Дай мне руку, Тьма Лихэйн Деннис

Она покачала головой, глядя на бокал с пивом в руке.

— Скажи, — сказал я.

— Возможно, я бы вычеркнула тебя из своей жизни, — сказала она, глядя в бокал. — Навсегда.

Мы перешли в спальню, уселись в кресла по обе стороны кровати, чувствуя глубокую усталость и вместе с тем возбуждение — слишком сильное, чтобы уснуть.

Дождь прекратился, свет в спальне был погашен, и лед за окном отсвечивал серебром, придавая комнате жемчужный оттенок.

— Кончится тем, что оно нас проглотит, — сказала Энджи. — Насилие.

— Мне всегда казалось, мы сильнее.

— Ошибаешься. Спустя время оно заражает.

— Ты имеешь в виду себя или меня?

— Нас обоих. Помнишь, несколько лет назад я застрелила Бобби Ройса?

Я помнил.

— Ты спасла мне жизнь.

— Забрав его жизнь. — Она глубоко затянулась сигаретой. — Все эти годы я говорила себе, что ничего не чувствовала, когда нажимала курок, не могла чувствовать…

— А что ты чувствовала? — спросил я.

Сидя в кресле и положив стопы на край кровати, она подалась вперед и крепко сжала ладонями колени.

— Я чувствовала себя богом, — сказала она. — Мне было хорошо, Патрик.

Позднее она лежала в постели с пепельницей на животе, глядя в потолок. Я же оставался в своем кресле.

— Это мое последнее дело, — сказала она. — По крайней мере, надолго.

— Ладно.

Она повернула голову на подушке.

— Не возражаешь?

— Нет.

Она выпустила кольца дыма в потолок.

— Я так устала от страха, Патрик. От страха, который превращается в ярость. Меня истощила ненависть, накопившаяся за эти годы.

— Знаю, — сказал я.

— Я устала иметь дело с психопатами, домашними тиранами, мерзавцами, лжецами, причем не день и не два подряд, а постоянно. Мне начинает казаться, что, кроме них, в мире никого больше нет.

Я кивнул. Я тоже устал от всего этого.

— Ведь мы еще молоды. — Она посмотрела на меня. — Ты помнишь об этом?

— Да.

— Мы еще достаточно молоды, чтобы изменить что-то, если захотим. И достаточно молоды, чтобы вновь стать чистыми.

Я подался вперед.

— Давно у тебя эти мысли?

— С тех пор как мы застрелили Мариона Сосия. А может, с тех пор, как я убила Бобби Ройса, не знаю. Но давно. Я уже так долго чувствую себя грязной, Патрик. И не могу привыкнуть.

Мой голос прозвучал шепотом.

— Так мы можем, несмотря на все, снова стать чистыми, Энджи? Или уже слишком поздно?

Она пожала плечами.

— Стоит попробовать. Как думаешь?

— Конечно. — Я нагнулся и взял ее руку. — Раз ты так думаешь, значит, стоит.

Она улыбнулась.

— Ты мой самый лучший друг на свете.

— Взаимно.

Я вскочил и сел наготове в постели Энджи.

— Что? — спросил я, но никого не было.

В квартире было тихо. Уголком глаза я заметил какое-то движение. Оглянулся и посмотрел на дальнее окно. Я смотрел на замерзшие стекла, и темные силуэты листьев то плотно прижимались к стеклу, то отрывались и возвращались в темноту, а тополь все качался на ветру.

Я обратил внимание, что красные цифры на будильнике Энджи не горят.

Я нашел свои часы на комоде и нагнулся к окну, чтобы поймать отблеск света: 1 час 45 минут.

Повернувшись, я поднял жалюзи на окне и посмотрел на окружающие дома. Ни одна лампа не горела, даже фонари у входа. Вся округа выглядела как горная деревушка, покрытая льдом, лишенная электричества.

Когда зазвонил телефон, звук был оглушающим.

Я схватил трубку.

— Алло.

— Мистер Кензи?

— Да.

— Тим Данн.

— Свет вырубился.

— Да, — сказал он. — По всему городу. Корка льда стала слишком тяжелой и пригнула электропровода к земле, что вывело из строя трансформаторы по всему штату. Я уже сообщил в компанию «Бостон Эдисон» о нашей ситуации, но для восстановления понадобится какое-то время.

— Ясно. Благодарю, офицер Данн.

— Не стоит.

— Сержант.

— Да?

— Которая из сестер Девина ваша мать?

— Как вы догадались?

— Забыли? Я ведь сыщик.

Он хихикнул.

— Тереза.

— А, — сказал я. — Одна из старших. Девин всегда боялся тех, кто старше него.

Он тихо засмеялся.

— Знаю. Немного смешно.

— Спасибо за заботу, сержант Данн.

— Рад стараться, — сказал он. — Доброй ночи, мистер Кензи.

Я повесил трубку, глядя на безмолвную мешанину красок за окном — иссиня-черной, ярко-серебристой и жемчужной.

— Патрик?

Ее голова оторвалась от подушки, а левая рука отбросила пучок спутавшихся волос с лица. Она приподнялась на локте, и я заметил движение ее груди под майкой со школьной эмблемой.

— Что такое?

— Ничего, — сказал я.

— Плохой сон? — Она села, одна нога под ней, другая, обнаженная и гладкая, выскользнула из-под простыни.

— Мне показалось, я что-то услышал. — Я кивнул в сторону окна. — Оказалось, это ветка дерева.

Энджи зевнула.

— Давно собираюсь его обрезать.

— К тому же отключили электричество. По всему городу.

Она заглянула под штору.

— Ого!

— Данн сказал, трансформаторы вышли из строя по всему штату.

— Нет, нет, — вдруг сказала она и, отбросив простыню, выскочила из постели. — Так не пойдет. Слишком темно.

Она порылась в своей кладовке и вытащила оттуда коробку из-под обуви. Поставив ее на пол, достала оттуда горсть белых свечей.

— Помощь нужна? — спросил я.

Она покачала головой и направилась в обход по комнате, вставляя свечи в подсвечники и подставки, которые я не мог видеть в темноте. Они были спрятаны у нее повсюду — на двух ночных тумбочках, туалетном столике, комоде. Я с какой-то тревогой наблюдал, как она зажигает фитили, ее большой палец не отпускал колесо зажигалки, и она ходила от одной свечи к другой, пока тени от пламени, колыхаясь и дрожа, не распространились по всем стенам, освещенным их же светом.

В течение двух минут Энджи превратила комнату в подобие скорее часовни, чем спальни.

— Вот так, — сказала она, вновь залезая под одеяло.

С минуту мы оба молчали. Я смотрел на пламя, мерцающее и временами возрастающее, и теплый желтоватый свет, играя на наших телах, обрел яркий отблеск в прядях ее волос.

Она повернулась ко мне лицом, ее ноги, скрещенные в коленях, были подобраны под себя, простыня сбилась в кучу на талии. Она сжала ее двумя руками и, закинув голову назад, потрясла волосами, чтобы они расправились и перекочевали на спину.

— Постоянно во сне вижу трупы, — сказала Энджи.

— А мне снится только Эвандро, — заметил я.

— Что он делает? — Она подалась немного вперед.

— Приходит за нами, — сказал я. — Постоянно.

— В моих снах он уже прибыл.

— Выходит, те трупы…

— Мы с тобой. — Ее руки сцепились на коленях, она же смотрела на них так, будто они могли разъединиться сами, по своей собственной воле. — Я не готова умереть, Патрик.

Я облокотился о спинку кровати.

— Я тоже.

Энджи подалась вперед. Ее сцепленные на коленях руки, прижавшееся ко мне тело, густые волосы, почти закрывшие ее лицо — все это придавало ей вид заговорщицы, посвященной в тайны, которые она никому не раскроет.

— Если кто-нибудь доберется до нас…

— Этого не случится.

Она прижалась своим лбом к моему.

— Да, разумеется.

Дом заскрипел, войдя на какую-то долю сантиметра в землю.

— Если он придет, мы его встретим.

Она рассмеялась каким-то влажным, удушливым смехом.

— Мы с тобой, что называется, в пролете, Патрик. Ты знаешь это, я знаю, и он, наверное, тоже знает. Уже столько дней мы не в состоянии ни есть, ни спать как все люди. Он сломил нас эмоционально и психологически, мы ни о чем другом не в состоянии даже думать, — ее влажные руки легли на мои щеки. — Если он захочет, он нас уничтожит.

Я ощутил дрожь, исходящую от ее рук, будто их пронзил внезапный электрический разряд. А сквозь ее футболку пробивался пульсирующий жар, жар крови и неги молодого тела, и я понимал, что она права.

Если он захочет, то уничтожит нас.

И эта мысль была так дьявольски отвратительна, так осквернена сознанием, что мы, вернее, каждый из нас, — совершеннейшее ничто, а точнее, груда органов, вен, мышц и клапанов, которые находятся в подвешенном состоянии среди потоков крови внутри бренной, бесполезной внешней оболочки. И вот, по взмаху хлыста, может явиться Эвандро и спокойно прихлопнуть нас, причем сделает это так же легко, как мы выключаем свет, после чего эта самая груда органов перестанет функционировать, белый свет для нас померкнет и наступит вечная тьма.

— Помнишь, о чем мы говорили? — спросил я. — Если нам придется умереть, мы заберем его с собой.

— Что? — сказала она. — Что, черт побери, Патрик? Я не хочу брать Эвандро с собой. Я просто-напросто не хочу умирать. Хочу, чтобы он оставил меня в покое.

— Ш-ш-ш, — мягко сказал я. — Все в порядке. Успокойся.

Она грустно улыбнулась.

— Прости, это потому, что вокруг глухая ночь, и мне не было так страшно никогда в жизни, и я не в состоянии изображать из себя эдакого крутого парня. Наши, кстати, в последнее время чувствуют себя ненамного лучше.

Глаза ее увлажнились, то же случилось и с ладонями, прижатыми к моим щекам, а теперь вновь сползающими на ее колени.

Я нежно сжал запястья ее рук, и она вновь подалась вперед. Ее правая рука погрузилась в мои волосы, отбрасывая их со лба, она прижалась ко мне всем телом, при этом ее бедра умостились между моими, а ее левая нога коснулась моей правой, когда она сбрасывала простыню к концу кровати.

Прядь ее волос щекотала мой левый глаз, но мы оба застыли, почти касаясь лицами друг друга. Страх был повсюду: в ее дыхании, в наших волосах, на нашей коже.

Ее темные глаза уставились на меня со смешанным чувством любопытства, решимости и тени прошлых обид, о которых мы никогда не говорили. Ее пальцы погрузились в мои волосы еще глубже, а бедро уткнулось в мое собственное.

— Мы не должны этого делать, — сказала она.

— Нет, — ответил я.

— Как насчет Грейс? — прошептала она.

Вопрос ненадолго повис в воздухе, у меня не было ответа.

— А как насчет Фила? — спросил я.

— Пройденный этап, — сказала она.

— Но есть веские причины, по которым мы не занимались этим уже семнадцать лет, — сказал я.

— Знаю. Стараюсь не забывать о них.

Подняв руку, я запустил ее в волосы Энджи над левым виском, она же впилась зубами в мое запястье, изогнула спину и надавила на меня бедром еще сильнее.

— Рене, — сказала она, вцепившись в волосы у моего виска с внезапной злостью.

— Рене ушла. — Я грубо схватил ее за волосы.

— Ты так уверен?

— Когда-нибудь слышала, чтобы я говорил о ней? — Я вытянул левую ногу вдоль ее правой и прижал ее лодыжкой.

— Это подозрительно, — сказала она. Ее левая рука соскользнула с моей груди и больно ущипнула меня за бедро, туда, где обнаженная кожа встречается с резинкой трусов. — Странно, что ты никогда не говоришь о женщине, на которой был женат. — Пальцами она подцепила резинку на моем бедре.

— Эндж…

— Не произноси мое имя.

— Что?

— По крайней мере, когда мы говорим о тебе и моей сестре.

Вот так всегда. Прошло целых десять лет с тех пор, как мы начали эту дискуссию, и вот теперь она вновь на повестке дня со всеми своими грязными подробностями.

Энджи откинулась назад, и теперь сидела у меня на бедрах, а мои руки спустились на ее талию.

— Я свое заплатил, — сказал я.

Она покачала головой.

— Нет.

— Да.

Она пожала плечами.

— Меня, кстати, это не очень волнует. По крайней мере, в данный момент.

— Эндж…

Она приставила палец к моим губам, затем снова откинулась назад и стянула с себя майку. Отбросив ее на край кровати, она схватила мои руки и положила себе на грудь.

Она опустила голову, и ее волосы упали мне на руки.

— Я скучала по тебе семнадцать лет, — пробормотана она.

— Я тоже, — хрипло проговорил я.

— Хорошо, — прошептала она.

Ее волосы вновь упали мне на лицо, губы парили над моими, колени, сжимая мне бедра, сдвигали мои трусы вниз. Ее тонкий язык пощекотал мою верхнюю губу.

— Хорошо, — снова повторила она.

Я поднял голову и поцеловал ее. Правой рукой ухватил густую прядь ее волос, а так как мои губы отстранились от ее, она наклонилась и снова прижалась к ним, погружая внутрь свой язык. Мои руки опустились на ее спину, при этом пальцы сжимали ее талию с двух сторон, пока не нащупали резинку трусиков.

Она подняла руку и ухватилась за спинку кровати, ее тело подтянулось вперед, мой язык при этом добрался до ее горла, а руки начали скатывать трусики в шелковый валик, туго облегающий ее бедра и ягодицы. Ее грудь опустилась мне в рот, и она задохнулась, слегка отталкивая спинку кровати. Кисть руки резко полоснула меня по животу и направилась в пах, потом она быстро скинула скатанные трусики к лодыжкам и вновь уселась на меня.

И тут зазвонил телефон.

— Пошли они все, — сказал я. — Достали.

Нос Энджи слегка стукнулся о мой, она застонала, затем мы оба расхохотались почти в рот друг другу.

— Помоги-ка мне, — сказала она. — Я связана по рукам и ногам.

Вновь зазвенел телефон, громко и пронзительно.

Наши ноги и нижнее белье сплелись в один узел, и когда моя рука скользнула вдоль ее ноги и встретила там руку Энджи, это внезапное прикосновение стало одним из самых сильных эротических ощущений, испытанных мною.

Снова зазвонил телефон, и она изогнулась на кровати, наши лодыжки, наконец, разъединились, и я увидел капельки пота, сверкающие при свечах на ее смуглой коже.

Энджи застонала, но это был стон досады и раздражения, и наши тела вновь заскользили друг о друга, так как Энджи надо было добраться до телефона.

— Наверное, офицер Данн, — сказала она. — Черт.

— Тим, — поправил ее я. — Зови его Тим.

— Пошел ты… — сказала она с хриплым смехом и шлепнула меня по груди.

Вместе с трубкой она вернулась обратно, перевалившись через меня, и отодвинулась на край кровати, при этом на фоне белых простыней ее смуглая кожа выглядела еще темнее.

— Алло, — проговорила она и дунула на влажную прядь волос, прилипших к ее лбу.

Мне послышался звук какого-то царапанья. Мягкий, но настойчивый. Взглянув на правое окно, я увидел темные листья, прилипшие к стеклу.

Цап-царап.

Правая нога Энджи оторвалась от моей, и я сразу же ощутил холод.

— Фил, пожалуйста, — сказала Энджи. — Почти два часа ночи.

Она легла на спину, утопив голову и плечи в подушку, и, пристроив телефон между ухом и плечом, приподняла ягодицы и натянула трусики обратно.

— Я рада, что у тебя все в порядке, — сказала она. — Но, Фил, не могли бы мы поговорить об этом утром?

Листья снова начали царапать окно, я нашел свои шорты и натянул их.

Машинально погладив меня кистью руки по бедру, Энджи повернулась ко мне и закатила глаза, как бы задавая немой вопрос: «Да что же это такое?!» Затем она внезапно сжала рукой мою кожу повыше бедра, где, как она полагала, находились мои «бочка», и поджала нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку. Но ей это не удалось.

— Послушай, Фил, не иначе как ты напился. Верно?

Цап-царап.

Я взглянул в окно, но листья уже исчезли, подхваченные темным ветром.

— Знаю, Филипп, — грустно проговорила она. — Знаю. И стараюсь. — Ее рука отпустила мое бедро, она повернулась к телефону и встала с кровати. — Нет. У меня нет к тебе никакой ненависти.

Вот так, стоя одним коленом на постели и глядя в окно, с телефонным проводом вокруг бедер, она ухитрилась напялить на себя футболку.

Я также встал с постели и натянул на себя джинсы с рубашкой. Без жара человеческого тела в доме было холодно, и мне совсем не хотелось снова забираться под одеяло, пока Энджи болтала с Филом.

— Я не читаю тебе нотации, — сказала она. — Но если Аруйо надумает сегодня ночью прийти за тобой, не лучше ли тебе иметь свежие мозги?

Белый луч света скользнул по ее плечам в полумраке и трижды мигнул на стене у потолка. Но она сидела с опущенной головой и ничего не заметила, поэтому я вышел из спальни и спустился в прихожую, на ходу согревая себя хлопками по рукам и наблюдая через окно в гостиной, как Тим Данн переходит улицу, направляясь к нашему дому.

Я отключил сигнализацию, заметив, что она и так бесполезна из-за отключения электричества.

Я открыл дверь прежде, чем он позвонил в дверь.

— Что случилось? — спросил я.

Из-за стекающих с листьев струек воды его голова была опущена, и я понял, что он смотрит на мои голые ступни.

Из гостиной донесся пронзительный стрекот рации.

— Холодно? — спросил Данн и потянул себя за мочку уха.

— Да. Заходите, — сказал я. — Закройте за собой дверь.

Я повернулся и пошел в гостиную, откуда услышал резкий голос Девина по рации:

— Патрик, убирайтесь к черту из этого дома. Аруйо обвел нас вокруг пальца, как щенков. Он не в Наханте.

Я повернулся, и тут Данн поднял, наконец, голову, и из-под козырька фуражки на меня смотрело лицо Эвандро Аруйо.

— Аруйо не в Наханте, Патрик. Он здесь. И до конца твоей жизни.

Глава 34

Прежде чем я смог что-то сказать, Эвандро прижал стилет чуть ниже моего правого глаза. Он вонзил острие в кость глазной впадины и закрыл за собой дверь.

Нож уже был в крови.

Он заметил мой взгляд и с грустью улыбнулся.

Страницы: «« « ... 2021222324252627 » »»