Ласточки Флеминг Лия

Глава 10

Март 1944

Утро выдалось таким хлопотным, что Плам не знала, за что хвататься. Предстояла ежегодная весенняя генеральная уборка в «Олд Вик»: нужно выбить ковры, вымыть линолеум в ванной, снять шторы затемнения с окон, чтобы замочить перед стиркой, а также необходимо отправить в муниципалитет еженедельные отчеты о покупках и счетах заведующей хозяйством. Ну а потом проверить, отоварит ли мясник их карточки для воскресного рагу с клецками, которое так здорово готовила Грейс Баттерсби. Плам всегда старалась, чтобы дети получали полноценное питание. Да и отопление снова то и дело выходит из строя, хотя Уилф, муж Грейс, мастер на все руки, умеет укротить их темпераментный бойлер и возвращать ему жизнь метко забитыми голами, достойными стадиона Уэмбли.

Прошло уже несколько лет, с тех пор как Плам начала работать в хостеле. Много детей сменилось, сама она научилась кое-каким фокусам и умела занять непоседливых детишек в дождливые дни. Теперь в их общежитии жили несколько матерей с младенцами. С ними было легче справляться. Если повезет, она найдет им места уборщиц и спасет свою ноющую спину от самых тяжелых работ.

Женщины собирались маленькими компаниями и увлеченно сплетничали за шитьем и вязанием, предоставляя Плам организовывать доставку товаров и иметь дело с чиновниками. Она чувствовала себя кем-то вроде общей жилетки, призванной выслушивать их печальные истории, утешать, если кто-то получал дурные вести, и вмешиваться, если вдруг случались конфликты с местными жителями.

Это была совсем другая жизнь, не то что в первые, трудные дни. Эти женщины не были ее подопечными. Но Плам то и дело с ностальгией вспоминала первых жильцов хостела, даже несмотря на то, что Брайана едва не забодал бык, а Энид своим поведением вызвала скандал, Пегги поймали на том, что она посылала по почте бекон и яйца своей семье в Халл, да и проделки Грегори тоже улыбки не вызывали.

Теперь эвакуированные прибывали с гнетущей регулярностью, но, как только представлялась возможность, они торопились вернуться домой, даже несмотря на возможную опасность. Но самые первые все еще жили здесь. Грегори взяли в мастерскую Бригга в качестве «масляной ветоши», иначе говоря, ученика. Он с нетерпением ждал получения документов, чтобы пойти в армию. Теперь он был взрослым и рассудительным, а его приключения превратились в полузабытые воспоминания. В нем не было ни капли порочности и злости, не то что в Энид Картрайт, которая уже работала на ткацкой фабрике и встречалась с одним из эвакуированных, жившим в другом хостеле. Она по-прежнему действовала на нервы окружающим.

Жизнь в Бруклин-Холле шла своим чередом, да и старики вели привычный образ жизни. Слуги, в основном беженцы, приходили и уходили, но привычные блюда английской кухни они всегда сдабривали очень странными приправами, которые странным образом воздействовали на желудки престарелых обитателей Бруклина и заставляли древнюю канализацию работать в бесперебойном режиме.

Но работа в хостеле помогала Плам забыть о своих тревогах за Джеральда и бедную Мадди, которая буквально гнулась под грузом домашних заданий и ежедневными поездками в карпетонскую школу.

С глазом так ничего и не сделали: не было времени заняться этим вплотную. Девочка походила на бутон, увядающий на стебле, она ушла в себя, сутулилась, чтобы казаться пониже ростом. Если бы только Плам знала, как ей помочь! Ее собственное отрочество было заполнено пони, подружками и вечеринками. Это был тесный кружок девочек из пансиона, которые встречались в каникулы, играли в теннис, их легко расхватывали неотразимые поклонники типа Джеральда. Все это было словно сто лет назад… в конце Великой войны, которой, как все думали, было предназначено стать последней в истории человечества. Бедная Мадди! В армию ее бы не взяли – слишком мала, а с обитателями хостела ей уже было неинтересно, исключение составляли лишь Грег и Глория. Конли по-прежнему жили с Батти, в Охотничьем коттедже. Глория превращалась в хорошенькую рыжеволосую девчонку, а Сид уже помогал на ферме вместе со своим школьным другом Аланом. Они расцветали на свежем воздухе, как крепкие жеребята, постепенно превращавшиеся в прекрасных пони.

Глория помогала с малышами, когда была в настроении, в выходные дни составляла компанию Мадди, но девочки жили в совершенно разных мирах. Мадди была умна и любила учиться. Глория – практична, умудрена жизнью и не слишком воспитанна, и очень любила бегать по Бруклину, словно по собственным владениям. Мадди же была чересчур вежлива, чтобы объяснить, что подруга мешает ее занятиям. Старый приемник дяди Алджи, настроенный на канал «Лайт», передавал громкую музыку, что действовало на нервы Плезанс.

– Можно я останусь здесь, когда кончится война? – спросила вчера Глория у Плам.

– Вряд ли. Хостел закроют. И скоро ты вырастешь, придется искать работу, – ответила та, не зная, что сказать: как ни крути, а Глории почти четырнадцать. Как только она устроится на работу, можно будет найти ей постоянное жилье.

– Я могла бы устроиться в Саутеруайте… Батти не будут возражать.

Маленькая плутовка все продумала. Ох, и хитрюга же! Она могла бы стать хорошей нянькой, но часто мечтала о кинозвездах и мурлыкала любовные песенки, совершенно неподходящие для девочки ее возраста. Поглядывала на солдат-отпускников, но нужно отдать ей должное, могла быть надежной и трудолюбивой работницей в «Олд Вик».

Плам по-прежнему поглядывала на нее с сочувствием. Она прекрасно понимала, что настанет день, когда самые первые эвакуированные дети покинут хостел. А она так живо помнила их, стоявших на перроне, собственный ужас при виде этих одичавших и чересчур резвых щенят. Но как она потом их полюбила! Даже бедную Энид и толстуху Пегги, здоровяка Брайана и малыша Митча. От некоторых родителей приходили открытки на Рождество и благодарственные письма, но Глория и Сид никогда ничего не получали.

Конли были загадкой. Мать посадила их на поезд и ушла. Брошенные дети прилипли к Мадди, как банный лист. Плам тревожили мысли об этих странных детях. Она как будто спасала брошенных щенят, ничего не зная об их происхождении и родословной. Неудивительно, что Плам наделала столько ошибок.

Можно многое сказать о щенке, судя по характеру матери-суки. Вот, например, Плезанс пришлось полностью изменить свое мнение о дочери Долли Белфилд. Мадди оказалась доброй, умной, любящей животных, достойной своих родителей девочкой. Глория же была непредсказуема.

Плам вздохнула. Зачем судить Глорию по поведению матери, ведь девочка ни в чем не виновата!

Мадди была вынуждена взять на себя ответственность за Глорию в ту минуту, когда на нее свалилось достаточно собственных бед. Теперь Глория была ее единственной подругой, и это неудивительно – девочки нуждаются в тех, кому можно поведать свои тайны.

Плам вспомнила о своей школьной подруге, Тотти Федерстон, которая вышла замуж за владельца большого поместья где-то под Йорком. Они обещали писать друг другу, но уже давно не делали этого. Иногда Плам чувствовала себя одинокой. Вера Марри, жена викария, была ее ближайшей приятельницей, но Плам никогда не рассказывала ей о семейных делах.

В Бруклине правила Плезанс, державшая в тугой узде все финансы и стремившаяся продемонстрировать, что Белфилды живут очень стесненно. Плам платила за обучение Мадди из собственных средств.

Жаль, что она не может больше помогать Глории. Но было бы несправедливо выделять ее из остальных детей.

Что-то в жадном блеске зеленых глаз Глории, в том, как она впитывала информацию, отчаянно пытаясь вписаться в общество людей, стоявших выше ее на общественной лестнице, в ее стремлении вечно выставить себя напоказ в любой компании, тревожило Плам. Девочки вместе ходили гулять на холмы, вместе вступили в местную группу герл-скаутов, но Плам чувствовала, что очень скоро их пути разойдутся.

Плам тряхнула головой, чтобы избавиться от назойливых мыслей, и взглянула на часы. Боже, как быстро пролетел последний час!

Но тут она вспомнила о собрании Комитета фонда помощи фронту, многочисленных делах и шторах затемнения, которые нужно повесить сушиться.

Они протянули веревку от Древа Победы до сарая, чтобы шторы повисели на ветерке, но тут до нее донеслось клацанье старого дверного звонка на Хай-стрит. Кто это? Или у нее и без этого мало дел?

– Пойдите откройте, Грейс. И скажите, что я занята! – крикнула Плам из сада. Руки обветрились на холодном воздухе. Март, а кажется, что ноябрь…

– Пришли мистер Феррис, квартирмейстер и какая-то женщина, мэм, – пропыхтела Грейс, тяжело поднимаясь по ступенькам. – Я провела их в гостиную, но у меня не было времени убрать в столовой.

– Предложите им эрзац-кофе. У нас много молока. Я не могу тратить на них чай. Пайка едва хватит до конца недели. Но сахара у нас достаточно.

Неужели именно сегодня пришли с проверкой? Нет, видно, сегодня такое утро, когда все ее планы точно пойдут насмарку.

Мистер Феррис, нагнув голову, прошел в низкую дверь и протянул руку. Рядом стояла женщина лет тридцати пяти в необыкновенной, косо сидевшей на голове шляпке, из которой во все стороны высовывались перья, как на головном уборе индейца. Волосы завиты в тугие локоны, лицо нарумянено и напудрено, рот обведен ярко-красной помадой и похож на свежую рану. Женщина улыбнулась, прищурив глаза. От нее несло отвратительно приторными духами.

– Это миссис Делгадо из Лидса. Ей хотелось бы поговорить с вами о каких-то родственниках.

– Я очень занята… и не уверена, что могу помочь, – ответила Плам, не понимая, почему женщина кружит над ней, как ястреб в полете.

– Речь идет о Конли… она якобы знает их, – пояснил мистер Феррис, подтолкнув женщину вперед. – Но мне придется вас покинуть. Боюсь, возникла некоторая проблема в Скалли-Холл.

Он имел в виду другой хостел, на противоположном берегу реки, где буйствовала целая банда негодников из Ливерпуля.

– Оставляю вас на миссис Белфилд. Извините, много дел!

С этими словами он ушел, а Грейс принесла кофейник.

– Садитесь, пожалуйста, – предложила Плам, настороженно оглядывая женщину.

Незнакомка с гримасой пригубила кофе и отставила чашку, потом открыла пачку «Кэмел» и закурила, не спросив разрешения и не предложив сигарету Плам.

– Я пью только настоящий кофе. Мой муж американец. Мы получаем пайки: настоящий кофе, шоколад, сладости… он интендант.

Она широко улыбнулась, блестя глазами, в которых, как и в северном акценте, было что-то знакомое.

– Вам повезло. Мы много лет не пили настоящий молотый кофе. Итак, чем могу помочь?

– Дело в этой парочке, Глории и малыше Сиде. Мы много лет их искали. Моя сестра была не в себе. Малыши случайно попали в тот поезд. Она обратилась в полицию, и там долго искали детей. Бедняга Мардж не знала, что делать. Я Мэгги. Ее сестра-близнец. Мардж потеряла мужа. Утонул. Кроме того, она не могла платить за квартиру, вот у нее и помутилось в голове. Решила идти в армию и выполнить свой долг.

– Значит, она воюет? – уточнила Плам.

– Понятия не имею. Сбежала с каким-то типом. Но перед этим призналась в том, что сделала с малышами. Пришлось потрудиться, чтобы их найти. Мы давали объявления о пропаже детей. Сначала думали, что они попали на север. Эвакуировались с местной школой. Но все было впустую, пока не обнаружили их карточки и справились у квартирмейстеров. Я опросила не меньше сотни.

– Как вы добры!

Плам старалась сдерживать ироническую улыбку, слушая эти сказки.

– Но прошло почти четыре года. Почему же вы так долго не приезжали?

Женщина не подняла глаз, но нервно затянулась.

– Знаете, как это бывает: идет война, куча всяких помех. Теперь я устроилась и уеду в Штаты, когда закончится война. У меня свой малыш, Майки-младший. Думаю, будет правильно, если Глория и Сидни станут жить с родственниками.

– Насколько я поняла, вы хотите забрать их, – уточнила Плам, не веря собственным ушам.

– О, да. Мардж бы этого хотела. Она чувствует себя ужасно после того, что сделала.

– Еще бы! Особенно когда прошло почти четыре года с тех пор, как она бросила детей на чужую девочку. Теперь только от департамента социального обеспечения зависит решение вопроса: стоит ли возвращать детей такой матери. Они ходят в здешнюю школу.

– Глории скоро будет четырнадцать.

– Совершенно верно, – улыбнулась Плам. Теперь они вплотную приблизились к цели визита. – Все это немного неожиданно. Полагаю, у вас есть их документы?

– Конечно.

Женщина дрожащими руками порылась в сумочке и вынула два свидетельства о рождении, явно оригиналы и явно подлинники.

Плам внимательно их изучила, ничуть не одураченная этим появлением ангела-спасителя. Ничуть не одураченная…

Глория никогда не упоминала тетушек и дядюшек и, уж конечно, не говорила о сестре-близнеце своей матери. И вообще молчала о своей жизни где-то неподалеку от Манчестера. Когда они приехали сюда, Сиду не было и пяти. Узнает ли он родственников?

– Думаю, вам лучше прийти позже, после занятий в школе. Мне нужно подготовить детей к такой новости. Повторюсь: все это несколько неожиданно, – посетовала Плам. Но женщина покачала головой.

– С места не тронусь, пока их не увижу. Я живу в Лидсе. Дорога стоит недешево, – заныла она. Но в ее нефритовых глазах вспыхнул гнев.

– А я не собираюсь отдавать двоих детей незнакомой женщине, пока не удостоверюсь, что вы та, за кого себя выдаете. Они могут даже не узнать вас.

Плам встала и направилась к двери.

– Дети всегда узнают своих.

Миссис Делгадо остановилась и тряхнула головой. Перья на шляпе задрожали.

– За кого вы меня принимаете? Я что, хочу этих детей своровать? Я пришла сюда по доброте душевной, чтобы спасти их. Да и вам будет легче. Мне кажется, что здесь и так полно народа.

Она бросила сигарету в камин, показав стройную ножку в нейлоновом чулке и двухцветные туфли на танкетке.

– Так вот, кем вы себя считаете? Ангелом милосердия? – обозлилась Плам. И сколько еще она собирается втирать ей очки?

– Я имею право!

– Какое именно? Мать бросает детей в поезде. Неизвестно по каким мотивам, даже не попрощавшись? Не пытаясь узнать, что с ними стало?

– Я говорила…

– Да, вы говорили, Марджери Конли, и у нас хранится письмо, чтобы это доказать. Тетя Мэгги! Черта с два! Вы ложью и обманом пробрались сюда и продолжаете врать! Хотите, чтобы мы без соответствующих проверок отдали вам детей? Я не вчера родилась! И сразу поняла, кто вы, едва увидев ваши зеленые глаза! Совсем как у Глории. Я не могу доверять женщине, от которой не услышала ни слова правды.

Резко, конечно, но поделом ей!

Мардж Конли мгновенно разразилась рыданиями:

– Знаю. Знаю! Я поступила ужасно, но должна была все исправить. Я сделала это под влиянием минуты. Это было ужасно, и с тех пор я и ночи не спала спокойно, но теперь все изменилось. Теперь у меня маленький Майки и мой сержант Делгадо. Он все знает и простил меня. И понимает, что я не могу уплыть в Америку без детей, а на то, чтобы найти их, потребовалась целая вечность! Я боялась, что меня посадят в тюрьму, и что хорошего из этого бы вышло? – умоляюще бормотала она. Мардж была все еще молода и довольно смазлива, хотя и чересчур броско одета. Но сейчас ее трясло, и трудно было не испытывать к ней некоторого сочувствия.

– Дети находятся под опекой окружного суда. Вы знаете, что брошенные дети не могут быть никому отданы без соответствующего распоряжения. Суд оплачивал их содержание без всякого участия в расходах со стороны вас и вашей семьи.

Плам видела, что имеет дело с довольно незатейливой женщиной, которая действует под влиянием порыва, как загнанное животное.

– Понимаю, но честное слово, я заглажу свою вину перед ними. Если бы я только могла их увидеть и все объяснить…

– В свое время, миссис Делгадо. Их нужно подготовить. Они еще слишком малы.

– Но когда это будет? – спросила посетительница, собирая сумку, перчатки и серебряный портсигар. – Полагаю, мне пора. Пора кормить малыша. Скажете детям, что у них появился маленький братик? За ним присматривает наша соседка.

– Оставьте свой адрес. Вы вполне можете приехать сюда в воскресенье. Выпить с детьми чая, прогуляться, объяснить, что произошло. И у меня будет пара дней, чтобы разобраться с бумагами. Департамент потребует ваши данные.

– Не нужны мне ищейки, которые повсюду суют свой нос! Теперь мы люди респектабельные, но если что…

Она осеклась и вздохнула:

– Придется все делать по правилам. Спасибо за то, что попытались растолковать мне, что и как. Вижу, деревня у вас славная. Детям здесь было уютно.

Она оглядела обшарпанные стены, потертые полы, россыпь помятых коробок от настольных игр, налет пыли и пепла от камина на старой мебели, вдохнула запах тушеных овощей.

– Нет, они живут не здесь, а в коттедже, вместе с супружеской парой.

– Значит, мне следует поблагодарить этих людей? Где их найти?

– В поместье Бруклин. Батти будут сожалеть об их отъезде. Но еще есть время.

– Мне придется им написать. Не подскажете номер дома?

– Мы обо всем договоримся позже, миссис Делгадо. Рада, что вы поняли, какова должна быть процедура выдачи детей. Это все ради них.

– Разумеется, миссис Белфилд. Глупо с моей стороны воображать, будто стоило мне только переступить порог этого дома, и мне отдадут детей. Вы правы. Но мне пора на вокзал. И скажите нашей Глории, что все уладится и я скоро их заберу. Счастливо, и спасибо за все, что вы для них сделали.

Плам проводила ее до порога и с улыбкой показала дорогу на вокзал.

– Увидимся в воскресенье? Простите, что тороплю вас, но нужно приготовить обед. Как только прозвенит звонок, дети бросятся домой, чтобы поесть суп и сэндвичи.

– Пока-пока! – помахала рукой мать Глории. – В следующий раз привезу вам настоящего кофе. Эти вакки, должно быть, не дают вам ни покоя ни отдыха. Кстати, вот номер моего телефона. Можете позвонить в «Мейсон армс», они мне передадут. Мы снимаем у них квартиру на Пил-стрит.

Плам посмотрела вслед Мардж, которая, покачивая бедрами, ковыляла на своих танкетках по булыжникам. Скоро яркие перья исчезли в толпе, торопившейся сделать покупки в обеденный перерыв. Утро пролетело, но, слава богу, Грейс успела много чего переделать. Не все потеряно!

Что за чудеса! Можно только восхищаться такой наглостью! Пыталась выдать себя за собственную сестру-близнеца! Хитрое ничтожество в твидовом костюме и безвкусной шляпке! Она впервые сталкивается с таким человеком!

Плам давно не удивляло, почему некоторые ребята не слишком охотно соглашаются возвращаться к родителям, которые объявлялись, когда им было удобно. Многие из таких родителей просто не желали оплачивать содержание своих детей. Но Мардж Конли с ее хитрыми глазками – это что-то!

Она рисковала, разоблачив себя подобным образом. Угрызения совести, несомненно, были искренними. Но она позаботилась найти детей только тогда, когда устроила свою жизнь.

Плам не представляла, что делать дальше. Но пусть дети знают, что их не бросили навечно.

Если Мардж окажется в безвыходном положении, можно найти ей работу здесь, а Плам бы за ней последила. Но Плам знала, что эта женщина никогда не согласится жить в деревне, особенно с ее пристрастием к дорогим нейлоновым чулкам и хорошему кофе.

Не будь стервой!

Плам улыбнулась про себя, накрывая стол к обеду. Новости могут подождать. Она так и не подготовила заметки к заседанию комитета, а уже довольно поздно.

Глория последней вышла из класса и направилась к выходу для девочек. Нужно заново подшить подол, потому что учительница сказала, что он неровный. Еще она получила линейкой по пальцам за то, что запачкала ткань. Как ей надоела эта школа! Пора обедать, уже в животе урчит.

У ворот стояла женщина и кого-то ждала. Перья на модной шляпке изгибались, как петушиный хвост. На ней были короткий жакет-разлетайка и туфли, как у кинозвезды. Что-то в ее взгляде насторожило Глорию, и она остановилась. В голове словно щелкнула камера, и перед глазами всплыл давно забытый образ, расплывчатый, но все равно знакомый.

– Глория! – широко улыбнулась женщина, шагнув вперед. – Боже! Как ты выросла! Узнаешь свою старую ма?

Девочка отпрянула.

– Ма? Что ты здесь делаешь?

Она была слишком потрясена, чтобы придумать, что еще сказать. Неужели это сон?

– Я приехала за вами. Не волнуйся. Я говорила с миссис Белфилд, и она разрешила. Где наш Сид?

– Вон там, со своим другом. Он только что прошел мимо тебя. В шортах и вязаном шлеме. Он тебя не узнал, – объяснила она спокойно, словно произошедшее было в порядке вещей, а не напоминало сцену из фильма.

Что-то неправильное было в том, что мама вдруг появилась в обед, после того, как они не видели ее столько лет.

– Что ты здесь делаешь?

– Говорю же, приехала за вами. Пойди приведи парня. Вот это да! Я его тоже не узнала. Сплошные ноги!

– Не понимаю….

Глория была в полной растерянности. Неужели это происходит с ней? Неужели это мама… после стольких лет? Она стала старше, лучше одета, с алыми губами и подведенными глазами.

– Я все объясню по пути на вокзал. Сходи за братом. Нужно спешить, если хотим успеть на поезд до Лидса в половине первого.

– Но нам нужно собрать вещи!

Теперь Глорию охватила паника.

– Пришлют потом. Скорее, дорогая.

Глория побежала за Сидом.

– Пойдем со мной! Никогда не угадаешь, кто появился…

Сид уставился на женщину, махавшую ему рукой.

– Кто это?

– Наша мама! Она приехала за нами.

Сид еще раз взглянул на мать без всякого интереса и побежал за Аланом. Глории пришлось силой тащить его обратно.

– Очень невежливо с твоей стороны убегать. Нужно с ней поговорить. Она приехала специально, чтобы нас увидеть.

– Зачем?

Он смотрел на мать, как на совершенно незнакомого человека.

– Не узнаешь свою маму? Господи, ты тоже вырос, – прошептала мать.

– Говори громче. Он глухой на одно ухо. Приходится все время его прикрывать, – пояснила Глория. Столько всего случилось с тех пор, как ма посадила их на тот поезд. Сид оглох, а у нее появились месячные. Теперь они деревенские дети.

Сид вырвался из объятий матери и стоял остолбенело, словно кукла.

– Я же говорила, он тебя не узнает.

– Нет, узнает. Просто он злится. Поверить не могу, какой он большой!

– Что ей надо? – спросил Сид.

– Так о матери не говорят! – рявкнула Мардж.

Похоже, она ожидала более теплого приема. Ничего, так ей и надо!

– Матери не оставляют своих детей в поезде. Мы сами о себе заботились. А от тебя не пришло ни одной открытки, даже не объяснила, куда ты подевалась.

Ну вот, она сказала это вслух.

– Я не знала, где вы, и все время вас искала. Я думала, что так будет лучше для вас. Мое сердце разрывалось от тоски.

– Что же, теперь ты знаешь, где мы. Так почему ты приехала? Если воображаешь, что мы вернемся на Элайджа-стрит… я знаю, что там творилось!

Глория покраснела при мысли о тех временах. Какой она была наивной! Но теперь она все понимала. Энид позаботилась об этом, называя вещи своими именами.

– Нет, леди, вы туда не вернетесь! Теперь все изменилось. Я прекрасно устроилась! Идемте. Я все объясню! Немного поздно, конечно, но лучше поздно, чем никогда.

Мама улыбнулась. От нее пахло розами и пряностями.

Глории пришлось признать, что мать была модно одета и прекрасно выглядела.

– Почему тебя так долго не было?

– Я пережила налет. Потом пошла в армию. И у меня небольшой сюрприз. Его зовут Майки и ему почти два года. Мы с его па собираемся пожениться, как только он получит разрешение. Но я называю себя «миссис Делгадо». Он янки, так что, когда война кончится, мы все поедем в Америку, и вы тоже. Правда, здорово?!

Глория должна была признать, что это большая удача, но попыталась не высказать это вслух.

– Янки знает о нас?

– Ну да… приблизительно… но все будет хорошо. В Америке для всех полно места. Аризона! Это рядом с Голливудом! Подумай только: жить среди кинозвезд! Иногда я думаю, что умерла и попала в рай. Майк так красив… смотри. Вот его фото.

Она сунула Глории потрескавшийся снимок мужчины в мундире с копной черных волос, усиками и темными глазами под густыми бровями. Он был похож на злодея из вестерна, но улыбался, показывая крепкие зубы.

– Какой-то старый, – фыркнула Глория. – Чем он занимается?

– Заведует интендантским складом в Дербишире. Водит большой грузовик и приносит нам все: конфеты, свежее мясо, масло в банках. Я встретила его на танцах, когда он только что сошел с военного корабля. Поспеши, или мы пропустим поезд.

Что же им делать?

