Дай мне руку, Тьма Лихэйн Деннис
Не сводя глаз с Джека, я схватил другой рукой волосы Кевина, жирные и скользкие, и, приставив ствол пистолета к его виску, оттянул курок.
— Если у тебя есть хоть какое-то чувство к нему, колись, Джек.
Джек посмотрел на Кевина, и я видел, что он страдает. Меня вновь удивило, что между двумя людьми, которые так мало знают о любви, могут существовать какие-то узы.
Рот Джека открылся, и он за одно мгновение сильно постарел.
— У тебя пять секунд, Джек. Один, два, три…
Кевин застонал, и его сломанные зубы под давлением проволоки затрещали.
— Четыре.
— Твой отец, — тихо начал Джек, — сжег Рагглстоуна с ног до головы за четыре часа.
— Знаю. Кто еще был там?
Его рот вновь широко открылся, и он посмотрел на Кевина.
— Кто еще, Джек? Не то начну считать по новой. С цифры «четыре».
— Все мы. Тимпсон. Мать Кевина. Дидра Райдер. Бернс. Климстич. И я.
— Что произошло?
— Мы нашли Хардимена и Рагглстоуна, спрятавшихся на том складе. Мы всю ночь искали фургон, а наутро нашли его совсем близко, в нашей округе. — Джек облизнул верхнюю губу бледным, почти белым языком. — Твоему отцу пришла идея привязать Хардимена к стулу и заставить его смотреть, как мы расправляемся с Рагглстоуном. Сначала мы собирались всыпать ему хорошенько, каждый по несколько хороших тумаков, затем поработать над Хардименом, после чего вызвать полицию.
— Что же вам помешало?
— Не знаю. С нами там что-то случилось. Твой отец нашел холодильник, спрятанный под досками пола. А в нем был ящик. Там лежали части человеческих тел. — Он взглянул на меня диким взглядом. — Части тел. Детей. Взрослых тоже, но, Господи, там была детская ступня, Кензи. Все еще в маленьком красном кеде в синий горошек. О, Господи! Мы увидели это и потеряли голову. Тогда твой отец и принес бензин. А мы взяли в руки короткие ножи и бритвы.
Я замахал рукой, показывая, что не желаю больше выслушивать подробности о добропорядочных горожанах из ОАЭЭ и их зверском убийстве Чарльза Рагглстоуна.
— Кто сейчас убивает для Хардимена?
Джек, казалось, смутился.
— Как там его имя… Аруйо. Его же прошлой ночью убила твоя напарница, верно?
— У Аруйо был напарник. Ты его знаешь, Джек?
— Нет, — сказал он. — Не знаю. Кензи, мы совершили ошибку, оставив Хардимена в живых, но…
— Почему?
— Что «почему»?
— Почему вы оставили его в живых?
— Потому что это был наш единственный шанс после того, как нас прищучил Д. Таково было его условие.
— «Д»? О ком ты говоришь, черт побери?
Джек вздохнул.
— Мы попали в ловушку, Патрик. Ведь мы стояли вокруг Рагглстоуна, глядя на его тело, объятое пламенем, и вся наша одежда была в крови.
— Кто поймал вас?
— Д. Я же сказал.
— Кто он такой, этот «Д», Джек?
Он ухмыльнулся.
— Джерри Глинн, Кензи.
Я почувствовал внезапное головокружение, будто вновь попробовал затянуться сигаретой.
— И он не арестовал вас? — спросил я Джека.
Джек слегка кивнул.
— Он сказал, это можно понять. По его словам, большинство людей поступило бы так же.
— Джерри сказал такое?
— А о ком я тут, на хрен, распинаюсь? Да. Джерри. Он дал понять каждому из нас, что теперь мы перед ним в долгу, после чего распустил нас по домам и арестовал Алека Хардимена.
— Как это понимать — в долгу?
— Так и понимай. До конца жизни мы должны были оказывать ему услуги. Твой отец потянул за нужные нити и раздобыл ему помещение под бар с лицензией. Я подсказал ему выгодные вложения. Другие постарались в иных областях. Нам запретили это обсуждать, поэтому не знаю, кто и чем еще ему услужил.
— Вам запретили разговаривать друг с другом? Кто, Джерри?
— Конечно, он. — Джек смотрел на меня, и вены на его шее напряглись и стали выпукло-синими. — Ты ведь не представляешь, с кем имеешь дело в лице Джерри, ведь так? О, Господи. — Он громко засмеялся. — Святая простота! Купился на этот спектакль под названием «Хороший Полицейский», да? Кензи, — сказал он, петля натянулась, — Джерри Глинн — не человек, он монстр. По сравнению с ним, я — святой. — Он вновь засмеялся, и в этом смехе было что-то хриплое, страшное. — Думаешь, такси, что он держит у входа, всегда везет людей, куда им надо?
Я вспомнил ту ночь в баре, пьяного подростка, которого Джерри послал к такси, дав ему десять баксов. Добрался ли он домой? И кто был таксистом? Эвандро?
Отняв пистолет от головы Кевина, я увидел приближающихся Буббу с Филом и посмотрел на них.
— Вы, ребята, знали об этом?
Фил покачал головой.
Бубба сказал:
— Я знал, что Джерри парень скрытный, что он приторговывал травкой и держал девочек, но это все.
— Он одурачил всех вас, бойскауты недоношенные, — сказал Джек. — Всех до одного. Господи.
— Конкретнее, — сказал я. — Конкретнее, Джек.
Он улыбнулся нам, и его глаза оживились.
— Джерри Глинн — один из самых подлых негодяев, когда-либо промышлявших в нашей округе. У него умер сын. Вы знали об этом?
— У него был сын? — спросил я.
— Да, бля, был у него сын. Брендон. Умер в шестьдесят пятом. Какое-то там кровоизлияние в ствол мозга. Парнишке было четыре года, играл во дворе с женой Джерри и вдруг схватился за голову да и рухнул замертво. После этого Джерри сломался. Он убил свою жену.
— Чушь, — сказал Бубба. — Он же был полицейский.
— Ну и что? Джерри вбил себе в голову, что это ее вина. Что ей было наплевать на него, и бог наказал ее тем, что убил их ребенка. Он забил ее до смерти, ложно обвинив в этом другого. Затем этот другой был избит до смерти в тюрьме Дэдхем спустя неделю после ареста. Дело закрыли.
— Интересно, как Джерри смог добраться до человека в закрытой камере?
— Когда-то Джерри работал полицейским в Дэдхеме. Это было в старые времена, когда полицейским разрешали работать на двух работах в одной системе. Так вот, был свидетель, констебль, который вроде прознал, что это дело рук Джерри. Через неделю после своего освобождения Джерри убил этого парня в Сколлэй Сквер.
Джамаль Купер. Жертва Номер Один. Боже.
— Джерри — один из самых жутких уродов на этой планете, придурок.
— А тебе никогда не приходило в голову, что он мог быть напарником Хардимена? — спросил я.
Все посмотрели на меня.
— Хардимена?.. — Рот Джека вновь широко открылся, и его челюсти под тонкой кожей пришли в движение. — Нет, нет. Конечно, Джерри опасен, но он не…
— Ну, ну, Джек?
— Он не серийный убийца-психопат.
Я покачал головой.
— Как можно быть таким тупым?
Джек посмотрел на меня.
— Чушь, Кензи, ведь Джерри из нашей округи. Среди нас не мог вырасти нелюдь, подобный ему.
Я покачал головой.
— Между прочим, ты тоже из нашей округи, Джек. И мой отец. А что вы оба натворили на том складе?
Я пошел обратно вдоль дорожки, но он бросил мне вслед:
— А как насчет тебя, Кензи? И того, что ты устроил здесь сегодня?
Я оглянулся и увидел Кевина, еще не потерявшего сознание, несмотря на боль, его рот и подбородок были залиты кровью.
— Я никого не убил, Джек.
— Но если б я не заговорил, убил бы. Да, убил бы.
Не останавливаясь, я обернулся.
— Хочешь выставить себя чистеньким, а, Кензи? Подумай над тем, что я тебе сказал. Помни, что ты мог бы сделать.
Из темноты впереди меня раздались выстрелы. Я видел вспышку и буквально почувствовал полет первой пули над своим плечом.
Я упал на пол в тот момент, когда вторая пуля прорвалась из темноты в свет.
Позади я услышал два леденящих душу звука от встречи металла с человеческой плотью.
Из темноты появился Пайн, на ходу снимая глушитель с пистолета. Его руки в перчатках были окутаны дымом.
Я обернулся.
Фил стоял на коленях, закрыв голову руками.
Бубба стоял с запрокинутой головой, вливая себе в рот водку из бутылки.
Кевин Херлихи и Джек Рауз смотрели на меня немигающим взором, посреди лба у каждого зияла аккуратная дырка.
— Пришло время для супермена, — сказал Пайн, подавая мне руку в перчатке.
Глава 37
Когда мы спускались в лифте вниз, мне не понравился взгляд Пайна, направленный на Фила, который стоял с опущенной головой, опершись на «порш», как будто нуждался в дополнительной поддержке. Взгляд Пайна был неподвижным.
Не доезжая до первого этажа, Пайн что-то сказал Буббе, и тот в ответ засунул руки в карманы пальто и пожал плечами.
Двери лифта раскрылись, мы влезли в машину, выехали через заднюю дверь и свернули на проулок, ведущий к Саут-стрит.
— О, Господи, — сказал Фил.
Я медленно вел машину по проулку, сосредоточив взгляд на лучах от передних фар, рассекающих тягостную темень впереди.
— Останови машину, — с отчаянием проговорил Фил.
— Нет, Фил.
— Пожалуйста. Меня сейчас вырвет.
— Знаю, — сказал я. — Но ты должен потерпеть, пока мы не покинем зону их видимости.
— Но почему, Боже ты мой?
Я выехал на Саут-стрит.
— Потому что, если Пайн или Бубба увидят, что тебя рвет, то убедятся, что тебе нельзя доверять. Держись.
Я проехал квартал, свернул направо и, прибавив скорость, поехал по Саммер-стрит. Миновав полквартала после Саут Стейшн, я завернул за здание почты, проверил, не начинается ли загрузка почтовых машин, и лишь тогда остановился у мусорных баков.
Фил выскочил из машины еще до остановки, и я включил радио, чтобы не слышать звуки, издаваемые его телом, взбунтовавшимся против того, что ему пришлось увидеть.
Я включил звук на полную мощность, и окна буквально завибрировали под песню группы «Спондж» — «Плауд», рвущуюся из динамиков, мощные гитарные рифы впивались мне в мозг.
Два человека были убиты, и я сам чуть не спустил курок. Они не были невинными обывателями. И тем не менее они были человеческими существами.
Фил вернулся в машину, я подал ему салфетку и уменьшил звук. Он вытер салфеткой рот, я выехал обратно на Саммер-стрит и направился в сторону Саути.
— Почему он убил их? Они ведь сказали нам все, что было нужно.
— Они ослушались своего босса. А тебе лучше оставить свои «почему», Фил.
— Но, ради Бога, он только что застрелил их! Он вытащил пистолет, а они ведь были связаны, и я стоял рядом, глядя на них, и тут — черт — ни звука, ничего, одни только дыры.
— Послушай, Фил.
Я припарковался у обочины дороги на темном участке возле арабской кофейни, и аромат жареного кофе пытался перебить запах мазута и бензина, идущий от доков слева.
Фил закрыл глаза руками.
— О, Господи!
— Фил! Черт возьми, посмотри на меня!
Он опустил руки.
— Что?
— Этого никогда не было. Понял? — Видимо, я орал, поэтому Фил отпрянул от меня в темноту салона, но мне было все равно. — Ты тоже хочешь умереть? Да? Речь сейчас именно об этом, Фил.
— О, Господи. Я? Почему?
— Потому что ты свидетель.
— Знаю, но…
— «Но» не дает тебе выбора. Все очень просто, Фил. Ты жив, потому что Бубба никогда не убьет того, кто для меня что-то значит. Ты жив, потому что он убедил Пайна, что я буду держать тебя в узде. Что до меня, то я жив, потому что они знают: я буду молчать. И кстати, мы оба вполне можем загреметь в тюрьму за двойное убийство как соучастники. Но до этого никогда не дойдет, потому что, если у Пайна появится причина для беспокойства, он просто-напросто убьет сначала тебя, затем меня, а потом, возможно, и Буббу.
— Но…
— Спрячь свои чертовы «но» в карман, Фил. Клянусь богом: ты должен убедить себя, что ничего этого просто не было. Тебе приснился кошмарный сон, а Кевин и Джек уехали в отпуск. Потому что если ты не сделаешь этого, то проболтаешься.
— Нет.
— Поверь мне. Ты расскажешь своей жене или подружке, или просто кому-нибудь в баре, и тогда все мы — покойники. И тот, кому ты расскажешь, тоже. Понятно?
— Да.
— За тобой будут следить.
— Что?
Я кивнул.
— Прими это и найди способ примириться. Какое-то время ты будешь под наблюдением.
Ему стало трудно глотать, глаза выкатились, и мне показалось, что его снова вырвет.
Вместо этого он покрутил головой, выглянул в окно и вжался в сиденье.
— Как тебе-то удается? — прошептал он. — День прошел, и ладно?
Я откинулся на сиденье, закрыл глаза, слушая рокот немецкого мотора.
— Как ты уживаешься сам с собой, Патрик?
Я включил первую передачу и, пока мы ехали по Саути и спускались вниз, в наши места, не проронил больше ни слова.
Я оставил «порш» перед своим домом и отправился за своей «викторией», припаркованной чуть дальше, так как «порш-63» — не та марка, на которой стоит ездить по округе, если желаешь не привлекать внимания.
Фил стоял у пассажирской двери, но я покачал головой.
— В чем дело? — спросил он.
— Ты останешься здесь, Фил. На этот раз я один.
Теперь он покачал головой.
— Нет. Она была моей женой, Патрик, и этот гад ее подстрелил.
— Хочешь, чтобы он подстрелил и тебя, Фил?
Он пожал плечами.
— Считаешь, не гожусь для этого?
Я кивнул.
— Не годишься, Фил.
— Почему? Из-за случившегося в боулинге? Но ведь Кевин вырос среди нас. Был нашим товарищем. Так что понятно, почему я потерял над собой контроль. Но Джерри? — Он приставил свой пистолет к крыше машины, достал патроны и вставил в обойму. — Джерри — тварь вонючая. Он умрет.
Я посмотрел ему в глаза, ожидая, когда он сам поймет, как глупо он выглядит, этакой пародией на крутого Уокера, демонстрирующего браваду.
Фил не отвел взгляд, а дуло его пистолета стало медленно поворачиваться, пока не остановилось на моем лице.
— Собираешься застрелить меня, Фил? А?
Рука его была тверда. Пистолет не шелохнулся.
— Ответь же, Фил. Собираешься застрелить меня?
— Если сам не откроешь, Патрик, я выстрелю в стекло и влезу внутрь, чего бы мне это ни стоило.
Я спокойно посмотрел на пистолет в его руке.
— Я тоже ее люблю, Патрик. — Он опустил пистолет.
Я сел в машину. Он стал стучать в окно пистолетом, а я вздохнул, понимая, что Фил либо станет преследовать меня по пятам, либо выстрелом выбьет окно моего «порше» и заведет его без всякого ключа.
Поэтому я потянулся через сидение и открыл дверцу.
Дождь начался примерно в полночь, сначала даже не дождь, а всего несколько капель пополам с грязью на лобовом стекле, смытых стеклоочистителем.
Мы припарковались перед домом престарелых на Дорчестер-авеню, примерно в половине квартала от бара «Изумруд». Затем тучи прорвало, дождь забарабанил по крыше и потек по улице большими темными потоками. Дождь был леденящий, подобно вчерашнему, и единственное влияние, которое он оказывал на приросший к тротуару и домам лед, состояло в том, что ледяной покров становился на миг прозрачнее и еще опаснее.
Сначала мы были благодарны дождю, так как наши окна запотели, и если бы кто-то стоял рядом с машиной, то не мог бы разглядеть, кто находится внутри.
Но вскоре мы поняли, что это работает против нас, так как перестали хорошо различать как сам бар, так и вход в жилище Джерри. Обогреватель в машине не работал, и сырой холод пробирал меня до костей. Я приоткрыл свое окно, Фил тоже, и мне пришлось локтем вытирать конденсат, пока наконец входные двери Джерри и его бара, пусть не очень четко, но появились вновь.
— Ты уверен, что именно Джерри работает с Хардименом? — спросил Фил.
— Нет, — ответил я. — Но похоже на то.
— Тогда почему не позвать полицию?
— А что мы им скажем? Пара бандюг со свежими дырками в головах сказали нам, что Джерри — плохой?
— Тогда может, ФБР?
— Та же штука. Никаких доказательств. Если это все-таки Джерри, и мы спугнем его раньше времени, он может ускользнуть снова, залечь на дно и будет себе потихоньку убивать детей-беглецов, которых никто не ищет.
— В таком случае, зачем мы здесь?
— Затем, что, если он что-то предпримет, неважно что, я хочу быть свидетелем, Фил.
Фил вытер свою сторону ветрового стекла и выглянул в направлении бара.
— Может, стоит войти туда и задать пару вопросов.
Я взглянул на него.
— Ты что, идиот?
— А что?
— Потому что, если это он, нам конец, Фил.
— Нас двое, Патрик. И мы вооружены.
Я видел, что он старается уговорить себя, подкрепиться мужеством, необходимым, чтобы войти в эту дверь. Тем не менее он был далек от реальных действий.
— Это просто напряжение, — сказал я. — От ожидания.
— Ты о чем?
— Иногда оно гораздо мучительнее, чем любая драка, потому что когда действуешь, у тебя исчезает ощущение, что тебе надо лезть из кожи вон.
Фил кивнул.
— Да, ощущение не из приятных.
— Проблема в том, Фил, что, если Джерри тот самый убийца, противостояние будет гораздо труднее, чем ожидание. Он убьет нас, вооружены мы или нет.
Фил сделал глоток, затем кивнул.
С минуту я неотрывно смотрел на вход в бар. За то время, что мы вели наблюдение, никто не входил и не выходил, а это было более чем странно, учитывая, что дело было за полночь в нашей округе. Мощный поток воды, шириной с целый дом, прокатился по улице с пеной по краям, а вдали завывал ветер.
— Сколько человек? — спросил Фил.
— Что?
Фил кивнул головой в направлении «Изумруда».
— Если это он, сколько человек, думаешь, он убил? За всю свою жизнь? Если брать во внимание, что он убивал всяких бродяг и наверняка без счету тех, о ком никто и не знал…
— Фил.
— Да?
— Я немного нервничаю. Есть вещи, о которых мне не хотелось бы говорить именно сейчас.
— О! — Он почесал щетину под подбородком. — Ладно.
Я наблюдал за баром, отсчитывая уже вторую минуту. И все же никто не вошел и не вышел.
Зазвонил мой мобильный телефон, мы с Филом так резко повернули головы, что стукнулись о крышу.
— Господи, — сказал Фил.
Я включил телефон.
— Алло.
Читать бесплатно другие книги:
