Наша служба Товстонос Евгений

– Я бы сказал, естественный интеллект.

– А зачем он ворует грузы?

Стегус пожал плечами. При наличии четырёх рук движение вышло весьма специфическим, будто волна пробежала по всему телу.

– Наследственная память. Думаю, раньше это был грузовоз. Так как его уже не используют по назначению, он сам пытается восполнить это упущение.

– Предположения по обнаружению?

– Обычный радар и Электромагнитный Импульс для ликвидации.

– А как вы отличите призрак от обычного корабля?

– Да вы что! Наши детекторы стопроцентно отличат фантом!

– Тогда я стопроцентно запрещаю использовать ЭМИ. Следующая версия?

– Паразиты, – коротко заявил Квиз.

– Кто? – недоуменно спросил Семёныч.

– Он имеет в виду, что если это действительно корабль с живыми мертвецами, то, вероятнее всего, их тела просто захвачены изнутри какими-нибудь внедрившимися организмами, сохраняющими от распада и способными управлять, – объяснил Эльвал.

– Точно, – подтвердил Квиз.

– Интересная теория. А чем она подтверждается?

– Уничтожать легко, – ухмыльнулся Квиз.

– Наш брат любит случаи попроще, – пожал плечами Стегус.

– Принимается как вариант. – Семёныч повернулся к Антону, который поднял руку, будто школьник на уроке. – Сержант? Есть варианты?

Прокофьев некоторое время собирался с мыслями, потом выпалил:

– Новая раса. Неизвестная нам, от этого непонятная.

– Ну, это вряд ли, – парировал Семёныч. – За последние сто лет были обнаружены четыре новые расы, из которых только одна освоила полёты в ближний космос. Лично я считаю, что это какие-то уроды, просто и цинично грабящие корабли. Они где-то раздобыли новое оборудование и используют его, чтобы пудрить всем мозги.

– Ваша версия не выдерживает никакой критики! – воскликнул Эльвал.

– И не должна. Это ведь моя версия, а не ваша.

Дальше развернулось бурное обсуждение, в котором Додики пытались отвоевать право на установку детекторов, а Семёныч их по очереди отметал. В конце концов остановились на десятке самых безобидных.

Когда Додики отправились готовить свой корабль к вылету, Семёныч подошёл к Прокофьеву и скомандовал:

– Полетишь с ними. Следи за этими Fanaticus Shizikus.

Кабина пилота на корабле Додиков вызвала у Прокофьева недоумение. Собственно говоря, сложилось ощущение, что он зашёл в шатёр гадалки или магазин оккультных вещей, но никак не на космический корабль. Свет был приглушён, стены украшены драпировками и гобеленами с изображениями сцен из мифологий разных планет. Некоторые мотивы Антон узнал. Например, здесь была пара гравюр из Библии, статуэтка Зевса, а по соседству иллюстрация к какому-то ремиксу сказки «Буратино». По крайней мере, именно так Антон интерпретировал изображение злобного деревянного голема с пылающими глазами, торчащими из пасти острыми сучками, но в неизменном колпаке и с Азбукой в руках. Также Прокофьев заметил звездоокого Ахру из валопарской мифологии, бога матерурцев Кониуса Педалиуса и одианский священный кактус с непроизносимым названием. Однако большинство образов остались неузнанными. Больше всего Прокофьева заинтересовало изображение гигантского трёхголового огнедышащего хомяка, сжигающего горный посёлок.

Вместо стандартного обзорного экрана на пульте возвышался гигантский хрустальный шар, в котором завивался лентами фиолетовый дымок и мельтешили сияющие пятнышки. На дне шара, словно в аквариуме, стоял маленький глиняный замок.

Но больше всего Антона удивили кнопки. Их было невероятно великое множество. Они покрывали пульт и прилегающие стены, словно плитка. Самое главное, что все кнопки были подписаны одинаково: «Пуск». За пуск чего именно отвечала каждая, видимо, должны были объяснить оккультные символы, указанные над кнопками.

Прокофьев осмотрелся, пытаясь сообразить, куда бы ему примоститься, увидел в углу кресло и направился к нему.

– Не советую, – заметил Эльвал.

Прокофьев, пятая точка которого уже практически соприкоснулась с обшивкой кресла, застыл.

– Почему?

– Кресло освящено. Любой грешник лишь только сядет в него – умрёт.

– Святая магия? – ухмыльнулся Прокофьев, которому уже в полной мере передалось отношение Семёныча к Додикам.

– Встроенный генератор электрозаряда в 2000 вольт, – ответил Стегус.

Антон аккуратно выпрямился.

– А куда же мне садиться?

Стегус покрутил головой и ткнул пальцем на пол возле стола.

– Коврик? – закипая, спросил Прокофьев. – Вы предлагаете мне коврик?

– Я предлагаю вам сохранить кости в целости. Это противоперегрузочный коврик для домашних животных.

Прокофьев недоумённо покрутил головой.

– Но у вас же их нет.

– А это шабашка. Между прочим, моей конструкции. Заказал один богатей для своего кота. Хорошо амортизирует, впитывает влагу, обустроен автоматической чесалкой живота и гладилкой спины, есть встроенный мини-бар с двадцатью видами кошачьей пищи и несколькими видами валерьянки. Поверте, для вас это самое безопасное место при взлёте.

Прокофьев неуверенно сел на коврик, но тут же вскочил. Включилась чесалка живота, и сидеть стало не слишком удобно.

Извинившись, Стегус отключил все кошачьи прибамбасы, и Антон наконец-то смог устроиться поудобнее.

Тем временем Эльвал уселся за пульт, нажал несколько «пусков», недовольно нахмурился, прошептал что-то вроде «Yoshkinus Kotus!» и постучал костяшками пальцев по шару. В тот же миг тот потемнел, и в нём появилась картинка, отражающая обшивку станции, к которой был пристыкован корабль.

Стегус и Квиз уселись по бокам от Эльвала.

Антон откинулся на стену и закрыл глаза, ожидая старта. Ему оставалось надеяться, что с амортизацией на корабле всё хорошо.

Просидев так минуту, он открыл один глаз и увидел, что все Додики выжидающе смотрят на него.

– Что? – спросил Антон.

– Пока все не помолятся, корабль не полетит.

– Да ладно! – недоверчиво воскликнул Антон, но, так и не дождавшись ответа, сдался: – Ну хорошо.

Молиться Прокофьев не умел, поэтому просто закрыл глаза, сложил руки и пропел в голове детскую песенку.

– Готово!

Эльвал ткнул пальцем в один из «пусков». Ничего не произошло.

– Плохо молился. Давай заново.

Антон вздохнул, снова закрыл глаза и на этот раз, как мог, обратился к Богу с просьбой дать ему силы перенести этот полёт. Без травм и нервных срывов.

Сержант открыл глаза, Эльвал ткнул кнопку… И двигатель мерно загудел.

Прокофьев внимательно следил за лопоухим Додиком. Ему было интересно, как же тот будет управлять кораблём без штурвала. Эльвал потянулся к хрустальному шару и прикоснулся к нему кончиками пальцев. Хрусталь в местах прикосновения засиял, и Антон почувствовал толчок. Корабль отстыковался.

Эльвал сосредоточился на управлении, Квиз надел на голову наушники размером с барабанные тарелки и включил плеер. Из наушников понеслись размеренные удары низких частот, Квиз начал качать головой в такт музыке.

Стегус достал из кармана блокнот, карандаш и принялся что-то чертить.

На Прокофьева никто не обращал внимания. Так в тишине они добрались до места назначения. Стегус и Квиз молча поднялись, облачились в скафандры и, обвешавшись всяческими приборами, отправились к внешнему шлюзу. В каюте остались Эльвал и Прокофьев.

Прокофьеву очень хотелось порасспрашивать Эльвала о корабле Додиков, но сдерживался. Не хотелось мешать охотникам за работой.

Он крутил головой по сторонам, рассматривая окружающий антураж. Повернувшись к Эльвалу, Прокофьев столкнулся с пристальным взглядом Додика. Антон сделал вид, что ему скучно и неинтересно.

– Сержант, а что вы думаете о призраках? – спросил охотник.

– Их не существует, – уверенно ответил Прокофьев.

– Это ваше мнение или старшины?

– Какая разница? Я подчиняюсь Уставу. Семёныч старший по званию. Если он сказал, что это не призрак, значит, не призрак. Когда он скажет, что это кровожадный пончик, – я хоть и не соглашусь, но начну искать оружие против заварного крема. Это Устав. Правила есть правила.

Охотник кивнул:

– Старшина умный человек. Рациональный. Даже слишком. И это его беда. Неандерталец для решения всех проблем использовал дубину, точно так же образованный человек использует науку.

– Странное сравнение.

– Почему же? Наука – та же дубина. Грубая, тяжёлая и прямолинейная. Что делал неандерталец, когда сталкивался с проблемой, которую невозможно решить при помощи дубины? Искал дубину побольше. Вместо того чтобы найти другой способ решить проблему. То же и с нашими учёными. Если они не могут решить проблему при помощи имеющихся знаний, они ищут знания побольше. Исходя из тех, что уже есть. Они считают знания незыблемыми, так же как неандерталец считал незыблемой дубину. Они привяжут к дубине камень, потом металлическое топорище – но это будет всё та же дубина. С теми же недостатками. Дубиной не достанешь высоко летящую птицу, пока не используешь что-то кардинально новое. А потом кто-то придумал лук – и мировоззрение поменялось. Так вот, мы используем лук, пока материалисты топчутся возле пещеры с дубиной. Мы взглянули на проблему с другой стороны – и увидели то, чего не видят другие.

– И что же вы хотите от меня? Чтобы я поверил в призраков?

– А вы не верите?

– Ну, я не видел ни одного призрака. И не знаю никого, кто бы видел.

– Нет, я хочу, чтобы ты перестал отметать всё, о чём ты не знаешь. Возможно, когда-нибудь это спасёт тебе жизнь. А возможно, никогда не пригодится.

Стегус сообщил о готовности к установке детекторов, и Эльвал переключился на разговор с ним, а Прокофьеву больше не сказал ни слова.

Дальше всё пошло скучно. Охотники доставали из ящиков детали, рептилия собирала из них детекторы, после чего они через шлюз выпускались в космос. Миниатюрные двигатели, прикреплённые к устройствам, доставляли их по заданным координатам, после чего гасили скорость до нуля.

Внешний вид детекторов был самым различным: от трёхметровой плиты, которая должна была установить лазерную систему обнаружения, до миниатюрных, размером с ноготь, астральных камер.

Наконец все детекторы были установлены и активированы. Стегус и Квиз вернулись в рубку управления, и корабль охотников за привидениями отправился обратно, к посту ГАИ.

…Они вернулись на пост, и потянулось долгое ожидание. Прокофьев занимался работой, Семёныч слонялся по станции и бурчал что-то по поводу сорванного праздника, Эльвал с Вантиаром обсуждали догматы веры готианцев, Стегус наблюдал за работой детекторов, а Квиз, как обычно, надел наушники и качал головой в такт музыке.

Спокойствие нарушил вызов по внешнему каналу связи.

На экране появился крепкий, поджарый мужчина лет пятидесяти.

– Пост ГАИ № 376, – буркнул Семёныч.

– Здравствуйте. Я Арчибальд Свон. Это у вас база охотников за кораблём-призраком?

– Если присутствие на станции Додиков делает её базой – то да. Хотя я не стал бы так утверждать. А то пост у нас попеременно будет то базой контрабандистов, то алкоголиков, а то и вовсе коммивояжёров-эксгибиционистов.

– Как бы то ни было, у меня предписание явиться сюда на место сбора. – Свон приложил к экрану бумагу. – Для помощи в устранении… корабля-призрака.

– Ну, если у вас предписание…

Договорить Семёныч не успел. Изображение на экране дрогнуло. Сначала Прокофьев подумал, что кто-то просто задел камеру, но он ошибся.

– Что за… – начал было Свон, когда корабль тряхнуло ещё раз. Свет в каюте замигал.

– На вас напали? Это корабль-призрак? – запищал возбуждённо Эльвал.

Изображение снова запрыгало, из динамиков донёсся отдалённый звук взрыва.

– Свон! – донёсся из-за экрана чей-то крик. – Нам в движок какая-то хрень попала!

– Ваши координаты! – закричал Семёныч. – Где вы? Мы вышлем катер!

Свон сообщил координаты и отключился.

– Наверное, Sluchaynus Meteoritus, – участливо заметил Эльвал.

– Метеорит? – заорал старшина. – Вы координаты слышали? Им в двигатель один из ваших детекторов попал!

Семёныч повернулся к Прокофьеву:

– Антоха, хватай катер и живо туда!

Прокофьев преодолел путь к ангару за рекордное время лишь для того, чтобы застыть на входе. С борта катера был снят кожух, а внутренности корабля были разбросаны на полу.

– Что… Как… Какого чёрта!

В этот момент до ангара добрались остальные. Семёныч заглянул через плечо Антона и резко повернулся к Стегусу:

– Я же приказал ничего не трогать!

– Так я ведь после этого и не трогал, – растерянно ответил Стегус. – Потому и не закончил ремонт. Но если хотите – то через полчаса всё будет готово. Это будет зверь-машина! Астральный двигатель, эктоплазматическая пушка, двигатель на сырой магии…

Семёныч поднял руки перед собой и, шумно сопя, несколько раз сжал и разжал пальцы.

– Он нам сейчас нужен! Он летать будет?

– Конечно! В вакууме же невесомость! Там всё летает!

Семёныч повернулся к Эльвалу:

– Значит, мы экспроприируем ваш корабль! Антоха, чего стоишь?

Прокофьев вспомнил устройство корабля Додиков и сделал шаг назад.

– Э-э-э нет! На их корабле не полечу! Я лучше возьму корабль готианца.

– Да хоть ступу Бабы-яги! Бегом на место происшествия!

Прокофьев стартовал на полной скорости, чуть не сорвав стыковочные крепления. Он сразу же понял, что не ошибся с выбором корабля. Транспорт у Вантиара был высший класс. Не зря же готианец оборудовал его для контрабанды. Оставался только вопрос, где готианец берёт деньги на такую технику. С его-то «деловой хваткой» он вообще давно уже должен был побираться. Так нет ведь! Оборудование по последнему слову! Видимо, находились во Вселенной особи, ещё более наивные, чем сам Вантиар.

Главное, что с таким кораблём Прокофьев мог рассчитывать добраться до потерпевших крушение вовремя.

Прокофьев задал автопилоту координаты и откинулся на спинку кресла. Нет ничего хуже ожидания чего-нибудь важного. Если бы это был обычный полёт, можно было бы смело заниматься своими делами. Но в данной ситуации он всё равно не сможет думать ни о чём, кроме ожидающих его людей. Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, Антон решил приготовить корабль к приёму пассажиров. И только теперь сообразил, что вылетел без скафандра. Возможно, он и не пригодится, но что, если придётся переходить на борт потерпевшего крушение корабля?

Прокофьев отправился к шлюзовой камере, возле которой должен был находиться скафандр готианца. К счастью, он оказался на месте.

Антон решил его примерить. Хоть модель и не была рассчитана на землян, но радовало то, что готианцы не слишком отличаются по строению от землян. Две ноги, две руки, одна голова. Дышат кислородом.

Прокофьев достал скафандр и принялся надевать его. Когда Антон закончил подгонку, то снял шлем и вернулся в кабину пилота.

До места происшествия оставалось минут пять лёта, когда Прокофьев взглянул на экран и вдруг похолодел.

Изображение на фронтальном экране потеряло чёткость, подёрнулось молочной пеленой. Только этого не хватало! Антон поигрался с настройками, стало только хуже. Изображение ещё более поблекло, вдобавок появились шумы.

Прокофьев чертыхнулся. Взглянул на радар и побледнел. На том тоже появился какой-то шум. Складывалось впечатление, будто прибор не знает, как отображать это явление. То ли как твёрдую материю, то ли как космическую пыль, то ли как скопление газа. И это непонятное пятно довольно быстро приближалось к кораблю.

У Прокофьева по спине пошли мурашки.

– Не может быть…

Антон прилип к обзорному экрану, вглядываясь во мглу. Прямо на него надвигалось что-то большое. Туманные очертания плыли, менялись, отчего рассмотреть объект было невозможно.

Прокофьев потянулся к пульту, переключился на ручное управление, и в следующий момент корабль вошёл в облако.

Антон схватил штурвал и включил реверс двигателей. Корабль дёрнулся, Прокофьева дёрнуло вперёд. Один из пристяжных ремней не выдержал, лопнул, рывком Прокофьеву чуть не вывихнуло плечо. В глазах потемнело от перегрузки, но Антон остался в сознании.

В следующий миг сработали компенсаторы, и давление пропало.

Прокофьев поглядел на экран, убедиться, что ему удалось избежать столкновения, и застыл. На обзорнике виднелось чистое звёздное небо. Ни тумана, ни каких-либо неопознанных объектов.

Антон удивлённо взглянул на радар – пусто.

Только сейчас Прокофьев заметил, что на панели мигает лампочка вызова. Он включил рацию.

– Да.

– Антоха, ты где пропал? – раздался крик Семёныча.

– Что значит где пропал? Лечу за нашими пострадавшими.

– Я уже минут десять пытаюсь с тобой связаться! Уж думал, что-то случилось!

Антон поглядел на часы.

– Вы что-то путаете. Я только пять минут назад вылетел со станции.

Ненадолго повисла тишина. Потом Семёныч спросил:

– У тебя который час?

– 12:14.

– А у нас 12:28. Что у тебя там произошло?

Прокофьеву самому очень хотелось бы это знать, но сейчас существовали более насущные проблемы.

– Ладно, потом разберёмся, – сказал Антон. – Нужно успеть к месту аварии.

– Давай. Поторопись. Они загерметизировали повреждённые отсеки, но воздуха надолго не хватит.

Семёныч отключил связь. Прокофьев тряхнул головой, чтобы привести мысли в порядок, и вернул корабль на курс. Потом, спохватившись, связался с пострадавшими.

– Ты где пропал, парнишка? – спросил Свон. Он дышал с трудом, видимо, воздуха осталось не так много.

– Через пять минут буду. Продержитесь ещё немного и готовьтесь перебраться на мой корабль. Ваш я возьму на буксир.

– Давай. Не задерживайся.

Прокофьев отключил связь и задумался.

Что же за чертовщина тут только что приключилась? Неужели и правда повстречал тот самый корабль-призрак? Вряд ли. Вероятно, сказалось нервное переутомление, напряжение, может, ещё что-то.

Антон повернулся к штурвалу, и вдруг что-то зазвенело на полу. Антон нагнулся и поднял с пола монетку. Откуда она тут взялась? Прокофьев точно помнил, что её здесь не было.

Он протянул руку к находке, но замешкался. Пальцы застыли в паре сантиметров от монетки. А что, если эту монетку оставили здесь не случайно? Вдруг это ловушка?

Прокофьев тряхнул головой. Нет. Если так пойдёт дальше, то он начнёт бояться, что фотоаппарат украдёт его душу, зеркало отправит в параллельный мир, а шнурки задушат во сне.

Антон схватил монетку и поднёс её к глазам. Десять галактов старого образца. Такие вышли из обихода лет двадцать назад.

Ладно. Сейчас было не до этого. Прокофьев сунул находку в карман, потом решил, что так может её потерять, и достал кошелёк. Открыв его, Антон выругался.

Количество купюр в кошельке заметно сократилось. У него было около двух сотен, а теперь…

Антон пересчитал деньги. Двенадцать галактов. Ну, хоть что-то.

Прокофьев сунул монетку в кошелёк и на время забыл про неё.

До корабля потерпевших Прокофьев добрался вовремя. Он быстро и успешно пристыковался, несмотря на непривычное управление, и вот уже по переходному коридору застучали башмаки спасённых.

Первым на борт ступил Арчибальд Свон, с которым они говорили по рации. Высокий, жилистый, крепкий. Он поблагодарил Прокофьева и устало свалился в кресло.

Следом за ним шёл толстый инопланетянин, напомнивший Антону хомяка. Особенно подчёркивали схожесть приплюснутый маленький нос и огромные, колышущиеся при каждом шаге щёки. Вдобавок всё его тело покрывала жидкая рыжая шерсть.

– Жорик, – представился он и принялся с любопытством рассматривать корабль готианца.

Последними Прокофьев увидел двух высоких мабирианцев. Они были одеты в смокинги, опирались на трости. У обоих было по моноклю, у одного на правом глазу, у другого на левом. В общем, такого типичного и навязчивого аристократизма Антон ещё никогда не встречал.

Их манеры тоже проявились сразу же. Они плечо к плечу подошли к шлюзу и остановились.

– Прошу вас, Кир, – произнёс первый, пропуская второго перед собой.

– Нет, Рик! Что вы. Вы заслуживаете ступить на этот чудесный корабль первым.

– Нет, нет и нет! Как же я могу лишить вас этой возможности!

Осознав, что это может затянуться, Прокофьев предложил:

– А может, вы вместе войдёте? Всё-таки у вас в корабле пробоина, и воздух уходит!

Мабирианцы поглядели на него и синхронно кивнули.

– Разве что в виде исключения!

– Учитывая аварийную ситуацию.

– И ваше гостеприимство.

Антон ещё минут пять слушал их словоизлияния, прежде чем они ступили на борт. Задраив шлюз, он уселся за штурвал.

Пока Прокофьев вводил обратный курс, мабирианцы затеяли очередную дискуссию.

– Джентльмены, я хочу попросить у всех вас прощения за происшедшую аварию. Моя вина велика, и я смею надеяться…

– Ну что вы такое говорите! – перебил его второй. – Ведь это я вёл корабль!

– Извольте! Я должен был помогать вам и предупредить о том, что у нас на пути неопознанный объект!

– Не нужно винить себя! Вы были заняты управлением, а я мог бы и за радаром последить!

– Да нет же! Как вы могли следить за радаром, если вы готовили наш полуденный чай?

– Тогда я тем более виноват! Ведь мало того, что мы попали в аварию, так я ещё и лишил вас обещанного чая!

Прокофьев, с недоумением следивший за этой сценой, решил вмешаться:

– Уважаемые, всё уже позади! Не нужно вспоминать…

Свон положил ему руку на плечо.

– Не обращайте внимания. Пусть поговорят. Так будет быстрее. Они три часа спорили, кто будет вести корабль.

– Неужели обоим так хотелось его вести?

– Нет. Они, наоборот, уступали друг другу место.

Антон наконец-то завершил настройку автопилота и запустил двигатели. Потом огляделся. Жорик всё ещё с любопытством разглядывал антураж корабля, мабирианцы расположились за столиком и резались в шахматы.

Присмотревшись, Атон отметил любопытную деталь: с обеих сторон стояли чёрные фигуры.

Прокофьев ещё некоторое время наблюдал за шахматистами, потом наклонился к Свону и спросил:

– А почему у них все фигуры чёрные?

– Просто они никогда не могли нормально поиграть в шахматы. По нескольку часов спорили и уступали друг другу право первого хода белыми.

– У них, наверное, феноменальная память, раз они не путают фигуры.

– А они их даже не пытаются различать. Каждый играет любой чёрной фигурой. Хоть своей, хоть соперника. Это избавляет их от необходимости извиняться перед проигравшим. Обычно дело заканчивается патом.

Прокофьев задумчиво почесал макушку и продолжил расспросы:

– Значит, вы тоже охотники за привидениями?

– В некоторой мере.

– Это как понимать?

– Обычно мы ловим людей, которые хотят исчезнуть. В некоторой мере те же призраки. Никто их не видит, никто про них не слышит, но все знают, что они существуют.

Прокофьев поморщился:

– Охотники за головами?