40 000 на Геене Черри Кэролайн
Джину было нужно время, чтобы прийти в себя. Он снова ополоснул лицо и сел, упираясь в колени, чтобы не упасть. Он долго смотрел на старика.
– Почему я здесь? – спросил он наконец. Однако старик не ответил. Может, он был такой же безумный, как и все здесь, а может, он ждал чего-то другого. В комнате царила тишина, и Джин изо всех сил старался, чтобы не было видно, насколько он слаб. Здесь было тепло, теплый воздух проникал через окно. За окном было лето. Оно оставалось летом, несмотря на то, что Джина не было на поверхности так долго. – Меня схватили возле реки, – снова заговорил Джин. Он говорил размерено, осторожно, чуть громче, чем просто шепотом. Ему сразу вспомнился калибан, но Джин постарался вытеснить его из памяти и сосредоточился на старике, сидящем перед ним, с седой бородой и седыми волосами. Чистый. Джин уже не надеялся увидеть что-либо чистое. Он уже устал от грязи, засохших экскрементов. – Меня схватили много дней назад, – продолжал он говорить, понимая, что его все же слушают. – Меня переправили через реку – я не знаю, зачем...
– Имя.
– Джин.
Старик кивнул. Водянистые глаза сфокусировались на лице Джина.
– Мое имя Грин.
Это имя ударило в мозг, вызвало холодные ощущения. Семейные рассказы. Старик узнал его. Джин видел это.
– Отпусти меня, – сказал он.
– После, – прошептал Грин. Голос у него был шелестящий, как будто он давно не пользовался им. Снова молчание. – Коричневый убит.
– Случайность. Никто не хотел этого.
Грин долго смотрел, затем собрал камушки и положил их в линию на пол. Ариэль соскочил с его колен, подбежал к камням, поднял свой воротник и посмотрел на камни одним глазом. Затем он начал передвигать камни, складывая из них узор.
– Позволь мне уйти, – хрипло сказал Джин, с трудом стараясь сфокусировать свой взгляд на старике. – Это была чистая случайность.
– Ты понимаешь этот Узор? – спросил Грин. – Нет, – ответил он за Джина, сложил камни в кучку, а ариэль снова стал раскладывать их.
– Что вам от меня нужно? – наконец спросил Джин. Усталость давала себя знать. Руки у него дрожали, в желудке ощущалась слабость.
– Посмотри на эту комнату, – сказал Грин.
Джин поднял глаза, осмотрелся, увидел земляные стены, окно, утрамбованный пол. Остальные Привидения сидели в углу, скорчившись.
Грин дважды хлопнул в ладоши, и эхо от этого звука дважды прокатилось по комнате. И вдруг где-то Джин ощутил движение, услышал шорох, чье-то дыхание, дыхание какого-то огромного существа.
Джин застыл, держа руки на коленях. Он смотрел в окно, на солнечный свет, отыскивая путь к бегству. Он был даже готов к смерти.
– Не бойся, – мягко сказал Грин.
Это шло откуда-то снизу: шумное дыхание, царапанье могучих когтей... И вот в двери показалась голова, огромная, как отверстие для двери. Джин подался назад и почувствовал своей спиной стену. Это была голова коричневого, самого огромного, какого он когда-либо видел. Зелено-золотые глаза его блестели. Калибан вполз в комнату и улегся на животе. Хвост его бил по земляным стенам, но сидящие Привидения даже не шевельнулись. Калибан поднял голову, посмотрел в сторону Джина, поднялся на ноги и приблизился к нему.
Джин закрыл глаза, ощущая теплое дыхание, легкие касания языка к лицу и горлу. Глаз чудовища был размером с человеческую голову. Мелькающий язык был толщиной с руку.
– Успокойся, – прошептал Грин.
Джин прижался к стене возле огромных когтей ноги калибана. Голова калибана наклонилась к нему, раскрылась огромная пасть, и зубы калибана прихватили голову Джина.
Он вскрикнул, и калибан тут же отпустил его, скрывшись в темноте своего туннеля. Только хвост, как бы на прощание ударил по земляной стене. Джин сполз вниз но стене, весь дрожа от ужаса.
– Другие умерли, – прошептал Грин, сидя на том же месте, и раскладывая камешки. Нет, сказали ему камни. Грин раз за разом собирал камни, снова раскладывал их. За ним внимательно наблюдал ариэль, сидящий рядом, и Привидения, скорчившиеся возле стены.
Джин вытер пот со лба трясущейся рукой. Он не умер. Он остался жив. Внутри его зрел гнев за то, что он такой трусливый, но все же он продолжал дрожать, потому, что знал: здесь с ним могут сделать с ним все, что захотят. Он со стыдом вспоминал, как он испугался, как вскрикнул от ужаса, как весь его разум и искусство охотника покинули его.
Он больше не хотел быть таким, каким был – уязвимым и наивным. А может, все люди такие, как он? Но то, что пережил он, уже не позволит ему оставаться таким...
15. Год 89, день 222
Главная База
Дин вошел в лабораторию, держа руки за спиной, кашлянул, чтобы обратить на себя внимание. Спенсер, занятый работой, обернулся.
– Доброе утро, – сказал Спенсер.
– Доброе утро, сэр. – Дин стоял в той же позе. Спенсер нахмурился.
– Что-нибудь случилось, Дин?
– Я слышал...
– Ты об этой панике в городе?
– Солдаты были подняты по тревоге этой ночью.
– Да. Тревога оказалась ложной.
– Холмеры не появляются уже много дней
– Знаю. – Спенсер встал, оперся о стол. – Ты пришел, чтобы что-то сказать?
– Только это.
– Я читал твой рапорт. Думаю, что холмеры просто немного нервничают.
– Не знаю, что я могу узнать здесь, если холмеры не приходят.
– Думаю, ты делаешь свое дело.
– Мне бы хотелось остаться здесь.
– Ты тоже нервничаешь? Но это ведь просто суеверие.
– Они очень большие, сэр. Калибаны.
– Я думаю, что ты служишь стабилизирующим фактором в городе. Ты можешь говорить, что станция ведет постоянное наблюдение и пока не обнаружила ничего, внушающего опасения. Нынешняя миграция обусловлена скорее всего биоциклами. Может быть, рыба. Пища. Давление популяции. Ты же образованный человек, Дин, и я хочу, чтобы ты оставался в городе. Сейчас у нас на Базе много дел и они беспокоят меня гораздо больше, чем калибаны. Много проблем с рабочими в полях. Оставайся в городе, пока не закончится кризис. Ты должен делать свою работу. Проводить беседы с нужными людьми. Старайся сохранить в городе спокойствие.
– Да, сэр, – сказал Дин, повернулся и пошел к дверям, стараясь, чтобы дыхание у него было ровным.
Мать его умерла в прошлом месяце. Медики не смогли спасти ее. Отказало сердце. Дом в городе теперь был пуст. Друзей у него не было. Он был одинок в своем поколении. У него не было ни жены, ни любовницы. Он был туземцем, когда находился на базе, и не был своим в городе.
Он шел по главной улице Базы, которая тянулась среди бетонных, странных по форме зданий и конструкций. Они слишком напоминали ему те узоры из камней, которыми холмеры приводили в смятение горожан.
Пройдя через ворота, он вошел в дом, снял одежду, в которой находился на Базе, надел на себя одежду горожанина.
Затем он вышел из дома, прошел мимо охранника, который знал его. Однако этот охранник почему-то не доверял ему и всегда тщательно проверял номер. Он проверил и на сей раз, сделав заметку в журнале.
Дин пошел по бетонной дороге, которая вела в город. Вскоре бетон сменился грязью. По общим сторонам дороги стояли дома, сделанные из местного камня. Но среди них высилось бетонное здание клиники – подарок Базы. Да, город, с его грязными улицами и нелепыми домами, был создан людьми, забывшими, что такое архитектура, что такое городское строительство. Вокруг города виднелись поля, золотые в это время года. И всё – город и поля – были окружены проволочной изгородью. Эта изгородь давала им безопасность. Так говорили люди с Базы, прилетевшие из другого мира.
16. Год 89, день 223
Деревня холмеров
Калибан пришел в сумерках, и на нем сидел наездник. Такого еще никто никогда не видел. Калибан вылез из зарослей возле дома старого Тома, а за ним появился еще один. Первой увидела калибана маленькая девочка и застыла на месте. Другие жители тоже замерли, увидев калибана. Замерли все, кроме одного юноши, который нырнул в общую хижину и оповестил о случившемся всю деревню.
На спине калибана сидел человек, едва видимый в сумерках. Да и сам калибан был едва различим на фоне густых зарослей. Второй калибан был меньше размером, но на нем тоже сидел человек.
Калибаны остановились. Тут же деревню окружили Привидения, вынырнувшие из зарослей. Они были полунагие. Лохмотья едва прикрывали голые тела.
Тот, что сидел на первом калибане, поднял руку.
– Вы уходите из деревни, – прозвенел голос. Это говорило Привидение, и это само по себе вызывало смятение. Но тут калибан двинулся вперед, медленно и неотвратимо. Он легко ступал мощными когтистыми лапами по камням. Жители попятились назад, прижались к стенам общей хижины. Среди них были охотники, но ни у кого из них не было оружия. Среди них были старики, но ни у кого из них не нашлось слов, чтобы ответить пришельцам. Среди них были дети, и самые маленькие уже стали плакать. Матери суетливо успокаивали их.
Деревня была окружена калибанами. На некоторых из них были наездники. Были тут и маленькие безмозглые серые калибаны.
– Деревня обречена, – продолжал пришелец. – Время уходить. Сегодня вечером. Сейчас придут калибаны. Очень много. Время меняется. Эти чужаки за проволочной оградой, которые пометили вас, чтобы вы могли проходить в ворота. Которые кормят жителей города. Они застрелили коричневого. Это не должно остаться без отмщения. Время настало. За рекой появились новые Узоры. Я отведу вас в безопасное место, о котором не знают чужаки. Но эта деревня... Здесь завтра должны остаться только ветер и ариэли. Она должна остаться пустой, как те купола, мертвые и темные. Вы должны уйти. Каменные плиты под ногами не спасут вас.
– Это же Джин, – тихо сказал кто-то голосом, полным ужаса. Это имя прошелестело среда жителей деревни. – Это же Джин, который пропал возле реки.
– Джин, – громко сказал кто-то. Это был Джин-старший. Он протолкался вперед. Слезы потекли по его лицу. – Джин спускайся. Иди к нам! Мы же твой народ.
Что-то просвистело в воздухе. Послышался глухой удар, и Джин-старший опустился на землю. Люди бросились к нему, чтобы посмотреть, что с ним, но тут же снова послышался свист, и снова упала одна женщина.
– Берите все, что вам нужно, – кричал Джин, обводя рукой деревню. – Все, что вам нужно, но уходите отсюда. Вы думали, что раз вы построили деревню на камне, вы в безопасности, но сейчас вам нужно уйти, покинуть деревню на флиттерах. Поймите, что калибаны не могут ждать.
И затем:
– Уходите!
И тогда люди в панике бросились бежать.
Клауд, задыхаясь, добежал до своей хижины, вскочил в нее и в темноте, освещаемой только тлеющими углями, бросился в угол, где хранился его лук. Он снова бросился к двери, за которой слышались шаги людей, торопливые шаги. На пороге хижины появились темные фигуры.
– Это я, – поспешно сказал Клауд, так как узнал свою жену Дал, свою сестру Пиа, ее бабку Элли и своего восьмилетнего сына Тала. Жена обняла его, он обнял жену, прижал к себе сына и сестру. Тал начал плакать.
– Клауд, – спросила Эллис, – куда мы пойдем?
Он боялся привлечь к себе внимание людей и калибанов. Они вышли на улицу, и Клауд понял, что это началось. С той стороны, откуда пришли калибаны, слышались крики людей и свист калибанов.
– Идем отсюда. – Элли схватила его за куртку, потащила его. Она была сильной женщиной, эта старуха, которая воспитывала его, была ему матерью. – Ты должен спасти семью.
– Элли, если мы не остановим их все вместе...
– Тебя убьют здесь. И что в этом хорошего?
Жена тоже ухватилась за него, и сын Тал прижался к коленям. Они втащили его в дом, и Клауд потерял все свое мужество, все свое желание выйти на бой и умереть за них. Он стал думать.
– Ну что? – спросила Элли. Клауд долго думал, затем похлопал по плечу жену, обнял сестру.
– Хорошо, – оказал он наконец.
– Собирайте все, – приказала Элли. Они стали собираться в темноте. Тал подтащил к очагу корягу, свет которой мог бы помочь им.
– Нет, – сказал Клауд и отбросил корягу в сторону. Он схватил мальчика за плечи и встряхнул его. – Никакого света. Берите одежду, которую найдете. Ясно?
Мальчик кивнул, вытер слезы и принялся за сборы. Клауд посмотрел налево и увидел, что Элли стоит на коленях на полу и старается приподнять плиту пола. Он пришел ей на помощь, подцепил плиту ножом за край и открыл тайник. Элли достала оттуда книги в кожаных переплетах. Это было ее богатство.
– Не хочу оставлять ничего калибанам, – пробормотала она.
Клауд слушал ее.
– Ты слышишь меня, Клауд, – говорила старуха. – Мы уйдем отсюда.
– Да, – сказал он. Может, поначалу у него были другие намерения, но теперь, после того как он услышал Элли, его инстинкт совпал с ее желанием. Конечно, им нужно попытаться бежать, спастись. И вдруг у него защемило сердце. А что будет со слабыми, со стариками, с детьми жителей деревни? Калибаны убьют их. Убьют и тех, кто осмелится защищать их. Трус – прозвучало у него в душе. И тут же – идиот! – когда он вспомнил, что сражаться и темноте с калибанами и Привидениями бессмысленно.
Он взял узел, который жена подала ему, спокойно подошел к двери и выглянул. Между общей хижиной и его домом уже виднелись тени калибанов.
– Идем, – сказал он. – Идем быстро. Только держитесь ближе ко мне.
– Да, – сказала Пиа. – Идем. Я за тобой.
Он выскользнул наружу, вложил стрелу в лук и пошел по направлению к холмам.
Серый бросился на него из зарослей. Клауд мгновенно выстрелил. Калибан зашипел, завертелся на месте. И Клауд вместе со своими сбросился бежать изо всех сил. Позади них слышался шум.
– Пожар, – сказала Пиа. Она уже задыхалась.
Клауд оглянулся. Да, там уже дома были охвачены огнем.
– Идем потише, – сказала Элли. Она с трудом дышала.
Позади послышался шум, топот ног. Но это были не калибаны. Клауд приготовил лук. Это оказались люди.
– Кто вы? – спросил Клауд, но люди продолжали бежать. Может, им было стыдно, а может, их просто гнал страх. Клауд со своим семейством тоже убыстрил шаг. Он взял на руки Тала, а Дал взяла книги Элли, которая уже была на пределе сил.
Клауд плакал, не замечая этого. Только когда ветер стал холодить ему щеки, он понял, что это слезы. Изредка он оглядывался назад и видел пламя на месте того, что было ему дорого.
Если калибаны задумают продолжать охоту за ними, то он уже не знал безопасного места, где можно было бы спастись от них. Он только надеялся на то, что калибаны забудут о них. Калибаны иногда действительно забывали о людях.
17
Город
Звуки разрываемой проволоки, огни, крики людей, в ужасе бегущих по улицам.
Они устремились к воротам Базы, но База как будто не замечала их.
– Откройте! – кричал Дин, потерянный среди толпы. – Откройте ворота...
Но База не открывала. Она не открывала ворота, чтобы не допустить эту толпу в свои уютные дома, маленькие садики. Она не хотела, чтобы с этой толпой проникли на Базу грязь, вонь, смертельный ужас. Дин знал это до того, как все в толпе поняли. Он повернулся и побежал назад, задыхаясь, плача, иногда останавливаясь, чтобы оглянуться и увидеть весь этот кошмар.
Он видел, как разверзалась земля, как рушились дома, вздыбливалась мостовая, исчезали в трещинах земли люди...
Крики возобновились с новой силой.
Внезапно в темноте перед ним из-под земли показалась чудовищная морда.
Дин вскрикнул и понесся изо всех сил. Он бежал туда, где сами калибаны разорвали проволоку, открыли путь в поля.
Сзади слышались крики, и Дин оглянулся. В клубах дыма, в ярких вспышках электрических ламп, которые лопались одна за другой, Дин увидел, как рушатся, оседают бетонные здания. Калибаны подкопались под фундамент Базы. Сама База не выдержала натиска калибанов.
Дин снова в ужасе бросился бежать. Он наверняка был не единственным, кому удалось выбраться из этого ада. Но он не искал себе друзей, компаньонов. Он просто бежал дальше и дальше, до тех пор, пока до него не перестали доноситься предсмертные крики людей.
18
В холмах
Они нашли его утром среди камней, и Клауд тут же прицелился из лука, так как теперь все вокруг было враждебным. Но житель города с трудом поднял руку, как бы желая отвести полет нацеленной стрелы, и смотрел на них так жалобно, что Клауд опустил оружие.
– Кто ты? – спросил Клауд, присев возле него на корточки, в то время как Пиа, жена и сын хлопотали вокруг Элли, омывая ее лицо, давая ей напиться. – Как тебя зовут?
– Дин, – сказал незнакомец. Дал подошла к ним и подала Клауду немного еды.
– Меня зовут Клауд, – сказал Клауд, а Дин в это время сидел возле камня и смотрел на воду.
– Он голоден, – сказала Пиа. – Нужно дать ему поесть.
Клауд немного подумал, затем отломил кусок хлеба и положил рядом с Дином.
Дин с трудом поднялся, взял кусок и стал медленно жевать, глядя на воду. Слезы потекли по его лицу, на котором не было никакого выражения. Словно немая маска легла на его лицо.
– Ты пришел из города, – сказала Элли.
– Города больше нет.
Все ошеломленно замолчали, не зная, что сказать. Город существовал всегда, могущественный и богатый.
– Здания Базы рухнули, – сказал Дин. – Я видел это.
– Нам нужно уходить на юг, – наконец оказал Клауд.
– Они будут охотиться за нами, – сказала Пиа.
– Мы пойдем вдоль берега, – твердо произнес Клауд, думая о том, что в этом случае у них всегда будут пища и свежая вода.
– Река на юге становится очень большой, – заметил Дин. – Я знаю.
Они взяли горожанина с собою. По пути они встречали многих – и холмеров, и горожан, сумевших вырваться из ада.
Иногда им попадались калибаны. Но чудовища предпочитали держаться на расстоянии.
19
Сообщение со станции «Геена» в штаб-квартиру Альянса
...Силы безопасности с трудом удерживали периметр Базы. Несмотря на принятые меры, сорок человек ранены, из них девять серьезно, четырнадцать человек погибли. Почти весь персонал, за исключением сил безопасности и персонала обслуживания, были подняты на станцию.
Город разрушен полностью. Причины нападения не установлены. Количество жертв из-за сдвигов почвы и больших разрушений еще не выяснено. Двести человек сейчас находятся на пунктах оказания помощи. По ночам в мертвый город приходят калибаны и довершают начатое разрушение. На ленте 2 можно видеть их действия.
Деревня холмеров также разрушена, и наблюдения с орбиты не выявили там признаков жизни. Выжившие жители города и деревни разбежались.
Станция сбрасывает продовольствие в определенные места, чтобы собрать разбежавшихся людей. Станция настоятельно требует отмены мандата невмешательства, чтобы успеть спасти людей. Миссия рекомендует принять решение об эвакуации людей.
20
Послание штаб-квартиры Альянс на станцию «Геена»
«...С крайним сожалением Бюро отклоняет требование отмены мандата о невмешательстве, несмотря на случившееся.
Базу Геена следует восстановить и обеспечить максимальную безопасность с помощью оборудования, которое будет доставлено.
Политика Бюро состоит в том, чтобы сохранить невмешательство при любых, самых исключительных обстоятельствах.
Персонал станции должен обеспечить максимальное сотрудничество с агентом Бюро доктором К. Флорио...»
21. Год 90, день 144
Станция «Геена»
– Это трагедия, – сказал Флорио, сложив руки перед собой и осмотрев всех присутствующих. Говорил он очень спокойно. – Вам всем придется подчиниться политике Бюро.
За столом царила тишина. На агента смотрели угрюмые лица – мужские и женские.
– Мы понимаем политику Бюро, – сказал директор. – Но реальность гораздо сложнее. Она не укладывается в рамки этой политики.
– Они погибли? – спросил Флорио. – Нет. Паника у населения прекратилась. Это видно из этих сообщений. – Рука Флорио похлопала по пачке бумаг. Если раньше у меня не было оснований поддерживать решение Бюро, то теперь они есть. Вот они. Мир прошел через потрясение, и сейчас сформировались две колонии. Одна их них может наблюдаться с Базы. Обе колонии выжили благодаря нашей помощи. Мы сбрасываем людям зерно, одежду, инструменты. Кроме того...
– А те, кто пришел к ограде?
– Вы позволили им войти?
– Мы развернули пункты медицинской помощи и снабжения продовольствием.
Флорио нахмурился, перелистал бумаги.
– Ваши дальнейшие действия должны быть такими – наблюдение без вмешательства. Никакой программы развития культуры. Никакой. За пределами периметра не должно быть огнестрельного оружия. Никаких технологических материалов, кроме записывающей и регистрирующей аппаратуры.
Наступила тишина.
– Необходимо продолжать исследования, – продолжал Флорио. – Мы еще никогда не встречались с ситуацией, когда человек отступает перед адаптирующейся жизнью, жизнью, которая ломает все критерии. Трагедия Геены неоспорима. Это трагедия и с точки зрения людей и с точки зрения калибанов. На планете столкнулись права ее коренных обитателей и права людей. Положение осложняется тем, что живущие здесь люди не находятся под охраной законов Альянса. Да, это вопрос этики. Я согласен. И Бюро согласно. Но и закон, и этика – это универсальные понятия. Люди и калибаны могут сосуществовать. Мы слишком поздно поняли эту возможность. И теперь это требует изменения политики. Однако остается главный вопрос – можем ли мы с очевидностью говорить о существовании разумной жизни?
Предположим – только предположим – что в наших исследованиях вселенной мы встретим существа, которые невозможно определить как разумные с точки зрения наших определений... Как нам поступать в таком случае? Геена хороший полигон для исследования такой ситуации.
Придет время, когда мы войдем в контакт с теми, кто находится в контакте с калибанами. Когда-нибудь такой конгломерат войдет в Альянс. Как составная часть.
– При этом будут гибнуть люди...
Это произнес кто-то из службы безопасности. Флорио спокойно, но твердо встретил взгляд оппонента.
– Этот мир принадлежит самому себе. Мы ничего не можем указать ему. Ничего не можем сделать. Мы не можем дать ему технологию, даже самую примитивную. Он должен развиваться сам по себе. Станция будет получать снабжение из космоса, но не от жителей планеты.
– Но жизнь людей, – снова сказал тот же человек.
– Замкнутый мир, – ответил Флорио. – В замкнутом мире жизнь идет по своим законам. Этим законам подчинены и появление новой жизни, и гибель ее. К следующему году должна быть прекращена всякая помощь – помощь в продовольствии, в медицине, помощь в технологии, помощь во всем.
Снова наступила тишина. Никто ничего не сказал.
22. Год 90, день 203
Поселение Клауда
Калибаны пришли в деревню, которую они построили на юге, и принесли с собой ужас.
Но хижины устояли. Подкопов не было. Сначала появились серые, а затем, разрезая воду реки, пришли и коричневые.
Их остановилось все больше и больше. Люди не сопротивлялись, не стреляли из луков. Они прятались в хижинах и старались не слышать, как калибаны приходят по ночам, выстраивают насыпи, замыкают их, формируя Узоры.
Калибаны не разрушали сады, которые посадили люди. Их целью была деревня. И даже днем в деревне шмыгали ариэли и грелись под солнцем серые калибаны.
– Они пришли к нам, – сказала Элли, – чтобы мы стали такими, как Джин.
– Мы останемся здесь, – сказал старик. – Они не позволят нам уйти. Да нам и идти некуда.
Это была правда. У них были сады. Да и идти было некуда.
23
Поселение на реке Клауда
– Они прилетели с Сытина, – сказал Дин при свете очага, который был единственным источником света в их общей хижине. Отблески огня прыгали по лицам молодых и старых, которые собрались здесь. Дин много рассказывал этим людям – холмерам и горожанам, которые собрались здесь, в одной деревне, под одной крышей, и которые никогда не бывали в домах, где жили люди с Базы. Здесь сидела Элли, Клауд с обычным хмурым выражением лица, Дал, Пиа и молодой Тал, угрюмый, как взрослые. В хижине находилось двадцать человек, а те, кто не поместились, толпились на улице. Они пришли послушать того, кто читал книги. Он мог разъяснить им то, что сами они не могли понять. Клауд ценил этого парня. Пиа пришла в его постель и называла его «мой Дин», гордясь им, как своей собственностью.
Это был счастливейший период в жизни Дина. О нем заботились, его уважали, его слушали, принимали его советы. Он по-своему любил их, и они тоже любили его. Особенно Пиа. Клауд и Дал усыновили его, Элли часто говорила с ним о прошлом. Тал очень любил слушать его рассказы. Вся деревня собиралась слушать его.
Но он прочел больше, чем мог рассказать. Он интерпретировал прочитанное, чтобы люди могли его понять. Он был одинок в понимании того, что произошло. И это было очень горько. Он мог бы снова вернуться за проволоку. Но тяжесть лежала на его душе. Эти книги, которые были написаны теми, кто пришел в этот мир впервые и давно уже легли в его землю, были его местью тем, за проволокой. Теперь он знал и понимал то, чего не могли знать и понимать они.
И только иногда...
...как в этот вечер, когда калибаны хозяйничали в деревне, когда он думал о кольце курганов, стягивающемся вокруг их хижин...
...только иногда он боялся.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
VII. ЭЛАИ
1. Год 178, день 2
Поселение на реке Клауд
Она родилась в мире башен, в самой высокой из Двенадцати Башен на песчаном берегу реки Клауд. И тут же об этом событии возвестили крики собравшихся внизу и кутавшихся в плащи людей. Они радовались тому, что у Элли появилась наследница, и род продолжается.
Ее назвали Элаи, укороченным именем ее матери. Она была дочерью наследника Двенадцати Башен и внучкой самого Старейшего. И когда ее бабка держала девочку в руках, красную и сморщенную, мать, Эллаи, с нежностью, такой редкой в ней, прижала ее к себе. Это был ее триумф после первого мертворожденного сына.
Калибаны тоже посмотрели на вновь прибывшую в этот мир, когда она лежала в люльке. Строители, серые, и надменные коричневые. Они приходили в любое время в башни, которые сами построили. Ариэль положил камень в люльку. Так ариэли делали, когда высиживали яйца. Серый, поняв, что кто-то вылупился из яйца, принес рыбу, но коричневый задумчиво съел ее и прогнал серого прочь. Элаи наслаждалась вниманием, ласковым прикосновением огромных челюстей, которые могли бы в один момент раскусить ее пополам. Она смотрела на легкий трепет ошейника ариэля, на медленное мигание огромного глаза, и считала, что это игра, забава для нее.
Когда она пошла, держась за руки Эллаи и за стену хижины, ариэли наблюдали за нею. Они вскоре научили девочку играть в игры ариэлей, складывать узоры из камней. И она достигла в этом большого искусства.
И наступил день, когда умерла ее бабушка. Девочка пришла к ней, чтобы сказать «доброй ночи», вложить свою маленькую руку в руку Старейшей – Скар поднялся и вывел ее из комнаты. Это был большой коричневый, друг ее бабушки. Бабушка ушла и никогда больше не вернется.
В Башне воцарился траур. Наследница Эллаи-почти-старейшая осталась правительницей. В Башне стояла мертвая тишина.
Калибан Скар тоже должен был бы уйти, покончить с собою, отказываясь от пищи, или уйти в море. Но он остался, улегшись на полу возле маленьких ног Элаи.
Девочка была счастлива, что у нее появился такой друг.
Эллаи-теперь-старейшая села в свое кресло, возле которого лежал Твиг, ее коричневый калибан. Твиг держался настороженно. Воротник его временами вздымался. Если Скар решил не уходить, значит, он теперь должен вытеснить Твига, занять его место возле новой старейшей, Первой в Первой Башне. Эллаи знала, что ее Твиг не сможет победить Скара. Эллаи понимала, что между калибанами начнется соперничество, и что она никогда не сможет быть полноправной правительницей, пока оно не закончится. Скара она боялась. Твига тоже. И остальных. Когда правила Эллаи-теперь-ушедшая, Скар руководил борьбой с теми, кто приходил с реки Стикс. Именно тогда он получил шрам в битве и имя Скар. Скар был свиреп, силен и уже достаточно стар. И он вполне мог убрать Твига со своего пути, если бы пожелал.
Но он выбрал ребенка, как будто правление Эллаи над двенадцатью Башнями было временным. И завтра утром, когда придут люди из остальных Одиннадцати Башен, они увидят это и поймут все.
Но Эллаи ничего не могла предпринять. Она изучала проблему со всех сторон, но не видела выхода. Даже убийство ребенка приходило ей в голову, но девочка была продолжательницей ее рода, и она уже не могла надеяться на другого наследника, не могла выслушивать сплетни, не могла рассчитывать на то, что калибаны не вмешаются. Нет, нужно принять ситуацию такой, какая она есть, и с нежностью относиться к ребенку. В противном случае Эллаи может оказаться в опасности.
Дети.
Мальчик восьми лет правил в далеком селении Стикс. Джин-12. Он вступил на трон, когда умер отец. И вот Скар выбрал Элаи. От Стикса лет десять можно не ждать неприятностей. А потом...
Холодок пробежал по ее телу. Рука рассеянно гладила грубую кожу Твига.
Читать бесплатно другие книги:
