Чародей друидов Казаков Георгий

Арташ

– Что ж, Аркадиас, надеюсь, твой план сработает, – с трудом разлепив засохшие губы, произнес Велентар. – Клянусь богами, я прескверно чувствую себя. Нутро мое горит и мутит одновременно. Какой же дрянью напоили меня твои маги?

– Сочувствую тебе всем сердцем, брат, – покачал головой Аркадиас. – Если честно, то я и сам не знаю. Да и что бы это изменило? Но хочу напомнить тебе, что ты сам одобрил сей план. А Патрис и Зинар лишь позаботились о том, чтоб все выглядело правдоподобно. Жигар далеко не глуп. Вся наша затея может рухнуть в один миг, если он заподозрит неладное. Все это продлится недолго. Действие отвара кратковременно, во всяком случае, так утверждают маги. Словом, потерпи еще немного, будь добр, – ободряюще хлопнув по плечу кронпринца, произнес Аркадиас.

– Ох, скорее б, – выдохнул Велентар. – Только одно мне душу греет. Это мысль о том, что когда все закончится, я припомню барону каждый миг своих мучений.

– Припомнишь, обязательно припомнишь. Только пока вам нужно меньше двигаться и говорить. Вы, ваше величество, можно сказать, почти при смерти. Между прочим, ровно так и выглядите, – усмехаясь, закончил Аркадиас.

– Тьфу на тебя. Еще изгаляется, – выдохнул в сердцах Велентар и обессиленно откинулся в паланкине.

– Осторожнее несите кронпринца, олухи, – прикрикнул на гвардейцев Аркадиас. – Его величеству дурно, – и чуть тише добавил: – А то как бы он вас всех сейчас не облевал.

– Я все слышал, – раздался измученный голос из паланкина.

Гвардейцы, несшие паланкин, удивленно переглянулись, но промолчали. Они и так несли паланкин, словно младенца, вымеряя каждый шаг.

К полудню отряд добрался до стен крепости Арташ. Твердыня барона выглядела внушительно. Высокие стены, ров, крепкие обитые железом ворота должны были впечатлить любого неприятеля, случись тому встать у стен крепости. Но не в этот раз. Аркадиас и Велентар не собирались брать крепость приступом. Нет, в их планы кровопролитие не входило. Во всяком случае, в отношении защитников крепости.

– Капитана гвардии ко мне, – рявкнул Аркадиас.

– Капитана гвардии к принцу, – стали раздаваться голоса, передавая по цепочке приказ принца.

Во время марша место капитана личной гвардии кронпринца во главе отряда. А потому Аркадиасу пришлось некоторое время провести в ожидании.

– Ваш приказ, мое исполнение! – приложив, правый кулак к груди и чеканя слова, выкрикнул подскакавший капитан.

– Саркарий, мне нужен воин, порасторопней да посмышленее, словом, нужен гонец. Не дело кронпринцу Брендании ожидать у стен Арташа, пока барон соизволит отворить ворота. Пусть гонец скачет вперед и объявит Жигаро, что кронпринц Велентар изволит остановиться у него. Да, и передай, чтоб приготовили покои для него, его величеству нездоровится.

Саркарий молча кивнул и, развернув коня, помчался к голове колонны.

– Ну, вот, ваше величество, все и началось, – с напряжением в голосе буркнул Аркадиас. – Теперь все зависит от того, что ответит нам барон.

Из паланкина выглянул принц, мутным взором посмотрел на Аркадиаса, потом на несущих палантин гвардейцев, а затем раздались весьма характерные булькающие звуки.

– Все-таки укачали кронпринца, оболтусы, – делано хмурясь, бросил Аркадиас. – Осторожнее, олухи, не видите, что ли, его величество изволит блевать.

Велентар ненавидящим взглядом посмотрел на Аркадиаса, хотел было что-то сказать, но его вновь вывернуло.

– Видите, до чего вы довели кронпринца, – с укором произнес Аркадиас. – Я… впрочем, об этом после. Та-ак, вот, кажется, и Саркарий возвращается с вестями. Быстро. Что ж, послушаем, что ответил нам барон Жигаро.

И пришпорив коня, Аркадиас поскакал тому навстречу.

– Принц Аркадиас, гонец вернулся с ответом от барона.

– Что же ответил нам Жигаро?

– Барон Жигаро передал следующее, а именно, что он де считает, что его величество кронпринц Велентар выбрал не самое лучшее время для путешествий. Но как преданный вассал его величества короля Брендании Логара Железного он, безусловно, сочтет за честь принять у себя в замке кронпринца. И еще, я послал к барону в качестве гонца Левара, нашего следопыта и разведчика. У него глаз зоркий, всегда и все примечает. Так вот, он доложил, что в замке не менее тысячи воинов, а может, и более, и все при броне. Хоть сейчас в бой. Что-то нехорошее затевает барон. Я бы поостерегся.

– Благодарю, капитан, мы это учтем. И непременно поостережемся, будь в том уверен. А сейчас вперед. Нам как можно скорее нужно сопроводить кронпринца в Арташ.

– Ваш приказ, мое исполнение, мой принц, – ответил капитан, после чего ускакал.

Аркадиас направил коня в середину колонны, туда, где находились Зинар и Патрис.

– Зинар, Патрис, кажется, барон клюнул. Сколько еще продлится действие снадобья?

– Об этом не беспокойтесь. Снадобье тут ни при чем, – улыбаясь, ответил Зинар. – Мы дали ему простую воду.

– Как воду? – опешил Аркадиас. – Велентара выворачивает наружу всю дорогу. Он, что же, и впрямь отравился?

– Успокойтесь, принц. Кронпринц, если хотите знать, совершенно здоров, все дело в магии. Одно заклинание, и все. Но как только в том будет необходимость, кронпринц Велентар вновь будет чувствовать себя превосходно.

– Заклинание? Магия? Но ведь Гарноус защитил Велентара и меня от любой магии.

– От любой, да не от любой. Ну, сами посудите, как же вас, если что, лечить? К тому же вы забываете, что мы сами были учениками магистра Гарноуса.

– Вот оно как. Ну, что ж, тем лучше. Сейчас как никогда важна правдоподобность. Как я и предполагал, у барона Жигара в крепости тысяча, а то и больше воинов. Итак, теперь будьте неотлучно рядом с кронпринцем. Вы его лекари, а значит, от него ни на шаг.

– Мы помним, мой принц, – хмурясь, ответил Патрис. – Хотя видят боги, не нравится мне все это. Авантюра, ни больше ни меньше. Все это сплошная авантюра.

– Ну, вот, заладил опять, – фыркнул Зинар. – Говорил же я вам, не нужно было его с собой брать. Всю дорогу бурчит что-то себе под нос. Слушать тошно.

– А ты не слушай, – отрезал Патрис. – Я за принцев в ответе, как, впрочем, и ты. Только это тебя, я погляжу, совсем не волнует. Ты…

– Все, хватит, – рявкнул Аркадиас. – Мне сейчас не до вас. И уж кому сейчас и впрямь тошно, так это Велентару. Все мы почти на месте. Будьте рядом с принцем, а мне самое время поговорить с бароном. – После чего Аркадиас, пришпорив коня, поскакал к воротам замка.

Барон встречал кронпринца согласно этикету у ворот замка. И внешне вроде все выглядело весьма пристойно, если не сказать пышно, но только на первый взгляд. Ну, во-первых, согласно все тому же этикету, вассал должен был приветствовать наследного принца или принца крови пешим. Во-вторых, сопровождающая его свита не может быть числом выше, чем свита принцев. В-третьих, барон не должен стоять на пути высоких особ, преграждая тем самым въезд в замок. Ну и, в-четвертых, не будучи лордом, а лишь только они имели такую привилегию, он должен был обнажить голову. Аркадиас все это заметил, но решил не подавать виду. А потому остановился в пяти шагах от барона, при этом храня молчание и буравя Жигара взглядом.

Барон понял, чего ожидает от него принц Велентар, но, желая показать, кто хозяин в Арташе, не спешил первым произнести приветствие. Ожидание затянулось, грозя перерасти в открытое противостояние.

– Барон, что вы делаете? Вы хотите оскорбить наследного принца? Да и оскорбление принца крови вам не простят, – зашептал ему на ухо Барклай, правая рука барона и его личный телохранитель.

В прошлом наемник, Барклай за долгие годы службы барону заслужил многие привилегии. И будучи правой рукой барона, служил тому верой и правдой. Он единственный, кто мог позволить себе говорить с бароном почти на равных. Но при этом никогда не злоупотреблял этим. Самолюбивый, жестокий и властолюбивый Жигаро ценил эти качества в Барклае и часто прислушивался к его советам. Все, кто жил в замке и на обширных землях барона, называли Барклая не иначе как «черной тенью» Жигара. И не без оснований. Барклаю были чужды такие простые, казалось бы, человеческие чувства, как жалость или сочувствие. Что и говорить, оба, господин и его слуга, были схожи почти во всем, даже внешне. Оба низкорослые и коренастые, да и черты лица у обоих были в чем-то схожи. И тот и другой обладали тяжелыми выступающими подбородками да маленькими, как у свиньи, злыми глазами, которые из-за густых, нависших на веки бровей превращались и вовсе в черные, постоянно бегающие бусинки. И тот и другой стремились к власти, причем особо не выбирая средств ради достижения своей цели. Сходство было почти во всем, за исключением характера. Барон был импульсивен и быстро приходил в ярость, отчего был прозван Бешеным. Барклай же, наоборот, старался взвешивать каждый свой шаг и оценивал возможные нежелательные последствия, как для себя, так и для своего господина. И объяснялось это не столько преданностью, сколько элементарным инстинктом самосохранения. Барклая устраивало все в этой жизни, и менять ее, лишиться всего, чего добился за многие годы службы барону, он не желал. Вот и сейчас, трезво оценив ситуацию, он убеждал барона одуматься.

– Плевать, – сквозь зубы процедил Жигаро. – Это мой замок, мои предки правили этими землями задолго до появления первых Деваров. Я здесь олицетворяю закон и этикет. Что же касается Аркадиаса, этого бастарда и выродка, так я не признавал и не признаю в нем принца Брендании. Логар привез младенца непонятно откуда и ни с того ни с сего вдруг объявил его принцем крови. Дескать, он является потомком самого Яскольда Основателя, пращура всего рода Деваров. Чушь. Пусть глупцы лорды верят в этот обман, но я не стану.

– Но Гарноус предоставил королевскому совету лордов все необходимые документы, подтверждающие истинность слов короля, – возразил Барклай.

– Подделка! – отрезал Жигаро.

– Пусть так. Возможно, все именно так и есть. Но у вас, мой господин, насколько я знаю, нет пока доказательств, не так ли? А посему еще раз прошу вас подумать. Ярость не лучший советчик. Уверяю вас, одумайтесь, пока не время открыто заявлять о ваших подозрениях. К тому же мы даже не знаем истинных причин приезда принцев. Более того, наследному принцу нездоровится, случись с ним что, да еще и у ворот вашего замка… Это, конечно, если верить тому, что нам поведал гонец. Я думаю, для нас сейчас разумнее всего выждать. Я не сомневаюсь, у вас еще будет шанс показать всем, кто истинный хозяин Арташа. Но молю вас, не поступайте опрометчиво, да еще и при всех ваших воинах. Конечно, они мало что знают об этикете, но то, что вы делаете, может вызвать неудовольствие и среди них.

– Зачем мне этот сброд, если я не могу ему доверять? Они едят мой хлеб, пьют мое вино и тратят мое золото. А что взамен?

– Тише, мой господин, прошу вас, тише. Ваши воины преданы вам. Но есть предел и их верности. Нанесение оскорбления наследному принцу Брендании сведет их преданность на нет. Вот если кто-то из его окружения, даже если это будет принц крови Аркадиас, оскорбит вас без всяких на то причин, тогда совсем другое дело. А пока выжидайте, барон, узнайте, что им понадобилось в Арташе, зачем они явились сюда. Не дайте им ни малейшего повода объявить вас предателем короны. Кто знает, возможно, скоро все изменится, причем в лучшую для вас сторону. Надо лишь немного подождать.

– Подождать, говоришь? Выждать? – задумчиво прошептал Жигаро. – Может, ты и прав. Вот и Карнус говорит то же самое, – прошептал Жигаро.

– Простите, господин? – опешил Барклай. – Карнус? Но кто это?

– Забудь на время об этом, дорогой друг Барклай, – буркнул барон. – Придет время, и ты все узнаешь, обещаю. Ты вновь доказал мне, что твои советы не только верны, но и своевременны. Что ж, так и поступим. Но с коня я слезу только тогда, когда подъеду к нему, – кивнув в сторону принца Аркадиаса, упрямо заявил Жигаро.

Барклай в ответ молча склонил голову в знак согласия. Провожая барона взглядом, Барклай сосредоточенно размышлял над словами, сказанными его господином. Сказать, что он был удивлен, значит не сказать ничего. Барклай был подавлен. Он всегда считал, как ему казалось, справедливо считал, что у Жигаро нет и не может быть тайн от него. Но вот оказалось, что ошибался.

– Что ж, подождем, когда придет это самое время. Только отныне я сам буду решать, когда именно оно настанет, – зло прищурив глаза, шепотом произнес он, по понятным причинам не желая, чтоб Жигаро услышал его.

Впрочем, совершенно зря. Барону было уже не до него, слегка пришпорив коня, он направился к поджидавшему его принцу Аркадиасу. Приблизившись, он откровенно медленно, желая показать, с каким нежеланием он это делает, спрыгнул с коня и, обнажив голову, снял шлем.

– Я рад приветствовать вас и наследного принца Брендании в замке Арташ, принц Аркадиас, – слащаво улыбнувшись, произнес он.

– И я рад видеть вас в добром здравии, любезный Жигаро. Видимо, слухи о вашем недуге сильно преувеличены?

– О моем недуге? – недоуменно спросил барон.

– Ну, да! Я слышал, правда уже не помню от кого, что вас замучила подагра, да и с головой что-то не так. Как эта болезнь зовется? Э-э-э, а, все, вспомнил, мигрень, кажется. Но к чему все это теперь? Ведь вы, как я вижу, совершенно здоровы? Не так ли?

– Абсолютно, принц Аркадиас, чего и вам желаю, – еле сдерживая ярость, процедил Жигаро. – Но меня в свою очередь расстроила весть о том, что мои искренние пожелания не достигли желаемого результата. Во всяком случае, в отношении кронпринца Велентара. Наследный принц, как мне доложили, занедужил.

– Так и есть, дорогой барон, – огорченно выдохнул Аркадиас. – А потому велите сей же миг приготовить покои для его величества. Он, к сожалению, не сможет продолжить дальнейший путь. А ведь принц так ждал этого дня.

Барон, не понимая, о чем говорит Аркадиас, хотел было спросить, что тот имеет в виду, но, спохватившись, обернулся к Барклаю.

– Покои для наследного принца! – выкрикнул он. – И лучших, моих личных лекарей к нему! Быстро!

– О, не стоит беспокоиться, любезный барон. Его величество всегда выезжает в сопровождении своих личных магов-лекарей.

– Магов? А, вы изволите иметь в виду магистра Гарноуса?

– Нет, что вы, барон. Маг Гарноус, как вы верно заметили, магистр и верховный маг Брендании и все такое. У него, безусловно, и своих дел немало. Конечно, если вдруг в нем будет нужда, он непременно будет призван к наследному принцу. Но пока… А вот, кстати, и паланкин принца Велентара. Ваше высочество, мы уже на месте, так что скоро вы отдохнете, – склонив слегка голову, произнес Аркадиас.

В ответ из паланкина донесся приглушенный стон и все то же характерное бульканье. Пока паланкин не трогался с места в ожидании, когда наследному принцу станет лучше, барона все одолевали сомнения. Ему очень хотелось заглянуть в паланкин, чтоб лично убедиться в том, что в нем именно наследный принц. И, что еще важнее, увидеть воочию, истину ли говорит принц Аркадиас или все это искусно разыгранный фарс. К тому же в замок вместе с паланкином наследного принца въезжали и его гвардейцы. Пусть их было немного, но Жигару все равно это не нравилось. Но сомнения барона рассеялись через мгновение и сами собой. Точнее, благодаря случаю, к тому же весьма неприятному для самого барона.

– Мне все хуже, дорогой Аркадиас, – раздался полный страданий голос Велентара. – О, боги…

Затем из паланкина высунулась голова кронпринца Велентара, раздалось характерное ахр-р-р, и бледная жидкость выплеснулась фонтаном прямо на сапоги барона Жигара. Велентар, вскинув голову, посмотрел мутными от дурноты, одолевавшей его нутро, глазами и вновь скрылся в паланкине. Гвардейцы принца невозмутимо, словно ничего не произошло, продолжили свой путь к покоям наследного принца. А Жигаро, тупо уставившись на свои сапоги из кожи гаруара, редкого зверя, обитавшего в далеких восточных землях, застыл как изваяние.

– Да, кронпринцу все хуже и хуже, – словно не замечая состояния барона, озабоченно произнес Аркадиас. – Впрочем, лекари уверили меня, что как только принц окажется в постели, болезнь отступит за пару дней. А может, даже и раньше. Да что с вами, милейший барон? На вас лица нет.

– А? Нет-нет, все в порядке, мой принц, – не без труда взяв себя в руки, ответил Жигаро. – На меня просто произвело неизгладимое впечатление удручающее состояние наследного принца. Но все же мне, если, конечно вы изволите мне об этом поведать, хотелось бы знать, чем знаменателен сей день. Я что-то не припоминаю в славной Брендании праздника в это время года.

– А возвращение короля с великой и славной победой разве не повод для всенародного веселья? Или вы другого мнения на сей счет?

– Я? Нет? В смысле, конечно, бесспорно, это повод для великого веселья, – затараторил сбитый с толку Жигаро. – Просто эта весть буквально ошарашила меня. Меня… э-эм переполняют чувства радости за Бренданию и его народ. Весть о том, что король возвращается с победой, с великой победой, я уверен, мигом облетит всю страну. И я безмерно рад, что узнал об этом…

– Вообще-то, милейший барон, я не совсем точно выразился.

– Простите, мой принц, но я не совсем понимаю вас. Что значит не совсем точно?

– Дело в том, что король и в самом деле возвращается, а вот с победой или… Словом, мы и сами теряемся в догадках. Гонец, что доставил нам весть от короля, смог передать только часть послания. Бедняга, он был смертельно ранен и умер прямо на руках кронпринца. Магистр сделал все, что мог, но… Но как бы то ни было, короля надобно встретить с триумфом. А для этого двух с небольшим сотен гвардейцев маловато. Вы так не считаете, барон?

«Вот оно! В чем же подвох, – пронеслась в голове Жигара тревожная мысль. – А ведь Карнус не раз предупреждал меня быть настороже. Не это ли он имел в виду? Но чего добивается Аркадиас? Неужто он и впрямь думает, что я оставлю Арташ без гарнизона и отправлюсь с ним встречать короля? Но даже если и так, что с того? Что сможет сделать этот сопляк в мое отсутствие? Захватить крепость? Смешно! Король вернулся, и я как преданный вассал выехал вместе с принцем крови и со всем своим гарнизоном встретить его. А наследный принц воспользовался этим и захватил замок. Да весть об этом очернит весь род Дегаров. Такого вероломства им не простят. Но, тем не менее, осторожность не помешает. Отправлю-ка я с Аркадиасом, скажем, пять сотен моих воинов, а над ними поставлю одного из моих капитанов. Барклай подскажет, кого лучше выбрать. А пока я не буду перечить принцу. Думаю, нелишним будет послушать, что у него на уме».

– Да что с вами, наконец? Вы опять замолчали! – воскликнул Аркадиас.

– Тысячу раз прошу прощения, мой принц, – встрепенулся Жигаро. – Видно, слухи о моем недуге не так уж и были преувеличенны. Я даже не знаю, радоваться мне этой новости или печалиться. Ведь если наш король потерпел поражение… Нет, нет, я даже думать не хочу об этом, ведь наш король не может проиграть, поверьте, мой принц, я в полном замешательстве. Позвольте мне сначала убедиться, что для наследного принца сделано все и он ни в чем не нуждается. Я даже представлять не хочу, что подумает наш славный король о своем скромном слуге, если узнает, что наследный принц был принят в замке Арташ без должного обхождения. А потому нижайше прошу простить меня и позволить откланяться, чтоб я смог отдать необходимые для того распоряжения.

– Конечно, милейший барон, делайте то, что должны делать. Но при этом не забывайте, что и у нас времени немного, – благосклонно махнув рукой, ответил Аркадиас.

– О, не извольте беспокоиться, – поспешил заверить барон. – Это займет совсем немного времени. А потом мы поговорим о почетном эскорте для короля.

Но, заметив, как вскинулась бровь у принца Аркадиаса, поспешил добавить:

– Ведь короля должны встречать лучшие из лучших, думаю, я отберу из моих людей сотен пять таких воинов.

– Вот и отлично, барон, а пока я не отказался бы от глоточка-другого вина. Говорят, оно у вас отменное.

– Окажите любезность, вы, если вам будет угодно, можете отдохнуть в замке, где вам подадут все, что вы пожелаете. Конечно, учитывая мои скромные возможности.

– Думаю, в том нет необходимости. Я нисколько не устал. Пусть подадут вино прямо сюда. Да и надеюсь, у вас, любезный барон, найдется кубок из серебра? Впрочем, оставьте, пусть принесут только вино. Я привык пить из своего кубка, который всюду вожу с собой. Он из прекраснейшего, чистейшего серебра, добытого в горах Асании. Вам, должно быть, известны чудодейственные свойства тамошнего серебра? Нет? Ну, как же, кубок, вылитый из такого серебра, имеет множество весьма полезных свойств, например, он распознает любой яд, причем мгновенно. Вам нужно непременно прикупить себе такой же. В наше неспокойное время такая предосторожность совсем нелишняя. Впрочем, стоит такая красота совсем уж недешево.

– Благодарю за ценный совет, принц Аркадиас, – еле сдерживаясь, ответил барон. – Я приму его к сведению. А сейчас прошу простить меня, я должен идти.

Кивнув головой, вместо того чтоб поклониться, барон вскочил на коня и, яростно пришпорив несчастного скакуна, буквально влетел в ворота замка.

– Ну, что вы об этом скажете, дорогой Саркарий? – игнорируя поведение барона, спросил капитана Аркадиас. – Ну, разве можно так издеваться над благородным животным? Да и людей своих едва не посшибал.

– Да, скотину жалко, – кивнул капитан. – Несчастное создание. И угораздило же ему оказаться под таким седоком.

– Совершенно с вами согласен, капитан, – серьезно произнес Аркадиас. – Но, возможно, провидение даст ему шанс избавиться от столь незавидной и незаслуженной участи.

– Я только на это и надеюсь. Клянусь богами, я от души порадуюсь за него. Но, возможно, кто-то, какой-нибудь сердобольный рыцарь, возьмет на себя роль провидения?

– Это было бы весьма кстати, – кивнул Аркадиас. – Такой человек, безусловно, заслужил бы признательность и благодарность скакуна… да и мою тоже. Ты посмотри, капитан, какой замок отстроил себе наш барон, – въезжая в ворота, задумчиво бросил Аркадиас, меняя тему. – Не каждый лорд в королевстве может похвастаться таким. Ну и где же обещанное нам вино?

Лес друидов

Лин и Гарк

– Лин, ты же только пришел и опять уходишь? Эх, не доведут тебя до добра все эти магические штучки. Ну, зачем тебе все это? Другое дело хороший клинок… ну, что ты опять улыбаешься? Ты вот когда в последний раз брал в руки меч? И не упомнишь ведь. Нет, ну за что мне все это? – сокрушенно качая головой, произнес Гарк.

Лин не стал говорить Гарку, что ему предстояло пройти непростое посвящение. Не стал он говорить ему и о том, что предстоящее испытание может стоить ему жизни. Чего доброго, стареющий рыцарь последует за ним к священному древу мудрости. И если вдруг что-то пойдет не так, Гарка будет не удержать. Он со своим мечом может натворить с горя много бед, прежде чем его остановит магия друидов. Впрочем, он уже привык к ворчанию своего наставника. Хотя справедливости ради нужно было признать, что годы отнюдь не лишили Гарка былой силы. Тому подтверждением была огромная шкура горного медведя, из которой Гарк смастерил два плаща, для себя и, конечно же, для Лина. Правда, в той схватке медведь сильно помял бравого рыцаря, и друидам-целителям пришлось немало потрудиться, чтоб залечить его раны. Рыцарь ругался и пытался отмахиваться от отваров и повязок с лечебной мазью, но Лин был непреклонен. В конце концов Гарк сдавался и позволял перевязать свои раны друидам. Словом, Лин не позавидовал бы тому, кто по своей глупости встал бы на пути его наставника. Несмотря на свои раны, могучий Гарк был в прекрасной форме, которую на протяжении многих лет поддерживал ежедневными тренировками. А когда Лин стал более-менее твердо стоять на ногах, он взялся и за его обучение. Лин вновь улыбнулся, вспоминая те дни, когда Гарк решил, что пришла пора ему, Лину, научиться держать в руках меч. Ох, что это были за дни… С рассветом подъем, затем бегом к ключу, умыться и бегом обратно, легкий завтрак и до обеда сплошные тренировки. Но прежде чем сесть за стол, нужно было вновь пробежаться до ключа, обмыться и все так же бегом обратно. А после обеда они сидели у костра, и Гарк рассказывал Лину о легендарных героях былых времен и о подвигах, которые они совершали. Словом, он обучил Лина всему тому, что, по его мнению, должен знать и уметь каждый уважающий себя юноша. И в целом преуспел в этом. Гарк закалил тело Лина, научил его подавлять в себе страх, укрепил его волю и дух. Вряд ли кто-нибудь другой сделал бы для Лина больше и лучше, чем это сделал рыцарь Гарк. Лин знал это, и хотя называл Гарка дядюшкой, на самом деле любил его как родного отца.

– Ты зря сердишься, дядюшка Гарк. Я помню все, чему ты меня обучил. Но пойми, меня ждут. Я же говорил тебе о посвящении, и вот сегодня этот день настал, к тому же, я думаю, все это не займет много времени. Священное древо друидов…

– Да слышал я уже про твое дерево. Нет, никогда я не пойму этих друидов. Ну, скажи во имя богов, как можно поклоняться простому дереву…

– Но…

– Не перебивай. Хорошо, пусть не простому, пусть не совсем простому, пусть даже древнему. Но согласись, то, что оно до сих пор не сгнило и не рухнуло, не делает его священным. И, что бы ты мне ни говорил, иначе я думать не стану. Ясно?

– Ты вот высмеиваешь друидов, а ведь они не раз помогали тебе, пусть даже ты и не просил их об этом, но сути ведь это не меняет. Не говоря уж о том, что однажды они спасли твою ногу. Ты ведь мог стать калекой на всю жизнь. А они пришли сюда, вылечили тебя. Пусть ты все еще хромаешь, но ты все же ходишь на своих двоих. Да ты ведь сам мне рассказывал об этом. Их магия – это магия самой жизни, и поклоняются они не только священному древу, но и богине Гарине. Что в сущности одно и то же. Гарина – богиня всего живого во всем мире. И пока священное древо стоит, баланс между злом и добром не будет нарушен.

– Можно подумать, что кроме богини Гарины других богов и нет вовсе, – буркнул в ответ Гарк.

Впрочем, его голос уже потерял былую уверенность, и возражал он теперь лишь из упрямства, хотя в глубине души признавал правоту Лина.

– Есть, но, как видишь, они мало чем помогают нам, смертным, хотя… Знаешь, я все чаще прихожу к мысли о том, что, чем реже боги вмешиваются в дела смертных, тем лучше, прежде всего для самих смертных.

– А ты повзрослел, – вдруг совершенно иным тоном произнес Гарк, при этом голос его предательски дрогнул. – А я и не заметил, когда это произошло. А что касается моей ноги, то тут спору нет, твоя правда. Да только что ты можешь знать об этом? Когда я получил эту рану, ты разве что только и мог есть да испражняться. Лежал в траве и голосил на весь лес, пока я тебя не нашел, да и после орал. Потом явился Дамир, он разрешил мне остаться в лесу и воспитывать тебя. А лекари занялись моей раной, но прежде накормили тебя, спасу от твоего крика иного не было. Все так и было. Да-а. Вредный ты был малыш, я тебе скажу, все по-своему норовил сделать. Да что там говорить, ты и по сей день таков. Ведь, кажется, совсем еще недавно ты только и знал, что хныкал, когда расшибал коленку или когда просил оставить щенка волкара. А теперь… Дела…

Но тут же, словно устыдившись минутной слабости, сменил тему.

– Кстати, как хочешь, а с Хрустом что-то надо делать, – ворчливо произнес Гарк.

– А что с ним? – обеспокоенно произнес Лин. – И кстати, где он? Я его со вчерашнего вечера не видел.

– Где-где? – все тем же ворчливым голосом ответил Гарк. – В лесу, конечно, где ж еще. Может, самка в округе появилась, а что, вполне может быть. Ведь откуда-то он все-таки взялся. Не мог же он с неба сюда явиться. А может, просто скучает, кто знает. Тебя ведь с утра и до вечера не бывает, а с собой ты его никогда не берешь. У тебя ведь дела. Только он, чтоб ты знал, всю живность на два дня пути отсюда распугал. Хорошо, еще сам что-нибудь да глядишь и притащит. А иначе и не знаю, как бы я управился. С моей ногой особо-то не разгуляешься. Эх, мне б коня да в жаркую сечу, – мечтательно произнес он.

– Опять? Ты же знаешь, Дамир не любит подобные слова, – укоризненно произнес Лин. – Чего хорошего в том, что ты станешь убивать себе подобных?

– Много ты понимаешь, мальчишка, – отрезал Гарк. – Еще ни разу в моей жизни мой клинок не был обагрен кровью невиновного. Как ты собираешься защищать себя и своих близких, не лишая врага жизни? Уж он, ты мне поверь, не станет медлить или раздумывать над священностью этой самой жизни. Один взмах, и все, твоя голова катится по земле, и нет больше мальчишки, вздумавшего поучать старших.

Лин лишь покачал головой в ответ. По своему опыту он знал, что если Гарк завел старую песню, то переубедить его не сможет никто.

– Хорошо, когда вернусь, я поговорю с Хрустом.

– Поговорит, видите ли, он, – ворчливо произнес Гарк. – Хруст, если ты забыл, – волкар, другими словами – зверь. Ты что ж, всерьез считаешь, что он понимает человеческую речь?

– Хруст понимает, – серьезно ответил Лин. – И даже больше, чем ты можешь представить, разве что не говорит.

– Да? Наверное, странно, что я не удивлен? Может, потому, что он и не должен уметь говорить, – язвительно хмыкнул Гарк.

– Это как тебе будет угодно, дядюшка Гарк. Раве могу я спорить с мудрым наставником? А теперь я должен идти, мне и вправду уже пора.

Посвящение

Как только Лин переступил невидимые границы священной рощи, он услышал протяжное пение жрецов-друидов, взывающих к мудрости великого древа. Пение друидов завораживало, и Лин почувствовал, как по его телу прокатилась теплая волна умиротворения. Он почти на месте, и его ждут. Жрецы и старейшины великого народа друидов ждут его, они проведут обряд очищения, после чего придет черед и самого посвящения. Таинство, в котором он, Лин, предстанет пред великим мудрым древом, с того мгновения жизнь, а возможно, и смерть Лина будут зависеть только от чистоты души и помыслов его. Ступив на поляну, Лин замер, мельком бросив взгляд на жрецов и старейшин. Лин со смешанным чувством восхищения и трепета остановил свой взгляд на великом древе. Он никогда раньше не видел святая святых народа друидов. Священная роща была закрыта для него, даже лесной зверь обходил ее стороной, и вот он, Лин, здесь.

– Во имя милосердной Гарины, он воистину исполин среди деревьев, – прошептал, благоговея, Лин.

И две дюжины человек, сцепившись руками, не смогли б обхватить ствол отца дерева.

– Зачем ты пришел в священную рощу, человек? – раздался суровый голос верховного жреца Дамира.

– Я пришел в священную рощу, дабы познать мудрость Отца Древа, верховный жрец! – торжественно произнес в ответ Лин.

– А ведомо ли тебе, что лишь друид, почитающий законы великой богини Гарины, имеет право предстать пред советом жрецов и старейшин народа друидов?

– Ведомо, о верховный жрец. Но я был принят и воспитан народом друидов с младенчества, я принял законы великой богини Гарины и жил по ним все годы до сегодняшнего дня. Я друид, пусть и не по рождению. Народ друидов – мой народ.

– Ты сказал, и мы услышали, пусть отец древа решит, достоин ли ты познать мудрость его и получить благословление нашей богини. Теперь подойди к нам и предстань перед старейшинами, они совершат последние приготовления и облачат тебя в одеяния страждущего. Но помни, если отец древа узрит в тебе зло, ты умрешь. И в том будет и наша вина, пройдут годы, возможно, десятилетия, прежде чем отец древа ответит нам на наши молитвы. У тебя еще есть возможность отказаться и покинуть священную рощу, мы поймем.

– Я не изменю своего решения, о, верховный жрец, – твердо ответил Лин. – В моем сердце нет зла, я не жажду власти или могущества. Я лишь хочу получить ответы.

– Ответы? Что ты хочешь знать?

– Кто я? И как попал в лес богини Гарины?

– Кто ты? Но ты сам ответил на этот вопрос. Ты друид.

– По духу да. Но, тем не менее, кто я? И почему я оказался здесь?

– Что ж, возможно, ты сможешь получить ответы, – выдохнул Дамир. – Теперь ступай, старейшины ждут.

Пение жрецов усилилось, когда Лин подошел к старейшинам народа друидов. Те, не говоря ни слова, знаками велели ему раздеться, после чего надели на него серо-коричневый балахон, затем один из старейшин подошел к Лину, держа в руках глиняную миску, наполовину заполненную вязкой и маслянистой, как показалось Лину, массой. Осторожно обмакнув в нее свой палец, он несколько раз провел им по лицу Лина. За ним то же самое повторили и остальные старейшины.

«Руны посвящения, – мелькнуло в голове Лина. – Вот и началось».

Пение жрецов смолкло, и вновь раздался голос Дамира:

– О, Отец Древа, внемли нам, сегодня день страждущего, мы приняли его как сына и как сына нашего воспитали. Он принял решение пройти посвящение, а мы не видим причины отказать ему в этом. О, Отец Вечного леса, в твоей власти жизнь его и смерть, как и каждого из нас, если изменим мы законам нашей богини. Пусть он увидит мир твоими очами, а ты его. Отвори лоно свое и позволь страждущему войти в него, о Отец Древа.

– Рахха о Нджаахим Сурраахим, – воскликнули жрецы.

– Рахха о Нджаахим Сурраахим, – вторили им старейшины.

– Рахха о Нджаахим Сурраахим, – незаметно для себя стал повторять за ними Лин.

Вдруг раздался глухой и низкий гул, земля затряслась и пошла волнами. С трудом удержавшись на ногах, Лин обернулся, все жрецы и старейшины, за исключением верховного жреца Дамира, пали ниц перед Отцом Древа, при этом не переставая выкрикивать заклинания.

– О, Отец Древа, ты услышал наши молитвы, – кричал Дамир. – Будь милосерден к страждущему, он ждет твоей воли.

Вновь раздался гул, затем с треском и скрежетом огромный ствол Отца Древа раскрылся.

– Ступай, страждущий, Отец Древа ждет. Ступай, да пребудет с тобой свет богини Гарины и милосердие Отца Древа. Ступай, да одарит тебя Отец Древа мудростью своей и силой.

Лин мельком глянул на верховного жреца, кивнул и направился к Отцу Древа. Его немного трясло, но отнюдь не от страха, скорее от волнения и трепета. Подойдя ко входу, он выдохнул и смело шагнул вперед, вновь раздался треск и скрежет. Отец Древа принял Лина в лоно свое.

– Барклай, отбери пять сотен воинов и поставь над ними одного из наших капитанов, – рявкнул Жигаро.

Барон, словно пойманный лев, метался из стороны в сторону по залу своего замка. Гнев, обуявший Жигаро, словно железными клещами душил его, не давая вдохнуть полной грудью, мешая дышать. В ярости он разнес в щепки стул, некстати попавшийся на пути, затем окинул зал горящим от бешенства взглядом, с шипением выдохнул и плюхнулся в кресло. Впрочем, то, на чем сидел барон, креслом можно было бы назвать с большой натяжкой. Огромное, обитое дорогим асанинским бархатом, обрамленное золотом и драгоценными камнями, оно скорее напоминало трон, чем, по сути, и являлось. Барон любил восседать на нем, верша суд и издавая указы, словно и впрямь был королем и вершителем судеб своих подданных.

– Грязный ублюдок, – прорычал Жигаро. – Барклай! Наконец-то, где тебя носит? Ты мне нужен.

– Я выполнял ваш приказ, господин, – невозмутимо ответил тот.

Барклай уже давно привык к подобным вспышкам гнева своего господина, а потому прекрасно знал, как себя вести в такой ситуации.

– Ты отобрал людей?

– Я поручил это сделать Ашуру. Он знает своих людей и выполнит все как надо.

– Ты поручил! Нет, я тебе приказал отобрать людей, тебе, а не Ашуру, – брызгая слюной, взревел Жигаро.

– Так и есть, мой господин, – смиренно склонив голову, ответил тот. – Но я полагал, что буду вам нужнее здесь. Но, если господину угодно, я тут же…

– Ладно-ладно, останься, – махнул рукой барон. – Ты и впрямь больше нужен мне здесь. А Ашур пусть отбирает людей. Скажи лучше, как мне поступить ныне? Отправиться встречать короля вместе с Аркадиасом или отправить с ним того же Ашура?

– Думаю, вам лучше будет остаться, – не задумываясь, ответил Барклай. – А с принцем Аркадиасом могу отправиться и я.

– Нет, об этом не может быть и речи, – отмахнулся барон. – Ты нужен мне здесь. Пусть с принцем отправляется Ашур, это решено.

– Как будет угодно, мой господин, – эхом откликнулся Барклай.

– Прекрати, слышишь? Мне нужен совет, а не тупое согласие, – устало отмахнулся барон.

– Ну, вариантов у нас и впрямь немного. С одной стороны, вы просто обязаны отправиться с принцем Аркадиасом встречать короля. Тем более, что он сам предложил вам это. Но с другой стороны, вы ведь можете и отказаться. И тому у вас есть пусть одна, но зато очень веская причина: состояние наследного принца. Вы можете объяснить свой отказ исключительно заботой о здоровье кронпринца. И тут уж совсем не важно, лгут принцы или нет. К тому же наших… ваших воинов в два раза больше будет как в замке, так и с Аркадиасом. А Ашуру можно будет наказать, чтоб был настороже, дабы не дать захватить себя врасплох. Ну а в случае чего пусть пленит Аркадиаса, да и его людей тоже. Впрочем, с его людьми, господин, думаю, можно не церемониться. Но принц должен остаться невредим или, во всяком случае, почти невредим. Не исключено, что в ваших руках могут оказаться сразу два принца Брендании. Когда раскроется их обман, они сами будут молить вас не поднимать скандала.

– Так и поступим, – усмехнулся Жигаро, довольно потирая руки от предвкушения грядущего триумфа над принцами. – Отлично, дорогой Барклай, отлично придумано.

Но тут его взгляд упал на испачканные сапоги. Нахмурившись, Жигаро мрачно произнес:

– Я, уж поверь мне, выставлю наследному принцу полный счет за все, да и принцу Аркадиасу тоже. А пока крикни там кого-нибудь, пусть подадут мне другие сапоги. А эти почистить, да так, чтоб и следа от высокородной блевотины не осталось. Да заодно посмотри, как Ашур выполнил мой приказ. Все, ступай.

Барклай молча кивнул и удалился, оставив барона, как ему казалось, в весьма хорошем расположении духа.

Но от недавнего воодушевления барона не осталось и следа, как только Барклай скрылся за дверью. Жигаро о чем-то сосредоточенно размышлял, затем встал и направился в глубину зала. Подойдя к стене, он резко обернулся и бросил взгляд на двери. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, барон надавил на едва заметное углубление в стене. Раздался характерный щелчок, и часть стены ушла внутрь. Барон вновь обернулся, затем снял со стены один из факелов и скрылся в проеме, а часть стены вновь встала на место. Но если б Жигаро знал, что произойдет дальше, то убедился бы, что его тайное убежище больше не является тайной. Во всяком случае, еще для одного человека. Барклай, а это был именно он, осторожно выглянул из-за двери и, убедившись в том, что барона нет, метнулся к стене.

– Нет уж, барон, я не буду ждать и узнаю все сейчас, – пробормотал он, разглядывая стену. – Так, и как мы отпираемся? Ага, кажется, во-о-от так.

Он обнаружил углубление и не без труда надавил на него. Стена вновь отошла, освобождая проход в черную неизвестность.

– Да, факел там будет нелишним, – пробормотал он, снимая еще один со стены. – Только нужно будет не забыть поставить его на место. Не стоит давать раньше времени повод барону для сомнений. – После чего шагнул в проем.

Жигаро вернулся в зал тем же путем, тем самым впервые нарушив собственное же правило. Во дворце имелось несколько потайных дверей, известных только ему одному, и все вели в подземелье. Единственные, кто мог бы рассказать о них, были сами строители. Но их останки давно уже истлели в одном из многочисленных коридоров подземелья. Таким образом, барон, как ему казалось, надежно сохранил тайну своего дворца, ведь мертвые никому и ничего выдать не смогут. Оглядевшись, он вставил факел на место и, облегченно вздохнув, направился к трону, но тут он увидел сапоги. «Так, и как это понимать? Барклай был здесь в мое отсутствие и, не найдя меня, просто оставил их здесь? Странно и совсем не похоже на него. Впрочем, не суть, мало ли куда я мог отойти. Если, конечно, он не… Что ж, тогда мне будет весьма жаль потерять такого смышленого слугу. Особенно если слуга слишком уж смышлен и чрезмерно любопытен. Но об этом после», – хмыкнул он про себя, после чего принялся переобуваться.

– Что-то не торопится барон Жигаро, – недовольным тоном произнес Аркадиас. – В отличие от его людей, им явно не терпится увидеть вновь короля. Смотри, Саркарий, какие молодцы, все как один высокие, статные, крепкие, видно, бойцы.

– Посмотрим, – меланхолично ответил капитан.

– Но-но, капитан. Ты смотри там! Нам резня не нужна. Во всяком случае, нужно сделать все, чтоб этого не произошло, – тихим голосом предупредил того Аркадиас.

– Так и будет, мой принц, – коротко ответил Саркарий. – Ваш приказ, мое выполнение.

– К нам спешит маг Зинар, мой принц, – заметив одного из советников принца, сообщил капитан.

– Хм, интересно, что могло такого случиться, чтоб он оставил принца на одного Патриса. Что произошло? – нарочито громко спросил Аркадиас. – Почему ты оставил наследного принца?

– Я лишь выполняю его волю, – смиренно склонив голову, ответил тот и чуть тише добавил: – Принц желает знать, как все прошло?

– Все идет по плану, – так же шепотом ответил Аркадиас. – Пусть… – но тут он заметил приближавшегося Барклая и уже другим тоном продолжил: – Пусть его высочество наследный принц не беспокоится. Барон с радостью принял наше предложение, а потому отправляется с нами и с пятью сотнями своих воинов встречать короля.

– Не совсем так, ваше высочество, – низко поклонившись, произнес Барклай. – Барон вынужден остаться, вместо него с вами отправится один из лучших наших капитанов. Уверяю вас, барон просто в отчаянье, ведь встречать короля после славной победы в составе почетного эскорта – это такая честь. Но, увы, барон вынужден лишить себя этой чести, он очень переживает за здоровье наследного принца. А потому считает, что не вправе оставлять его здесь одного. А впрочем, вот и он сам. Думаю, барон Жигаро и сам вам все объяснит. С вашего позволения, мой принц, я должен идти. Есть некоторые распоряжения, которые я должен по поручению моего господина передать капитану Ашуру.

Барклай быстрым шагом направился навстречу барону.

– Я сообщил принцу о том, что вы не можете отправиться вместе с ним, – прошептал Барклай. – Сошлитесь на недомогание наследного принца и на ваш долг, который обязывает вас находиться в замке, пока кронпринцу нездоровится.

– Хорошо. Ты передал все, что нужно Ашуру?

– Нет. Но как раз направляюсь к нему.

– Сделай все, как условились, и скорей возвращайся.

Барклай молча поклонился и отправился выполнять данное ему поручение.