Фрагментация памяти Пояркова Жанна

Десять

Вблизи Кааба совсем не походила на объект для шуток. Она была серой, словно кожа трупа, бледный свет от сканирования подрагивал в тумане. Несмотря на то что вращающийся прожектор был совершенно не нужен, владельцы сознательно использовали тоталитарную эстетику колонии. Пористые стены психушки засасывали. Я засел на крыше старого депо, спрятавшись за изогнутой плитой, и пытался подсчитать количество людей в здании. Бегать с чемоданом по кругу я не собирался, поэтому спрятал несколько радаров в траве недалеко от стен и объединил их сигналы на портативной станции. Предварительный анализ показывал примерно шестьдесят четыре активно перемещающихся человека и человек двести более спокойных. Чтобы понять, кто из них кто, и нанести на план, я и наблюдал. Двадцать модификантов я уже выделил – их оружие специально подсвечивалось, спасибо мародерам Косы.

– Чувствуешь себя шпионом?

Ее голос можно было наматывать на кулак. Стар единственная не боялась Трэма. Он и днем выглядел зловеще, но ночью превращался в место призраков и рельсов, уходящих в никуда. Август лепил из ночи кусок черного горячего камня, забрызганного звездами.

Рыжая вскарабкалась на крышу и подобралась ближе.

– Нет. А ты?

– Чувствую себя астероидом. Хочу падать вверх.

Она легла на спину, расправляя тело на неровностях крыши, и скользнула пальцами по моей руке. Ее лицо разгладилось, глаза смотрели в небо, в звездные просветы между облаками.

– Знаешь, я все больше думаю о знаках, – она говорила просто, не так, как поводырь в лабиринте «Тьмы на троих». – Люди появляются ниоткуда, странствуют по всему космосу, что-то разыскивая, или пытаются забыть о необходимости поиска, заклеивают себя заживо. Они хотят открыть что-то особенное, но не могут обнаружить нужные двери, зачерпывают только верхний слой, который усиливает жажду. Весь фокус в том, что, чтобы открыть поверхность, нужны знаки. Ключи.

Она повернулась на бок и посмотрела в лицо. В темноте зелень ее глаз превращалась в сплошную блестящую черноту, как у птицы.

– Алхимики пытались сделать ключ – философский камень. В текстах, которые я читала, люди почему-то думают, что они искали золото. Но на самом деле им был нужен инструмент, который делает из сломанного целое, из несовершенного совершенное. У них ничего не получилось, потому что один человек не может открыть дверь, в нем недостаточно компонентов, знаний, качеств, цветов. Чтобы пробиться сквозь пленку, нужно стать кем-то большим, чем просто ты.

Стар сказала «ты» так, что по моему позвоночнику пробежали мурашки.

– Ты, я и Мэд – это знак, ключ, фокус. Мы соединяем куски вселенной в коридор, по которому можно скользить прямо к ядру. Это как сложение волн, химическая реакция. Сами по себе мы можем перебирать многообразные и неверные дороги, окончательно потерянные в хаосе времен. Но когда мы собираемся вместе, мы начинаем постигать, прокалываем границу, оставляя истоптанную поверхность позади. Если бы мы встретились чуть раньше, пока еще не омертвели, мы смогли бы победить.

– Думаешь, мы не сможем победить?

– Нет. Но это меня не волнует – даже сейчас, когда мы вместе, реальность прогибается. Это опьяняет. Может быть, в следующий раз я успею.

Она заложила руки за голову, глядя в небо над Тиа-Сити.

– Это какая-то метафизика, Стар. Мне трудно в нее поверить. Ты просто лишаешься своего одиночества, и это кажется тебе похожим на магию. Вместо Мэда, меня, Гарри могли быть другие люди.

– Вместо меня мог бы быть кто-то другой? – Она приподнялась на локтях, потешаясь надо мной.

При таком раскладе спорить было трудно.

– Ладно, тебя оставляем. Но я бы прекрасно обошелся без Мэда. Он меня достал, – усмехнулся я.

– В какой-то степени он тебе все равно нравится. – Она не собиралась возражать, пребывая в сфере непривычного равновесия. – Мне кажется, что мы жили очень долго, триллионы лет неслись через вселенную, как астероиды. Наверняка мы желали и предавали друг друга, заинтересованные в том, что случится, как это будет, словно любопытные звери. Мы должны были быть и врагами, это легко представить. Молодые боги. Гарри был где-то рядом, меняя личины. Я уверена, что мы не раз пытались составить знак – но мы до сих пор здесь, а значит, у нас так ничего и не получилось.

– Может, потому, что это неправильная теория?

– Может, потому, что кто-то из нас был самозванцем.

– Ты тоже не любишь Землю.

– Не могу сказать, что я ее не люблю. Просто она не пускает нас наружу. Земля почти умерла, но мы остаемся на ней, потому что должны научиться обнаруживать друг друга даже с закрытыми глазами. Тогда мы сможем делать все, что угодно, разогнуть эту спираль.

Она глухо озвучила факты из внутреннего пространства и замолчала. Мне стало понятно, почему она меня боится.

Гарри раздобыл газовые гранаты, пистолет-пулемет, три винтовки с электронным прицелом и противогазы. Все это он приобретал постепенно, используя подставных лиц, как это обычно и делали в периферийных секторах Тиа-Сити. Ему не терпелось повоевать, Гарри хрустел шеей и имплантами, как фрик-наемник. Судя по паре трюков, которые он продемонстрировал, скелет Сатори не только превратил его в куклу, но и усилил. Стар в противогазе выглядела сногсшибательно – девочка с анархистского плаката. Мэд находился не в своей тарелке – джокера привлекала идея захватить здание издали, но мне с Гарри гораздо больше нравилась идея о настоящем налете. Бывший лжесвященник любил драки, я же после власти над вибрирующей кожей вирта хотел ощутить контроль над материей. Что касается рыжей, то она могла бы быть достойной подружкой Трэю Робертсу – ее рассудительность мигом самоуничтожалась, когда дело доходило до необходимости прибегнуть к насилию. У Гарри и рыжей была одна общая черта, которой я лишен, – умение достать из мнимой рассудительности кусок безумия, который пузырился и заражал всех вокруг. Сейчас они вибрировали не хуже куба.

Мы подползли поближе к зданию. Психушка стояла посреди очищенного от хлама пространства, не дающего незаметно подкрасться. Относительно пустая площадка, покрытая пожелтевшей от жары травой, была окружена валом из низкорослой растительности, тесно переплетенной с руинами и брошенной техникой.

– Если после отправки сигнала фрики выйдут из Трэма и снова повторят запрос, им ответят уже из Корпорации, – сказал Гарри.

– Поэтому у нас есть примерно пятнадцать минут, если они на челноке, и двадцать – двадцать пять, если отправятся пешком, – за это время они как раз достигнут границы зоны перехвата. Может, начнем?

Стар подавила смешок, глядя, как серьезно Мэд стряхивает листья и грязь с коленей. Сосредоточенность на мелких действиях возвращала ему уверенность в себе.

– Эксперимент под контролю над реальностью?

Священник подмигнул мне и поднял противогаз на лоб, поправив его стальными пальцами. Под рукой, на боку, он прикрепил пистолет-пулемет, на плечо повесил винтовку. Ветер трепал одежду, рисовал грубый комикс. Темнота давала ощущение приятной вседозволенности.

