Грехи девственницы Рэндол Анна

— У вас есть враги?

Губы Мадлен дрогнули в слабой улыбке.

— Всего лишь половина населения Лондона.

— Но эти люди ненавидят вас не настолько сильно, чтобы убить.

— Хорошо. Остается четверть населения Лондона.

Гейбриел не смог заставить себя улыбнуться.

— Как вы можете так спокойно говорить об этом?

— Паника не поможет. — Мадлен вскрикнула.

Галстук быстро пропитывался кровью, поэтому Гейбриел чуть сильнее нажал на рану.

— Если кто-то вам угрожает, скажите. Я защищу вас.

— Я слишком мало вам плачу.

Гейбриел нахмурился.

— Не думайте о деньгах. Так кто? Эти люди понесут наказание.

В глазах Мадлен промелькнула неуверенность, от которой через мгновение не осталось и следа.

— Я не знаю, кто вонзил в меня нож.

Экипаж замедлил ход. Гейбриел положил руки Мадлен на рану, а сам снял сюртук. Однако, когда он попытался подоткнуть его ей за спину, Мадлен поморщилась.

— Он испортится, а у меня нет денег, чтобы заплатить вам за новый.

Сердито заворчав, Гейбриел накинул сюртук на плечи Мадлен.

— Не все имеет цену. Мне плевать на ваши деньги. Вы ранены и почти раздеты. Поэтому наденьте этот чертов сюртук. — Гейбриел спрыгнул на землю, подхватил Мадлен на руки и понес к двери.

— Я моту дойти сама, — запротестовала Мадлен, но ее голос прозвучал глухо и неубедительно.

Гейбриел не собирался с ней спорить. Она почти ничего не весила. К тому же могла потерять много крови.

— Нет.

Кентербери отворил дверь. Сегодня его голову украшал ночной колпак в желтую и голубую полоску. В глазах дворецкого промелькнуло беспокойство.

— Что случилось?

Гейбриел прошел в дом.

— Она ранена. Мне нужна горячая вода и бинты.

Не теряя времени на дальнейшие расспросы, Кентербери поспешил на кухню.

— Где ваша спальня? — спросил Гейбриел, поднимаясь по лестнице.

— Судя по всему, вам не терпится уложить меня в…

Однако Гейбриел оборвал язвительное замечание Мадлен.

— Где?

Женщина вздохнула.

— Третья дверь справа. Я не нуждаюсь в вашей помощи, но ведь вы меня все равно не послушаете, верно?

— У вас большой опыт лечения ножевых ранений?

Мадлен промолчала.

— Так и думал. А вот мне приходилось иметь с ними дело. Позвольте сначала помочь, а потом можете прогнать. Если пожелаете…

Плечи Мадлен дрогнули. Очевидно, она пожала ими в знак согласия. Женщина испытывала слишком сильную боль. Ее лицо по-прежнему покрывала мертвенная бледность, а губы сжались в узкую полоску.

Гейбриел вошел в спальню Мадлен. На столике рядом с резной кроватью красного дерева мерцала единственная свеча. Отбрасываемое ею пламя делало еще более угрожающим темно-зеленое убранство комнаты. Судя по всему, здесь спал бывший хозяин дома, а не его жена.

— Почему вы не выбрали для себя другую комнату?

— Большая кровать имеет свои преимущества.

Не нужно было большого ума, чтобы понять, зачем Мадлен большая кровать. Гейбриел осторожно положил женщину на матрас.

— Мне необходимо снять с вас корсет, чтобы осмотреть рану. — Он вынул из сапога нож.

Когда Мадлен кивнула, Гейбриел поддел кончиком ножа плотную ткань и осторожно разрезал ее. После этого он раздвинул края корсета, под которым оказалась пропитанная кровью сорочка.

