Уровень атаки Огай Игорь

6

Просторный милицейский «Форд» доставил компанию к месту с комфортом, правда, оценить его Павел сумел лишь частично — большую часть дороги он пребывал в полузабытье.

— Приехали, — сообщил сержант, выключая мотор. — Помочь тебе с этим?

Он кивнул на заднее сиденье. Павел проследил за его взглядом и отрицательно покачал головой. Он совершенно не помнил, как высаживали бухгалтершу с дочкой, похоже, милиционеру пришлось самостоятельно перетаскивать их в дом. Но Алик, кажется, потихоньку приходил в себя: взгляд такинэ все еще был пьяным от магии смарров, но это не беда, лишь бы сумел перебирать ногами.

— Не нужно. Сам…

— Как хочешь. Инструкцию о секретности подписывать будем?

Сержант ухмыльнулся — ему понравилась собственная шутка.

— Не стоит, — совершенно искренне ответил Павел. — Завтра ты об этом не вспомнишь…

Он почти не сомневался, что так и будет. Команда «уборки», как всегда, сработает чисто и оперативно: материальные свидетельства будут утилизированы, люди пострадают от локальной амнезии. Однако милиционер понял его по-своему.

— Ну, ясно. Замнете для ясности…

Он извлек с заднего сиденья Алика и передал его на руки Павлу.

— Ладно, давай, удачи тебе…

«Форд» мягко фыркнул выхлопной трубой и скрылся в потоке транспорта на Дмитровском шоссе. А Павел развернул Алика к крыльцу и, придерживая его под локоть, сделал первый шаг к ступенькам.

Секъюрити в холле успели смениться. Слава богу — у ночной смены, ставшей свидетелем побега Павла, могли возникнуть вопросы к перебравшему лишнего гражданину, которого постоялец с сомнительной репутацией ведет к себе в номер.

Лифт, кнопка нужного этажа… Вот уже почти и дома.

Еще вчера Павел возвращался сюда совсем в другой компании. Надо же — меньше суток, а как будто полжизни долой…

— Где… мы?..

Покидая кабину со своей ношей, Павел не сразу сообразил, что Алик начал разговаривать. Пускай, лишь бы не затянул «Ямщика». Поворот, ковровая дорожка коридора…

Та-ак! Да что ж такое, опять все с начала?

Павел прислонил Алика к стенке и издали осмотрел свою дверь. Конечно, этот зазор между створкой и косяком могла оставить мобильная группа, обыскивавшая утром номер… Или команда «уборки», которая должна была зачистить помещение и избавиться от тела Анны…

Жалкие, притянутые за уши объяснения. В обеих структурах работали профессионалы, которые просто не могли не запереть за собой дверь — ведь это противоречит обычаям местных жителей. Значит, остается только…

— Градобор! — позвал Павел. — Выходи!

За дверью послышались быстрые шаги, и гиперборей распахнул незапертую створку.

— Я специально оставил открытой, — сообщил он. — Чтобы не повторился инцидент прошлого месяца.

— Мне сейчас не до прыжков, — выдавил Павел. — Заноси этого.

Он кивнул на Алика и прошел мимо нежданного гостя в свой номер. В гостиной свет горел слишком ярко — Павел почти на ощупь нашел простреленное месяц назад кресло и, только усевшись в него, приоткрыл глаза.

— Так… — произнес он. — А ящера с атлантом что же не прихватили?

На диване напротив удобно расположился Филиппыч в компании еще двоих гипербореев. Впрочем, ответить никто из них ничего не успел — Градобор ввел Алика и опустил его на второе кресло.

— Ящеры не являются в данной ситуации нашими потенциальными союзниками, — пояснил он невозмутимо. — Атлантов пока еще рано посвящать в детали. Инки же — одна из наиболее заинтересованных сторон — и присутствие их представителя здесь крайне нежелательно, — Градобор посмотрел на Алика и добавил: — Такинэ не в счет.

— Ясно, — согласился Павел, даже не пытаясь вникнуть в суть того, что услышал. — Это хорошо, что ящера нет, можно говорить запросто… Почему бы вам, господа, не пойти к чертовой матери и не оставить меня в покое? Я сегодня уже провалил все, что можно. Чего вам еще от меня надо?!

— Паша, спокойно, — проговорил, наконец, Филиппыч. — Относительно сегодняшних событий к тебе нет никаких претензий.

— Еще бы! — Павел и сам удивился, откуда взялись силы на сарказм. — Зато у меня есть претензии!.. Пока только на отдых, а там видно будет.

— Я очень хорошо понимаю тебя, — сообщил Градобор. — Помимо своей воли ты угодил между жерновом и наковальней…

— Между молотом, — подсказал Филиппыч.

— Да, именно… Ты оказался втянутым в интригу, суть которой не понимаешь. Тебя утомили загадки и все, что им сопутствовало…

— Не то слово, — буркнул Павел.

— И ты имеешь полное моральное право требовать отдыха, особенно после того, как смарры заверили, что решение трибунала по твоему вопросу будет пересмотрено.

— Отлично, — подытожил Павел. — А теперь проваливайте.

— Однако, — продолжил гиперборей невозмутимо, — я посмел предположить, что тебе будет интересно узнать, в чем именно заключается замысел ящеров. Поэтому я пришел сюда и привел с собой этих людей.

Филиппыч снисходительно хмыкнул в ответ на последние слова, а Павел только прикрыл глаза. Ассамблейщики — непревзойденные интриганы и мастера провокаций. Но в этот раз надо выдержать хотя бы потому, что сегодня он просто-напросто выдохся.

— Мне неинтересно, — проговорил он, не поднимая век.

— Жаль, — немедленно откликнулся Градобор. — Извини, что побеспокоили. Семен Филиппович, нам действительно лучше уйти?

— Да, — тот с шумом поднялся. — Он ни на что не годен. Пусть идет спать.

Градобор прокартавил несколько непонятных слов своим коллегам и, судя по шагам, направился в коридор.

— У вас есть другой человек, к которому мы могли бы обратиться? — донесся оттуда его голос.

— Вам хорошо известно, какой у нас кадровый дефицит, — не обращая больше внимания на Павла, Филиппыч проследовал вслед за Градобором, а за ним затопали и остальные гипербореи. — Разве что Мишу подрядить…

— Мишу? Я его знаю?

— Да. Это телохранитель нашего шефа.

Павел не стронулся с места и не поднял век. Не поддаваться, главное — не поддаваться. Пусть хоть до ночи треплются в коридоре!

— Он не слишком сообразителен, но если хорошенько втолковать, что нужно делать…

— Нам не нужен слепой исполнитель, Семен Филиппович. Думаю лучше обратиться к моим ресурсам. Потенциальная опасность создавшегося положения не допускает ошибок, а попытки смарров поставить под контроль посла империи инков слишком настойчивы, чтобы не противостоять им.

Павел до хруста сжал зубы, сдерживая готовый вырваться вопрос. Держаться, во что бы то ни стало!

— Вы слишком торопитесь, уважаемый. Подождите еще минут двадцать — как только закончится совещание у атлантов, я сразу поставлю Потапова в известность. Подумаем, что можно сделать.

— Атланты не в курсе проблемы — они никуда не спешат. Ваши кураторы могут совещаться до вечера.

Филиппыч вздохнул так шумно, что это было слышно даже в гостиной.

— Что верно, то верно…

— Кроме того, даже если вы найдете подходящего человека, нам еще потребуется время на проведение обряда, чтобы подготовить его…

Черт возьми, да уйдите вы наконец?!.

— …Не говоря уже о том, что в этой ситуации я готов довериться далеко не каждому землянину.

— Ясно, — Филиппыч сдался. — Хорошо, пусть это будут ваши люди и ваши методы. Девчонку только жалко…

— Жалко. Но тут ничего не поделаешь. Вмешиваться в религиозные дела инков мы не станем, все усилия будут направлены только на самого посла.

Вот теперь они замолчали. Целую секунду Павел слушал, как четыре человека топчутся в коридоре, ожидая эффекта своей нехитрой провокации.

— Соглашайся… — прохрипел Алик со своего кресла. Похоже, из разыгранного этюда он понял только одно: Анну еще можно спасти. — Соглашайся… пожалуйста…

Целую секунду… Павел уже не сдерживал себя… Просто копил силы для последнего контрольного вопроса:

— Почему гипербореи хотят спасти дочь ацтека?

Градобор вошел в гостиную походкой делового человека, не привыкшего сомневаться в успехе своих начинаний.

— Полагаю, что я должен ответить честно, — сказал он, и Павел увидел, как Филиппыч на заднем плане отрицательно замотал головой. — Гипербореям совершенно наплевать на индианку, но ее спасение — наиболее простой и верный путь влияния на посла империи. Возможно, это не слишком этично, но такова правда.

Землянин кивнул.

— Хорошо, что ты ответил именно так… Мне нужен эликсир ящеров, иначе я действительно ни на что не гожусь.

Гиперборей шагнул к креслу и пристально посмотрел Павлу в глаза.

— Я могу предложить кое-что получше. Только наказанием за разглашение того, что сейчас произойдет здесь, будет смерть.

— Как интересно, — Павел скривил улыбку. — Ты решил напугать меня этим именно сегодня?

— Отлично, — выговорил Градобор. — Я принимаю твои слова за знак согласия. Гордись, землянин. На несколько часов ты приобщишься к таинствам творцов и основам могущества Гипербореи. Мы все сделаем сами, просто расслабься и доверь нам свое тело и сознание.

— Без проблем, — землянин снова закрыл глаза. — Разбудите, когда закончите…

Меньше всего Павел ожидал, что ему действительно дадут уснуть, но возвращение сознания и в самом деле очень походило на пробуждение.

Бесконечный монотонный звук — не то стон, не то пение, запах тлеющих благовонных трав, легкое дуновение ветерка, проникающего… Откуда? Павел открыл глаза, и ощущение безмятежного спокойствия утратило остроту, хотя и не ушло совсем.

Крыша строения была застелена тростниковыми снопами, из которых свисали вниз отдельные травинки. Стены — скорее занавес из бамбуковых стволов, развешанных на жердях. К четырем столбам по углам, на которых держалась хижина, прибиты плошки с дымящимися травами, светец с обгоревшей лучиной и крючья для гамака — единственного предмета мебели.

Так…

Павел сел — босые ноги коснулись прохладного земляного пола.

Та-а-ак!.. Могущество Гипербореи, говорите? С ассамблейщиков, конечно, станется тихонько организовать прокол в свою ветвь, но если это и есть то самое таинство…

Откуда-то снаружи донесся одинокий удар колокола. Густой бас медного великана пронизал хижину, сметая успокоенность и призывая к действию. Павел вскочил, критически осмотрел собственный наряд. От удобных джинсов и куртки, которую он так и не снял у себя в номере, не осталось и следа — их заменили простые полотняные штаны и рубаха без пуговиц. Черт знает что! Он откинул занавес у входа и решительно шагнул наружу.

Дверь хижины выходила прямо на большую круглую и очень хорошо утоптанную площадку. По левой ее стороне тянулся ряд других точно таких же хижин, правый край упирался в подступавший лес. За хижинами можно было разглядеть усыпанные цветами деревья, еще чуть дальше возвышались несколько конусообразных строений…

Посередине площади, спиной к хижинам, в позе лотоса сидел человек. Как только утихли отзвуки колокола, его бесконечное «У-у-м-м-м…» снова разнеслось над местностью.

Павел сделал несколько шагов по утрамбованной земле и, дождавшись короткой паузы на глоток воздуха, проговорил:

— Вот — чувствую я подвох. Но пока не пойму, в чем.

Человек не обернулся, но и не затянул снова свою песню. Лишь указал пальцем на землю перед собой:

— Сядь.

Павел помедлил, огляделся. Не то чтобы он ждал угрозы, просто непонятно было, почему вот так, с ходу, надо подчиняться.

— Земля холодная, — проговорил он наконец. — Постою.

Человек легко поднялся и повернулся ликом к землянину. Наверное, именно так должен выглядеть настоящий гуру — учитель таинствам гиперборейским: лысый череп, седая бородка и бесконечная мудрость веков во взгляде.

— Зачем ты пришел? — спросил он.

— Хороший вопрос, — Павел кивнул. — Я думал, это ты мне объяснишь.

— Я — знаю. Вопрос — знаешь ли ты? Готов ли ты принять то, чему я стану учить тебя? Готов ли отречься от своего понимания мира, всего, что тебе дорого, и даже от самого себя?..

Елки-иголки, как все серьезно-то!.. Павел невольно хмыкнул, мучительно пытаясь сконцентрироваться на ускользающем мгновении дежавю. Так, еще раз: хижины, колокол, треугольные домики вдали, гуру, опять-таки… Стоп! Какие домики? Тайские пагоды!

Могущество Гипербореи? Да черта с два — разводка чистой воды!

— Полагаю, в этом нет необходимости, о, наставник, — Павел почти готов был рассмеяться. После всех разговоров о смертельной каре Градобор подсунул ему это!.. — Мы ведь оба знаем, чем все закончится.

Гуру скорбно и в то же время озабоченно нахмурился.

— Сомнение и гнев чувствую в тебе я…

— Добавь: юный подаван.

«Наставник» вздохнул и согнал с лица фальшивые эмоции.

— Не сработало? — уточнил он на всякий случай.

— Не-а, — покачал головой Павел.

— Жаль. Полчаса насмарку.

Гуру отвернулся и движением руки стер окружающее — будто сдвинул занавес с декорациями.

И не осталось ничего. Переход от площади с видом на буддистские храмы к бесконечному туманному пространству оказался слишком резок. Павлу не удалось избежать чувства падения в бездну, на миг закружилась голова… Впрочем, взгляд очень быстро зацепился за твердые ориентиры — кулисы театра, оказывается, не пустовали.

— Я предупреждал, — сообщил Филиппыч Градобору. — В сказки он не поверит.

В зыбкой серой пелене они расположились, словно на твердой поверхности. Третий, последний, гиперборей был тут же.

— Обычно этот подход срабатывает, — Градобор пожал плечами. — Местный фольклор — очень хороший материал для работы с сознанием.

— Не в моем случае, — проворчал Павел, стараясь не смотреть под ноги, опиравшиеся на пустоту.

Изображавший гуру гиперборей шагнул к начальнику, что-то сказал по-своему.

— Реализм? — переспросил Градобор и взглянул на часы. — Можно попробовать.

— Что значит — попробовать? — спросил Павел. — Как вы это делаете? И… что вы делаете?

— Расслабься, Паша, — утешил Филиппыч. — Управление ментальным пространством — их конек. Они пытаются вложить в твой мозг кое-что из того, чему их воины учатся с пеленок.

— Вложить?..

— Именно! — такой резкости от Градобора Павел не ожидал. — А твой скепсис нам крайне мешает. У нас очень мало времени, обряд жертвоприношения начнется буквально через час. А ты еще не готов! Мне ведь нужно всего лишь чуточку веры в твои собственные силы, Павел! Неужели это так трудно?!

— Порой это бывает очень трудно, — неожиданно проговорил Филиппыч. — Гиперборею не понять — вы слишком хорошо изучили методики управления реальностью.

— Никогда не считал это минусом, — огрызнулся Градобор. — Хорошо, реализм так реализм. Не будем терять время.

Он кивнул ассистентам, и серая пелена собственного сознания Павла исчезла…

— …Па-адъем, Головин! Долго будем прохлаждаться?

Павел моргнул, потряс головой. Звон в ушах поутих, но старый, истертый до проступивших камешков асфальт плаца продолжал давить на затылок.

— Встать, салага! — в поле зрения возник знакомый профиль. — Еще вопросы, или усвоил урок?

Павел приподнялся на локтях, потом перекатился в сидячее положение.

— Никак нет… — губы выдавили это сами собой. Все правильно, именно так он и сказал тогда. А через минуту загремел на пять дней в госпиталь — зеленый, двух недель от призыва новобранец, слишком гордый, чтобы чистить зубной щеткой сапоги приставленного «деда». — Никак нет, товарищ сержант…

— Ретивый какой, на… — проговорил кто-то справа. И это тоже правильно — двое их тогда было. — Па-адъем, сказали!

— Тихо, Тема, дай ему встать. Он, банан, думает, что чего-то может… Хочу поучить малька…

Ничего Павел тогда не мог, несмотря на всю свою допризывную подготовку. Но ведь теперь совсем другое дело, верно?..

Он рывком оказался на ногах.

— Учить тебя еще и учить… — прошептал сержант. — Как стоишь? Ноги шире, руки… все не так! Следить за мной! В глаза не смотреть, глаза не бьют!..

Павел пропустил первый же удар. Быстро, слишком быстро. Не по-человечески. И не по-человечески сильно. Проклятие, он ведь снова чуть было не попался!..

Боль ушла сразу, как только он встал. Хотите играть так? Давай попробуем. Зря вы задели эту тему, братцы-гипербореи. Зря залезли в память без спроса.

Злость — именно то, что ему было сейчас нужно. По телу волной пробежала дрожь, и сержант плотоядно улыбнулся.

— Ты у меня будешь лучшим, Головин, — снова удар. Павел успел сделать блок. — Вколачивать буду науку в тебя, — новый выпад, Павел ушел в сторону: еще немного и можно будет бить самому, — чтобы сумел за Россию-матушку постоять…

Стоп!.. А вот это было лишнее.

Руки опустились будто сами собой, и вдруг пропали такие гармоничные движения враскачку…

Новый удар опрокинул Павла на асфальт — только дух вон… Нет, какой к черту асфальт — эта непостижимая прозрачная поверхность над серой бездной была идеально гладкой и прохладной.

Градобор склонился над поверженным землянином.

— Ты разрушаешь все планы, Павел. У нас уже начала получаться прокачка. Почему ты закрылся?

— Сержанты… так не говорят, — он перевел дыхание.

Объяснение для гиперборея: не втолковывать же ассамблейщику, что с некоторых пор в России призывы к патриотизму вызывают строго противоположную реакцию. Особенно у тех, кто хлебнул этого патриотизма выше крыши.

— Отлично, — заявил Градобор. — Прости, ты не оставил мне выбора. Я очень хотел обойтись щадящими методами, но времени больше нет. Придется просто «накачать» тебя железом.

Он хлопнул в ладоши, как дешевый фокусник, и гостиничный номер вернулся на место.

— Начинайте, — скомандовал гиперборей ассистентам. — Семен Филиппович, пройдемте в соседнюю комнату. Здесь сейчас будет слишком… грязно.

Пронин посмотрел на Павла и постучал себя пальцем по лбу:

— Балда! Терпи теперь…

— Погодите, — проговорил Павел. Последние слова ассамблейщика ему очень не понравились. — Какого черта, Градобор!.. Стоять!

Гипербореи не обратили на его окрик никакого внимания. Градобор невозмутимо шествовал в спальню, а его ассистенты уже тащили из коридора пару подозрительных чемоданчиков и освобождали место на столе. Звякнуло медицинское железо, с тихим свистом включился какой-то прибор, и по откинутой крышке кейса зазмеились разноцветные кривые.

Искать ассоциации долго не пришлось — кинематограф двадцать первого века создал достаточно стереотипов на тему имплантаций электроники. Но все, что для сценаристов и режиссеров было фантастикой, ассамблейщики легко претворяли в жизнь.

Ну нет, парни, на это уговора не было! Дайте только встать, и будь вы хоть трижды гипербореи — живым не возьмете…

Руки-ноги не двигались, хоть плачь. Ассистенты пододвинули стол поближе к Павлу и принялись раскладывать инструменты, настраивать аппаратуру… Какие-то техники или медики, но точно не бойцы. Даже в полуобморочном состоянии Павел сделал бы из них котлету, только вот ассамблейщики туго знали свое дело. Покидая его ментальное пространство, они не забыли отключить двигательные функции нервной системы. Причем все до единой: угрозы и проклятия рвались с языка, но губы оставались немы.

«Убью…» — подумал Павел, увидев, что в руке одного из гипербореев появился скальпель. Совсем не такой, как бывают у земных медиков, но в назначении этого узкого и даже на вид алмазно-острого лезвия сомневаться не приходилось.

— Я должен извиниться, — неожиданно проговорил ассистент по-русски. — Технология внедрения боевых имплантатов не предусматривает использование анестезии. Будет больно, но в конечном итоге совершенно безвредно.

«…Всех угроблю… — думал Павел, пока с него ножницами срезали одежду, всю какая была. — Медленно и мучительно…»

Второй ассистент в это время выкладывал на стол будущие «запчасти». Включал, осматривал какие-то индикаторы.

— Набор воина первого уровня, — прокомментировал он. — Компоненты просты и чрезвычайно надежны. Вам повезло, беспроводные комплекты стали выпускать относительно недавно. Это делает ненужным вскрытие тканей по всей длине конечностей для прокладки сигнальных коммуникаций и кабелей питания.

«Градобора — первого… — мстительно продолжал строить планы Павел, когда скальпель приблизился к беззащитной коже. — Душить голыми руками, как собаку… А-ах!»

Он твердо решил не кричать, но решимости хватило только на первый разрез. Тонкое до невидимости лезвие почти нечувствительно рассекло ткани — боль пришла секундой позже, когда ранорасширитель вторгся в разрез и развел его края, пропуская в пространство между костями тонкий длинный цилиндр. Имплантат вгрызся в мышцы и нервные окончания, подключаясь к нервной системе, готовясь воспринимать и многократно усиливать реакции…

С тем же успехом можно было сунуть руку в огонь и подержать ее там минут пять. Или нет, лучше в кипящее масло и варить около получаса… А еще лучше…

Хорошо, что челюсти Павла были неподвижны, иначе он точно раскрошил бы себе зубы, когда рану заливали каким-то раствором и, соединив ее края, заматывали руку тонкой пленкой телесного цвета. Снаружи остался только черный разъем — будто дырка в коже.

— Для подзарядки и обновления программы, — расслышал Павел пояснение сквозь отчаянный шум крови в ушах. — Ну, вот и отлично. Первый готов, осталось всего одиннадцать.

Когда скальпель коснулся второй руки, Павел уже не мог думать ни о чем…

Ясность мышления вернулась мгновенно, будто кто-то сдернул с глаз кровавую пелену. По изображению комнаты на сетчатке глаз прошла рябь, словно телевизионная помеха, и…

Градобор с Филиппычем уже снова сидели на диване, негромко беседуя. Алик по-прежнему полулежал в соседнем кресле, шаря вокруг пьяным взглядом. Инструменты были свернуты, чемоданчики исчезли, операционный стол, чисто вымытый, снова стоял у окна. Самих гиперборейских «хирургов» в номере не наблюдалось.

Павел смутно помнил, что вроде бы должен сейчас встать и убить кого-нибудь, однако эйфория освобождения от боли была слишком сладка, чтобы прерывать мгновения релаксации…

Филиппыч скользнул по его лицу взглядом и оживился.

— Градобор, смотрите: открыл глаза.

Гиперборей, однако, сначала посмотрел на часы и лишь затем на Павла. Слава богу, тот как раз успел стереть с лица глуповатую блаженную улыбку.

— Немного раньше ожидаемого. У тебя сильная психика, Павел.

— Да, — согласился тот с усилием. — Ведь ты до сих пор жив…

— Вероятно, только потому, что пока не в твоих силах изменить это, — гиперборей улыбнулся своей шутке. — Попробуй встать и пройтись по комнате.

Павел покачал головой.

— С места не сдвинусь, пока мне не объяснят, что здесь происходит. И как вы собираетесь вынимать из меня свои железки.

Он напряг и расслабил мышцы. Тело слушалось, однако никаких особых ощущений не наблюдалось: либо имплантаты настолько органично вплелись в опорно-двигательную систему, либо были выключены.

— Позволь, какие именно железки? — поинтересовался Градобор все с той же улыбкой.

Павел нахмурился.

— Смеяться не советую. Я ведь могу и задействовать их…

Последнее было блефом — он понятия не имел, как включать свою «начинку», но одновременно и проверкой. Реакция гиперборея на скрытую угрозу могла прояснить уровень новых возможностей землянина.

— Извини, но я и не думал смеяться. Посмотри внимательно. Ты одет, вокруг ни единой капли крови, хирургические инструменты и электронная бутафория исчезли.

Павел почувствовал, что теряет почву под ногами.

— Вы могли убрать…

— А ковер отнести в химчистку? — Филиппыч скривил снисходительную усмешку.

Градобор не позволил себе проявить какие-либо эмоции.

— Посмотри на свои руки, Павел, — сказал он.

Тот закрыл рот и молча последовал совету. Засучить рукава было делом секунды — на коже не было ни разъемов, ни следов от хирургического вмешательства.

— Даже мы не умеем сращивать ткани так быстро, — прокомментировал гиперборей. — Гораздо проще воздействовать на сознание, чем на тело, однако твой скепсис можно было преодолеть только по-настоящему шокирующими методами. К тому же почему-то именно такой жестокий образ твой мозг был не готов отторгнуть.

— Ясно, — проговорил Павел. Он уже сбился со счета, в который раз остался в дураках за этот день. — А теперь объясните, что вы со мной сделали и для чего.

— Ничего сверхъестественного, Павел. Немножко новых способностей, без которых было бы невозможно выполнить твою миссию. Однако не обольщайся — даже воин первого круга превосходит тебя на голову.

— Тогда зачем?..

— Затем, что инки окажутся неготовыми к тому, что безоружный землянин может быть столь сокрушителен. Тебе понадобится несколько мгновений смятения противника, и ты их получишь.

— Вот отсюда поподробнее, — попросил Павел. — Несколько мгновений для чего?

— Для того, чтобы спасти Анну, разумеется.

— Ну конечно, — пробормотал землянин, скосив глаза на часы. — Как же я не догадался… Одна проблема — Анна уже в мире инков. Там я не могу ее достать.

— Можешь, — уверенно произнес Градобор, будто говорил о чем-то давно решенном. — Причем гораздо проще, чем ты думаешь. Инки сами доставят тебя к ней и даже оставят вас наедине… в ваши последние мгновения.