После того как Гарри скрылся в зарослях Трэма, джокер и Стар отправились на крышу депо. Там Мэд был в безопасности, а рыжая могла контролировать противоположную входу стену куба, где располагались аварийные выходы, и бок психушки. Я вместе с механическим зомби остался внизу, впечатал тело в пахнувшую гнилью почву и слился с ландшафтом.

– Отсюда это место выглядит еще более уныло, – заметил по внутренней связи Гарри.

– Надеюсь, вы оплатите чистку моих брюк, – это Мэд. – Уверен, что желтые пятна от глины не отстирываются.

Через пять минут, в течение которых я постукивал по экрану сканера, наблюдая за фигурками, джокер с помощью рыжей расшифровал секретный канал фриков, вторгся в линию и передал фальшивый приказ. Наемники среагировали очень быстро – дверь Каабы открылась, мы вместе с зомби распластались на земле. По каналу понеслись запросы, и Мэд подкрепил сомнения мутантов сообщением о том, что луддиты громят центральное здание Корпорации с помощью катапульт. Многие из охранников находились на круглосуточной подключке, поэтому могли с легкостью увидеть трансляцию с общедоступных камер, но Корпорация намеренно убрала возможность подключения к тем фрагментам системы, которые смотрели прямо в центр города. Мы рассчитывали и на легкую лихорадку, которая будоражила Тиа-Сити после бесплодной, но ошарашивающей попытки Рочестера. Владельцы Среды не стали бы раскрывать наглую атаку на центр и пресекли бы слухи о войне в самом сердце корпоративного сектора.

Мэд забил внутренний канал связи фриков лживыми сообщениями о необходимости срочной подмоги. Часть охранников загрузилась в небольшой флаер, остальные быстро скрылись в глубине Трэма, едва меня не заметив.

– Сколько?

Я прищурился, чтобы избавиться от вложенности уровней, расщеплявшей сознание. Радар показывал, что в здании осталось как минимум пять охранников. Трое – на первом этаже и двое – в начале третьего. Более-менее на равных с ними мог сражаться разве что накачанный ускорителями Гарри. Секундная стрелка щекотала нервы. Я застыл на некоторое время, но потом все-таки слез с зомби и направил его ко входу. Робот продрался сквозь кусты, покачиваясь на массивных ногах, вышел метрах в десяти справа от меня, пересек «мертвую» площадку перед кубом и ткнулся в стену. Фигурки на сканере засуетились, заметив неожиданную угрозу. Зомби продолжал биться в стену, затем сбросил груз. Я постарался, чтобы программа имитировала поломки, потерю ориентации, – это должно было усыпить бдительность; все-таки Трэм – это кладбище старых механизмов.

Система сигнализации редко бывает настроена идеально, и здание геймерской психушки служило лишним подтверждением – «лепесток» внутренней беспроводной зоны, использовавшейся для связи датчиков, торчал как раз там, где топтался робот. Со стороны это могло показаться случайностью, но я целую неделю ползал вокруг куба, фиксируя уровень приема.

– Есть контакт, – сообщил Мэд. – Твоя очередь, Стар.

– Айе.

Рыжая играла в космопирата, снова потеряла разницу между реальностью и Средой. Хотя, скорее всего, она и не различала вирт и город, обитая в некоей усредненной оболочке. Я задрал голову, пытаясь разглядеть что-нибудь во тьме над крышей депо, но так ничего и не увидел.

Зомби развернулся и направился ко входу. Ничего подозрительного на нем нет, но засечь активность его груза ничего не стоит. Через некоторое время он уперся в дверь и начал в нее долбиться. Рыжая вошла в охранную сеть – пару дней назад она извлекла данные напрямую из памяти сотрудника Корпорации, обманув его ненужным сканированием. Ей было легко довериться, даже если ты уверен, что она обманет. Эксперименты по телепатии так и не увенчались успехом – она всего лишь предчувствовала, частью полагаясь на эмоции, но в городе, где почти все жители соединены с помощью «вилок», умение подключаться к чужому сознанию было даже более опасным.

Джокер перехватил панель и контроль над системой, начал торопливо закрывать входы для владельцев. Я слышал только их сухие реплики, происходящее походило на передачу мяча.

– Они нас засекли!

Игра на скорость – успеют ли охранники подавить Мэда прежде, чем он блокирует их. Мы напряглись – зная джокера, можно было предугадать, что у фриков нет шансов, но до конца, безусловно, поверить в него могла разве что рыжая. Каждый из мутантов на подключке – это потребитель, а не захватчик; мало у кого из них есть нужные для борьбы со вторжением навыки. И уж точно те, у кого такие навыки есть, не сторожат лечебницы для психбольных.

В тот момент я наконец-то понял, кого мне напоминает Мэд, – аккуратного лаборанта, врача, какими их изображали в ретро-играх. Таких персонажей в Тиа-Сити больше не было, сменилась эпоха и линии поведения. Мне приходилось видеть докторов из Центра – их спокойствие было наигранным, частью одежды; джокер же и в самом деле казался безразличным ко всему, полностью посвящая сэкономленную увлеченность крушению барьеров.

Я упер приклад винтовки в камень и поймал дверь в прицел – если наемники выйдут наружу и приблизятся, нам крышка.

– Они ужасно медленные, – поделился Мэд.

Возможно, в его области качки-моды и чувствовали себя неуверенно, зато в нашей с Гарри они ориентировались что надо. На экране сканера двое фриков с первого этажа как раз бежали наружу. Их ноги, позвоночник, руки были значительно улучшены имплантами. Способность видеть в и/к уничтожит удобство темноты, мы будем у них как на ладони. Если верить электронике, силовые вставки у пришельцев составляли около половины тела, а еще не нужно забывать про вживленные стволы и амортизацию. Я мог приказать зомби подпереть дверь, чтобы их задержать, но они гораздо сильнее, чем старый робот, а я хотел его сохранить. Прожектор вращался, словно на мертвом танцполе.

Дверь распахнулась, я выстрелил, надеясь пробить ее насквозь и задеть охранника. Гарри поддержал серией с крыши сарая. Такой натиск сбил их с толку, дав нам пару минут, – фрики не знали, что против них непрофессионалы и не понимали, чего от нас ждать.

– У них отличная реакция, – сообщил Гарри, как будто я и так этого не знал.

– Да неуже…

Под крик Стар в плечо ударило так, что я упал назад, ударился о бетонный заросший брусок, перекувыркнулся и оказался в яме. Зубы лязгнули, плоть сжалась – и выпустила наружу фейерверк боли. Из легких выбило воздух с такой силой, что я некоторое время тупо цеплялся за вырванный заплесневелый мох. Кровь плеснула из распоротой куртки, залила спину и грудь – пуля прошла навылет. Падение меня спасло, защитив от следующих выстрелов, которые значительно проредили кусты над головой. Раздалась невыносимая трещотка – Гарри и Стар поливали вышедших из укрытия боевиков огнем.

– Грайнд! Как ты? Отвечай немедленно!

Я прохрипел ей что-то в ответ, надеясь, что это звучит обнадеживающе, и пополз к едва не переломившему мне позвоночник заграждению. Судя по звукам, фрики переключились на священника, и у них завязалась дуэль на троих. Засунув руку под куртку, чтобы зажать дыру в плече, я понял, что истекаю кровью. Так как я еще не сдох, то надеялся, что ничего важного задето не было.

– Кааба моя.

Одновременно со словами Мэда спереди, со стороны куба, раздался отчаянный вопль. Стрельба закончилась. Я выкарабкался из могилы, в которую свалился, отполз чуть дальше в заросли от прежнего укрытия и с помощью левой руки залил оба отверстия биоклеем. Винтовка улетела в земляную дыру вместе со сканером, но у меня не было никакого желания их искать. Я закинулся таблетками, смесь которых мы все взяли на подобный случай, и лежал на спине, глубоко дыша и заталкивая поглубже возникшую после шока панику. Химическая дрянь быстро растворялась внутри, подавляя чувствительность, – купирующие боль препараты и стимуляторы, рыжая знала в этом толк.

– Грайнд?

Стар шумно села рядом, отогнула край куртки и потрогала затвердевающий слой клея. Пленка быстро и прочно меня заштопала – по крайней мере, я больше не чувствовал, как по коже стекают горячие струи. Пальцы Стар пробежали по лицу, шее, груди; она не спрашивала, как я себя чувствую, и я был за это благодарен.

– Мэд захлопнул дверь и пустил газ. Одного из фриков зажало, – объяснила она.

– Осталось минут десять, – Гарри незаметно оказался рядом и помог рыжей поднять меня; я только сейчас заметил, что на нем перчатки. – Стар, я справлюсь сам.

Я оперся на священника, но уже через несколько минут, когда мы добрались до входа в куб, таблетки подменили страдание приятной эйфорией. Странное ощущение – ты чувствуешь, что в тебе что-то сломано, но уже не понимаешь что.

– Ты ведь не собираешься все пропустить?

Рыжая подарила нам пару подначивающих взглядов. Вместо ответа я натянул противогаз и достал пистолет, чувствуя себя актером. В Среде не ощущаешь тела так, как в жизни, – его вес становится значительно меньше, им проще управлять, механизмы повинуются не с такой натугой, мелочные ощущения зажатой ремнем кожи или саднящей царапины не отвлекают. Ты чувствуешь боль, давление, но они… оптимизированы, симметричны, очень остры, конкретны. В жизни большую часть сосредоточенности приходится тратить на то, чтобы не раздражаться от ползущей за шиворотом струйки пота или не спотыкаться о кочки. Обезболивающее Стар окончательно размыло мое ощущение «настоящего мира» – кожа стала гладкой, пластичной, я перестал ощущать шероховатость и влажную прилипчивость морского воздуха.

– Пора входить, охрана в отключке. Я могу изолировать любую комнату и делать с ней, что хочу. Примерно как с отсеками на космическом корабле. Я открыл двери на верхних этажах и сказал пациентам, что они могут бежать, но там остались лаборанты, еще какие-то шишки, – сообщил Мэд. – Как вы понимаете, за всеми не уследишь.

– Ладно, давай внутрь, – Гарри выкинул винтовку и приготовил пистолет-пулемет. – Где Рашель?

– На втором этаже. На двери написано 812-А-DM3. Он прикреплен к кровати, над которой висит бумажка с изображением пиксельного мотоциклиста с дубиной, опускающейся на голову соперника.

Дверь отъехала в сторону, освободив зажатого охранника. Руку с оружием пережало пополам при автоматической блокировке, лицо мужчины было искривлено, но газ все-таки его достал. Хотя пелена от обезболивающего отменяла муки совести, я был рад, что его не раздавило насмерть. Другой охранник осел в углу перед выходом – в отключке он обмяк и выглядел неопрятной кучей деталей. Обычный фрик-наемник, отрабатывает зарплату на скучной работе.

– Не уверен, что хочу оказаться в полной власти худосочного психа. – Священник осмотрелся.

Гарри намекал на Мэда, контролирующего здание. Видение коробки, в которую джокер пускает газ, меня тоже задело – мы для него сейчас просто лица с камер, персонажи видеоигры. Я пошел первым, за мной Гарри, сзади – Стар. Пистолет пришлось держать в левой руке, он мешал. Из динамиков обрушивался бесстрастный женский голос, синтезирующий речь джокера о том, что больные совершенно свободны. Высокий потолок был серым, стены покрывали инфоэкраны вперемешку с дверями, на которых висели таблички с неизвестными буквенно-цифровыми обозначениями. Первый этаж Мэд изолировал, захлопнув медиков и всех, кто здесь по каким-то причинам находился, в комнатах. Коридор пустовал, если не считать нескольких мужчин в белой униформе, оказавшихся в момент атаки вне своих привычных мест. Гарри припугнул их, размахивая стволом, – и лаборанты просочились мимо, чтобы через открытую дверь сбежать в Трэм.

– Внимание, это нападение, – с безукоризненной вежливостью повторяла система. – Все заключенные игроки свободны. Следуйте к аварийным выходам и направляйтесь в сторону порта, на запад. Любой человек, пытающийся препятствовать побегу, будет жестоко наказан. Анархия против террора. Приятного дня.

Джокер развлекался. Мы, конечно, его не видели, но он управлялся с системой безопасности Каабы, словно с игрушкой. Он ею насмешливо дирижировал, пересобирал. Рыжая усмехнулась в камеру, перемахнула через каталку, обогнав меня, и они с бывшим священником помчались по лестнице вверх. Лаборатории находились в нашей власти – стимуляторы вызывали желание хохотать от расхлябанной пустоты. Рашель мы нашли быстро – все остальные двери были закрыты.

– Я освободил всех на первом этаже, так что убегать будете через аварийный второго. Ну как он? Все, кто мог ходить, уже расползлись по Трэму.

Рашель выглядела как рыжеватый толстяк с неаккуратной бородкой, он был зафиксирован на кровати с помощью ремней и грезил под управлением вирт-шлема. Мужчина был одет в полупрозрачный облегающий комбинезон, наверняка при желании заменяющий и мешок для трупов. Прагматично. Рыжая сорвала с него шлем, выдернула «вилку» и ударила по щекам с обеих сторон.

– Я умею делать копии людей, – срывающимся голосом сказал он.

Мне показалось, что он даже не понял, что отключился. Стар ударила его еще раз – небольно, просто, чтобы привести в себя.

– Это уже ни к чему, Рашель. Тебе пора уходить отсюда.

В глазах мужчины загорелись огоньки понимания.

– Не стреляйте, я совершенно безобиден. Неужели колонии наконец захватили Землю? Я жду этого несколько лет!

Гарри засмеялся, разрезал ремни и оружием показал на выход. Толстяка нельзя было назвать стремительным, он плохо держался на ногах, но задачу понял. Трубки, отходящие от комбинезона, болтались и волочились сзади.

– Я должен успеть добраться до неба, – тяжело дыша и делая передышки, он все-таки бежал к аварийному выходу.

Мы застыли, наблюдая за тем, как он приближается к открытой двери. Цитадель пала, толстяк ковылял к свободе, похожий на разбитую и плохо склеенную куклу, но ведомый желанием вдыхать живую и грязную ночь Тиа-Сити. Ни у одного из нас не было желания вникать в фарш в его голове, но зрелище околдовывало. Это было тем видом преступления, которое хочется повторять снова. Я машинально открыл столик около панели управления электронными суррогатами, предназначенными для бывшего героя Среды, и засунул в карман пригоршню чипов.

– Внимание, это нападение, – повторял великолепно безжизненный голос.

