Исполнитель Касселс Джон

Это Ларошфуко сказал, что мы переносим несчастья других с героической стойкостью.

Ларри Миллер переносил их со стойкостью более чем героической: радостно, так как был чрезвычайно общителен. Шак Ньюхаузер давно знал его и был с ним в контакте, когда он состоял в агентстве ФБР в Детройте, и у него были возможности, как имеющему отношение к посольству США в Лондоне, говорить о нем с суперинтендантом Флэггом во время великолепного обеда у «Росси» на Стренде.

Шак – высокий, худой, угловатый техасец, с изможденным лицом, всегда серьезный, но с неожиданно веселым блеском в глубине блестящих голубых глаз. Он закуривал сигарету, когда его взгляд неожиданно перешел на собеседника, сидевшего напротив него.

– Кстати, об умных типах, суперинтендант. Вы никогда не имели дела с Ларри Миллером?

– Кто это?

– Один тип, которого я встречал в Детройте лет десять назад.

– А что дает вам повод думать, что он здесь?

Ньюхаузер немного поразмыслил.

– Это англичанин. Тогда он приехал из Чикаго. Цицеро был любимым местом Аль Капоне в двадцатом году. Когда Аль Капоне слинял, его сменили «лейтенанты» – Джек Гузик, Акардо, Миррой Хампресс и компания. Тут были и друзья, и враги.

– А Миллер был в их числе?

Ньюхаузер качнул головой.

– Не Ларри – он в то время был ребенком. Его отец эмигрировал в Штаты в плохое время – тридцатые годы были годами полной депрессии. Это и тут прошло не очень легко, так что можете себе представить, каково было в США. И Чикаго не было исключением… Как бы там ни было, старик оказался вовлеченным в историю с рэкетом и закончил свою жизнь в дурном квартале Чикаго с двенадцатью пулями в теле. После этого Ларри уже не смог выкручиваться один.

Флэгг сделал заинтересованную физиономию.

– И как он вышел из положения?

– Скорее хорошо. Некоторое время он работал с гангстерами в рэкете. Там также был один тип, которого звали Рокси и который быстро добрался до вершины иерархии, и он пользовался услугами Ларри. Тот был хитрым. Довольно рано он покинул школу, но некоторое время посещал вечерние курсы и научился хорошо считать. Вероятно, он занимался на курсах бухгалтеров, чтобы суметь заняться бухгалтерией Рокси. И это не было синекурой, так как после уничтожения Аль Капоне федеральные власти начали серьезно совать свои носы в истории мошенничества с налогами. С этого момента все крупные шишки рэкета должны были держаться начеку. И тогда они начали устраиваться в «серьезные» дела, чтобы иметь респектабельный вид, что не мешало им продолжать свои махинации. Вот таким образом я встретился с Миллером. Он приехал из Чикаго в Нью-Йорк, где и оставался несколько лет, занимаясь бизнесом Рокси. Я виделся с ним один или два раза, но в профессиональном плане. У Рокси был интерес в сети булочных, а также красильнях, интересы которых Миллер защищал до того момента, когда был вынужден срочно уехать.

– А почему?

– Я так и не узнал правды. Знаете, в то время гангстеры не переставали враждовать друг с другом. Их шефы все время менялись, за исключением, возможно, Рокси. Первая версия: Ларри неплохо подсластился, уезжая. Лично я не сомневаюсь в этом, но не на сто процентов. Когда у власти стоит такой человек, как Рокси, который никому не доверяет даже в делах, где существует контроль, малейшая ошибка дорого обходится. Другая версия: появилась девушка и всыпала крупицу соли. Это возможно – Ларри был буйным малым в молодости. Женитьба его изменила.

– Это частенько случается.

– Здесь это действительно произошло.

Он вздохнул.

– Он женился на Лене де Виттио, дочери Тони де Виттио и, судя по тому, что я слышал, это не было таким делом, которое было желательно Тони. Вместе с Канальди он совершил я не знаю сколько кровавых убийств. Так как малышка была его единственной дочерью, он как ненормальный дрожал над ней. Когда же она вышла замуж за Ларри, она была еще совсем ребенком. Я думаю, что ей было всего 16 лет, не больше.