Странно, что их никто не пришел провожать. Миссис Белфилд обязательно помахала бы им вслед. Или она рада от них отделаться?

Глория всегда волновалась о том, что Белфилды когда-нибудь решат, что она Мадди не подруга.

Но Сид никак не хотел соглашаться.

– Я есть хочу, – пожаловался он. – Миссис Батти ждет нас с супом…

– Не расстраивайся, твоя настоящая ма купит тебе что-нибудь на вокзале.

Мать нервно оглядывалась, не желая устраивать сцену.

– Нужно попрощаться с миссис Батти.

Глория никак не могла решить, как им быть. Конечно, это большой сюрприз – увидеть родную мать. Как она ждала этого момента! Но все происходит в такой спешке! С одной стороны, она рада распроститься со школой, но с другой стороны… все ее сокровища и рождественские подарки хранятся в буфете Охотничьего коттеджа! Что, если их забудут прислать?

Миссис Плам научила их хорошим манерам, так что очень грубо и невежливо – уехать и не попрощаться. С другой стороны… как волнующе плыть в Америку на корабле, играть в настоящих индейцев и ковбоев, оказаться в Голливуде! Остальные вакки позеленеют от зависти! Она будет посылать им длинные письма, рассказывать о новой жизни. Еще у нее есть маленький брат, которого она никогда не видела, и всякому понятно, что мама счастлива! Если она обо всем договорилась с миссис Плам, значит, можно ехать.

– Ну же, Сид! Тебе лучше поехать с нами. Я никуда не двинусь без тебя. Неужели не хочешь кататься на лошади и быть ковбоем?

– Я буду фермером, – шмыгнул носом Сид. Похоже, он опять простудился!

– Там, куда мы едем, полно ферм, молодой человек. У тебя будет дом на ранчо. Держи мою руку, и давай, побежали, иначе опоздаем на поезд.

Глория в последний раз оглянулась на Сауэртуайт, на густую траву и высокие холмы. Утро выдалось свежим, зелень была усеяна белыми точками овец, которые паслись под голубым небом.

Теперь она думала, что они поступают правильно. Никому нет дела, останутся они или уедут. Лучше убраться сейчас, чем дожидаться, пока тебя выгонят. Все еще позавидуют, когда она будет жариться на солнышке! А позже она обязательно позвонит Мадди и все объяснит.

Сейчас Мадди далеко, в школе, и расстроится, узнав, что она уехала. Не было даже времени оставить записку в дупле Древа Победы. Мадди будет скучать по ней, и от этого Глории почему-то становилось легче.

А Мадди в это время делала домашнее задание по французскому языку, скорчившись у огня в гостиной, среди храпящих родственников, когда у бокового входа началась какая-то суматоха. В дверях стояли встревоженные мистер и миссис Батти.

– Молодая миссис Белфилд дома? – спросил мистер Батти, вертя в руках кепку.

– Сейчас схожу за ней.

Мадди вскочила, обрадованная тем, что можно закрыть книги, и побежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Но тетя Плам услышала звонок, да и собаки ринулись вперед, сбивая все на своем пути.

– Что такое, Хильда? – спросила она. – Вниз, Блейз!

– Сид и Глория все еще в хостеле? – спросил мистер Батти.

– Нет, я думала, они у вас… уже поздно.

– Они не вернулись домой к обеду. Я сделала пастушью запеканку. Думала, детей задержали в школе, но к четырем их все еще не было. Так что я разогрела запеканку к чаю. Я решила, что мальчишки снова побежали на ферму Алана, но Глория-то давно должна была прийти домой.

– Мадди, ты что-нибудь знаешь об этом?

Все повернулись к Мадди, и та застыдилась повязки на глазу.

– Должно быть, они в хостеле, с Грейс. Глория иногда ей помогает, – покачала она головой.

– Побегу проверю, – озабоченно пробормотала Плам, хватая жакет.

– Я с тобой, – вызвалась Мадди и не стала ждать ответа.

Они забрались в старый «Моррис» и помчались в Сауэртуайт.

Грейс сидела за шитьем: перелицовывала воротнички на рубашках и пришивала пуговицы. Услышав шаги, она подняла удивленные глаза.

– Конли здесь? – коротко спросила Плам.

– Господи, нет! Не видела их весь день. Все готовятся ко сну, пьют какао. А что?

– О, черт! Придется звонить в полицию. Они пропали. В школе были?