Мы последовали за толстяком, слыша, как щелкают запоры остающихся позади палат, – джокер не собирался лишать шанса ни одного из находящихся в кубе пленников. Он распахивал двери каждой клетки, ломал заграждения, разбирая крепость на части. Надо отдать ему должное – джокер отлично все срежиссировал.

На улице я стащил противогаз, втянул мокрый воздух Трэма, оттолкнул «Рашель» и спрыгнул вниз. Пустое пространство перед Каабой, ярко освещенное прожектором, было заполнено беглыми заключенными. Далеко не все следовали указаниям джокера, кое-кто бежал по направлению к Косе или просто сидел на земле, не понимая, что делать и куда двигаться. Довольно крупная группа психов внимала воинственным крикам новоявленного лидера. Гарри оттолкнул вялого пациента, сидящего перед лестницей и смотревшего вверх, и бросил ему на колени противогаз. Люди, одетые в халаты коричневато-белого цвета, похожие на мятые бумажные пакеты, текли прочь, словно белые шары. Я смотрел на них и понимал, что мы только что нагло вскрыли мерцающую коробку, а игроки вскоре достигнут города. Охрана вернется, но не успеет поймать всех.

– Наверняка это опыт… Наверняка это опыт… – повторял бедняга с противогазом на коленях.

– Это не опыт, – Гарри дернул меня за куртку. – Время вышло.

– Подонки заплатят за все! – буйствовал худой и озлобленный пациент. – Мы должны найти их и вздернуть, как бешеных собак!

Пациенты рядом пока еще нестройно, но с каждым разом все более уверенно поддакивали оратору.

– Самое время покинуть сцену, – Гарри запихнул в рот мятую сигарету. – Лучше бы они следовали указаниям системы.

Мы понеслись прочь от раскрытого настежь куба, пока не оказались под защитой тумана, зарослей и развалин. Стимуляторы размывали чувство опасности – здесь, в темноте, мы казались себе неуязвимыми. Я давно так не уставал, Стар еле держалась на ногах, Гарри ухмылялся через силу, но это ничего не значило. Теперь, когда горячка спадала, становилось понятно, насколько дикой и бессмысленной была наша затея, хотя именно ее безрассудность и делала ее такой важной. Толстяка мы с собой не взяли – геймер с промытыми мозгами выдаст нас первому копу. Мы дали ему шанс, этого было вполне достаточно.

– Мы сделали все, что собирались, и мне понравилось. Только где Мэд? Он уверял, что умеет водить!

Стар вгляделась во тьму, надеясь заметить джокера. Спустя несколько секунд он появился – Мэд выглядел взмыленным, он был взъерошен и далеко не так аккуратен, как обычно. Глаза у него горели, он мало чем отличался от большинства освобожденных психов. Джокер плохо подходил на роль криминального шофера.

– Два парня нарисовали пентаграмму около входа в куб и теперь ждут, пока прилетят демоны, чтобы отомстить за унижения, – сообщил он. – Потрясающе.

– У тебя большой опыт? – Гарри кивнул на узконосый и хищный аппарат.

– Летал в павильоне, – признался джокер.

Хотелось его подколоть, но ни я, ни Гарри вообще никогда не водили флаер – они были нам не по карману, нас слишком тянула к себе земля с ее долгами, потрепанными лавками, гнилыми геймклубами для нищих парней из предпортовых районов. Мы втиснулись внутрь, подобрали зомби и помчались над Трэмом. Джокер держался низко к земле, чтобы не привлекать внимания, поэтому периодически мы на что-нибудь натыкались, один раз едва не перевернувшись. Но уже через пять минут Мэд повел аппарат над ночным заливом, понесся прочь от порта, огибая город с другой стороны. Ветер бил в лицо, тихо свистел, волосы рыжей развевались. Она вытянула руки и откинулась назад, ловя ладонями струи воздуха. Священник тоже расслабился и выкинул оружие в воду. Звезды мутно просвечивали сквозь облака.

Мы летели над городом, ныряли под вереницу мостов, соединяющих регионы с центром Тиа-Сити, и мерцающая внизу вода была нашей магистралью. Мы становились сумасшедшими, освободителями рабов, древними рыцарями, осматривающими новые владения, завоевателями, вторгающимися на чужое дно. Город принадлежал нам вплоть до самого маленького и вонючего переулка, в котором вялый ветер катал пустые оболочки из-под сухой еды. Как и для всех, раньше Тиа-Сити был для меня непобедим, он сжирал меня как огромная язва, гигантский устрашающий нарыв, топил в череде никчемностей. Но теперь я знал его слабое место – слишком давно никто не давал ему пинка.

Позже из новостей мы узнали, что, кроме сборки легендарных игроков-психопатов, освободили лжепророка-педофила и подопытного монстра с Урании. За последнего мы порадовались особо.

Одиннадцать

Взгляд как манера рассказывать о себе, флирт как способ подчинения. Стар истончалась, ее легко можно было сложить пополам, катая позвонки под кожей. Лицо старело, кожа была серой, глаза – злыми. Но ее злость хранила запах диких пустынь, отзвук баек охотников за астероидами, звездную пыль, рычание зверя, сердитый зуд. В былые времена она стала бы рок-звездой, сидящей у грязной стены под подписью «постмодерн», а сейчас ей оставалось только поедать саму себя, втыкая в голову иглы.

– Ты знаешь, что она пишет о нас игру? Когда игра закончится, она нас заложит.

– Я не верю в это.

Внутри моего лба вращалась центрифуга, внутри ее головы работала атомная станция. Ядовитые отходы ее воображения комкали улыбку, выжигали зрачки. Чтобы сказать про любовь, ей потребовалось изрезать себя в клочья. Возможно, она хотела сказать что-то и Мэду, но мы давно разучились говорить, облекать в слова брызги цветного стекла переживаний. Она неистово рисовала в надежде рассказать что-то, что невозможно было выразить просто так. Наша телепатия была двояка – я слишком сильно чувствовал ее сломы.

Трудно подобрать слова, чтобы сказать, как она смотрела на джокера. Кляксы зрачков взрывались в грязно-зеленых глазах, движения становились скованными. Рыжая разглядывала его безвольные губы, курила, рассеянно и мягко поднося сигарету. Мне хотелось нарисовать между ней и Мэдом модулированный сигнал из технических инструкций, склеить эту дурацкую сцену из разноцветного картона и передать в космос, уничтожив оригиналы. Иногда они не разговаривали, а только молчали, рассматривая друг друга. Она могла бы загореться и рассыпаться в труху, если бы разжала сжатую в кулак руку.

– Ты можешь взять его, если хочешь.

– Мне это не нужно. Мне нравится пространство между нашими силуэтами.

Стар хотела сделать копию Мэда, перенести все до малейшей черты, осуществить невозможное. Мы даже провели эксперимент – я использовал облегченную версию ее устройства, пытаясь думать о Мэде, и был поражен, как точно у меня из головы вырвали кусок жизни. В ролике Мэд сидел, скрестив ноги, и печатал на переносной панели. Рыжую это не удовлетворяло, ей не нужны были рисунки – она хотела реконструировать психику человека, который был для нее закрыт. Думаю, что это была типичная подмена понятий – Стар хотела разобраться в самом джокере, пробраться сквозь его защиту прямо в нутро, потому что он был ей любопытен, но, хотя он откликался на привязанность, яснее не становился. Она собиралась приблизиться на максимально доступное расстояние. Каждое из ее объяснений было таким запутанным, что я даже не старался в них вникать. Я решил, что эта часть Стар ко мне не относится, выставил защитный барьер. Так или иначе, он много для нее значил, то же самое можно было сказать и о Мэде – джокер к нам привязался, привык, хотя ничего не говорил об этом. Не было похоже, что его кто-то поджидает дома.

Мы остановились в затрапезном и малоприметном отеле недалеко от туристического района. Через эту контору проходило столько жильцов, что наша компания не должна была никого заинтересовать. После схватки в реальности мы все с заметным облегчением погрузились в вирт, он казался безопасным, приятно окутывал. Первое, что удивляло, – полное отсутствие информации о налете на лечебницу. Меня это насторожило – скрывать краш Среды было невозможно, слишком много свидетелей, здесь же Корпорация воспользовалась фильтром. Несмотря на предположения Стар, в Каабе было что-то важное или им надоело раскачивать ситуацию бесплатной сетевой рекламой погромщиков. Джокер усмехнулся и кинул мне инфокапсулу:

– Думаю, мы вполне можем подогреть обстановку.

Уже через некоторое время видео, на котором психи разбегались прочь от куба, висело на всех известных досках. В отличие от нападения на Реи игроки поддерживали атаку на куб просто потому, что легко могли представить себя на месте бывших сетевых героев, но в реальность съемок не верили. Жизнь можно подделать миллионами разных способов, положиться на размытую картинку для жителей Тиа-Сити оказалось гораздо сложнее, чем осознать падение уровня Среды. Этот факт подействовал на меня и на Гарри совершенно противоположным образом. Он получил лишние доказательства того, что для достижения какого-либо статуса, веса, денег действовать можно только через Среду, попытки повлиять на реальность никого не способны взволновать. Гарри не интересовала абстрактная задача разрушения связей, ему нравились конкретные результаты, микровзрывы. Я же был абсолютно уверен, что игроки и жители виртуальных миров достигли такого уровня привыкания, что даже не способны понять, откуда приходит настоящая угроза. Их равнодушие подталкивало меня сокрушить мнимую безопасность. Рочестер говорил как раз об этом, когда объяснял про рычаг всеобщего отключения электричества.

Некоторое время мы развлекались, не делая ничего по-настоящему важного. Мы все еще ждали охоты, но никто не торопился нас искать. Я отравился Средой, погружаясь все глубже и объясняя это необходимостью ее изучить, но правда была проста – контраст между агрессивной пустотой, в которой каждый штрих имеет свой ценник, и попыткой создавать внутри коммерческой оболочки нечто удивительное, надорвавшийся детальный полет фантазии меня притягивал. Мне нравилась изломанная бесконечность улиц вымышленных городов, механические мельницы, взрывы дирижаблей, таких привлекательных в роли жертв, длинноволосые бестии, овеществленные мифы, возможность падать – и не разбиваться, умирать – и не умереть. Здесь было ощущение того, что Тиа-Сити не давал, – состояние включенности в невидимую цепь связей, многообразие, подмена исследовательского инстинкта. Среда обещала, что за углом тебя ждет что-то новое, но одновременно с этим ее губила определенность, мертвенность, постоянный намек на оплату удовольствий.

Я знал, что поддаюсь, но все же участвовал в переворотах и казнил, видел, как чужаки умирают, боролся с тошнотой после и убеждал себя в том, что происходящее – всего лишь удачный обман. Факт состоял в том, что мне хотелось наказывать, резать, биться, как берсерк, разрушать планеты и карать проигравших. Среда маскирует картинками желание власти – власти над материей, над духом, над другими, всеобъемлющей власти над объектами, которую называет свободой. Она дает возможность сливать недовольство, не оставляет ни шанса на настоящий протест. Среда делает людей безопасными. Она словно стержень, на который нанизаны сферы вирт-миров, и игровые локации – всего лишь затравка, порог.

Я воскресил всех убитых, но остался неприятный привкус. Сделав вид, что ничего не произошло, я слышал внутренний смех – какая-то часть внутри издевалась надо мной и звала попробовать еще, чтобы разбавить отторжение. Стар говорила, что я плохо понимаю технофриков, считая Среду игрой, тогда как для них она является частью психики, эликсиром, воздухом, жаждой. И самым важным являются не картины и не мириады планет, а эмоции, психологические эффекты, расщепление. Чем сильнее они привыкали к Среде, тем быстрее переставали быть людьми. Как и мы.

Решив сменить занятие и избавиться от соблазна, я достал чипы, которые унес из Каабы, и начал читать все, что там нашел. Мне никто не мешал – рыжая отправилась моделировать в цитадель зла, Гарри тренировался и испытывал ускорители, Мэд занимался чем-то, по привычке никому не сообщив сути дела. Добыча состояла из пяти чипов, два из которых оказались отчетами о ходе исследований над Рашелью с фотографиями, скриншотами, психограммами и целой кучей чудовищных формул, графиков, выкладок, которые было трудно понять. Большая часть отчетов была скучна, как ад, но сухая выжимка впечатляла. Целью исследования была возможность постепенной модуляции психики заранее заложенной последовательностью ключевых точек. Говоря проще, они хотели, чтобы с помощью вирт-шлема в мозг Рашели поступали сигналы, постепенно подменяющие стимулы действий. Речь шла не о простом внушении или рекламе, а о более деликатной операции – подопытный просто должен был со временем меняться в заданном исследователями направлении. Тренироваться на толстяке было просто, потому что он был одержим ретроиграми, его интересовали возможности человеческого воображения, а не та умопомрачительная графика, которую давала Среда. С точки зрения мозголомов, он был замечательным анахронизмом, идеальной мишенью для их работы. Отчеты скрупулезно фиксировали взгляды Рашели, и он мне начал нравиться даже больше, чем прежде, – в нем было много от Рочестера, хотя силы воли ему недоставало.

Тактика врачей из куба в отношении Рашели потерпела крах – прямые попытки внушения вызывали чувство вины, буйство, отчаяние, подавляли его творческие способности; более мягкое воздействие им успешно блокировалось. Толстяк чувствовал, что его пытаются изменить, потому что у него появлялись чужие мысли, ему не принадлежавшие. Каким-то образом ему удавалось разделить собственную сумбурную психическую сферу и то, что его пытались заставить принять.

Второй чип рассказывал о более поздних разработках. Акцент сместился, теперь речь шла о комплекте, способном стимулировать нужные участки мозга с целью получения определенного состояния пациента, а затем уже пытаться подтолкнуть его к требуемому действию. Идея сработала, причем, если верить кратким заметкам, у нее было коммерческое применение. Доктора называли эту вещь «модулятор поведения», рассматривалась также возможность активации наномашин для создания необходимых биохимических соединений прямиком в нужном месте мозга. В биологии я плавал, поэтому пролистал невнимательно, но даже поверхностных сведений хватало для того, чтобы я еще раз порадовался за побег Рашели. «Модулятор поведения» добился поставленной цели – толстяк начал сомневаться в своих убеждениях, постепенно поддаваться на предложения врачей, проникать в глубокий вирт. Они заставляли его любить то, ненавидеть это, причем Рашели казалось, что изменения – результат внутренней эволюции, постепенных прозрений. Это было подло, и этого можно было добиться гораздо более простыми средствами – уговором, сделкой, стимуляцией любопытства, но целью модулятора было не создание тяги к Среде, а проверка возможности управлять принципами, картиной мира у устойчивого индивида. Власть свободно программировать людей. Конечно, модулятор мог избавить кого-то от фобий или сделать безрассудно смелым, но я сильно сомневался, что исследования проводились именно для этого.

После достигнутого успеха толстяк перестал быть им интересен, и они решили использовать беднягу в качестве рядового участника целой серии разнообразных тестов и проектов. Последние отчеты на втором чипе описывали его подвижки в рамках проекта «Друг». Данных о проекте нашлось немного – похоже, Корпорацию интересовала возможность делать улучшенные вирт-копии людей. Такие вещи давно практиковались, особенно с умершими, но психику андроидов создавали специалисты на основе рассказов, видео, консультаций и другой информации от близких. Обычно даже несовершенный результат удовлетворял заказчиков – люди нетребовательны, их больше интересует внешность, псевдоприсутствие. Здесь же акцент делался на психослепок из памяти подопытного – он старался сделать ярким того, кто ему был интересен, программа схватывала отпечаток и давала возможность убрать раздражающие черты. Я посмотрел на замершего за экраном Гарри и представил, как кто-то урезает его вспыльчивость, надменность и болезненную подозрительность. Вместо бывшего священника, хитрого обманщика вполне можно получить удобную во всех отношениях шлюху, сделать полную подключку и жить так вечно, играя в гражданскую войну. Можно было обтесать каждого в моей памяти. Избавить рыжую от Мэда и Артюра Рембо, добавить джокеру самостоятельности и опыта, убрать тягу Гарри к спидерам и отвращение к миру, но оставить им всем часть своеобразия, а потом поселить в той Вселенной, которая бы нам подошла… Разработчики хотели перенести внутрь Среды то, что еще держало людей снаружи. И, конечно, за своих идеальных друзей нужно было каждый месяц платить.

Меня затошнило. Я захотел выкурить сигарету, хотя никогда не курил. Выпивка в номере закончилась. Можно было обнародовать эти данные, но я был уверен, что это не даст никакого эффекта. Подобные новости всегда шокируют, ты примеряешь их на себя, потом начинаешь думать, что в мире есть достаточно гораздо более страшных вещей, чем корректировка поведения или слепки с приятелей, что это так же обыденно, как генная модификация. Чуть позже ты уже обнаруживаешь в находке приятную сторону. Я достаточно знал о себе и технофриках, чтобы понимать, что они придут в восторг, – всем нам все еще нужны живые люди, но они не удовлетворяют желаниям в изменениях, они слишком своевольны. Рыжая была невероятна, но я вполне мог составить список ее недостатков. Среда предлагала компромисс, на который большинство пойдет с плохо сдерживаемым удовольствием.

– Манипулятор сознанием? Я знаю только одну реализацию – дьявол-чип. – Голос рыжей был плохо слышен. – В подполье пользуется таким же успехом, как хорошие пытки. Подсаживаешь к себе мозгового паразита – и он размывает моральные понятия, проводит пай-мальчиков по постепенной лестнице деградации, подкидывает желания, о которых ты и помыслить бы не мог. То есть ты в самом деле становишься другим человеком, иссохший город начинает играть новыми красками. Дьявол-чип меняет психологическую палитру, искажает маршруты, и человек обнаруживает в городе пропущенные дыры. В своем роде гениальная вещь. Чип-искуситель. Анализирует табу и преподносит их в новом свете. При этом собрать обратно раскрошенную личность, конечно, нельзя.

– Тебе приходилось их использовать?

– В период обучения нас не спрашивали, чего мы хотим, а чего – нет. Но это был легкий контроль, стимуляция творческого буйства. Коррекция поведения. Что еще ты нашел?

– У меня есть три чипа, которые я не могу прочесть. Это наверняка образцы, но без описания я не знаю, как с ними работать.

– Что бы на них ни было записано, за них дадут хорошую цену на черном рынке, – хмыкнула Стар. – Кстати, на нас вышли представители Кларка, проверь общую почту – там координаты приватного коридора.

– Кто такой Кларк?

– Крупный акционер с Венеры, хочет сделать нам предложение. Один из немногих венерианцев, который не гнушается зарабатывать на Среде деньги, – в основном они считают Землю помойкой. О нем, как о любой крупной бизнес-фигуре, известно мало, но вряд ли стоит обнадеживать себя желанием повстречать приятного собеседника. Хотя это может быть и KIDS, и кто угодно еще, желающий нас выманить из укрытия. Но у меня странное чувство, Грайнд, – никто не собирается нас ловить, мы никому не нужны, потому что сами являемся частью Среды… Мы от нее зависим, так что не решимся ни на что по-настоящему страшное. Это так унизительно.

Я слышал, как она затягивается.

– Разве ты не собиралась поджечь здесь все, оставить только пепел?

– В том-то и дело, Грайнд. Я до сих пор собираюсь.

– У меня есть еще новости – в кубе велось множество странных проектов, один из них меня задел. – Я рассказал ей про копии.

– Отчасти и я этим занимаюсь – заимствую кусок тут и там, но здесь речь идет о том, что любой сможет вырезать воспоминания и делать из них големов… – Рыжая замолчала. – Уничтожь чипы. Вряд ли это единственная копия, но лучше такое у себя не держать, иначе захочется попробовать. После того как сделаешь друга куклой, относиться к нему как раньше не выйдет.

– Приходи сюда, я хочу тебя видеть.

Ее глаза, острые плечи, ядовитые волосы. Голоса было слишком мало, мне казалось, что пока ее нет с нами, кто-то убивает ее по частям.

– Моя память скоро осыплется, словно краска со старой стены. Надеюсь, на ней останется только твое лицо. Именно поэтому я так стараюсь записать все, что вижу, внутрь инфокапсул. Мне не хочется вас забывать.

Через несколько дней безделья мы все-таки решили встретиться с «Кларком». Он мне представлялся щербатым и корявым богатым божком, который может позволить себе ждать целую вечность, в то время как мы начинаем обгорать при встрече со временем. У нас все еще оставалось достаточно любопытства, чтобы заглотить приманку. Письмо было коротким, сдержанным и выполненным в сугубо деловом ключе. Его автор хотел предложить нам настолько выгодный взаимообмен, что не считал нужным упоминать детали. Мэд собирался нас подстраховывать на случай слежки, рыжая села рядом со мной, Гарри разминался, выпуская кольца дыма. Возможность сразиться в разговоре с такой шишкой, как Кларк, его заводила.

Ссылка вела в роскошный кабинет с тяжелой мебелью, старомодными креслами и деревянным письменным столом. Пол обхватывал плотный ковер. Стиль нарушал только большой инфоэкран на стене, панель управления которым была выведена недалеко от пачки бумаги. Тщательность в оформлении наводила на мысли, что вирт-коридором пользовались для постоянных встреч, он должен был и производил необходимое впечатление – полировка стола приглушенно блестела, всюду висели ретро-картины, в углах лежали бархатные тени. Очерченная черной рамой, леди в голубом тянулась к фрукту искаженных пропорций, и мне показалось, что это довольно точная аллюзия на нас. Кабинет не был слишком уютен, он давал понять, что ты – всего лишь гость, но в нем чувствовался шик. Мне он был неприятен – типичное стремление к роскоши за счет прошлого. Каждый сантиментр здесь был имитацией и одновременно каноном. Жалюзи были закрыты, поэтому я не видел, в какую часть Среды нас занесло.

