на лицо.

— Ах да, как же я мог забыть. У вас слишком большой опыт в том, что касается жен всех возрастов и сословий. А теперь я должен приготовить чай. — Поклонившись Мадлен, дворецкий вышел из комнаты.

Откуда они все-таки знают друг друга? Спорят, точно пожилые супруги.

— Так ты выяснил что-нибудь про записку? — спросила Мадлен.

Йен простонал.

— Дай минуту, чтобы собрать в кучу то, что осталось от моих скромных умственных способностей. — Он поднялся с кресла и налил себе бренди.

Мадлен вырвала из его рук стакан и вылила содержимое обратно в графин.

— Ты же знаешь, что этот напиток тут находится как декорация.

— Превосходный бренди. Я сам купил.

— На мои деньги. Тебе также известно, что я могу себе позволить только одну бутылку. Что я буду делать, если мне придется принимать у себя какого-нибудь джентльмена?

Йен вновь потянулся к графину.

— Может, предложишь ему чаю?

Мадлен ударила друга по руке.

— Но ведь это твой дворецкий… — Йен поднял руки вверх. — Ладно. Ты победила. Я ничего не смог выяснить. Никто не слышал ничего необычного. Я взял список Клейтона, в котором указаны все твои злейшие враги, но ни одного из них нет сейчас в Лондоне.

Мадлен вздохнула.

Несправедливо, что люди грозятся убить меня, хотя мне за это больше не платят. Тебе этого не хватает?

— Холода, голода, вшей, крыс, пытающихся отгрызть мне ноги во время сна? Каждый день просыпаюсь с безумным желанием все это вернуть. А ты?

Когда она была шпионкой, рядом не было Гейбриела, пытающегося проникнуть в ее мысли и желания. И если кто-то угрожал ей, она могла убить этого человека или просто исчезнуть. В последнее же время Мадлен ощущала себя перекормленной гусыней, которую вот-вот забьют на Рождество. И она ненавидела это ощущение.

— Я хорошая? — спросила Мадлен и тут же пожалела о сказанном. Для этого разговора она выбрала не того члена Трио. Вот Клейтон побранил бы ее за глупость и сказал бы что-нибудь такое мудрое и веское, отчего ее страхи сразу же улетучились бы.

Йен же лишь рассмеялся.

— Почему ты хочешь быть хорошей? Ты профессионал.

А это гораздо лучше.

Неужели ее ценность состояла лишь в одном? В профессионализме?

И что более важно — волновало ли ее это? Неделю назад не волновало.

Йен поднес стакан к губам.

Мадлен бросила на него гневный взгляд. Конечно же, он не внял ее словам.

— Только один глоток. Клянусь.

И чего она так суетится, пытаясь остановить его? Ведь он Призрак и всегда получает желаемое.

— Ты мне за это заплатишь.

Йен отпил янтарную жидкость.

— Конечно. Все имеет свою цену.

— Я хочу узнать побольше о Гейбриеле.

— О Хантфорде? Зачем?

— Он использует данное ему задание для каких-то личных целей.

— А ты его спрашивала об этом?

— Да. Но мне нужна правда.

Йен потрепал Мадлен по голове.

— Я отлично тебя подготовил, не так ли? Он бастард, знаешь ли.

— Я уже ощутила это на себе.

Йен рассмеялся, отдав Мадлен остатки бренди.

— Да нет, я в том смысле, что он вырос без отца. Я ведь навел о нем справки, прежде чем порекомендовать тебе. Его мать работала гувернанткой, а потом забеременела и перед тем, как дать жизнь близнецам, сменила имя на миссис Хантфорд.

— У него есть брат? — По какой-то причине мысль о том, что где-то рядом бродит еще один такой же Гейбриел, показалась Мадлен забавной и вместе с тем пугающей.

— Нет. Была сестра. Ее убили семь лет назад. Задушили. Убийцу так и не нашли. Именно поэтому Хантфорд стал полицейским.

Бедный Гейбриел. Тяжело терять близких людей, а уж если это сестра-близнец… Мадлен однажды видела задушенную женщину. И хотя та не была ей знакома, ужасная картина навсегда запечатлелась в ее памяти. Каково это ложиться спать с мыслью о сестре, которая…

Семь лет…

— Гейбриел потребовал финансовые документы участников аукциона за семь лет.

— Стало быть, он ищет какую-то связь с убийством сестры? Попробую что-нибудь разузнать об этом.

— И сообщи мне любую информацию о нем, которую сочтешь интересной. — Слова сорвались с губ Мадлен, прежде чем она успела себя остановить. Но она скорее окажется лицом к лицу с палачом, нежели начнет объяснять странное желание знать о Гейбриеле все.

Йен потер затылок.

— Объясни, почему я должен работать, в то время как ты проводишь время в театре?

Мадлен могла бы просто поручить Йену выяснить мотивы действий Гейбриела, но ей непременно хотелось самостоятельно во всем разобраться.

— Я тоже не останусь без дела.

— Станешь его мучить? Или соблазнишь, чтобы выпытать информацию?

— Еще не решила. — Оба способа казались Мадлен привлекательными.

Йен поморщился и поднялся на ноги, сетуя на дворецких, которые очень быстро управляются со сковородками, но слишком долго возятся с приготовлением чая. У двери он остановился.

— Ты точно хочешь знать, что я обнаружу? А вдруг тебе это не понравится?

Мадлен постаралась не обращать внимания на то, как упало ее сердце.

— Я не верю, что в его прошлом есть что-то криминальное.

Йен очень серьезно посмотрел на Мадлен.

— У всех есть тайны.

Глава 10

В самый разгар своей полной драматизма мучительной смерти актриса на сцене замерла и бросила на Мадлен полный ненависти взгляд. Гейбриел не мог осуждать ее за это. Никто не обращал ни малейшего внимания на рыжеволосую приму с того самого момента, когда в конце первого акта в партере появилась Мадлен. Дамы, восседающие на украшенных позолотой балконах, посматривали на знаменитую куртизанку со смесью отвращения, гнева и зависти. Сопровождающие их джентльмены усердно делали вид, будто мисс Вальдан совершенно их не интересует, но уже спустя несколько мгновений прикладывали к глазам бинокли. Только вовсе не для того, чтобы смотреть на сцену.

В партере разворачивалось куда более захватывающее представление.

Окружавшие Мадлен джентльмены и не пытались скрыть вожделения. Гейбриелу даже пришлось ударить потянувшейся к ней руке.

Актриса на сцене закончила умирать под редкие аплодисменты. Затем она чудесным образом воскресла и удалилась за кулисы, прежде чем успел опуститься занавес.

Воспользовавшись перерывом, еще несколько джентльменов приблизились к Мадлен. Какой-то пьяный повеса попытался пробраться к ней поближе, но упал на Гейбриела, толкнув его на Мадлен. Тот попытался удержать женщину от падения, но ее поклонники опередили его.

Мадлен расхохоталась, словно толкание среди чрезмерно возбужденных театралов доставляло ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Но в отличие от предыдущего вечера, когда Мадлен держала своих поклонников на расстоянии вытянутой руки, сегодня она прижалась спиной к Гейбриелу, и теперь он чувствовал, как ее мягкие ягодицы касаются его бедра.

— Пора отступать в коридор.

Гейбриел повел Мадлен прочь сквозь толпу обступивших ее мужчин.

— А я думал, вы преуспели, играя роль развеселой официантки.

— Официантки? Вообще-то это была одинокая оперная прима.

Гейбриел не мог не улыбнуться при виде оскорбленной невинности, написанной на лице Мадлен.

— Но клянусь, если меня ущипнут еще раз, я не смогу сидеть целую неделю.

Вокруг начали собираться люди, воспользовавшиеся антрактом, чтобы немного размять ноги.

— Сомневаюсь, что в коридоре вы окажетесь в большей безопасности.

