Ласточки Флеминг Лия
Если идти короткой дорогой через поля, можно остановиться и снова взобраться на ледяные ветви Древа Победы. Веревочная лестница была холодной и скользкой, но снег с ветвей стаял, и можно было разглядеть набухшие, готовые к приходу весны почки.
Неужели снова придет тепло? Распустятся цветы, и на полях будут щипать травку ягнята? И неужели живот больше не будет болеть?
Забравшись на ветки, Мадди обняла колени и оглядела унылые серые поля, лежавшие далеко от дыма и сажи печных труб. Вот где ее дом, высоко на дереве, подальше от чужих глаз. Все смешалось в ее голове, как спутанная шерсть тети Джулии.
Глория так отчаянно хотела дружить с ней, но Мадди не была уверена, что действительно хочет быть ее лучшей подругой. Тетя Плам старалась быть с ней доброй, но у нее полно работы и обязанностей, тем более что и Энид сбежала, и дядя Джеральд в опасности…
Бабушка превозмогала себя, чтобы интересоваться занятиями внучки в школе. Учила вязать. Просила принести то очки, то бутылку с горячей водой для ее больной спины. А Мадди иногда так хотелось побыть одной, здесь, на дереве, и насладиться своим одиночеством. Теперь она ничей ребенок…
У бабушки был альбом с фотографиями папы, сначала он был запечатлен в кружевных платьицах и гольфиках, потом в школьной форме, с дядей Джулианом… каким важным он выглядел… и в солдатском мундире. Переворачивая страницы, бабушка всхлипывала в платочек.
– Самое страшное – пережить своих детей, – вздыхала она.
Но почему же она не вела себя так до ухода папы из дома? Неужели нужно умереть, чтобы о тебе сказали доброе слово? Папа неожиданно превратился в давно потерянного любимого сына и героя, и Мадди совсем не узнавала его в описаниях бабушки.
Перед ее глазами стоял папа, энергично барабанивший по клавишам, улыбавшийся поющей маме. Он курил коричневую трубку, когда читал Мадди сказку перед уходом в театр, устраивал площадку для боулинга, тихо бормотал ругательства себе под нос, сидел в старых вельветовых брюках и джемпере, протершемся на локте, махал шляпой из окна поезда, пока состав не скрывался из виду. Она просто не могла представить его живущим в этом доме.
Больше ничто не радовало Мадди: ни песенки из приемника, ни походы по снегу в школу. Мадди только и хотела, что забраться под одеяло и читать. Она снова проглотила «Джейн Эйр», «Маленьких женщин» [28], «Энн из Зеленых Мезонинов» [29]. В аптеке можно было взять книги для чтения: она выполняла функции общественной библиотеки. Но книги были явно не для ее возраста. Но она все равно их читала. Они давали некоторое утешение, потому что теперь она знала, что и другие девушки страдали, пережив смерть близких.
Ей больше не нравилось ходить в школу. По ночам сильно болел живот, поднималась температура, снились кошмары, из-за чего она пропускала занятия.
Мадди словно боялась выходить из дома, но чувствовала себя в безопасности на кухне. Помогала Илзе, делала молочные напитки для стариков, у которых оставалось единственное развлечение – одеться и спуститься вниз до полудня.
Из-за них дом немного походил на отель: постоянное хождение вверх-вниз по лестнице. У тети Джулии был свой распорядок, у бабушки – свой, тетя Плам вечно гуляла с собаками, ухаживала за двумя лошадьми или помогала в хостеле.
Иногда Мадди удавалось целый день не думать о том, что она больше никогда не увидит маму и папу, но в другие дни на нее накатывала волна ужаса. Теперь она одна в целом мире! Панда, конечно, помогала, но это была всего лишь плюшевая игрушка. Она повзрослела, но дорогая панда помогла ей пережить самые трудные годы.
Если Мадди притаится, никто не заметит, что она не была в школе, пока не соберутся на чай в половине пятого. Она помогала Илзе печь лепешки и овсяное печенье.
К тому времени, как в дом врывалась тетя Плам и, увидев ее, небрежно спрашивала: «Тебе лучше, дорогая»? – Мадди находила в себе силы слабо кивнуть. Больше вопросов не задавалось, пока все не начиналось снова: мокрая постель, головные и желудочные боли.
Она умудрилась оставаться дома всю неделю, пока бабушка не послала за доктором Дэвидом. Он щупал ей живот, давил, заставил высунуть язык, посмотрел за ушами и оглядел с головы до ног.
– Некоторый упадок сил, вполне понятно, после всего, что пришлось пережить бедняжке. Но, думаю, пора что-то делать с глазом, иначе станет хуже со зрением.
Он всегда интересовался ее косоглазием, а не животом! Из докторского саквояжа появилась бутылка с укрепляющим средством и записка с адресом хирурга в Лидсе.
– Давайте сначала поставим девочку на ноги, прежде чем заниматься ее глазами. Похоже, прежний хирург не слишком хорошо выполнил свою работу, – категорично заявила бабушка. – Девчонка – кожа да кости. Можно подумать, мы морим ее голодом! Ни дюйма плоти!
Она пощупала руку Мадди, словно курицу, из которой собиралась варить суп.