– И они расстались?

– Да. Она ушла с другими примерно через год. Я думаю, что Миллер легко отделался и что ему страшно повезло. Де Виттио сделал бы свою дочь вдовой в течении одного года. Кстати, я часто удивляюсь, что он этого не сделал.

Через некоторое время Ньюхаузер произнес:

– Сам он был убит приблизительно годом позже. В этом был замешан Уэлли Шенке, – улыбка озарила его жесткое лицо. – Похоже, что убийцу определили неверно, и что это была Лена.

– Как? Его дочь?

– Да. Она была сумасшедшей, про нее много чего рассказывали. И о том, что она поссорилась с отцом. Она носила револьвер, которым пользовалась с такой быстротой, что никто не успевал глазом моргнуть. Лично я ее никогда не видел. Убийца с колыбели, нечто в этом роде… во всяком случае, так говорили.

– И что с ней случилось?

Ньюхаузер пожал плечами.

– Она исчезла, это часто случается. Вероятно, ее вышвырнули в озеро с грузом на ногах. Закон джунглей, суперинтендант. Как бы там ни было, никаких следов о ней почти сразу после смерти отца. Я еще раз повторяю – Ларри повезло. Лучшее доказательство тому – то, что он живым выбрался из всех этих историй.

– Сколько ему сейчас лет?

Ньюхаузер стал высчитывать.

– Я бы сказал, сорок, – он задумчиво почесал щеку. – Существует два сорта гангстеров: те, у которых имеются способности к руководству, и другие – неспособные. Ларри подобным талантом не обладал. Это был довольно плотный парень, коренастый и всегда улыбающийся. Да, у него всегда был счастливый вид и улыбка на губах. Его даже называли «счастливчик Миллер».

– И он вернулся в Англию?

– Это то, что я слышал. Во всяком случае, из Детройта он исчез. Он часто завтракал в «Карсоне» на Будвар-авеню. Я тоже, когда там бывал. Однажды Миллер исчез.

– Может быть, он вернулся в Чикаго?

– Сперва я тоже так подумал: вернулся к делам Рокси. Но нет, суперинтендант. Я был тогда целый месяц занят делом о похищении, а потом, так как перестал видеть Ларри, справился о нем. Больше его там не было. И через месяц или полтора у Рокси был новый тип в Детройте, некий Вейс. Высокий, худой, в очках и с волосами до плеч. Мрачный тип! Я поручил одному из моих парней, Эрни Линке, поинтересоваться у Вейса, что случилось с Миллером. Когда некоторое время спустя Линке его увидел, Вейс, который никому не доверял, заявил, что он ничего о Ларри не знает и знать не хочет. Вот и все, что можно было узнать. Через некоторое время поползли слухи. Сперва говорили, что Миллер сбежал с кассой, что у него история с женой одного гангстера и что он навострил лыжи. Говорили даже, что Миллер продвинулся по службе и что теперь он заправляет делами Рокси в Сан-Франциско. А Ларри вернулся в Англию, о которой мечтал с колыбели.

– Вы в этом уверены?

Шак Ньюхаузер кивнул головой.

– Один из моих агентов встретил его в Хаумаркете четыре года назад, некий Флетт однажды остановил его на лужайке в Центральном парке и спросил, как тот поживает. Тот, узнав его, пригласил пропустить по стаканчику. Флетт спросил, как идет его бизнес в Лондоне и знают ли флики, что он здесь, на что Ларри уклончиво отвечал, что в Лондоне он проездом, так как живет в Париже. Хитрый Флетт ему не поверил и сказал ему об этом. Тогда Ларри перевел разговор на другую тему и угостил его еще одним стаканчиком. После этого они расстались. Знаете, я задавал себе немало вопросов. Ларри был умным…

Ньюхаузер немного задумался…

– Во всяком случае, в это время он не был в Париже, потому что у Флетта была возможность пройти в наше посольство в Париже вскоре после их встречи, по делам безопасности Штатов, и он воспользовался этим, чтобы проверить болтовню Ларри. Никто ничего не слышал о Ларри – другими словами, в Париже он не проживал. Французская полиция хорошо информирована, и иностранцу трудно было бы устроиться на работу в Париже так, чтобы она об этом не знала.

– Это верно, – согласился Флэгг. – Так что вы думаете – он может находиться в Лондоне?

– Что-то говорит мне, что да. В Лондоне немало денег, а там где деньги, там вы и увидите Ларри. Можете быть в этом уверены.

– Это почти совершенно такой случай, как с карманником Муни, – заметил Флэгг.

Оба полицейских погрузились в воспоминания, пользуясь представившейся им случайной встречей. Было десять часов, когда Шак Ньюхаузер бросил взгляд на часы и заявил, что он должен, к его большущему сожалению, прервать встречу.

– Завтра я улетаю на самолете, суперинтендант, а через полчаса у меня деловая встреча со служащими посольства. Даже не знаю, когда вернусь в Лондон.

По его словам, это зависело от его будущей миссии, другими словами, от каприза его шефа. После этого, надев пальто, они вышли на улицу и попрощались под моросящим дождем и терпеливым урчанием мотора поджидавшего такси.

– Но, может быть, – осведомился Ньюхаузер, – вы в один прекрасный день посетите нас?

Флэгг не мог удержаться от гримасы.

– Чтобы переносить вашу подслащенную кукурузу, ваши булочки с горячей сосиской и ледяное пиво? Нет, благодарю, я слишком стар для подобных развлечений. Лучше помечтать об отлично поджаренном мясе. Нет, я предпочитаю подождать вас здесь, это вернее. Вы можете мне сказать, прежде чем усесться в ваше такси, если предположить, что этот Ларри Миллер вернулся, как бы я смог узнать его?

– На него имеется досье. Он был приговорен к двум годам тюрьмы по делу одного банка в Драгаузе, пригороде Иллинойса. Он вышел через год, и никто не знает, как и почему. Помог кто-то из влиятельных особ – это несомненно… А он живучий и неунывающий тип. Как я уже сказал, ему под сорок. Черная грива, желтоватая кожа, темные глаза, около метра семидесяти. Ростом он не вышел. Еще одно: у него на правой руке ниже локтя круглое белое пятно. Он утверждает, что это сделал ему один тип при помощи монеты в 20 центов, когда он был ребенком. Вероятно, он это выдумал, но пятно там, я сам его видел, когда у него однажды были закатаны рукава рубашки. – Он снова взглянул на часы: – Мне пора идти. – Протянув на прощание руку, он добавил: – Желаю удачи, суперинтендант! В мой следующий визит в Лондон я вам позвоню.

– Кстати, проинформируй меня, – проговорил Флэгг, не любивший ничего оставлять на потом. – Вы сказали, что Лена де Виттио, на которой женился Миллер, сумасшедшая. Это проверено?

– Да, она была психопаткой. Я знаю это из верного источника. Ее отец был совершенно ненормальный, достаточно знать его выходки, а девушка весьма опасна и порочна до мозга костей. Она любила смотреть на страдания людей. Я бы мог много рассказать о ней. Вот почему я сказал, что Миллеру повезло, когда она ушла от него. Это избавило его от необходимости сделать это позже.

Они еще раз пожали друг другу руки и Ньюхаузер сел в такси. Флэгг смотрел ему в след, пока машина не исчезла из виду, после чего возвратился к себе.

На следующее утро в Скотланд-Ярде Флэгг вызвал Пула, своего секретаря, в кабинет и дал ему несколько срочных поручений.

– Найдите мне инспектора Кармоди, затем сходите в архив и посмотрите, нет ли там чего-нибудь на некоего Ларри Миллера, родившегося в Лондоне, но выросшего в Чикаго. Потом доложите мне о результатах.

Днем Пул доложил ему, что на Ларри Миллера ничего нет. Огорченный Флэгг стал копаться в памяти: какую информацию он о Ларри когда-нибудь слышал?

Ему должно было это вспомниться три года спустя, когда тень Исполнителя нависла над Лондоном.

Наступил понедельник. Было мрачное ледяное утро в конце ноября, когда небо закрывали свинцовые тучи, а в плотном тумане утопали уличные тени.

В семейном пансионе миссис Амелии Спиннер на Мелвилл Курте Линда Маршалл спустилась вниз, чтобы позавтракать.

У миссис Амелии Спиннер подавались лишь первые завтраки: овсяная каша зимой, корнфлекс летом, и никаких фруктовых соков. Амелия принадлежала к тому поколению, которое презирало экзотические напитки. Затем яйца с беконом, сосиски или вареные яйца и копченая селедка для тех, кто следовал религиозным предписаниям. Завершали завтрак тосты, апельсиновый мармелад и сколько угодно чая. И больше никакой еды, за исключением чая по воскресным дням, которому воздавали честь некоторые пансионеры. Большинство проживающих у миссис Спиннер ели в полдень в столовых их учреждений или в ресторанах поблизости от работы.

Вечером они обедали в главным образом в квартале Эрл Курт, но многие, особенно молодые, предпочитали приносить еду в свою комнату и потихоньку разогревали ее, наивно думая, что миссис Спиннер не подозревает об этом. На самом деле Амелия была в курсе большинства дел, что происходит под ее крышей, но она была достаточно умна, чтобы закрывать глаза на некоторые вещи.

В это утро она была на кухне: высокая, сухая, с грубыми чертами лица, в красном вязанном жакете и в длинной черной юбке, почти скрытой под широченным халатом.

В одной руке она держала шпатель, а в другой ложку, которой поливала жиром бекона яйца. Амелия повернула голову, когда вошла Линда, чтобы взять свою тарелку из шкафчика.

– Доброе утро, Линда.

– Доброе утро, миссис Спиннер. Нет, благодарю, овсянки не надо.

– Вот возьмите, вам надо подкрепиться перед рабочим днем.

– У меня от нее прыщи.

– Не кладите в нее сахар, вот и все. Делайте, как шотландцы, положите соль.

И она наложила ей каши.

– Вот немного молока, пожалуйста. Нам сегодня не донесли один литр. Видимо, Пиви ошибся. Ваши яйца с беконом будут готовы через три минуты.

Линда отнесла тарелку на свое обычное место за столом в столовой, где уже находилась Эдит Пин, небольшого роста толстенькая девушка с симпатичным личиком.

– Здравствуй, Эдит.

Она села.

– У меня две ложки, а у тебя?

– Не стоит спорить – у меня три. – Они поудобнее уселись за столом. – Амелия никого из своих пансионеров не отпустит без хорошего завтрака. Все что нам не хватает, можно компенсировать днем. Сегодня я решила: только кофе и бисквиты.

– Я тоже.

– Тебе нечего беспокоиться о своей фигуре, – вздохнула Эдит.

– Если бы ты была такая, как я… 32 года, толстая, никаких иллюзий. За последний месяц я прибавила два с половиной фунта.

– Тебе это к лицу.

– Согласна… идеальные линии для старой девы.

Она прошла на кухню с тарелкой и вернулась с яйцами, двумя ломтями бекона и одной сосиской, которые равномерно разложила по тарелке.

– Угадай, кто спускается?

– Это… он?

– Да, мистер Зелден. Я увидела его на лестнице. Тсс… Слышно, как он разговаривает с миссис Спиннер. Хотелось бы знать, что он может ей сказать.

Обе стали прислушиваться. Раздался глухой голос Зелдена, но нельзя было разобрать о чем он говорил.

Через несколько секунд он вошел с тарелкой овсянки в руке, сел за стол и развернул газету, положенную на его место. Он коротко кивнул старому мистеру Дадли, сидевшему справа от него, и занялся завтраком.

Когда Линда ещё раз вернулась из кухни, Эдит Пин уже добралась до тостов с мармеладом.

– Еще один тост – и я иду. Сегодня я не могу тебя ждать, Линда. Я оставила немного работы вчера вечером. Старый Ладброк велел мне сегодня прийти пораньше и закончить ее. – Она встала.

– До встречи в полдень. Пока!

Выходя, она столкнулась с Зелденом, высоким и мрачным, несшим тарелку. Она отступила, давая ему проход.

– О, простите, мистер Зелден.

– После вас, мисс.

Его голос был спокойным и звучным. Он посторонился, дав ей пройти, подошел к столу и взял тост.

Линда Маршал услышала, как старый Дадли сказал ему:

– Миссис Спиннер всегда настаивает, чтобы все основательно позавтракали. Она заявила, что если бы ее тут не было, то все молодые люди умерли бы с голоду, чтобы только купить себе одежду и не знаю что еще. По моему мнению, она права. Посмотрите на современных молодых девушек – кожа да кости! Должен сказать, что в мои времена любили, чтобы девушки были в теле. Да, не так было в мое время.

Линда свернула салфетку, сунула ее в кольцо и быстро вышла из комнаты под взглядом сурового мистера Дадли. А тот продолжал разглагольствовать насчет моды, коротких юбок, насчет возраста мисс Маршалл и, покидая столовую, закончил:

– Да, я спрашиваю себя, чтобы с ними осталось без работы, не так ли мистер Зелден? Ведь ваша фамилия Зелден?

– Да, верно. Приятного дня.

– Приятного дня!

Мистер Дадли ушел. Зелден прикончил первую чашку кофе и налил себе второю, затем закурил сигарету и сконцентрировался на газете. Через четверть часа он покинул комнату, унося газету.

В это время миссис Спиннер пила на кухне чай.

– Добрый день, мистер Зелден. Вы уходите на службу?

– Примерно через полчаса, – сообщил он.

Она невольно подумала: «Какая же у него профессия?»

Во всяком случае, это не была работа, заставлявшая его уходить рано утром.

Мистер Зелден поднялся на второй этаж и прошел в свою комнату в конце площадки. Закрыв дверь, он задвинул засов, потом сел в кресло, низкое и неудобное, и достал из кармана маленькую записную книжку и ручку. Перелистав несколько страниц, он остановился на одной из записей:

«29 июля. Видел Мортона в Есере. Сказал, что Фенлоу несомненно тот человек. Возможно, замешан в деле Райхмана. Увижу его, чтобы удостоверится. Проследить».

«11 августа. Нечего делать. Или Фенлоу притворяется мертвым, или совсем не придет. Не понимаю, как он может сомневаться, разве что его кто-то известил».

«19 сентября. Мортон уехал за границу. Скалери сказал, что он в Каире. Возможно…»

«27 сентября. Сегодня одно письмо от Стаси. Проверить в течение двух недель. Громек в Париже».

«24 октября. Телефонный звонок от Мортона. Свидание тридцатого в ресторане „Баннер“.»

«30 октября. Мортон выпустил курок. (Курок перечеркнуто, написано „кусок“). Джонни Галатеа».

Он подчеркнул записи и написал:

«18 ноября. Я увижу Галатеа сегодня в 11:30».

Несколько секунд он смотрел на написанное, потом прибавил длинный параграф, прочитал его и закрыл книжку.

Докурив сигарету, он встал и направился к умывальнику. Наверху над умывальником находилась большая желтая платинового оттенка пластинка. Он достал из кармана отвертку и вывернул все четыре винта, удерживающие ее, обнажив таким образом небольшой, находившийся под пластинкой, деревянный прямоугольный ящик. Он сунул отвертку в щель сбоку, как рычаг, и дощечка упала ему в руку. Позади находилась ниша, откуда он вытащил пакет, обернутый в промасленную бумагу, и отложил его в сторону. Затем он достал из кармана записную книжку и положил ее в нишу, после чего поставил на место деревянную дощечку и пластиковую пластинку.

Он отнес пакет на стол, развернул его, вынул револьвер 38-го калибра и приладил кобуру под плечом. Там была также дюжина патронов, которые он старательно обтер, потом он зарядил револьвер, сунул его в кобуру и застегнул пиджак.