Дверь отворилась. В спальню спешил Кентербери с тазом горячей воды и стопкой аккуратно сложенных бинтов. Он на мгновение замер при виде крови, а потом начал зажигать остальные свечи. При этом его руки заметно дрожали.

— Что я могу сделать?

Только не упасть в обморок, добавив Гейбриелу хлопот.

— Положите бинты рядом со мной, а потом принесите полотенца.

Кентербери повиновался.

Пальцы Гейбриела замерли лишь на мгновение, прежде чем развязать ленты сорочки и осторожно разрезать тонкую ткань.

Его взгляд слегка задержался на восхитительно округлых грудях Мадлен, увенчанных розовыми сосками, прежде чем сосредоточиться на ране.

Она все еще кровоточила, однако, как и предсказывала Мадлен, оказалась, слава Богу, не смертельной. И тем не менее рану необходимо было зашить.

— Я пошлю за доктором.

— Нет. Вы сказали, что и раньше имели дело с подобными ранениями. Сможете мне помочь?

— Смогу. — За годы службы в полиции Гейбриелу не раз приходилось зашивать свои собственные раны и раны своих товарищей.

Но потом Мадлен задрожала, попытавшись сделать вид, что просто укладывается поудобнее, и сердце Гейбриела сжалось. В глазах у него потемнело при мысли о том, что ему придется снова и снова вонзать иглу в нежную кожу Мадлен. Нет, он не мог. Только не она.

— И все же я пошлю за доктором.

Мадлен схватила Гейбриела за руку, и от этого прикосновения рукав его рубашки тут же стал влажным от крови.

— Доктор все испортит. Пожалуйста, сделайте все сами.

Дьявол! Он просто обязан ей помочь. Хотя бы потому, что не смог должным образом ее защитить. Гейбриел сглотнул, пытаясь справиться с приступом тошноты. Он снял с рук Мадлен окровавленные перчатки и вымыл ей ладони.

На пороге вновь возник Кентербери. На этот раз со стопкой чистых полотенец в руках.

— Мне нужна иголка с ниткой. И бренди, если есть. — Гейбриел посмотрел на Мадлен в надежде, что она откажется от своей безумной просьбы, но та лишь кивнула в ответ.

Кентербери принес все, что просили, и поспешил прочь. Гейбриел же снял жилет и закатал рукава рубашки.

— Видите? Вы намного приятнее любого доктора.

Гейбриел проследил за взглядом Мадлен, но играющая на ее губах соблазнительная полуулыбка не смогла замаскировать плескающегося в глазах страха. Молодой человек подоткнул под спину Мадлен полотенца и слишком долго расправлял их.

Он выдохнул сквозь стиснутые зубы. Пора с этим покончить. Гейбриел опустил полотенце в горячую воду и хорошенько отжал его.

— Мне очень жаль, что так вышло.

Мадлен закрыла глаза.

— Мне тоже.

Гейбриел постарался как можно тщательнее очистить рану от крови, а потом взял с прикроватного столика хрустальный графин и вылил на рану немного бренди.

Сдавленный крик Мадлен эхом отозвался в сердце Гейбриела, и он с трудом выдохнул. Теперь ему пришлось тщательно следить за тем, чтобы бушевавшая в груди ярость не повлияла на работу его рук, промывающих рану. Но с губ Мадлен сорвался стон.

Гейбриел быстро вытер остатки крови и прополоскал полотенце, отчего вода в фарфоровом тазу стала бурой. Огнестрельная рана в ноге научила его тому, что действовать нужно как можно быстрее. Он налил в бокал бренди.

— Вот, выпейте. Это поможет унять боль.

Мадлен покачала головой:

— Меня вырвет.

— Мадлен…

— Я вытерплю.

И все же, когда Гейбриел начал вдевать нить в иголку, его руки дрожали столь сильно, что ему пришлось остановиться, чтобы унять дрожь и успокоиться. Наверное, ему тоже стоило выпить немного.

Когда он склонился над Мадлен, она невольно дернулась от его прикосновения.