– Да господь с вами, миссис Белфилд, она крепкий орешек. И худа, как чистокровка, а не упряжная лошадь. Но я бы послал ее в балетный класс, чтобы выпрямить эти сутулые плечи, прежде чем у нее вырастет горб. Она должна стать высокой.
Именно поэтому Мадди собиралась в Скарпертонскую Академию танцев мадам Дрисдейл, где будет обучаться основам балетного искусства.
– Неужели я должна туда ехать? – стонала девочка. – Я совершенно безнадежна в танцах, и это так далеко отсюда! Почему бы Глории тоже не поехать со мной?
– У Батти нет денег, чтобы платить за уроки, дорогая, и за проезд на автобусе, – объясняла тетя Плам.
– Но мы могли бы платить за нее. Пожалуйста, я просто не могу ездить одна! – заныла Мадди и с тех пор постоянно уговаривала бабушку согласиться.
– Учти, это только на семестр, посмотреть, будешь ли ты успевать. Но если начнешь пропускать уроки, для обеих все закончится.
Она и тетя Плам отправились к Батти, где их проводили в большую комнату, пахнувшую сыростью, сажей и плесенью. Глории не было дома, и все вежливо прихлебывали чай, а тетя Плам объясняла цель прихода миссис Батти, которая улыбалась, кивала и, наконец, заметила:
– Как мило с вашей стороны подумать о ней… особенно после того неприятного случая.
Тетя Плам небрежно отмахнулась, чем совершенно успокоила миссис Батти, и предоставила Мадди рассказать обо всем Глории сегодня же днем. Но Мадди забыла сделать это. Почему?
Сидя на продуваемом всеми ветрами дереве, она чувствовала себя странно отчужденной от всего, что происходило вокруг. Все казалось нереальным. Она не решилась рассказать Глории эту новость и увидеть выражение восторга на лице подруги. Та будет сверкать среди учениц, а она останется серой мышкой. Глория так же красива, как Мадди уродлива.
Где-то заухала сова, и Мадди поняла, что пора спускаться. Она была жестока к Глории и только сейчас поняла, почему. Подруга испортила Рождество, сообщив неверно понятые новости, ввела Мадди в заблуждение, заставила ее напрасно надеяться на возвращение родителей.
Мадди хотела наказать ее, промолчав еще немного, но тут вспомнила рассказ Глории о том, кем была ее мать. Нужно посмотреть в словаре, что означает слово «блудница». Мать Глории бросила ее и сбежала. Глория и Сид не виноваты. Так уж сложилось. Во всем виновата война.
«Не будь злюкой», – подумала Мадди, возвращаясь в тепло хостела, чтобы уйти оттуда с Глорией и по дороге рассказать обо всем. Это она сделает. Но никогда больше не станет разговаривать с Грегом Берном.
Услышав, что с Энид все благополучно, Плам поспешила в «Вик». Оказалось, что ее задержали, когда она попыталась вместе со своим «дружком» поймать машину и попросить довезти до дома. Теперь солдата задержали по обвинению в похищении несовершеннолетней.
Плам наткнулась на сцену совершенного хаоса. Из верхнего окна свисали чьи-то ноги.
– Немедленно спускайся, Энид Картрайт, и перестань выставлять себя напоказ! – вопила Эйвис Блант. – Не пойму, зачем тебя привели обратно, наглая шлюшка!
– Что здесь творится, Грегори? – спросила Плам молодого человека, глазевшего на разворачивавшуюся драму.
– Глупая корова грозится выпрыгнуть из окна, если ей не позволят увидеться с Альфом. И не желает, чтобы ее отсылали домой.
– Кухарка попросила меня присмотреть за пирогами в духовке, – пояснила мисс Блант. – Так что разбирайтесь с этим сами. По мне, так пусть прыгает! Нам же будет легче. Надоели ее истерики!
Она повернулась к девчонке и погрозила пальцем.
– Будешь сидеть на хлебе и воде, пока не образумишься, девочка моя. С моими мальчишками из подготовительной школы никогда не было неприятностей. Нервы больше не выдерживают таких, как ты. И не смей царапать штукатурку!
Плам очень устала и была не в состоянии наблюдать этот спектакль. Последнее время с Мадди было очень трудно. Девочка была угрюмой и необщительной, свекровь перестала есть и разыгрывала мученицу, Илзе заявила, что уходит работать в местный госпиталь, необходимо доставить посылку в хостел… а голова раскалывалась.
Плам подняла глаза на долговязую девчонку с пухлыми ногами в гольфах, с волосами, уложенными валиком надо лбом, модную прическу «Виктори роллз» [30]. Очевидно, она старалась казаться старше, чем была. Но как можно урезонить подростка в таком сложном возрасте! Придется блефовать.
– Если собираешься прыгать, Энид, тебе никто не помешает. У меня и мисс Блант нет времени стоять и глазеть на твои драматические выступления. К тому же сейчас дождь пойдет.
Она спокойно повернулась и пошла прочь, содрогаясь от собственных слов. Что, если дуреха действительно бросится из окна и Плам обвинят в подстрекательстве к самоубийству?
– Не поеду я в другой дом! Я все равно возвращалась назад! Так нечестно! Я не сделала ничего плохого! – орала Энид дрожащим голосом, в котором слышались слезы. Плам повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как она уже наполовину высунулась из окна.
– О, Грег, может, ты ее образумишь? – вздохнула Плам.
– Кто сказал хоть слово о другом доме? – крикнул тот девочке.
Преступница за словом в карман не полезла:
– Заткнись, Берн! Не твое чертово дело!
– А почему это с тобой должны тут нянчиться? Пальцем о палец не ударила, чтобы помочь! Только стонешь, ноешь и сбегаешь с солдатами! – ответил он.
– Я ходила в школу, верно? И не просила, чтобы меня привезли на эту помойку. Я выполняла все, что мне говорили. Но я больше не ребенок! И хочу веселиться, как все остальные девушки в деревне! Альф говорит, что молодость бывает только раз! В этих холмах мне нечего делать! В этом доме ничего нельзя: не раздвигать шторы, не оставлять ворота открытыми. Нельзя шуметь, нужно прилично вести себя за столом. Нас считают дрянным, никуда не годным отродьем!
– С того места, где я стою, ты выглядишь именно так! – проорал Грег. – Сама сбежала, а теперь ждешь, что тебя тут примут с распростертыми объятиями! Ты подвела миссис Плам!
– Да плевать мне на нее! Будь у тебя шикарный автомобиль, ты сам бы смылся в два счета. Но ты раскис, учительский любимчик! Я разгадала твою игру. Я не ребенок! Скоро начну работать, и никто не помешает нам с Альфом быть вместе!
Ну, это уж слишком! – подумала Плам. А она стоит рядом и смотрит, как мальчик пытается уломать эту дрянь!
Как назло полил дождь, что еще больше взбесило Плам, но она сдерживалась изо всех сил. На кой черт она ввязалась в это дело?!
– С того места где стою я, Энид, ясно видно, что тебя ждет неделя стирки! Ты как большой ребенок, выставляешь свои капризы напоказ. Надеюсь, Альф не смотрит на тебя в бинокль! Не видит тебя во всей красе! Не слишком прилично заставлять всех волноваться и искать тебя. А теперь еще и твой дружок сидит из-за тебя на гауптвахте!
– А мне плевать! – повторила Энид.
– Зато нам не плевать, юная леди! Тот еще дружок! А тебе, значит, все равно, что с ним будет? Что же, если бросишься вниз, мы соберем все, что от тебя останется, и снимем мерки для гроба! Так что, если собираешься прыгать, давай быстрее, а то модные американские журналы в моей сумке окончательно промокнут. Из-за океана пришла еще одна посылка с консервированными фруктами и всякими вкусностями. Мы разделим твою долю среди остальных, если позволишь. Впрочем, тебя здесь все равно не будет, да и Альф скоро найдет другую подружку вместо тебя, – высказалась Плам в надежде, что хоть это охладит своенравную девчонку.
– Какие журналы?
Энид постепенно втягивала свои крепкие ноги обратно в окно.
– О, всего лишь «Мувигоуэрс» [31], ну и всякие другие. Но я могу отправить их в утиль или снова послать за констеблем, и тогда тебе несдобровать. Так что давай, выбирай, – продолжала Плам, ощутив, что ситуация начала меняться.
– Ладно, не лезьте в бутылку! Я спускаюсь. Но все равно так нечестно!
К всеобщему облегчению, Энид протиснулась обратно в дом.
– Здорово, мисс! – рассмеялся Грег.
– Иногда морковка срабатывает лучше палки. Но что она кричала насчет твоего побега? Я думала, ты собираешься работать у Бригга!
– Не бойтесь, мисс. Я знаю, где мне лучше, и она тоже, хотя и орет всякие глупости, – улыбнулся Грег, заметив встревоженный взгляд Плам. – Не обращайте внимания. Сначала всем было трудно привыкнуть, особенно когда деревенские парни всячески нас обзывали, но когда мы пару раз по пути из школы разбили десяток носов, вроде бы стали одной компанией, мисс.
Плам улыбнулась. Она сама знала несколько женщин, которые брезгливо морщились при виде эвакуированных детей, особенно это касалось молодых матерей в бигуди, куривших сигареты на порогах временных приютов и со скучающим видом слонявшихся по улицам. Ходили сплетни о том, что молодые женщины жаловались на отсутствие фургонов, торгующих рыбой с жареным картофелем, дансингов и пабов, да еще и грубили старшим. Возможно, если бы местные знали, что пришлось пережить всем этим беженцам, они не были бы так строги к эвакуированным и поменьше бы их осуждали.
О, слава богу, Энид решила вернуться в хостел и принять наказание, прекрасно понимая, что здесь с ней не поступят несправедливо. Безумная маленькая плутовка! Плам посчитала хорошим знаком, что беглецы возвращаются в стаю, как непослушные щенки. Энид тоже понимала, с какой стороны хлеб медом намазан, хотя делала вид, что здесь ей все осточертело.
Если бы только Мадди могла так легко привыкнуть к своей новой жизни. Так трудно пробиться сквозь твердый панцирь, которым она обросла в последние месяцы! Ее страхи и тревоги были скрыты за маской отчуждения. Возможно, если ее зрение исправится, она обретет уверенность в себе и спокойно отправится в новую школу.
Работая с девочками, Плам усвоила, насколько важна для них внешность. Разве можно забыть, как сама она терзалась из-за прыщей на лице и не слишком прямого носа? А бедняге Мадди приходится носить эти жуткие очки и повязку. Она делает вид, будто ей все равно, но, должно быть, она служит мишенью издевок или чего похуже. Как они могли так долго тянуть с операцией? Понятно, что девочка никогда не станет хорошенькой, но нужно хотя бы исправить этот досадный недостаток!
Глава 8
На этот раз в беду попал Грег. И не то чтобы он намеревался украсть солдатский мотоцикл. Просто не смог устоять. Ему нравилось ходить на батарею и наблюдать, как солдаты пристально вглядываются в небо в поисках вражеского самолета, смазывать механизмы и играть в футбол. Это был один из тех дней, когда Грымза вышла на тропу войны: то и дело привязывалась ко всем, донимала каждого, изводила идиотскими правилами и требованиями вымыть руки и уши. Он годами слышал этот вздор и думал, что достаточно плеснуть в лицо водой и пообещать, что в следующий раз… но подобные штуки с мисс Блант не проходили.
– Берн, ты уже взрослый, должен показывать пример, но за твоими ушами можно картофель выращивать, так что пойди и умойся снова.
Черта с два!
Грег смылся через черный ход и поднялся на холм. Последнее время ему было просто необходимо хоть иногда побыть наедине с собой. Все это кудахтанье чертовски его доводило. Когда уже он вырастет? Пока что он застрял в неудобном промежутке между мальчишкой и взрослым парнем. Идет война, а он тут сидит! Им всем грозит настоящая опасность, а эта старая дура ноет из-за грязи за его ушами. И тут он увидел заляпанный грязью мотоцикл Барри, который словно умолял его завести. Грег знал, какие проводки нужно соединить, чтобы включить зажигание, если, конечно, в нем не торчит ключ, – этому парнишка научился в предыдущем хостеле. Сейчас ему повезло – ключ был на месте.
Тем временем Барри, прячась за валунами, забавлялся со своей новой девушкой из городка. Он умел уговаривать девчонок, и Грег не раз видел, как он умасливал их и обжимался с ними в полях. Эта парочка была так занята делом, что Барри и не вспомнит о мотоцикле, по крайней мере, еще минут десять. Грег может вволю покататься, распугать овец, растрясти косточки! Отлично!
Он летел навстречу ветру, как сам дьявол, по тропе, пересекающей большую дорогу. Никого вокруг, и ему на все плевать! Как только он набрал скорость, почувствовал себя так, словно двигатель завелся в его голове! Вперед, вперед, вперед!
Откуда ему было знать, что из-за угла вынырнет молоковоз, которому пришлось свернуть, чтобы избежать столкновения? Но ничего не вышло. Молоковоз все-таки врезался в мотоцикл. Из кузова веером полетели молочные баки. По дороге потекли молочные реки. Грега мощным толчком вышибло из седла. Бедняга приземлился на задницу, оглушенный, но невредимый. Водитель грузовика обезумел от ярости и задал ему хорошую трепку. Мотоцикл был исковеркан, и Грегу пришлось толкать его по дороге. Новые вельветовые брюки были порваны и залиты кровью. Барри нигде не было видно, но Грег прекрасно понимал, что стоит ему возвратиться назад в «Олд Вик», как он попадет в настоящий ад.
Он поднялся рано, готовясь идти в участок, но самым большим унижением оказалась необходимость надеть шорты, широкие, серые шорты, вернее, обрезанные до колен, как у малыша, брюки, но кого теперь винить, кроме себя?
– Если ведешь себя, как последний дурак, с тобой и обращаться будут соответственно! – взвизгнула мисс Блант.
Миссис Плам пошла с ним в участок, где сержант как следует его отчитал, сказав что-то насчет преступной траты драгоценного бензина, ради доставки которого сотнями тонут люди, потому что немцы то и дело пускают ко дну танкеры. Он разлил драгоценное молоко, обездолив детей Англии. Взял без разрешения мотоцикл, так что солдат подвергся опасности при выполнении долга.
При этом тон у него был такой… можно было подумать, что Грег привел в Йоркшир Дейлс целую колонну шпионов, только и ждавших, чтобы уничтожить всю округу. Грег видел, как несчастная миссис Плам краснеет от стыда.
Наконец экзекуция завершилась, и Грега отпустили, наказав впредь вести себя прилично.
Ему было плевать на все остальное. Но огорчить миссис Плам… это было подло! Ей даже не стоило говорить, что он ее подвел. Все было написано на ее лице. А вот Грымза явно наслаждалась его позором и теперь пуще прежнего доставала Грега. Его посадили под домашний арест, хотя обитатели хостела считали его героем. Но он хотел только одного: чтобы все поскорее кончилось.
Мадди принесла ему книги, и среди них была одна, которая его особенно увлекла: о том, как мальчишки прятались в диком лесу и жили на воле. Именно этого хотелось и Грегу. Он чувствовал себя полным идиотом в коротких штанишках. Ноги выглядели сухими ветками: сплошные кости и суставы. Если бы только мисс Блант от него отцепилась… но она продолжала изводить его, и Грег уже был готов взорваться.
Будь она мужчиной, врезал бы ей в челюсть, но только трус будет бить женщину. Она такой же тиран, как все, вместе взятые, в прежних временных домах, и поделать тут нечего. Жирная свинья с маленькими глазками и трясущимся от возбуждения париком!
Он не мог отвести взгляда от этого парика и втайне насмехался над ней, что немного поднимало настроение и отвлекало от проповедей мисс Блант. Он знал, что отомстит: это только вопрос времени.
Мадди было жаль Грега. Он просто ничего не может сделать как следует, и она подслушала разговор на собрании в гостиной, где мисс Блант жаловалась на его строптивость и своенравие.
– Я считаю, что таких нужно ломать. В Берне слишком много дерзости для мальчишки из низов. Ему нужны розги, а не увещания!
– Грегори просто увлекся, – защищала мальчика Плам. – Он в таком трудном возрасте: не ребенок и не взрослый. Но ведь ничего страшного не случилось!
– Должна сказать, миссис Белфилд, что вы относитесь к этому крайне легкомысленно. Я не привыкла к такой снисходительности, – возразила мисс Блант.
– Я по опыту знаю, что чем суровее наказание, тем хуже результаты. Мои щенки, например…
– Прошу прощения, мадам. Это мальчик. Не щенок.
– Не знаю… в таком возрасте особой разницы нет, но сломить дух человека – не слишком хорошая мысль, – снова вступилась Плам.
– Его нужно перевести отсюда. Я больше не выдержу. Остальные видят в нем героя, и эта штаб-квартира на Древе Победы… возмутительно! – не унималась мисс Блант.
– Хотите, чтобы я потребовала перевода?
– Вы, Белфилды, должны делать, как считаете нужным, – последовал осторожный ответ.
Мадди поняла, что нужно предупредить Грега, чтобы не так усердствовал и поостерегся. Пора бы начать получать золотые звезды, а не только черные метки. Без него в хостеле будет скука смертная. И потом, он – один из ее близких друзей. Научил Мадди кататься на велосипеде, и просто ей нравился.
Она поспешила в «Олд Вик» и застала Грега под Древом Победы, где он проводил смотр войск. Они играли в войну, почти как бойскауты, только вышагивали с вилами и лопатами, как с винтовками, и по очереди высматривали самолеты. Грег с биноклем сидел на дереве. Но не успела Мадди подойти, как услышала за своей спиной шаги. Пыхтя и отдуваясь, по дороге торопилась мисс Блант.
– Немедленно прекратить эти дурацкие игры и сейчас же домой! Сначала нужно сделать порученную вам работу, а потом уже играть! И где Берн? Если этот болван снова сбежал… никто не должен брать пример с такого негодяя! Этой швали место только в тюрьме!
Все это она произносила, повернувшись спиной к дереву, а Глория, Сид и остальное войско, стоя к ней лицом, старались не смотреть на удочку с крючком на леске, повисшую над головой мисс Блант. Мадди тихо ахнула. Крючок медленно опускался к завиткам цвета ржавчины. Мисс Блант продолжала свою речь, а Грег, спрятавшись в ветвях, старался прицелиться получше. Мисс Блант не двигалась, а парик поднялся и повис в воздухе, развеваясь на ветру, как раненое животное. Все увидели почти голый череп заведующей.
Потрясенные дети молчали, едва сдерживая хохот, а мисс Блант, ощутив дуновение холодного ветра, подняла глаза и увидела, как парик исчезает в ветвях. Бедняга потеряла дар речи. Она только и делала, что открывала и закрывала рот, как рыба на суше.
– Берн!!! – завопила она, потрясая кулаком. Мадди не знала, смеяться или плакать, но чувствовала, что этот минутный триумф дорого обойдется Грегу.
– На этот раз ты зашел слишком далеко, – объявила миссис Плам стоявшему перед ней Грегу. – Можешь считать это очень умным и забавным, но ты поступил дурно. Мисс Блант носит парик по необходимости, как Мадди носит свою глазную повязку. И проделать с ней такое… Я доверяла тебе, а ты снова подвел меня. Я защищала тебя в прошлый раз, после твоей глупой проделки. На этот раз мне придется уведомить квартирмейстера и попросить найти тебе другой хостел. Тут уже ничего не поделаешь. Ну, Грег, что ты можешь сказать в свое оправдание? – вздохнула она.
– Простите, мисс Плам.
Он словно стал меньше ростом и как будто похудел, совсем затерялся в коротких штанах.
– Этого недостаточно. Ты обязан извиниться перед мисс Блант. Одно дело – легкомыслие, и совсем другое – намеренная жестокость. Я не позволю так вести себя в «Олд Вик».
Грег стоял с высоко поднятой головой, пронизывая ее насквозь взглядом голубых глаз. Неужели она столкнулась с равным себе, единственным щенком, которого не может вышколить, над которым не может взять верх? Но почему? Интуиция подсказывала ей, что в душе он неплохой паренек.
– Почему, Грегори? Приведи хоть один веский довод, почему я должна оставить тебя здесь?