— Там я смогу прислониться спиной к стене. К тому же у джентльменов появится оправдание для того, чтобы покинуть свои ложи и пройтись мимо меня.

Гейбриелу следовало догадаться, что даже столь простые действия Мадлен были тщательно спланированы.

— Вы страшная женщина.

Мадлен рассмеялась, и на этот раз нежный грудной звук предназначался лишь для ушей Гейбриела.

— И почему мне так нравятся ваши комплименты?

Должно быть, продавцы прохладительных напитков обожали Мадлен, потому что, как она и предсказывала, почти каждого из присутствующих джентльменов начала мучить жажда. При этом они старались купить лимонад именно у стоящего рядом с Мадлен торговца.

Гейбриел облокотился о стену в нескольких шагах от нее, позволив Мадлен и дальше играть свою роль.

Спустя несколько минут к нему присоединился Дэнбери.

— Не знаю, жалеть мне тебя или завидовать твоей участи телохранителя.

— Ты принял участие в аукционе. Так что мне нужны твои финансовые документы за последние семь лет. И не возражай.

— Ты же знаешь, как я щепетилен в отношении денег.

Гейбриел знал. Дэнбери был сказочно богат, но Мадлен права. Он не должен делать поблажек даже друзьям.

— Правила едины для всех.

Дэнбери устремил взгляд на Мадлен, потягивающую миндальный ликер. Ее губы покраснели и поблескивали от смочившей их жидкости.

— Сделаю, как скажешь. Только вот я сомневаюсь, что она девственница.

— Она утверждает, что невинна.

— Да будет тебе. Корабль, ожидающий в доках, готов отвезти меня на другой конец земного шара. В Лондоне меня удерживает лишь аукцион. Ты наверняка знаешь правду.

Гейбриел постарался не думать о Дэнбери и Мадлен в постели.

— Если сомневаешься в том, что она девственница, почему принял участие в аукционе?

Один из поклонников Мадлен пошатнулся, и Дэнбери подхватил его бокал, прежде чем вино вылилось ему на одежду.

— Эти мужчины опозорят весь наш пол, если я не спасу их от них самих. — Дэнбери вернул бокал подвыпившему джентльмену. — Как думаешь, она захочет, чтобы я поухаживал за ней, прежде чем уложить в постель?

Гейбриел медленно разжал кулаки. В конце концов, Мадлен не та леди, чью репутацию он должен защищать.

— Это не обязательно. Важна лишь сумма, которую ты готов выложить.

Дэнбери драматично вздохнул.

— Это справедливо. Что ж, я, пожалуй, вернусь к себе в ложу. Сегодня я сопровождаю младшую дочь графа Ривертона. Если она узнает, где я был, расспросам не будет конца. Эта девушка не сможет закрыть рта даже под страхом смерти. — Дэнбери отвесил поклон и быстро исчез.

Звонок известил о конце антракта. Когда джентльмены устремились в зал, Гейбриел пробрался к Мадлен.

— Будем смотреть второй акт?

Мадлен потянулась к Гейбриелу.

— Ни за что. Давайте… — Она крепко схватила молодого человека за руку, а потом начала крутить головой, всматриваясь в лица окружавших их джентльменов. При этом ее ногти больно впились в кожу Гейбриела. — …уйдем.

Несмотря на широкую улыбку, все еще играющую на ее губах, краска отлила от лица Мадлен.

— С вами все в порядке?

Мадлен прижала свободную руку к животу и покачнулась.

— Ну кто мог подумать, что пунш такой крепкий? — Мадлен рассмеялась, а потом отпустила Гейбриела и прижала к животу обе руки.

Потом она рванулась к выходу, охраняемому одетыми в темные фраки джентльменами. Благодаря алому платью, ее нетрудно было заметить в толпе. Несколько человек окликнули ее, но Мадлен сделала вид, будто не слышит.

Происходило что-то необъяснимое.

Нахмурившись, Гейбриел ускорил шаг. Он схватил Мадлен за руку, когда та сбегала по ступеням.

— Мадлен…

— Пусть подадут мой экипаж.

— Что случилось?

Руки женщины, сжимающие живот, дрожали.

— Черт возьми, просто сделайте, что я прошу. И поскорее.

Гейбриел обратился к одному из слуг и бросил ему монету. Парень бросился за угол, где стоял экипаж Мадлен.

Покачивающиеся на столбах фонари отбрасывали на ее лицо трепещущие тени.

— Мадлен?

Женщина отказывалась смотреть на Гейбриела, поэтому он взял ее за подбородок и заглянул в лицо.

— Вам нехорошо?

Покачав головой, Мадлен дважды судорожно сглотнула и отняла от живота затянутые в перчатки руки.

Странно. Почему на платье остались красные следы?

Дьявол!

Гейбриел взял руки Мадлен и развернул их ладонями вверх. На ее талии расплывалось темное влажное пятно.

— Это же кровь. — У Гейбриела зашумело в ушах. Что случилось? И как он просмотрел?

Мадлен вырвала у него руки и вновь прижала ладони к ране.

— Тише. Только не здесь. Рана не глубокая.

Должно быть, Мадлен в шоке. Гейбриел вынул из кармана платок.

— Мы должны отправиться к…

В конце улицы показался экипаж, и Мадлен бросилась к нему.

Господи, неужели ему придется с ней драться? Гейбриел вновь догнал Мадлен и схватил ее за плечи. Сначала он хотел посмотреть, сильно ли течет кровь.

— Вы ранены. Дождитесь, пока экипаж подъедет к нам.

Мадлен гневно взглянула на Гейбриела.

— Я не могу позволить, чтобы кто-то из посетителей увидел меня в таком состоянии. Прощай, аукцион, если о моем ранении станет известно. — Мадлен поморщилась. — Представляю, как я сейчас выгляжу.

Да есть ли у этой женщины сердце?

— Нужно осмотреть рану.

Экипаж остановился, и Мадлен бросилась к нему. Однако, когда она поставила ногу на ступеньку, с ее губ сорвался тихий стон.

Подхватив Мадлен на руки, Гейбриел усадил ее в экипаж, и она, охнув, упала на сиденье.

Выругавшись, Гейбриел захлопнул за собой дверцу и склонился над женщиной. В пятне крови виднелся узкий порез.

— Вас ударили ножом? — Ярость застила Гейбриелу глаза.

Мадлен задышала часто и прерывисто.

— Похоже, да.

Гейбриел снял галстук.

— Кто?

— Не знаю. Вокруг меня было слишком много людей.

— Но почему, черт возьми, вы не закричали?

Мадлен прижала окровавленную руку к ране.

— Я…

— Платье все равно ведь испорчено, не так ли?

Мадлен сдвинула брови, но все же кивнула.

Гейбриел схватился за тонкий шелк и дернул, разорвав лиф. Алое пятно четко выделялось на белоснежной ткани сорочки. Рана все еще кровоточила, но уже не так сильно. Мадлен оказалась права. Скорее всего она не смертельна, если ее промыть и перевязать. Но боль наверняка ужасная.

Мадлен осмотрела окровавленное белье. Только капельки пота на лбу выдавали ее состояние.

— Никогда не думала об этом, но, слава Богу, что на свете существуют корсеты. Лезвие ножа попало в китовый ус и соскользнуло по нему. Будь удар немного точнее, я была бы мертва. Ужасно непростительно.

— Вы кого имеете в виду — себя или злоумышленника.

— Думаю, обоих. С моей стороны было глупо допустить подобное.

Мадлен говорила так, словно злилась на себя за забытую сумочку, в то время как ее чуть не убили.

А ведь он находился рядом и наблюдал за ней. Черт, это случилось прямо у него под носом.

Гейбриел хотел уже снять с Мадлен корсет, но теперь, когда кровотечение утихло, он боялся разбередить рану. Поэтому решительно прижал к ней свой галстук.

— Кто это сделал?

— Не знаю.