Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! Славачевская Юлия
— Подожди, милочка, — остановила она меня. — Я еще не закончила! Но, помимо этого достоинства, у тебя сплошные недостатки. Как то: неумение вести себя в обществе, незнание манер, полное отсутствие вкуса, довольно заурядная внешность…
— То есть надо бы хуже… но некуда, — абсолютно серьезно кивнула я. Подпустила во взор лукавства. — Я подлежу восстановлению, или так оставим?
Графиня опять попыталась строить из себя неприступную аристократку, но любопытство взяло свое. Наклонившись ко мне, графиня Дальвинг шепотом спросила:
— Лучше скажи мне, какие отношения связывают тебя и этого молодого человека? — Кивнула на Грэга.
— Никакие, — абсолютно честно ответила я, намеренно пропустив красноречивое словечко «уже», поскольку не желала вдаваться в унизительные и обидные подробности.
— Почему-то мне в это не верится, — сощурилась графиня. И я поняла, кто научил барона искусству ведения допроса. Еще до пыток не дошло, а уже мороз по коже!
— Ваше полное право — верить или нет, — спокойно ответила я, глядя на нее кристально честными, незамутненными глазами.
— Ну хорошо! — Лоретта хлопнула веером по ладони, затянутой в перчатку. — Не хочешь — не говори. Пока.
Ой, спасибо! Значит, пока пытать не будут. Видимо, испанский сапог и дыба в удаленном доступе. Хоть в чем-то повезло!
— Хочу сразу выяснить одну вещь, — напирала леди Дальвинг. — Спящая в горах — легендарная личность в нашем мире. Но на данный момент вы до этой личности недотягиваете, хотя ею и являетесь. Вот такой парадокс.
— Вы меня весьма утешили, ваша светлость, — не удержалась я от шпильки. — Теперь буду спать крепко и спокойно — меня не найдут!
— А ты хочешь славы, девочка? — вперила в меня орлиный взор тетушка. — Это вполне возможно, но крайне неразумно…
Я отрицательно замотала головой, стискивая руки на коленях и комкая подол. Усилием воли преодолела несвойственную мне робость, выпрямилась и, блестя глазами, ответила:
— Во-первых, госпожа графиня, двести лет — срок отнюдь не детский. Так что не девочка, увы… Во-вторых — мне и так неплохо! Никогда не любила публичность.
— Приятно слышать, — подобрела мадам Лоретта, ерзая на походной скамье-диване. Через минуту возобновила допрос с пристрастием: — А что думает по этому поводу Грэг? Собирается ли он представить вас своему наставнику, господину гер Силиоту?
— Он на этом настаивал, ваша светлость, — призналась я. — Но я своего согласия на то не давала. — Скромно умолчав, но что же именно давала.
— Это… — начала фразу Лоретта, но не успела ничего сказать по причине резко остановившейся кареты и криков снаружи.
Нас сбросило с сидений. Мою ногу свело судорогой, и я невольно застонала.
— Саша, — всунулся в окно Грэг. — Сиди тут и не вылазь! Здесь опасно. И вы, леди, тоже! — Загородил окно, доставая оружие.
— Странное поведение для отношений, характеризующихся «ничего», — задумчиво пробормотала графиня, приводя себя в порядок.
В другом окошке замаячил гайдук и проорал:
— Нападение! Звери! — И убрался, тоже закрывая собою окно.
Горничные визжали, гайдуки орали… Слышался топот…
— Ничего не понимаю, — призналась тетушка, проявляя признаки слабого беспокойства. — Какие звери? Теперь так называют нападения разбойников?
Я прислушалась и за криками людей услышала звериный рев.
— Кажется, я понимаю… — начала я, но тут раздался звук выстрела. — НЕТ! — заорала, рванув на себя дверцу. Угу, счас! Я обалдело уставилась на дверь, соображая, как вырваться наружу. Никакой таблички и инструкции на ней не висело.
— Как это открывается? — обратилась я к ошалевшей графине.
— Наружу, — машинально ответила та. Видимо, до ее светлости что-то дошло. В глазах графини мелькнул ужас. Взбунтовавшись, леди Дальвинг вцепилась в меня, как в последнюю надежду отечества. — С ума сошла! Куда ты идешь?
— С ума я сошла, когда подписалась у вас Спящей работать! — прошипела я, вытягивая подол из загребущих рук «тети». — А на дороге сидят последствия моего сумасшествия! — И вывалилась наружу, от всей души наподдав под задницу ученику мага, который перекрыл собой подходы к дверце с моей стороны.
Грэг, не ожидавший подобной подлянки, покачнулся, но, быстро восстановив равновесие, повернулся ко мне и заорал:
— Спятила?! Я кому сказал — СИДЕТЬ ВНУТРИ!
Он потянулся ко мне, пытаясь затолкать в карету. Краем глаза я успела рассмотреть понимающую усмешку графини. Стало еще противней.
— Мы не знакомы! — холодно отчеканила я, одновременно пиная мерзкого бабника в голень. Сказала громче: — И меня там ждут!
Маг от такого изощренного женского коварства даже руки тянуть ко мне перестал и замолк. Наверное, собирался с одинокими извилистыми мыслями. Только неотрывно смотрел в мою сторону. У меня была для него пренеприятная новость — сегодня выходной, и к нему в палатку ночью никто не придет! Но я не стала тянуть время и двинула на выручку истребляемому зверью.
Кстати, звери сами за себя постоять тоже умели. Парочка лосей уже взяла на абордаж толпу гайдуков и зажала, угрожая копытами и рогами. Еще двух притиснули медведи. Колония бобров показывала малышне, как нужно правильно грызть сапоги, когда предмет заточки зубов держит за шиворот рысь. Белки вносили свою лепту шишками…
Под этим обстрелом я ворвалась в гущу событий и рявкнула со всей силы:
— А ну всем стоять!
Наступила блаженная тишина. И люди и звери замерли, стараясь не дышать.
— Это вы что тут устроили? — уперла я руки в бока. — Это кто вам дал санкцию на подобные сборища?
Рысь мягко рыкнула, показывая свое раскаяние. Выплюнула брезгливо воротник охранника, подвинула лапой замершего от шока мужика и подошла потереться об мои ноги.
Я машинально погладила холку большой кошки, вызвав у той громкое мурлыканье, и продолжила разборки, обращаясь непосредственно к медведям:
— Кто вам разрешил тискать посторонних мужиков? Вам медведиц мало?
Медведи застеснялись и отодвинули гайдуков на расстояние вытянутой лапы.
— Нечего всякое непонятное в рот тащить! — выговорила бобрам, и мне отдали прилично пожеванный сапог, а носки всучили енотам-полоскунам. Те не взяли. Зажали лапками носы и показали, что это они стирать будут только в противогазах.
— Саша! — подскочил ко мне очухавшийся Грэг. — Марш в карету! Это опасно!
Я смерила подлого предателя холодным взглядом с головы до ног, указала на него пальчиком и радостно скомандовала белкам:
— Девочки, огонь! Пли!
Не знаю, может, там были среди них и мальчики, я не разбираюсь… но в любом случае — все, как одна, белки произвели слаженный залп шишками под барабанную дробь зайцев и отсчет кукушки. И — да! Поскольку мишень была большая, то долетело все!
— За что? — заорал оскорбленный в лучших чувствах маг, уворачиваясь от шишек и прячась за карету.
— За все! — честно ответила я и дала знак лосям.
Те та-а-ак оторвались! Гоняли его как Сидорову козу вокруг кареты. Грэг, правда, попытался залезть на облучок, но за этим зорко следили птицы и отбивали все атаки.
— Прекрати, ненормальная! — завопил он на бог знает каком круге. — Что тебя так злит? Все было по согласию!
Мое лицо залило краской, а душа срочно запросила базуку или гранатомет.
— Охолонись! — взвизгнула я, злясь еще больше.
Пошел дождик. Стало мокро.
— Блин! — выругалась жертва иномирной магии. — Мало мне неприятностей, еще и погода мерзкая! Хочу солнце!
Дождик прекратился.
Люди отмерли и стали от меня поспешно отодвигаться. Зато звери придвинулись поближе. Пришлось прочитать лекцию:
— Значит, так! Все хорошо в меру! Меня можно любить платонически, можно — мысленно, а лучше всего на дальнем расстоянии!
Зверье скуксилось и понурило головы. Мне стало немного стыдно.
— Ладно, обожайте, как можете, только людей не пугайте и себя не травмируйте!
Со мной радостно согласились все, кроме Грэга. Ему было некогда. Угу. Его птички так пометили, что личный конь не признавал. Отказывался от знакомства напрочь.
Я попрощалась с нападавшими, погладила до кого дотянулась, помахала тем, до кого не смогла, и, пригрозив отлучить от своей персоны за внезапные приступы чувств, разогнала мохнатую шайку, как тот лесник из анекдота.
Звери разбежались. Вскоре на дороге остались только люди и я.
Гайдуки приводили себя в порядок, подбирали потерянное оружие и опасливо косились в мою сторону. Грэг вообще исчез в кустиках и появился минут через пять после магического всплеска — чистый и сухой, бросив на меня странный взгляд.
Я расшифровать сие послание не смогла. Пожала плечами и отправилась к карете, возле которой меня ожидала графиня.
— Простите за задержку, ваша светлость, — манерно присела я. Победно ухмыльнулась. — Разгоняла демонстрацию.
— Залезайте, Александра, — тихо, с нескрываемым уважением сказала мне Лоретта. И тут же: — Нам нужно поговорить.
— Если вы о зверях, графиня, — отбрила я пронырливую леди Дальвинг, — то я сама не знаю — что, почему и как. Просто это происходит, и все.
— Тогда мы побеседуем на другие темы, — недобро заверила меня тетя барона, забираясь за мной в карету и усаживаясь напротив. Подсластила пилюлю: — Нужно сказать, я изменила свое мнение о вас, Александра. Вы небезнадежны.
Переходить к пилюлям не хотелось. Уж больно после страстной ночи и ненормального утра я не в настроении. С таких перепадов рехнуться можно. Лучше уж перепить и страдать с бодуна!
— Вот спасибо! — Я уже даже не старалась проявлять вежливость — слишком устала. — Простите великодушно, но я хотела бы подремать. — И, не дожидаясь ответа, улеглась на скамейку, закрывая глаза.
Сон пришел сразу. В нем вальсировал с медведем Грэг под аккомпанемент волков, а белки осыпали танцующих скорлупой от орехов…
ГЛАВА 15
— Надень это.
— Я это вчера надевал!
— Это все еще модно. Одевайся!
Телесериал «Два с половиной человека»
— Александра, проснитесь! — вырвал меня из приятного забытья скрипучий голос графини.
На самом, понимаешь, интересном и пикантном месте. Только-только мохнатая медведица-гризли с розовым бантиком на шее закончила обучать ученика мага музыке посредством топтания на его ушах. Я так хотела досмотреть — за что же следующее она примется!
— Александра! — повысила голос Лоретта. Ее тошнотворная жизнерадостность сопровождалась тычками в бок и спину. — Прекратите вульгарно дрыхнуть!
— Станция Березай — кто приехал, вылезай? — надрывно кряхтя, уселась я вертикально и глянула на надутую тетю заспанными глазенками.
— Это Трузи! — процедила графиня, тыча в окно веером. — Мы почти прибыли.
— Послушайте, — пригладила я вставшие дыбом волосы. — Тут белье проводнику сдавать надо? За чай рассчитываться?..
— Не понимаю! — недоуменно нахмурилась тетя.
— Значит, не надо, — удовлетворенно заметила я себе. И тут же без перехода вызверилась на личную террористку в юбках: — Так какого, простите, хрена вы меня разбудили когда «почти», а не «уже»?
Графиня, по-моему, от моей стремительной контратаки даже слегка обалдела и временно потеряла способность к сопротивлению. Жаль, ненадолго.
— Благородные дамы не используют такие выражения! — чопорно произнесла графиня, но мысленно записала. Чтобы потом приводить пример чего нельзя использовать. — У вас абсолютно отсутствуют манеры!
— И что? — вытаращилась я на нее. — Мне теперь не жить?
— Это возмутительно! — отрезала Лоретта. — Замолчите и подумайте над своим поведением!
Я спорить не стала. Просто подвинулась к окну и показала Грэгу, все еще скакавшему рядом, согнутый крючком пальчик. Маг расцвел лицом и нагнулся ко мне:
— Выспалась?
— Ага! — кивнула я довольно. Посмотрела в его предательские серые глаза, и в моих зажегся ответный темный огонь джихада. — А теперь сгинь с моего обзора! Я буду смотреть Первый канал вперемешку с «Дискавери»!
— Грубиянка! — прошипел возмущенный Грэг, раздувая крылья носа. Он временно снял потрескавшуюся кожаную маску, которую надел вскоре после нападения зверей. Видимо, решил освежить лицо.
— Подлец! — не осталась я в долгу. А уж презрения во мне бурлило столько… можно утопить небольшой город.
Так славно поговорили… зарядили друг друга оптимизмом. Раздали пряников… Все как у нормальных людей.
За окном панораму «В мире животных» сменила «Фазенда», и сейчас я разглядывала утопающие в цветах глинобитные домишки, оштукатуренные от темно-серого до белого оттенка. Плодовые деревья дразнили набухшими бутонами и намекали на обильное цветение. Кое-где, правда, уже распустились и цветы, окутывая нежным розоватым или белым облачком кроны.
Ветер игриво бросил мне в лицо пригоршню смешанных лепестков. Я поймала несколько и, смеясь, сжала в ладонях, поднеся к лицу и вдыхая непередаваемый аромат свежести и меда.
— Какое плебейство! — фыркнула графиня, поводя плечиком. По старой привычке попыталась унизить: — Просто крестьянка на выгуле!
— А вы — аристократка в загуле! — парировала я, дрожа от гнева. А пусть не думает, что ей тут медом намазано! И жертва дворянского гонора сделала еще один, ответный выпад: — Кому как повезет!
— Надевайте! — поджала графиня губы и подпихнула мне плащ мышиного цвета из плотного шелка.
— Маскироваться будем на местности? — удивилась я. — И чтоб никто не догадался, что мы пришли и взяли штурмом?
— Вы невыносимы! — фыркнула Лоретта. — Над вашими манерами придется еще долго и упорно работать.
— Увы. Я плохо поддаюсь дрессировке, — честно поделилась я с ней. — Только за весомый стимул или хорошее вознаграждение.
Тетя меня полностью проигнорировала и начала бурчать похлеще моего начальника отдела Осипа Аполлоновича после корпоративчика тет-а-тет с бухгалтерией. Всей. После подсчета убытков и зализывания ран, нанесенных родной женой в попытках вернуть неверного к домашнему очагу сковородкой и мухобойкой.
— Вы должны гордиться! Вам разрешили пользоваться побочным именем нашей ветви — гер Мориз! — бубнила графиня, щелкая веером. — Потому что ваша настоящая фамилия почти созвучна! Мороз — Мориз!
— И потому что она побочная, — ядовито поддакнула свежеиспеченная дворянка, упаковываясь в плащ.
— Нет! — взвизгнула Лоретта. — Она просто считается побочной, потому что Моризы вошли в нашу семью только семьдесят лет назад, когда сводная сестра моей бабушки вышла замуж за одного из них.
— Ого! — округлила я глаза. — А сколько нужно лет, чтобы стать постоянной ветвью? Или столько не живут?!
— Невежа! — совсем негромко буркнула графиня. — После того как семья Мориз породнилась с нашей и произвела на свет дочь, они уехали в Гритар, и мы больше не общались.
— Точно-точно, — закивала я, накидывая капюшон. — Семьдесят лет пролетело так незаметно, и вы были та-ак заняты…
— Мне только… тридцать пять! — взвилась графиня.
Я еще раз окинула даму наметанным взором, мысленно убирая маскировку в виде украшений и шиньона и дополнительно стирая слой косметики. Ну что могу сказать… если ей тридцать пять, то я — Орлеанская девственница. Заметьте, даже не просто девственница — а та самая Жанна Д'Арк! Этой галоше или сорок, или хорошо за сорок. Насчет тридцати пяти она заметно погорячилась!
— У вас год за два идет? — округлила я глаза. — Простите, не знала. Теперь буду учитывать при подсчетах.
— Мы прибыли в Трузи! — сообщила мне тетя ледяным тоном, когда пришла в себя от моего нахальства. Это далось ей с трудом. — Выметайтесь!
— Аристократки так не выражаются, — наивно хлопнула я ресницами, подавая руку нарисовавшемуся около двери гайдуку.
— Выражаются! — рявкнула тетя, поддавая мне ускорение ногой пониже спины. С сожалением: — Просто делают это изящно и незаметно…
Я вывалилась из транспортного средства, смела несчастного гайдука и улеглась на него сверху.
— Саша, ты не ушиблась? — бросился ко мне Грэг. — Что произошло?
— Графиня мне показывала, как незаметно выражаются аристократки, — пыхтела на гайдуке я, пытаясь найти опору локтям и коленям. Не получалось. И то и другое постоянно соскальзывало с чужого тела и вызывало у меня ругань сквозь зубы.
Грэг почему-то решил мне помочь и поставил на ноги.
— Спасибо! — благодарно улыбнулась я, глядя в серые глаза. Вспомнила: — Мерзавец! — и наступила ему на ногу с размаха. Потом повернулась к застывшей тете и мило поинтересовалась: — Я достаточно изящно его отправила?
— Вполне, — заверила меня графиня, поправляя запыленный локон. — Только при этом не стоило валяться в грязи у всех на виду.
— То есть не на виду валяться можно? — подняла я брови.
— Конечно, — слегка скривилась тетушка. — Как вы проводите свое свободное время — ваше дело. Главное, томно и загадочно улыбайтесь и не распространяйтесь о своем хобби на публике.
— О как! — В который раз за день мои глазные яблоки стремились оказаться подальше от меня. — Типа если все шито-крыто, то и ладненько?
— Как-то так, — согласилась графиня, хватая меня за руку и утаскивая к двери, украшенной вывеской «Модная одежда. От Аврелии. Дамы, мы вас оденем!».
На вывеске, ко всему прочему, был изображен лощеный хлыщ с ножницами и портновским сантиметром, заглядывающий под юбку толстой тетке с пятью подбородками. При ближайшем рассмотрении подбородки оказались пышным жабо, а дядечка мирно подшивал подол. Вот так всегда! Посмотришь издалека — Ален Делон, а подойдешь поближе — Квазимодо!
— Даже если и просочатся какие-то слухи, то тут важно не сознаваться и лишь намекать на пикантность, — учила меня графиня, пока я пялилась на архитектуру. — Вот, например, — все знают, что герцог Шертон гер Ринтор обожает в подпитии целоваться на заднем дворе со свиньями, бегать голышом по росе, тряся всем, что еще трясется…
— Дамы, — влез в монолог Лоретты заметно поскучневший Грэг, — я вас оставлю…
В этот судьбоносный момент гайдук открыл массивную входную дверь модного ателье, утяжеленную для солидности чугунными завитушками, а коварная тетушка попыталась меня закинуть вовнутрь и отсечь от тренировочного предмета. Но я сразу не далась и начала выкручиваться, чтобы послушать, как меня оставят во второй раз. Гайдук за дверью не увидел нашей заминки и отпустил створку. Нас с графиней сплющило в сиамских близнецов.
— …! — рявкнула тетушка, распахивая дверь и прикладывая ею провинившегося слугу. — Чтоб тебя свои же…! Дармоед!
— Аристократки так себя не ведут, — ехидно напомнила я ей, когда ощупала лицо и поняла — оно еще есть!
— Здесь все свои, они привыкли! — вне всякой логики заявила тетя и силком впихнула меня в ателье. Последнее, что я услышала, куртуазное: — Присоединяйтесь к нам в гостинице вечером…
Дальше я попала в приветливые объятия милой моложавой дамы в изящном платье.
— Чем могу служить? — заученно улыбнулась женщина-блондинка, цепко ощупывая взглядом и оценивая мои возможности, социальную роль и кошелек. — Боюсь, вам будет…
— Не будет! — раздался громкий рык графини. — Аврелия, ее нужно сначала раздеть, а потом одеть во что-то приличное! Шить туалеты некогда, придется подгонять готовое.
— Мадам графиня! — обрадовалась модистка, приседая в книксене. — Как я рада вас видеть в своем скромном заведении!
— Где для провинции отнюдь не скромные цены, — не осталась в долгу тетя. — Так что? Сделаешь?
— Сейчас неудачное время, — закусила пухлую губу Аврелия. — Не так много готовых платьев осталось. Скоро новый сезон…
— Показывай что есть! — приказала Лоретта, усаживаясь в широкое кресло. — Все равно в столице закажем девушке полный гардероб!
И завертелось… Голубое платье вызвало реакцию:
— Свежая покойница. Не твой цвет. Сними!
Розовое:
— Поросенок в рюшах! Жуть! Годно только для маскарада ужасов! Сними!
Желтое с черными вставками:
— Подсолнух на заборе! Селянка, где твой пастух? Сними и выкинь! — Пауза. — Нет! Просто сними!
Не забраковали только два платья: зеленое, с мелкой вышивкой по подолу, и темно-коричневое, с бархатными вставками и квадратным вырезом.
— Упаковать и доставить в гостиницу! — приказала Лоретта. Указывая веером в гипотетическое светлое будущее: — Александра, за мной!
Где-то я уже это слышала?! Точно! Фаина Раневская в «Золушке»: «Крошки, за мной!» Какая прелесть! Крестная фея уже есть, белый конь присутствует, принц… принца можно исключить, с ним много мороки. Принцы вон даже в сказках вечно в тридесятое королевство бегают. Зачем мне спринтерский забег устраивать, когда можно и без этого чудика в женских колготках и берете спокойно прожить?
— Мы идем к Тунеру! — заявила графиня, вытаскивая меня на прицепе на улицу и волоча за собой по булыжной мостовой. — Должно же у вас быть хоть какое-то приличное белье!
— Зачем? — тормозила я. — Его под этим бронебойным нарядом все равно никто не увидит!
— Для мироощущения! — припечатала тетушка, не забывая постреливать по сторонам подведенными глазками. — Настоящая дама начинается с приличного нижнего белья!
— А я думала — с характера! — разочаровалась я в этой жизни.
— Вы не правы! — локомотивом пыхтела Лоретта, эмоционально размахивая веером из страусиных перьев. — Характер нужно прятать, а белье показывать! И тогда вы достигнете небывалых высот в обществе!
— Путь к успеху вымощен панталонами и корсетами? — открыла я рот.
— Вот еще! Глупости! — Графиня втолкнула меня в другую дверь, бдительно ткнув веером в гайдука и приказав не шевелиться. — Только намеками и обещаниями его показать! Учитесь намекать, Александра!
— Намекаю, — отозвалась я. — Очень хочу есть! Если здесь туфли из натуральной кожи, начну жевать прямо сейчас!
— Жуйте перчатки! — сунула мне Лоретта свои. — Это привлекает внимание к вашей чувственной натуре и производит впечатление воздушности!
Я представила себя с перчатками во рту, как корову с пучком травы, и поняла — действительно воздушно-придурковато!
Высокий тощий сапожник быстро подобрал мне туфли по размеру, и мы отправились дальше.
Закрутился калейдоскоп магазинов и покупок. Хорошо, что кучер подгонял каждый раз карету, а то покупки бы нас просто погребли.
У шляпника я узнала, что шляпка — это вместилище мозгов. Галантерейщик утверждал — без сумочки и зонтика дама выглядит незаконченной. Модистка по нижнему белью поразила меня сентенцией о влиянии количества кружев на умственную деятельность противоположного пола. Причем на полном серьезе.
Пока я сомневалась относительно своей умственной деятельности. Проснувшись замороженной синей птицей в пещере, до сегодняшней минуты я живу в театре абсурда. И никто не рвется объяснить мне содержание этого провального спектакля.
Восклицание тети: «Теперь в гостиницу!» — я восприняла как манну небесную. Даже хотела пасть ниц и долго восхвалять мудрость благодетельницы.
Вскоре передумала. Если я куда-то и паду, то только в пучину страсти, вызванную жгучей местью. Час расплаты близок!
ГЛАВА 16
— Бамбарбия. Киргуду.
— Что он сказал?
— Он говорит: если вы откажетесь, он вас зарэжет!
Кинофильм «Кавказская пленница»
Ресторация располагалась на втором этаже гостиницы. Небольшой зал заставлен круглыми столиками, покрытыми синими скатертями до пола. На улице стемнело, и в зале зажгли свечи. Кроме нашего столика оказались заняты еще три — за одним сидел солидный господин в очках, за вторым семья — мама, папа и сын лет пяти, за третьим — два молодых человека в кожаной потертой одежде. Последние мне показались очень странными. Загорелые лица, изрезанные тонкими ниточками шрамов, похожих на рисунок, и очень светлые волосы.
— Прекрати пялиться! — вместо приветствия вызверилась графиня, появляясь рядом. — Это неприлично!
— Кому? — мило улыбнулась я ошеломленному произошедшими во мне изменениями Грэгу.
— В первую очередь — вам, — поцеловал мне маг кончики пальцев, пока я старательно крутила из них фигу ему под носом. — Прошу к нашему столику, дорогая Александра!
— Для вас, — указала я на него веером, с трудом переводя дыхание, — я не «дорогая», не «милая» и даже не «драгоценная»!
— Это непринципиально, — заверил он меня, провожая к столу и отодвигая стул сначала для графини, потом для меня.
Я кивнула и плюхнулась юбками. И тут же мгновенно их защемила. Раздался треск.
— Катастрофа! — пробормотала я и полезла освобождать подол.
— Куда?! — заорала тетушка. — Сидеть!
— Гав! — отозвалась я из-под стола.
— Позвольте помочь? — Рядом нарисовался высокий щеголь, который встал из-за соседнего стола. — Такая красавица не должна мучиться сама. — И без особых усилий вытащил меня из партизанского «подполья».
— Безусловно, — согласилась я. — Она должна мучить остальных. Как вы думаете, у меня получается?
— Бесспорно, — с легкой лукавинкой понимающе улыбнулся блондин. — У вас все получается великолепно! — И, поклонившись, отошел к товарищу.
Грэг стравил злость «через свисток» и обратился к Лоретте:
— Дорогая графиня, я вам глубоко признателен за заботу об Александре.
— Не стоит благодарности, — тонко улыбнулась женщина бальзаковского возраста (что меня неизменно радует!). — Это нетрудно.
— Да? — влезла я, невзначай поправляя кружево на рукаве нового шелкового платья. — А кто-то сказал, что я безнадежна…
— Александра! — рявкнули на меня в два голоса. — Помолчите!
— Счас! — рявкнула в ответ. — Я это сделаю, только когда мне наконец принесут еду!
— Арвиль! — махнул рукой Грэг, привлекая внимание ресторатора. — Неси заказ! — Снова перевел взгляд на графиню. — Благодарю вас еще раз, но на сем считаю вашу заботу исчерпанной и забираю девушку.
— Э-э-э… А сама девушка имеет право голоса? — Я связала салфетку «мертвой» петлей и демонстративно вручила магу.
— Нет! — отмахнулся он от меня. — Сейчас принесут…
— Сейчас кого-то вынесут! — не осталась в долгу. — Если этот кто-то будет изображать шовинистскую свинью!
— Александра, помолчите! — сделала мне выговор тетя. — Здесь решается ваша судьба!
— Рада за нее, — не успокаивалась я. «Эту песню не задушишь, не убьешь!»[14] А русскую женщину — так вообще… никогда и никому заткнуть не удавалось! — Почему бы нам не образовать кворум?
— Эта девушка когда-нибудь молчит? — закатил глаза Грэг, нервно барабаня пальцами по столу.
— Это непринципиально! — вернула я ему его же выкрутас.
Принесли вино для дам и коньяк для Грэга. Все замолчали. Когда всем налили, я произвела рокировку бокалов под изумленными взглядами Лоретты и мага, мило объяснив:
— Когда вы решаете мою судьбу, хочется напиться и решить вашу, — и хлобыстнула рюмашку.
Псевдоскандинавы за соседним столиком отсалютовали мне бокалами.
— Итак, — с трудом удержался от расчленения меня взглядом маг, — я настаиваю на том, что Александра поедет завтра со мной! Одна.