– Не знаю, мисс. Но больше я не смог вынести. Она день и ночь изводит меня, как чирей на заднице. Плевать ей на всех, только одни правила на уме. А меня тошнит от правил. Неужели те ребята, у которых есть родители, все время должны жить по правилам и ходить строем? Неужели их постоянно бьют по морде? Мы всегда чужие, нас можно швырять из одного места в другое, и эти вечные правила! Будь у меня ма и па, все было бы иначе, верно? Когда я пришел сюда, думал, что лучшего хостела у меня еще не было, но она со своими дурацкими правилами все испортила. Я больше не выдержу ее придирок.
Такого Грега Плам видела впервые: словно он на секунду вылез из жесткой раковины и показал беззащитное брюшко раненого зверька. Ей захотелось обнять мальчишку, сироту, сбитого с толку и растерянного, выступавшего против всего мира, который не давал ему шансов. Нельзя с ним обходиться жестоко, ему нужно помочь.
– Если искренне раскаешься и попытаешься быть в чем-то полезным, я постараюсь пересмотреть свое решение. Но мне нужно твое честное слово.
– Но я не раскаиваюсь, мисс. Особенно перед Грымзой. Она такой же твердый орешек, как и я.
Голубые глаза цвета зимнего льда смотрели вперед.
– Но вы в неравном положении. У мисс Блант есть власть. Ты никогда не выиграешь это сражение. Иногда приходится заключать перемирие с врагом. Найти точку соприкосновения. Пойти на компромисс. Поверь, я знаю, насколько это трудно, но как по-твоему, ты ведь настоящий мужчина? Найдешь в себе силы это сделать?
– Только не в этих проклятых штанах! Она нарочно заставляет меня носить их!
– Длинные брюки еще не делают мальчика мужчиной, Грег. Главное – вот это!
Плам ткнула пальцем в голову и сердце.
– Попробуй подняться выше глупых правил и собственного раздражения. Веди себя, как настоящий мужчина. И я постараюсь, чтобы тебе вернули брюки. Обещаю.
– Спасибо, мисс. Больше я вас не подведу.
– Знаю, – кивнула Плам, скорее надеясь, чем веря.
Две недели спустя Эйвис Блант уволилась, перейдя на работу в частную школу.
– Я не останусь там, где постоянно подрывают мой авторитет! И не прошу рекомендаций от людей, которые понятия не имеют, как справляться с дурным поведением подростков! Мальчик плохо кончит, как я и предсказывала! Вы еще пожалеете о том дне, когда встали на его сторону. Он дикарь, приручить его нелегко, и чем скорее его заберут в армию, тем будет лучше для всех. Мы вполне можем пожертвовать таким негодяем, как он! Я умываю руки и отрекаюсь от этого заведения. Беда с низшими классами состоит в том, что они не знают своего места в обществе. Думаю, в этом виновата война, она сместила все стандарты! Зря мы даем образование детям, которым оно ни к чему! Это приведет к гибели страны! А вам следует следить за тем, с кем будет общаться Мадлен, когда вырастет! Советую отправить ее в пансион, пока не стало слишком поздно!
– Спасибо, мисс Блант, я приму к сведению, – пообещала Плам, выпрямившись в полный рост. – Но если учителя в этом пансионе хотя бы отдаленно похожи на вас, это последнее на земле место, куда бы я поместила ребенка. Прощайте!
Глава 9
По всему Саутеруайту разнеслись слухи о том, что где-то в холмах упал самолет, это случилось мрачной ночью в середине марта, когда снег еще не стаял и из долин то и дело наползали туманы. Все слышали рев погибающего зверя, но далеко ли он успел уползти, прежде чем разбиться о скалы, не знал никто. Солдаты и летные части обыскивали болота и пустоши, перекрыв дороги и тропы для всех, кроме тех, кто в тех местах работал.
Грег созвал срочное совещание у Древа Победы. Вот он, их шанс что-то сделать для фронта. Глория навострила уши.
– Там должно быть полно металла, шрапнель разбросана повсюду на целые мили, и нужно добраться до них раньше всех остальных.
– Но нас туда не пустят, – возразил Митч Браун.
– И что? Они, должно быть, уже нашли самолет и увезли трупы. Я спрошу на батарее. И тогда мы сможем вести собственные поиски.
– Но это может быть опасно! – воскликнула Пегги.
– Тебе идти не обязательно. Значит, пойдут только парни.
– Нет! – взвизгнула Глория. – Я тоже пойду!
Она хотела приключения, чтобы потом рассказать обо всем Мадди, которая теперь училась в другой школе.
– Пойдем в субботу утром, пока еще светло. Скажем, что пошли за хворостом. Будет очень весело, и, я думаю, миссис Плам не станет возражать, если мы сделаем что-то полезное.
Теперь, когда общежитием управляла миссис Плам, ситуация значительно улучшилась, а новая кухарка, миссис Грейс Баттерсби, присматривала за детьми. Она даже превратила правила в игру, и все получали очки и звезды за хорошее поведение. К тому же их разбили на команды, и у каждой было свое задание. По вечерам все, собравшись вокруг пианино, пели песни и даже устраивали концерты. Миссис Баттерсби учила детей печь булочки. Но для плиты нужна была растопка, поэтому детей часто отправляли собирать хворост – эту работу могли выполнять даже малыши.
Снег почти растаял, и компания отправилась на поиски под ярким голубым небом. Дети, растянувшись цепочкой, стали подниматься на холм. Старшие мальчики бежали впереди, замотавшись от холода шарфами и натянув на головы вязаные шлемы.
Глория не могла поспеть за остальным, но тут они сошли с дороги и помчались коротким маршрутом, через поля. Снег набился в ее резиновые сапоги, леденил колени, но она не думала жаловаться.
Пока они продвигались вперед, небо стало серым и потемнело, но сначала никто не обратил на это внимания. Все стремились поскорее добраться до упавшего самолета. Даже отсюда виднелся дымок от тлеющих угольев. Вроде бы все близко, но на деле оказалось, что место катастрофы гораздо дальше, чем казалось. Дети вновь поднялись на холмы, и стало куда холоднее. Когда они добрались до вершины, Митч заупрямился.
– Здесь мы ничего не найдем!
– Альф, тот, что на батарее, сказал, что это рядом с тем треугольником из камней, что выступает на вершине скалы. Уже недалеко. Но, может, еще охраняется, – пояснил Грег.
– Мы увидим тела? – спросила Глория, не уверенная в том, что ей так уж необходимо смотреть на изуродованных мертвецов.
– Нет. Бедняги сгорели заживо. Альф сказал, что спасатели первым делом унесли погибших.
Глорию передернуло.
– Скоро стемнеет. Ты действительно знаешь дорогу или просто хвастаешь?
– Конечно, знаю, – заверил Грег. – Я ходил сюда с человеком, который изучает птиц. Там, наверху, отвесная скала с пещерой. Нам туда и надо.
Оказалось, что вовсе не туда. Теперь туман вился вокруг влажными мутными лентами, хлестал по щекам и ногам Глории. Она замерзла еще сильнее.
Теперь уже жаловались все. Но тут под ногами стали попадаться куски металла, растерзанные части мертвых овец, в носы ударила вонь горелой резины. Охраны не было. Место казалось жутким. И только ветер стонал над пепелищем. Дети притихли. Туман саваном обвил огромные обломки самолета.
– Мне не по себе, – заплакала Глория.
– Заткнись!
Остальные не обращали на нее внимания, слишком занятые сбором кусочков промерзшего металла, усердно набивая ими карманы. Глория увидела искореженный кусок серебристого металла, похожий на крыло гигантской птицы. Все, что осталось от фюзеляжа, разбросало по частям, но Глория заметила большую кожаную перчатку, в которую не осмелилась заглянуть, боясь, что увидит там человеческий палец. Она сунула перчатку в карман и ничего не сказала остальным. Здесь было страшно и тревожно, и Глории хотелось поскорее уйти, вернуться в «Олд Вик», на кухню, где пекут плюшки с джемом из ревеня, жарят хлеб на вилке прямо на огне…
– Пойдемте, скоро стемнеет! – крикнула Глория, пытаясь их образумить. Приключения мальчишек такие скучные!
Но никто ей не ответил.
Скользкая известняковая щебенка была усеяна плоскими камнями, торчащими из тающего снега, как маленькие плиты, и она стала перепрыгивать с одной на другую.
– Да идем уже! Поздно! Я хочу домой! – завопила она, но тут поскользнулась, и ее нога застряла в трещине между двумя камнями. Господи, как она кричала, хотя туман приглушал все звуки. Наконец на помощь прибежал Грег с мальчиками. Он увидел, что нога Глории в сапоге была странно вывернута набок. Девчонка орала, как лиса, попавшая в капкан.
– Подними ногу! – велел он.
– Не могу! Больно! Она застряла, я ее вытащить не могу! И уже темно. Я умру! – истерически вскрикнула она.
– Не умрешь! Делай, что тебе велят, и все будет в порядке. Если нога вошла в трещину, значит, ее можно вытащить оттуда.
Но даже Грег видел, что сапог застрял намертво.
– Нужно вынуть ногу из сапога. Был бы рожок для обуви или что-то в этом роде!
Но Глория тряслась от боли и страха и все еще заходилась истерическим плачем, поэтому Грегу пришлось дать ей пощечину.
– Ты меня ударил! – возмутилась Глория, в ужасе уставясь на него.
– Твои вопли мешают мне думать. Так поступают в фильмах с женщинами, которых срочно требуется успокоить… прости.
– Ничего, – прошептала она, притихнув. – Так что будешь делать?
– Кому-то нужно спуститься вниз за помощью. Ты не сможешь идти.
– Ничего не видно, – покачал головой Митч. – Это была дурацкая мысль. И нам здорово попадет, когда вернемся.
– Если нас хватятся, пошлют на поиски солдат, так что лучше подумай, как сделать факел или что-то в этом роде. Топливо есть, здесь полно пролитого керосина, и можно зажечь палку и подать сигнал.
Грег так и бурлил идеями, почерпнутыми из книги, которую дала Мадди, когда он находился под домашним арестом.
– Для начала надо попробовать сунуть что-то между ее сапогом и камнем, может, у нас получится сдвинуть камень, – предложил Митч. – А вдруг она сможет идти!
– Молодец! – улыбнулся Грег. – Вижу, еще не все потеряно! Мы недалеко от старых пещер. Можем укрыться там и выложить на снегу большую стрелу.
– Лучше вытащите меня. Иначе я больше не смогу танцевать! Хочу к миссис Плам! – снова завопила Глория.
– Заткнись, мы и так делаем что можно.
Они нашли несколько керосиновых лужиц и тряпки и смазали сапог.
– Пошло!
– Вовсе нет, – заныла Глория.
– Идет… смотри… сюда… – велел Грег и одним рывком выдернул сапог.
– Ты оторвал мне ногу! – взвыла Глория.
– Посмотрите на нее – какая мадама! Зато я освободил твою ногу! – отрезал Грег.
– И что теперь делать? – заныла Глория. – Ничего не видно! Это ты во всем виноват!
– Перестань стонать, Глория! У меня уже уши болят от твоего визга! Я не позволю разброда в строю! Нужно вернуться назад. Слишком холодно, чтобы стоять на месте. Мы сможем найти дорогу!
– Как? – хором завопили все.
– Что-нибудь придумаю.
Но Грег прекрасно понимал, что они в беде. В большой беде… и Глория права, во всем виноват только он! Сделал такую глупость, отправившись в путь слишком поздно! А теперь вот нужно довести детей до дома. В книге Мадди, о мальчишках, живущих в лесу, были кое-какие идеи, но речь шла о середине лета. А сейчас… зима еще не ушла окончательно, до хостела не меньше трех миль, а Глория не может идти. Придется тащить ее на спине. Именно ему, поскольку он самый большой и сильный. Легко быть главным в штаб-квартире на Древе Победы, но теперь он потерял уверенность в себе. Им всем грозила опасность. На улице холодно, темно, туман, ничего не видно, но он примерно знал, где они находятся. Если добраться до ближайшей каменной ограды и спуститься вниз, они выйдут на большую дорогу. Или можно пойти кружным путем.
Он вспомнил о бедном капитане Скотте [32]в Антарктике. Лучше остаться на месте и поискать убежища. Они уже миновали вход в старую пещеру, это недалеко от тропы, по которой гонят скот. Если они сумеют найти туда дорогу, он попробует определить маршрут, и утром они вернутся домой. Но ночь будет долгой и холодной.
И тут он услышал блеянье овец… если связать их вместе, они вполне заменят шерстяные ковры. То, что надо!
– Умираю с голода! – снова простонала Глория.
– Заткнись и лезь мне на спину, Глория Конли. Так или иначе, я все равно найду убежище.
Когда Мадди вернулась с хоккейного матча, в хостеле царила паника. Плам сидела на телефоне, прося помощи в поисках шестерых пропавших детей. Пегги проболталась, объяснив, что компания отправилась на место катастрофы, в надежде набрать сувениров. Солдаты с батареи предложили взять мотоциклы и ехать в горы, но было слишком темно, а в густом тумане ехать опасно. Все в самом мрачном настроении сидели в «Олд Вик», утешая друг друга.
– Бедняжка Глория, она так напугается, – вздыхала Грейс.
– Но Грег знает местность. Он найдет убежище, – заверила Плам, – хотя эти дьяволы вообще не должны были туда соваться.
– Мальчишки есть мальчишки, миссис Белфилд. Мои парни так просто притягивают беду! – улыбнулась Грейс. Она была матерью пятерых сыновей и трех дочерей и жила в крохотном домике рядом с церковью.
Мадди вдруг страшно позавидовала мальчишкам, свободно бегавшим по холмам и время от времени попадавшим в беду. И Глория была среди них. А Мадди ходила в школьной форме и теперь уже больше не принадлежала к их веселой компании. Частная школа для девочек оказалась удивительно похожа на школу Святой Хильды, и она снова стала отщепенкой, потому что на этот раз стала сиротой Белфилд, и дети ее чуждались.
Бедный Грег, должно быть, напугался до смерти. Посчитал себя главным, но это не игры в штаб-квартире на Древе Победы. Это жизнь. Как он справится? Все эти месяцы он прекрасно себя вел. После окончания школы он будет работать у Бригга. Что, если все они погибнут, прежде чем кто-то до них доберется? Здесь бывали ужасные случаи, когда люди терялись в холмах.
– Неужели ничего нельзя сделать, тетя Плам? – прошептала она.
– Только молиться, – ответила Грейс Баттерсби, склоняя голову.
Искатели сокровищ сгрудились у входа в сырую пещеру. Удалось поймать всего двух глупых овец и связать их. Вонючие животные сначала брыкались, но потом успокоились, и дети по очереди грелись, прижавшись к ним. Нога Глории распухла, превратившись в фиолетовый шар, и пришлось опустить ее в воду. От всех несло керосином и мокрой шерстью, все были голодны, но воды было много: с камней сбегал ледяной ручей. Дети собрали все, что осталось от субботних покупок в кондитерской, на которые ушли карманные деньги, и отыскали мятные шарики и корень лакрицы, которые можно было пожевать. Грег обернул щиколотку Глории сопливым платком и просидел с ней всю ночь, пытаясь ободрить. Она заснула у него на коленях и проснулась с затекшей шеей. Эта ночь была самой длинной в ее жизни, но и самой лучшей тоже. Не каждый день находишь своего героя!
– Я обязательно выйду за тебя, – выдохнула она, когда пришло утро и небо стало ярко-синим.
Грег так и подскочил:
Читать бесплатно другие книги:
