Дай мне руку, Тьма Лихэйн Деннис

Глава 38

— Как жизнь, ребята? — спросил Джерри.

Рука Фила скользнула под куртку, но я взглядом приказал ему не вытаскивать пушку в машине.

— Хорошо, Джерри, — сказал я.

Мы встретились с ним глазами в зеркале, и его взгляд был таким добрым, немного смешливым.

Его мощные руки похлопали меня по груди.

— Напугал вас?

— О, да, — сказал я.

Он хихикнул.

— Простите. Увидел вас здесь и подумал: «И почему это Патрик и Фил сидят в машине на Дорчестер-авеню в полпервого ночи, да еще и во время бури?»

— Просто болтали, Джер, — сказал Фил, пытаясь придать своему голосу небрежный тон, но результат получился обратный.

— О, — проговорил Джерри. — Понятно. Вот только ночь для этого чертовски не подходящая.

Я посмотрел на мокрые рыжие волосинки на его мощных предплечьях.

— Похоже, я нравлюсь тебе? — сказал я.

Джерри прищурился, глядя на меня в зеркало, затем опустил взгляд на свои руки.

— О, Господи. — Он убрал руки. — Пустяки. Забыл, что я мокрый.

— Ваш бар сегодня не работает? — спросил Фил.

— Что? Нет. Нет. — Он уперся руками в спинки наших кресел и просунул голову между двумя подголовниками. — В данный момент бар закрыт. Я подумал: ну, кто в такую погоду захочет вылезать из дома?

— Плохо, — сказал Фил и кашлянул, но получилось нечто похожее на кудахтанье. — Неплохо бы выпить в такую ночь.

Я уставился на руль, чтобы скрыть свою ярость. Фил, думал я, как ты мог такое сказать?

— Для друзей бар всегда открыт, — радостным голосом сказал Джерри, хлопая нас по плечам. — Да, сэр. Нет проблем.

Я сказал:

— Даже не знаю, Джер. Вообще-то поздновато…

— За мой счет, — настаивал Джерри. — Бесплатно, друзья. «Немного поздновато», — сказал он и подтолкнул локтем Фила. — Что это с ним?

— Ну…

— Пошли. Пошли. По стаканчику.

Он выпрыгнул из машины и открыл мою дверь раньше, чем я успел дотянуться до ручки. Фил посмотрел на меня, его взгляд говорил: «Что же мы делаем?» Сквозь открытую дверь мое лицо и шею поливал дождь.

Джерри заглянул в машину.

— Пошли, ребята. Хотите, чтобы я утонул?

Джерри держал руки в карманах своей утепленной куртки с капюшоном, и когда, добежав до двери бара, он стал открывать ее ключом, то вытащил только правую руку. В темноте под проливным дождем и ветром я не мог определить, было ли у него оружие, поэтому не стал доставать свое, а тем более производить арест гражданина на улице, имея поддержку лишь в лице нервного штатского.

Джерри открыл дверь и жестом предложил нам войти.

Тусклые желтые лампы освещали только бар, остальная часть помещения была погружена в темноту. Игорный зал, прилегающий к бару, напоминал черную яму.

— И где же моя любимая собака? — спросил я.

— Пэттон? Где-то наверху, в квартире, спит и видит свои собачьи сны. — Джерри задвинул дверную задвижку, что заставило нас с Филом оглянуться.

Он улыбнулся.

— Нечего тут делать всяким пьяницам, еще устроят дебош за то, что рано закрылся.

— Конечно, это ни к чему, — заметил Фил и рассмеялся каким-то идиотским смехом.

Джерри одарил его насмешливым взглядом, затем посмотрел на меня.

Я пожал плечами.

— Мы оба почти не спали, Джерри.

Его лицо тут же обрело выражение глубочайшего сочувствия.

— Чуть не забыл! Господи. Ведь Энджи была ранена прошлой ночью, так?

— Да, — сказал Фил, и на этот раз его голос прозвучал слишком твердо.

Джерри пошел за стойку.

— Вот беда. Но с ней все обойдется?

— Да, все нормально, — сказал я.

— Садитесь, садитесь, — сказал Джерри и полез в холодильник. Стоя к нам спиной, он сказал: — Энджи, она ведь особенная. Вы это знаете?

Когда мы уселись, он поставил на стол две бутылки пива. Я снял куртку и попытался принять естественный вид, стряхнув с рук капли дождя.

— Да, — сказал я. — Она такая.

Хмурясь, Джерри откупорил бутылки.

— Она… как бы это сказать, в этом городе время от времени рождается кто-то совершенно уникальный. Полный воодушевления и жизни. Энджи как раз из них. Я скорей бы умер сам, чем позволил кому-то причинить вред такой девушке.

Фил так сильно сжал свою бутылку пива, что я испугался, не треснет ли она.

— Спасибо, Джерри, — сказал я. — С ней все будет хорошо.

— Ну, за это стоит выпить. — Он налил в бокал пива и поднял его. — За выздоровление Энджи.

Мы опорожнили бутылки в стаканы и выпили.

— А с тобой-то все в порядке, Патрик? — спросил Джерри. — Слышал, ты был в самой гуще перестрелки.

— Все хорошо, Джерри.

— Спасибо Господу нашему за это, Патрик.

— Да, сэр.

Внезапно позади нас загремела музыка, от чего Фил резко повернулся на своем стуле.

— Черт!

Джерри улыбнулся, тронул кнопку под стойкой, и звук стал постепенно стихать, пока не превратился в песню, которую я узнал.

— «Пусть течет кровь». Чертовски подходящее название.

— Проигрыватель включается автоматически через две минуты после моего появления, — сказал Джерри. — Простите, что напугал вас.

— Ерунда, — сказал я.

— С тобой все в порядке, Фил?

— А? — Глаза Фила были размером с блюдца. — Все хорошо. А что?

Джерри пожал плечами.

— Какой-то ты нервный.

— Нет. — Фил энергично покачал головой. — Да нет. — Он одарил нас широкой, странной улыбкой. — Я кремень, Джерри.

— Отлично, — сказал Джерри и, усмехаясь, вновь многозначительно посмотрел на меня.

Этот человек убивает людей, шептал мне внутренний голос. Ради забавы. Десятки людей.

— Какие новости? — спросил Джерри, обращаясь ко мне.

Убивает, шептал мне все тот же голос.

— Что? — спросил я.

— Есть новости? — повторил Джерри. — Помимо перестрелки прошлой ночью.

Он расчленяет людей, шипел голос, пока они еще живы. И кричат.

— Нет, — я взял себя в руки. — В остальном все стабильно, как всегда, Джер.

Он довольно усмехнулся.

— Удивительно, что ты так долго тянешь эту лямку, Патрик, ведешь эту жизнь.

Они молят. А он смеется. Они молят. А он смеется. Этот человек, Патрик. Этот человек с открытым лицом и добрыми глазами.

— Судьба ирландца, — ответил я.

— Мне ли не знать. — Он поднял свой стакан пива и, подмигнув, осушил его. — Фил, — сказал он, налив новый, — а ты чем сейчас занимаешься?

— Что? — спросил Фил. — О чем ты?

Фил прирос к своему стулу, как ракета к ракетоносителю, как будто счет уже пошел и в любую минуту придется отстреливаться.

— О работе, — сказал Джерри. — Ты все еще работаешь на «Голвин Бразерс»?

Фил прищурился.

— Нет, нет. Я, гм, теперь на контракте, Джерри.

— Постоянная работа?

Этот человек вскрыл тело Джейсона Уоррена, ампутировал его конечности, изуродовал голову.

— Что? — Фил потягивал пиво из бутылки. — О, да, постоянная.

— Вы сегодня какие-то заторможенные, — сказал Джерри.

— Ха-ха, — попытался усмехнуться Фил.

Этот человек прибил гвоздями руки Кары Райдер к мерзлой земле.

Перед моим лицом щелкнули пальцы Джерри.

— Ты как, с нами или нет?

Я улыбнулся.

— Дайте-ка еще пива, Джерри.

Он полез в холодильник, не сводя с меня своего твердого, но любопытного взгляда.

Позади нас «Кровь» уступила место новой песне, «Полуночный странник», в ней губная гармошка звучала, как хихиканье, доносящееся из могилы.

Джерри подал мне пиво, и когда его рука на миг дотронулась до моей, я едва сдержался, чтобы не отдернуться.

— Меня допрашивало ФБР, — сказал он. — Слышал об этом?

Я кивнул.

— О господи, ну и вопросы они задавали. Понимаю, они выполняют свою работу, но какие они все-таки скоты!

Он одарил Фила улыбкой, но она не гармонировала с его словами, и вдруг я осознал, что в помещении стоит какой-то запах, причем с тех пор, как мы пришли. Это был тяжелый запах пота с примесью мускуса, смешанный со зловонием от свалявшейся шерсти и плоти.

Он не мог исходить от Джерри, Фила или меня, потому что это был запах не человека. Животного.

Я взглянул на часы над плечом Джерри. Прошло пятнадцать минут после нашего разговора с Девином.

Где же он?

Я все еще ощущал прикосновение руки Джерри, скользнувшей по моей с ледяной бутылкой пива. Кожа в этом месте горела до сих пор.

Эта рука вырезала глаза Питера Стимовича.

Фил потянулся вправо, уставившись на что-то за углом стойки, Джерри посмотрел на нас, и улыбка его улетучилась.

Я понимал, что молчание становится тягостным, мучительным и подозрительным, но не мог придумать, как нарушить его.

Запах вновь ударил мне в нос, и был он тошнотворно теплым. Я чувствовал, что он исходит справа, из черной ямы игорного зала.

«Полуночный странник» допел, и наступившая тишина заполнила весь бар.

И я совершенно четко услышал низкое, почти неслышное пыхтение, исходящее из игорного зала. Звук дыхания. Пэттон был где-то в темноте, наблюдая за нами.

Говори что-нибудь, Патрик. Иначе умрешь.

— Джер, — сказал я, слова застревали в пересохшем горле, — а что у вас нового?

— Почти ничего, — ответил Джерри, и я понял, он не собирается поддерживать беседу. Теперь он открыто разглядывал Фила.

— Не считая допроса ФБР? — я усмехался, пытаясь вернуть атмосферу непринужденности в баре.

— Да, не считая, — сказал Джерри, не отводя глаз от Фила.

За «Полуночным странником» последовал «Длинный черный покров». Еще одна песня о смерти. Замечательно.

Фил смотрел на что-то, лежащее за углом бара, невидимое с моего места.

— Фил, — сказал Джерри. — Тебя что-то интересует?

Фил резко вздернулся, затем прикрыл глаза, как будто был загнан в тупик.

— Нет, Джер. — Он улыбнулся и вытянул руки. — Просто смотрю на собачью миску на полу, и, знаете, еда в ней совсем свежая, будто Пэттон только что ел. Вы уверены, что он наверху?

Предполагалось, эти слова прозвучат случайно. Уверен, Фил на это и рассчитывал. Но получилось совсем наоборот.

Доброта в глазах Джерри исчезла в воронке черного холода, и теперь он смотрел на меня, будто я жук под микроскопом.

И я понял: притворство закончилось.

Я полез за своим пистолетом как раз в тот момент, когда за окном пронзительно завизжали шины, а Джерри нагнулся под стойку.

Фил еще был в расслабленном состоянии, когда Джерри скомандовал:

— Яго!

Это не было имя одного из персонажей трагедии Шекспира, это был боевой код.

Я вынул пистолет из-за пояса, когда разъяренный Пэттон вырвался из темноты, а в руках Джерри сверкнула длинная бритва.

Фил успел только сказать:

— Нет, нет! — и свалился.

А Пэттон перепрыгнул через него и бросился ко мне.

Далее последовал взмах руки Джерри, и, хотя я инстинктивно отпрянул назад, бритва рассекла мое лицо возле скулы, а Пэттон ударил меня лбом, как мяч, и свалил со стула.

— Нет, Джерри! Нет! — закричал Фил. Рука его застряла за поясом, он пытался достать пистолет.

Зубы пса отскочили от моего лба, голова запрокинулась, и челюсти нацелились на мой правый глаз.

Кто-то вскрикнул.

Я скрутил шею Пэттона свободной рукой, и звук, который он издал, напоминал дикую смесь из крика и лая. Я сдавил его горло, но рука скользнула вверх по холеной шерсти, и пасть вновь приблизилась к моему лицу.

Когда он стал бить меня задней лапой по руке, я приставил пистолет к его груди и дважды спустил курок. Голова пса откинулась, как если б он услышал, что его зовут, затем он дернулся и вздрогнул, а из пасти послышалось шипение. Его тело в моих руках обмякло, он повалился на правый бок и утих между стоящими в ряд стульями.

Я сел и разрядил обойму из шести пуль по зеркалам и бутылкам позади стойки, но Джерри уже нигде не было.

Фил лежал на полу возле своего стула, зажимая рукой горло.

Когда я подполз к нему, входная дверь слетела с петель, и я услышал голос Девина:

— Не стрелять! Не стрелять! Это наш! — И затем: — Кензи, брось пистолет!

Я добрался до Фила и положил пистолет рядом с ним.

Больше всего крови вытекло из правой стороны горла, где Джерри сделал первый надрез, прежде чем распороть и левую, изобразив таким образом «улыбку».

— Скорую! — закричал я. — Нужна скорая помощь!

Фил посмотрел на меня как-то смущенно, глядя, как яркая кровь течет сквозь его пальцы и перехлестывает через руку.

Девин подал мне полотенце со стойки, я припечатал его к горлу Фила, прижав сверху руками.

— Дело дрянь, — сказал он.

— Не разговаривай, Фил.

— Совсем дрянь, — снова сказал он.

Жемчужные слезинки-близнецы появились в его глазах, как будто он ждал этого момента со своего рождения, словно, покидая утробу матери, мы приходим в этот мир либо победителями, либо проигравшими, и ему на роду было написано оказаться ночью на полу бара, заполненного запахом несвежего пива, пропитавшего квадраты линолеума, с перерезанным горлом.

Фил попробовал улыбнуться, слезинки покатились из уголков глаз к вискам и скрылись в темных волосах.

— Фил, — сказал я, — все будет хорошо.

— Знаю, — ответил он.

И умер.

Глава 39

Джерри удалось скрыться тем же путем, что и в ночь, когда он подстрелил Энджи: он сбежал через подвал в соседний дом и вышел через заднюю дверь. Потом запрыгнул в свою машину, которая стояла на заднем дворе, и выехал в сторону Кресчент-авеню.

На перекрестке он чуть не столкнулся с патрульной машиной, а когда вырулил на Дорчестер-авеню, у него на хвосте было четыре полицейских машины.

Еще две машины и фэбээровский «линкольн» проследовали вниз по авеню и на пересечении с Харборвью-стрит образовали «стенку» в ожидании Джерри, скользящего по льду прямиком к ним.

У «Детской площадки Райан» Джерри вывернул руль и въехал туда прямо по ступеням, с ловкостью преодолевая ледяной покров, который мог стать для него ловушкой.

Он резко развернулся в центре площадки, пока копы и федералы выскакивали из машин и хватались за оружие, затем открыл багажник и выволок оттуда заложников.

Первой была девушка двадцати одного года по имени Дэниэль Роусон, исчезнувшая из родительского дома в Ридинге этим утром. Вторым был ее двухлетний сын Кэмпбел.

Когда Джерри вытащил Дэниэль из багажника, к ее голове электрическим проводом был прикреплен дробовик.

Джерри посадил мальчика себе на спину в «кенгуру», который был у Даниэль в момент похищения.

И мать, и ребенок были накачаны снотворным, но только девушка пришла в чувство, когда Джерри облил себя и ее бензином, а затем вылил остатки вокруг себя и пленников.

После этого он попросил вызвать меня.

Я все еще находился в баре.

Стоя на коленях над телом Фила, я плакал у него на груди.

Последний раз я плакал, когда мне было лет шестнадцать, и теперь, стоя на коленях над телом самого старого друга, я рыдал в три ручья, и у меня было ощущение, что с меня полосками сдирают кожу, а вместе с ней все, что я когда-либо ценил, что составляло мое я, мой мир.