— Я солгала. Мне нужно как-то отвлечься. Поговорите со мной, Гейбриел. Пожалуйста.

Мадлен искренне надеялась, что выглядит лучше Гейбриела. Возможно, все же стоило позволить ему позвать доктора.

Но тогда ей пришлось бы отвечать на многочисленные вопросы. А чувство вины слишком ценно, чтобы растрачивать его по пустякам.

— О чем вы хотите поговорить? — спросил Гейбриел.

— Откуда вы? — Начинать с самого простого. Это было первым правилом ведения допроса. Пусть думает, что это просто пустая болтовня. Просто удивительно, сколько всего могут наговорить мужчины, прежде чем поймут, что увязли слишком глубоко.

— Из Лондона.

Мадлен поморщилась, когда игла вонзилась в ее плоть, и мышцы на подбородке Гейбриела заметно напряглись.

— Из Чипсайда, — добавил Гейбриел, вытягивая нить. — Моя мать дает уроки хороших манер дочерям богатых торговцев.

Мадлен сосредоточилась на движении губ Гейбриела, чтобы хоть как-то отвлечься от прорезающей ее плоть нитки.

— Она и вас обучила манерам?

Складки на лбу Гейбриела немного разгладились.

— Обучала. Только вот я не усваивал уроков.

— Ей нравится… — Мадлен прикрыла глаза, когда на ее рану лег очередной стежок, — …эта работа?

— Наверное. А что ей еще остается? У нее слишком благородное происхождение, чтобы заниматься торговлей. И все же у нее нет связей, которые могли бы помочь.

Мадлен представляла, как это трудно. Должно быть, мысль о том, что ее соблазнили, а потом бросили за ненадобностью, съедала мать Гейбриела изнутри. И каково это, растить детей мужчины, который ее предал?

Мадлен не собиралась иметь детей. Да и какой ребенок захочет иметь такую мать, как она?

— А ваш отец? — спросила она.

— К счастью, он исчез еще до моего рождения.

Два новых стежка лишили Мадлен способности говорить. А возглас смущения был искренним.

— Он умер?

Гейбриел заработал быстрее, а его голос зазвучал хрипло:

— Он не был… женат на моей матери. Соблазнил ее, а потом отказался поступить, как подобает джентльмену.

Для изысканно изъясняющегося человека Гейбриел как-то очень неловко подбирал слова. Очевидно, он нечасто рассказывал историю своей жизни кому бы то ни было. Мадлен давно уже поняла, что если человек рассказывает о чем-то не в первый раз, слова срываются с его губ легко и непринужденно, так как ему не нужно их подыскивать. Чем эмоциональнее рассказ, тем лучше запоминаются однажды составленные фразы. Как у того лейтенанта из Коруны, которому оторвало ногу пушечным ядром. Он весьма цветисто описывал Мадлен грохот орудия, когда посчитал ее проституткой из таверны. Точно такие же слова слышала она и потом, когда он умолял о пощаде, прежде чем быть повешенным за торговлю секретами.

Мадлен с такой силой вцепилась в простыни, что их складки отпечатались у нее на ладонях.

— Кто был ваш отец?

Гейбриел стер с живота Мадлен теплую струйку крови.

— Брат работодателя моей матери.

Мадлен хотелось продолжения рассказа, поэтому она застонала.

— Он был помолвлен с другой женщиной. — Гейбриел окинул взглядом лицо Мадлен. — Кажется, я еще никому не рассказывал об этом.

Неожиданное ощущение сдавило грудь Мадлен. Гейбриел ничего не стал бы ей рассказывать, если бы она не начала им манипулировать. Боль в животе была гораздо предпочтительнее чувства вины, поэтому она сосредоточилась на ней. Впрочем, она ведь не просила, чтобы ее ударили ножом. А муки, которые Гейбриел испытывал от вынужденной роли доктора, были настоящими.

— Не волнуйтесь, никто не узнает вашу тайну. У вас есть… — Мадлен хотела расспросить Гейбриела о братьях и сестрах, но слова застряли у нее в горле. Дьявол! Ей не были чужды угрызения совести, просто раньше ей удавалось не замечать их. По какой-то непонятной причине она не могла заставить себя расспросить Гейбриела о сестре. Во всяком случае, не сейчас, не в такой обстановке. Мадлен вдруг стало стыдно.

«Но почему?» — вопрошал холодный голос ее рассудка. Будучи шпионкой, она совершала гораздо более дурные поступки. Она выведывала у мужчин самые сокровенные их мысли и тайны. И Гейбриел ничем от них не отличался. Он скрывал от нее информацию. Это было недопустимо и, возможно, угрожало ее жизни. Кто знает?

Несвоевременная пауза в разговоре лишила Мадлен возможности отвлечься, и когда игла в очередной раз вонзилась в тело, по ее щекам заструились горячие слезы. Мадлен крепко закрыла глаза в надежде, что слишком занятый раной Гейбриел не заметит ее унижения.

Мягкая теплая ткань коснулась ее щеки, вытирая насухо.

— Я почти закончил.

Мадлен отвернулась в попытке избежать прикосновения к своему лицу. Она не нуждалась в том, чтобы кто-то вытирал ей слезы. Йен и Клейтон никогда не пытались этого делать. Они отдавали ей еду, когда сами страдали от голода. Однажды Клейтон ждал ее на месте встречи, чтобы предупредить о провале, позволив французам схватить и пытать себя в течение двух дней, пока Мадлен не нашла способ освободить его.

Но ее друзья никогда не вытирали ей слез.

Хотя после года службы в разведке она не так уж часто плакала.

— Я рассказал вам один из моих секретов, а вы расскажите мне свой, — произнес Гейбриел, отирая слезы с другой щеки Мадлен.

Ей нужно было сделать что-то, чтобы прогнать ощущения, вызванные единственным легким прикосновением, но, запутавшись в паутине собственных интриг, Мадлен спросила:

— Что вы хотите знать?

— Откуда вы родом?

— Из Лондона.

— А где были шесть месяцев назад?

Прямой вопрос сразу заставил Мадлен забыть о минутной слабости. Очевидно, ей не стоило стыдиться собственных расспросов.

— Я согласилась открыть вам лишь один секрет. — И поступила очень глупо, сделав это.

— Но ваш не идет ни в какое сравнение с моим. Это нечестно.

— Вы ошибаетесь. Вы рассказали мне то, чего доселе никто не знал. Я поступила так же… — Мадлен судорожно втянула носом воздух, когда в ее кожу вонзилась игла.

— Готово. — Гейбриел сделал узелок и выпрямился с вымученным вздохом. Он потер ладонями лицо, а потом взял стакан с бренди. — Потерпите еще немного. Это поможет убить инфекцию.

Мадлен кивнула. Однако когда прохладная янтарная жидкость огнем обожгла ее кожу, выгнулась от боли и вцепилась в руку Гейбриела словно могла остановить то, что он уже сделал.

Молодой человек откинул с ее лица волосы.

— Почти все. Почти, — прошептал он.

Мадлен уцепилась за тихий звук его голоса, точно утопающий за соломинку, иначе она просто сошла бы с ума.

Вскоре жжение начало стихать, уступив место обычной ноющей боли. Только теперь Мадлен ощутила руку мужчины на своей обнаженной груди. Ее твердую мужскую силу. Мягкое прикосновение шелковистых темных волос, щекочущих кожу.

Мадлен разжала пальцы, поморщившись при виде алых отпечатков своих ногтей.

— Извините.

Гейбриел проследил за ее взглядом.

— Думаете, после того что вам довелось вытерпеть, я буду сетовать на подобную мелочь?

Мадлен попыталась улыбнуться, но тут взгляд Гейбриела упал на ее обнаженные груди, прижатые к его руке. Улыбка женщины тут же погасла, а ее соски, жаждущие внимания, превратились в тугие бусины.

Глаза Гейбриела потемнели так, что вскоре всю их зелень поглотили зрачки.

Мускулы на его руке напряглись, и Мадлен показалось, что это еле заметное движение вдруг прогнало из спальни весь воздух. На мгновение ей подумалось, что Гейбриел опустит руку, чтобы поласкать ее. Думала. Надеялась. Молила об этом.

Но вместо этого он резко отвернулся и взял из стопки на столе еще одно полотенце.

Спальня вновь наполнилась воздухом, и Мадлен судорожно перевела дыхание. Должно быть, она потеряла больше крови, чем предполагала.

Она хотела, чтобы Гейбриел дотронулся до нее.

О, она и раньше желала мужчин, но не позволяла отношениям заходить дальше простого желания. Мадлен наслаждалась новизной ощущений, но потом вспоминала о предназначении собственного тела и двигалась дальше.

Вот и сейчас пришла пора сделать это. Нужно как можно скорее получить информацию о Гейбриеле, и когда ее любопытство будет удовлетворено, она позволит ему и дальше работать на себя. А если нет — откажется от его услуг.

Сделав вид, что страдает от боли, Мадлен опустила веки, оградившись тем самым от Гейбриела и его чудодейственных нефритовых глаз. Чувство вины больше не помогало ей. Она с лихвой израсходовала запасы этого оружия.

Гейбриел не воспользовался ситуацией. Более того — он отвернулся. Он пытался противостоять ее чарам. А разве мужчина станет противостоять тому, чего не хочет?

Он дал Мадлен в руки оружие гораздо более сильное, чем то, которое она только что отбросила за ненадобностью.

Желание.

Поэтому теперь она станет делать то, что умеет лучше всего, — вытянет из него правду с помощью соблазна.

Глава 11

Стараясь действовать осторожно, Гейбриел снова промокнул рану.

Мадлен слегка приподняла голову и взглянула на работу Гейбриела — ряд тонких черных стежков, стягивающих края раны.

— Если вам когда-нибудь надоест гоняться за преступниками, у вас есть шанс стать сносным портным.

Гейбриел разжал начавшие болеть челюсти.

— Я уж испугался, что вы скажете — доктором. Если такое случится еще раз, я все-таки пошлю за профессионалом.

— Не волнуйтесь. В будущем я твердо намерена избегать подобных происшествий.

Гейбриел хотел спросить, почему же на Мадлен все же напали, но решил сначала закончить перевязку. Он приложил к ране чистую тряпицу.

— Мне необходимо перевязать рану. Поможете мне.

Мадлен удерживала ткань на месте, пока Гейбриел снимал с нее окровавленную одежду и делал перевязку. Его руки то и дело касались шелковистой кожи Мадлен у основания спины, а внимание было сосредоточено на бинтах. Гейбриел отказывался замечать, что перевязь лишь подчеркивала контуры соблазнительной груди Мадлен.

Когда его рука в очередной раз скользнула ей под спину, Мадлен тихо застонала. Наверняка от боли. Но восхитительная нежность ее кожи заставляла измученное сознание Гейбриела думать иначе.

Ему просто необходимо было отвлечься, чтобы не потерять самообладание.

— Кто стоит за этим нападением?

— Не знаю.

Он еще несколько раз обернул бинт вокруг талии Мадлен.

— Кто находился рядом с вами, когда это случилось?

Голос Мадлен звучал слабо и хрипло.

— Многие. Сначала я даже не поняла, что меня ранили. Было ощущение, что кто-то просто толкнул меня. Поняв же, что произошло, я попыталась вычислить нападающего, но вокруг было столько людей…

— Никто не показался вам странным? Может быть, этот человек был плохо одет? Или слишком быстро шел?

