Уровень атаки Огай Игорь

— Есть другие варианты? — с искренним интересом осведомился Павел.

— Конечно, мы же в храме, — Алик приблизился к алтарю, нагнулся, отыскивая что-то под выступающим над тумбой краем столешницы. — По традиции, храмы строятся как убежища жрецов, а убежища редко обходятся без запасного выхода…

Повинуясь нажатию потайной кнопки, алтарь вздрогнул и сдвинулся с места, приоткрыв уходящий вертикально вниз лаз. В коридоре раздался топот ног — бойцы группы не собирались таиться. Алик приналег на массивный камень.

— Павел! Помоги!..

Сжимая рукоятку оружия, тот оглянулся на дверь. Убежище, говорите? Пластиковая створка, забранная изнутри кованой стальной решеткой, два широких засова… Что ж, очень похоже.

Павел метнулся к двери, задвинул тяжелые брусья в пазы. Вовремя. Створка содрогнулась от тяжелого удара — похоже, с той стороны кто-то приналег на нее всем телом.

— Павел!..

— Уже иду…

Жертвенный алтарь на вид был гораздо тяжелее, чем в действительности. Сооружение, казавшееся каменным монолитом, легко поддалось усилиям двух человек.

— Куда он ведет? — Павел заглянул в непроглядную тьму колодца у себя под ногами.

— На улицу.

Легкий пластик двери вскипел едким паром от выстрела с той стороны. Луч уперся в стальной брус, заставив металл раскалиться добела:

— Это ненадолго, — прокомментировал Павел. — Ныряем…

На стенках лаза обнаружились скобы ступеней. Едва оказавшись внутри, Алик повис на каком-то рычаге, и алтарь со скрежетом встал на место, отрезав доступ тусклому свету замерших в «паузе» факелов.

— Лишних десять минут, — сообщил он в темноту.

— Если только они не знают секрета, — скобы под ногами и руками Павла были классически ржавыми и сырыми и к тому же вбитыми с разным интервалом. — Далеко ползти?

— Все четыре этажа, — нога спасителя сорвалась со ступеньки и съездила Павлу по затылку. — Извини… Лаз проходит через одну из опорных колонн в центре здания.

— Замечательно… Ну, мы-то ладно, а атланты с гипербореями как проворонили?

— Они знают. План частичной реконструкции этажей утверждался всеми. Они уважают наши традиции и лишь поставили условие, чтобы на их этажах не было выходов, а колонна была звукоизолирована. Но как открывается вход, они не должны знать.

— Гениально, — пробормотал Павел. — Это и не потребуется — нас просто подождут внизу.

Он мысленно прикинул пройденное расстояние. Пожалуй, еще пару метров — и… Когда очередная скоба вдруг просела под ногой и, погромыхивая о стенки колодца, полетела вниз, Павел решил, что хватит.

— Идиоты, — прошептал он. — Традиции традициями, но так-то зачем?..

Повиснув на локте, он достал свободной рукой лучемет. Большой палец нащупал переключатель режимов. Нейтраль — тепловой луч. Не годится — кладка каменная. Вправо — терморазряд, способный превратить лаз в доменную печь. Влево — деструктор. Теоретически вызывает внутренние напряжения в материале, приводящие к его разрушению.

Он сдвинул шишечку влево и зажмурился, направив ствол вниз и в сторону. Скомандовал Смехову: «Закрой глаза!» и надавил кнопку…

Напрасно Павел не пользовался этим режимом раньше — во всяком случае, знал бы, чего ждать. Пара сухих фраз, из составленной Филиппычем и отпечатанной на принтере методички по вооружению ассамблейщиков, совершенно не готовила к тому, что разрушение происходит тем быстрее, чем тверже материал препятствия. Для камня скорость реакции очень походила на взрыв.

Скобы шатнулись под руками, треск ломающихся кирпичей заложил уши, каменная крошка ударила в лицо…

— Черт!.. — Павел закашлялся от рыжей кирпичной пыли, зато в пролом парой метров ниже уже лился дневной свет.

Отсчитывать в потемках расстояние — дело неблагодарное, но он сумел почти не промахнуться. Выход открылся у самого потолка отведенного землянам этажа. Павел шагнул на продолжавший крошиться край пролома и спрыгнул на ближайший стол.

— Вылезай! — скомандовал он Алику. — Живее!

— Паша?

Реакция сработала быстрее, чем сознание — Павел прыгнул за колонну, изготавливая оружие к стрельбе.

— Миша, ты?

— Я. А ты как здесь?..

Павел выглянул — верный, но недалекий разумом телохранитель шефа с неизменным «стечкиным» в руке был один. Почти…

— Паша? — Филиппыч показался из-за шкафоподобной спины Миши.

— Именно… — прятаться не имело смысла, и Павел выступил из-за колонны. Сзади раздался грохот падения и треск дерева — второго приземления простой офисный стол не выдержал. — Извини, мы тут, кажется, намусорили…

— Не то слово, — Филиппыч оглядел засыпанный щебнем пол и столы. Камни все еще трескались, подпрыгивая, как горох на сковородке, — закачанная в них неведомая энергия продолжала ломать кристаллическую решетку. — Это кто с тобой?

Павел оглянулся на Алика. Не пытаясь встать с обломков стола, тот энергично растирал колено.

— Еще не знаю толком. Но у него имеется «пауза».

— «Пауза»? — переспросил Пронин, подняв брови.

— Да, — согласился Алик. — Она уже выключена. Энергии почти нет — я поставил таймер.

— Час от часу… — пробормотал Филиппыч. — Паша, ты понимаешь, что я сейчас должен нажать кнопку и вызвать сюда мобильную группу?

— Только в том случае, если бы ты нас застал, — проговорил Павел и выразительно посмотрел на Мишу. Тот помедлил секунду, соображая, что от него требуется, потом сунул «стечкин» за пазуху и прогудел:

— А я никого здесь не застал…

Филиппыч вздохнул.

— Это не важно. Все бойцы в здании сейчас поднимутся по тревоге… Черт! Через вестибюль ты уже сейчас не пройдешь!

— Я и не собираюсь, — Павел обогнул его в дверях зала, быстро подошел к окну перед лестницей, выходящему на автомобильную стоянку. Самые обычные стеклопакеты, открываются нажатием ручки. Второй этаж — высоковато, но выбирать не приходится.

— По стенам везде камеры! — сообщил вдогонку Филиппыч.

— Камеры не стреляют, — Павел махнул рукой старавшемуся не отставать Алику. — Забирайся. Ноги береги, они нам сейчас пригодятся.

Первый ряд машин парковался у самой стены здания. Извините, ребята, пять метров — слишком высоко, чтобы приземляться на асфальт. Роскошный черный «Мерседес» у самого крыльца лишь обреченно вякнул сигнализацией, приняв на крышу девяносто килограммов человеческого веса. Все, теперь время шло на секунды, а Смехов еще топтался на подоконнике…

«Лендкрузер» стоял недалеко и, как обычно, с краю стоянки. Просочившись через два ряда машин, Павел распахнул заветную дверцу. Краем глаза увидел, как в открытом окне мелькнула физиономия Миши, и тотчас человеческое тело спорхнуло вниз, на стоявший ближе всего к окну красный «Рено». Павел кивнул: «Спасибо, земляк!» и вставил ключ в замок зажигания, одновременно опуская стекло.

А вот и охрана вестибюля. Вовремя… Он перехватил оружие в левую руку и наступил на педаль газа. Занося корму на буксующих колесах, джип снес крыло соседних «Жигулей» — извините, ребята, не со зла…

Хромая уже на обе ноги, Алик спешил изо всех сил, а вслед ему целились со ступеней двое атлантов и инка. Белый луч махнул над самой головой Смехова, огненный шарик врезался в стоящую рядом машину… И только гиперборей заинтересовался джипом землянина, но для его оружия дистанция была великовата.

Открывая огонь, Павел очень боялся кого-нибудь убить. Серия разрядов вошла в ступени, в стены, в стеклянные двери вестибюля, выбивая каменное крошево, разбрызгивая вокруг металл и стекло. Опаленные жаром атланты и инка отступили в подъезд, гиперборей метнулся в сторону… Проклятие, в сторону ворот!

Два последних разряда подрубили колонны стального козырька над крыльцом, и тот, сгибая крепления, запечатал дымящийся зев вестибюля, словно крышка люка.

— Живее!..

Алик честно торопился. Хватаясь за «кенгурятник» и едва не падая, он обогнул капот, потянул дверцу…

Гиперборей все же успел к воротам раньше. Когда Павел снова нажал на газ, широкая створка уже сдвинулась с места, отрезая путь к бегству. Черта с два — слишком медленно! Дизель послушно взревел, срывая машину в карьер. Справа мелькнули выпученные глаза вохровца в будке, слева темный, стелящийся над землей силуэт с клинком в руке… Боковые зеркала с треском сложились о стойку ворот и накатывающуюся створку, улетел вверх снесенный шлагбаум. Что-то чиркнуло по задней половине машины, ударило в багажник, а потом остался только рев мотора и пустой переулок впереди…

Вывернув на Полковую, Павел перевел дух. Разгар рабочего дня — на третьем кольце, конечно, пробки, но в те же пробки попадут и преследователи. Да и не в привычках ассамблейщиков устраивать полицейские погони. Они предпочтут вычислить положение беглецов и тихо послать группу на перехват.

Павел покосился на своего пассажира. Опасного пассажира — вполне может статься, что соотечественника инки вычислят быстрее, чем его самого.

— Выворачивай карманы, — скомандовал землянин и положил на колени руку с оружием стволом в сторону Алика.

— Зачем? — удивился тот и болезненно поморщился — Павел не считал сейчас нужным тормозить перед «лежачими полицейскими».

— Хочу знать, что тебя не засекут.

Алик кивнул и принялся выкладывать содержимое карманов. Телефон и какая-то карта с признаками микрочипа внутри отправились в окно сразу. Носовой платок и простую пластиковую ручку Павел вернул хозяину. Потом повертел в руках «паузу». Серая коробочка оказалась легкой и на удивление прохладной, как будто не принимала в себя человеческое тепло, болтаясь на поясе под свитером. Одна кнопка. Одно окошечко, залитое сплошным зеленым светом. Алик, кажется, говорил что-то про радиус и про таймер?..

— Ты не сможешь управлять, — пассажир с опаской следил за Павлом, словно боялся, что тот выкинет и «паузу». — Нужна специальная настройка на пользователя…

— Уговорил, — Павел сунул прохладную коробочку ему в руки. — Теперь рассказывай.

— Что рассказывать?

— Все. Начиная с того, почему смарры тебе помогают.

— Мне? — от удивления Алик перестал нянчить свои колени. — Я думал, они помогают тебе! Я же служу только орудием…

Павел на миг отвлекся от дороги, посмотрел Алику в глаза. Нет, парень, похоже, не врет. Ругательство само собой сорвалось с языка — в который раз за сегодняшний день ниточка, которую Павел считал путеводной, обрывалась.

Поток машин плавно влился в Сущевку в направлении Савеловской эстакады. Алик помалкивал, и Павел прибавил газу, пытаясь одновременно составить иную линию допроса. Наконец проговорил, не придумав ничего лучше:

— Ну и как, по-твоему, смарры мне помогают?

— Они укрывали тебя от мобильной группы, а когда ты пришел сам — согласились участвовать в трибунале. Они убедили меня спасти тебя от приговора Акарханакана, они дали мне «паузу» и сообщили секрет алтаря… Только я до самого конца трибунала сомневался, правда ли все это. Извини.

— Значит, все это проделали ящеры… Градобору тебя отдали они?

— Градобору? А, гиперборею! Нет, он все время был с ними. У тебя очень сильные союзники, Павел. Я не удивляюсь, что с такой поддержкой ты взялся за это дело…

— Что? — переспросил Павел.

Гиперборей и ящер снова вместе? Впрочем, почему бы и нет — время сговориться у них было… А потом до него дошла вторая половина фразы Смехова.

— Стоп! За какое еще «это дело»?!

— Как за какое?.. — Алик, неуверенно улыбнулся, словно подозревая розыгрыш… — Ты же собираешься спасти Анну…

— Что-о!!! — на стопсигналы идущего впереди такси Павел отреагировал слишком поздно, и торможение получилось почти экстренным. — Ты что несешь, мальчик! Кто тебе внушил эту чушь?!

— Чщахт.

— Ясно. Старый интриган!..

— Откуда ты знаешь, что он старый?

— Да мне начхать, какой он! Только сделать и из меня орудие у него не выйдет!

— Подожди… — до Алика, похоже, начало доходить, что его не разыгрывают… — Так ты не собирался?..

— Нет! Это ваши внутренние дела. Один умный гиперборей сказал мне: «Не нам судить». И он прав, разбирайтесь, как хотите…

— Но Анна!..

— Анна мертва! — отрезал Павел.

— Еще нет, — возразил Алик. — Ты же видел ее, она сейчас на Земле!..

Вот оно в чем дело… Павел вдруг почувствовал себя так, словно только что вынырнул из дерьма. Кругом грязь и интриги, в которых человеческая жизнь ничего не стоит… Не может быть, чтобы смарры не знали о планах Анэтуатхе, если держали Смехова на контроле, — а они держали, иначе откуда у парня кристалл с магией времени? Не может быть, чтобы они не могли помешать девчонке!.. Но у этого такинэ оказывается, есть своя Анна, за которую он готов…

— …Я мог бы войти в очаг вместо нее, но разве нужна Золотому богу душа белого? — Алик продолжал уже не для Павла. Перед ним сейчас был лишь извечный собеседник безответных влюбленных — он сам. — Я согласился помогать ее сестре, только чтобы иногда встречаться с Анэтахитэ на равных… Но что значит грязный белый такинэ для высокорожденной укатэ? Она все равно считала меня лишь рабом Анэтуатхе и замечала только тогда, когда надо было дождаться, пока я уступлю ей дорогу… Случайный взгляд, брошенная вскользь улыбка… Но все равно она была прекрасна…

Проклятие! Пацан уже говорил об этой девочке, будто о мертвой! Чщахт, сволочь, да что же это такое?! Неужели ты и это предвидел?! И неужели нет другого способа сунуть голову в петлю?!

Человеческие нервы имеют предел натяжения. — Павел не замечал, что гнал машину в опасно малом зазоре между отбойником и крайним правым рядом. И водители поспешно подавались влево, уступая дорогу ревущему черному болиду…

Что сделал бы Градобор на его месте? Сказал бы: «Не нам их судить…» и отвернулся? Впрочем, он уже отвернулся, позволив хилому юнцу ударить себя и давая время включить «паузу». Что же вы задумали, братцы? Нет уж, если и играть по вашим правилам, то хотя бы не втемную!..

— Замолчи! — рявкнул он на Смехова и полез за телефонной трубкой. Странно — ее не отобрали перед трибуналом, но в чем-то же должно немножко везти.

Гиперборей ответил сразу, будто ждал этого звонка.

— Павел? Хорошо. Я как раз набирал твой номер…

Слушать объяснения закоренелого интригана было делом неблагодарным.

— Когда вы это задумали? — перебил его землянин, постаравшись, чтобы это прозвучало грубо.

— Что именно, и кто — «мы»?

Нет, все-таки ассамблейщики совершенно непробиваемы…

— Когда вы с ящером задумали эту провокацию и с какой целью? — терпеливо повторил Павел.

— Откуда у тебя такие данные? — показалось, или голос гиперборея стал и вправду напряженным?

— От верблюда! Смехов сказал, что ты и Чщахт брали его вместе, об остальном догадаться несложно.

— Проклятие летней тьмы!.. Павел! Мы ничего не задумывали! Чщахт пришел ко мне за пять минут до того, как я вышел на Смехова, и сказал, что знает, где тот находится. Думаю, он знал это всегда и, увидев, что я тоже подбираюсь к парню, просто воспользовался моментом.

— Чушь! Зачем ему это понадобилось?

— Он сказал, что наш соратник в опасности и нужен свидетель защиты для трибунала. Соратник — это ты.

Павел почувствовал, что сейчас расхохочется взахлеб, до слез, и поспешно нажал на тормоз.

— Градобор, — произнес он проникновенно. — Ты всерьез хочешь, чтобы я поверил в этот лепет? У меня было очень напряженное утро, и, похоже, предстоит такой же вечер. И если вы с ящером собираетесь чего-то добиться от меня, то… То хотя бы не лги мне сейчас!

— Я не лгу, Павел, — голос гиперборея остался спокойным, — ты просто многого не знаешь о смаррах. Понятие «соратник» входит в кодекс чести их воинов. Чщахт — боевой маг, значит, принадлежит к воинской элите. Ты дрался с ним плечом к плечу — значит, соратник. Все сходится. И если ящеру представится случай, он никогда не оставит соратника в беде.

— Что значит — представится случай?

Доверчивость никогда не входила в число недостатков Павла, но по сравнению с ассамблейщиками он постоянно чувствовал себя наивным щенком. Вот и сейчас, несмотря на злость и огромный запас скепсиса, он понял, что опять начинает верить.

— Это значит — если помощь тебе не повредит основной цели интриги. А в данном случае, как я теперь понимаю, она даже является частью плана.

— Тогда, может, объяснишь неразумному, что же это за план такой?

— Не имею ни малейшего представления. Ящеры хорошо поработали, пока они обыгрывают не только тебя и меня, но и…

— Но и всю твою дознавательную коллегию, которую ты уже подключил, — закончил за него Павел.

— Именно так. Одному Чщахту такое не под силу, значит, мы попали под хорошо спланированную и санкционированную старшими самцами гнезд акцию смарров. Это не частная интрига и даже не провокация какого-то ведомства. Это государственная операция, Павел. И это очень серьезно.

— Насколько именно?

— Очень, очень серьезно, — повторил Градобор. — Я не могу даже предположить, какие возможны последствия. В последний раз столь масштабно смарры работали еще до моего рождения. С согласия Ассамблеи, они спланировали и провели атаку первого уровня, разом похоронив сотни четыре побочных миров-десятилеток. Это вызвало прибавку индекса вероятности всем расам на целую тысячную процента, а на твоей Земле вылилось в столетнюю войну четырнадцатого века. Но теперь ящеры действуют, не поставив никого в известность, и мне это очень не нравится.

— Твою-то мать… — выговорил Павел. — А все так хорошо начиналось — подстава, месть… Так нет, угораздило вляпаться в политику.

Градобор помолчал, размышляя над сказанным. Потом вымолвил:

— Земной юмор импонирует мне порой. Но не в этом случае.

— Согласен. Тогда вот тебе наводка для твоей коллегии. Чщахт вытащил меня из-под носа Акара не просто так. Ему нужно, чтобы я спас индейскую девчонку от жертвенного очага.

— Это невозможно, — сообщил гиперборей. — Может, ты и получишь когда-нибудь доступ в ветвь инков, но не сегодня.

— Я знаю. Но она еще на Земле, а у инков не такие длинные руки, как хотят они думать. За городом есть места, где можно спрятать девчонку на пару дней. А там посмотрим.

Алик на соседнем сиденье встрепенулся, в его взгляде снова появилась надежда.

— Это не самое разумное решение, — заявил Градобор. — Оно отвечает интересам смарров, а я не расположен сейчас им подыгрывать. К тому же это просто опасно — любой инка или атлант будет стрелять в тебя без предупреждения.

— А гиперборей?

— Своих я предупрежу, но…

— И на том спасибо.

— Но зачем тебе это надо? — закончил все-таки Градобор.

— Да затем, прагматик ты чертов, что иначе девочка сгорит сегодня вечером заживо! А смаррам я ее в любом случае не отдам — можешь не беспокоиться. Будет нужно — сам пристрелю, но без мучений.

Гиперборей размышлял лишь секунду.

— Достойный ответ, — заключил он. — Но помогать я тебе не смогу — все будешь делать сам. А я сосредоточусь на реакции ящеров. Возможно, ты прав, и это поможет что-нибудь прояснить.

— Хорошо. И… спасибо, тебе.

— За что?

— За то, что помог принять решение. Все. Звони, если чего…

Павел отключил трубку и перевел дух.

Алик смотрел на него глазами раба, готового пойти за хозяином в огонь и в воду. Без всякого преувеличения.

— Вот так вот… — Павел подмигнул ему. — Политика политикой, но и для нас дело нашлось. Ящер случайно не сказал, как спасти твою Анну?

— Нет, — в голосе парня звучало отчетливое обещание быть обязанным по гроб жизни. — Зато он сказал, что ты один способен с этим справиться, потому что тебя не стесняют законы и религия.

— Что верно, то верно…

Павел вздохнул. Покосился в боковое окно. По третьему транспортному неспешно струился поток машин, водители которых и не подозревали о том, что совсем рядом с их размеренным существованием ежеминутно решаются вопросы выживания или гибели целых миров.

— Как с ней связаться?

— Что? Ах да, конечно…

Алик продиктовал номер телефона по памяти, ни на секунду не запнувшись. Сколько же раз он набирал его, чтобы помолчать в трубку, слушая далекое и раздраженное «Алло?»

Гудки длились, казалось, целую вечность. Один… Второй… Тре… Нет, третьего не получилось. Вместо него в трубке раздалось то самое:

— Алло?

Совсем близкое и очень спокойное. И Павел почему-то представил себе, как, собираясь на родину, индианка только что застегнула дорожную сумку с вещами и присела, наконец, отдохнуть…

Зараза! Какая родина?! Какие вещи?! Зачем ей вещи там, куда она отправляется?!

— Анна, — проговорил он, — здравствуйте. Вы меня не знаете, но выслушайте, пожалуйста, внимательно…

— Кто вы? — этот вопрос был, вероятно, неизбежен, но голос индианки остался спокойным и даже равнодушным. Земные проблемы ее уже не интересовали.

— Я… — начал Павел и вдруг закашлялся, подавившись безликим словом «доброжелатель». От кого она может сейчас ждать добра, если собственный отец не посмел защитить ее от кровожадного бога? Кого она согласится слушать, если вся жизнь ее, все, чего она добилась и к чему стремилась, сгорит сегодня в пламени жертвенного очага? Да в ее глазах, наверное, уже стоит это пламя, заслоняя остальной мир!..

— Я тот, кто убил твою сестру, — отчеканил Павел. Если еще и могло что-то вывести девчонку из ступора — это ненависть и жажда мести.

— Павел Головин? — нет, она еще не осознала, но уже заинтересовалась… — Павел Головин?! Что тебе еще нужно от меня, белый?!

— Я хочу увидеть тебя, высокорожденная укатэ! Жаль, что я не смогу посмотреть, как ты сгоришь, но у меня есть для тебя сувенир от твоей сестрички. Она очень не хотела отдавать его — наверно, было больно, бедняжке. Когда ты получишь его, твои глаза заменят мне пропущенное удовольствие.

— Грязный такинэ! У тебя еще есть шанс увидеть мою жертву! Не хочешь им воспользоваться?

— Спасибо, но приближаться к священному пламени я не собираюсь. Через полчаса приходи к памятнику на Маяковке. Тебе ведь уже интересно, что я принесу, верно? Кроме того… Кто знает, вдруг тебе удастся меня поймать?

— Ничего не выйдет, белый. Место я назначу сама. Будь на площади у станции Девятьсот пятого года и не через полчаса, а через десять минут.

Сотовые операторы не тратят время клиента на гудки отбоя, поэтому трубка просто замолчала.

Павел неторопливо сунул ее в карман. Десять минут… Откуда она знает, что он доберется до места так быстро?

— Боги мои, ты настоящий маньяк, — сообщил Алик, ошеломленно глядя на Павла.

— Да, — согласился тот задумчиво. — Наверное, я мог бы стать неплохим маньяком. Но там нужно крепкое здоровье, а у меня в последнее время нервы никуда…

Алик громко сглотнул и благоразумно не стал ничего уточнять. Он только спросил:

— Мы едем?

— Едем ли мы? — Павел покосился в его сторону. — Девочка приведет с собой весь личный состав инков плюс сводную группу. При контакте будет сопротивляться, как бешеная кошка, и к тому же ненавидит меня всей душой, но другого случая вытащить ее с фабрики уже не будет. Как ты думаешь, едем мы или нет?

Не дожидаясь ответа, он надавил на газ.