– Чисто, – отрапортовал Мэд. – Настолько, что даже странно.

Я нахмурился и сел в одно из кресел, ожидая хозяина кабинета. Гарри положил ногу на ногу и огляделся в поисках пепельницы.

– Она здесь, молодой человек.

Кларк возник за столом-монстром и подвинул к нему стеклянный круг. Он выглядел как деятельный, но одутловатый пятидесятилетний мужчина. Дорогой костюм некрасиво топорщился на брюшке, на правой руке можно было заметить два безвкусных перстня, но в остальном он смотрелся как полностью упакованный и настроенный манекен-убийца. Мелкие дефекты заставляли его выглядеть более натуральным, он хотел, чтобы мы верили, будто его можно обмануть. При этом он подавлял пиджаком, бордовым жилетом, галстуком, кожаными туфлями – одежда Кларка заставляла ощущать себя голодранцем. Кажется, у него были даже запонки. Выходец из большого бизнеса, гомункулус, отрыжка с высоких орбит. Священник глазом не моргнул, щелкнув зажигалкой.

– Меня зовут Рональд Кларк, я владелец одной четвертой всех коммерческих площадей Среды. Могу я узнать, с кем имею честь беседовать?

– Я – Грайнд, – несколько более развязно, чем собирался, ответил я. – Это еще один член команды. По понятным причинам мы не хотели бы давать более подробную информацию.

– Ну, о вас лично я знаю достаточно, – с раздражающим дружелюбием сказал Кларк. – Но в команде должно быть как минимум трое, и мне интересен каждый.

– Сначала вам стоит заинтересовать нас, а потом уже что-то требовать, – пожал плечами Гарри. – Можете называть меня Дейл.

Священник поддержал мой наглый тон, блестяще разыгрывая роль самоуверенного выскочки. Старая тактика дикарей при охоте на тигра – повторять движения друг друга, надеясь, что тот спятит и начнет кидаться куда попало.

– Отлично, Дейл. Ваша деловая хватка мне нравится, – Кларк налил себе воды. – Вы атаковали сеть, надеясь привлечь внимание, и вам это удалось. Должен сказать, что ваше мастерство и бесстрашие впечатляют – сейчас трудно найти людей с оригинальным мышлением. Уверен, что за такими дерзкими выходками стояло нечто большее, чем просто желание кому-то досадить. Я могу предложить вам возможность применять навыки и получать за это хорошие деньги. Вы тесно познакомились с марионетками и теперь считайте, что вас пригласили за кулисы.

Мэд шутливо присвистнул по внутренней связи.

– Несмотря на то что я являюсь акционером Корпорации и владельцем части уровней, существуют вещи, которые нельзя сделать с помощью одних только денег. Поэтому мне необходимы сообразительные… партнеры, – продолжил он. – Среди вас есть психодизайнер, отличный кодер, хороший игрок, и их или его услуги мне особенно необходимы.

– Любой работник Корпорации будет счастлив вам помочь, – пожал плечами я. – К тому же пока вы не представили никаких доказательств собственной реальности.

– Как и вы. Вещи, которые мне необходимы, лежат вне компетенции сотрудников хорошо известной нам славной конторы. Пожалуй, меня можно назвать таким же бунтарем, как вас, – Кларк отечески улыбнулся.

– А с моей точки зрения, вы паразит.

Кларк засмеялся, как будто я удачно пошутил.

– Какая энергия! Особенно для того, кто вовсю сосет соки из Среды. Но, думаю, вы уже столкнулись с вопросом «что дальше?», – его тон изменился. – Давайте будем откровенны – вы всем продемонстрировали свои возможности, но вот куда двигаться теперь? Пространство для забав закончилось, а для серьезных вещей вы еще не готовы. Воспринимать всерьез разговоры в духе Трэя Робертса могут только подростки. Ему было достаточно звука гудящего пламени, но вы не из таких, вам необходимо что-то взамен уничтоженного. Вы ведь уже знаете, что земля в Тиа-Сити по большей части принадлежит сейрам? Я не против, давайте помечтаем. Допустим самый безумный вариант развития событий – вам удается организовать восстание, направить пиратские челноки на здания в центре города и устроить старомодную революцию. Воскресшие от иллюзий игроки будут весело палить в воздух и взрывать дома, как это делали недавно луддиты, – Кларк усмехнулся. – Если это произойдет, инопланетники подавят восстание за считанные минуты. Кроме этого, вы снова начнете межгалактическую войну, которой нам просто не вынести. Вместо веселых бунтарей-одиночек вы превратитесь в чудовищ, из-за которых погибнут миллиарды.

– Сделка с сейрами не обладает силой, о ней никто не знает, – возразил я. – Я бы предложил другой вариант событий – люди понимают, что их продали, и растирают вас в порошок.

– Почему же не обладает, молодой человек? Земля в городе является собственностью Корпорации, ее можно продавать и покупать, что акционерами и было сделано. Я тоже участвовал в законной сделке. – Кларк встал и вложил руки в карманы жилета. – У Тиа-Сити не было другого выбора – его экономика полностью строится на вирт-продуктах, городу больше нечем соблазнять инвесторов, нечего продавать, а покупать нужно столько всего, что я даже не буду пытаться перечислить. Взять хотя бы продукты – вам ведь известно, что здесь ничего не растет. Без вирта люди умрут с голоду. В момент кризиса нам пришлось продать землю, чтобы выручить деньги на развитие. Позже мы можем выкупить ее обратно, здесь нет ничего фатального.

Среда – наша благословенная возможность выживать. Она не так чиста, как мне хотелось бы, но люди не всегда готовы платить за святость, им нравятся собственные слабости. Однако я не думаю, что это вас всерьез беспокоит. Вам ведь хотелось разбить клетку? Я поздравляю вас, господа, вам это удалось. Я могу наделить вас как раз той властью, которую вы хотели. Недвижимость, проценты с продаж игр и оборудования, неиссякаемый источник денег, полная свобода перемещений на любую планету. Из бродяг на краю Вселенной вы станете настоящими путешественниками. Грайнд, вы сможете играть, где и когда вам хочется. Вы сможете выйти из круга зависимостей.

Я мог возражать ему и спросить, зачем людям вообще оставаться на мертвой Земле, но видел, что он считает нас выскочками, которых можно с удовольствием совращать. Он воображал себя ходячим дьявол-чипом, я не стал останавливать спектакль. Для таких, как он, мысль о восстании действительно должна быть нелепой, но меня уязвляло, как уверенно он обрисовывает отсутствие перспектив. Каждый из нас об этом уже размышлял. В устах Кларка мои надежды выглядели жалко, им недоставало логики. Он был из тех персонажей, что спутывают мечты и предлагают вместо них мешок потертых купюр. И если в чужих историях такие предложения выглядят нарочитыми, то в жизни, поверьте, они очень соблазнительны.

– Мир Земли, как и любой другой, делится на хозяев и массу. Не существует промежуточных стадий, это самообман. Я хочу предложить вам участвовать в процессах управления развитием Среды, вы ведь так самозабвенно с ней воюете. Когда начинаешь разбираться в чем-то так глубоко – это почти искусство. И уничтожить то, что дает возможность так ярко проявлять себя, было бы неразумно.

– Пока я вижу только личные интересы владельца. Но предположим, что меня это заинтересует. Чего вы хотите взамен?

Кларк открыл жалюзи, через прорези виднелся один из космических городов. Бизнесмен некоторое время с удовольствием смотрел на силуэты заводов посреди алой пустыни – Марс или какой-то из его спутников.

– Не так много. Практически ничего из того, чего вы еще не делали. – Он повернулся и оперся руками на стол. – Я хочу создать отряд ассасинов. Новая «вилка» позволяет взламывать чужую психику по линии обратной связи, именно это мне сейчас и требуется. Никакой скуки – вы сохраните свой авантюризм, станет даже сложнее и опаснее, но получать вы станете не в пример больше.

Священник включился в разговор, пока я переваривал новость:

– Кто предполагаемые жертвы?

– Разные строптивцы, конкуренты, поборники морали, тормозящие внедрение новых проектов, или слишком извращенные люди. Любые крайности нам ни к чему. Вам будет легко их побеждать, ведь все они – акционеры, руководители, люди, имеющие отношение к тому, что вы так презираете. Вы верно подметили – Корпорация стремится к слишком большому контролю над происходящим… У вас будет шанс улучшить ситуацию для игроков и не пятнать свою совесть.

– KIDS, наверное, кто-то вроде вас сделал такое же предложение. – Я оскорбительно улыбался – его обтекаемость выводила меня из себя. – Вы даже не говорите, в чем вина мишеней, надеясь, что, увидев деньги, мы помчимся за ними, словно у нас в заднице шило. Мы можем добыть достаточно денег без вашей помощи. Мы можем взломать и вас. С какой стати нам становиться наемниками и получать плату от врагов?

– Ха-ха-ха, конечно-конечно. Но за вами не пришли только потому, что я взял вас под свою протекцию. Глупо было бы разбазаривать такие ресурсы. Достаточно денег? Достаточно для чего? Для того, чтобы сидеть в отеле и есть оранжевые чипсы? Но достаточно ли для того, чтобы купить свой корабль и исследовать Вселенную? Не торопитесь, Грайнд. Деньги – это всего лишь инструмент, и вам этот инструмент необходим. – Кларк пер на нас, словно космический лайнер. – Я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Вас как будто обманывают, снова заставляют стать чужой марионеткой. Но до разговора со мной вы собирались лишить людей прыжка вниз с небоскреба, когда можно притормозить перед самым падением и развернуться, потеряв вес. Кривые полета неподдельно хороши, в городе вы всего лишь неповоротливая туша. Сотни нанизанных друг на друга миров, куски чужой фантазии, древние блюзы, вознесение, утопии, воскрешенные братья, синтетические друзья. Вы думаете, что вправе все это стирать? Люди, у которых вы уничтожаете привязанности и мечты, вас возненавидят. И будут совершенно правы. Стоит сравнить две наши аморальности и становится ясно, что ваша – это проигрыш. Вам не будет прощения.

– Я не ищу прощения.

Он нам врал, ничуть этого не стесняясь, считая это своей прерогативой. Я бы с удовольствием сбил с него спесь, но кое-что из сказанного меня задевало. Может быть, это и было задачей встречи – вывести нас из себя, спровоцировать на неадекватный ответ, чтобы поймать. Такое объяснение могло бы меня успокоить, если бы я не верил в существование человека в бордовом жилете. Он являлся тем звеном, которого не хватало для полноты картины. За серой пеленой Тиа-Сити могли стоять только такие, как Кларк.

– Рекомендую вам поразмыслить о моем предложении. Обсудить с друзьями. – Он поднял бокал, взглянув на бывшего священника. – Пока у вас хорошие шансы на рынке, но это не будет продолжаться вечно. Я пришлю вам дополнительные данные. Хватайте удачу за хвост, молодые люди.

Он отключился, я стащил очки и посмотрел на рыжую. Стар насмешливо пожала плечами, ожидая реакции от нас.

– Вот подонок! Как насчет взломать этого старого самодовольного урода?

– Мне не удалось узнать о нем совершенно ничего. Прекрасная защита, над ней поработали профессионалы. – Джокер не отрывался от панели. – Но это не означает, что вскрыть его нельзя. Я бы попробовал, хотя он из другой весовой категории чем все, кто нам раньше встречался.

– Гарри?

Священник потянулся за соком, выпил немного и начал изучать стену. Он расслабился, играя стальными пальцами с упаковкой синтетической еды, подбрасывал хрустящий пакет с аляповатыми надписями и ловил его снова.

– Что скажешь?

Он швырнул упаковку и резко встал.

– Взломать? А вам не кажется, что это становится несколько однообразным? Я не хочу его взламывать. Я собираюсь на него поработать.

Двенадцать

Мы подобрались друг к другу слишком близко, это пугало. Священник был не из тех, кто способен долго оставаться предсказуемым, прямые дороги вызывали у него отвращение. Наши с ним передряги были разновидностью выживания, а с появлением Стар и Мэда он оказался вовлеченным в священную войну. Пора было сделать шаг назад, скрыться в тени, все забыть и прожить еще вечность перед тем, как понять, что других людей не существует. Если бы нам приходилось умирать от голода, прятаться в катакомбах, продавать органы или терпеть пытки, мы бы удержались. Но не происходило ровным счетом ничего. Тишина ничем не разразилась. Весь свинец истратили не на нас. Мы начали искать трещины на штукатурке друг друга, и их было очень легко отыскать.

Гарри не только ушел, но и прихватил чипы, которые я взял из куба, – ему нужно было чем-то купить Кларка перед тем, как он захочет пойти на сделку. Я недооценил желание бывшего священника оставаться закрытым; он не собирался жить рядом с людьми, которые знали о нем чересчур много. Он избавился от нас с облегчением и приятной злостью, парадоксально не переставая считать приятелями. Думаю, Гарри предал нас просто для того, чтобы узнать, что почувствует.

Джокер воспринял новость так же спокойно, как воспринимал практически все; Стар хищно щурилась. Гарри так убедительно отыграл самозванца, что расспрашивать его казалось лишним. Кларк пустит чипы в оборот ради выручки, и я не мог понять, как это можно предотвратить. Самое неприятное заключалось в том, что Гарри не исчез окончательно – он появлялся и теребил испорченным обаянием, хотел, чтобы мы лавировали вместе с ним, оставаясь на удобном расстоянии. Бывший священник старался перетянуть нас на свою сторону по той же причине, по которой дурачил уличные отбросы, – ему это нравилось. Он подбирался к каждому по отдельности и жонглировал противоречиями. Это злило.

– Я не понимаю, почему ты решил сдать именно сейчас.

– Попробуй сам, это освежает, – предложил он. – Словно подстричься или купить новую рубашку.

– Еще немного – и ты начнешь жаловаться, что тебе не с кем поговорить. Что тебе нужно от Стар?

– Стар – ходячая инфекция, но использует свои возможности слишком узко. При этом она не такая однообразная, как ты. У нее хороший нюх на людей, так что я верил, что она еще может быть полезна. Но после нескольких попыток понял, что ошибался, – интерес к джокеру ее разлагает. Ей как создателю религий очень хочется самой поверить во что-нибудь, а я не переношу мифы. Я слонялся по этому городу, обманывая лохов, с самого детства. Сейчас я могу просто брать порошок и жать на кнопки, за минуты добиваясь того, на что раньше уходили недели. В глобальном смысле – неплохой обмен.

– Верни чипы.