Взглянув на себя в зеркало, он заметил, что револьвер сделал небольшую выпуклость на его пиджаке, но это было неважно, так как сверху он собирался надеть просторный плащ. Он сразу же надел его, чтобы посмотреть, как он будет выглядеть.

Удовлетворенный осмотром, он снял плащ и вернулся в кресло, чтобы дочитать газету.

Было одиннадцать часов, когда он вышел из дома…

Было ровно 11:25, когда Зелден Гилденхилл вышел на старое авеню, грязное и очень мрачное. Он дошел до № 71 и там остановился у входа, чтобы взглянуть на перечень хорошо отполированных медных дощечек на стене.

Нижний этаж:

Келер и Шустер. Материалы для фотографирования.

А. Ж. Линеман. Экспертиза недвижимости.

Торрес и Клейн. Ткани.

Костлер. Производство соков. Фрукты.

Первый этаж:

А. Д. С. Каллм. Вина.

Дал и Хауманн – эксперты-бухгалтеры.

Ж. А. Галатеа. Экспортер.

Харрис и Пратт. Юридические советы.

Он не стал читать дальше и поднялся на первый этаж по широкой, но довольно расшатанной лестнице. Наверху узкий коридор сворачивал налево, имея по две двери с каждой стороны. Зелден с интересом отметил, что контора Галатеа выходила на задний фасад здания.

На несколько секунд он остановился перед красивой массивной дверью на которой черными буквами было написано:

Ж. А. Галатеа

Экспортер

Звоните и входите!

В конце концов он решил нажать на звонок и вошел в приемную. Это была довольно большая комната. Перед ним высилась высокая деревянная перегородка, разделявшая комнату, с небольшой дверью слева. По эту сторону комнаты находились четыре молоденькие девушки, сидевшие за письменными столами. Одна из них поднялась, чтобы встретить посетителя. Она сразу узнала его.

– О, мистер Зелден! Как забавно встретить вас здесь!

– Вы – молодая девушка с соседнего стола. Мисс Маршалл, не так ли?

– Нет, я мисс Пин. Эдит Пин. Мисс Маршалл – это та, красивая.

Улыбка в течении нескольких секунд озаряла мрачное лицо Зелдена.

– Вы не должны так принижать себя, – упрекнул он ее.

Затем он добавил:

– Я пришел, чтобы увидеться с мистером Галатеа.

– Значит, вы хотите видеть мистера Ладброка?

– Почему?

– Мистер Галатеа частенько отсутствует и даже когда он на месте, то принимает очень мало. В основном, принимает мистер Ладброк. Прошу меня простить, я передам мистеру Ладброку, что вы здесь.

Она направилась к левой двери, постучала и вошла. Через несколько секунд она вернулась, чтобы проводить его в кабинет Ладброка.

– Мистер Ладброк примет вас, сэр.

Эдит провела его в комнату и закрыла за ними дверь. Абрахам Ладброк сидел за письменным столом, на котором царил полный беспорядок. Лет шестидесяти, худой, морщинистый, с желтоватой кожей и почти лысый с блестящим черепом, он был одет в старый черный сюртук, рубашку со стоячим воротничком и крахмальную манишку, которую он теребил желтоватыми пальцами. Он встал.

– Мистер Зелден, так? С. А. Зелден? Ах да, мистер Галатеа сказал мне, что вы придете сегодня утром.

У него были большие печальные глаза и рот с опущенными уголками.

– Присаживайтесь, мистер Зелден. У вас назначена встреча в…

– В одиннадцать тридцать.

– Так, – Ладброк посмотрел на часы. – Хорошо. Прошу извинить меня, мистер Зелден, я пойду посмотреть, сможет ли мистер Галатеа принять вас.

Он исчез за дверью в углу комнаты и через несколько секунд вернулся.

– Мистер Галатеа ждет вас. Прошу следовать за мной.

Он провел Зелдена через узкий темный проход до двери, в которую постучал и предложил войти посетителю.

– Мистер Зелден, мистер Галатеа.

