100 великих аристократов Лубченков Юрий

АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВИЧ ГОРЧАКОВ

(1798—1883)

Князь, государственный канцлер, дипломат.

Княжеский род Горчаковых является ветвью князей Черниговских, ведущих начало от Рюрика. Основу роду положил князь Роман Иванович Козельский, по прозванию Горчак. Фамилию Горчаковы, полученную от прозвания, стали носить уже его сыновья – Андрей и Григорий. Вплоть до середины XV века о представителях рода Горчаковых нет точных сведений, хотя поколенная роспись рода представлена в Бархатной книге. В ней же имеются данные о делении рода на три самостоятельные линии по сыновьям Андрея Романовича – Владимиру, Мокею и Евстафию.

В XVI и XVII веках Горчаковы служили стольниками и воеводами, до чина окольничего дослужился лишь Борис Васильевич Горчаков. Начав службу жильцом, он в 1653 году был пожалован в стряпчие, а через пять лет стал стольником. В том же звании он служил царевичу Федору Алексеевичу, который, став царем, послал Бориса Васильевича воеводствовать сначала в Нижний Новгород, а потом во Владимир. Звание окольничего было дано ему в 1682 году, тогда же он был назначен вторым воеводой в Киев. Борис Васильевич участвовал в Соборе, принявшем решение об отмене местничества. Последние годы жизни он провел в Астрахани на воеводской должности.

В XVIII и XIX веках род Горчаковых дал России целую плеяду военных деятелей, среди которых наиболее известным был князь Андрей Иванович Горчаков. Был он племянником А.В. Суворова и с детства мечтал стать военным, наверное, не без влияния дяди. Под его началом он участвовал в Итальянском и Швейцарском походах. В этих походах он отличился храбростью: в сражении на реке Тидоне князь несколько раз водил в атаку два казачьих полка, что во многом и привело к победе. Теперь на него стали смотреть не как на племянника Суворова, а как на генерал-майора Горчакова.

В следующую войну с Наполеоном он дрался под Гейльсбергом и Фридландом. В последнем бою, командуя четырьмя пехотными дивизиями и большей частью конницы, удерживал позицию, даже когда все уже отступали.

В Отечественной войне 1812 года и в заграничных походах русской армии Горчаков принимал участие во всех боевых действиях, о чем свидетельствовали награды. Он одним из первых был ранен в Бородинском сражении. Наградой за мужество и воинскую доблесть, проявленную в этой битве, стал Св. Георгий 3-й степени.

Следующую (2-ю) степень этого почетного воинского ордена он получил за взятие Парижа. Корпус Горчакова был в составе частей генерала Раевского, и именно ему надлежало атаковать центр неприятельской позиции – пространство между Пантеном и Венсеном, где находились части французского маршала Мармона.

В точно назначенное диспозицией время Горчаков начал атаку. Его поступательное движение совпало с наступательными действиями французов, вознамерившихся вернуть потерянные накануне Пантен и Роменвиль. Пехота корпуса Горчакова атаковала левое крыло французов и заняла Монтрель и Баньоле. Тут же кавалерия корпуса ринулась вперед – через Монтрель к Шарону. Их совокупные усилия парализовали решимость французов. Остановив противника, Горчаков при содействии Паскевича начал теснить их и вынудил откатиться до Мениль-Монтана и Бельвиля. Русские генералы понимали, что, взяв Бельвиль, они могут добиться от французов капитуляции, так как этот район был последним рубежом обороны Парижа с восточной стороны, и его падение не оставляло французам уже никаких надежд. Они поставят французов перед выбором – капитуляция или уличные бои и, зная противника, не сомневались в выборе.

Русские войска, воодушевленные скорым победоносным окончанием долголетней кровавой брани, неудержимо шли вперед. Их не смущала ни жестокая артиллерийская канонада, ни выгодность позиции для их противника и невыгодность ее для них самих; их не могло уже сдержать и самое сильное препятствие – мужество противника, хотя тот и дрался с одержимой храбростью отчаяния.

Горчаков взял Шарон, и русские батареи, поставленные здесь, начали осыпать ядрами уже сам Париж. И город пал. Всеобщее ликование охватило войска. Орденский дождь пролился на счастливых победителей, в числе которых по праву значился и генерал князь Горчаков…

Начав с карьеры военного, многие в дальнейшем меняли ее на гражданскую службу. Причины тому были разные, и не всегда хорошие военные становились такими же хорошими чиновниками. Примером тому может служить деятельность Алексея Ивановича Горчакова. Родился он в 1769 году и, получив прекрасное домашнее образование, в возрасте 12 лет был зачислен в лейб-гвардии Преображенский полк. В 17 лет он был переведен в армию с присвоением ему звания капитана. Боевое крещение он принял в сражениях русско-турецкой войны 1787—1791 годов. На второй год войны он командовал канонерской лодкой в сражении с турецким флотом под Очаковом, а во время штурма крепости, уже в чине подполковника, – авангардом. За храбрость Алексей Иванович Горчаков был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. В 1789 году он участвует в осаде турецких крепостей Аккерман и Бендеры. Эту войну он закончил в звании полковника и командиром Азовского пехотного полка.

Затем была война с Польшей (1792—1794). Находясь под командованием А.В. Суворова, Горчаков отличился в ряде сражений, что было отмечено наградами. Потом Павел I отправляет его в отставку, а Александр I вновь возвращает на службу.

В 1804 году Алексей Иванович назначается сенатором, что ознаменовало его переход на гражданскую службу с сохранением воинских званий. В августе 1812 года он становится военным министром, правда, этот пост он получил не за особое доверие к нему императора, а как самый старший среди всех других генералов министерства. Под его руководством завершается начавшаяся реорганизация военного министерства, но основной его обязанностью было снабжение армии. С поставленной задачей он не справился, и в 1815 году императором была назначена специальная комиссия для проверки. Комиссия выявила причастность Горчакова к злоупотреблениям и хищениям в провиантском ведомстве, что и стало причиной его увольнения с занимаемого поста. В 1816 году Алексей Иванович уезжает за границу, где в следующем году и умирает в возрасте 47 лет.

Но среди Горчаковых были и выдающиеся государственные деятели, занимавшие высокие посты на гражданской службе. В историю российской дипломатии «золотыми буквами» вписано имя Александра Михайловича Горчакова, чья жизнь и деятельность были связаны с XIX столетием.

Родился Александр Михайлович 15 июня 1798 года в Гапсале в военной семье. Отец его – генерал-майор Михаил Алексеевич Горчаков – по долгу службы часто получал назначения в разные города, и семья жила то в Гапсале, то в Ревеле, то в Петербурге. Воспитанием детей, а их было в семье пятеро – четыре дочери и сын, занималась мать, Елена Васильевна Ферзен. Начальное образование Александр получил дома, а затем окончил гимназию в Петербурге.

В 1811 году он «выдержал блистательно» приемные экзамены и поступил в Царскосельский лицей. Здесь он учился в одном классе с А.С. Пушкиным, который посвятил ему одно стихотворение, предсказав блестящее будущее:

В лицее Горчаков получает прозвище «Франт» и принимается в братство 30 мальчишек. Проведя в лицее шесть лет, он оканчивает его с золотой медалью за «примерное благонравие, прилежание и отличные успехи по всем частям наук».

В возрасте 19 лет молодой князь начал дипломатическую карьеру в МИДе в чине титулярного советника. Его первым учителем и наставником стал статс-секретарь по восточным и греческим вопросам граф И.А. Каподистрия, с которым Александр Горчаков в составе русской делегации участвовал в работе конгрессов Священного союза в Троппау, Лайбахе и Вероне. И если с наставником отношения молодого дипломата были прекрасными, то у графа К.В. Нессельроде, статс-секретаря по западноевропейским делам, Горчаков расположением не пользовался. Граф Нессельроде всячески тормозил его продвижение по службе. В конце 1819 года Горчаков получает звание камер-юнкера, а вскоре и должность секретаря российского посольства в Лондоне, о чем он давно мечтал.

С началом службы в МИДе Горчаков хорошо усвоил тонкости дипломатического искусства и не вмешивался в борьбу ведомственных группировок министерства, а занимался совершенствованием своих профессиональных навыков. Получив назначение в Лондон, он начал быстро делать карьеру: 1820 год – секретарь посольства, 1822 год – первый секретарь, 1824 год – чин надворного советника, что свидетельствовало о признании императором способностей и талантов молодого дипломата.

В Лондоне Горчаков оставался до 1827 года. Его отношения с послом России Ливеном оставляли желать лучшего, и Александр Михайлович покидает Лондон «по причине ухудшения здоровья». Он переводится на должность первого секретаря в Рим – место менее престижное, чем Лондон. Здесь Горчаков заводит полезные знакомства, среди которых дочь Жозефины Богарне, Гортензия, мать будущего французского императора Луи Наполеона, изучает греческий язык и вникает в состояние дел на Балканах. Через год он переводится в Берлин советником посольства, но вскоре снова возвращается в Италию в качестве поверенного в делах.

До своей отставки Горчаков служил во Флоренции и Лукке, был посланником в Тоскане, советником посольства в Вене. В отставку он вышел в 1838 году в чине статского советника. Уход со службы был вызван не только женитьбой на Марии Александровне Урусовой, брак с которой укрепил позиции Горчакова при дворе, так как семья жены была богата и влиятельна, но и отношениями с графом Нессельроде, которые были далеки от дружественных. Александр Михайлович в тайне надеялся, что отставка не будет принята, но ее приняли, чем сильно задели честолюбивого дипломата.

Шло время, жизнь в столице и развлечения при дворе сгладили горечь ухода со службы. Александр Михайлович все ждал, что его снова пригласят занять должность в МИДе, но приглашения не поступало. Видя беспокойство зятя, граф Урусов начинает содействовать его возвращению на службу.

Вернувшись в МИД, в 1841 году Горчаков был направлен чрезвычайным посланником и полномочным министром в Вюртемберг. Назначение казалось второстепенным, но на самом деле германский вопрос был одним из центральных в европейской политике России. В Петербурге внимательно следили за внутренними процессами в германских государствах, за борьбой между Австрией и Пруссией, желавших играть руководящую роль в объединении Германии. Задача Горчакова сводилась к поддержанию авторитета России как покровительнице германских стран и умелому использованию противоречий, так как создание на границах империи сильной единой Германии для России было небезопасно. Связи дипломата при дворе вюртембергских князей помогали Горчакову передавать в Петербург уникальный материал о тайных планах правительств стран Германского союза. Деятельность Александра Михайловича была оценена высоко. Король Вюртемберга наградил его орденом Большого креста, а император Николай I представил его к орденам Св. Анны и Св. Владимира. В 1850 году Горчаков получает назначение на должность чрезвычайного посланника и полномочного министра при Германском союзе.

В 1853 году Александр Михайлович перенес личную трагедию – смерть жены, с которой они счастливо прожили 15 лет. На его плечи легла забота о своих сыновьях и о детях от первого брака Марии Александровны. Забота об их воспитании не помешала ему продолжать активную дипломатическую деятельность, которая приобрела особый вес накануне Крымской войны. В эти трудные для России годы Горчаков еще раз заявил о себе, как о дипломате высшего класса.

В 1854 году он получает назначение на должность посла в Вену. На стороне Турции уже выступили Англия и Франция. Австрия все еще колебалась, и задача Горчакова сводилась к устранению Австрии как возможной союзницы Турции в борьбе с Россией. Задача была весьма сложной, и Николай I, провожая Горчакова в Вену, сказал ему: «Я доверяю Вам. Но я совсем не надеюсь, что Ваши усилия увенчаются успехом». Прибыв в Вену, Александр Михайлович лично убедился в ненапрасных опасениях императора. Он сразу сообщил в Петербург о стягивании австрийских войск к Трансильвании, что угрожало русской армии на Дунае, о требовании вывода русских войск с территории Дунайских княжеств, о попытках австрийского правительства вовлечь в войну с Россией и Пруссию. Имея большой авторитет в дипломатических кругах и приложив огромные усилия, Горчакову удалось предотвратить вступление Австрии в Крымскую войну.

На Парижском конгрессе, начавшем работу в феврале 1856 года, интересы России представляли дипломаты А.Ф. Орлов и Ф.И. Бруннов. Героическая оборона Севастополя, взятие русскими войсками Карса и успешная работа Горчакова по ослаблению антирусской коалиции сыграли важную роль в уважительном отношении участников конгресса к российской делегации. В Париже самого Горчакова не было, а когда работа конгресса была завершена, он уже находился в Петербурге. Его успешная деятельность по защите интересов России была высоко оценена новым императором Александром II.

