Уровень атаки Огай Игорь
Павел открыл было рот, чтобы возразить, но подходящих аргументов не нашлось. Действительно, что может быть проще, чем сдаться инкам? Они ведь так хотели заполучить сразу две жертвы.
— Вот тогда-то тебе и понадобятся те несколько секунд замешательства, — продолжал гиперборей. — Открыть трансвероятностный прокол прямо в жертвенный очаг ацтеков мы не сможем. Во-первых, это чревато таким скандалом, из которого Община не сможет выбраться без потерь. А во-вторых, у нас элементарно не хватит точности. Чтобы инки не смогли обнаружить и блокировать прокол еще на стадии формирования, мы закачаем в него минимум энергии, и ошибка в этом случае может составить до двухсот-трехсот шагов. Это расстояние тебе и Анне придется преодолеть пешком.
— Преодолеть… — повторил Павел, — то есть пробиться.
— Не исключено, — согласился Градобор. — Но на твоей стороне будет фактор неожиданности. Инки не знают, что землянин способен рвать цепи голыми руками.
— А я… способен? — Павел с интересом посмотрел на свои руки.
— Когда придет время — сможешь, — заверил его Градобор.
— Ясно. Значит, осталось последнее — убедить меня в том, что я должен это сделать.
Гиперборей повернулся к земному коллеге.
— Семен Филиппович?
— Да-да, слышу я, слышу… — тот шумно выдохнул и растер лицо руками. — Видишь ли, в чем дело, Паша? Мы считаем, что ящеры чувствуют скорую и серьезную перетасовку индекса стабильности ветвей большой четверки. Эти твари очень сильны в прогнозах, магия ли это или природная способность к аналитике…
— То и другое сразу, — негромко вставил гиперборей.
— Тем более, — согласился Филиппыч. — А в общем, не важно. Главное, что ключевой фигурой будущего кризиса они, видимо, считают Акара.
— Почему? — уточнил Павел.
— Потому, что должность посла империи в Ассамблее Миров де-факто делает его третьим человеком в своей ветви после императора и верховного жреца. Он может проводить здесь практически любую политику от имени сапа инки.
— Ну и что? — Павел пожал плечами. — Мало ли кто какую политику здесь проводит?
— Совершенно верно, — гиперборей кивнул. — Но только до тех пор, пока политикой посла не стала политика смарров. Акарханакан сумел вляпаться в какую-то внутреннюю интригу ацтекских жрецов. Он, похоже, в свое время ратовал за отмену кровавых обрядов, для жрецов это означало бы потерю влияния…
— И они назначили его дочь в жертву, — догадался Павел. — Чтобы потом, дав ей шанс на спасение, держать посла на крючке.
— Возможно. Подробности этих разборок не интересуют ни нас, ни, скорее всего, самих смарров. Зато последствия… Мы предполагаем, что давление со стороны жрецов и смерть обеих дочерей приведет Акархнакана в необходимое ящерам эмоциональное состояние.
— Могу себе представить, — буркнул Павел. — Ну и что? Какое мне дело до депрессии вождя?
Градобор и Филиппыч переглянулись.
— Это будет не депрессия, Паша, в том-то и дело, — пояснил Пронин. — У вождя появится маниакальная навязчивая идея. Главным виновником своих проблем он сочтет даже не столько тебя лично, сколько землян в целом.
— Именно исходя из этого будет в дальнейшем строиться вся его внешняя политика, — продолжил Градобор, — направленная в конечном итоге на изменение общественно-политического уклада в стволе вероятностей. Это чревато расколом Ассамблеи и ослаблением позиций всех ее членов. А со временем, возможно, и прямой интервенцией Империи на Землю.
— Если инки попытаются навязать человечеству свой образ жизни… — Филиппыч поморщился. — Нам это не понравится, уверяю.
— Инки… — Павлу понадобилась секунда, чтобы сообразить и повернуться на голос. Все еще туманный взгляд Алика был устремлен в потолок, но язык ворочался уже вполне членораздельно. — Высокорожденные с красной кожей. Паразиты на остатках белой цивилизации. Дети солнца, приносящие кровавые жертвы богам… Согнали других в резервации: европейскую, среднерусскую, китайскую… Но сами неспособны создать ничего, кроме новых суеверий. Они забыли даже то, что когда-то знали, и теперь умеют лишь красть: календарь на востоке, письменность на западе, технологии у подземных богов… Высокорожденные никогда не поймут, как работают их машины и оружие. Научились пользоваться, научились копировать, но не сумели разгадать… Ничего, когда найденный ими репликатор остановится, краснокожие окажутся беспомощными и бессильными.
— Однако! — проговорил Филиппыч. — Как припекло-то парня… Нечасто услышишь такое от белого такинэ.
— Все это правда? — осведомился Павел. — Так они захотят изменить нас?
Градобор вздохнул.
— К сожалению, чистая правда. Сила инков держится на использовании артефактов не то древней цивилизации, не то пришельцев, когда-то посетивших Землю. Они получили в свои руки слишком мощные орудия, прежде чем оказались морально готовы к такому могуществу. Отсюда жесточайший кастовый строй и комплекс «избранной расы» в мировом масштабе. Не могу сказать, что мы это одобряем, но внутренняя политика членов Ассамблеи… это только их внутренняя политика.
— Ладно, — проговорил Павел, потирая лоб. Мешок с сюрпризами у ассамблейщиков был неистощим. — Не о том говорим. Есть одна неувязочка насчет дочерей… Ведь сначала ящеры собирались спасти вторую Анну, пусть и моими руками, а потом сами же отдали ее жрецам.
— Сейчас это не так уж важно, Павел, — гиперборей поднялся, прошелся по комнате. — Одна из многих непонятных деталей… Предположим, что-то заставило ящеров на ходу изменить планы. Если отследить хронометраж событий, это, например, мог быть твой визит на фабрику. Смарры могли почувствовать изменение психопрофиля Акарханакана и отреагировать соответствующим образом.
— Отлично, — Павел усмехнулся. — А как это звучит на русском?
Гиперборей пожал плечами.
— Может быть, ты убедил посла? Заставил еще раз задуматься над причинами всех бед? И смаррам стало выгоднее убить вторую дочь, чем подарить ее жрецам в качестве новой наживки для посла.
— Как же у тебя все просто, — Павел вздохнул. — Ладно, допустим… Только зачем ящерам катаклизм? Совсем недавно они кричали о стабильности чуть ли не громче остальных.
— Мы не провидцы, — ответил Градобор, задумчиво разглядывая московские улицы с высоты десятого этажа. — На эту тему мироздание не оставило нам подсказок.
— Другими словами — черт его знает, — перевел Филиппыч без приглашения. — Но если их интрига удастся, плохо будет всем.
Павел промолчал.
Проклятый характер… Проклятые нелюди… Неужели снова нет выбора?!. Как не хочется открывать рот, когда есть только один вариант ответа!
— Какие у меня шансы? — выговорил он наконец.
Филиппыч удовлетворенно кивнул и пояснил для гиперборея:
— Все в порядке. Я говорил, что на него можно рассчитывать.
— Признаться, я в этом не сомневался, — они говорили так, будто Павла не было в комнате. Градобор достал сотовую трубку, одним касанием набрал заложенный в память номер.
— Какие у меня шансы?! — повторил Павел громче.
— Не беспокойся, шансы неплохие. Примерно тридцать-сорок из ста… Алло, господин посол? Да, это я. У меня хорошие новости для вас, мы задержали Головина, как и обещали… Да, операция совместная — Общины и Земного отдела. Мы будем рады, если нашу маленькую услугу не забудут в дальнейшем партнерстве… Да-да именно… Ждем интаев по адресу проживания землянина. Пятнадцать минут вполне устроит…
— Вот оно в чем дело, — выговорил Павел. — Как и было обещано, значит!..
Градобор сложил аппарат.
— Я действительно почти не сомневался, что ты согласишься добровольно. Но перестраховаться был просто обязан. А теперь, извини, — ты должен поступить к инкам в надлежащем виде.
Либо гиперборей говорил правду о том, что Павел на голову уступает рядовым воинам Общины, либо землянин просто не сумел задействовать все то, что в него вложили… Он всего лишь успел приподняться с кресла и увидеть размазанную, дрожащую, как марево над асфальтом, ладонь, направленную плашмя ему в лоб…
Да что ж это такое?! Совсем, как в прошлый раз!
И комната гостиницы исчезла…
7
— Я говорил тебе, что дождусь другого раза?
Этот голос пробился через тьму, окутавшую сознание, и Павел понял, что время покоя прошло.
— Говорил… И я дождался, — в голосе зазвучало плотоядное удовлетворение. — Жаль, что не я разобью твой череп, но огонь поработает за меня — ты не умрешь легко. Открывай глаза, белый!
Пощечины Павел не почувствовал, но тьма вдруг всколыхнулась и стала рассеиваться.
— Вставай и иди.
Единственное крохотное окно в каменном мешке заслонял силуэт поразительно знакомого инка. Лица, которые видишь, вися вверх ногами в трубе старой котельной, не забываются.
— Снова ты? — проговорил Павел. — Опять пользуешься тем, что у меня связаны руки?
Это было правдой — запястья сковывали широкие стальные браслеты, соединенные цепью, от которой такие же цепи тянулись к ногам. Кандалы в чистом виде, о чем и предупреждал Градобор.
— Такинэ не заслуживают иного, — процедил краснокожий. — Вставай и иди.
Поднимаясь с каменного пола, Павел окинул взглядом помещение. Стены, сложенные из грубых каменных блоков, окованная железом низкая дверь, пара пустых подставок под факелы… Антураж напоминал храм, устроенный инками на фабрике, с одной лишь разницей: там была искусная копия, здесь — оригинал. Значит, за время беспамятства Павла инки доставили его в свою ветвь.
— Куда идти? — Вопрос являлся риторическим, выход был только один.
Не тратя слов, инка грубо толкнул его стволом лучемета в сторону двери. Створка оказалась незапертой, а коридор за ней напоминал лабиринты египетских пирамид. Впрочем, освещен был вполне современно — электрическими плафонами.
Ритуальные стражи у развилок в накидках из меха ламы и булавами на поясе оставались недвижимы, но глаза их пожирали предназначенного в жертву землянина. Нечастым было здесь такое событие.
Когда Павел перестал уже считать повороты, коридор наконец уперся в длинную лестницу, верхние ступени которой заливал кровавый свет закатного солнца.
— Вверх! — приказал конвоир, как будто у Павла был выбор.
Землянин поставил ногу на высокую, грубо высеченную ступень и услышал глухой рокот ритуальных тамтамов. Этот звук вплелся в ритм сердца, и оно заколотилось быстрее. Кандалы не позволяли прыгать через две ступеньки, но почему-то захотелось бежать наверх. Вперед, к развязке, какой бы она ни была. Расшатанные за день нервы сдавали окончательно.
Спокойно, солдат! Это всего лишь барабаны, а на руках всего лишь цепи. Градобор говорил, что… Ведь не мог же он соврать в такой момент!
На середине лестницы сквозь бой барабанов послышались новые звуки — высокий, даже визгливый голос, протяжно выкрикивавший языческую молитву или заклинание. От этого голоса пробирала дрожь — будто железом по стеклу.
Спокойно, солдат, спокойно…
А когда нога его коснулась первых кровавых пятен золотого заката на ступенях, в уши ударил рев прибоя. Размеренный шум мощных волн, бивших в основание сооружения, в такт выкрикам жреца. Даже стихию завораживал этот гипнотический голос.
Еще несколько шагов, и Павел ступил на каменную площадку — вершину усеченной пирамиды. Все-таки пирамиды! Впереди, простирая руки к уходящему за горы светилу, голосил жрец. Чуть сзади и левее, в позе поклонения и почитания, склонил голову Акарханакан — третий человек в империи. Правее… неведомо как взгроможденные на тридцатиметровую высоту носилки, церемониальный караул с булавами и копьями и несколько настоящих телохранителей в национальной одежде, но с лучеметами. Должно быть, сам император, если только сапе инке пристало посещать эти варварские мероприятия. Было бы неплохо, если бы это действительно оказался он.
— …а-а-а-а-А-А-АХ-Х! — тянул жрец, и стихия вторила ему: «…а-а-а-а-А-А-АХ-Х!»…
Двое стражей подхватили Павла под руки, подтащили к краю площадки.
— …а-а-а-а-А-А-АХ-Х!..
Воины силой подняли его руки к небу, и снизу взревело: «А-А-А!!!»