Мадлен сдвинула брови.

— Я несколько раз прокручивала ситуацию в памяти, но ничего такого не припомнила.

Не успев осознать, что делает, Гейбриел провел пальцами по лбу Мадлен в попытке разгладить морщины.

— В этом нет вашей вины. А вот меня следует выпороть.

Дыхание Мадлен согрело руку Гейбриела, предупредив его о том, что теперь он гладит ее щеку.

— Хм… Ну, если вам это нравится. — В глазах Мадлен на мгновение вспыхнули озорные искорки, но потом ее лицо посерьезнело. Слегка повернув голову, она прижалась губами к запястью Гейбриела. — Спасибо за помощь. — Ее губы пощекотали кожу мужчины, а потом сомкнулись на ней в более изысканной ласке. Мадлен провела кончиком языка по пульсирующей на запястье Гейбриела вене. — Пожалуй, мне стоит задуматься о награде для вас.

Несмотря на то что губы Мадлен касались лишь крошечного участка его кожи, тело Гейбриела тотчас же охватило чувственным огнем.

Взгляд женщины остановился на выпуклости, которую не могли скрыть брюки, а потом она улыбнулась и начала описывать языком круги на запястье Гейбриела, как если бы ни один из них не догадывался, где сейчас молодой человек представляет эти губы.

Чувственно вздохнув, Мадлен слегка повернула голову и обхватила губами большой палец Гейбриела. Она принялась посасывать его, лаская кончик языком, и каждое его движение отдавалось в плоти молодого человека болезненной пульсацией.

А потом Мадлен застонала. Низкий прерывистый звук, издаваемый женщиной, довольной собой.

Лгунья.

Гейбриел слышал такой стон и раньше, когда Мадлен позволила одному из своих поклонников поцеловать ее руку. Несмотря на соблазн ощутить ее искусный язык на каждом дюйме своего тела, Гейбриел отстранился.

— Зачем вы это делаете?

Мадлен удивленно вскинула бровь.

— Вознаграждаю понравившихся мне мужчин. Разве не понятно?

— Играете роль соблазнительницы. — Гейбриел укрыл Мадлен простыней.

Лишь на секунду на ее лице отразилось удивление. А потом она провела пальцем по губам Гейбриела, отчего простыня съехала вниз, вновь обнажив ее грудь.

— Люблю играть и, думаю, некоторые из моих игр вам очень понравились бы.

Тело Гейбриела согласилось с этой идеей, но он отметил про себя темные круги, залегшие под глазами Мадлен, и бледность, разлившуюся по ее лицу. Гора окровавленных полотенец и одежды на полу тоже не располагала к любовным играм. Поэтому Гейбриел поймал руку Мадлен и опустил ее на кровать.

— Вы меня не хотите? — В глазах Мадлен промелькнуло замешательство, смешанное с изумлением.

«Дьявол! Конечно же, хочу».

— Я хочу, чтобы вы поспали. Вы должны отдохнуть, если намерены выздороветь. — Гейбриел снова накрыл Мадлен простыней, а сверху положил одеяло.

Мисс Вальдан изучала Гейбриела из-под полуопущенных век, словно не знала, как с ним поступить. Ее глаза начали постепенно закрываться, но потом она снова их открыла.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что я играю роль соблазнительницы? — Мадлен клонило в сон, и поэтому ее слова прозвучали глухо.

Гейбриел сдвинул брови.

— Это как если бы вы решили выбрать для себя роль куртизанки.

Голова Мадлен упала набок.

— Боюсь, это и есть моя сущность.

— А я в этом не уверен.

— В таком случае вы вдвойне глупец. — Мадлен схватила одеяло и натянула его до подбородка.

— Ваша истинная сущность скрывается под маской соблазнительницы.

— А что, если под ней скрывается что-то более страшное?

Страницы: «« « 4567891011 » ... »»