Проигранная война и крах дипломатической политики графа Нессельроде заставили Александра II изменить направление внешней политики России и начать преобразовывать внутреннее управление. Нужен был новый министр иностранных дел, и главой МИДа становится Александр Михайлович Горчаков. Император надеялся, что князь сумеет восстановить престиж страны, подорванный поражением в Крымской войне.

Новое направление внешней политики министр Горчаков изложил в циркуляре от 21 августа 1856 года и в личном докладе императору. В нем подчеркивалось желание правительства посвятить «преимущественную заботливость» внутренним делам, распространяя деятельность за пределы империи, «лишь когда того безусловно потребуют положительные пользы России». Отказ от активной внешнеполитической деятельности носил временный характер, что подтверждается фразой Горчакова: «Говорят, Россия сердится. Нет, Россия не сердится, а сосредотачивается». Это означало, что Россия временно не станет активно вмешиваться в европейские дела и не будет жертвовать своими интересами ради поддержки принципов Священного союза, она будет собираться с силами.

Одну из основных своих задач новый министр видел в отмене унизительных статей Парижского договора о нейтрализации Черного моря. Следовало также восстановить утраченное влияние на Балканах. Решение этих задач требовало поиска новых путей и дипломатических комбинаций.

Для решения этих задач нужны были новые люди. Формируя аппарат министерства, Александр Михайлович руководствовался профессиональной подготовкой сотрудников и их политической ориентацией. Он сократил аппарат МИДа, усилил ответственность руководителей отделов за принимаемые решения, ликвидировал мелочную опеку старших над младшими. Авторитет нового министра, его разумная требовательность к подчиненным, доверительные отношения с государем и реорганизованный аппарат позволили Горчакову уже в 1856 году приступить к реализации новой внешнеполитической программы.

Для ее решения Горчаков сделал ставку на Францию как на наиболее реального союзника. Он считал, что Восток для Наполеона III «является только мелочью», для французского императора важна территория до Рейна. В сентябре 1857 года была достигнута договоренность с Наполеоном III, который в обмен за поддержку Россией своих планов обещал действовать в пользу России в ближневосточных делах. Положительным результатом сближения с Францией было установление сотрудничества на Балканах. Начав с согласованных действий в поддержку Черногории, Россия и Франция вместе выступили в вопросе об объединении Дунайских княжеств и расширении их автономии. Горчаков понимал, что объединение княжеств, ослабляя Турцию, наносит удар и по Парижскому договору, где фиксировалось их обособление. Когда же Турция стала готовить интервенцию против молодого румынского княжества, Горчаков предупредил ее о недопустимости таких действий. Александр Михайлович неоднократно поднимал вопрос о необходимости созыва международной конференции для обсуждения положения христиан, подданных Османской империи. Но предложение российского министра наталкивалось на отказ Англии и пассивность Франции в этом вопросе.

К разрыву союзных отношений между Россией и Францией привели события в Польше в 1861—1863 годах. Как отмечал Горчаков, польский вопрос касался не только России – «он был камнем преткновения для всех держав». В начале 60-х годов французский император стал активно поддерживать польскую эмиграцию во Франции, а еще ранее им поднимался вопрос о статусе Польши, что вызывало явное неудовольствие Александра II. После польского восстания 1863 года времени согласованных действий Франции и России пришел конец.

Это было время, когда Горчаков находился на вершине карьеры. Выполняя обязанности министра, он в 1862 году становится вице-канцлером и входит в состав высших государственных учреждений России. Теперь ему снова приходилось искать нового союзника во внешнеполитических вопросах России. Таким союзником становится Пруссия. Бисмарк, давно желавший объединить Германию «железом и кровью», первым начал предпринимать шаги для сближения двух стран. Поддержка России была ему необходима.

В начале 1863 года в Петербурге была подписана секретная русско-прусская конвенция о взаимной помощи «для восстановления порядка и спокойствия, с предоставлением отрядам как русским, так и прусским права перехода через государственную границу в тех случаях, когда это оказалось бы нужным для преследования повстанцев». У Горчакова, а также у военного министра Милютина эта конвенция вызвала негативную реакцию. Они посчитали ее «ненужной и опасной». И не ошиблись. Узнав о ней, Франция, Англия и Австрия выступили с протестом по поводу ее заключения и стали настаивать на восстановлении в Польше конституции 1815 года. Стремясь смягчить конфликт, Горчаков напомнил представителям этих стран о единстве интересов в борьбе с революциями, но в то же время заявил, что польский вопрос – это внутреннее дело России. Русским послам за границей было предписано прекратить все переговоры по польским делам.

Восстание в Польше было подавлено, а расхождения России с Англией, Австрией и Францией, выявленные в последние годы, были успешно использованы Бисмарком для сближения с Россией. В результате политики Горчакова Россия сохраняла нейтралитет в войне Пруссии с Данией (1864), Австрией (1866) и Францией (1870—1871). Поражение Франции дало возможность Горчакову, ставшему канцлером в 1867 году, объявить об отказе России от 2-й статьи Парижского договора о нейтрализации Черного моря и добиться признания этого державами на международной конференции в Лондоне в 1871 году. Заметим, что ликвидация 2-й статьи стоила Горчакову больших усилий. В заявлении России говорилось, что Парижский договор 1856 года неоднократно нарушался державами, подписавшими его. Договор этот ставит Россию в несправедливое и опасное положение, так как Турция, Англия и Франция имеют военные эскадры в Средиземном море. При согласии Турции появление иностранных судов в военное время в Черном море «могло явиться посягательством против присвоенного этим водам полного нейтралитета» и делало Причерноморское побережье открытым для нападения. Поэтому Россия «не может долее считать себя связанной» с положением 2-й статьи договора, представляющей угрозу ее безопасности, но остальные статьи обязуется соблюдать. Такое заявление было подобно взрыву бомбы, но Горчаков рассчитал все правильно. При сложившейся ситуации Англия и Австро-Венгрия ограничились лишь словесными протестами, Франция была занята собственными делами, а Бисмарку, хотя он был сильно раздражен заявлением России, пришлось выполнять свои обещания в ее поддержку. Неожиданная поддержка России была оказана со стороны Соединенных Штатов, которые заявили, что никогда не признавали ограничения России на Черном море.

Теперь Россия могла иметь на Черном море флот и строить на побережье военно-морские базы. Отмена унизительных статей Парижского договора явилась крупным успехом российской дипломатии, и этот успех общественное мнение справедливо приписывало Александру Михайловичу Горчакову. Сам он считал решение этой важной задачи главным делом своей внешнеполитической деятельности. В марте 1871 года он был пожалован титулом Светлости, начав именоваться (с нисходящим потомством) светлейшим князем.

Горчаков сыграл ключевую роль в создании «Союза трех императоров» (1873), пытаясь использовать его для подготовки будущей войны с Турцией.

Русско-турецкая война 1877—1878 годов велась под флагом освобождения балканских народов от власти Турции. При ее успешном завершении Россия рассчитывала утвердить свое влияние на Балканах. Во время войны Горчаков направил большие усилия для обеспечения нейтралитета европейских государств. В марте 1878 года был подписан мирный договор с Турцией в Сан-Стефано, согласно которому России возвращалась Южная Бессарабия, отторгнутая по Парижскому договору 1856 года. Успех русской армии в войне с Турцией и выгодный для России мирный договор были сведены к нулю на Берлинском конгрессе. Россию на конгрессе представлял Горчаков, и как он писал Александру II: «Берлинский трактат есть самая черная страница в моей служебной карьере». Из-за противодействия Англии и Австро-Венгрии Россия лишилась плодов победы. На конгрессе произошел разрыв Горчакова и Бисмарка.

Еще три года после Берлинского конгресса Горчаков стоял во главе министерства иностранных дел. Он по-прежнему прилагал усилия для сохранения стабильности в стране и «равновесия сил» в Европе. Но годы брали свое, и в 1880 году он уезжает за границу для лечения, сохранив за собой пост министра. Уже без его участия в 1881 году прошли переговоры в Берлине, приведшие к заключению русско-германско-австрийского союза. В марте 1882 года Горчаков уходит в отставку с поста министра иностранных дел, сохранив за собой чин государственного канцлера и должность члена Государственного совета. Отойдя от активной политической жизни, он часто проводит время с друзьями, много читает, диктует воспоминания о своей жизни и дипломатической деятельности – прекрасную память он сохранил до последних дней.

Александр Михайлович Горчаков прожил долгую и интересную жизнь и скончался в Баден-Бадене 11 марта 1883 года. Похоронен он был в Петербурге, в фамильном склепе рядом с женой и старшим сыном.

ГЕЛЬМУТ КАРЛ БЕРНГАРД ФОН МОЛЬТКЕ

(1800—1891)

Граф, генерал-фельдмаршал (1871).

Мольтке – старинный дворянский род, происходивший из Мекленбурга, был известен еще в XIII веке. Представители рода с давних времен посвящали себя военному делу. В XIII веке под предводительством Генриха Льва они сражались со славянскими племенами, жившими на берегах Эльбы. В дальнейшем они расселились по Германии, Дании, Норвегии и Швеции. В Швеции они породнились с королевским домом Ваза. Затем род разделился на две ветви – мекленбургскую и датскую. Датская ветвь дала двух министров – Адама-Вильгельма Мольтке, ставшего первым министром в Дании в 1848—1852 годах, и Карла Мольтке, занимавшего несколько раз министерский пост, а в 1849 году получившего назначение посланником в Россию. Стоит упомянуть и Адама Мольтке, который в начале XIX века был настолько увлечен революционными идеями, что даже отказался от графского титула.

Гельмут Мольтке принадлежал к мекленбургской вести рода, хотя он и его предки были тесно связаны с Данией. Дед будущего фельдмаршала был женат на француженке – дочери бежавшего из Франции протестанта, а отец женился на дочери богатого купца из Любека, тем самым породнив аристократию с купеческим сословием. После разорения французами Любека, он купил имение в Голштинии, которая принадлежала в то время Дании, и стал датским поданным. Вскоре на семью обрушились новые несчастья – тесть-купец разорился, а приобретенное имение сгорело при пожаре. Чтобы избежать бедности, отец Гельмута поступил на службу в датскую армию. Его сын Гельмут появился на свет 26 октября 1800 года в городе Пархиме и при крещении был наречен Гельмутом Карлом Бернгардом. В своей семье мальчик прожил недолго. В возрасте девяти лет он был отдан на воспитание в дом одного священника, а в 11 лет поступил в кадетский корпус, расположенный в Копенгагене. Молчаливый и застенчивый по характеру, Гельмут упорно и много занимался и из класса в класс всегда переходил с наградой за отличную успеваемость. В 1818 году он блестяще сдал экзамен на офицерский чин. Так как в кадетском корпусе он обучался за казенный счет, то после его окончания он должен был отслужить год при датском королевском дворе. Через год он был зачислен в пехотный полк в Рендсбурге, решив связать свою жизнь с армией.

Как и его отец, Гельмут служил в датской армии, но в 1822 году он перешел на прусскую военную службу, а через год поступил в Военную академию в Берлине, начальником которой был в это время К. Клаузевиц.

В 1826 году после окончания с отличием академии Мольтке вернулся в свой полк. В начале 1827 года он был назначен начальником дивизионной школы, в которой вел подготовку фенрихов (прапорщиков) с таким знанием дела, что его уже в 1828 году причислили к генеральному штабу, а в 1833 году перевели работать в него.

В 1835 году Мольтке в звании капитана совершил большое путешествие на Восток. В Константинополе он был представлен султану Махмуду II и по его просьбе остался в качестве инструктора в турецкой армии. Здесь он принял участие в реорганизации турецкой армии, руководил работами по укреплению Рущука, Силистрии, Варны и Шумлы и в 1839 году участвовал в походах на курдов и египтян в Сирию.

После смерти Махмуда II в 1839 году Мольтке вернулся в Пруссию, где получил назначение в штаб 4-го армейского корпуса.

В 1848 году Мольтке был назначен начальником отделения большого генерального штаба, а в августе того же года – начальником штаба корпуса, командиром которого был принц Вильгельм Прусский (будущий император Вильгельм I).

Принц быстро оценил знания и жажду деятельности своего начальника штаба, их обоих сблизили мечты о войне для обновления и расширения Пруссии. По инициативе Мольтке в Магдебургском офицерском собрании была организована военная игра, которая смогла проявить всю эрудицию Мольтке и его удивительную способность к разрешению любых стратегических и организационных вопросов.

В 1850 году Мольтке был произведен в подполковники, в 1851-м – в полковники, а четыре года спустя – в генерал-майоры с назначением сопровождать сына наследного принца Вильгельма принца Фридриха (впоследствии императора Фридриха III) в Санкт-Петербург, Москву, Париж и Лондон. Это путешествие дало Мольтке возможность изучить быт, нравы и обычаи важнейших дворов Европы, увидеть и оценить их армии и командный состав.

В 1857 году Мольтке был назначен на пост начальника генерального штаба и получил полную возможность воплотить в жизнь свои идеи. Старую систему прусской армии Мольтке усовершенствовал, поставив целью создать такую армию, которая была бы всегда готова к полному напряжению своих сил. Он достиг этого созданием однообразных по силе и устройству высших войсковых единиц и подготовкой резерва, чтобы с момента объявления войны иметь большую готовность, превосходство в силах, а следовательно, и инициативу в действиях.

Мольтке основывал всю мирную подготовку на строгом расчете, доходившем до мелочей предусмотрительности, на устранении возможных случайностей. Среди своих подчиненных Мольтке неустанно проводил идею, что первое же столкновение с противником есть экзамен всех соображений и расчетов. И не выдержать этот экзамен – значит доказать несостоятельность высшего командного состава армии.

При Мольтке было дано истинное назначение прусско-германскому генеральному штабу, который должен был тщательно изучать не только военные, но и политические, технические, промышленные условия, учитывать их влияние на ведение войны и стараться использовать их наилучшим образом в военное время.

Его точно рассчитанная тактика требовала точного и строгого исполнения и не допускала ни малейших отклонений. Мольтке не был противником инициативы своих подчиненных, но лишь постольку, поскольку эта инициатива служила осуществлению его идей, его планов в желаемом им смысле и направлении. Малейшая ошибка в исполнении могла тем более вредить его комбинациям, чем точнее они были рассчитаны. С этой целью ему были везде нужны непосредственные представители, которые могли бы руководить исполнителями задуманного им дела, наблюдать за ними и направлять их. Все это делало германский генеральный штаб как бы отражением личности самого Мольтке. Офицеры генерального штаба стали не только его воспитанниками, но и его доверенными агентами, через которых армия усваивала его взгляды, виды и цели. Старшие начальники признавали авторитет Мольтке, зная о его особых отношениях с императором, и понимали, что не подчиниться Мольтке равносильно немедленному оставлению службы. Он давал о себе знать везде, и в этом у него было много общего с Наполеоном.

Система ведения войны, примененная Мольтке, была основана прежде всего на подготовке орудия войны к действию во всех отношениях. Стратегия Мольтке основывалась на действиях, почти без применения военной хитрости, с расчетом исключительно на сокрушительную мощь превосходящих сил.

Вступив в роль стратега 64 лет от роду, не командовав до этого времени какой бы то ни было крупной войсковой массой, Мольтке, тем не менее, сразу показал себя человеком вполне привычным к командованию войсками и управлял ими твердо и без колебаний. Успешно разрешив сложную задачу управления полумиллионной армией путем разделения ее на несколько отдельных армий, Мольтке оставил за собой лишь постановку общих целей, детали же управления предоставил командующим армиями. Он вмешивался в детали исполнения в случае крайней необходимости.

Прусская армия была готова броситься на врага, точно зная, что и как нужно делать. Первый опыт войны с Данией 1864 года, которая велась в союзе с Австрией, нужен был Мольтке для того, чтобы увидеть на деле все плюсы и минусы австрийской армии. Как только Дания была раздавлена, Мольтке сразу же принялся за составление плана войны с Австрией, принимая во внимание медлительность австрийцев, нерешительность их генералов и поставив залогом успеха быстрое наступление с целью захватить противника врасплох.

Перед началом войны 1866 года был созван военный совет, на котором Мольтке доложил свой план действий против Австрии. Против этого плана высказался начальник штаба 1-й армии генерал Фохтс-Рец, но военный совет принял план Мольтке, который воспроизвел план Фридриха Великого 1757 года – наступление на Богемию по горным проходам.

В целях выигрыша времени Мольтке использовал все имевшиеся в его распоряжении железные дороги для переброски прусских войск на фронт протяженностью свыше 400 километров. Его замысел состоял в том, чтобы быстрым концентрическим наступлением через пограничный горный пояс сосредоточить свои армии в центральной части северной Богемии. Первоначально план Мольтке предусматривал два варианта действий. Если бы выяснилось, что предполагаемая позиция австрийцев в район Йожефштадта за Эльбой окажется неустойчивой, то армия кронпринца маневром в восточном направлении должна была нанести удар во фланг, в то время как две другие армии должны были сковать австрийцев с фронта. Если бы проводить наступление оказалось нецелесообразным, то все три армии должны были двинуться в западном направлении, переправиться через Эльбу в районе Пардубице (42 километра восточнее Колина), а затем, повернув на восток, создать угрозу коммуникациям противника, идущим в южном направлении.

Однако потеря времени, вызванная нежеланием короля Вильгельма I оказаться в роли агрессора, вынудила Мольтке применить действия, не входившие в его расчет. К тому же прусский кронпринц Фридрих, считая, что Силезия может оказаться в опасности, добился согласия Мольтке на переброску своей армии для охраны этой провинции на юго-восток.

Австрийская армия Бенедека, опасаясь, что прусские войска опередят ее в развертывании и открытии боевых действий, сумела сосредоточиться первой, лишив Мольтке возможности выйти в намеченный район первоначального сосредоточения. Австрийцы оказались на левом берегу Эльбы, сосредоточив свои войска еще ближе, чем предполагал начальник генерального штаба.

Эти обстоятельства сыграли на руку Мольтке, который еще более оторвался с армией кронпринца от остальных прусских армий и теперь занял еще более выгодную позицию и мог угрожать одновременно флангу и тылу противника. Рассредоточением сил на достаточно широком фронте Мольтке обеспечил себе большую свободу действий, чем Бенедек, войска которого были сосредоточены на фронте протяженностью 65 километров.

Диспозиция войск Мольтке настолько обеспокоила Бенедека и спутала все его планы, что прусские войска, несмотря на большое количество допущенных ошибок, сначала сумели прорваться через горы, а затем нанести решающее поражение австрийским войскам под Кенигрецем (Садовой). Фактически Бенедек потерпел поражение еще до сражения, послав телеграмму Францу-Иосифу, в которой настаивал на немедленном заключении мира ввиду охвата его фланга войсками кронпринца.

Война 1866 года внушила прусской армии безграничную веру в свои силы и в военные таланты руководителя генерального штаба.

Считая выгодным использовать сложившийся успех, Мольтке полагал необходимым уже весной 1867 году начать наступательную войну против Франции. Еще в 1855 году, побывав в Париже и познакомившись с французским генералитетом, Мольтке не мог не заметить признаки близкого падения блестящей французской монархии с ее блестящей по внешности армией. От него не ускользнули либерализм дешевого сорта, нелюбовь французского общества к офицерам, отсутствие военных знаний и застой военной мысли у большей части офицерского состава французских войск. Редактируя историю Итальянской войны 1859 года, Мольтке понял, что хотя французская армия и одержала победу, однако при этом давно утратила былые наполеоновские традиции. Никаких улучшений сделано не было, и во французской армии господствовала полная беспечность: отсутствовали серьезные резервы, материальная часть была недостаточно полной.

Ситуация, однако, не благоприятствовала немедленному началу военных действий, и потому нападение было временно отложено. Зимой 1868/69 года Мольтке составил новый план войны и уже весной представил его на рассмотрение Вильгельму I. Составленный Мольтке план действий против Франции был принят Вильгельмом I без обсуждения его на военном совете.

Свою идею войны с Францией Мольтке почти целиком заимствовал у Клаузевица. Она заключалась в том, чтобы вторгнуться во Францию тремя параллельными колоннами, проходя между Мецем и Страсбургом, и, отбросив все французские войска к северу, изолировать их там от остальной Франции и от Парижа. Мольтке основывал свой успех на более быстрой мобилизации, на превосходстве в силах, на уверенности застать французов врасплох, в минуту их приготовления к войне, и на вероятности встретить у противника крайнюю нерешительность в предположениях и планах действий, а следовательно, на возможности сразу же нанести ряд сильных ударов. Мольтке принял во внимание и невыгодные для себя условия, учитывая возможные случайности и способы противодействия противника.

В соответствии с доктриной Клаузевица Мольтке искал тактического успеха простейшим путем и, отказываясь от обходов, которые в это время были уже легко обнаруживаемы противником, довольствовался охватами, представляющими меньший риск.

Все это блестяще проявилось в франко-германской войне 1870—1871 годов, руководство в которой боевыми действиями всех германских вооруженных сил осуществлял непосредственно Мольтке.

В 1870 году Мольтке собирался дать сражение французским войскам на реке Саар, где должны были сосредоточиться все три его армии. План Мольтке не был осуществлен в результате того, что французские войска оказались парализованными значительно раньше, чем Мольтке приступил к реализации своего замысла. Все объяснялось тем, что 3-я немецкая армия (которой командовал кронпринц Фридрих-Вильгельм), действовавшая на левом фланге, пересекла границу далеко к востоку и разбила французский отряд у Вейсенбурга. Затем, продолжая наступление, она окружила и разгромила под Вертом (50 километров южнее Мангейма) правофланговый корпус французов раньше, чем успели подойти другие французские войска. Влияние этих случайных, разрозненных боев оказалось важнее спланированного крупного сражения. Теперь вместо соединения с главными силами армии кронпринца была предоставлена возможность двигаться самостоятельно на большом удалении от основной группировки противника. Поэтому она не принимала участия в плохо организованных сражениях под Вьонвилем и Гравелотом, тем более что расположение там французских войск было таковым, что она едва ли смогла действовать там с пользой, даже если бы находилась ближе. В результате 3-я армия невольно сыграла важную роль на завершающем этапе сражения.

Когда главные силы французской армии, выстоявшие в сражении под Гравелотом, отошли в сторону одного из своих флангов и к Мецу, они легко могли оторваться от выдохшихся 1-й и 2-й немецких армий. Однако, опасаясь перехвата его войск 3-й немецкой армией, Базен решил закрепиться в Меце. Это дало возможность немцам восстановить взаимодействие, а французы, напротив, утратили его в период бездеятельности, который наступил после того, как они покинули открытое поле. В результате Мак-Магон вынужден был начать свои плохо продуманные и еще хуже осуществленные действия по оказанию помощи Мецу.

3-я армия по-прежнему беспрепятственно двигалась к Парижу и теперь круто изменила направление своего движения с западного на северное, обошла с фланга армию Мак-Магона и вышла ей в тыл. Все это привело к окружению французской армии, и она была вынуждена капитулировать в Седане.

При всей своей необыкновенной способности к хладнокровию, или, вернее, холодно-расчетливой работе в кабинете, Мольтке во время боевых действий иногда терял спокойствие духа и часто портил то, что великолепно обдумывал, сидя у себя в кабинете. Так, 17 августа после сражения при Вьонвиле-Марс-ла-Туре он не принял мер к разведке направления отступления Базена, на следующий день остался на правом фланге, когда решительные события произошли на левом, и продолжал усиливать войска правого флага. Накануне Седана он не объединил действия 3-й и Майнской армий. Все это показывает, что Мольтке можно считать образцом начальника генерального штаба, но никак не новым Наполеоном.

Сходство кампаний 1866 и 1870 годов заключается в том, что как в той, так и в другой обе воюющие стороны были формально готовы к войне, и в том, что верховное командование обеих сторон допустило массу ошибок, но, несмотря на ошибки, допущенные Мольтке, исход обеих войн был быстро решен. Прямолинейность решений Мольтке кажется такой лишь на первый взгляд. В действительности они отличались большой гибкостью.

Мольтке первый учел влияние современных факторов на ведение военных операций, положил основание современной стратегии и создал целую плеяду блестящих представителей военной науки (А. Шлиффен, Э. Людендорф и др.). В последние годы жизни Мольтке работал над составлением планов нападения на Францию, Австрию и Россию. Затем, уже после заключения союза с Австрией, он планировал нападения на Францию и Россию силами Германии, Австро-Венгрии и Италии.

Около 30 лет Мольтке оставался во главе генерального штаба и за этот долгий срок воспитал несколько поколений офицеров генерального штаба, дал его организации и деятельности устойчивость и органическую целостность.

В 1888 году он по собственной просьбе был уволен со своего поста и занял пост председателя комиссии народной обороны. На своих выступлениях в рейхстаге Мольтке впервые отказался от роли «великого молчальника», как его называли раньше. Депутатов рейхстага выступления Мольтке поражали логикой и убежденностью.

У Мольтке не было врагов – все видели за его холодной внешностью, суровой сдержанностью и непоколебимым самообладанием редкую чистоту характера и искренность убеждений.

Уже при жизни в Кельне и в родном городе Пархиме Мольтке были воздвигнуты памятники. В его похоронах принимали участие даже социал-демократы. Деятельность Мольтке как полководца получила признание и в России. В 1870 году он был награжден орденом Св. Георгия 2-й степени, в 1876 году был избран почетным членом Николаевской академии генерального штаба. Кроме того, в 1872 году Мольтке был назначен шефом 65-го пехотного Рязанского полка.

МИХАИЛ АНДРЕЕВИЧ ОБОЛЕНСКИЙ

(1805—1873)

Князь, историк-архивист.

«Род князей Оболенских представляет одну из самых замечательных отраслей потомства Рюрика. В XV и XVI столетиях ни один род не выставил, сравнительно с ним, столько замечательных деятелей как на административном, так и, в особенности, на военном поприще» – так в начале XX века писал об этом древнейшем роде историк Власьев.

Князья Оболенские являются потомками князей черниговских, а фамилия их пошла от названия города Оболенск, который получил в удел князь Константин Юрьевич – родоначальник рода. Сам он был внуком Михаила Всеволодовича Черниговского, и герб Черниговского княжества – черный коронованный орел с распростертыми крыльями и золотыми лапами, держащий в левой лапе золотой крест – вошел составной частью в герб рода Оболенских.

В 1368 году на Оболенск напал литовский князь Ольгерд. Город был захвачен и отошел к Литве, а князь Константин Оболенский погиб в битве на реке Холхне, защищая свои земли. Сыновья его, не желая подчиниться Литве, перешли на службу в Москву и были приняты там с почетом. Они участвовали в походе 1375 года, предпринятого Дмитрием Донским против Твери, и в 1380 году сражались вместе с ним на Куликовом поле.

Князья Оболенские не раз отличались на поле брани, помогая великим московским князьям в борьбе с недругами. Следующее поколение Оболенских активно поддерживало великого князя Василия Васильевича Темного в долголетней борьбе с князем Дмитрием Шемякой. В этот период особенно прославился Василий Иванович Оболенский-Косой. В 1443 году под Переяславлем-Рязанским он разбил войска золотоордынского царевича Мустафы и возвратился в Москву с большим числом пленных. Через два года, будучи наместником Мурома, Василий Иванович пленил мурзу Бегича, который поддерживал Дмитрия Шемяку. А самого Шемяку он разбил под Галичем в 1450 году, когда командовал войсками великого князя. Василий Иванович Оболенский-Косой окончил жизнь в монастыре, приняв постриг под именем Варсонофия.

Сын его, Иван Васильевич, прозванный Стрига, участвовал в освобождении великого князя Василия II, взятого в плен Шемякой в 1446 году. Спустя три года он в качестве воеводы защищал город Кострому от войск Шемяки. После смерти Василия II он верой и правдой служил его сыну – Ивану Васильевичу. По его приказу он ликвидирует отряды казанцев, разбойничавших в районе Костромы. Псковичи несколько раз просили великого князя Ивана III дать им Ивана Стригу-Оболенского в наместники. «У себя надоб», – отвечал великий князь, отказывая просителям.

В 1471 году Иван Стрига участвовал в походе великого князя Ивана III на Новгород, возглавляя татарскую конницу. Потом воевал с царевичем Ахматом, отражая его набеги на русские земли. В период нового похода на Новгород в 1478 году Иван Стрига был назначен одним из главных воевод, а, подчинив новгородцев, он был оставлен великим князем наместником города.

Старший из сыновей Ивана Стриги, Василий Большой, посвятил себя монастырскому служению, приняв имя Вассиана (Иосифа). Был он архимандритом Симонова монастыря, а в 1506 году он избирается архиепископом Ростовским.

В конце XV века род распался на значительное число самостоятельных линий, дав начало новым княжеским родам. Князья Оболенские стали родоначальниками Долгоруковых, Репниных, Щербатовых и многих других знаменитых фамилий, которые приняли в качестве основной фамилии прозвания князей-родоначальников.

Наибольшей славы князья Оболенские достигают в период правления великого князя Василия III и в малолетство Ивана IV в лице представителей линии Оболенских-Телепневых. Родоначальниками этой линии стали князья Василий и Федор, получившие прозвание Телепень. И хотя эта родовая ветвь просуществовала очень недолго, но за короткий срок дала несколько видных военных деятелей, а один из ее представителей даже стоял во главе правления. Речь идет о князе Иване Федоровиче Овчине, отец которого имел два прозвания – Телепень и Овчина, а сын уже стал именоваться тройной фамилией – Иван Федорович Овчина-Телепнев-Оболенский. В годы правления Ивана III он занимал высокие должности и оказывал влияние на государственные дела. А в 1533 году, когда великая княгиня Елена Глинская стала регентшей при малолетнем сыне Иване IV, Иван Федорович Овчина стал самым близким ей человеком и возглавил ее правительство. В этот период при его руководстве были проведены мероприятия по централизации государственного управления, в том числе и монетная реформа, был подавлен мятеж удельного князя Андрея Старицкого. Овчина-Телепнев принимал участие в дипломатических переговорах и в военных походах. Со смертью Елены Глинской (1538) он был заключен в тюрьму своими политическими противниками, которых имел множество за проведенные им ранее репрессии. В тюрьме он скончался, или, что вероятнее, был убит.

Оболенские сильно пострадали в годы правления Ивана Грозного. Казни царя заметно ослабили род, значительно уменьшив число его представителей. Теперь они должны были уступить место новым родам, выдвинувшимся в конце правления Ивана Грозного.

При первых Романовых Оболенские все еще оставались в тени – ни в государственном аппарате, ни в войсках или на воеводстве их нет. В XVIII веке некоторые представители рода Оболенских стали выдвигаться на государственной службе. При Петре I князь Андрей Никифорович Оболенский стал губернатором Новгорода, а князь Михаил Матвеевич Оболенский – воеводой Арзамасской провинции.

В XIX веке род Оболенских достигает нового витка славы. В этом столетии Оболенских можно найти среди сенаторов и губернаторов, членов Государственного совета, военных деятелей и генерал-прокуроров, а также и среди врачей и писателей. В роду Оболенских были и ученые. Один из них – Василий Иванович Оболенский – писатель-переводчик, знаток древних языков и педагог. Воспитанники лицея, где преподавал Василий Иванович, обожали своего учителя и всегда отзывались о нем, как об интересном, знающем и очень эрудированном человеке. Он был всегда доброжелателен, вел интересные беседы с молодежью, предоставлял для занятий свою личную библиотеку. Все это позволило ему снискать искреннюю любовь и уважение у студентов.

А другой Оболенский, князь Михаил Андреевич, снискал известность как прекрасный археограф, знаток исторических памятников и документов.

Родился он 2 января 1805 года в Тульчине, в семье генерал-майора Андрея Михайловича Оболенского и Прасковьи Николаевны, урожденной графини Морковой, став вторым из четверых сыновей. Согласно принятым в то время традициям, в возрасте 13 лет Михаил был определен в пажи, начав, таким образом, карьеру. В 1823 году он становится камер-пажом и через два года поступает на военную службу с зачислением в лейб-гвардии Финляндский полк в чине прапорщика. Вместе с полком он участвует в русско-турецкой войне 1828—1829 годов. Во время осады Варны Михаил Андреевич получил ранение в ногу и вместе с другими ранеными был отправлен в госпиталь, в Одессу. За военную кампанию князь был награжден золотым оружием и произведен в чин поручика. Следующий чин – капитана – ему присвоен в 1830 году. Рана, полученная под Варной, не позволила Михаилу Андреевичу остаться на действительной военной службе, да и особого желания посвятить себя военной карьере у князя не было. В сентябре 1831 года он выходит в отставку. На гражданской службе Оболенский получает должность при председателе временного правления в Польше. Но очень скоро ему пришлось снова взять в руки оружие и принять участие в ликвидации польского мятежа. За отличие, проявленное в ходе польской кампании 1831 года, Михаил Андреевич был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом.

В 1832 году князь Оболенский, в чине коллежского асессора, назначается на должность заведующего секретной частью канцелярии наместника Царства Польского. Проработав год, он переводится на службу в министерство иностранных дел, в Московский главный архив, с которым его связала 40-летняя деятельность. Начав службу в должности переводчика, Михаил Андреевич очень скоро становится главным смотрителем в комиссии печатания государственных грамот и договоров, что позволило ему заниматься наукой, которая давно его привлекала. Михаил Андреевич с первых же шагов службы в архиве взялся за изучение исторических памятников и документов.

В 1834 году Оболенский становится членом Московского общества истории и древностей России. Изданная им в 1837 году «Супрасльская летопись» привлекла к нему внимание как к ученому, и в 1839 году князь Оболенский избирается членом Археографической комиссии.

В декабре 1840 года Михаил Андреевич назначается исполняющим должность управляющего Московского главного архива МИДа, и через три года он получает чин статского советника. В апреле 1845 года он был пожалован в камергеры высочайшего двора, а в 1848 году Оболенский утверждается в должности управляющего архивом, которая в дальнейшем была переименована в должность директора архива.

Князь собрал и издал множество письменных и вещественных источников по истории России XIV–XVI веков. Благодаря его деятельности и огромной работоспособности увидели свет «Летописец Переяславля Суздальского», «Иностранные сочинения и акты, относящиеся к России», «Книга об избрании на царство Михаила Романова», «Письма русских государей и других особ царского семейства» и многие другие источники. Начиная с 1838 года в течение 20 лет он издавал «Сборник князя Оболенского», 12 выпусков которого содержали исторические акты, хранящиеся в Московском главном архиве. Михаил Андреевич неоднократно публиковал статьи в различных периодических изданиях. Признавая его огромный вклад в развитие науки, в декабре 1846 года историко-филологическое отделение Петербургской Академии наук избрало князя Оболенского членом-корреспондентом по разряду исторических и политических наук. В дальнейшем он был избран почетным членом Московского, Казанского и ряда других университетов.

Кроме работы в архиве на Михаила Андреевича возлагались и другие назначения. В 1853 году ему было поручено непосредственное заведование Государственным древлехранилищем хартий, рукописей и печатей, учрежденным при Московской Оружейной палате.

В 1856 году по случаю коронации императора Александра II князь Оболенский издал «Венчание на царство Михаила Федоровича». Издание вышло очень маленьким тиражом, как подарочная книга, и было снабжено прекрасными рисунками. В том же 1856 году князь Оболенский по высочайшему повелению был назначен председателем ученой комиссии, учрежденной по поводу возобновления палат бояр Романовых.

Древний наследственный двор Романовых в Москве, на Варварке, в начале XVII столетия был передан Знаменскому монастырю. Он не раз подвергался пожарам и отстраивался снова, что привело к значительному изменению первоначального облика. Особенно двор Романовых пострадал от перестройки в то время, когда был сдан в аренду на 26 лет и после пребывания французов в Москве в 1812 году. Указом императора Александра II началось восстановление палат бояр Романовых, по возможности, в первозданный вид. Идея эта принадлежала главным образом князю Михаилу Андреевичу Оболенскому, и под его руководством был претворен в жизнь план создания наглядного образца старинного русского домашнего быта начала XVII века. Своды дома были расписаны узорами, орнаменты которых были взяты из грамот царя Михаила Федоровича, старинная утварь, одежда, обувь и другие предметы домашнего быта частично поставлены из Оружейной палаты, собраны по монастырям и храмам, пожертвованы разными частными лицами, в том числе и самим князем.

Отдавая все силы работе, Михаил Андреевич Оболенский все время жил в Москве и только летом выезжал в родовое имение Глухово. Жил он в собственном доме, очень уединено, предпочитая занятие наукой светскому обществу, от которого он совершенно отошел после смерти единственного сына. По воспоминаниям современников, князь имел в характере много черт, которые не привлекали к нему симпатий. Он отличался суровостью, необщительностью и даже грубостью и некоторой жестокостью, а его раздражительность и недоступность не вызывали к нему любви среди сослуживцев. Князь Оболенский предпочитал общение с учеными, много читал, мог проводить целые ночи за старыми рукописями. У него были огромные планы – Оболенский мечтал издать собрание старинных печатей государей и частных лиц, а также собрание портретов государственных канцлеров и управляющих Посольским приказом. Но осуществить эти планы ему суждено не было.

Здоровье князя было сильно подорвано, и в начале 1873 года он решил отправиться на лечение за границу. По пути Михаил Андреевич остановился в Петербурге, в помещении Археографической комиссии, где 12 января 1873 года, в возрасте 67 лет, скончался. Похоронен он был в родовом имении Глухово, которое принадлежало роду Оболенских более 300 лет.

ОТТО ЭДУАРД ЛЕОПОЛЬД ФОН БИСМАРК-ШЁНХАУЗЕН

(1815—1898)

Германский государственный деятель.

Род, к которому принадлежит Отто фон Бисмарк, получил имя от названия города в старой Бранденбургской области, в Стендальском округе. Первым из известных Бисмарков был Герберт фон Бисмарк. Он, будучи старшиной купеческой гильдии суконщиков в Стендале (сведения относятся к 1270 году), и положил начало роду Бисмарков. При его внуке Клаусе, входившем в состав городского совета города Стендаля, гильдия вела активную борьбу с цехами, и когда последние одержали победу, Клаус фон Бисмарк вместе со своими соратниками был изгнан из города. В 1345 году за особые финансовые услуги Клаус фон Бисмарк получил от бранденбургского маркграфа замок Бургшталль и обширные охотничьи владения, прилегающие к нему. Затем он стал советником маркграфа и главою управления Бранденбурга. Проводимая им политика в качестве главы города была далека от образца, что и вынудило Клауса удалиться в Стендаль. Но и здесь ему не жилось спокойно – он начал борьбу против влияния местного епископа на дела городского училища, чем навлек на себя гнев местного духовенства и был отлучен от церкви.

При потомках Клауса фон Бисмарка Бургшталль был принудительно обменен на разрозненные земельные наделы по обоим берегам Эльбы. Замок и прилегающие владения перешли в собственность курфюрста Иоахима Бранденбургского, а Бисмарки получили Шёнгаузен, Фишбек и Кревезе. Это произошло в 1563 году. Старшим в роду в то время был Фридрих фон Бисмарк, сыновья которого дали начало двум ветвям рода – Шёнгаузенской и Кревезской.

Совершив сей неравноценный и принудительный обмен, Фридрих фон Бисмарк и его потомки старались держаться от двора на расстоянии. Но, несмотря на это, представители рода Бисмарков выдвинулись на военной и государственной службе в XVIII и XIX веках. Среди них стоит упомянуть прусского генерала Кристофа фон Бисмарка, коменданта Кюстрина, а на государственной службе заметную роль играл Левин Фридрих фон Бисмарк – министр и первый камеральный президент при Фридрихе Великом. Первым графом Бисмарком стал представитель Шёнгаузенской ветви Фридрих-Вильгельм, возведенный в графское достоинство в 1816 году в Вюртемберге.

В XVIII веке Людвиг-Август Бисмарк перешел на службу в Россию, где во времена Анны Иоанновны стал родственником могущественного временщика Бирона, а после его падения сопровождал последнего в сибирской ссылке. Вернувшись из Сибири, Людвиг-Август был произведен в генералы и в дальнейшем выполнял ряд дипломатических поручений в Англии.

Род Бисмарков всегда отличался независимостью, часто занимая оппозиционную сторону к правящей династии. Поэтому фамилия Бисмарков вошла в инструкцию Фридриха-Вильгельма I своему преемнику в небольшом списке фамилий (всего четыре) «непослушных вассалов», которых следовало остерегаться и «не давать хода этим непокорным людям». Бисмарки всегда помнили, что их род жил в Бранденбурге задолго до появления там Гогенцоллернов – династии, основавшей Пруссию и правившей в ней. Но, несмотря на это, Бисмарки исправно служили Гогенцоллернам как на военном, так и на гражданском поприще.

В первой половине XIX века Германия оставалась раздробленной на множество государств, в каждом из которых была своя политическая власть, свои законы и армия. Самыми сильными из них были Австрия и Пруссия, претендовавшие на роль объединителей германских земель. В Пруссии значительную силу представляли юнкеры (землевладельцы), к которым принадлежали и Бисмарки. Они, конечно, не могли сравниться с аристократией Западной Европы по социальному статусу, и также они не были земельными магнатами, но сумели перестроить свое хозяйство применительно к требованиям рынка. Юнкеров и буржуазию объединяли общие интересы, которые нашли выражение в идее сильной единой Германии. Воплощение этой идеи в жизнь связано с именем Отто фон Бисмарка – человека необыкновенной воли и энергии.

Отто фон Бисмарк родился 1 апреля 1815 года в родовом поместье Шёнгаузене, расположенном к северо-западу от Берлина. Он был сыном Фердинанда фон Бисмарка и Вильгельмины Менкен. При рождении он получил имя Отто Эдуард Леопольд. В Шёнгаузенской ветви Бисмарков было много военных, и эта служба считалась в семье потомственной. Сам Фердинанд фон Бисмарк и его братья отличились в период наполеоновских войн. В 1806 году поместье Шёнгаузен было разорено французами, а его обитатели были вынуждены покинуть владения. Но позднее здесь стали формироваться добровольческие отряды и люцовские стрелки при деятельном участии Фердинанда и его братьев. В дальнейшем в освободительном походе 1813 года сражалось семь представителей рода Бисмарков, трое из которых пали в боях.

Фердинанд фон Бисмарк рано оставил военную службу и занялся хозяйством в унаследованном от предков поместье. Мать Отто фон Бисмарка была недворянского происхождения. Вильгельмина Менкен принадлежала к среднему классу и происходила из семьи государственного служащего. Ее отец занимал пост кабинет-секретаря при двух прусских монархах, так что ее семья была тесно связана с придворными кругами. Подобных браков в XIX столетии становилось все больше – старая аристократия и средние классы соединялись в новую элиту.

По традиции, Отто фон Бисмарк должен был избрать военную карьеру, но мать хотела видеть сына на дипломатическом поприще. По ее настоянию Отто и его брат Бернгард были отправлены на учебу в Берлин, в школу Пламана. Проучившись в школе с 1822 по 1827 год, Отто перешел в гимназию имени Фридриха-Вильгельма, но и здесь он оставался только три года и закончил обучение в гимназии «У Серого монастыря». В гимназиях Отто учился хорошо, хотя ни древняя история, ни математика его не привлекали. Он с большим удовольствием изучал военную историю и интересовался политикой. Окончив курс гимназии, Отто фон Бисмарк поступил в Геттингенский университет на юридический факультет. Был 1832 год, и молодому студенту исполнилось 17 лет. Учебой он себя не очень утруждал, а проводил жизнь за картами и в пивных. В студенческие годы Бисмарк заработал репутацию драчуна и гуляки. Он прекрасно фехтовал и хвастался шрамами, «заработанными» им на 27 дуэлях в Геттингене. Юридическое образование он завершал в Берлинском университете, куда перебрался в 1833 году. Правда, в Новом столичном университете Бисмарк только числился – лекций он почти не посещал, а перед экзаменами пользовался услугами репетиторов. Но, как бы там ни было, в 1835 году он получил диплом и был зачислен на работу в Берлинский муниципальный суд. Через два года он получает должность податного чиновника в Ахене. После инцидента, связанного с его несостоявшимся обручением с англичанкой, из-за чего он самовольно продлил себе отпуск на несколько месяцев, он был «переведен по собственному желанию» на ту же должность в Потсдам.

В 1838 году его работа была прервана призывом на военную службу, которую Бисмарк проходил в егерском полку. Пройдя положенный воинский курс, Отто фон Бисмарк был готов вернуться к прежним обязанностям, когда получил известие о смерти матери. Она умерла от рака 1 января 1839 года. Отец хотел, чтобы Отто вместе с братом вернулись домой и занялись ведением хозяйства в родовом поместье. Поручив детям померанские поместья, отец оставил за собой Шёнгаузен.

Старший брат Бернгард практически не уделял внимания управлению поместьями, и Отто пришлось все сосредоточить в своих руках. Его устраивало такое положение дел, так как, по его воспоминаниям, его «гордость требовала повелевать, а не исполнять чужих приказаний». Он был сам себе начальник, и, возможно, это дало ему шанс проявить деловые качества и хватку. Бисмарк изучил вопросы сельского хозяйства, бухгалтерию, химию и оказался сметливым и практичным землевладельцем. Приняв поместье, находившееся в упадке и отягощенное долгами, он сумел поднять его ценность более чем на треть. Управляя поместьем на протяжении девяти лет, он поражал соседей как своими теоретическими знаниями в области сельского хозяйства, так и практическими успехами, цена которых возрастает, если учесть, что в течение трех лет из девяти в стране был сельскохозяйственный кризис. Но Бисмарк поражал соседей не только этим. Позднее он напишет о том времени: «Я не чурался никакого греха, водя дружбу с дурной компанией любого рода». За буйный нрав соседи прозвали его «бешеный Бисмарк». И было за что. Так, например, он любил скакать верхом по территориям соседских поместий, не обращая внимания на то, что это могли быть луга или пашни. О своем приезде в гости он любил сообщать выстрелом в потолок, а однажды он приехал к соседям с дикой лисицей на поводке, которую отпустил под громкие охотничьи выкрики. Бисмарк не забросил и карточную игру и мог за вечер проиграть все, что накопил за несколько месяцев.

Деревенская жизнь Бисмарка изредка прерывалась стажировками в воинских частях. Он числился лейтенантом запаса второй очереди и должен был время от времени проходить воинскую службу. Кстати, тогда он получил свою первую воинскую награду за то, что спас двух тонувших улан и их лошадей. Кроме несения службы Бисмарк иногда покидал поместье для поездок за границу и на курорты. Он много читал, решив «продолжить образование», знакомясь с трудами Канта, Гегеля, Спинозы и других философов, увлекался историей и литературой Англии, так как эта страна занимала его больше, чем какая-либо другая. К 1841 году относится его (еще одна) неудачная попытка женитьбы. Он предложил руку и сердце дочери богатого юнкера Оттолине фон Путкамер, но получил решительный отказ от ее матери. Чтобы как-то сгладить боль отказа, Бисмарк отправляется в путешествие, во время которого посещает Францию и Англию. Этот «отпуск» помогает ему развеять скуку деревенской жизни и приобрести новые знакомства. С того момента началась его тесная дружба с сестрой Мальвиной, которая была моложе Отто на 12 лет. Она поселилась в поместье у брата, помогала ему вести хозяйство и обнаружила сходство с ним во вкусах и симпатиях. Когда же она вышла замуж и покинула поместье, Бисмарк стал жаловаться на охватившее его чувство одиночества. Но одиноким он не был. У него появились новые друзья, которые способствовали изменению и его образа жизни. Речь идет о семьях Бланкенбургов и Тадденов, благодаря которым Бисмарк приобщился к пиетизму – одному из направлений немецкого протестантизма. Но попытки друзей сделать из Бисмарка глубоко религиозного человека потерпели неудачу. Вскоре в круг общения молодых людей вошла Иоганна фон Путкамер – дальняя родственница несостоявшейся невесты Бисмарка. Она приглянулась Отто, который решил еще раз попробовать посвататься. Зная о своей дурной репутации, Бисмарк отправляет письмо отцу Иоганны – человеку глубоко религиозному. В письме он пространно излагает свое измененное отношение к религии, описывает свою прежнюю жизнь без прикрас и выражает надежду, что с божьей помощью ему удастся стать лучше в качестве мужа Иоганны. Можно сказать, что это был первый опыт дипломатической переписки Бисмарка, который принес ему успех. В 1847 году Отто фон Бисмарк женился на Иоганне фон Путкамер, приобретя в ее лице не только любящую жену, но и верного друга.

Жизнь в поместьях способствовала и формированию у Отто фон Бисмарка политических взглядов и пристрастий – он стал ярым монархистом. Знакомые характеризовали его как человека необычайно волевого, физически выносливого, презирающего человеческие слабости. Деревенская жизнь стала тяготить Бисмарка, и в 1844 году он делает попытку вернуться к прежней работе чиновника в Потсдаме, но его решительности хватило только на две недели.

За два года до женитьбы сына умирает Фердинанд фон Бисмарк. Наследство было поделено между братьями, и Отто фон Бисмарку достались поместья Книпгоф в Померании и Шёнгаузен. Он быстро привел в порядок новое хозяйство и стал более активно участвовать в общественной жизни. Не без удовольствия он заменял своего брата при исполнении обязанностей ландрата, а позднее сам стал заседать в крейстаге (уездном собрании).

В феврале 1847 года король Фридрих-Вильгельм IV объявил о созыве Соединенного ландтага, депутатами которого стали представители восьми провинциальных ландтагов. Они были разделены по сословному признаку на представителей дворянства, городов, сельских общин и членов «курии господ». Основным вопросом, который следовало решить, стал вопрос о займах, требуемых для пополнения королевской казны. В остальном избранные представители имели право лишь обращаться с петициями к королю. Ни о каком настоящем народном представительстве или конституционном управлении не могло быть и речи, а после заявления, озвученного в апреле того же года королем, стало понятно всем, что перемен ждать не приходится.

В работу Соединенного ландтага Бисмарк включился в мае 1847 года, заменив заболевшего депутата провинции Саксония. Он стал выразителем консервативной позиции в ходе конституционной борьбы. А в дни революции 1848 года он явился в Берлин во главе вооруженного (из своих крестьян) отряда для подавления бунтовщиков, что дало повод сказать Фридриху-Вильгельму о нем: «От этого юнкера пахнет кровью», и поначалу избегать отношений с Бисмарком.

Речи Бисмарка в ландтаге отличались реакционностью. Противодействуя либералам, он способствовал созданию различных политических организаций и газет (включая «Новую прусскую газету»), поддерживающих монархию. Он был депутатом в 1849 и 1850 годах, и к этому времени относятся встречи Бисмарка с королем, причем по настоянию последнего. В беседах с монархом Бисмарк доказывал необходимость и возможность подавления революционных выступлений с помощью армии. Колебания короля в этом вопросе он приписывал тому, что Фридрих-Вильгельм имеет свои планы для укрепления позиций монархии в Пруссии. В 1850 году Бисмарк выступая против федерации германских государств, считая, что объединение укрепит в стране революционное движение. В глазах короля Бисмарк был ярым твердолобым реакционером, и когда встал вопрос о его кандидатуре на министерский пост, Фридрих-Вильгельм ее отвел, сказав, что Бисмарк «может быть использован только при неограниченном господстве штыка».

Но к этому времени относится и сближение Бисмарка с человеком, ближайшим сотрудником которого ему суждено будет стать через несколько лет. Речь идет о наследном принце Вильгельме, прозванным в народе «картечным принцем» за призыв перестрелять бунтовщиков картечью. Понятно, что Бисмарку и принцу было легко найти общий язык, а выступления Бисмарка в ландтаге вызывали у Вильгельма бурное одобрение. В дни революционных событий толпы народа собрались у дворца принца, имея желание разрушить его. Король срочно отправил сына в Англию «с секретным поручением». Вернувшись из Лондона, принц сказал Бисмарку: «Я знаю, что вы действовали в мою пользу, и никогда этого не забуду».

После того как войска были выведены из Берлина, Бисмарк примкнул к кружку крупных военных и гражданских чинов, составивших крайне правую придворную группировку. Во главе кружка стояли братья фон Герлахи, отличавшиеся безграничной преданностью идее сословной монархии. С Людвигом фон Герлахом Бисмарк был знаком ранее, когда находился на посту председателя апелляционного суда. Вокруг кружка начали сплачиваться все реакционные силы, а летом 1848 года членами кружка был создан печатный орган. Он получил название «Крестовая газета» – под заголовком был изображен крест. С первых номеров Бисмарк стал сотрудничать с этой газетой, проявив незаурядные литературные таланты. Вскоре в его доме стали собираться люди, придерживающиеся консервативных взглядов. Здесь возникла идея о созыве собрания консерваторов всех территориальных частей Пруссии, которая была быстро воплощена в жизнь. Так была создана организация юнкеров, положившая начало будущей консервативной партии. На проведенном в Берлине съезде организации Бисмарк выступал по всем вопросам. В то время он еще был не готов стать лидером, но своими выступлениями заставил обратить на себя самое пристальное внимание.

В мае 1851 года король назначил Бисмарка представителем Пруссии в союзном сейме во Франкфурте-на-Майне. Работа в сейме стала для него прекрасной дипломатической школой. Там он изучил все хитросплетения австрийской политики, уяснив для себя стремление Австрии любой ценой играть главную роль на политической арене за счет ослабления влияния Пруссии. И если до начала работы на этом посту Бисмарк был сторонником идеи сближения с Австрией, то очень скоро он понял, что для Пруссии крайне невыгодно стремиться к конфедерации германских государств при господствующем положении Австрии. А если господствующие позиции в объединенной Германии займет Пруссия, то война с Австрией неизбежна. Чем больше Бисмарк изучал вопросы дипломатии и государственного управления, тем дальше отходил от позиций короля и его окружения. Он четко уяснил, что в политике нужно прежде всего руководствоваться государственными интересами, а для Пруссии сейчас требовались военная сила и союз с сильными государствами.

Освобожденный от должности представителя в союзном сейме в 1859 году, Отто фон Бисмарк был направлен посланником в Россию, где сблизился с российским министром иностранных дел князем А.М. Горчаковым. Ум, воля, работоспособность и монархические убеждения прусского посла поразили российского монарха, который предложил Бисмарку перейти на русскую службу. Но от этого предложения Бисмарк отказался, видя свое будущее только в Пруссии. В 1862 году Бисмарк стал посланником во Франции. Эти две страны – Россия и Франция – были выделены им как самые реальные союзники в борьбе с Австрией.

При дворе Наполеона III Бисмарк пребывал недолго и в том же году был отозван Вильгельмом I на родину. В тот момент в Пруссии шла упорная борьба между королем и ландтагом по вопросу проведения военной реформы. Ландтаг выступал против ее проведения, и король очень нуждался в таком сильном и решительном человеке, как Бисмарк. По возвращении в Пруссию Отто фон Бисмарк был назначен главой правительства, а затем министром-президентом и министром иностранных дел. В выборе король не ошибся, и после вступления в должность Бисмарк сразу же заявил либеральному большинству ландтага, что правительство продолжит сбор налогов в соответствии с прежним бюджетом, ибо из-за внутренних противоречий ландтаг не может принять новый бюджет. Он часто и в дальнейшем использовал противоречия между нижней и верхней палатами, неспособными выработать единую стратегию, заставляя принимать ландтаг предложения правительства. Он говорил: «Великие вопросы времени будут решаться не речами и резолюциями большинства – это была грубая ошибка 1848 и 1849 годов, – но железом и кровью». Такая политика позволила Бисмарку провести военную реформу в течение трех лет и предпринять серьезные меры для подавления оппозиции.

Реформа значительно укрепила и усилила прусскую армию, и уже в 1864 году Пруссия в союзе с Австрией начала военные действия против Дании. Результат удовлетворил Бисмарка: к Пруссии были присоединены Шлезвиг, Гольштейн и Лауэнбург. И в 1866 году Пруссия начинает военные действия против своей бывшей союзницы – Австрии. Потерпев поражение, Австрия признала право Пруссии на создание Северогерманского союза, в котором объединилось 21 германское государство. Бисмарк умел рассчитывать «игру» на несколько ходов вперед. Так он настоял на почетном мире с Австрией, не позволив Вильгельму I «поставить Австрию на колени». Он также заставил отказаться короля и генералов от требования крупных территориальных приобретений. Почему? Ведь после сокрушительного поражения Пруссия как победительница могла диктовать проигравшей стороне более суровые требования. Но Бисмарк уже планировал в дальнейшем разгром Франции, поэтому он хотел обеспечить со стороны Австрии нейтралитет в будущем военном конфликте.

Образование германского союза было уже большой победой. Все государства, согласно конституции, принятой в 1867 году, образовывали единую территорию с общими для всех законами и учреждениями. Внешняя и военная политика союза была фактически передана в руки прусского короля, который объявлялся его президентом. Но для полного объединения Германии требовалось включить в состав союза и южногерманские государства – Баварию, Вюртемберг и Баден. Препятствием к такому объединению служила Франция – Наполеон III не желал видеть на своих восточных границах сильную объединенную Германию. Бисмарк понимал, что без войны эту проблему решить не удастся. В победе над Францией он не сомневался, так как прусская армия превосходила французскую. Но Вильгельм I не хотел открытого конфликта, и следовало найти повод к войне.

В последующие три года секретная дипломатия Бисмарка активно работала против Франции, и интересы этих стран постоянно сталкивались по различным вопросам. Во Франции в то время стали господствовать антигерманские настроения. Поводом для начала войны послужило желание племянника Вильгельма I – Леопольда Гогенцоллерна занять испанский престол. Со своей стороны Бисмарк всячески подталкивал Вильгельма I поддержать кандидатуру племянника, хотя Европу он уверял, что правительство Германии не имеет к этому никакого отношения и что это личное «семейное» дело Гогенцоллернов. Понимая, что Франция никогда не согласится на подобный вариант и начнет военные действия, Бисмарк, поддержанный военным министром Рооном и начальником генштаба Мольтке, делал все, чтобы это быстрее случилось. И если Франция сама развяжет войну против Германии, то нейтралитет многих европейских государств будет обеспечен. Но Леопольд, без совета Вильгельма и Бисмарка, неожиданно снимает свою кандидатуру, разрушив все планы. В воспоминаниях о том времени Бисмарк писал, что, получив известие об этом, его «первой мыслью было уйти в отставку». Но вскоре французы сами дали прекрасный повод для начала войны. Вильгельм I, находясь на отдыхе в Эмсе, получил от французского посланника требование: ему предлагалось собственноручно написать, что он – король Вильгельм – никогда не даст согласия на переход испанского престола к Леопольду, в чем он и заверяет Францию. Возмущенный таким требованием, Вильгельм ответил отказом, но вскоре получил новое подобное заявление от французской стороны. Сообщение об этом Бисмарк получил во время обеда со своими сторонниками. Он вычеркнул из текста несколько слов, что придало «эмсской депеше» оскорбительный для Франции характер, и велел опубликовать этот вариант во всех газетах и разослать во все европейские миссии.

Франция сочла себя оскорбленной и объявила войну. Ровно через месяц после начала военных действий значительная часть французской армии была окружена германскими войсками и капитулировала. В этой войне Пруссия одержала полную победу. Франция потеряла Эльзас и Лотарингию и была вынуждена уплатить контрибуцию в размере пяти миллиардов франков.

В ноябре 1870 года южногерманские государства вступили в Единый Германский союз, а в следующем месяце баварский король предложил восстановить уничтоженную Наполеоном Германскую империю и императорское достоинство. Рейхстаг обратился к Вильгельму I с просьбой принять императорскую корону. Германская империя была провозглашена в зеркальном зале Версаля 18 января 1871 года. Первым канцлером империи стал Отто фон Бисмарк.

Оценивая свою роль в объединении страны, Бисмарк говорил, что он всегда радовался, когда ему хоть на шаг удавалось приблизиться к единству Германии каким бы то ни было путем. Победоносные войны и образование единой империи примирило Вильгельма и Бисмарка с большей частью оппозиции, которая с того момента стала восторженно приветствовать завоевательную политику первого канцлера.

«Железный канцлер» – так стали называть Бисмарка. Он стал управлять империей при полной поддержке рейхстага. На этом посту он провел ряд реформ – правовую, финансовую и системы управления. Трудности вызвал конфликт с католической церковью. В объединенной Германии католики составляли треть населения, тогда как Пруссия придерживалась протестантской ориентации. При проведении реформы образования появились серьезные религиозные противоречия, а решительная деятельность католической партии «Центр» в рейхстаге вынудила Бисмарка принять ряд мер. Борьба против засилья католиков получила название борьбы за культуру – «культуркампфа». По приказу правительства многие католические священнослужители были арестованы и сотни епархий остались без духовных руководителей. На их место назначались новые епископы, но только с согласия правительства. Служителям церкви было запрещено находиться на государственной службе, школа отделилась от церкви, в стране был введен гражданский брак, а иезуиты изгнаны из Германии.

Вопросы внешней политики в деятельности Бисмарка были приоритетными. Он строил отношения с другими государствами исходя из ситуации, возникшей после поражения Франции в ходе франко-прусской войны 1870 – 1871 годов. Немалая роль Бисмарком была отведена России, которая благосклонно относилась ко всем усилиям Бисмарка за его призыв к нейтралитету Пруссии в ходе Крымской войны и активное противостояние идеям западных государств по разделу России. В ходе войны Пруссии и Франции Россия придерживалась вооруженного нейтралитета, удерживая Австрию от выступления на стороне Франции.

Внешнеполитический талант Бисмарка проявился в умении строить политику на использовании противоречий между европейскими государствами. Он пытался столкнуть Англию, Австро-Венгрию и Россию, имеющих интересы на Балканах с помощью сложной системы союзов, примыкая к той стороне, которая в тот момент имела меньшие преимущества в этом регионе. Та же система обеспечивала Германии изоляцию Франции и препятствовала созданию любой антигерманской коалиции. Так, например, после победы России в русско-турецкой войне, что значительно укрепило ее положение на Балканском полуострове, Бисмарк немедленно пошел на сближение с Австро-Венгрией, в то же время оставаясь с Россией в хороших отношениях. При возникновении англо-французских противоречий на Ближнем Востоке он обещал Англии помощь в случае войны в Египте, тем самым подрывая позиции Франции.

К Франции Бисмарк относился особо, и некоторые исследователи связывали эту «нелюбовь» канцлера с гибелью трех родственников Бисмарка в период наполеоновских войн. Эта страна была постоянной мишенью агрессивной политики «железного канцлера». Союзнические коалиции, создаваемые им, поддерживали Германию в противостоянии Франции. Бисмарку удалось заключить так называемый «Союз трех императоров» между Германией, Россией и Австрией, способствовавший поддержанию мира в Европе. Но из-за противоречий на Балканах между Россией и Австро-Венгрией союз распался. Вся внешнеполитическая деятельность Бисмарка привела к тому, что Германия при нем стала одним из лидеров международной политики. По мере усиления ее военной и экономической мощи интересы Германии стали распространяться и на Африку, где она захватила ряд колоний. Но здесь Бисмарку пришлось войти в противоречия с Англией, и для обеспечения безопасности страны в 1887 году был заключен «перестраховочный договор» между Россией и Германией. Согласно договору, обе страны обязались поддерживать взаимный нейтралитет в случае нападения третьей державы. Этим договором Бисмарк обеспечил также и безопасность восточных границ Германии, если вдруг Франция пожелает взять реванш за потерю Эльзаса и Лотарингии.

Изменения внешнеполитического курса приводили к смене «партийной ориентации» Бисмарка. До начала колониальной политики Германии он опирался на либералов, у которых экспансионистские планы Бисмарка вызвали протест. Разрыв с либералами относится в 1879 году, и в дальнейшем канцлер делал ставку на коалицию крупных землевладельцев, промышленников, высших военных и государственных чинов. Вскоре либералы были вытеснены из большой политики, а новый экономический курс страны был направлен на поддержку крупных промышленников и аграриев.

Бисмарк выступал против любого законодательства, регулирующего условия труда рабочих, и вел активную борьбу против социалистов. Он провел через рейхстаг «исключительный закон», запрещавший любую деятельность социал-демократических организаций. Но в то же время при нем была введена система государственного страхования по болезни (1883), в случае увечья (1884) и пенсионное обеспечение по старости (1889).

В годы правления Вильгельма I и Фридриха III, находившегося у власти всего полгода, позиции Бисмарка были более чем прочными, и ни одной оппозиционной группировке не удавалось поколебать их. Со вступлением на престол Вильгельма II в 1888 году Бисмарк потерял контроль над правительством. Новый император желал самостоятельно управлять своей страной, а самоуверенный и честолюбивый канцлер не желал играть вторую роль. Между ними отношения натягивались и возникало все больше и больше расхождений по вопросам как внутренней, так и внешней политики. Но если Бисмарк ратовал за добрососедские отношения с Россией, понимая, что лучше жить в мире с этой сильной державой, то Вильгельм II призывал к войне с ней под предлогом угрозы с востока. Не сошлись они в вопросе о внесении изменений в «Исключительный закон против социалистов» и в вопросе о праве министров, подчиненных канцлеру. Все это привело к тому, что во время аудиенции у императора 18 марта 1890 года Бисмарк получил от Вильгельма II намек о желательной его отставке. Через два дня отставка Бисмарка была принята императором. Вильгельм II наградил бывшего канцлера титулом графа Лауэнбургского и присвоил ему звание генерал-полковника кавалерии. Он покинул Берлин, шумно приветствуемый толпой, которая воздавала ему почести за деятельность на благо Германии.

Переехав во Фридрихсруэ, Отто фон Бисмарк не сошел с политической сцены. В 1891 году он был избран в рейхстаг от Ганновера и подвергал резкой критике деятельность нового рейхсканцлера графа Лео фон Каприви.

В 1895 году в Германии было широко отпраздновано 80-летие «железного канцлера», а на следующий год он участвовал в коронации российского императора Николая II.

Отто фон Бисмарк скончался 30 июля 1898 года и был похоронен в имении Фридрихсруэ, согласно собственному желанию. На его надгробии была выбита надпись: «Преданный слуга немецкого кайзера Вильгельма I». При всей неоднозначности своей деятельности Отто фон Бисмарк остается одной из самых ярких фигур немецкой истории.

АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ БАРЯТИНСКИЙ

(1815—1879)

Генерал-фельдмаршал (1859), генерал-адъютант (1853), князь.

Княжеский род Барятинских был одним из древнейших российских родов, ведущих свое начало от Рюрика и являющихся потомками князя Михаила Черниговского, погибшего в Орде. Внук Михаила Черниговского, Всеволод Юрьевич, имел двух сыновей – Андрея и Дмитрия, которые были князьями Мезецкими. Андрей Всеволодович получил в удел волость Барятино, что на реке Клетоме, и его сын Александр стал первым, кто носил прозвание Барятинский. В свою очередь, он сам имел троих сыновей – Григория, Федора и Льва. Они-то и стали родоначальниками трех ветвей фамилии Барятинских.

Род этот был настолько многочисленным, что простое перечисление всех его представителей заняло бы немало времени. Поэтому остановимся только на старшей ветви, ведущей начало от Григория Александровича, на самых известных деятелях этого славного рода.

Большинство из них посвятили себя военному делу. В XVI веке наибольшую известность приобрел Петр Иванович Барятинский. Он был вторым воеводой Большого полка в походе против Литвы в 1569 году. Затем он возглавил царский полк, а в 1575 году стал наместником Пронским. Петр Иванович был вторым лицом при мирных переговорах со шведами, а в 1580 году русские войска под его командованием защищали Псковскую землю от войск Стефана Батория. Во время битвы при Холме он был взят в плен, но вскоре выкуплен. В дальнейшем он стал стольником, возглавлял Передовой полк, участвовал в походе на Новгород. В 1598 году Петр Иванович Барятинский поставил свою подпись на грамоте об избрании на царство Бориса Годунова.

На той же грамоте стояла и подпись его сына, Федора Петровича, по прозванию Борец. Вместе с отцом он строил крепости в Сургуте и Березове, где и остался воеводствовать. В 1601 году он участвовал в установлении границы между Россией и Норвегией, а через два года был направлен в Крым в качестве посла. Деятельность Федора Петровича в Крыму вызвала недовольство хана, который прислал в Москву жалобу, что привело к опале Барятинского. Во время Смуты при Лжедмитрии I он был назначен первым воеводой в Ивангород, а при Василии Шуйском – в Ярославль. Здесь он перешел на службу к Лжедмитрию II, который сделал его воеводой Новгород-Северского. После избрания на царство Михаила Романова, Федор Барятинский оставался воеводой в Переяславле-Рязанском, Рязани и Таре, где он и скончался.

Период Смутного времени для Барятинских стал периодом выдвижения. Так и брат Федора Петровича, Яков, был соратником известного военачальника Скопина-Шуйского и участвовал в военных действиях против отрядов Лжедмитрия. Будучи воеводой в Дорогобуже, он в 1609 году разбил под городом литовский отряд, в затем взял Вязьму и Белую. О последних годах его жизни сведения противоречивые. По одним источникам, он погиб в Клушинской битве 24 июня 1610 года, по другим – в 1613 году он входил в состав посольства Филарета к польскому королю Сигизмунду и был задержан поляками.

В период царствования Алексея Михайловича род Барятинских прославил Юрий Никитич. Службу он начал стольником в 1635 году, затем стал окольничим, а в 1671 году – боярином. Он назначался воеводою в разные города, а в 1653 году был направлен с посольством в Литву. Участвовал в сражениях против литовцев и поляков, и особенно отличился при командовании войсками в Малороссии, показав себя храбрым и деятельным военачальником. В 1660 году он был назначен воеводой в Киев, участвовал в сражениях под Васильковом, Ригой и Смоленском. В 1664 году очистил от поляков Брянск, а в 1670 году одержал победу над отрядами мятежного атамана Степана Разина под Симбирском. За «спасение русского престола» Юрий Никитич был пожалован боярином и с этого времени находился при царском дворе.

Его внук, Иван Федорович Барятинский, стал сподвижником Петра I. Он принял участие в Северной войне и к 1719 году достиг чина полковника, став командиром 2-го Гренадерского полка его имени. Под его командованием полк одержал победу над шведскими войсками под Стокгольмом, за что Иван Барятинский был произведен в бригадиры. В дальнейшем он участвовал в Персидском походе Петра в качестве начальника отдельного отряда, который овладел Сальянской областью.

В начале правления Анны Иоанновны Иван Федорович был противником партии верховников, выступал против ограничения самодержавной власти и участвовал в подготовке обращения к императрице. За заслуги он был пожалован Анной Иоанновной в сенаторы и в 1735 году стал московским генерал-губернатором. Последние годы жизни Иван Федорович провел правителем Малороссии, обеспечивая в своем лице высшее военное и гражданское управление. Он много сделал для укомплектования воинских частей и обеспечения боеспособности находящихся в его подчинении войск. За верную службу в 1737 году он был произведен в генерал-аншефы.

Род Барятинских можно назвать родом потомственных военных. Многие из них отличились на полях сражений и достигли высоких чинов. Но самым знаменитым военным деятелем в роду стал Александр Иванович Барятинский, достигший чина генерал-фельдмаршала.

Александр Иванович родился 14 мая 1815 года. Его отец, англоман, дал сыну очень хорошее домашнее образование. Сделав блестящую карьеру, старший Барятинский оставил для сына оригинальное завещание, в котором просил «как милость, не делать из сына ни военного, ни дипломата, ни придворного». Однако, вопреки воле отца, младший Барятинский стал и военным, и придворным, и дипломатом. В 16 лет у него появилось стремление к военной карьере. При содействии императрицы Александры Федоровны в 1831 году Барятинский добился зачисления в Кавалергардский полк. В полку он был одним из заводил, подбивая друзей на всевозможные шалости и проказы. Однажды во время гуляний петербургской знати на Черной речке, он с товарищами пустил по реке «пиратский экипаж с гробом», который, проплывая мимо дам, вызывал у них испуг и панику. Если раньше на шалости молодых кавалергардов смотрели сквозь пальцы, то за срыв праздника вся компания отправилась на Кавказ «для приобретения опытности».

Князь Барятинский принимал участие в экспедиции генерала Вельяминова осенью 1835 года против горцев. В ней он командовал сотней казаков. 21 сентября он был тяжело ранен и едва не попал в плен. Ружейная пуля, пущенная в упор, попала Барятинскому в бок и осталась там до конца его жизни. Рана была очень тяжелой, и для лечения Барятинскому пришлось уехать сначала в Петербург, а потом за границу. За участие в экспедиции он был произведен в чин поручика и награжден саблей с надписью «За храбрость».

С 1835 по 1838 год он провел за пределами России. В это время он много читает, слушает лекции в университетах, собирает большую библиотеку.

Возвратившись из-за границы, князь Барятинский жил в Петербурге, состоял на службе в лейб-гвардии гусарском полку, очень увлекался скачками, для которых специально держал дорогих лошадей.

В 1845 году Барятинский, тяготясь светской жизнью и имея чин полковника, вновь попросился на Кавказ. Командуя 3-м батальоном Кабардинского полка, он участвовал в Даргинской экспедиции князя Воронцова против Шамиля и при занятии Андийских высот выбил со своим батальоном горцев с их укреплений. За этот подвиг Александр Иванович получил орден Св. Георгия 4-й степени.

В 1847 году он назначается на должность флигель-адъютанта и командира Кабардинского полка. Как командир Барятинский был весьма требователен к подчиненным, в то же время уделяя большое внимание быту и различным хозяйственным нуждам солдат. Ему удалось превратить свой дом в центр полковой жизни, то есть офицеры могли свободно к нему заходить. Вместе с полком он участвовал во многих операциях против горцев, и за короткое время полк заслужил репутацию храбрейшего.

Одновременно князь Барятинский постоянно следил за общим ходом дел на Кавказе; он также старался вникнуть в установленную князем Воронцовым систему военных действий, находил ее достаточно разумной, но внес в нее существенные поправки.

За определенное время князь Барятинский совершил несколько боевых подвигов. Из них особенно следует упомянуть о сражении при ауле Зандак, где князь отвлек неприятеля от наших главных сил и к тому же сумел воздержаться от тщеславного желания ценой множества жизней своих подчиненных завладеть неприятельскими орудиями. В ноябре и декабре 1847 года Барятинский предпринял ряд удачных набегов на кавказские аулы, за что был награжден орденом Св. Владимира 3-й степени. Летом 1848 года, действуя со своими кабардинцами в отряде князя Аргутинского-Долгорукого, князь Барятинский при взятии аула Гергебиля своей стойкостью и распорядительностью содействовал успешному окончанию дела, за что получил чин генерал-майора.

В 1848 году Барятинскому снова предоставили небольшой отпуск, который он провел в Туле, ибо не любил придворную жизнь. По окончании отпуска он поспешил на Кавказ, а посланному за ним курьеру сообщил о своих болезнях и усталости, из-за чего он вынужден продлить свое пребывание в полку еще на год. Но все-таки ему пришлось явиться в Петербург для восстановления своего прежнего положения. Находясь в столице, Александр Иванович попал в немилость к Николаю I, решительно отвергнув попытки императора устроить его личную жизнь. Он был отчислен от командования полком и некоторое время оставался вне армейской службы. Однако он сразу дал понять, что ко двору больше не вернется; он также перестал пребывать в свите и предпочитал проводить время в кругу близких людей.

В третий раз Барятинский попал на Кавказ в 1850 году. С 23 мая Барятинский состоял при Кавказской армии и на него также возложили обязанность сопровождать цесаревича в поездке по Кавказу. В конце того же года он получил назначение на должность командира Кавказской гренадерской бригады с правами начальника дивизии.

Всю зиму 1851 года русские войска уничтожали устроенный Шамилем в Чечне Шалинский окоп. Кроме того, Барятинскому удалось нанести горцам сильное поражение в бою при реке Бас, захватить много лошадей и оружия. Удачным стал и разгром Шамиля возле Чуртугаевской переправы, при минимальных потерях в русских войсках. Дело в том, что у Барятинского была отлично поставлена разведка. Его лазутчики добывали ему точные сведения о планах Шамиля, что давало возможность рассчитывать все свои действия.

Барятинский был хорошим воином, но он еще являлся и прекрасным администратором. При нем в Чечне появились новые аулы, а в старых население значительно увеличилось, ибо чеченцам в конце концов самим надоедало воевать. Барятинский устроил для чеченцев в крепости Грозной суд, который почти сразу завоевал репутацию уважаемого учреждения.

В январе 1853 года князь Барятинский был назначен генерал-адъютантом, а осенью был утвержден в должности начальника штаба Кавказской армии. Он был произведен в генерал-лейтенанты и получил возможность разработать и осуществить свой план по полному разгрому Шамиля. Но новая война приостановила активные действия против горцев на Кавказе.

С началом Крымской войны Барятинскому еще раз удалось проявить свой талант стратега в сражении с 60-тысячной турецкой армией Мушир-Зариф-Мустафы-паши при Курюп-Даре. За него Барятинскому был пожалован орден Св. Георгия 3-й степени.

Вскоре князя Воронцова сменил Н.Н. Муравьев, и Барятинский отпросился в отпуск и уехал в Санкт-Петербург. По возвращении на Кавказ его назначили командиром резервного гвардейского корпуса, которым он командовал так хорошо, что ему вручили орден Белого Орла, хотя недоброжелатели Барятинского считали князя неспособным командовать корпусом.

Свои соображения по покорению Кавказа Барятинский изложил письменно. Он настаивал на удержании на Кавказе двух пехотных дивизий, переведенных туда во время Крымской войны. Князь полагал, что такое усиление Кавказской армии даст возможность приступить к решительным действиям. Император одобрил мнение Александра Ивановича и распорядился оставить дивизии на Кавказе, а Барятинского назначил командующим отдельным Кавказским корпусом и кавказским наместником.

Барятинскому предстояло решить много проблем, но самой главной из них была окончание войны, которая истощила силы местного населения и не давала им возможность спокойно заниматься хозяйством.

Будучи главнокомандующим, Барятинский разделил войска на пять отделов. Первым отделом стало правое крыло Кавказской линии, подчиненное начальнику 19-й пехотной дивизии; вторым – левое крыло, подчиненное начальнику 20-й пехотной дивизии, третьим – Прикаспийский край и Дербентская губерния под управлением начальника 21-й пехотной дивизии, Лезгинская кордонная линия с Джаро-Белоканским округом, подчиненная начальнику Кавказской гренадерской дивизии, составила четвертый отдел; пятый – Кутаисское генерал-губернаторство.

Одновременно с этим Барятинский проводил на Кавказе ряд мероприятий, которые должны были бы поднять благосостояние этого края и навести в нем порядок. Была введена должность начальника главного управления, который должен был заведовать департаментами общих дел, судебных дел и финансовых дел.

В 1858—1859 годах русские войска продолжали наступать. Утвердившись на Черных горах, левое крыло получило возможность перейти в безлесную полосу, откуда открывался доступ к коренным народам Дагестана. Местные жители так устали от войны, что аулы один за другим сдавались на милость победителей.

Барятинского очень заботила обстановка в округе. Он лично объехал весь Северный Кавказ, чтобы подбодрить солдат и проверить, насколько тщательно выполняется намеченный план действий. Поездки Барятинского вызывали одобрение не только в войсках, но и среди горцев, которые даже получали подарки.

Князь был уверен, что скоро независимость Шамиля закончится. В июле он стянул к месту его пребывания войско в 40 тысяч человек при 48-ми орудиях, и сам стал командовать ими.

Позиция Шамиля находилась у середины течения реки Койсубу. Искусными стратегическими движениями Барятинский стеснил войска Шамиля и разъединил их с массой населения. Из-за этого по всему Кавказу поднялось восстание против Шамиля, и горские племена один за другим стали сдаваться в плен. Сам Шамиль заперся в Гунибе; это место было совершенно недоступно для нападения. Через две с лишним недели гора Гуниб-Даг была плотно окружена русскими войсками, а жившие неподалеку горские племена покорились России. За блестяще проведенную операцию Барятинский получил орден Св. Георгия 2-й степени.

10 августа началась блокада убежища Шамиля, а глава мюридов начал переговоры, всячески затягивая их и надеясь протянуть время до осени, намекая на то, что в это время года все военные действия здесь должны быть прекращены. Князь Барятинский разгадал цели противника, прекратил с ним переговоры и 25 августа занял северо-западный склон Гуниб-Дага охотниками апшеронского полка. Когда же неприятель попытался обрушиться на наше войско, с тыла его настигли Грузинский и Самурский полки. Горцы разделились на две части: одна погибла, бросившись на штыки русских солдат, а вторая вместе с Шамилем засела по скалам Гуниба. Барятинский не хотел проливать лишнюю кровь, поэтому он предложил Шамилю сдаться. Последний долго колебался, но потом все же решил сдаться. Об этом событии Барятинский очень лаконично объявил приказом по армии: «Гуниб взят. Шамиль в плену. Поздравляю Кавказскую армию». Таким образом закончилась война на Северном Кавказе.

В 1859 году Барятинский был произведен в генерал-фельдмаршалы. Известие об этом было встречено в войсках с большим ликованием, посчитав это назначение «наградой всему Кавказу».

В следующем году военная и государственная карьера Барятинского была завершена. В мае 1860 года он отбыл с Кавказа для поправки сильно расстроенного здоровья. Больше на Кавказ он не вернулся и вскоре уволился с должности наместника.

Когда началась русско-турецкая война 1877—1878 годов, многие надеялись, что Барятинский сможет стать во главе русского войска, но эти надежды не оправдались. По состоянию здоровья князь опять был вынужден уехать за границу, откуда он уже не вернулся. С февраля 1879 года Барятинский почти не вставал с постели, а 9 марта он умер.

ПЕТР АНДРЕЕВИЧ ШУВАЛОВ

(1827—1889)

Граф, государственный деятель, дипломат.

Дворянский род Шуваловых прослеживается по разрядным книгам и другим документам со второй половины XVI века. Начало он ведет от помещика Костромского уезда Дмитрия Шувалова. Внук его, Андрей Семенович, в 1616 году стал воеводой, а другой родственник, Данило, был московским стрелецким сотником и впоследствии пожалован в бояре. Род не отличался ни знатностью происхождения, ни выдающимися военными или государственными деятелями, ни богатством вплоть до XVIII века, когда фамилия Шуваловых стала известна всей России.

В годы правления Петра Великого Иван Максимович Шувалов был назначен комендантом города Выборга. Он занимался составлением карт морских и речных берегов, а в годы Северной войны определял границу между Россией и Швецией, чем активно содействовал заключению Ништадтского мира. К концу жизни Иван Максимович занимал должность губернатора Архангельска.

Сыновья его, Александр и Петр, стараниями отца состояли в числе молодых дворян в свите цесаревны Елизаветы Петровны и были самыми преданными ее сторонниками. Их деятельное участие в дворцовом перевороте 1741 года способствовало быстрой карьере братьев. Став императрицей, в сентябре 1746 года она возвела Петра Шувалова в графское достоинство. Петр Иванович женился на ближайшей подруге императрицы Мавре Егоровне Шепелевой, чем еще более укрепил свое положение при дворе. Брат его, Александр Иванович, также став графом, достиг чина генерал-фельдмаршала и в течение многих лет стоял во главе Тайной канцелярии, то есть занимал должность, приводившую в трепет его современников. Как никто другой он соответствовал этой должности. Это в дальнейшем позволило Екатерине II сказать, что он «наводил ужас и страх на всю Россию».

Братья оказались неплохими предпринимателями, и очень скоро стали владельцами заводов и торговых компаний, а имея огромное влияние на государственные дела, они не забывали и о собственной выгоде, создавая благоприятные условия для своей коммерческой деятельности.

Наивысшее положение в период царствование Елизаветы Петровны занимал Иван Иванович Шувалов – двоюродный брат Петра и Александра. Умный и красивый, хорошо воспитанный юноша, знавший иностранные языки, он с 1749 года стал играть важную роль при дворе, являясь фаворитом императрицы. Иван Шувалов не занимал официальных постов при дворе, но умел оказывать влияние на внутреннюю и особенно на внешнюю политику. В дальнейшем он получает чин генерал-адъютанта и становится членом Конференции – Государственного совета при императрице, заменявшего ее во время тяжелой болезни. По воспоминаниям современников, Иван Иванович Шувалов «действовал всегда бескорыстно, мягко и со всеми ровно и добродушно». Поэтому неудивительно, что многие предпочитали обращаться к нему в затруднительных ситуациях и через него подавать прошения на имя императрицы. Пользуясь покровительством Елизаветы, он много радел на благо просвещения и стал первым куратором Московского университета, добившись для него автономии от светских и церковных властей. Много внимания Шувалов уделял искусству. При нем в 1757 году была открыта Академия художеств, президентом которой он являлся до 1763 года. После смерти императрицы Иван Иванович долгое время жил в Западной Европе. В Италии он закупал и присылал для Академии произведения искусства, заказывал копии скульптур.

С воцарением Екатерины II Шуваловы потеряли влияние при дворе. Петр Иванович скончался за несколько месяцев до дворцового переворота 1762 года, что, возможно, спасло его от монаршей опалы – Екатерина ненавидела Петра и Александра Шуваловых, считая, что они обостряют отношения между, ней и мужем, Петром III, и отрицательно на него влияют. Александр сумел вымолить прощение у новой императрицы, он был отправлен в отставку и даже награжден. Иван Иванович не пользовался любовью Екатерины, но и не стал ее врагом. За границей он не раз успешно выполнял ее поручения и просьбы, пользуясь связями, а вернувшись в столицу, стал бывать при дворе. Он не занимал никаких постов, ни на что не мог влиять, но был для Екатерины прекрасным собеседником.

Но не все Шуваловы были в немилости у Екатерины Великой. Представители последующего поколения смогли воспользоваться достижениями предков и в сочетании с дипломатическим умом добились расположения новой императрицы, сделав довольно-таки успешную карьеру. Сын Петра Ивановича, Андрей, находился в близком окружении как Петра III, так и Екатерины, а с ее воцарением еще больше укрепил свое положение при дворе. Он стал членом Комиссии по вопросам коммерции, часто бывал во Франции, где близко сошелся с Вольтером, чем заслужил внимание и благосклонность Екатерины, работал в Законодательной комиссии, стал сенатором и до кончины государыни выполнял ее особые поручения.