Галатеа встал с кресла позади своего письменного стола. Он был среднего роста, с квадратными плечами и с густой седой шевелюрой. В глубине его черных глаз мерцал веселый огонек. На нем был зеленоватый твидовый костюм, еще больше полнившим его.

Он поприветствовал посетителя энергичным рукопожатием.

– Садитесь, мистер Зелден.

Зелден сел и с интересом осмотрелся. Комфортабельная большая комната, центральное отопление и камин с горящими углями для уюта. Прекрасная мебель и паркеровская ручка, которой пользовался Галатеа. Положив ручку, он протянул Зелдену портсигар.

– Сигарету, мистер Зелден?

– Охотно.

Галатеа дал ему прикурить. Некоторое время он насмешливо разглядывал Зелдена.

– Тут все не так, как вы ожидали?

– По правде сказать, нет.

Это возбудило любопытство Джонни Галатеа.

– А что вы ожидали увидеть?

– Не знаю, – затем он несколько секунд подумал и продолжил: – Не такого рода обстановку, во всяком случае. Думаю, она слишком богата для данного помещения.

– Вы имеете что-нибудь против?

– Нет. Полагаю, что вы умело ведете свои дела, вот и все.

Галатеа улыбнулся.

– Ладно, перейдем к делу. Вам известен тариф?

– Да, две тысячи фунтов.

– Точно. И наличность должна быть в старых купюрах. Тысяча фунтов задаток, остальное после выполнения работы. Согласны?

– Да, – Зелден похлопал по карману. – У меня с собой две тысячи фунтов. Хотите взглянуть?

– Положите из своего кармана их на стол.

Зелден выложил на стол толстый конверт, заклеенный липкой лентой. Сорвав ленту, он высыпал содержимое на стол.

– Две тысячи фунтов, мистер Галатеа. Десять пачек по двадцатке каждая, и билеты по пять и по двадцать.

– Где вы их взяли?

– В разных банках, – он взял одну пачку и снял резинку, скреплявшую купюры. – Вы должны проверить, мистер Галатеа.

– Сделайте это вы, а я посмотрю.

Зелден принялся считать деньги и выкладывать их на стол.

– Сорок, шестьдесят, шестьдесят пять, семьдесят, девяносто, сто десять, сто двадцать, – он начал пересчитывать последнюю пачку. – Сто восемьдесят и двадцать, двести. – Зелден сложил пачки и надел на них резинки. – Десять штук по двести в каждой. Вы удовлетворены, мистер Галатеа?

– Да, – улыбнулся тот. – Очень хорошо, мистер Зелден. – Галатеа придвинул к нему несколько пачек. – Тысячу заберите, – он отсчитал пять пачек, придвинул их ближе к Зелдену, а к себе придвинул пять других, с любопытством глядя на посетителя. – Мы возьмем эту тысячу после окончания дела.

– Знаете, я доверяю вам, вы можете взять их сейчас.

– Это решает Исполнитель.

Зелден провел языком по губам.

– Согласен, мистер Галатеа. Меня это устраивает. Когда я смогу увидеться с ним?

– Это решает Исполнитель, – повторил Галатеа и улыбнулся. – Я свяжусь с ним, мистер Зелден, и задам ему этот вопрос. Потом уже вам придется вести дело. Вы сговоритесь с ним, поняли?

– Да.

Галатеа с веселым видом наклонился над столом:

– Разумеется в случае неприятностей я никогда не слышал о вас, а вы никогда не слышали обо мне.

– Правильно, не возражаю. Что я теперь должен делать?

– Ждать. Оставайтесь у телефона весь день. Я сам позвоню вам, когда получу ответ. Больше ничего сказать не могу.

– Вы не можете позвонить ему?

– Исполнителю? Нет. Он всегда звонит сам, так что будьте у телефона. Это может случиться в любое время дня. Он звонит в удобное для себя время, так как вынужден принимать меры предосторожности. Понимаете, мистер Зелден? Пароль – адмирал. Вы запомнили? Адмирал.

– Да.

Зелден принялся укладывать обратно пачки денег. Он уложил их в конверт и сунул его в большой карман плаща.