Наша служба Товстонос Евгений

И в этот момент откуда-то из-под потолка повалил белый туман, а на пол полилась дымящаяся жидкость.

Террорист довольно откинулся на спинку стула и пояснил:

– В этом отсеке проходит труба для рециркуляции хладагента. Я немного поигрался с ней, установил клапан с дистанционным управлением.

Тем временем туман заполонил почти всю комнату, перекрывая гаишникам обзор. Антон успел рассмотреть, как покрываются инеем стебли, как трескаются и отваливаются мелкие ростки, а потом объектив камеры покрылся изморозью, и изображение пропало.

Прокофьев ещё некоторое время глядел в пустой экран, довольно улыбаясь, потом заявил:

– Так и хочется сказать что-то героическое! Как в фильмах! Вроде: «Ну что, отморозок! Получил?»

– Скажи лучше, Антоха, что там с твоим 46-м отсеком? Сделал?

– Эх, не умеете вы ценить моменты радости! – наигранно возмутился сержант, но столкнувшись взглядами со старшиной, поспешил добавить: – Да сделал я! Сделал!

Террорист пощёлкал клавиатурой, и на экране отобразился 46-й.

В помещении, к которому приближался очередной стебель, пол был залит водой.

– А чем вода поможет? – спросил Семёныч.

– Это не вода. Это спирт. Там градусов девяносто.

– Спирт?

– Ну да, я туда высыпал тюбик дегидрованного спирта. У вас в рюкзаке нашёл. Теперь там концентрация.

– Что ты сделал? – заорал Семёныч.

– Но вы же сами разрешили брать ваши вещи!

– Это были мои запасы на весь отпуск!

– Ладно вам! – остановил перебранку террорист. – Идея-то хороша. А что со стенами? Нам же нужно, чтобы стебель завернул налево.

– А к стенам я подвёл электричество. Ко всем, кроме левой.

– Хорошо. – Террорист кивнул.

– Хорошо? – спросил Семёныч. – ХОРОШО??? А к воде ты не мог электричество подвести вместо спирта?

Прокофьев потупился.

– Я сначала про спирт придумал, и только потом ток провёл.

– С тебя бутылка, – буркнул Семёныч, сложив руки на груди. – А если выживем – то ящик.

– Не отвлекайтесь. Это только первый из корней. Ещё работы и работы, – прервал их Клипс, пощёлкал кнопками на пульте и показал поочерёдно на два увитых корнями помещения. – 45-й и 34-й отсеки. Действовать нужно быстро. Один заворачиваем к отсеку очистки, второй к котельной.

– На него же огонь не действует!

– Я там кой-чего присмотрел в приборах, там можно сделать отличный аналог микроволновой печи. Адаптоиду это явно не понравится.

Прокофьев осторожно приоткрыл дверь в каюту, где содержался Гинапан. Инспектор сидел на полу и, похоже, медитировал.

– Обед, – сообщил Антон.

Инспектор не отреагировал, даже глаза не открыл.

Антон пожал плечами, оставил удобрения и воду на полу и закрыл дверь.

Как только щёлкнул замок, Гинапан открыл глаза и порывисто поднялся. Он растворил удобрения в воде и, став на корточки, принялся пшикать питательную смесь сквозь решётку вентиляции. Когда запасы закончились, он вернулся в центр комнаты и снова уселся. Теперь ему оставалось только ждать и надеяться, что Великая Богиня Флора оценит замысел по достоинству и поможет ему осуществиться.

Дальше действия происходили будто в каком-то очень нудном, затянутом, но очень жутком триллере. Антон понимал, что им грозит опасность, однако она надвигалась настолько неспешно, что перестала ощущаться как нечто неотвратимое. Один корень пойман, ещё три вроде бы начали сворачивать в нужных направлениях.

К концу первого дня адреналин выветрился, а после этого поиск мусора и перенаправление меньших стеблей превратились в нечто рутинное.

Во многих отсеках адаптоид настолько искромсал стены, что находиться там стало попросту опасно. В некоторых отсеках растение повредило проводку, оставив их без света.

Больше всего неудобства Антону принёс разрушенный пол в санузле. Воспитанный сержант очень неуютно чувствовал себя, направляясь при необходимости в ближайшие заросли адаптоида.

Самые большие проблемы мог доставить корень, находящийся на самом нижнем ярусе корабля.

– Если он проест пол и уйдёт вниз, нам несдобровать, – констатировал Клипс.

– Антоха, что у нас осталось из полезных вещей? – задумчиво спросил Семёныч.

– Немного красной краски, банка зелёной. Немного мазута…

– Всё это не подходит, – перебил Антона Клипс. – Нам некуда его выводить. Нужно думать, как его уничтожить. Вот только…

– Почему же некуда? – задумчиво спросил Семёныч, глядя на потолок. – Что у нас вверху?

Террорист сверился с планом корабля.

– Коридор, два спальных отсека и оранжерея… – Клипс хлопнул себя ладонью по лбу. – Оранжерея! Нужно завести росток туда!

Антон недоуменно поглядел на террориста.

– А какая нам от неё польза?

– Адаптоид не ест органику! Мы зациклились на том, что он ест и что его убивает! Но ведь можно ещё и останавливать его тем, что он не может съесть! Пусть он и проберётся сквозь оранжерею, в конце концов, но задержится там, пока будет кружить по зарослям!

– Ага. Нам только осталось убедить корень в том, что он полноценное дерево и должен расти вертикально вверх, а не стелиться по земле.

– Нужно создать для него какую-то шахту, – проговорил Семёныч, задумчиво постукивая себя указательным пальцем по скуле. – Можно для этого использовать трубу. Или шланг.

– Не получится. Корень сожрёт низ и не станет лезть выше. А если и полезет, то всё равно в конце концов сожрёт трубу, и ростки вырвутся.

Семёныч некоторое время стоял, сложив руки на груди, потом вдруг заявил:

– Ищите трубу! – сорвался с места и выскочил из щитовой.

После недолгих поисков Прокофьев с Клипсом остановили свой выбор на водопроводной металлопластиковой трубе, по которой подавалась вода для полива в оранжерею. Диаметром она была в полметра, так что её должно было хватить и для корня, и для жгутиков.

Они притащили трубу и надели её одним концом на подросший корень. Террорист как раз прикрепил второй конец трубы к потолку, когда вернулся старшина.

– Вот! – гордо заявил Семёныч и показал женские кожаные туфли размера эдак двадцатого.

– Что вот? – спросил Антон.

– Туфли из кожи пуруальского квырна!

Об этих легендарных животных Прокофьев, конечно же, слышал, и об их коже тоже. Существа, представляющие собой что-то вроде воздушного шарика, способные для полёта набирать газ и раздуваться с естественного размера (в котором они были с лягушку величиной) чуть ли не до дирижабля. Кожа ценилась за то, что обувь можно было шить безразмерную. Она в любом случае растягивалась и облегала ногу по размеру.

Откуда у старшины такая дорогая обувь, Прокофьев решил не спрашивать. Впрочем, он давно перестал задавать подобные вопросы. Это было всё равно что решать кроссворд, где на все вопросы один ответ: «Конфискат».

– Оно сожрёт трубу и доберётся до кожи, которую не сможет съесть! И тут нам на руку, что растение стало таким прочным. Каким стебель вырастет – таким и останется! А расти он будет вертикально!

Семёныч распорол туфли, и гаишники начали обматывать кожей трубу. Кожи хватило с избытком, даже осталось немного.

Террорист осмотрелся и, отряхнув руки, заявил:

– Пока вроде всё. Идите поспите немного. Я разбужу, если будет нужно.

Инспектор сидел у себя в камере спокойно. Он не шумел, не пытался выбраться, знал, что из этого ничего не получится. Он верил, что всё будет так, как должно. Верил, что природа возьмёт верх. Верил, что Святой Хлорофилл не оставит его. И потому он ждал.

Прошло очень много времени, и он нервничал. Он знал, что сейчас его растение сражается за жизнь с тремя варварами, и ничем не мог помочь.

Он сидел, уставившись в одну точку.

Сверху что-то посыпалось. Мелкая рыжая пыль, кружась в воздухе, оседала на его оливкового цвета комбинезоне.

Гинапан поднял глаза и улыбнулся.

– Я знал, что ты не оставишь меня, – прошептал он. – Знал, что придёшь на помощь и вызволишь меня из этой темницы.

На потолке каюты расползалось пятно ржавчины, в которое местами уже начали проникать белые корешки.

Сон у Антона был беспокойный и крайне бредовый. Сначала он сражался с насекомыми, пытавшимися избить его скрипками; потом беседовал о смысле жизни с разумной картофелиной; после этого за ним начали гоняться гигантские четырёхлистники клевера с лопатами, желающие посадить его на вскопанной грядке. Убегая от них, Прокофьев споткнулся и провалился в какую-то яму. Он съезжал по пологому склону, пытаясь схватиться за торчащие со всех сторон корни. Нет! Это корни пытались схватить его!

Прокофьев закричал и проснулся.

И снова закричал. Съезжал он наяву. Пока сержант спал, две ножки кровати провалились в проржавевший пол, и сейчас Антон сползал с кровати в ощетинившуюся бурыми балками и зелёными побегами дыру.

Он скатился с кровати и быстро отполз к дальней стене, откуда и наблюдал, как кровать со скрипом проваливается сквозь пол.

Дверь открылась, и в каюту влетел Семёныч. Увидев дыру в полу, он бросился к ней, но вовремя заметил Антона и осторожно, вдоль стены, подошёл к нему. Старшина успокаивающе похлопал сержанта по плечу и повёл его на кухню.

Там Семёныч сразу же вручил Антону кружку с коньяком и, пока тот приходил в себя, направился к робоповару что-нибудь состряпать.

Антон отхлебнул коньяка, поморщился и отставил кружку.

– Долго я спал? – спросил Антон.

– Часа четыре. Сорняк наш разрастается, да ты это и сам заметил. Террорист закончил все ловушки. Одна из них сработала, пока ты спал. Микроволновка, которую Клипс смастерил в котельной. Почти начисто высушила корень, пока тот не адаптировался. Я сначала хотел тебя разбудить, но решил все-таки дать отоспаться.

Повар пискнул, и Семёныч достал из приёмника две тарелки с уже опостылевшей белковой жижей.

– Ещё я обработал 172-й и 36-й отсеки. Туда побеги от замороженного корня полезли. Но ничего, завернул. Вот только материалы закончились. Нечем его уже заманивать. Щас перекусим и снова на поиски чего-то грязно-гадкого.

Антон зачерпнул жижу ложкой и, морщась, проглотил. С таким же отвращением ел и Семёныч.

– Гадость, – в сердцах гаркнул старшина и бросил ложку на стол. – Кто такое вообще есть может?

– Никто, – мрачно ответил Антон и тоже отодвинул свою тарелку.

Они на миг замолкли и переглянулись.

– Точно! – воскликнул старшина. – Никто и ничто! Что там говорил Клипс? Растение не ест органику?

Семёныч долго изучал робоповара.

– Интересно, много этой гадости он может сделать? – задумчиво спросил старшина. – Антоха, неси-ка ведро, будем кулинарить!

Как оказалось, запас робоповара был довольно велик. Прежде чем ресурсы исчерпались, они успели наполнить белковой массой полтора десятка вёдер.

После того как кровать Прокофьева провалилась, гаишники и террорист ходили по кораблю как по болоту, проверяя крепость пола металлическими арматурами, которые где-то откопал Семёныч.

Несколько часов гаишники бегали по каютам, обмазывая жижей пол вокруг стеблей, создавая несъедобный коридор для растения.

Как оказалось чуть позже, данная белковая масса растение не остановила. И проблема была не в том, что она пробиралась под ней или шла в обход. Нет! Она жрала белковую массу с намного большим удовольствием, чем краску и мазут.

После этого они просто выкладывали из белка направляющие дорожки так же, как делали с краской и мазутом. То есть Антон просто извилистые, а Семёныч – матерные.

Пока они возились с белком, один из стеблей добрался до стерилизационного отсека. Клипс подождал, пока корень закрепится на стене, и лишь после этого включил систему очистки. С потолка повалила пенная жидкость.

Растение застопорилось. Оно росло, ширилось, но ничего не могло поделать. Кислота, которая выделялась из ростков, тут же смывалась очищающей жидкостью, и корешки не могли закрепиться на металлических поверхностях.

Антон как раз заканчивал обустройство 53-го отсека, когда на связь вышел Семёныч.

Голос у него был обеспокоенный. Не обеспокоенный как «А вдруг сегодня дождь пойдёт», а как «Я сижу на бомбе с часовым механизмом, у которого спешат часы».

– Прокофьев! Галопом в щитовую! Это 133-й.

– Что случилось? – уже на бегу спросил Антон.

– Шестой корень!

Антон влетел в щитовую. Старшина и террорист стояли посреди комнаты, стены которой были увиты силовыми кабелями и увешаны распределительными щитами, и о чём-то спорили.

– Что случилось? – спросил запыхавшийся сержант и увидел торчащий посреди комнаты из пола стебель. В стороны уже начали расползаться зелёные жгутики.

– Откуда оно взялось? Я же только что был этажом ниже! Там нету корней!

– Вот именно. И если бы мы не зашли сюда, чтобы перенаправить силовые поля, то и не знали бы о нём.

– Но откуда?

– Видимо, этот росток шёл между перекрытиями, потому мы его не видели, – пояснил Клипс. – Почему он добрался аж сюда, а не вылез раньше и как он умудрился не задеть ни одного кабеля – я не знаю. Но факт остаётся фактом. Он здесь.

– Нужно его убить! – воскликнул Антон. – Давайте его током долбанём!

– А ничего, что дерево электричество не проводит? – мрачно спросил старшина.

– Его нужно уводить отсюда, – констатировал террорист.

Прокофьев огляделся.

– Единственное место на стене, которое не занято проводами, – дверь. Но пока до неё доберётся центральный корень, жгутики всё равно уничтожат электронику.

– Ну, давай подумаем, – сказал старшина, почёсывая макушку. – Самый простой способ – сделать стены несъедобными. Так? Так.

Семёныч повернулся к террористу.

– Значит, нам нужно обклеить стены органикой! – Семёныч поглядел в сторону Антона. – Нам нужно обклеить стену бумагой. Она ведь сделана из дерева.

Прокофьев сначала не понял, к чему клонит Семёныч, а когда понял – ужаснулся.

Из бумаги у него с собой был только паспорт и… Вручённый ему на выпускном в Академии ГАИ как лучшему курсанту Устав! Коллекционный экземпляр!

– Нет! – запротестовал он. – Только не это! Только не Устав! Это запрещено! Это непрофессионально! Это неэтично! Это…

– …спасёт нам жизнь, – закончил старшина.

Семёныч с Клипсом вышли из щитовой, а Прокофьев, ещё раз осмотревшись и убедившись, что другого выхода нет, пригорюнившись, отправился за Уставом.

Со слезами на глазах сержант выдёргивал страницу за страницей из книги, которую получил лично из рук генерала, и клеил их на стены. Однако Семёныч был прав. Устав, который неоднократно защищал Антона по службе, теперь защитит их всех от смерти. Что может быть лучше?

Злой Антон вошёл в рубку.

– Обклеил? – спросил Семёныч.

– Почти.

– В каком смысле почти?

– Совсем чуть-чуть не хватило.

Семёныч задумчиво нахмурился.

– Значит, нужно искать что-то ещё.

– Больше мы бумагу здесь не найдём, – сказал Клипс.

– Почему же не найдём? – мрачно заметил Антон, глядя на Семёныча, и достал из-за спины запакованную в целлофан старую бумажную газету с заполненным кроссвордом. – Нашёл у старшины в рюкзаке. Как раз хватит на недостающий участок.

Семёныч с ненавистью поглядел на сержанта.

– Это… Ты… Это первый из составленных мной кроссвордов, который был опубликован! Это…

– …спасёт нам жизнь, – закончил Антон.

Семёныч испепелил взглядом сержанта, выхватил кроссворд и быстро вышел из рубки.

Избегая камер, Гинапан добрался до своей каюты и ползком, чтобы не попасть в зону действия датчиков слежения, пролез вовнутрь.

Только здесь инспектор мог расслабиться, не боясь быть обнаруженным. Но ему было не до того.

Он подошёл к стене, в необходимой очерёдности нажал на несколько заклёпок, и в стене открылась ниша.

В ней на железном манекене висел плащ и оружие крестоносцев ордена Святого Хлорофилла.

Помолившись божественным Корням и Ветвям, потом всепрощающим Почкам и Листикам, не забыв также благословенные Пестики и Тычинки, Гинапан начал вооружаться для похода на неверных во славу Солнца, Хлорофилла и сына их Фотосинтеза.

Подождав полчаса и так и не дождавшись Семёныча, Антон решил проверить, всё ли хорошо. Мало ли что могло случиться на этом ржавом корыте.

С Семёнычем Антон столкнулся на выходе из щитовой. Старшина был явно доволен и… нежно прижимал к груди упакованный в целлофан кроссворд.

Прокофьев редко выходил из себя. Но сейчас он почувствовал, что закипает. Кулаки сжались сами собой, зубы заскрипели, кровь прилила к лицу.

– Это как понимать? – спросил Антон, впервые в жизни забыв о субординации.

Семёныч непонимающе поглядел на разъярённого сержанта, потом на кроссворд и отмахнулся.

– Да заклеил я, заклеил. Не кипи.

Антон отодвинул Семёныча и шагнул в щитовую, ожидая увидеть голый кусок стены, до которого адаптоиду удастся добраться. Однако когда Прокофьев нашёл глазами участок, на который не хватило страниц Устава, злость мгновенно улетучилась и сменилась недоумением.

– Вы… обклеили стену страницами своего паспорта? – оторопело спросил он.

Старшина пожал плечами.

– Мне никогда не нравилось, как я получился на фотографии.

До выхода из гиперпространства оставалось меньше дня, почти все крупные корни были заблокированы или уничтожены, а молодые стебли ещё не настолько окрепли и подросли, чтобы успеть нанести кораблю большой вред.

Последний из корней продвигался точно по заданному гаишниками маршруту в сторону ядерного реактора. К этому моменту адаптоид разросся настолько, что корень удлинялся до нескольких сантиметров в минуту. Он уже прогрыз перегородку и сейчас добрался до середины отсека, в котором Клипс установил генераторы направленного силового поля.

Террорист нажал кнопку. По обмоткам, украшающим стену, прошёл разряд, и невидимые глазу плоскости сорвались со всех четырёх стен, пола и потолка, сжимая корень с побегами в воздухе, в центре камеры.

Клипс довольно потёр руки.

Прокофьев, напряженно сжимавший кулаки, наконец-то расслабился и перестал шагать по капитанскому мостику из стороны в сторону.

Семёныч сразу же потерял интерес к происходящему и задумался, где бы взять выпивку.

А в следующий миг они все снова дёрнулись к экрану. Там происходило кое-что, никак не входящее в их планы.

Инспектор ногой высадил преграждающую путь стену. Стена, конечно же, была проржавевшей насквозь, однако выглядело это весьма эффектно.

Сквозь пролом в перегородке он шагнул в камеру и увидел извивающийся в воздухе посреди каюты корень.

Сначала он не понял, что же происходит, и лишь спустя полминуты сообразил, откуда взялись и что обозначают кабели, обвившие стену.

С воплем «Бонсай!» он рубанул мечом один из кабелей.

Посыпались искры, Гинапана отбросило к дальней стене, а корень упал на пол и пополз к стене, ведущей в реакторный отсек.

Прокофьев рванулся к выходу.

– Куда! – заорал Семёныч и схватил Прокофьева за плечо. – Пока ты доберёшься, там радиации столько будет, что твоё тело потом на новогоднюю ёлочку вместо гирлянды цеплять можно будет!

– Если ничего не сделать – реактор может взорваться! – крикнул Прокофьев и повернулся за поддержкой к террористу.

Клипс в кресле поник, ссутулился.

– Мы проиграли.

Полковник Рыков с отвращением глядел на снующие возле Врат корабли. Они слетелись как стервятники, как только стало известно о том, что находящемуся в гиперпространстве кораблю грозит опасность.

Возле Врат собралась целая космическая эскадрилья. Кого тут только не было. Медики. Пожарные. Военные, считающие, что гиперпространству грозит опасность. Учёные, решившие, что открываются новые возможности в изучении гиперпространства. Экологи, жаждущие заполучить новый вид растений и тут же внести его в Красную книгу Вселенной. Репортёры, надеющиеся, что из Врат выйдет лишь обгоревший остов корабля. Торговцы, перелетающие от корабля к кораблю и предлагающие пищу быстрого приготовления, но долгого переваривания.

Рыков нервничал. Корабль должен был появиться с минуты на минуту. А это самые ужасные мгновения. Когда одновременно хочешь, чтобы всё закончилось, и надеешься оттянуть миг, который может принести неприятные известия.

Полковнику очень хотелось выпить, но он никогда не позволял себе этого на работе.

Наконец-то Врата засияли, оповещая о скором появлении корабля.

«Целомудренный пестик» вышел из врат точно по графику. На первый взгляд выглядел он целым. В тот же миг корабль подхватило силовое поле и потащило к ангару военного авианосца «Скорпион». Вроде бы обошлось.

Однако все попытки выйти с кораблём на связь заканчивались неудачей. Корабль не отвечал.

Рыков не сдержался и бросился в ангар.

Как только входной люк был срезан, внутрь корабля бросились спасатели и медики. Рыков в лёгком защитном скафандре побежал следом за ними.

Открывшаяся внутри корабля картина не поддавалась никаким описаниям. Все стены были увиты стеблями похожего на плющ растения, перегородки и перекрытия крошились от ржавчины.

Осторожно ступая за спасателями, которые проверяли безопасную дорогу, Рыков шёл к командному мостику. Добрались без происшествий, но потратили больше часа времени на поиск безопасного пути.

– Тов-вариш-щ плковн-ник! – крайне радостным и крайне пьяным голосом заорал Прокофьев, постарался подняться на трясущиеся ноги и козырнуть, но вместо этого зарядил себе ладонью в лоб и повалился на пол под хохот двух других.

Одним из них был Семёныч, а второго Рыков не знал. Теоретически это мог быть террорист, но почему он тогда не в наручниках?

Рыков подбежал к Семёнычу.

– Старшина! Доложить ситуацию!

Семёныч тяжело поднял голову, прищурился, рассмотрел наконец-то Рыкова.

Взял со стола фиолетовый фрукт и протянул его полковнику. Рыков недоуменно взял фрукт. Семёныч взял ещё один, с размаху ударил своим о фрукт Рыкова.

– Ваш-ш здровье, – с трудом выговорил он, откусил от фрукта, повалился на пол и захрапел.

– Да что здесь происходит? – заорал Рыков.

– Зацвьло, – не поднимаясь с пола, промямлил Прокофьев. – Мы д-думли, будьт, – дальше он попытался издать звук взрыва, но не вовремя икнул. Так что он, всё так же лёжа, развёл руками и добавил: – А оно взяло – и зацвьло.

До сути произошедшего Рыков смог докопаться через пару часов, когда гаишников и незнакомца накачали всевозможными антиалкогольными препаратами и привели в более-менее божеский вид. Сейчас они сидели в кают-компании «Скорпиона». Рыков в кресле, Семёныч развалился за столом, Прокофьев сидел рядом, обхватив руками похмельную голову. Заключённый сидел в углу комнаты в наручниках и под стражей. Инспектора пришлось накачать снотворным и уложить в лазарет. Когда его нашли, он бегал по трюму от стебля к стеблю и при помощи ватной палочки опылял цветы, ещё не превратившиеся в фрукты. Он категорически отказался уходить с корабля, орал что-то о вьюнке Гинапана и сопротивлялся. Пришлось его усыпить.

Семёныч уже заканчивал рассказ о злоключениях в гиперпространстве:

– Ну вот. А потом оно добралось до реактора. Мы думали, ну всё. Кирдык. Загерметизировали все помещения, надеясь, что реактор не взорвётся. Сели ждать. А всё оказалось намного проще. Как только растение добралось до радиации, оно приостановило свой рост. А через пару часов начало цвести.

– Ничего не понимаю, – насупился Рыков.

– Всё просто, – подал из своего угла голос Клипс. – Это растение выращено, чтобы жить на свалке, где полным-полно отходов, постоянные перепады температуры, токсические отходы и довольно большой уровень радиации. Пытаясь его уничтожить, мы случайно умудрились воссоздать почти все факторы среды, в которой оно должно расти. Вот оно и зацвело. А потом ещё и фрукты вырастило.

– Кстати, – Семёныч кивнул в сторону заключенного. – Этого человека можете отпустить. Он не террорист. Произошла ошибка. Просто однофамилец.

Рыков подозрительно посмотрел в сторону террориста.

– Вы уверены?

– На все сто.

– Есть одна проблема – инспектор его опознал.

– Этот ненормальный, который чуть нас не угробил?

Рыков некоторое время смотрел в глаза Семёнычу. Тот не отводил взгляда.

– Хорошо, – наконец-то произнёс он. – Думаю, мы сможем доказать, что слову человека, прикинувшегося пчёлкой-опылителем, можно не верить.

– И я так думаю, – улыбнулся Семёныч.

Рыков жестом отпустил стражу и отключил наручники.