Незнакомцы Кунц Дин

У Джинджер это получилось ловчее, хотя ей и пришлось помочь дотянуться до троса.

— Вы в довольно приличной форме, — заметил Джек.

— Да, верно, — спрыгивая на землю, согласилась она. — И все это благодаря тому, что каждый вторник я беру выходной и объедаюсь варениками, печеньем и блинами. Главное — правильно питаться, Джек! Тогда всегда будешь в хорошей форме.

— О'кей, — сказал Джек, надевая на спину рюкзак. — Сперва я перетащу два самых тяжелых рюкзака, а потом полезете вы, захватив с собой по маленькому мешку. Джинджер, вы будете второй, Доминик — последним. Не волнуйтесь, если на середине пути трос провиснет, земли вы не коснетесь. Главное, крепче держите в «замке» ноги и не вздумайте разжать сразу обе руки, когда будете подтягиваться. Все время помните об этом! Имейте в виду, что уже на расстоянии десяти футов от сосны вы можете считать себя в безопасности, контрольная полоса там кончается.

— Мы доберемся до дерева, — заверила его Джинджер. — Тут всего-то каких-нибудь тридцать футов.

— Уже после десяти футов вам покажется, что у вас отрываются руки, — предупредил Джек, навешивая на грудь второй рюкзак. — А еще через пять у вас возникнет ощущение, что их оторвали.

Что-то в поведении Брендана Кронина задело Фалькирка. Только человек мог с такой яростной решимостью отстаивать свое право исполнить последний долг в отношении покойного, только у настоящего человека могли так пылать от возмущения глаза и дрожать от горя голос.

Страх перед возможным чужеродным захватом человеческих тел буквально снедал полковника, и на то были основания: после всего увиденного им в звездолете можно было вообще сойти с ума. Однако даже ему не верилось, что благородный гнев Кронина может быть наигранным.

Тем не менее Кронин с его необъяснимыми способностями оставался одним из двух основных подозреваемых; вторым был Доминик Корвейсис. Откуда было еще взяться этому дару исцелять людей и перемешать, не прикасаясь к ним, предметы, как не от вселившегося в их тела инородного хозяина?

Леланд был сбит с толку.

Он отошел от стоящего на коленях священника и остановился в нескольких шагах от него, пытаясь собраться с мыслями. Взгляд его упал на сгрудившихся возле «Чероки» Джека Твиста остальных шестерых свидетелей. Охранявшие их солдаты явно испытывали противоречивые чувства: с одной стороны, они обязаны были выполнять приказы своего командира, а с другой — их тоже одолевали тяжкие сомнения. Неизвестный спутник отца Вайцежика, целый и невредимый, в волнении переминался с ноги на ногу, являя собой наглядное доказательство того, что таинственная энергия Брендана оказывает на человека благотворное, а не пагубное влияние.

Но Леланд знал, что хранится в недрах Скалы Громов! И в мрачном свете его осведомленности все выглядело иначе. Ну конечно же, все эти исцеления — всего лишь ловкий трюк, обманный ход противника, цель которого — сбить его с толку и заставить поверить в выгодность сотрудничества, а не борьбы с ним. Человечеству предлагалось навсегда избавиться от боли, а возможно, и от смерти, за исключением разве что внезапной и скоропостижной. Но полковник твердо знал, что боль — это основа жизни и крайне опасно поддаваться иллюзиям, что можно избежать ее, ибо подобные заблуждения должны неминуемо разрушиться, и тогда боль станет гораздо мучительней, в том случае, если ты готов к ней. Леланд был уверен, что боль — физическая, психическая, эмоциональная — сердцевина нормального состояния человека и без нее невозможно сохранить здоровье и рассудок. Бесполезно мечтать об избавлении от боли или пытаться избежать ее. Нужно учиться наслаждаться болью, подчинять ее своим интересам, иначе она одержит верх. А всякий предлагающий нечто выходящее за рамки человеческого опыта и знаний заслуживает недоверия и презрения.

Нет, Леланда никому не удастся сбить с толку.

Большой армейский грузовик, предназначенный, как поняла Жоржа, для транспортировки личного состава, был оборудован металлическими скамейками вдоль обоих бортов и передней стенки кузова. Приклепанные к стенкам кожаные кольца должны были, очевидно, помогать сидящим удерживать равновесие при резких поворотах и на неровной дороге. Тело отца Вайцежика уложили на переднюю скамью и привязали к ней ремнями, пропустив их для большей надежности еще и сквозь кожаные кольца. Жоржа, Марси, Брендан, Эрни, Фэй, Сэнди, Нед и Паркер расселись по боковым скамейкам. Фалькирк лично запер двери кузова снаружи на засов, и скрежет железа, навеяв мысли о тюремной камере, наполнил сердце Жоржи отчаянием. Полковник также запретил водителю включать освещение в кузове, поэтому ехали в полной темноте.

Хотя Эрни Блок и терпел до этого момента ночной мрак, все подумали, что теперь уж он точно сорвется. Но Эрни только тяжело вздыхал и время от времени сжимал руку Фэй.

— Я начинаю припоминать самолеты, о которых говорил Доминик, — произнес он неожиданно для всех. — Их было не менее четырех, и все они летели низко, очень низко... А потом произошло еще что-то, чего я пока еще не вспомнил... Но я точно знаю, что я сел в нашу машину и помчался по федеральному шоссе к этому заколдованному месту, которое притягивает к себе и Сэнди. Вот и все, что мне удалось вспомнить. Но чем больше я вспоминаю, тем меньше пугает меня темнота.

Посадить вместе с пленниками охранника Фалькирк не решился: похоже, он думал, что те, при всем своем вооружении, не будут там в безопасности.

Жорже показалось, что он вообще хотел их всех расстрелять на месте, но полковник успокоился и велел им забираться в кузов, что, впрочем, само по себе еще не свидетельствовало о том, что он решил сохранить своим пленникам жизнь.

Фалькирка очень интересовало, куда подевались Джинджер, Доминик и Джек. Сперва все отмалчивались, но, когда полковник пригрозил, что свернет девочке шею, Эрни закричал, что полковник позорит армейский мундир, и вынужден был сказать ему, что Джинджер, Доминик и Джек отправились в направлении Рино, через Батл-Маунтин и Уиннемаку.

— Мы опасались, что дороги на Элко возьмут под наблюдение, — объяснил он, — и поэтому решили разделиться, чтобы уменьшить риск.

Это была, конечно же, ложь, и Жоржа сперва чуть было не сорвалась, ей хотелось закричать, чтобы Эрни не смел врать и не подвергал опасности жизнь ее дочери. Но она вовремя смекнула, что Фалькирк не мог знать, как все было на самом деле. Полковник отнесся к словам Эрни с подозрением и потребовал подробностей, так что тому пришлось на ходу придумывать еще и детали маршрута группы беглецов во главе с Джеком. Правда, Фалькирк и на этом не успокоился и послал четверых солдат проверить слова Блока.

Все это еще было свежо в памяти Жоржи, и она крепче прижимала к себе свободной рукой сидящую у нее на коленях Марси, вцепившись другой рукой в ременную петлю, чтобы не свалиться вместе с дочерью в темноте на пол грузовика, уносящего их в неизвестном направлении. Марси, полностью отключившись от реальности, инстинктивно жалась к матери, и это вселяло в Жоржу надежду, что девочка вскоре вырвется из царства мрачных и смутных воспоминаний.

Охваченная тревогой за свою малышку, Жоржа сперва слушала рассказ Паркера Фейна об их с покойным отцом Вайцежиком злоключениях вполуха, но постепенно заинтересовалась и наконец пришла в такое волнение, что уже не думала ни о чем другом. Паркер говорил о потрясающих вещах: о том, что произошло с Кэлвином Шарклом, о том, как Брендан передал свою волшебную энергию Эмми Халбург и Уинтону Толку. А когда он поделился своим предположением, что, возможно, теперь этой энергией обладает и он сам, у Жоржи даже мурашки побежали по коже. Затем Паркер рассказал о результатах работы специальной исследовательской группы и произнес самую потрясающую фразу.

— В ту далекую летнюю ночь, — заявил он, — в ту жаркую июльскую ночь что-то спустилось с неба на Землю. И это событие должно преобразить весь мир.

Что-то спустилось с неба на Землю.

Это удивительное сообщение вызвало у затаившихся в темноте слушателей бурный отклик: все заговорили разом, напрочь позабыв о нависшей над ними опасности.

Сэнди тотчас же объявила: она не только верит, что все это на самом деле случилось, но и вспомнила некоторые эпизоды происходившего в ту ночь, в частности, как проносились над мотелем с чудовищным ревом самолеты, и как люди повыбегали из гриль-бара наружу, и как дрожала от грохота и вибрации воздуха земля под ногами.

— Потом Доминик вдруг закричал: «Луна! Луна!», и мы все обернулись и увидели Луну. Она была ярче, чем обычно, и падала прямо на нас. Разве вы не помните? Вы не помните, как на нас с неба падала Луна?

— Да, — тихо произнес Эрни. — Я помню.

— И я помню, — откликнулся Брендан.

Жорже показалось, что она тоже помнит, как падает на нее с неба ослепительно яркая Луна.

— Люди закричали, начали разбегаться в разные стороны, все были до смерти напуганы, — продолжала делиться своими воспоминаниями Сэнди, — а грохот все нарастал, у всех уже дрожали поджилки от этого чудовищного воя и треска. Потом возник другой странный звук, напоминающий пронзительный переливчатый свист, и Луна внезапно вспыхнула ослепительным светом, осветив холодными яркими лучами автостоянку, и стала красной, кроваво-красной! И тогда мы поняли, что это вовсе и не Луна, а нечто другое!

Перед мысленным взором Жоржи отчетливо возник этот лунообразный предмет, меняющий голубовато-белую окраску на багровую. Барьеры, воздвигнутые в ее памяти специалистами ЦРУ, рухнули, как песочный замок от удара волны, и ей самой вдруг стало странно, как это она раньше ничего не вспомнила, глядя на рисунки и фотографии Луны в альбоме Марси. Теперь же воспоминания хлынули столь бурным потоком, что ее всю затрясло от невероятного возбуждения.

— Потом этот объект завис над гриль-баром, — с дрожью в голосе сказала Сэнди, словно и теперь видела тот странный аппарат, — и медленно, очень медленно проплыл над нашими головами, и тогда мы поняли, что это такое, потому что ничего подобного на земле сделано быть не могло...

Теперь Жоржа вспомнила, как она стояла, держа Марси на руках, на площадке для парковки автомобилей и смотрела на звездолет, плывущий в темноте теплой июльской ночи у нее над головой. Он не был похож на те межпланетные корабли, которые она видела в кино и по телевизору, всякие там летающие тарелки и фантастические ракеты: никаких иллюминаторов или мигающих разноцветных огней, ярких выхлопов двигателей или орудий зловещей конфигурации. Сквозь багровое свечение — очевидно, энергетическое поле, удерживающее тяжелый корабль в воздухе и приводящее его в движение, — был отчетливо виден сам корпус — изрядно потрепанный сложными перипетиями полета цилиндр футов пятьдесят в длину и около пятнадцати футов в диаметре, похожий на два соединенных основаниями тюбика губной помады. Жоржа тогда еще мысленно отметила, что он, пожалуй, уступает размерами фюзеляжу старого самолета «ДС-3». Под рев заходящих с востока и запада перехватчиков звездолет проплыл над гриль-баром и растворился во мраке, окутавшем безлюдную равнину за федеральным шоссе № 80. И вновь, как тогда, в ту душную летнюю ночь, Жорже почудилось, что она стоит на пороге величайшего открытия, сжимая в руке дарованный ей судьбой ключ к тайне бытия. У нее даже перехватило дыхание и восторженно заколотилось сердце при одном воспоминании о пережитом событии.

— Он совершил посадку как раз в том месте, к которому некоторых из нас потом влекла неведомая сила, — снова услышала она голос Сэнди. — И нас в тот момент ничто не могло удержать. Мы все помчались туда на машинах, не обращая внимания на эти ужасные самолеты...

— Фэй и я поехали на нашем пикапе, — добавил Эрни, уже вполне нормальным, уверенным голосом и не задыхаясь от страха, — Доминик и Джинджер отправились вместе с нами. Да, и еще этот карточный шулер, Зебедия Ломак из Рино. Поэтому-то он и написал наши имена на плакатах, которыми, как рассказывал нам Доминик, был обклеен весь его дом. Видимо, воспоминания о той поездке к звездолету готовы были сломать блокаду его памяти.

— А Жоржа с мужем и с Марси сели в нашу машину, — снова заговорила Сэнди. — И еще двое каких-то туристов. Брендан, Джек и остальные помчались туда на своих автомобилях. На шоссе было столпотворение, все сгрудились на обочине и смотрели на корабль, казавшийся уже не кровавым, а янтарным на фоне догорающей сухой полыни. Все притихли, не решаясь тронуться с места, словно перед нами разверзлась пропасть. Но ощущение было такое, что если прыгнуть с этого обрыва, то полетишь не вниз, а вверх. Я не могу точно выразить сейчас словами это странное чувство, но вы, надеюсь, меня понимаете.

Жоржа поняла, что имела в виду Сэнди. Она и теперь была переполнена возникшим в тот момент ощущением, что человечество жило как бы в темном ящике, и вот наконец его крышка сорвана, и открылся путь в лучезарное будущее, и окружающий мрак уже не страшен.

— И когда я смотрела на этот прекрасный, светящийся неземным светом корабль, — продолжала упоенно вспоминать Сэнди, — не зная, верить ли мне своим глазам или нет, то все, что случилось со мной в детстве и в юности, вдруг словно бы померкло и исчезло, перестало меня угнетать. Словно бы, — Сэнди прищелкнула пальцами в темноте, подбирая слова, — ну, в общем, словно бы мой папаша и не истязал меня, словно я никогда и не терпела боль, позор и унижение... — Ее голос сел от волнения. — Я хочу сказать, что, хотя я и не видела его уже много лет, я все эти годы боялась, что он вдруг объявится и снова куда-то увезет меня. Жизнь моя была наполнена этим жутким предчувствием, и я опасалась, что оно сбудется. Но в ту ночь на обочине шоссе я ощутила, что отец мне больше уже не страшен, потому что он ничтожество, крохотная песчинка на бескрайнем берегу океана новых возможностей, открывшихся перед человечеством.

«Да! — с восторгом подумала Жоржа. — Все обстоит именно так. Этот корабль из иного мира знаменовал освобождение от всех мрачных предчувствий и страхов. И пусть у тех, кто прилетел в нем, и не нашлось бы ответов на все вопросы, волнующие сегодня людей, уже само существование этого посланца иной цивилизации является ключом ко многим тайнам».

— И, глядя на этот чудесный корабль, — рассказывала, глотая слезы радости, Сэнди, — я внезапно почувствовала себя личностью. Всю свою жизнь я прожила, чувствуя себя ничтожеством, жалкой дрянью, не стоящей ни гроша, лишенной чувства собственного достоинства, и вдруг осознала, что мы все в равной степени малы на этой земле и что никто из нас существенно не отличается от других таких же песчинок, но и это еще не все... — Она отчаянно всхлипнула. — О, как же мне найти слова, чтобы выразить свои чувства!

— У тебя все прекрасно получается, — спокойно произнесла Фэй. — Поверь мне, девочка, ты все верно говоришь.

— Так вот, — слегка успокоилась Сэнди, — я хочу сказать, что, хотя все мы и песчинки, мы все же частицы человечества, которое однажды непременно пробьется сквозь мрак неизвестности туда, откуда пришли к нам эти космические посланцы, и это наполняет наше существование смыслом. Вы меня понимаете? Мы должны любить друг друга и продолжать жить, чтобы однажды, вместе со всеми, кто живет теперь и жил до нас, подняться над всяческим мраком и там соединиться с теми, кто придет после нас. Ради этого можно вытерпеть любые испытания. И все это я поняла за те считанные мгновения, пока смотрела на светящийся янтарным светом корабль, и потом вдруг начала смеяться и плакать одновременно...

— Я вспомнил! — воскликнул Нед. — Боже мой, теперь я все вспомнил! Да-да, я вижу все как наяву. Мы все стояли вдоль обочины шоссе, и ты прижалась ко мне и впервые сказала мне, что любишь меня, хотя я это и знал. Ты тормошила меня и кричала, что любишь меня, и это было так странно слышать в тот момент, рядом с космическим кораблем из другого мира! Но самое интересное, что, когда ты стала говорить мне, что любишь меня, я позабыл об этом корабле, я позабыл обо всем на свете, потому что для меня самым главным были твои слова, слова, которых я так долго ждал. — Голос Неда задрожал от переполняющих его чувств, и Жоржа догадалась, что он обнимает в темноте Сэнди. — А эти проклятые мерзавцы отняли у меня этот счастливейший момент моей жизни, они напичкали меня своей дрянью и отшибли у меня память. Но теперь я снова все вспомнил, Сэнди, и им уже не удастся заставить меня это забыть. Им это больше не удастся!

— А я так ничего и не вспомнила, — пожаловалась Фэй. — Но я тоже хочу вспомнить. Я тоже хочу в этом участвовать.

Все приумолкли, и стало слышно, как сердито урчит мотор, вспарывая тягостную тишину вьюжной ночи.

Жоржа чувствовала, что сейчас многие из них размышляют об одном и том же — о том, что, обретя подтверждение существования иного, высшего разума, человечество вынуждено будет отказаться от бессмысленных кровавых схваток за власть и безумных попыток возвысить одну философию над другой. Рухнут религии, нетерпимые к другим конфессиям, и лишь вероисповедания, проповедующие равенство всех землян, сохранят шанс на признание. Сердце подсказывало Жорже, что встреча с посланцами внеземной цивилизации способна подвигнуть человечество на объединение в одну большую семью, единую нацию жителей планеты Земля, где уже не будет места ни королям, ни правительствам.

Что-то спустилось с небес на землю.

И все человечество может вознестись на небеса.

— Луна! — снова прошептала Марси на ухо матери. — Луна!

Жорже хотелось успокоить дочь, сказать ей, что все уладится, они помогут ей вспомнить все, что ее так терзает, ибо знают, что это было, и, когда она все сама вспомнит, она поймет, что бояться ей нечего, и рассмеется от радости, потому что на самом деле все прекрасно. Но Жоржа ничего этого не сказала, поскольку не знала, что намеревается сделать с ними полковник Фалькирк. Пока они у него в плену, для радужных надежд нет оснований.

— Я еще кое-что вспомнил, — вступил в разговор Брендан Кронин. — Я вспомнил, что мы спустились с шоссе и пошли к звездолету, мерцающему волшебным янтарным светом, словно кварцевая глыба. Над нашими головами с ревом проносились истребители, но мы продолжали шагать к кораблю — я, Фэй, Эрни, Доминик, Джинджер, еще какие-то люди. Но только Доминик и Джинджер дошли вместе со мной до него, и когда мы подступили к нему вплотную, мы обнаружили дверь — круглый люк. Он был открыт...

Жоржа вспомнила, как стояла на шоссе, боясь приблизиться к кораблю и оправдываясь перед самой собой за свою трусость страхом за Марси. Ей хотелось и предостеречь от необдуманных шагов тех, кто решился отправиться к звездолету, и одновременно с этим поторопить их, и она с замиранием сердца наблюдала, как Брендан, Доминик и Джинджер подходят все ближе и ближе к золотистому аппарату. Когда смельчаки начали обходить корабль, Жоржа вместе со всеми сгрудившимися на обочине побежала по дороге, чтобы увидеть, что же будет дальше. И она увидела открытый лаз, ведущий в звездолет, круглое отверстие в мерцающей громадине, из которого исходил ослепительно яркий свет.

— Мы ждали, что из люка что-нибудь появится, — тихо рассказывал Брендан под ровный гул мотора. — Но этого не случилось. Лишь волшебный золотистый свет струился изнутри, именно его я видел потом в своих снах. И, завороженные этим таинственным светом, мы сами не заметили, как вошли в звездолет. Может быть, мы просто боялись, что подоспеют солдаты и тогда уже мы упустим свой единственный шанс встретиться с неизведанным. И вот мы...

— И вы вошли внутрь! — воскликнула Жоржа.

— Да.

— Я помню, — подтвердила Сэнди. — Именно так и было: вы вошли в корабль. Все трое.

Все замолчали, потрясенные величием случившегося. Впервые в истории человечества его представители ступили на борт аппарата, созданного иной цивилизацией, существами из другого мира. С этого момента наступала новая эра, и они стояли на самом рубеже двух эпох, разделявшем историю на два периода — До и После этого события.

Автофургон уносил их в неизвестном направлении.

В его закрытом кузове царила полная темнота. Но все сидящие в ней необычайно остро ощущали свою сплоченность.

— Но что же произошло дальше, Брендан? — первым нарушил тишину Паркер. — Что произошло, когда вы оказались внутри?

Перебравшись по натянутому тросу через сигнальную полосу и преодолев с помощью различных хитроумных приборов Джека несколько других электронных ловушек для непрошеных гостей, бесстрашная троица очутилась наконец перед входом в подземное хранилище.

Джинджер взглянула на огромные бронированные ворота. Снег и ветер покрыли гладкую сталь замысловатыми узорами, напоминающими тайнопись.

От ведущей к воротам асфальтовой дорожки валил пар: видимо, она обогревалась изнутри. Извилистая черная лента уходила вниз, в долину, и исчезала в лесу, где мерцали огоньки пропускного пункта.

Нельзя было терять ни минуты, их могли обнаружить в любой момент даже по следам, поэтому Джек немедленно извлек свой напичканный электроникой чемоданчик и принялся колдовать над замком. Джинджер не стала расспрашивать его, где он раздобыл этот диковинный прибор, предназначенный, как она догадывалась, исключительно для секретных служб.

Работали молча. Джинджер наблюдала за подъездной дорогой и заснеженным пространством между хранилищем и оградой, откуда мог появиться пеший патруль, а Доминик держал фонарик, освещая панель цифрового замка, в то время как Джек лихорадочно зондировал ее щупами, пытаясь подобрать нужную кодовую комбинацию.

Упираясь одним коленом в холодный снег и тревожно оглядываясь вокруг, Джинджер ощущала нарастающее беспокойство. Ветер хлестал ее по лицу крупинками снега, они таяли на ресницах и застилали глаза, мешая всматриваться в незнакомую ей враждебную местность. И как только ее занесло сюда, за сотни миль от Бостона! Это просто какое-то безумие, что ни в чем не повинный человек оказался в такой фантасмагорической ситуации! Да кто такой этот проклятый полковник Фалькирк? Что о себе возомнили все эти люди, отдающие ему приказы? Разве они американцы? Это какие-то выродки. Да она сразу же поняла, что ему нельзя верить, что он настоящий трефняк[19]! Тут Джинджер спохватилась, поймав себя на том, что мысленно начала уже ругаться на идише, и решила, что пора взять себя в руки и не поддаваться страху и гневу.

В этот момент стальная дверь с шумом ушла в стену, и Джинджер, обернувшись, с изумлением увидела, что вход в хранилище открыт, а Джек с чемоданчиком в руках сидит на снегу и растерянно вертит головой. Джинджер помогла ему подняться, и он знаками объяснил ей: все случилось так неожиданно, что он даже не успел вытащить щуп из замка и его вырвало вместе с проводом из компьютера.

Но дверь была открыта, и охранная сигнализация не сработала. Впереди был бетонный тоннель длиной двенадцать футов и около восьми или девяти футов в диаметре. Он освещался люминесцентными лампами и уходил под углом влево, упираясь в другую стальную дверь.

— Стойте пока здесь, — распорядился Джек и шагнул в тоннель.

Джинджер осталась рядом с Домиником, готовая при первой же опасности сорваться с места и без оглядки бежать отсюда прочь, хотя и знала, что по плану они должны сдаться в плен и стать заложниками. Почувствовав ее состояние, Доминик ободряюще обнял ее.

Спустя минуту Джек вышел из тоннеля.

— Там под потолком две видеокамеры, — сообщил он.

— Тебя засекли? — спросил Доминик.

— Не думаю. Скорее всего нет. Камеры не пришли в движение, и это наводит на мысль, что они включаются, когда закрывается первая дверь. И еще я заметил скрытые плафонами газовые распылители. Мне думается, что они срабатывают, если попавший в поле зрения камер объект вызывает подозрение.

— Не хотелось бы задохнуться от этой пакости, — заметил Доминик.

— Попробуем открыть внутреннюю дверь, не закрывая внешней, — сказал Джек, хитро подмигивая косым глазом.

Засыпав ненужные им больше, по мнению Джека, рюкзаки с оборудованием снегом, они вошли в тоннель. Доминик, по указанию Джека, приподнял Джинджер, и та перерезала ножом провода видеокамер. Никаких сигналов тревоги опять не последовало. Внешняя же дверь по-прежнему оставалась открытой.

Джек подвел своих спутников ко второй двери и сказал, указывая на сенсорную пластину в стене:

— Здесь мой прибор не понадобился бы, так что мы правильно сделали, что избавились от лишнего груза.

— Может быть, нам не следует разговаривать? — нервно спросила Джинджер. — Разве здесь нет микрофонов?

— Наверняка есть, но пока внешняя дверь остается открытой, компьютер не работает, а часовому нас сквозь дверь не слышно. Так что смело можем даже кричать, — шепотом произнес Джек. — Но что делать с этим? — кивнул он на стеклянную пластину справа от двери. — Я не знаком с подобными системами, знаю лишь, что дверь открывается только после того, как компьютер подтвердит соответствие приложенной ладони ее рисунку, хранящемуся в его памяти.

— Если нет? — спросил Доминик.

— Тогда сработают газовые распылители.

— Так как же нам открыть эту дверь? Вы можете это сделать? — Джинджер все больше нервничала.

— Лично я — не могу.

— Но ведь вы сказали, что... — раскрыла от изумления рот Джинджер.

— Я сказал, что можно что-нибудь придумать, — отозвался Джек. — И вот что я придумал. — Он посмотрел на Доминика и улыбнулся. — Вот кто откроет дверь!

— Я? Это шутка? Да что я понимаю в этих электронных замках? — опешил Доминик.

— Согласен, ровным счетом ничего, — кивнул Джек. — Но ты способен оторвать от стен тысячи бумажных лун и заставить их водить вокруг тебя хороводы в воздухе! Ты можешь поднимать стулья и проделывать другие фокусы. Так что, я полагаю, ты вполне способен заставить эту дверь открыться перед нами.

— Но как? Я даже представить себе этого не могу!

— Вот и попытайся себе представить, как работает запорный механизм, сделай с ним то же, что сделал с солонками.

— Я не умею управлять своей скрытой энергией! — отчаянно затряс головой Доминик. — А если она выйдет из-под контроля? Из-за меня вы можете пострадать, я могу невольно включить газовые распылители, и тогда нам всем конец. Нет-нет, все это слишком рискованно!

— Если ты не попытаешься открыть вторую дверь, — помолчав, сказал Джек, — тогда мы сможем проникнуть внутрь лишь в качестве арестованных.

Доминик подошел к первой двери и, не дойдя одного шага до проема, занес руку над кнопкой в стене.

— Послушай меня, Доминик. Это теплочувствительный прерыватель. Если ты не попытаешься открыть внутреннюю дверь, я закрою внешнюю, и мы окажемся в ловушке. Включится компьютер, обнаружит, что видеокамеры не работают, и поднимет тревогу. Сбежится охрана.

— Но мы же сами хотели, чтобы нас задержали, — возразил Доминик.

— Да, но сначала мы хотели посмотреть, что здесь хранится, — поправил его Джек.

Тяжело дыша, они уставились друг на друга, словно двое соперников перед схваткой, хотя на прочность и проверялась скорее сила воли, а не мускулов.

У стоящей между мужчинами Джинджер не было сомнений в исходе этого поединка. Конечно, ей нравился Доминик Корвейсис, напоминающий ей чем-то и ее скромного и застенчивого отца, и решительную и целеустремленную мать. Он был добр и умен, в общем, она доверила бы ему свою жизнь. Но при этом она не сомневалась, что победит Джек Твист, потому что он привык побеждать, а Доминик, по его собственному признанию, испытал сладость победы лишь совсем недавно.

— Учти, что охрана наверняка применит газ, а он может быть и усыпляющим, и отравляющим, — предупредил Джек.

— Это блеф! — возмутился Доминик. — Ты не решишься убить нас.

— Разве ты забыл, что имеешь дело с профессиональным преступником?

— Ты больше не преступник.

— Но сердце у меня по-прежнему черное, — ухмыльнулся Джек, и Джинджер не понравились маниакальный блеск его глаз и зловещий оскал.

— Наша гибель не предусмотрена планом, — продолжал упорствовать Доминик.

— Но и твой отказ помочь его осуществлению тоже. Ради бога, сделай что-нибудь, Дом!

Доминик с сомнением покосился на Джинджер, тяжело вздохнул и неохотно произнес:

— Отойдите как можно дальше от внутренней двери.

Джинджер прижалась спиной к стене рядом с Джеком.

— Доминик, если дверь откроется, сразу же проходи внутрь, — сказал Джек, держа руку возле кнопки прерывателя. — Там наверняка сидит охранник. Он будет весьма удивлен тем, что дверь открылась без команды компьютера, так что постарайся оглушить его, а уж я доведу дело до конца. Нам непременно нужно успеть проникнуть в хранилище до того, как нас схватят.

Доминик кивнул и повернулся лицом к внутренней двери. Приложив ладонь к стальной поверхности, он принялся ощупывать ее, как ощупывает бывалый взломщик сейфов замок, подбирая нужную комбинацию цифр. Затем он обернулся и уставился на стеклянную панель, считывающую отпечатки ладоней и пальцев.

Джек опустил руку и взглянул на темный проем, за которым бесновалась метель.

— У меня такое чувство, что сейчас сюда войдет страшный великан и всех нас прихлопнет своей лапой, — прошептал он Джинджер.

И в этот момент внутренняя дверь вдруг с шумом отошла в нишу. Доминик и сам этого явно не ожидал, поскольку отскочил на шаг назад, вместо того чтобы тотчас же устремиться внутрь и напасть на охранника. Но в следующее мгновение он уже осознал свою ошибку и решительно переступил порог разверзшейся перед ним преисподней.

Джек нажал на кнопку прерывателя, закрывая внешнюю дверь, и побежал следом за писателем.

Джинджер последовала за ним. Она ожидала услышать звуки борьбы или даже стрельбы, но этого не произошло. Она очутилась в новом большом тоннеле, проложенном в скальных породах и освещенном подвешенными к каменному потолку на кронштейнах светильниками. Этот проход был около сотни ярдов длиной и шестидесяти футов шириной и упирался в подъемные клети. В трех шагах от входа стоял столик дежурного, на котором лежали иллюстрированные издания и вахтенный журнал. Рядом стоял терминал компьютера. Однако самого охранника не было видно.

Пустынный тоннель походил на мавзолей. Не было слышно ни звуков стекающих по сталактитам капель воды, ни шума крыльев летучих мышей.

— Где же охрана? — удивленно пробормотал Джек, озираясь по сторонам.

— Что будем делать? — дрожащим голосом спросил Доминик, потрясенный новым проявлением своих чудесных способностей.

— Здесь что-то произошло, — нахмурился Джек. — Никакой охраны... Нет, дело нечисто... — Он откинул с головы капюшон лыжного костюма и слегка опустил «молнию» на груди. Остальные последовали его примеру. — Это всего лишь зона разгрузки грузовиков, — продолжал он, — само хранилище находится еще ниже. Мне не нравится эта зловещая пустота, но нам, по-моему, стоит спуститься вниз.

— Тогда довольно болтать, — решительно бросила Джинджер. — Раз решили идти — вперед! — И с этими словами она первой направилась к лифтам.

За ее спиной захлопнулась внутренняя дверь.

Впереди были катакомбы Скалы Громов.