Боже мой! Не море — люди! Толпа — десятки тысяч на огромной площади у подножия пирамиды. И в джунглях, за пределами площади. И на ветвях деревьев, откуда лучше видно вершину. И… Они были везде, охваченные религиозным фанатизмом, жаждущие священного огня.
Градобор хотел, чтобы Павел пробился через ЭТО? Тогда ему следовало подумать о роте гиперборейской пехоты, или как там она у них называется.
— …а-а-а-а-А-А-АХ-Х!..
Воины оттащили землянина назад, заставили опуститься на колени. Краем глаза он увидел движение у выхода на площадку и повернул голову.
Анна ступала по грубоотесанным камням босыми ногами. Ослепительно белая тога ее казалась алой там, где свет умирающего дня касался одежды. Индианка шла одна, без конвоя, хотя бы почетного.
Жрец кинул через плечо быстрый взгляд, и, потрясая золотым знаком Инти, трижды выкрикнул имя главной жертвы праздника. Павел заметил, что Акарханакан вздрогнул, но не посмел поднять головы.
Анна не смотрела на отца. Она подошла к краю и…
— О-О-О-о-о-о…
Людская стихия утихла. Павел больше не видел площади у пирамиды, но почти не сомневался, что толпа пала ниц пред священной жертвой. Анна обратила лик к солнцу и выкрикнула что-то ритуальное, от чего, казалось, притих даже легкий ветерок на вершине пирамиды.
Что же это такое? Соплеменники могли силой усадить ее в автобус, перебросить в свою ветвь и даже отправить в огонь! Но нельзя же заставить Анну добровольно участвовать в шоу!.. Или можно?
Мгновения тишины миновали. Жрец затянул что-то протяжно и визгливо, и в тот же миг снова ударили тамтамы, а площадь зашумела в такт заданному ритму. Воины опять подхватили Павла и, торопливо подтащив его к краю площадки, поставили рядом с Анной. Она вздрогнула, ощутив чье-то присутствие, повернула голову.
— Ты!.. — по лицу индианки пробежала целая гамма чувств — от изумления до отчаяния. — О боги, зачем ты сдался?!
Проклятие, она что, испугалась за него? Неужели высокорожденная все-таки небезнадежна? Градобор не прав — какие бы интриги ни плели ящеры и жрецы — они не стоят жизни этой заносчивой девчонки.
Павел пожал плечами.
— Иначе до тебя было не добраться.
— Безумец, — прошептала она одними губами, и страх смешался в ее взгляде со вновь вспыхнувшей искоркой надежды. — Мы погибнем оба…
Остаток ее фразы заглушил визг жреца.
— А-А-АХ-Х!.. — отозвалась толпа внизу.
Павел посмотрел на солнце. Отливающий расплавленным золотом диск, разрезанный парой легких перистых облаков, дрожа в тропическом мареве, уже почти касался вершины поросшей лесом горы.
— Кажется, наше время кончается! — он изо всех сил напрягал связки, чтобы перекричать рев толпы и гул натянутых на деревянные ободья буйволовых шкур. — Что будет дальше?
Анна услышала его и поняла.
— Нас спустят по центральной лестнице и проведут к очагу на площади! Когда солнце скроется до половины, жрец включит газ и напутствует нас перед дорогой в царство Инти! А потом мы войдем в огонь!
— Что значит — войдем?
— Своими ногами! Я видела — жертвы всегда входят в очаг сами!
Жрец исполнял танец в опасной близости от лестницы, и людская масса вторила, все ускоряя темп:
— а-а-А-АХ! а-а-А-АХ!..
Даже ритуальные стражи у края площадки принялись приплясывать, отбивая такт древками копий. Или это тоже было частью ритуала?
— Ваше время пришло!
Анна и Павел обернулись одновременно.
Акарханакан в сопровождении пары жрецов рангом пониже стоял в двух шагах позади. Глаза его были пусты — посол давно пережег в себе все эмоции.
— Возрадуйтесь, перед тем как ступить на Путь Золотого бога, и идите за мной!
Павел порывисто шагнул навстречу ацтеку, но кандалы на ногах сделали этот шаг очень коротким. Оставалось только сжимать кулаки в стальных браслетах.
— Даже сейчас ты не в силах противиться им! Какой же ты отец?!
— Священное право и обязанность каждого ацтека проводить свое дитя в царство Инти! Я прощаю тебя, землянин, за твое невежество! А теперь повернись и ступай по чешуе огненного змея!
Десятка два воинов высыпали на площадку и встали полукругом у носилок вождя. Носильщики присели и впряглись в рукояти и плечевые ремни, готовые поднять экипаж.
— Идем, — проговорила Анна. — Нам не избежать этого.
Павел отчаянно огляделся. Где же твой прокол, Градобор? Проклятая гиперборейская пунктуальность! Ведь лучшего момента может не быть!
— Идем! — крикнула Анна. — Они все равно бросят тебя в огонь! Если уж пришел — сумей достойно принять смерть!
Даже если надежда и вспыхнула в ней на мгновение, теперь она снова угасла.
— Не торопись в огонь, девочка, — прошептал Павел. — Не торопись…
Она не слышала его за грохотом и воем. Шагнула на первую ступень вслед за величественно шествующим вниз жрецом, держащим над головой знак солнца.
Вдоль подножия пирамиды цепочкой пробежали воины, врезались в толпу, расчищая дорогу процессии. Ритуальным палицам тут же нашлось применение — но даже избиваемые по рукам и головам люди отступали неохотно.
Тридцать метров — высота панельной девятиэтажки. Всего-то сто двадцать пять ступеней вниз — как это мало, когда хочется, чтобы путь продолжался вечно… Сойдя на землю, Павел посмотрел назад и вдруг понял, что слова посла об огненном змее не были религиозной формулой. Калейдоскоп огненных пятен и теней, отбрасываемых на лестницу уступчатым ребром пирамиды, создавал колышущуюся световую дорожку, которая упиралась в каменное изваяние головы языческого дракона. Символика более чем откровенная — только по такой дороге пристало уходить в Золотой мир обреченным умереть на Земле. Шедевром неизвестного скульптора можно было бы восхититься, если бы он не служил кровавому ритуалу.
Толпа бесновалась. Воины не переставали работать палицами, но сдерживали людей с трудом. Впрочем, людей ли? Стаю гиен, которую остановили в двух шагах от свежей крови!
Они тянули руки, они кричали что-то нараспев…
— Прикосновение к священной жертве принесет счастье! — выкрикнула Анна, вытягивая руку навстречу толпе. — Подари им его, и они завещают своим детям молиться Инти за тебя…
— Пулю я бы подарил… — пробормотал Павел и споткнулся обо что-то мягкое. Посмотрел под ноги и брезгливо перешагнул тело белого раба с пробитым черепом и благостной улыбкой на устах. С особо настойчивыми охрана не церемонилась.
— Скольких давят в такой толпе?! — выкрикнул Павел.
— Человек сто или двести! Золотой бог рад каждому!
Кто-то из разгоряченных стражей впереди нанес новый смертельный удар. Немолодая женщина выпала на дорожку под ноги жрецу, а ее мертвые пальцы продолжали тянуться к Анне.
— Дикари… — выдавил Павел. — Это нас вы считаете низшей расой?!
Индианка, к его удивлению, промолчала. Может, мысли ее были заняты иным, а может, не расслышала упрека. Но Павлу захотелось надеяться, что ей просто нечего возразить.
Жрец вышел, наконец, к центру площади, вымощенному решетчатыми чугунными плитами. Остановился и развернулся к будущим жертвам. Его голос легко перекрыл шум толпы, а барабаны смолкли, как будто по команде. Уловить смысл речи нечего было и пытаться, но Павла не интересовало содержание напутствия в дорогу к богам — только продолжительность. Взгляд его шарил поверх толпы — обещанного Градобором прокола не было. Или гиперборей собирался выдержать момент с точностью до секунды, или что-то пошло не так.
— И-инти-и-и-и! — вскричал жрец.
— И-и-и-и!!! — завизжала толпа, и стражи пошатнулись под усилившимся напором.
И снова:
— И-инти-и-и!..
Язычник хорошо знал свое дело — третий вздох обезумевших поборников веры совпал с тем мгновением, когда золотой лик божества ушел за гору ровно наполовину. Тогда жрец поднял руку, и над площадью повисла тишина. После всего увиденного и услышанного здесь Павел не думал, что это возможно. Он осознал глубину паузы, только когда невесть откуда взявшийся комар прожужжал мимо уха и впился в щеку.
Жрец сделал два шага в сторону и снял деревянную крышку с оформленной под алтарь тумбы. Под крышкой был вентиль. Обычный запорный вентиль, каким место на нефтебазе, а не в священном жертвеннике. Три оборота с натугой, и где-то под землей прокатился глухой рев.
— Сейчас… — прошептала Анна. — Великий Инти, уже сейчас!.. Мне говорили, это почти не больно, надо только быстро бежать… — ее рука нащупала ладонь Павла и сжала крепко, изо всех силенок. — В центре пламя сильнее — почти не придется мучиться… Почему ты не выстрелил в меня тогда?!.
Бежать быстрее? Павел посмотрел на свои кандалы. Господи, о чем он думает? К черту гиперборея! Не будет прокола — он руками раскидает эту толпу и вытащит девчонку… Потом можно попробовать уйти в горы. Искать, конечно, будут, но если продержаться немного и суметь подать весточку на Землю…
Павел попробовал сосредоточиться. Что же заложили в него мастера Общины? И как этим пользоваться?
Мышцы вздулись от неимоверного усилия, цепи на руках натянулись, но обыкновенная плоть не в силах была справиться со сталью. Что-то надо было делать не так. Градобор, сволочь, не мог проинструктировать!..
Подземный гул усилился — не более чем театральный эффект, конечно, но в дуновение ветерка уже вплелись первые струи ацетиленового аромата. Жрец поспешно сошел с решетки, в его руках появился прозрачный флакон с темной жидкостью. В ответ на длинную заковыристую фразу Анна склонила голову. Язычник открыл свой пузырек, и она послушно вдохнула полной грудью. Во взгляде, который девушка обратила на Павла, уже не было страха и отчаяния. Индианка улыбалась почти весело.
Все ясно с вами, дети золотого бога… Павел перехватил руку шагнувшего к нему жреца:
— Не смей, паскуда!
Воины конвоя дернулись, но тот не выказал испуга. Напротив, улыбнулся ласково и, похлопав землянина по плечу другой рукой, сказал что-то.
— Вдохни, — попросила Анна. — Ты перестанешь бояться и будешь меньше страдать.
— Ну да. А заодно потеряю волю к жизни и сам пойду в огонь. Вот так у вас все и работает.
Жрец снова сказал что-то, но Павел оттолкнул его руку. Жидкость в склянке плеснулась, и язычник поспешно закрыл ее пробкой. Его новый выкрик был резок.
— Он что, проклял меня? — поинтересовался Павел.
— Нет, — Анна покачала головой. — Нельзя проклясть того, кто скоро встретится с Инти. Но ты отказался от причастия, и все своими глазами увидели, что земляне невежественные варвары.
Жрец отошел на двадцать шагов назад, туда, где остановились носилки с вождем, и замер рядом с Акарханаканом.
— Хотел уточнить, — прошептал Павел. — Это кто? Ваш император?
Анна проследила за его взглядом и беззаботно рассмеялась.
— Что ты? Сапа инка не опустится до участия в человеческом жертвоприношении. Это его наместник в землях ацтеков.
— Ну и хорошо, — подытожил Павел. — Тоже сгодится…
Он не переставал пробовать свои мускулы, но сталь оставалась сталью — цепь не поддавалась. Градобор говорил: «Когда придет время…» Может быть, так и будет? В таком случае очень хотелось верить, что гипербореи не просчитались с часовыми поясами.
Жрец с поклоном передал царственной особе жезл, напоминающий ритуальную палицу. Наместник принял его, поднялся на своих носилках и вытянул руку по направлению к солнцу…
Стражи вокруг центра площади подналегли на толпу, и та уже не сопротивлялась. Зная, что сейчас произойдет, люди сами отхлынули от чугунной решетки в земле.
На конце жезла разгорелся огромный рубин, но жест правителя ацтеков был скорее символическим. В божественное орудие был встроен обычный боевой излучатель — хорошо знакомый белый луч ударил в центр решетки, где уже отпечатались следы множества других таких же ритуалов.
Газ вспыхнул.
Жар ударил в лицо, и Павел заслонился локтем. Ударной волной землянина и индианку едва не сбило с ног. Еще минута, и произошел бы настоящий взрыв, но жрец был слишком опытен: его не интересовало массовое убийство — лишь постановочный эффект.
— И-инти-и-и!.. — сумел перекричать он рев пламени.
— И-и-а-а!.. — взревела толпа, ждавшая только этой команды, и тут же у подножия пирамиды заработали барабанщики.
— Нам пора! — Анна схватила Павла за руку. — Бежим!..
— Сумасшедшая! — он резко одернул ее порыв. — Никуда не пойдешь, пока я не скажу!
— Варвар! — прокричала индианка. — Ты пришел, чтобы доставить мне боль? Так радуйся — мне больно!
Это было верно. Газовый факел взвился почти на десяток метров, и стоять в двадцати шагах от него было практически невозможно. Покраснение и волдыри на незащищенной коже были обеспечены, если же Анна действительно шагнет вперед…
Градобор, подонок, ты обманул всех! Надо было убить тебя еще в гостинице! Надо было!..
Гнев заставил кровь двигаться быстрее. По телу пробежала дрожь, как будто его охватывал не обжигающий жар, а озноб. Потом еще раз и еще… Волны накатывали одна за другой, сливаясь в постоянное движение, в вибрацию… И Павел вдруг осознал, что сквозь рев пламени и шум толпы пробивается едва различимое гудение, уже слышимое им когда-то в бою с гипербореем. Все мышцы организма заработали слаженно, вибрируя с высокой частотой, входя в резонанс друг с другом, многократно увеличивая свою мощь. И не было силы, способной сопротивляться этому движению.
Цепь звякнула, как разбитый хрусталь, и крайнее звено отпало от браслета на левой руке. Отлично — остаток сойдет за оружие, тем более что ацтеки начали соображать, что не все идет гладко…
Он схватил Анну за руку и, мало задумываясь о последствиях, метнул ее в ближайшего стража, который начал замах бронзовой булавой. Индианка и воин упали, оглушенные, — тем лучше, можно быть спокойным за то, что девчонка не убежит в огонь.
— А-а… — коротко выдохнула толпа, и вдруг верховный жрец отрывисто крикнул несколько непонятных слов. Десяток воинов ритуального эскорта опустили копья, подняли булавы и ринулись на Павла. Телохранители вождя выстроились полукругом вокруг носилок, в которые тут же впряглись носильщики.
Нет, только не так! Не смейте убегать!..
Ради своего правителя ацтеки были готовы даже лишить Золотого бога одной из жертв, но любое ритуальное оружие было бессильно сейчас против Павла. Древки копий ломались от прикосновения его вибрирующих рук. Ажурные шипы палиц мялись, когда землянин ловил их пальцами. Кисти и предплечья нападавших выворачивались в суставах. Прикованная к правой руке цепь, вибрируя в такт плоти, работала не хуже клинка, но в ней не было необходимости. Легкий удар раскрытой ладонью ломал ребра, сплющивал черепа…
Гиперборейских сюрикенов под рукой не было, вместо них Павел использовал вырванные из рук ацтеков палицы, и телохранители наместника падали один за другим. Носильщики старались изо всех сил, но воины конвоя не смоги задержать землянина даже на минуту. Перешагнув через тела поверженных противников, он бросился к носилкам, полоснул цепью пару жрецов, метнувшихся навстречу, мягким движением отбросил в сторону замешкавшегося посла…
Когда телохранители решились открыть огонь, было уже слишком поздно. Либо они все еще недооценивали угрозу, либо боялись задеть главную жертву. Павел проскользнул между лучами, врезался в строй, отсекая руки с оружием, сбивая с ног, ломая кости… Вот кто-то из интаев подобрался слишком близко, луч проколол плечо и проложил себе тропинку смерти в толпе позади Павла… Боль — ерунда, главное, что нет кровотечения. От простого «уличного» наката в челюсть голова несчастного сорвалась с плеч и закатилась под ноги наместника…
Двое последних воинов решились атаковать врукопашную. Глупцы. Взмах цепью перечеркнул их намерения, и топтавшиеся в нерешительности рабы-носильщики, наконец, кинулись врассыпную.
Одним прыжком Павел взлетел на носилки, за шиворот подтянул жреца поближе к вождю.
— При-ика-ажи сто-оять… — он и сам едва разобрал слова, рожденные в гортани, которая вибрировала почти со скоростью голосовых связок. Но один оборот цепи вокруг царственной шеи подействовал лучше всякого переводчика.
Шальным взглядом жрец оглядел побоище, что-то сказал вождю. Выслушал резкий торопливый ответ, поднял руку и протяжно выкрикнул несколько слов в пространство.
Расправа получилась слишком скоротечной, толпа так и не успела сообразить, что ей делать — бежать в панике или топтать агрессора. Поэтому жест верховного служителя был замечен. Воины оцепления, покинувшие свои места, замерли. Глухой ропот и барабаны стихли, только рев пламени нарушал тишину.
— Зна-аешь ру-усски-ий? — осведомился Павел у жреца.
Вопреки ожиданиям, тот не боялся землянина, лишь был ошеломлен его неожиданной силой.
— Язык врага надо знать, — речь язычника была практически лишена акцента. — Иначе как я буду управлять его территориями?
Даже едва доставая ногами до земли, жрец умудрялся сохранять достоинство.
— Хоро-ошо… — Павел осмотрелся кругом. Обещанного Градобором прокола не было, значит, рассчитывать теперь нужно только на себя. — Пу-усть нас отне-есут в пира-ами-иду…
— А затем?
— Откро-оете про-окол на Зе-емлю-ю… Ина-аче у-убью…
Наместник вдруг рассмеялся прямо в лицо Павлу. Несмотря на то что его шея уже превратилась в сплошную гематому, он повернул голову к жрецу и произнес несколько фраз.
— Солцеподобный не боится смерти, — перевел служитель Инти. — Так же, как и я. Он может отдать приказ убить тебя и погибнуть — Золотой бог с радостью примет его жертву. Но это не нужно. Ты пришел за дочерью Акарханакана. Ты проиграл.
И землянин нутром почувствовал — это не было блефом. Это не было даже угрозой — просто спокойная констатация факта. Уже зная, что увидит, Павел обернулся.
Нет, Анну никто не тронул и пальцем. Раскинув в стороны руки и подняв лицо к почти закатившемуся за гору солнцу, она сама шла в огонь. Павлу даже показалось, что он услышал шипение, когда ее босые стопы коснулись первых плит решетки.
Он закричал что-то совсем нечленораздельное, сорвал с вождя цепь и прыгнул к священному очагу…
Жрец тоже выкрикнул приказание. Носильщики кинулись к своему господину, который схватился за разорванное горло, а воины, прежде отделявшие процессию от толпы, заступили дорогу землянину. Они не надеялись остановить — лишь задержать, но и это получалось плохо. Павел не старался ударить и тем более убить. Ему нужно было просто пройти, и ацтеки отскакивали от него, словно кегли. Одна булава задела ухо — больно, но в целом ерунда. Другая ударила в грудь и сплющилась о человеческую плоть. Залечить перебитые ребра можно будет позже, сейчас главное — выдержать эти несколько мгновений…
Когда он подхватил Анну, пламя ревело в десяти шагах от нее. Казалось, не то что одежда — кожа изойдет паром и воспламенится. Павел отпрыгнул назад, и в этот миг…
— Отпус-сти ее!..
Если бы землянин не слышал прежде глас разъяренного смарра, он решил бы что заговорил сам огонь. Ящер выступил прямо из факела очага. Никакая одежда на нем уцелеть не могла, но самой рептилии — боевому магу школы огня — ничего не стоило спрятаться в пламени.
— Чщахт? — Павел почти не сомневался, что угадал. Но, произнося это имя, он осознал, что глотка и язык слушаются слишком хорошо. Гиперборейский заряд иссяк, исчерпав энергию тела неподготовленного землянина. Гудение смолкло, одряблевшие от нечеловеческого напряжения мышцы обвисли на костях и сухожилиях…
— Да! — прорычал ящер. — Ос-ставь ее! Отпущ-щу тебя в Мос-скву!..
Павел пошатнулся от внезапно накатившей слабости, но удержал Анну. Вот, оказывается, как все закончится… Градобор мог бы догадаться, что смарры не дадут провалиться своей интриге — слишком много в нее было вложено сил и времени.
— Зачем? — Все, что землянин теперь мог, — это говорить. Протянуть время, заговорить зубы… Может, гиперборей просто неверно рассчитал момент?
Ящер сделал новый шаг — теперь он загораживал Павла от огня.
Читать бесплатно другие книги:
